Текст книги "Право на счастье"

Автор книги: Кейт Коскарелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Глава 50
Дитя своей матери

Грэйс, как просила ее Кейси, села за свой стол в салоне красоты, названном ее именем. Странно, но салон показался ей чужим и этот ее рабочий стол – тоже. Ева разложила перед ней документы, счета, но Грэйс не могла сосредоточиться надолго, цифры утомляли. Кейси настаивала на том, чтобы мать как можно быстрее вернулась к работе, но Грэйс еще не была к этому готова. Интерес к работе угас.

Ева, как всегда, улыбалась. Зачем они напускают на себя столько веселья, когда говорят с ней? Раньше такого не было. Тогда каждый шел к ней с жалобами и недовольством, а сейчас расточает мед и елей, ставя ее в идиотское положение.

– Ну как, старушка? Что-нибудь выяснила для себя из тех бумаг, что я тебе передала?

– Нет, Ева. Я еще не готова к серьезной работе.

– Тяжко возвращаться к делам. Но без тебя нам трудно. Дела идут не так гладко, когда нет капитана на мостике. К Рождеству придешь в норму?

– Кейси вчера водила меня к Ньюману.

Все замолчали. Трудно было о чем-то говорить, встречая полное безразличие.

– Ева, скоро закончат причесывать Кейси?

Грэйс устала и хотела домой.

– Потерпи немножко. Бенджи закончит укладку минут через десять.

– У меня голова как решето. Ничего надолго не задерживается. Кто такой Бенджи?

– Бенджи – парикмахер, которого ты наняла за месяц до поездки в Чикаго.

Ева села рядом.

– Грэйс, не отчаивайся. Ты все еще болеешь. Для того, чтобы окончательно выздороветь, нужно время. Мы так боялись совсем тебя потерять.

– Ева, мне кажется, что я смотрю в видоискатель и изображение все время уходит из фокуса. Я пробую отрегулировать линзы, но ни резкости, ни яркости не добавляется.

– Ты здорово все описала. Ты говорила об этом врачу?

– Ева, что со мной случилось? Ты знаешь?

– Ты спрашивала у Кейси?

– Я боюсь.

Грэйс так сжала кисти, что побелели костяшки пальцев.

– Ева, мне кажется, я хотела себя убить. Это так? – Спрашивая, Грэйс смотрела прямо в глаза подруге.

Ева боялась зайти на запретную территорию, но подруга явно желала знать правду.

– Ты ничего не помнишь?

– Нет, кое-что вспоминаю. Хочется, чтобы это был очередной кошмар.

– Я не хочу тебе лгать, Грэйс. Ты приняла слишком много снотворного, но может быть… ты не хотела, может быть, это просто была ошибка в дозировке.

Грэйс улыбнулась, и Ева поняла, что мозг ее снова окутала пелена. Момент прозрения кончился.

– Я пойду проверю, как дела у Кейси, – быстро проговорила она, поспешив уйти из кабинета.

Бенджи делал укладку феном. Подойдя к Кейси, Ева потребовала у молодого парикмахера выключить фен и оставить их ненадолго вдвоем. Проворчав сердито, что вся работа пойдет насмарку, мастер отошел.

Ева вкратце передала суть разговора.

– Спасибо, Ева. Вы молодец. Впервые она задала этот вопрос. Прогресс очевиден.

Позже, по пути домой, Кейси попробовала втянуть мать в разговор, но та не была к этому расположена. Кейси напомнила, что сочельник они проведут дома одни, а на Рождество приглашены к Пич Малони.

– А кто там еще будет? – спросила Грэйс.

– Мэгги Хаммонд с мужем. Она оформляла новые апартаменты Пич. Лаура Аустин. Ты ее знаешь, она постоянная клиентка салона. Еще ждут нового любовника Пич.

– А как же Дрейк?

– Дрейк умер. Пич – вдова. Ты ведь помнишь, не так ли?

Грэйс помотала головой, словно это могло что-то прояснить.

– Господи, что же я сказала? Я ведь знаю, что Дрейк умер, как бы мне ни хотелось обратного. Кто-нибудь еще будет?

– Нет, к сожалению. Я надеялась, что Джерри Кейси к нам приедет, но боюсь его об этом просить.

В первый раз в разговоре матери и дочери прозвучало имя Джерри. Какое-то непонятное чувство заставляло Кейси не упоминать имени этого человека.

– Джерри? Кто он? – спросила Грэйс.

– Джерри Кейси, ты должна знать.

Реакция оказалась мгновенной и весьма бурной.

– Джерри Кейси? Зачем он здесь нужен?

Глаза Грэйс засверкали, щеки залил лихорадочный румянец. Она выглядела так, будто у нее начался приступ горячки, и Кейси испугалась.

– Мама, не волнуйся так, он не приедет, – сказала Кейси, узнав наконец, сколь негативно относится мать к ее избраннику.

Грэйс все не унималась.

– Он не может сюда являться! Никогда! Я этого не допущу! – В голосе ее появились командные нотки, которых в последнее время не было.

– Почему, мама? Объясни, – умоляла Кейси, но просьба ее опоздала.

Лицо Грэйс вновь приняло безразличное выражение, она снова погрузилась в прострацию. Кейси решила не сдаваться:

– Мама, ответь!

Но, как ни старалась Кейси, ей так и не удалось вызвать мать на разговор. Она уставилась в окно, поджав губы.

Приехав домой, Кейси с помощью Рудольфа усадила мать перед телевизором, а сама позвонила доктору Винчестеру. Она была уверена, что наткнулась на что-то существенное. К несчастью, он уехал на праздники, как и Джим Аустин. Кейси попробовала дозвониться до Пич, но Сара сказала, что ее нет дома. В растерянности девушка мерила шагами кухню. Занявшись приготовлением ужина, она не переставала думать над загадочным поведением матери. Неужели все дело во внебрачной беременности дочери? Неужели именно это толкнуло ее на самоубийство?

За ужином Кейси решила взять теплый, сентиментальный тон.

– Ты знаешь, мама, – сказала она, – давай каждая из нас расскажет сегодня о самом сокровенном. Сегодня особенный вечер. Рудольф, как ты думаешь? Мы ведь не часто ходим в церковь, так может быть, нам воздать молитву Господу прямо здесь, дома, за ужином?

Рудольф сложил руки и начал по-испански читать молитву Пресвятой Деве. Глаза его заблестели от слез.

– Спасибо, Рудольф. А теперь, мама, твоя очередь. Скажи, что ты сейчас чувствуешь.

Грэйс покачала головой:

– Нет, я не знаю, что сказать.

– Скажи что-нибудь, – настаивала Кейси.

– Хорошо. Я попытаюсь. Я счастлива, что нахожусь дома с вами обоими, а не в госпитале, где так холодно. Я счастлива, что здесь нет снега. Я ненавижу снег…

Они подождали, пока она скажет еще что-нибудь, но Грэйс молчала. Тогда Кейси решилась спросить:

– Я не знала, что ты ненавидишь снег, мама. Ты поэтому решила уехать в Калифорнию?

Грэйс кивнула:

– Да, снег приносит много бед. Ноги мерзнут и промокают.

– Расскажи мне о снеге, мама. Я хочу узнать побольше.

– Я не хочу больше о нем говорить. Мне становится холодно, и мурашки бегают по телу. Я не знаю, почему вдруг вспомнила о снеге. Теперь твоя очередь.

– Хорошо. Сердце мое полно любви и благодарности за то, что Бог вернул мне маму к Рождеству. Я больше не скорблю о том, что потеряла. Я верю, что тому суждено было быть. Я счастлива, что дом наш полон любви, и надеюсь, что и дальше буду жить в окружении людей, которые меня любят.

И хотя она не собиралась упоминать о потере ребенка, все-таки не смогла обойти молчанием это важное событие. Кейси спрашивала себя иногда, почему не испытывает той острой депрессии, о которой хотел предостеречь ее доктор Аустин. Сейчас она даже временами думала, что его вообще не существовало, ее больше волновало то, что Джерри может отказаться от нее, узнав, что ребенка не будет.

К концу ужина позвонила Пич. Кейси пошла в спальню, чтобы поговорить с ней без свидетелей. Рассказав о необычно бурной реакции матери на имя «Джерри», Кейси спросила у Пич, что она по этому поводу думает.

– Не знаю, Кейси. Ясно только одно. Время для лжи закончилось. Она достаточно сильна для того, чтобы воспринять правду. И Ева, и я не считали, что твоя беременность такое уж приятное для твоей мамы известие, так что говори, не бойся.

– Не могу решиться. Боюсь, произойдет что-то ужасное и испортит нам Рождество.

– Кейси, ты такая же, как мать, – раздраженно сказала Пич, – вы обе громоздите вокруг себя горы лжи и тем самым только усложняете жизнь себе и другим.

Кейси сразу же уцепилась за неосторожную оговорку маминой подруги:

– Что ты имеешь в виду? О чем мама лгала?

– Бог мой, Кейси, забудь о моих словах. Все это давно в прошлом…

– Психиатр сказал, что все, что касается жизни моей матери, очень важно. Зачем вы прячете то, что может помочь ей? Вы же знаете, если нам не удастся докопаться до истоков маминой депрессии, она может вновь попытаться себя убить.

На том конце провода долго молчали.

– О некоторых вещах тебе не имеет права рассказать никто, кроме мамы. Кейси, прошу тебя, не допускай ее ошибок. Смотри правде в лицо. Скажи все Джерри. Скажи и маме, что ребенка больше нет. Может быть, если ты решишься сказать правду, и она осмелится обо всем рассказать.

Кейси вернулась, когда Грэйс и Рудольф мыли посуду.

– Давай я сама, – попросила Кейси, но Грэйс не позволила.

– Я не хочу чувствовать себя инвалидкой. Может быть, я немного странная и забывчивая, но уж с посудой могу управиться. Только проследи, чтобы я убрала ее в посудомоечную машину, а не в духовку или холодильник, ладно?

Позже, когда все слушали детский церковный хор, а огни на елке мерцали в свете камина, Кейси решилась:

– Мама, я должна тебе кое о чем сообщить.

Рудольф поднялся, чтобы уйти, но она остановила его:

– Оставайся, Рудольф. Ты мне нужен.

Грэйс испуганно посмотрела в расширившиеся от страха зрачки дочери. Неужели она заболела?

– Десять дней назад я бы еще не рискнула рассказать тебе об этом, но сейчас я вижу, что ты в силах это вынести. Пусть Бог мне поможет.

Надо было торопиться, пока хватало смелости, и Кейси выпалила одним махом:

– Мама, у меня был выкидыш.

Грэйс смотрела на нее и никак не реагировала.

– Мама, ты поняла, о чем я тебе сказала? Я была беременна, помнишь? Но что-то случилось, и я теперь больше не беременна. Я надеюсь, ты не очень расстроилась. Обещаю, я когда-нибудь рожу тебе внука.

– Ребенка нет? Ты уверена? – откликнулась наконец Грэйс, но на лице не было ни сожаления, ни боли. Только вопрос.

– Нет. Это произошло в госпитале.

– С тобой все в порядке?

– Я прекрасно себя чувствую. Я не хотела говорить, но Пич настояла…

– Ты мне не врешь? Ты ведь не сказала мне это, чтобы я почувствовала себя лучше?

Грэйс наклонилась к дочери и взяла ее за руку. Кейси почувствовала, как сильно сжимает мать ее кисть и как напряженно звучит ее голос.

– Мама, подобными вещами не шутят. Однажды, когда я была у тебя в госпитале, у меня начались схватки. Они положили меня на стол и… и все было кончено. Так все и было.

Не отпуская руки дочери, Грэйс повернулась к Рудольфу. Ей требовалось подтверждение. Она все еще не верила Кейси.

– Она говорит правду? Ребенка больше нет?

– Увы, мадам, – кивнул Рудольф.

Грэйс отпустила руку дочери и встала. Мозг ее заполнился таким количеством образов, что у нее закружилась голова. Казалось, в мозгу что-то взорвалось, осветило все яркой вспышкой, и одна за другой стали проплывать картины: Чикаго, Джерри Кейси, Финли и Бланш. Ребенка нет! Случилось чудо. Она делала ужасные вещи. Она лгала. Она покушалась на убийство. Она пыталась покончить с собой. Небеса должны были наказать Грэйс, а вместо этого одарили. Почему? Она всегда считала, что во Вселенной нет порядка, но эта череда невероятных превращений была за гранью понимания. Неужели Бог услышал ее? Благодарение тебе, Всевышний!

– Мама, с тобой все в порядке? Я рассказала только потому, что Пич велела мне это сделать. Я думала, так будет лучше.

Кейси боялась, что спокойствие, с которым мать восприняла новости, было предвестником бури.

– Я в порядке, Кейси. Мне только надо немного времени, чтобы привыкнуть ко всему этому. Пич была права. Спасибо, что сказала мне правду. Я знаю, как ты расстроена потерей малыша, но так было суждено свыше.

Грэйс обняла дочь, и Кейси вдруг почувствовала, что к ней вернулась прежняя мама. Может быть, когда Грэйс станет старой и дряхлой, они снова начнут игру, но до этого еще так далеко. Слава Богу, что она снова может стать маминой дочкой. Обе они расплакались, и вся горечь ужасных недель словно смылась слезами.

Поздно ночью, когда погас камин и просохли слезы, Кейси, как в детстве, забралась к маме под бочок. Она снова была маленькой девочкой, боящейся темноты. И перед тем, как уснуть, Грэйс пообещала себе раз и навсегда, что…

Глава 51
Время веселья

Кирк приехал к Лауре, чтобы забрать ее на рождественский сочельник, и она заметила круги у него под глазами.

– Кирк, что-то не так?

– Все не так, но об этом сейчас говорить не будем. Сейчас Рождество, пора веселья. Ты готова?

– Да. Возьми из кухни вон ту коробку. Хотя Мэгги и просила меня ничего не готовить, я все же решила испечь кофейный торт на завтрашнее утро.

В машине Кирк обратил внимание на то, как напряженно держится Лаура.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Может быть, я никогда не смогу к этому привыкнуть, но перебороть себя постараюсь. У меня получится. Я знаю врага в лицо.

– Расскажи мне, в чем дело.

– Дело в пережитом страхе. Впервые такой же приступ был со мной в самолете. Хотя, может быть, я и раньше часто испытывала подобные симптомы, просто не обращала внимания.

– Когда, например?

– Помнишь, как я не любила ездить по скоростной трассе?

– Джим любил тебя помучить, это точно.

– И близнецы тоже. Но я чувствовала приближение паники задолго до того, как выехать на скоростную магистраль, теряла часы, следуя в объезд, по тихим улицам. Стоило мне оказаться на этой трассе, ладони начинали потеть, я чувствовала себя беспомощной, слабой. Сейчас благодаря Кристине я научилась распознавать приближение приступа и подавлять его в зародыше. Я знаю, что смерть от него мне не грозит, и приказываю себе действовать дальше.

У дома их встретила Энджи:

– Лаура, ты потрясающе выглядишь! Какой у тебя чудный свитер, ты отдашь мне его, когда он тебе надоест?

– А почему бы нам не носить его по очереди? Я – зимой, а ты – летом, – пошутила Лаура.

– Благодарю покорно. Заходите. Мама на кухне.

– Хорошо. Может быть, я смогу ей чем-нибудь помочь, – ответила Лаура, отправляясь к Мэгги.

– С Рождеством! – приветствовала Лаура хозяйку. Женщины обнялись.

– Мэгги, что у вас случилось? Вы оба с Кирком какие-то не такие.

Мэгги быстро отвернулась, чтобы избежать пристального взгляда подруги.

– Все в порядке, правда. Я просто подустала с этой работой на Белинду, только и всего. Помоги, пожалуйста, открыть баночку икры.

Лаура повязала фартук и стала помогать. Очень быстро все было готово, и они присоединились к Энджи и Кирку. Алкоголь придал беседе непринужденность, все немного расслабились. За обедом Лаура рассказала о своей встрече с Джимом, заслужив похвалу своей храбрости и выдержке. Кирк описал домик, который он подобрал для нее, и все решили поехать взглянуть на него по дороге к Пич.

После ужина смотрели балет «Щелкунчик» с Николаем Барышниковым. Позже Энджи поднялась к себе, а Кирк сказал, что устал и хочет спать. Лаура с Мэгги вымыли посуду.

– Сочельник оказался прелестным, Мэгги. Не знаю, как благодарить вас с Кирком за то, что вы позволили мне почувствовать себя частью вашей семьи.

– Не благодари меня. Мы были рады тебе. Честно говоря, только благодаря тебе мы и смогли провести вместе этот прощальный вечер. Не знаю, как бы мы могли общаться, не будь тебя рядом.

– Мэгги, о чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что скоро мы станем товарищами по несчастью – одинокими женщинами, – ответила Мэгги, избегая смотреть Лауре в глаза.

– Ты шутишь? Не могу в это поверить.

– Так вот поверь. Кирк поставил мне ультиматум: или он, или работа, – с горечью сказала Мэгги.

– Но ты ведь не выбрала работу? Как можно предпочесть дизайн чужих домов семейному теплу своего дома? Ты что, сошла с ума?

– Дело не в работе. Дело в принципе. Я не хочу, чтобы Кирк регламентировал мою жизнь. Разве может кто-нибудь, будь он даже муж, заставлять другого повиноваться его воле? Разве мое желание не в счет?

– Но вы могли бы найти компромисс, разве нет?

– Один Бог знает, как я устала. Он не может простить мне величайший грех – успех. И то, что я теперь не хочу играть в бридж и посещать кулинарные курсы.

– Мэгги, ты совершаешь большую ошибку. Ничего в мире нет важнее мужа. Поверь мне, я знаю.

– Да? Ты была великолепной, безупречной, преданной помощницей своему Джиму, и что из этого вышло? – сказала Мэгги.

– Не надо ставить знак равенства, – решительно возразила Лаура, – Кирк с Джимом разные люди. Тебе повезло больше.

– Послушай, если я откажусь от работы, я все равно не получу никаких гарантий того, что Кирк останется со мной. Он может последовать примеру Джима и променять меня на более молодую… или умереть. И в том, и в другом случае я останусь одна без гроша… как ты. Если я брошу работу сейчас, когда моя карьера только началась, я никогда не смогу это возобновить. Помнишь притчу об упущенных возможностях? Вся твоя жизнь пошла на слом только потому, что Джим захотел трахнуть страстную бабенку. Разве тебе не было бы легче, имей ты интересное дело, которое сейчас могло бы тебя поддержать и морально, и материально?

– Нет, Мэгги, я не такая, как ты. Моя работа – это мой дом. Я люблю заниматься хозяйством, и с помощью Господа надеюсь когда-нибудь обрести новый дом. Я даже представить себе не могу, как буду искать работу. Одна мысль об этом пугает меня до смерти.

Они домывали посуду в молчании. Наконец Лаура произнесла с тоской в голосе:

– Лучше бы я никогда не представляла тебя Пич Малони. Мне больно думать о том, что в этом есть и моя вина.

Лаура искренне переживала за нее. Мэгги обняла ее за плечи, и они вместе поднялись наверх.

– Лаура, не стоит взваливать на себя вину за несовершенство мира. Ты ни в чем не виновата. Может быть, ни твой, ни мой брак на самом деле не были так хороши, как нам казалось. Мне не хотелось испортить тебе Рождество. Я рассказала обо всем не для этого. Просто хотелось поделиться с подругой.

– Может, он передумает?

– Я на это не рассчитываю, но, наверное, это было бы прекрасно.

Когда Мэгги и Лаура зашли к Энджи, она болтала по телефону, и Лаура была рада, что ничего не надо говорить. Слишком была угнетена новостью. Она приняла душ и легла в постель еще до того, как девушка закончила разговор. Закрыв глаза, она притворилась спящей, но расслабиться не могла. Она едва оправилась от потрясения, связанного с разрушением собственного брака, а теперь столкнулась с аналогичной ситуацией у подруги. Лауре стало страшно. Ей так нужна была помощь Кирка и Мэгги в ближайшие несколько месяцев!

Рождественское утро выдалось ярким и солнечным. Услышав суету на кухне, Лаура накинула халат и спустилась вниз помочь Мэгги. Но вместо нее увидела на кухне Кирка, хлопочущего у кофеварки.

– Доброе утро, – сказала она, – я думала, здесь Мэгги.

– Ей скоро уходить.

– Позволь мне сделать это самой. Почему бы тебе не выжать немного апельсинового сока, пока я приготовлю завтрак?

– Если ты настаиваешь… Кстати, с Рождеством.

– И тебя тоже.

Она легонько чмокнула его в щеку и принялась за работу. Очень скоро все было готово, и Лаура решилась продолжить:

– Кирк, почему бы вместо обычного апельсинового сока нам сегодня не выпить сок с шампанским?

– Прекрасная идея! В холодильнике есть шампанское. Давай проведем весь день в алкогольной эйфории, – с едва заметной горечью ответил Кирк.

Вдруг Лаура заметила, что в дверях стоит Мэгги, и ей стало как-то не по себе. Неизвестно, сколько времени Мэгги наблюдала за ними.

– С Рождеством! Надеюсь, ты не возражаешь против того, что я немного помогла Кирку приготовить завтрак? – несколько натянуто спросила Лаура.

– Почему я должна возражать? – холодно спросила Мэгги в ответ.

– Омлет уже готов, – объявил Кирк. – Энджи еще спит?

– Нет, она в ванной. Через несколько минут спустится.

Кирк налил в бокалы свежевыжатый апельсиновый сок, добавив шампанского, а Лаура разложила омлет по тарелкам и поставила на подогреватель. Вынув из коробки кофейный торт собственного приготовления, она порезала его на куски. Мэгги не сделала ни одного движения, чтобы ей помочь. Налив себе чашечку черного кофе и злорадно прищурившись, она наблюдала, как суетятся ее муж и ее подруга.

Появилась Энджи и сразу поставила пластинку с рождественской музыкой. Все сели за стол, причем взрослые предпочли предоставить более молодой вести беседу.

– Не могу дождаться, когда мы поедем к миссис Малони. Вы можете в это поверить? Джейсон Дэрроу! Я возьму две кассеты пленки, папа. Сделай, пожалуйста, побольше фотографий, где я буду с ним рядом. Если получится, я закажу их в виде открыток, – щебетала она.

– Энджи, ты любишь кино?

– С Джейсоном? Шутите? Я посмотрела этот фильм уже четыре раза.

– Неужели такой интересный? – спросил отец.

– Про сам фильм сказать не могу, но Джейсон просто мечта! Он так заводит девчонок, ты даже не представляешь!

– Значит, ты советуешь нам с Мэгги посмотреть? – спросила Лаура.

– Вот черт, это ужасно, – протянула Энджи.

– Что ужасно? Следи за своей речью, Энджи! – осадил ее отец.

– Вероятно, из всех приглашенных у Пич фильм смотрела одна я. Какой конфуз!

– Уверена, что ты справишься с беседой о голливудских буднях одна за всех, – сухо заметила Мэгги.

После завтрака все пошли в гостиную разбирать спрятанные под елкой подарки. Мэгги приятно удивил подарок Кирка – золотое дутое колечко, украшенное маленькими бриллиантами.

– Спасибо, Кирк. Такая красота, ни разу ничего подобного не видела! – воскликнула она, впервые за много часов почувствовав себя легко. Однако она не поднялась с кресла и не подошла поцеловать Кирка, как это сделала дочь, достав из нарядной коробочки золотой ключик от новой машины.

Когда последний подарок был распакован, Мэгги предложила всем собираться в путь. Кирк вызвался убрать коробки из-под рождественских подарков. Лаура заметила, что отношения между хозяевами носят чисто формальный характер, и это ее угнетало. Надо было попробовать как-то урезонить Кирка. С Мэгги у нее не получилось, но в последнее время Лаура с Кирком стала ближе, и потому надеялась, что сможет на него повлиять.

Энджи была готова первой. Длинные волнистые волосы темной пышной копной обрамляли лицо. Одета она была в гофрированную белую блузу с глубоким вырезом и плотно облегающие джинсы. На талии золотой плетеный пояс в восточном стиле. Наряд подчеркивал все достоинства великолепной фигуры: тонкую талию, округлые бедра, длинные ноги и высокую полную грудь.

Следующей появилась Лаура. На ней было платье из шерстяного трикотажа лилового цвета. На Мэгги – красные шелковые брюки. Лаура с удовольствием отметила, что она не сняла подаренного Кирком кольца.

Кирк стал было возмущаться, что джинсы не слишком подходящий наряд, но обе женщины в один голос заявили, что Энджи выглядит прекрасно, и ему пришлось ретироваться, пробурчав сердито:

– Разве должны брюки так обтягивать? Как ты собираешься в них сидеть?

– Что-нибудь придумаю, – засмеялась Энджи. – Мама, пошли.

Лаура обратила внимание на то, как сильно привязаны друг к другу отец и дочь. Кирк обожал своего единственного ребенка. Энджи обладала неоспоримой сексапильностью. Девушки ее плана чувствуют себя в компаниях мужчин гораздо уютнее, чем с женщинами. При той ситуации, что сложилась в семье, положение Мэгги казалось Лауре очень незавидным. Если Мэгги отпустит Кирка, то скорее всего не удержит и дочь. Этот печальный исход становился при ближайшем рассмотрении еще более очевидным: Кирк и Энджи были похожи не только внешне.

Энджи, маленькая девчонка-сорванец, все годы, пока они жили в Лонг-Бич вместе, неизменно была в центре внимания сыновей Лауры. Теперь она превратилась в женщину, во многом похожую на Джилли Джордан, женщину, несущую сексуальность, словно табличку с надписью: «Смотрите на меня… Я хочу этого так же, как и вы». Может быть, этот лозунг был всего лишь маской, но перед соблазнительностью женщин мужчинам практически невозможно устоять.

Размышления Лауры прервал голос Мэгги:

– Кирк, я поеду в своей машине, так что, если опоздаю, не ждите меня.

– Прекрасно. Я покажу Лауре домик. Ты не хочешь поехать с нами?

– Прошу тебя, Мэгги, поехали, – попросила Лаура, – мне нужен твой совет. Я не могу заплатить тебе столько, сколько платят твои новые клиентки, но немного все же заплачу.

Мэгги и Кирк не смотрели друг на друга.

– Конечно, я помогу тебе и буду признательна, если ты мне заплатишь, сколько можешь.

Очень скоро они подъехали к огороженному району на побережье. Красные черепичные крыши и белые стены создавали впечатление средневекового городка.

– Домик, что я присмотрел, совсем небольшой, но очень симпатичный. Оказавшись внутри, Мэгги была поражена неприятным контрастом между крохотными комнатами, гладким морем, успокоенным волнорезом здесь, и величественным видом свободного океана просторного дома в Малибу.

– Они все такие маленькие? – спросила Мэгги.

– Нет, – ответил Кирк, – но у этого подходящая цена. Тут еще продается дом вдвое больше с балконами и оранжереей, но он в три раза дороже.

– Тогда я хочу купить тот, другой, – заявила Лаура. – Сделай, пожалуйста, заказ.

Все трое Хаммондов удивленно на нее уставились.

– Разве ты не хочешь на него посмотреть? – спросил Кирк.

Лаура пожала плечами, но Мэгги решительно сказала:

– Тогда я посмотрю, даже если ты этого не хочешь.

– Хорошо, тогда я попрошу вас двоих обо всем позаботиться, – ответила Лаура, встретив недоверчивые взгляды.

– Разве непонятно? Я обменяю его на этот большой дом в Шерман Оукс. Я должна быть покладистой, но нельзя же становиться последней дурой. Поехали, не хочется опаздывать.

К Пич Лаура ехала вместе с Мэгги, так как Энджи захотела вести отцовскую машину. И хотя Лаура нервничала сильнее из-за того, что у Мэгги машина была меньше и ехала она быстрее, чем Кирк, все же решила успокоить страх, погрузившись в проблемы подруги.

– Мэгги, ты как-нибудь дала понять Энджи о своем разрыве с Кирком?

– Мне не стоило нагружать тебя своими проблемами, Лаура. Да, я вполне ясно дала обо всем понять дочери.

– Думаю, ты знаешь, насколько она привязана к Кирку. Ты можешь ее потерять, если Энджи вынуждена будет сделать выбор.

– Дочь уже взрослая. Никто не собирается на нее покушаться. И выбора ей делать тоже не придется, – ответила Мэгги, но в голосе ее не было уверенности.

Лаура вздохнула. Больше говорить было не о чем. Может, удастся найти отклик у Кирка.