Текст книги "Право на счастье"

Автор книги: Кейт Коскарелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Ей удалось припарковать машину и позвонить только в шесть тридцать, но Лауры уже не было. Праздно пошатавшись по магазинам, Мэгги вернулась домой, одинокая, словно отрезанная от всего мира. Двадцать лет средоточием всей ее жизни были Кирк и дочь. Как мать и жена она была главной связующей нитью этого союза, и теперь эта связь рвалась. Рвалась не по воле судьбы, а по ее собственному выбору.

Только сейчас Мэгги до конца осознала, какой лед одиночества может принести ее решение.

Глава 42
Не будь жадиной

– Capa, надеюсь, вы с Майлзом справитесь со всеми приготовлениями к Рождеству? – спросила Пич.

– Конечно, мадам, – улыбнулась в ответ Сара, – мы уже заказали елку, и мистер Джеф пообещал, что лично подрежет ее так, как вы любите. Все будет в лучших традициях.

– Замечательно! Поставьте елочку у окна в гостиной. Еще позвони Лайкину и передай заказ на изготовление карточек для гостей. Список фамилий я уже приготовила.

Пич торопилась. Ей не хотелось опаздывать на прием к врачу, после чего она собиралась навестить Грэйс и Кейси. Она быстро оделась и к десяти успела приехать в Вествуд.

Несмотря на рекомендацию Грэйс, Пич навела справки в нескольких источниках, прежде чем убедиться в том, что доктор Пьер Сенсени действительно непревзойденный мастер в области пластической хирургии. Пич записалась на прием под именем Лизы Браун. Она не была абсолютно уверена в том, что захочет пройти через всю процедуру, но уж если это все-таки произойдет, то лучше держать ее в секрете, особенно от Джейсона.

Приемная оказалась небольшой и роскошно обставленной. Не было здесь ни журналов, ни проспектов, ни ждущих приема пациентов. Пич заполнила формуляр, и ее немедленно проводили в кабинет. Женщина в белом халате провела с ней собеседование.

– Доброе утро, миссис Браун. Доктор Сенсени сейчас войдет, чтобы осмотреть вас. Но предварительно я хотела бы услышать от вас ответы на некоторые вопросы. Не могли бы вы сказать, какого рода коррекцию вы предпочитаете сделать?

– Подтяжку лица. Мне кажется, живот мне пока подтягивать не обязательно, – несколько озадаченно ответила Пич.

– Понимаю. Тогда нет необходимости раздеваться. Просто присядьте на край этого стола. Доктор сейчас войдет.

Медсестра вышла, и тут же появился врач. Крепко сложенный, среднего роста, смуглый и черноволосый, с сединой на висках, он обладал крупными, чуть навыкате, темно-карими глазами южанина и живым, подвижным лицом. На миг лицо его осветила улыбка, но на миг столь краткий, что показалась Пич игрой воображения.

– Доброе утро, миссис… миссис Браун? Я доктор Сенсени.

Голос у него был густой и глубокий с едва заметным французским акцентом. «Очень сексапильный мужчина, – подумала Пич, – неудивительно, что дело у него идет так хорошо».

– Итак, чем могу быть полезен? – спросил он.

Пич было неловко. Она испытывала некоторую стеснительность по поводу того, что собиралась делать.

– Мне бы хотелось выглядеть… моложе. Я думала, подтяжка лица поможет.

Ничего не говоря, он повернул лампу так, чтобы источник света находился у нее над головой. Взяв в руки ее лицо, он поворачивал его из стороны в сторону, перекатывая кожу под пальцами. Внимательно рассмотрев лицо, он вдруг резко отпустил его и предложил пройти к нему в кабинет, чтобы там поговорить.

Пич встала со стола и пошла за ним, размышляя над тем, что за премудрости вкладывают в голову этим людям, которые потом получают медицинские дипломы и считают себя специалистами. Как и большинство пациентов, она недолюбливала врачей, однако действовала согласно их предписаниям.

В кабинете, небольшом и уютном, врач проводил Пич к креслу напротив стола. Он откинулся на спинку стула и заговорил:

– А теперь скажите мне, зачем вам быть моложе. Вы и так красивая женщина.

Пич поежилась от бестактности вопроса.

– Я полагаю, это касается только меня, не так ли?

И снова на лице его зажглась и погасла улыбка.

– Не совсем так. Это и мое дело. Перед тем, как начать кромсать вашу кожу, я должен знать, чего вы ждете от операции. Может быть, я просто не в силах сделать то, чего вы от меня хотите. Тогда я зря потрачу время, вы будете разочарованы, не говоря уже о выброшенной на ветер огромной сумме и сильной боли, без которой не обойтись. – Внезапно перегнувшись через стол, он заговорил тихо и доверительно: – Вам, женщинам, подтяжка кажется безобидной процедурой. Ну что особенного? Здесь немного убрать и здесь чуть-чуть… Но это рискованная и весьма болезненная операция. Это весьма специфический раздел хирургии. Итак, скажите мне, чего вы хотите.

Пич была растерянна. Никогда прежде врачи не говорили с ней таким отеческим тоном. Она вдруг вспомнила, что находится здесь под вымышленным именем, и никто не узнает, кто она на самом деле. Врач не говорил бы с ней так, если бы знал, что она – миллионерша Пич Малони. Итак, анонимность не препятствовала тому, чтобы сказать врачу правду.

– У меня молодой любовник. Я не хочу, чтобы люди узнали, будто у него… – она замешкалась, подыскивая подходящее определение, – старая дама сердца, понимаете?

Пич опустила глаза: правда была унизительна.

– Миссис… Браун, – мягко заговорил врач, – идите, пожалуйста, домой. Забудьте об операции. Вы все еще красивы. Ваша кожа все еще упругая, слишком хорошая для того, чтобы начинать работать над ней сейчас. Единственная операция, которая может помочь, это блефаректомия, удаление лишней кожи с век, но я не советую вам это делать. Во-первых, существует риск, хоть и небольшой, повредить нерв, во-вторых, она настолько болезненна, что три или четыре недели вы будете страшно мучиться, а в-третьих, результат столь ничтожен, что не окупит ваших страданий и затрат.

– Доктор Сенсени, вы никогда не сделаете деньги, если будете отсылать домой клиенток.

– Миссис Браун, я не воспринимаю пластическую хирургию как средство наживы, что бы вы там ни думали. На свете немало людей, которых я сделал счастливее с помощью скальпеля. Я исправляю ошибки природы и плоды человеческих слабостей, но делаю это только в том случае, если цель оправдывает возможный риск. В противоположность тому, что думаете о подтяжке вы или ваши подруги, она далеко не всегда делает лицо моложе, раскованнее, исключая, конечно, те случаи, при которых происходит значительное разрушение структуры кожи. Тогда я могу помочь. А вам – нет. Природа к вам благоволит. Не будьте слишком жадной. А теперь взгляните вверх. Посмотрите на потолок и скажите, что вы там видите.

Потолок кабинета представлял из себя сплошное зеркало.

– Что я вижу? Себя. И вас тоже.

– Ну и как вы себя находите? Такой как всегда?

– Ну, в общем-то, да.

– Это все, что может подтяжка. Когда вы смотрите вверх, ваша кожа оттягивается назад под воздействием гравитации. Если бы при операции ее натягивали сильнее, лицо превратилось бы в маску, лишенную выражения, маску смерти, холодную и отталкивающую. Вы же этого не хотите, не так ли?

Пич поднялась:

– Вы меня убедили, доктор Сенсени. Благодарю вас. Не буду больше отнимать у вас ваше драгоценное время.

Он тоже встал. Лицо его приняло хмурое озабоченное выражение.

– Миссис… Браун, есть хирурги, которые за деньги сделают с вами что угодно, но цена окажется выше, чем вы готовы заплатить. У меня есть несколько фотографий, я вам могу их показать…

– В этом нет необходимости, – прервала его Пич, – я верю вам и не буду подыскивать хирурга, который скажет мне только то, что я захочу услышать.

Он улыбнулся обворожительной улыбкой:

– Вот и хорошо. А насчет этого молодого человека не переживайте. У него есть вкус и интуиция. Он умеет распознать истинные ценности, и удача ему сопутствует. До свидания. Надеюсь, скоро мы снова увидимся, в обществе, я имею в виду.

«Господи, – подумала Пич, – он очень даже волнующий мужчина, особенно когда улыбается».

Пич задержалась у столика в приемной, и секретарь спросила, предпочитает ли она, чтобы ей прислали чек, или заплатит наличными сейчас.

Пич достала чековую книжку и спросила, сколько она должна.

– За консультацию двести пятьдесят. Если же вы согласились на операцию, эту сумму включат в общий счет.

– Я не буду оперироваться, – ответила Пич и подписала чек своим настоящим именем. «Зачем столько конспирации, – улыбнулась она про себя, – когда под чеком стоит твоя подпись». В следующий раз, решив путешествовать инкогнито, надо не забыть взять с собой наличные.

Пич ненадолго задержалась в палате Грэйс, а потом поднялась навестить Кейси. Девушка плакала, уткнувшись в подушку. Пич подошла к ней и обняла за плечи.

– Кейси, милая моя! Ну перестань, все будет хорошо. Ты сама увидишь.

– О, Пич, – застонала Кейси, – я потеряла ребенка только по своей глупости. Я не делала то, что мне говорили.

– Кейси, не надо себя казнить. Иногда все происходит не так, как хочется, и не надо искать виноватых.

– Но мне же велели лежать, а я не послушалась.

– Потому что ты не могла, – продолжала уговаривать ее Пич, – ты была нужна маме и делала то, что должна была делать.

– Что будет, когда Грэйс узнает! Она так мечтала увидеть внука.

– А ты сильно в этом уверена, моя хорошая?

Кейси промокнула глаза и вытерла нос.

– Почему ты об этом спросила, Пич? Она тебе что-нибудь говорила?

– Нет, это просто предчувствие. И Ева думает то же самое.

Пич намочила полотенце и дала его Кейси.

– Ну-ка приведи себя в порядок. Смотри, глаза красные, нос распух; ты же не хочешь, чтобы Грэйс увидела тебя в таком виде.

– Ты знаешь, столько всего навалилось сразу: и потеря ребенка, и необходимость сообщить об этом Джерри. Он никогда не простит мне, что я не сумела сохранить ребенка.

– Сейчас же прекрати нести эту чушь! – приказала Пич. – Ты не убивала своего ребенка. Твое тело просто не приняло его, по какой причине, мы не знаем, – и этот твой Джерри должен все понять. Или он не стоит того, чтобы из-за него переживать.

– Я думаю, что я за что-то наказана.

– Господи, да за что, дитя мое?

– Беременность была не случайной. Я все спланировала. Я знала, что он никогда не оставит жену только ради меня…

– Экое дело! – прервала ее Пич. – Ты, уверяю тебя, не первая женщина, старающаяся таким образом заставить мужчину жениться. Так было и так будет. Да и он не невинная овечка и несет такую же ответственность, как и ты.

– Как ты думаешь, я могу не рассказывать ему о том, что у меня был выкидыш, до окончания бракоразводного процесса? Это не очень плохо?

– Очень и очень плохо, Кейси. Ты будешь громоздить одну ложь на другую, и когда-нибудь все это зло обрушится на тебя. Кейси, а ты действительно уверена, что хочешь замуж за этого переростка? Ты веришь, что можешь быть счастлива с человеком, которого заполучила хитростью? Скажи ему правду. Рискни. Может быть, ты выиграешь. Но если нет, лучше примириться с потерей сейчас, чем признать поражение позже, оставляя за собой шлейф сломанных жизней.

Пич помолчала. Наверное, напрасно она стала читать нотации Кейси. Она выглядела такой по-детски несчастной.

– Кейси, когда Джим разрешил тебе возвращаться домой?

– Может быть, завтра. У меня по-прежнему очень низкий гемоглобин, и он предпочел бы подержать меня здесь до выходных.

– Тогда лучше оставайся здесь. Дома будет очень одиноко.

– Они могут маму отпустить домой в понедельник.

– Это сюрприз!

– Психиатр сказал, что в родных стенах выздоровление может пойти быстрее.

– Вот было бы здорово! Улыбнись мне на прощание, идет?

– Идет. А я подумаю насчет того, чтобы сегодня же позвонить Джерри и все ему рассказать.

– Ты ведь не хочешь жить во лжи, Кейси.

– Да, но маме я пока говорить не хочу, правильно?

– Рано или поздно она все равно узнает.

– Но не сейчас. Когда она почувствует себя лучше.

Глава 43
Величайшее из одолжений

Дорогой Кирк!

Не могу поверить, что это действительно произошло. Этот день надо обвести в календаре красной рамкой. После всех этих ужасных недель взаперти я наконец-то выбралась и снова стала полноценным человеком. Я очень многим обязана и моим подругам, и доктору Сабатини, но тебе я признательна в первую очередь.

Наш ужин вчера был… ну как найти слова, чтобы описать то, что я чувствую… замечательный?.. запоминающийся?.. грандиозный? Сердце мое перестало колотиться как бешеное. Ладони оставались сухими. Я чувствовала себя спокойно, надежно, счастливо. Почему? Потому что я была с тобой и потому что именно ты заставил меня вытащить голову из песка и взглянуть правде в глаза. Я знаю, что долгим годам счастливой жизни с Джимом пришел конец и теперь я могу смело смотреть в будущее.

Я намерена позвонить Джиму сегодня же и сказать, что готова предстать перед нашим адвокатом для окончательного урегулирования финансовых вопросов. Я больше не переживаю и не расстраиваюсь.

Не хотелось бы злоупотреблять твоей добротой, но я очень хочу посмотреть на домик, который ты советуешь мне купить. Если бы ты подобрал хотя бы два варианта, я бы наняла такси до твоего офиса в Лонг-Бич и мы бы оттуда поехали вместе. Пока я еще не готова к таким дальним поездкам по скоростной трассе в одиночестве. Очень не хочется давить на тебя, но, прошу тебя, поспеши. Мне не терпится сделать последний шаг к окончательному разрыву и уехать из этого дома. Я чувствую себя словно пленница, ожидающая пропуска на волю.

Было бы здорово снова жить поблизости от старых друзей. Позвони, как только сможешь. Ты замечательный мужчина, и я немного завидую Мэгги, имеющей такого хорошего мужа.

С любовью

Лаура.

Глава 44
Представитель

На следующее утро за завтраком Кирк и Мэгги едва перекинулись парой фраз.

– Как прошел ужин с Лаурой? – спросила Мэгги.

Не отрывая взгляда от газеты, Кирк пробурчал:

– Прекрасно.

– Она действительно нормально себя чувствует?

– Угу.

– Куда вы ходили?

– В «Ма-Мейсн».

– В самом деле? Если бы я знала, что вы будете в таком роскошном месте, то присоединилась бы к вам. Еда была вкусной?

– Там всегда вкусно.

– Кирк, нам надо что-нибудь купить Энджи к Рождеству. Осталось всего несколько дней, и…

– Я уже обо всем позаботился, – остановил ее Кирк.

– Правда? – удивленно спросила Мэгги, ведь всю жизнь Кирк возлагал покупки и поздравления с праздниками на нее. – И что ты купил?

– Новую машину. Заказал на прошлой неделе.

– Ну, ты мог бы мне об этом сказать, – пробормотала она.

– А когда я мог это сделать? Тебя не бывает дома.

Господи, опять он за свое!

– Кирк, давай не будем начинать все сначала, – сказала она, вставая из-за стола и сваливая посуду в раковину, однако Кирк не удержался от колкости:

– Лучше оставь это на столе. Когда я вчера вернулся, то обнаружил в раковине такую же гору посуды.

– Сегодня должна прийти Имелда, – встала в оборонительную позу Мэгги, – она помоет посуду.

– Тогда ей пора нанимать помощницу. Однажды она придет и, увидев все это, покончит с собой.

«Все, с меня хватит», – решила Мэгги.

– Ну хорошо, тогда почему бы тебе не попробовать однажды вымыть посуду и убрать? Ты бываешь дома больше, чем я. Если тебе что-то не нравится, засучи рукава и сделай по-своему.

Не дожидаясь его возражений, Мэгги побежала наверх одеваться. Когда перед самым уходом Мэгги зашла на кухню, чтобы извиниться, Кирка уже не было.

Приехала Ди и напомнила, что в половине десятого придет Элизабет Хани на собеседование. Через пять минут прозвенел звонок, и Ди проводила в гостиную молодую женщину. Мэгги протянула руку:

– Доброе утро. Я Мэгги Хаммонд, а вы, должно быть, Элизабет Хани. Я не ожидала, что вы окажетесь такой молодой.

– Разве? Какая же я молодая, мне уже тридцать пять.

– Вы выглядите моложе. Вы замужем?

Элизабет покачала головой:

– Уже нет. Мы разошлись три недели назад, и теперь я должна сама зарабатывать себе на жизнь.

– Мне очень жаль. А дети у вас есть?

– Нет. Я бы никогда не ушла из семьи, если бы у меня были дети. Тогда я бы попробовала найти какой-то другой способ решения проблемы. Не знаю, правда, получилось бы или нет… Но поскольку нас только двое, я выбрала развод.

Стройная, невысокая. Одета недорого, но со вкусом. Рыжие курчавые волосы уложены так, как ей идет, и придают облику женщины некий шик, то, что на гребне моды.

– У вас имеется опыт декорирования? – спросила Мэгги.

– Нет. Я окончила курсы декораторов пару лет назад и даже поступила в колледж по этой специальности, но мне пришлось бросить, так как Бакли предпочитал брать машину сам.

– О, так у вас нет машины?

– Теперь есть. Я оставила Бакли мебель и обстановку, а он мне машину. Ей всего два года, и она на хорошем ходу.

Мэгги сумела почувствовать эту женщину. Под любезной улыбкой, но недостаточно далеко, чтобы не быть замеченным, таилось отчаяние.

– Вы раньше работали? Я имею в виду вне дома.

– Работала, но недолго. Я вышла замуж в восемнадцать лет. До этого я служила официанткой в кафе, но, поскольку мой муж зарабатывал прилично, он захотел, чтобы я ушла с работы и посвятила себя дому. Некоторое время я продавала косметику в многоуровневой компании, но торговля – не мой конек. Я люблю создавать вещи сама. Одно время я занималась мелкой пластикой, и когда дом достаточно плотно заполнился моими изделиями, я стала вязать. Сейчас я увлекаюсь вышивкой. Не могу сидеть сложа руки.

– Пожалуйста, простите мое любопытство, но мне бы хотелось узнать, почему вы решили развестись после стольких лет брака. Может, это простая размолвка?

– Нет. Я никогда не вернусь к мужу.

Женщина опустила глаза, разглядывая свои сжатые в кулаки руки. Мэгги видела, с каким трудом она подбирает слова.

– Понимаете, миссис Хаммонд, мой муж не любил… он, как бы это сказать… короче, он тот, кого называют «голубыми».

Теперь, когда самое страшное уже было сказано, Элизабет почувствовала себя спокойнее и продолжала более ровным голосом:

– Я ни о чем не догадывалась, узнала обо всем только год назад. Наверное, покажусь вам очень глупой, но я действительно думала, что он устает, так как слишком много работает. Я так бы ни о чем и не узнала, если бы он не решился рассказать обо всем сам. Бакли сказал, что больше не в силах противиться. Когда он привел домой своего друга, я ушла.

Она больше ничего не сказала, но Мэгги поняла, что женщина восприняла происшедшее как глубоко личное поражение. Надо было ее спасать. Только работа сможет вернуть ей чувство уверенности в себе и сгладит боль страшного унижения. Мэгги решила дать этой женщине шанс.

– А теперь позвольте рассказать вам о работе.

Мэгги вкратце обрисовала суть своих занятий и объяснила, в чем будут состоять обязанности ассистентки. Закончив, она спросила:

– Теперь, когда вы все знаете, скажите, вас это устраивает?

– Конечно! Я обещаю трудиться на совесть. Время и продолжительность трудового дня для меня не имеют существенного значения. Других дел у меня нет.

Они обсудили вопросы с жалованьем и прочими затратами и решили, что Элизабет начнет прямо с сегодняшнего дня. Вместе они поехали в Малибу, затем на бульвар Робертсона. Элизабет оказалась на редкость понятливой и трудолюбивой. Они вместе вернулись в Лонг-Бич, и, перед тем как разъехаться по домам, Мэгги попросила помощницу прибыть в коттедж завтра с утра, чтобы присутствовать при доставке мебели.

Мэгги вошла в дом. Темно. Ди ушла, а Кирк не успел вернуться. Однако одиночество не угнетало ее, наоборот, она даже почувствовала некоторое облегчение от того, что может немного побыть наедине с собой. Несмотря на усталость, Мэгги решила, немного отдохнув, приготовить ужин, чтобы показать Кирку, что не всегда работа мешает поддержанию домашнего очага. Зазвонил телефон.

– Привет, Кирк.

– Мэгги, извини. Я буду ужинать с контрагентами. Они хотят купить у нас кое-что на площади, и я собираюсь поближе с ними познакомиться, обменяться информацией и все такое… Опаздывать не могу. Им сегодня улетать.

Мэгги решила не скрывать разочарования, прекрасно понимая, что иная реакция расстроила бы Кирка еще сильнее.

– Ты вечно все испортишь, Кирк. Я уже сунула цыпленка в духовку, а бутылку вина в морозильник, – солгала она. – Я так мечтала провести с тобой тихий семейный вечер.

– Сожалею, но ребята уже здесь и ждут меня. Как насчет завтра, милая?

Черт возьми, она попалась в собственную ловушку.

– Извини, завтра ничего не получится. Завтра у меня трудный и длинный день. Крупные поставки, почти все должны привезти, не знаю, когда подъедет трейлер.

И снова к нему вернулся обычный едкий сарказм:

– Тогда, милая, прогляди свой календарь и назначь мне приемный день. Если не в этом месяце, то, может быть, в следующем.

Мэгги решила не усугублять положение взаимными колкостями:

– Прошу тебя, Кирк, не сердись. Я люблю тебя, и ты мне нужен. Наш брак слишком дорог нам обоим, чтобы опускаться до взаимных гадостей. Я буду ждать тебя дома, идет?

Тон его немного смягчился.

– Увидимся позже.

Мэгги зашла на кухню и налила себе стакан вина, после чего решила позвонить Энджи. От одного лишь голоса дочери у нее поднялось настроение.

– Мама, привет! Как дела?

– Прекрасно. Я позвонила, чтобы поговорить с тобой о делах. Ты не слишком занята?

– Нет. Экзамены начнутся в понедельник. Все конспекты у меня в порядке, и мне остается только просмотреть их. Папа сказал тебе насчет машины?

– Для меня это было сюрпризом. Как он на такое решился?

– А разве он не говорил, что в моем «форде» отказала система зажигания?

Мэгги стало стыдно за то, что она оказалась так далека от проблем дочери.

– Нет, я ничего не знала. Я последнее время была очень занята, и мы проводили мало времени вместе с твоим отцом.

– Да, я в курсе. Он здорово расстраивается, мама. Может, стоит побольше уделять ему внимания? Хотя бы на время?

– Энджи, и ты туда же! Я-то думала, что ты за освобождение женщин.

– Что тебе сказать? Я за освобождение других женщин, а свою мамочку я хочу видеть на кухне, трудящейся на благо папочки и страны.

– Какую машину ты выбрала?

– Ты даже не поверишь. Представляешь себе, он купил мне «мустанга» со съемным верхом, автоматической коробкой передач, короче, самую модную и классную штучку. Чудо, а не отец!

– Когда ты едешь в горы?

Задавая этот вопрос, Мэгги хотела напомнить дочери, что, кроме отца, у нее есть и мать, которая тоже не оставила ее без подарка.

– Сразу после Рождества. Я подумала, что было бы здорово нам провести втроем рождественский сочельник. Папа сказал, что нас пригласили в день Рождества к Пич Малони. Это правда? А Джейсон Дэрроу будет?

– Думаю, что тебе повезло. Он там будет.

– Серьезно? Я умираю, как хочу с ним встретиться! Я принесу с собой фотоаппарат. Никто мне не поверит, если я не представлю доказательств.

Они поболтали еще минут десять. Мэгги наслаждалась чувством близости, которое не всегда существовало между ней и ее единственным ребенком. Укорив себя за то, что редко звонит Энджи, пообещала звонить ей хотя бы раз в неделю.

Затем Мэгги немного поболтала с Пич о предстоящем празднике и неожиданно быстром выздоровлении Лауры и решила позвонить Лауре. Ей было немного стыдно из-за того, что другие, в особенности Кирк, уделяли ее подруге больше времени и внимания, чем она. Но у нее действительно не было времени.

– Лаура, я так рада, что у тебя сейчас все хорошо. Ты всех нас переволновала.

– Бог отнял у меня Джима, зато он дал мне чудесных друзей, Мэгги, таких, как ты и твой дорогой Кирк. Живи я хоть сто лет, я все равно никогда не расплачусь с вами за то, что вы для меня сделали.

Лаура рассыпалась в благодарностях, Мэгги что-то несвязное бормотала в ответ, и чем настойчивее Мэгги отказывалась принимать комплименты, тем мощнее становился поток обрушивающихся на нее уверений в прекрасных качествах и редкой доброте ее мужа. Мэгги испугалась, что этот водопад может запросто потопить их дружбу, и прекратила разговор:

– Прости, Лаура, мне пора уходить. Я рада, что ты вновь стала собой. Мы заберем тебя в Рождество и привезем к Пич.

– В Рождество? О, я думала… ну, Кирк пригласил меня к вам в Лонг-Бич на сочельник, и я даже представить не могла, что ты об этом не знаешь. – Она говорила все тише, пока совсем не умолкла на полуслове. Очевидно, она была в сильном замешательстве.

Мэгги стало неловко. Как же она сама об этом не додумалась? Конечно же, нельзя оставлять Лауру одну в рождественский сочельник.

– Я имела в виду сочельник. Просто оговорилась. На самом деле мы так и решили вместе с Кирком. Энджи должна приехать, и мы будем рады, если ты проведешь у нас всю ночь. Я думаю, ты не обидишься, если тебе придется спать с нашей дочерью в одной комнате? Там две кровати. Комнату для гостей пришлось переделать в офис, ты же знаешь.

Мэгги мысленно похвалила себя за то, что ей удалось держать равновесие в столь скользкой ситуации, но тем не менее затаила обиду на Кирка: его скрытность поставила ее в совершенно идиотское положение. Совершенно очевидно, что он сознательно идет на обострение отношений, отказываясь делиться с ней чем-либо.

– О каких возражениях речь? – продолжала между тем Лаура. – Я так рада с ней снова увидеться. Я всегда мечтала о дочке. Что мне взять с собой?

– Ничего. Я уже все подготовила, – снова солгала Мэгги.

Не следовало бы устраивать в сочельник конкурс на лучшую домохозяйку. Пусть Мэгги придется пожертвовать сном, но она все приготовит сама. После этого разговора она почувствовала себя в ловушке. Чего ради она все это затеяла? Кому и что она собирается доказывать? Зачем ей эта суета с беготней по магазинам и выбором подарков, с готовкой, уборкой, когда у нее по уши дел с заказом? Ну да теперь она уже не одна. У нее есть Элизабет и Ди.

Впервые Мэгги перестала думать как женщина и применила мужской подход. Перепоручить дела! Эврика! Она села составлять список подарков. Кирку она купит ручку «паркер» с золотым пером; Энджи – кожаную сумочку от Гуччи; Лауре – духи; Пич – кокетливую безделушку работы Юдифь Либер; Ди – наручные часики. Кто же еще? Ах да, Белинда. Как она могла про нее забыть? Она вспомнила пристрастие старушки к подвенечным нарядам и решила сходить в антикварный магазин в поисках чего-нибудь подходящего. Надо попросить Лиз забрать оттуда покупку, проследив за тем, чтобы ее красиво упаковали в дорогую коробку.

Мэгги услышала, как подъехал Кирк. Довольная собой, она вышла ему навстречу.

– Я так рада, что ты сегодня приехал домой рано, – начала она, обхватив руками его шею.

– Рано? Ты шутишь, наверное. Сейчас уже двенадцать. Чем ты занималась?

Трудно поверить. Мэгги показалось, что она вернулась домой час назад.

– В самом деле? Я посплетничала по телефону с Энджи, Пич и Лаурой. А потом составляла список поздравлений к Рождеству.

– Только сейчас? Осталось всего два дня. – Кирк тоже обнял ее и легонько поцеловал. – Да ты, я чувствую, немного выпила. Еще вино осталось?

Они сели на кушетку в гостиной. Мэгги разлила по бокалам немного белого вина и начала кампанию по обработке Кирка. Предстояло убедить мужа в ее способности все, что угодно, принимать с улыбкой.

– Я так рада, что ты догадался пригласить Лауру к нам на сочельник.

– Прости, что забыл тебе об этом сказать, но я знал, что ты возражать не будешь.

Гораздо позднее, после того, как они, устав от занятий любовью, лежали в постели и Кирк уснул, Мэгги выскользнула из кровати и спустилась вниз. Тихо, очень тихо она выдавила сок из апельсинов, накрыла на стол, засыпала в кофейник кофе и долила воды. Завтра ей предстояло встать очень рано, но она решила позавтракать с Кирком. Надо, чтобы он чувствовал себя обласканным, когда жена расскажет ему о своей ассистентке.