Текст книги "Вечная жизнь"

Автор книги: Кейт Тирнан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Ривер рассказала нам, что произошло, – без вступления сказал Солис. – У тебя было очень яркое видение во время урока металловедения.

Я кивнула, в очередной раз пожалев, что уродилась такой «особенной».

– Это были твои друзья? – спросил Солис.

– Ну да. Те, с кем я общалась.

– Почему Иннокенсио так сильно расстроило твое исчезновение? – спросила Анна.

– Не знаю, – честно ответила я. – Понимаете, мы с ним практически всегда были вместе. Но раньше я не видела в этом ничего особенного – ведь лучшим друзьям и положено не разлучаться. По теперь мне кажется, что он на меня как будто подсел. У него настоящая зависимость от меня.

Как от воздуха, например.

– Как ты думаешь, он может причинить тебе зло? Он обладает сильной магической силой? – озабоченно спросил Эшер.

– Раньше я бы ответила «нет» на оба вопроса, – подумав, ответила я. – Я и подумать не могла бы, что Инки может меня как-то обидеть. Но теперь... я не знаю. Он в таком состоянии...

– Он сильный? – задала вопрос Ривер. Я сразу поняла, что она имеет в виду магические способности.

– Раньше я никогда бы так не сказала, – повторила я. – Но перед самым моим отъездом он применил магию к человеку и... сломал ему позвоночник. Как карандаш. Не прикасаясь, просто одной магией. До этого я даже не догадывалась, что он на такое способен.

– Почему второй мужчина сказал, что Иннокенсио тоскует по твоей силе? – глаза Ривер были хмурыми, но добрыми.

– Боз? Не знаю, – покачала головой я. – Я никогда не занималась магией – вы же сами видели, как она на меня действует. Я даже для забавы нечасто прибегала к магии, поэтому до недавнего времени даже не подозревала, что у меня есть к ней какие-то способности. Понятия не имею, что Боз хотел этим сказать.

Ривер кивнула и ласково похлопала меня по спине.

Внезапно я услышала какой-то тихий звук и, подняв глаза, успела увидеть, как кухонная дверь еле заметно пошевелилась. В этот вечер со стола убирали Нелл и Чарльз. Неужели Нелл подслушивала наш разговор?

– Я провожу тебя в твою комнату, – сказала Ривер, вставая. – И заварю тебе чай.

Мы вместе поднялись по лестнице, и ступеньки вдруг показались мне родными, а коридор – почти домашним.

– Кстати, в чем секрет вашего чая? – спросила я по пути. – Вы добавляете в него что-то, чтобы спать без сновидений?

– Никакой особой магии, – улыбнулась Ривер, когда я распахнула дверь своей комнаты. – Только магические свойства растений. В основном, котовник. Он оказывает успокаивающее воздействие, помогает уснуть. Котовник, ромашка и валериана – вот и весь секрет. Никакого колдовства, никаких наркотиков.

Я услышала, как распахнулась дверь через три от моей.

Дверь Рейна. Обернувшись, я увидела, как он высунул голову в коридор, заметил нас с Ривер и коротко кивнул. Потом его дверь закрылась, а я закрыла свою.

Ривер заварила мне чай и посидела со мной еще несколько минут, наверное, для того чтобы убедиться (и убедить меня), что со мной все в порядке.

Перед уходом она сказала:

– Помни – завтра будет новый день.

Непонятно, зачем она сказала мне эту банальность, но я слишком устала, чтобы ломать голову еще и над этой загадкой.

Сон подхватил меня, как приливная волна, и я отключилась.

Глава 19

На следующее утро я все еще чувствовала себя разобранной и взвинченной. И тут, словно специально для того, чтобы еще сильнее расшатать мою и без того потрясенную психику, мне навязали сурового викинга в качестве шофера. Я хотела было отказаться и сесть в свою машину, но Ривер так на меня посмотрела, что я закрыла рот и молча полезла в грузовик. Правда, уселась поближе к двери, вцепившись в ручку.

Когда мы отъезжали, я заметила, что Нелл следит за нами из окна гостиной, и застонала про себя. Она и так думает, будто я пытаюсь разрушить ее мечты, и наверняка уже вообразила, будто мы с Рейном отправились на пикник с сэндвичами.

Ну вот, спасибо за услугу – теперь я весь день буду изводиться мыслями о Нелл.

Но знаете, что самое печальное? Несмотря на все – на мои воспоминания, его презрительное отношение ко мне, нашу явную несовместимость и пугающую озабоченность Нелл, я не только не перестала восторгаться внешностью Рейна, но незаметно для себя стала ценить его за надежность. Пусть в тот момент я не доверяла никому, кроме Ривер и других наставников, но давайте говорить начистоту – разве кто-нибудь в здравом уме мог бы доверить Бозу или Инки свой трактор, грузовик или... ученика?

Самое смешное, что раньше я никогда не придавала ответственности большого значения. Я и сама не была ни ответственной, ни надежной. Инки, до того как спятил, был забавным, занятным, интересным – но надежным? Не смешите! Приведу простой пример. Если кто-нибудь из моих друзей пообещал бы забрать меня в четыре, то он мог это сделать, а мог и не сделать. Точно так же, как и я могла бы ждать его до четырех, а могла бы и не ждать. Как фишка ляжет.

Но если Рейн сказал, что заедет за мной в четыре, это означало, что ровно в шестнадцать ноль-ноль он будет нетерпеливо пинать ногой бордюрный камень. Наверное, вы удивитесь, но в последнее время это качество стало казаться мне скорее привлекательным, чем никчемным. Более того, мне нравилось, что Рейн не визжит, не топает ногами и не пишет баллончиком слово «сука» на стенах. Весь мой привычный мир встал с ног на голову, а чувства до того обострились, что мне было уже все равно – викинг-шмикинг! В конце концов, он сам сказал, что ему всего двести шестьдесят семь.

И все-таки всю дорогу в город я продолжала держаться за ручку двери, готовая выпрыгнуть на ходу, если Рейн вдруг вытащит из-за пояса меч или выкинет что-нибудь подобное.

Перед аптекой Макинтера я быстро распахнула дверцу, выпрыгнула на тротуар и потуже затянула шарф на шее.

– Спасибо, что подвез, – выдавила я, не глядя на него.

– Я заеду в четыре, – сказал он. – Кстати, знаешь...

Я с опаской подняла на него глаза.

– Что?

– Ничего. – Он покачал головой, глядя прямо перед собой. Я повернулась, чтобы уйти, и тут он сказал: – Твои волосы. Ты стала немного похожа на скунса.

За все это время он ни разу не сделал ни одного замечания по поводу моей внешности, мне казалось, что он вообще старается как можно меньше смотреть на меня.

Вспыхнув, я заглянула в боковое зеркальце грузовика. О, черт! У меня даже челюсть отвисла от ужаса. Среди прочих элементов внешней привлекательности, без сожаления брошенных мною на обочине старой жизни, был так же цвет моих волос. За пять недель мои корни сильно отросли, и я ни разу не подкрашивалась в черный. В результате у меня образовалась чудесная белокурая полоса прямо посреди черной макушки. Нереальная красота!

Я зажмурилась и покачала головой.

– А я только подумала, что хуже быть уже не может, – процедила я себе под нос.

– Хуже быть всегда может, – утешил Рейн.

Показалось мне, или в его голосе в самом деле прозвучала горечь?

«Сукин сын!» – подумала я, с грохотом захлопнув дверцу.

«Сосредоточься, – приказала я себе. – Сосредоточься на работе». Войдя в аптеку Макинтера, я сразу увидела, что кое-что в этом мире реально может стать лучше. Например, захудалая аптека.

За последние две недели мы с Мериуизер проделали титаническую работу. Старый Мак отказался тратить деньги на новые полки и стеллажи, причем долго орал, когда я об этом заикнулась, но нам все равно удалось добиться перемен к лучшему. Мы выбросили старые, выгоревшие на солнце стенды и по-новому расставили товары, которые хотели сделать хитами продаж. Мериуизер выгребла груду всякого хлама из-за кассовой стойки, так что теперь уголок кассира стал выглядеть приветливо и аккуратно.

Раньше наши витрины были практически полностью заставлены коробками, но мы сдвинули все это барахло в сторону, разобрали и вымыли стекла, так что магазин наполнился светом. Короче, аптека Макинтера сделала грандиозный скачок в XX, а может быть, даже в XXI век.

Старый Мак продолжал ворчать и причитать, но я видела, как сияло его лицо, когда покупатели с одобрением отзывались о новом облике магазинчика, и дерзко улыбалась, когда он бросал на меня свирепые взгляды.

Мериуизер хотя и перестала меня бояться, по-прежнему выглядела блеклой и усталой, а старый Мак все так же злобно рычал на нее. Мне даже не хотелось уходить в четыре, потому что старик, похоже, целый день копил яд, чтобы излить его на Мериуизер, когда та приходила из школы. Мне стало казаться, что стоит мне закрыть за собой дверь, как он набрасывается на бедняжку. И я понятия не имела, что тут можно сделать.

Странно, что мне вообще хотелось что-то сделать.

За все это время я ни разу не видела Дрей и, в конце концов, стала думать, что она то ли стыдится за то, что я поймала ее за руку, то ли злится из-за того, что заставила заплатить за украденное. С другой стороны, снаружи стало слишком холодно для того, чтобы болтаться по улице и пить пиво на бордюре, поэтому я время от времени спрашивала себя, где-то она сейчас обретается.

В тот день у меня уже с трех часов дня стало щемить в груди, и к четырем часам, когда Рейн приехал за мной, я была уже вся на нервах.

Не в силах выдержать ожидания, я торчала на улице, так что у меня из носа потекло от холода. Рейн припарковал грузовик возле бордюра, и я забралась внутрь, вновь припомнив его мерзкий комплимент насчет скунса.

Вообще-то я не собиралась думать об этом, я просто хотела поскорее добраться домой, выпить горячего чаю и узнать, что мне нужно сделать до ужина. А вдруг меня включили в группу подготовки к ужину, а я забыла проверить это перед отъездом? Вообще, нужно завести привычку все узнавать заранее, чтобы не дергаться.

Я потрясла головой и привалилась к стеклу – все эти мысли были для меня совершенно непривычными, если не сказать дикими.

Рейн покосился на меня, но я не стала ничего ему объяснять.

Я по-прежнему с опаской относилась к Рейну, хотя почти поверила в то, что он не был мародером из моего воспоминания – все-таки он был слишком молод. Мне было неприятно сознавать, что мое извращенное подсознание решило наделить одно из самых ужасных воспоминаний моей жизни чертами человека, который мне нравился, но ведь я для того и поселилась здесь, чтобы разобраться со всей этой пакостью, правильно? Может, это ощущение смутного узнавания, преследовавшее меня с первого взгляда на Рейна, объяснялось тем, что он напоминал физический тип, виденный мною где-то раньше – и совсем не обязательно это был убийца, грабивший и сжигавший мирные деревни.

Как оказалось, меня действительно записали в команду по подготовке ужина, но к счастью, избавили от участия в последующей уборке, что было просто подарком судьбы. Поэтому я всего лишь начистила скромную гору пастернака, нарезала десять пудов груш для грушевых чипсов, и вообще грудилась, как маленький кухонный эльф до тех пор, пока за окнами не стемнело и не похолодало.

После ужина Ривер сказала:

– Идем со мной, – и протянула руку.

«О, Боже, Боже. Пожалуйста, хватит с меня магии!»

Всякий раз, когда я к ней приближалась, у меня в сознании как будто ручная граната взрывалась. Я больше не могла, честное слово. Но Ривер указала мне на куртку, и я послушно сунула руки в рукава, отчаянно молясь про себя: – «Нет, пожалуйста-препожалуйста, только не чудо звездного неба! Только не сегодня».

Признаться, я неплохо разбиралась в звездах – честно говоря, это был единственный предмет, в котором мне не было стыдно за себя. Вряд ли я смогу точно вспомнить, сколько раз за жизнь мне доводилось пересекать океан на разного рода судах, в том числе и в то время, когда плавание по океану занимало недели, а то и месяцы. Поверьте мне на слово, если когда-нибудь вам будет совершенно нечем заняться, кроме как рассматривать чертовы звезды, вы будете, как миленькие, рассматривать чертовы звезды. Правда, я никогда в жизни не придавала особенного значения созвездию Большого Пса.

Ривер вывела меня через заднюю дверь и направилась к амбару. Оказавшись внутри, мы прошли по коридору, в конце которого обнаружилась узкая лестница, которую я никогда раньше не замечала. Лестница вела к еще одному ряду комнат, гораздо более тесных чем те, что внизу.

– Здесь раньше хранилось сено, – пояснила Ривер. – Тут до сих пор пахнет, как на сеновале, особенно летом.

– Хмм, – сказала я, гадая про себя, что она задумала.

Ривер открыла дверь в очень тесный чуланчик, площадью не больше девяти футов. В косом потолке виднелось световое окошко, расположенное примерно на уровне груди, а самая высокая точка комнаты находилась на расстоянии не больше семи футов над полом.

– Мы используем эти маленькие комнаты для создания малых кругов или для самостоятельной работы, – пояснила Ривер, зажигая газовую лампу и прикручивая фитилек. – Помимо всего прочего, тут гораздо теплее, чем внизу. – Она улыбнулась мне одной из своих неподвластных времени улыбок, а потом заторопилась к небольшому, довольно грубо сколоченному комоду, стоявшему у стены. Сунув мне в руки кусок обычного мела, Ривер попросила: – Вот, возьми. Нарисуй на полу круг, достаточно большой для того, чтобы мы могли сесть в нем вдвоем.

Я посмотрела на нее.

– Хмм. Знаете, я еще не совсем пришла в себя после случая с серебром и фантастически очищающего эксперимента с прошлым кругом. Хотелось бы знать, что мы будем делать.

– Это будет не такой круг, – заверила Ривер. – Не думаю, что после него тебя будет тошнить. Но на всякий случай, я вплету в заклинание несколько специальных слов, чтобы ты лучше себя чувствовала. Ну, давай же, нарисуй большой круг и постарайся сделать его поровнее.

Все это мне очень не понравилось, но, черт возьми, ведь я была вся доверие и послушание!

Согнувшись в три погибели, я медленно и аккуратно начертила меловой круг на грубых досках пола. Он получился слегка приплюснутый и кособокий, но, в целом, вполне приличный.

– Не закрывай его, – напомнила Ривер, и я послушно оставила две «двери» шириной в фут каждая.

Затем Ривер подошла ко мне и принялась сыпать из коробки кошерную соль, создавая второй, соляной, круг внутри мелового. – Соль очищает сущности и дает защиту, – пояснила она.

– Я знаю! – ответила я.

Она улыбнулась мне и знаком поманила войти внутрь круга.

– А теперь мы его закроем, – пробормотала она, закрывая сначала соляной, а затем и меловой круги. Я поняла, что теперь мы заперты внутри.

Ривер положила четыре камня по четырем сторонам света, и тут я почувствовала настоящую тревогу. Мне показалось, будто она собирается вызвать молнию или что-то тому подобное.

– Но, эээ... А что мы собираемся делать? – снова спросила я.

– Мы будем творить открывающее заклинание, – ответила она.

Глава 20

Открывающее заклинание. Признаться, это мне ничего не объяснило. Моим первым желанием было выйти из круга и сбежать. Или просто сказать «нет» и скрестить руки на груди. И я была уже готова...

– Теперь садись лицом ко мне.

И я подчинилась. Мы сели по-турецки, почти касаясь друг друга коленями. Ривер протянула мне руки, и я, после недолгого замешательства, взяла их.

Что мы собирались открывать? Зарытый сундук с сокровищами? Убийство? Место, куда Солис спрятал свой медный браслет и забыл об этом? Честно говоря, мне было абсолютно безразлично, лишь бы это не касалось меня и моего прошлого. Что бы там не говорила Ривер, а я ужасно боялась неожиданного приступа рвоты.

– Не будет никакой рвоты, – заверила Ривер, и я уставилась на нее с разинутым ртом.

– Читаете мысли?

Она рассмеялась.

– Нет. Но я отлично умею читать то, что написано на лицах. Для этого заклинания я собираюсь огородить твою силу, канализировать ее и взять под контроль. Мне кажется, что обычно она у тебя просто хлещет во все стороны, так что ты не можешь ее удержать. Тебя тошнит, потому что твои силы бурлят и борются друг с другом. По крайней мере, такова моя теория.

– Хм, – снова сказала я.

– А теперь мы будем вместе смотреть на пламя свечи, – объяснила Ривер, кивая на тонкую восковую свечку, горевшую между нами.

– Что мне нужно делать?

– Просто следуй моим указаниям, – спокойно, но твердо ответила Ривер.

– А что мы будем открывать?

– Тебя, – на этот раз ее голос прозвучал сонно, будто издалека.

Вот ее ясные карие глаза, устремленные на мерцающее пламя свечи, скрылись за опущенными веками. Ривер приклеила свечу на небольшое зеркальце, и теперь белый воск, стекая по сторонам свечи, начал капать на посеребренное стекло.

– Нет!

– Все будет хорошо, Настасья, – мягко сказала Ривер. – Ты просто должна... доверять мне.

«О Боже, но ведь я умру! – жалобно подумала я про себя. – Я не смогу это сделать!»

– Ты сможешь это сделать, – спокойная сила струилась от Ривер, как тепло от радиатора.

Проглотив ком в горле, я кое-как подавила свой страх и попыталась сосредоточиться на пламени, делая медленные вдохи, чтобы успокоить дыхание и выбросить из головы все мысли, как нас учили на уроках. Но я чувствовала, как часто и быстро колотится мое сердце.

Потом я услышала, как Ривер тихонько запела. Она выпевала какие-то слова, ни одно из которых не было мне знакомо, но я не могу сопротивляться заклинанию, когда оно мне созвучно. Отпустив мои руки, Ривер принялась чертить тонкими пальцами какие-то знаки в воздухе, и на этот раз я узнала их все: ведь это были руны. Что-что, а руны я хорошо знала.

Ривер использовала так называемый Старший футарк, и я сразу узнала руну Альгиз, означавшую защиту, и Беркан, значившую начало. Эта руна заставила меня улыбнуться – уж очень очевиден был ее смысл. Руна Эваз на миг заставила меня смутиться – при чем тут лошадь? Затем я вспомнила, что эта руна означает перемену, сдвиг с мертвой точки. Руки Ривер двигались так быстро, что я не успевала уследить за всеми рунами, но точно помню, что в самом конце она начертила знак Перт у меня на лбу. Руна Перт открывала тайны и помогала находить ответы.

Ривер сказала, что мы собираемся открыть меня. Я понятия не имела, что это значит, и догадки приводили меня в ужас. Открыть ей всю свою жизнь? Это было бы ужасно. Я абсолютно этого не хотела. Открыть, о чем я думаю? Да покажите мне того, кому бы этого хотелось! Чего ей от меня надо?

Почувствовав на себе взгляд Ривер, я подняла глаза и посмотрела на ее безмятежное лицо, бронзовую, слегка тронутую морщинками кожу, серебряные волосы, зачесанные назад в хвостик. Одними пальцами она, не касаясь, очертила контуры моего лица в воздухе, и внезапно я почувствовала могучий прилив...

Прилив силы.

О, Боже... Закрыв глаза, я медленно втянула в себя воздух, чувствуя, как сила растекается по мне, как свет. Она бурлила вокруг нас, а потом я ощутила, как эта сила столкнулась с другой силой – силой Ривер. Это было похоже на внезапную встречу двух древних потоков. У меня нет слов, чтобы передать свои ощущения. Представьте, что вы купаетесь в потоке света, это будет самое точное. Качаетесь на волнах жизни и радости.

Все мои страхи исчезли. Если сравнить это с моими прежними ощущениями, то можно сказать, что сейчас я находилась на самом пике той чудесной стадии, за которой обычно наступала неизбежная смерть надежды, ужасное крушение счастья и тьмы, подобная тысяче черных чешуйчатых насекомых, которые вдруг выползали откуда-то из-под земли, полностью скрывая солнце. Следом приходили боль, рвота и самое черное отчаяние.

Но Ривер снова запела и, закрыв глаза, стала чертить новые знаки на моем лбу, глазах, на щеках. Она провела руками по моим плечам, дотронулась до коленей.

Постепенно напряжение покинуло меня – я была готова к боли, но боль все не наступала. Я была семенем, раскрывшимся под землей, тянущимся к теплу и свету. И в то же время я сама была светом и теплом, и это было... восхитительно.

Я понаслаждалась еще немного, а потом почувствовала, как магия начала медленно угасать. Если бы я могла схватить ее руками, я бы отчаянно вцепилась в нее, чтобы удержать. Но магия уходила прочь, как мощный отлив, стремящийся вновь слиться с океаном.

Я открыла глаза. Медленно, почти сонно Ривер подняла веки. Мне показалось, будто она посмотрела на меня вопросительно, почти с испугом. Затем она медленно оглядела меня с ног до головы и довольно улыбнулась.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Ривер.

Я провела краткую проверку системы.

– Вообще-то неплохо, – с искренним удивлением признала я. – Устала. Расслабилась. Жалею, что все ушло.

– Это очень хороший этап, – сказала Ривер, потягиваясь. – Ничего не ушло. Так всегда бывает. Сила внутри тебя, ты заперла ее там. Так всегда поступают Тахти, не забыла? Запереть силу в себе очень трудно, это требует контроля и мастерства. Этому нужно много и упорно учиться. Без заклинания, обуздавшего и подчинившего твою энергию, тебя бы сейчас снова начало выворачивать наизнанку. Но теперь ты знаешь, что этого можно избежать.

Я даже не знала, что думать об этом. Сначала меня охватил краткий восторг – возможно, мое решение не было очередной идиотской ошибкой, может быть, дело все-таки того стоило, и я смогу когда-нибудь научиться всему этому...

Но я тут же погасила все эти надежды, напомнив себе, что со мной все равно не может случиться ничего хорошего.

Ривер вздохнула.

– Я все равно заставлю тебя в это поверить, – сказала она, поднимаясь на ноги.

– Мое лицо вовсе не похоже на книгу! – буркнула я, тоже вставая. Честно сказать, я чувствовала себя так, словно как следует позанималась йогой, а потом еще пробежала марафон.

– Еще как похоже, – заверила Ривер, открывая наши круги.

Я помогла ей собрать камни, потом оглядела комнату, чтобы убедиться, что мы ничего не забыли. Внезапно я увидела перед собой лицо – чужое лицо – и, охнув, выронила камни.

Ривер, обернувшись, схватила меня за руку.

– Что с тобой?

Не в силах вымолвить ни слова, я указала на незнакомое лицо, призрачно белевшее в темном окне. Я разинула рот, но не могла произнести ни звука. Потом, инстинктивно рухнула на пол, съежившись в комок, чтобы спрятаться.

Бросившись ко мне, Ривер обхватила меня рукой за плечи. Лицо ее было встревоженным и смеющимся одновременно.

– Там кто-то в окошке, – просипела я. – Как призрак.

Она кивнула и убрала волосы с моего лица.

– Да, как призрак.

Я молча уставилась на нее.

Ривер достала из комода еще одно зеркальце и поднесла к моему лицу.

Призрак. Этим призраком была я.

Ком застрял у меня в горле. Я села на пол, не в силах оторвать глаз от зеркала. Ривер снова убрала волосы с моего лица.

Мои волосы теперь были белыми, как лен, вся чернота бесследно исчезла. Челка отросла так, что ее можно было заправить за уши, а острые, торчавшие во все стороны прядки, разгладились, поскольку я больше не укладывала их гелем, не взбивала и не ставила. Мои глаза были темными, как северное зимнее небо. Зато щеки округлились и засияли румянцем. Никакой черной подводки на глазах, никакой темно-красной помады.

Я выглядела как девчонка. Нормальная, здоровая девчонка.

– Я не такая, – прошептала я. – И никогда не была такой.

– Была, конечно же была! – тихо ответила Ривер. Она стояла на коленях рядом со мной, так что наши ноги соприкасались. И держала руку у меня на плече.

Я сглотнула, и мне показалось, будто я пытаюсь проглотить один из камней, которые недавно выронила на пол.

Ну да. Конечно. Была. Только очень-очень-очень давно.

– Сунна, ты выходишь замуж за Асмундура Олафсона, – ни с того ни с сего сказала моя приемная мать, продолжая месить тесто в большой деревянной кадке.

Я так удивилась, что расплескала воду из ковша прямо на выскобленный деревянный стол.

– Что?

– Твой pabbi[13]13
  Pabbi (исл.) – папа.


[Закрыть] сговорился с Олафом Паллсоном, – продолжала она. – Ты выходишь замуж в эту laugardagur[14]14
  Laugardagur (исл.) – суббота.


[Закрыть].

Я молча смотрела на нее, но она не поднимала на меня глаз.

Тогда я вытерла тряпкой лужу и продолжила разливать воду по кружкам. Олаф Паллсон держал овец и жил за две фермы от нас. Кажется, я видела Асмундура Олафсона пару раз, на ярмарке. Он был высокий и светловолосый, но я совершенно не помнила его лица.

Поскольку я продолжала молчать, моя приемная мать оставила тесто и посмотрела на меня.

– Сунна, тебе шестнадцать. Большинство девушек твоего возраста уже замужем, многие стали матерями. Асмундур хороший парень, и он старший сын, а значит, унаследует отцовскую ферму.

– Я не хочу замуж, – зачем-то сказала я, хотя прекрасно понимала, что у меня нет выбора.

– Сунна, – она вытерла руки о фартук. Моей мачехе было не больше тридцати пяти лет. – Сунна, у нас с отцом шесть ртов, которые надо кормить.

Я кивнула, взяла пустое ведро и пошла к колодцу. Им было нелегко взять меня в семью, но я старалась быть полезной, ухаживая за малышами и помогая маме по дому. Эти шесть лет были для меня передышкой.

После трех дней проливного весеннего дождя суббота выдалась ясной и солнечной. Было еще холодно, но дни потихоньку прибывали, и месяца через два должно было наступить летнее тепло.

Мои приемные родители проводили меня в церковь. Дороги развезло, в глубоких колеях стояла вода. Заглянув в одну из луж, я увидела свое отражение и подумала: «Это я, в день свадьбы». Мои длинные светлые волосы были заплетены в косы на макушке, и вся одежда была чистой. Momer[15]15
  Momer (исл.) – мать.


[Закрыть]сама сплела мне венок из лавра.

Я подняла голову и увидела Асмундура и его отца, ожидавших нас у церкви.

«Вот, значит, какой он», – подумала я, разглядывая широкое крестьянское лицо своего жениха.

Это было в 1567 году.

Тогда я выглядела именно так, как сейчас. Мой молодой муж умер через два года после свадьбы, от оспы.

Моргая, я встала с пола.

– Идем, выпьем чайку, – сказала Ривер, гася лампу. – Завтра все уберем.

Когда свет погас, мое призрачное отражение в стекле тоже исчезло. Мы прошли по темному коридору, спустились по узкой лестнице. На ходу я то и дело дотрагивалась до своих волос. Кажется, без окраски они стали гораздо мягче. Я не узнавала себя. Наверное, теперь я буду вздрагивать каждый раз при взгляде в зеркало. Поверьте, я очень-очень давно так не выглядела.

Когда мы вышли во двор, Ривер посмотрела на небо и сказала:

– Я и не думала, что уже так поздно.

Я тоже посмотрела на звезды, полускрытые облаками. Созвездия широким полукругом двигались через ночь по небу. Судя по звездам, ночь еще не дошла до середины, но ее первые часы уже миновали. Наверное, сейчас было что-то между десятью и двенадцатью, но из-за облаков сказать точнее было трудно.

– Около десяти? – наугад спросила я.

– Да, – заметно обрадовалась Ривер. – Я вижу, что ты впитываешь знания, сама того не желая.

Я кивнула. Наверное, она была права. Я не узнавала себя, и не понимала, что мне теперь с собой делать. Мне казалось, будто открывающее заклинание не только проявило мое прошлое, но стерло настоящее. Все вокруг казалось новым и незнакомым. Больше всего мне хотелось вернуться в свою комнату и как следует изучить себя в зеркале.

Тьма сгустилась вокруг нас, и я невольно прильнула поближе к Ривер, не сводя глаз с огней большого дома впереди. Что-то холодное и невесомое коснулось моего носа и, запрокинув голову, я увидела маленькие снежинки, кружившие в ночном небе.

Кругом было холодно, темно и снежно. Как в детстве, как в самые ранние годы моей жизни. Поэтому я всегда предпочитала места потеплее. Даже в Лондоне никогда не было так холодно... Сначала я стала выглядеть, как раньше, а теперь вдруг и погода стала казаться мне похожей на прежнюю, и все это вместе рождало во мне нехорошие мысли и непонятную тревогу.

Мы дошли до крыльца кухни, освещенного прямоугольником светящегося окна. Я рванулась к двери, мечтая поскорее очутиться внутри, среди других людей, но Ривер остановила меня, взяв за руку. Я посмотрела на нее.

– Когда-то ты была там, – тихо сказала она, указывая рукой куда-то в пространство. – Теперь ты здесь, – она ткнула в небо второй рукой, обозначив точку на большом удалении от первой. – Время движется вперед. Ты больше не там, понимаешь?

– Типа того, – сказала я, а про себя подумала: «Нет».

Ривер покачала головой.

– Ты начала там, в 1551 году, – она снова указала точку в воздухе. Маленькие снежинки падали на ее волосы, растворяясь в седых прядках. – Теперь ты здесь. Здесь – Она энергично рассекла воздух второй рукой. Потом уперлась пальцами мне в грудь. – Ты. Здесь. Ты – сейчас. Ты – вот в этот миг!

Наверное, я продолжала глупо таращиться на нее, потому что Ривер вздохнула и распахнула кухонную дверь. В тот же миг на нас хлынули тепло, свет и запахи недавней готовки. В кухне было тепло, чисто, пусто, но все еще светло.

Я ужасно проголодалась, что было весьма необычно. Хотя больной я себя тоже не чувствовала.

– Ну что, грушевые чипсы? – спросила Ривер, открывая холодильник. – И чай!