Текст книги "Право на счастье"

Автор книги: Кейт Коскарелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Мэгги закончила пламенную тираду, но Кирк не торопился с ответом. Когда он заговорил, голос его был твердым, но не злым.

– Нет, Мэгги, партнеры у меня уже есть. Мне нужна жена, а не партнер. Если ты хочешь работать, что же, это твое право. Прости, но я до сих пор думал, что наша совместная жизнь была чем-то большим, чем ублажение моего эго. Наверное, я был не прав. Согласись, я был хорошим мужем: работал много и делал все, что нужно, и тебе и Энджи.

Мэгги поразил этот его новый тон: тихий и грустный.

– Кирк, я не хотела назвать тебя плохим мужем. Ты был прекрасным мужем и отцом тоже.

– Я думал над всем этим не меньше тебя и тоже пришел к решению. Мне нужна жена, которая ждала бы меня дома. Мне нужны покой, тепло и любовь после того, как я целый день выкручиваю мозги, зарабатывая на жизнь. Для меня неприемлемо, когда карьеру делают оба: и муж, и жена.

Тупая боль прокатилась по ее телу. Так вот как это бывает? Вот и конец их супружеству. Представляет ли она жизнь без Кирка? У Мэгги закружилась голова от страха и саднящей тоски. Во имя какого бога она это делает? Горло сжал спазм, она не могла произнести ни слова.

– Мэгги, пусть это останется между нами… пока. Не будем омрачать Энджи праздник. Мы обо всем ей расскажем, когда она вернется домой после каникул в горах.

Мэгги опустила голову. Кирк ушел.

Разве так рушатся семьи? Всего несколько слов, обыденных, затертых, сложились вместе так, что положили конец любви и согласию? Тихо и просто… без скандала… без ожесточения.

Глава 48
Я не хочу тебя больше любить

Лаура набрала этот номер и молилась лишь о том, чтобы ей не ответил женский голос, но именно так и произошло. В первый момент она решила повесить трубку, но сумела пересилить себя:

– Здравствуйте. Это Лаура. Джим на месте?

Страстный, с придыханием голос, известный кинозрителям всего мира, ответил:

– Нет, Лаура, его нет. Это Джилли. Что ему передать?

Лаура испытывала неловкость. Ей не хотелось обнаруживать свою нервозность. Она должна быть спокойной и собранной и не должна испытывать к этой женщине ненависти.

– Передайте ему, пожалуйста, чтобы он позвонил домой, как только у него появится такая возможность.

Под внезапным наплывом дружеских чувств к женщине, которая так много перенесла по ее вине, Джилли ответила:

– Если это важно, я могу попросить его секретаршу связаться с ним по вашей просьбе.

– Это действительно важно, но не очень срочно. Пусть он позвонит, когда вернется. Спасибо.

Лаура опустила трубку, мысленно поблагодарив Бога за то, что помог справиться с первым шагом. Кристина советовала не обращать ненависть против Джилли, но советовать гораздо проще, чем выполнять. Лаура взглянула на часы. Скоро восемь. Ну что же, вот и Джилли довелось узнать, что такое одинокие вечера, вечно одинокие вечера жены доктора.

Через десять минут зазвонил телефон. Лаура сразу же поняла, что Джилли сообщила Джиму о ее звонке. Лаура хмыкнула. Не стоит брать трубку сразу. Пусть подогреют свое любопытство.

– Привет, Лаура. Джилли передала мне, что ты звонила.

Звук его голоса вызвал к жизни весь спектр знакомых эмоций.

– Очень мило с ее стороны, но я сказала, что срочности нет. Просто хотела тебе сказать, что готова в ближайшее время встретиться для разговора. Я знаю, что ты уезжаешь в Апсен, но когда ты вернешься, по-моему, будет самое время все обсудить.

– Спасибо за предложение, но, на мой взгляд, сначала должны встретиться наши адвокаты.

– Джим, ты действительно доверяешь адвокатам решать, что будет с нами? Разве мы, два взрослых ответственных человека, не можем сами обо всем договориться? Это будет сделать гораздо проще, чем ты предполагаешь.

– Скажи, Лаура, что у тебя на уме?

Голос Джима звучал тревожно. Чувствовалось, что он опасается неприятностей, и Лаура наслаждалась его растерянностью. У нее был приготовлен для него большой сюрприз.

– Джим, у нас двое сыновей, которых мы оба любим. Не важно, какая кошка между нами пробежала, Шан и Дан всегда будут свидетельством любви, которую мы когда-то питали друг к другу. Мы не можем смести все одним жестом, не разрушив при этом жизни наших детей. Ради них мы обязаны вести себя благородно по отношению друг к другу. Мне кажется, мы должны встретиться и поговорить. Я не желаю тебя ни во что втягивать и не собираюсь устраивать провокаций.

По мере разговора голос ее становился все более прохладным. Лаура сама полюбила роль, которую решила сыграть, и целиком ушла в нее.

Озадаченный и встревоженный, но мучимый любопытством, Джим не мог отказаться от приглашения.

– Ну что же. Я в медицинском центре. Ты не против, если я заскочу сегодня?

– Конечно, приезжай. Ты еще не ужинал?

– Нет. Но угощать меня ужином нет никакой необходимости.

– Конечно, но у меня с этим нет проблем, ты ведь знаешь. До свидания.

Вся ее поза куда-то испарилась, не успела она дойти до кухни. Вынув из морозилки филе говядины и подготовив его, поставила в микроволновку. Очищенный и нашинкованный картофель залила миндальным соусом, приготовленным за несколько дней до этого, поставила в духовку. Теперь можно заняться салатом и горячими рогаликами.

Покончив с закуской, Лаура пошла наверх переодеться в наряд, который Кирк нашел столь красивым, когда они вместе ужинали. Подкрасив глаза чуть ярче, чем обычно, и уложив волосы, Лаура побежала вниз накрывать стол. Открыв бутылку «Бордо» заранее, чтобы вино успело «подышать», она зажгла камин в гостиной. Как раз в это время в дверь позвонили.

Медленно подходя к двери, Лаура видела себя как бы со стороны. Она играла роль благородной дамы, холодной светской женщины. Сегодня ей предстоит вернуть по крайней мере уважение мужа, а может быть, удастся сделать и большее. Сегодня она должна навек похоронить в себе этого несчастного скребущегося зверька, который почти целиком сумел завладеть существом прежней Лауры.

– Прекрасно. Ты быстро прибыл. Наверное, ехал на «феррари», – поприветствовала пришедшего Лаура.

– Честно говоря, нет. Представляешь, она снова в ремонте.

– Это, конечно, плохо, но вовсе не удивительно. Разве я не говорила тебе: «Не покупай скоростную машину для города, где пятьдесят миль – потолок».

Легкий упрек дружески настроенного человека, вот и все.

– Знаю, знаю. Эта машина принесла одни проблемы. Мне следовало бы прислушиваться к твоим советам.

– Быстрые мужчины и горячие женщины доведут тебя до беды. – В голосе ее не было ни желчи, ни упрека. – Почему бы нам не выпить перед ужином? Мясо вот-вот будет готово. Чувствуй себя как дома.

– Что тебе налить? То же, что обычно? – спросил он.

– Нет, немного водки со льдом. В тонике слишком много калорий.

– По-моему, тебе нет необходимости следить за количеством поглощенных калорий.

– Но мне нравится моя новая стройная теперь фигура, и мне бы хотелось ее сохранить.

Закончив хлопоты на кухне, Лаура присоединилась к Джиму в гостиной, и они оба сели у огня. Она, однако, решила не садиться рядом на кушетку, устроившись в большом кресле лицом к бывшему мужу. Пора говорить прямо.

– Джим, я понимаю, ты сейчас гадаешь, что заставило меня тебя пригласить. Спасибо за то, что решился прийти. Мне приятно твое доверие, несмотря на мое странное поведение в последние несколько месяцев.

– Конечно же, я верю тебе, Лаура.

– Как тебе нравится снова оказаться дома? Ты его все еще любишь?

– Ты знаешь, что я всегда любил этот дом. Именно я настоял на его покупке, если помнишь.

– Совершенно верно. Так вот: я его ненавижу. Я его никогда не любила и никогда не полюблю. Я хочу, чтобы ты его взял себе. Я говорю это искренне, от всего сердца.

– Где ты собираешься жить?

– Кирк Хаммонд обещал подыскать мне маленький домик в Лонг-Бич. Возле моря. Так вот суть моего предложения в том, что ты покупаешь мне коттедж. Мы имеем равные права на этот дом и все, что тут находится. Я знаю, скопили мы не так уж много, мы оба не умеем копить деньги. Ты даешь мне столько, чтобы я могла жить достойно, не работая, в течение ближайших пяти лет. За это время я найду способ самой зарабатывать себе на жизнь, а может быть, даже выйду замуж… Мне бы хотелось выйти замуж снова, потому что я не хочу служить тебе вечным укором или до бесконечности сидеть на твоей шее.

Джим пристально посмотрел на жену:

– Лаура, для чего ты это делаешь? Какие у тебя мотивы?

– Мотивы? Что за злобные предположения?

– Прости. Мне не хотелось, чтобы ты истолковала мои слова превратно. Я просто здорово удивлен, вот и все. Мой адвокат готовил меня к тому, что предстоит долгая битва.

– Вот его мотивы понятны. Если мы сами все быстро уладим, ему не удастся сорвать большой куш. Подозреваю, что прежде, чем ехать ко мне, ты с ним созвонился, не так ли?

– Ты права.

– И он советовал тебе не ехать.

– Да.

Джим старался не смотреть на нее.

– Но ты все равно приехал. Почему?

– Потому что я все еще доверяю тебе больше, чем кому-нибудь другому. Я тебя знаю давно. Ты добрая, честная, порядочная женщина, и мне горько, оттого что я причинил тебе боль.

Джим уткнулся взглядом в бокал. Лаура смотрела на него, и чем дольше наблюдала за ним, тем меньше оставалось в душе злости. Ей хотелось обнять и приласкать его, но она понимала, что не должна этого делать, если хочет завоевать его уважение.

– Я сама себя наказала, Джим. Я позволила себе стать жертвой. Я наслаждалась ролью мученицы, а это чертовски глупо. Мне тоже есть чего стыдиться, и не меньше, чем тебе.

Джим взглянул Лауре в глаза:

– Я не могу поверить, что говорю сейчас с той самой женщиной, с которой прожил столько лет.

– Но я не та, слава Богу! Теперь я узнала себя намного лучше. Всю жизнь я чего-то боялась. Я и сейчас боюсь, но зато сейчас я умею справляться со страхом.

– Ты уже в состоянии выходить из дома?

– Да. Но мне все еще неловко. Каждый раз приходится бросать себе вызов. Ты что-нибудь знаешь об агорафобии? – спросила она.

– Почти ничего.

– Большинство врачей не знает об этой болезни. Психиатры называют ее «болезнью домохозяек». Чаще всего ее жертвами становимся именно мы. Не распознав ее, лечащий врач обычно назначает валиум, относя все на счет пошаливающих нервов, и болезнь только прогрессирует.

– Ты не слишком уважаешь врачей, не так ли?

– Я не слишком уважаю тебя. Раньше уважала, теперь нет. Но это не твоя проблема, а моя. Я всегда была слишком наивной и представляла призвание врача как служение человечеству. Может быть, респектабельная клиентура и не мешает вере в идеалы. Тебе лучше знать. Ты будешь жить своей жизнью, и для тебя не должно иметь никакого значения то, что я думаю о тебе.

Лаура поднялась.

– А теперь у тебя появился последний в жизни шанс отведать моей стряпни. Еще вина?

Они ужинали при свечах, поддерживая легкий непринужденный разговор. Когда был съеден десерт. Лаура подала знак к тому, что вечер закончен.

– Уже поздно, Джим. Джилли решит, что я или покончила с собой, или убила тебя. Тебе пора уезжать, – сказала она мягко и понимающе.

Джим не пошевелился.

– Мне жаль, что вечер уже закончился. Он был великолепен.

– Я тоже получила удовольствие. Рада, что мы расстаемся друзьями. Мне хочется, чтобы развод не задел чувств мальчиков, и надеюсь, что они научатся любить и Джилли, и их нового сводного брата или сестру.

– Кирк рассказал тебе об этом?

– Да, и я ему благодарна. Он оказался преданным другом.

Настала довольно натянутая тишина. Чувствовалось, что Джим столкнулся с неприятной проблемой.

– Джим, я понимаю, тебе не хочется уходить из этого дома, я тут ни при чем. Это твой дом, и как только будет возможно, я перееду в другой и начну новую жизнь. Ни одного лишнего дня здесь не останусь.

– Не торопись. Я поговорю с адвокатом, как только приеду из Аспена. Проблем с деньгами у тебя не будет, по крайней мере до тех пор, пока я буду в состоянии работать. Что же до тех пяти лет, о которых ты говорила… Я этого не допущу. Я всегда буду к твоим услугам, как только понадоблюсь.

– Спасибо, Джим, но я больше в тебе не нуждаюсь.

Они вместе дошли до дверей.

– До свидания, Лаура, – сказал он нежно и потянулся, чтобы поцеловать ее, но она качнула головой, и он только едва коснулся щеки.

– Ты замечательная женщина, – задумчиво произнес он.

– Всего доброго, Джим. Желаю удачи.

Лаура медленно вернулась в дом и заперла дверь. Проходя мимо зеркала, она остановилась и посмотрела на свое отражение.

– Ты сделала это, малышка. Ты смогла! – сказала она своему отражению и только после этого побежала наверх и зарылась лицом в подушку, дав волю слезам.

Глава 49
Новая мораль

Окрыленная успехом, каким завершилась встреча с трастерами, Пич готовилась к ужину с Пьером в приподнятом настроении. Мысли ее витали где-то далеко, вокруг грандиозных планов ее новой жизни. Она непременно должна поделиться ими с Анной и Стивом и сделает это завтра же.

Одевшись и взглянув в зеркало, Пич с удовольствием отметила, что выглядит даже лучше, чем обычно. Интересно, отчего эти зеркала всегда отражают внутреннее состояние человека? Раздался телефонный звонок, и Майлз по переговорному устройству сообщил, что на линии Джейсон. Пич немедленно взяла трубку:

– Джейсон, где ты?

– В Лос-Анджелесе, как и обещал. Лимузин сейчас с трудом тащит меня сквозь пробки от аэропорта к тебе. Не знаю, когда и доберусь.

– Как приятно услышать твой голос. Я уже начала волноваться. Ты не звонил несколько дней.

– Крутился как белка в колесе. Они меня чуть с ума не свели, так зарегламентировали. Ванну принять и то некогда. Но я все тебе подробно расскажу при встрече.

– Джейсон, мне так жаль. Я как раз собираюсь на званый ужин. Если бы я только знала, что ты придешь…

В голосе его прозвучало разочарование.

– И мне жаль. Я так мечтал скорее тебя увидеть. Я скучал по тебе. Ты не можешь сослаться на головную боль или выдумать еще что-нибудь, чтобы не идти?

– Слишком поздно. Он будет здесь с минуты на минуту… Если бы ты позвонил хоть полчаса назад…

– Ну что же, ничего не поделаешь. Когда я тебя увижу?

Пич никак не могла заставить себя пригласить его в тот же вечер, но позднее. Что-то пошлое было в том, чтобы ужинать с одним мужчиной, а проводить ночь с другим.

– Джейсон, милый, давай встретимся завтра. В нашем распоряжении будет целый день и целая ночь. Приезжай ко мне рано утром, к завтраку.

– Завтра? Ну что же, раз ты этого хочешь…

Джейсон окончательно сник.

– Джейсон, приезжай сегодня. Я не могу ждать до завтра. Я вернусь к полуночи.

– Прекрасно! Я буду в полночь, моя Золушка.

Пич закончила разговор, в дверь постучал Майлз, сообщив, что Пьер Сенсени ждет ее в библиотеке. Пич быстро вышла к нему, предложила выпить, но он отказался:

– Спасибо, не надо. Столик заказан.

Майлз принес Пич соболиное манто, и они, улыбаясь и дежурно обмениваясь любезностями, спустились вниз, где ждал его седан.

– Миссис Малони, – заговорил он, когда они остались в салоне одни, – вы удивительно красивая женщина. Я не могу оторвать от вас взгляда.

– Это ваше личное впечатление или мнение профессионала? И, пожалуйста, зовите меня Пич.

– И то, и другое, Пич. У вас изящная фигура, тонкая кость, гладкая кожа и огромные глаза, однако, я полагаю, вы устали от подобных комплиментов, не так ли?

– Вам не кажется, что ни одна женщина никогда не устанет от подобных комплиментов? А теперь скажите мне, как вы узнали, кто я на самом деле? По подписи на чеке?

– Нет, – рассмеялся он, – я знал это с того момента, как вы вошли в мой кабинет. Я был у Силенца в тот вечер, когда показывали «Песочного человека».

– Не помню, чтобы я вас там видела.

– Вашим вниманием целиком завладела юная восходящая звезда. Ваши глаза никого, кроме него, не замечали.

– Я даже не знала, кто он такой, пока не начался фильм. С кем вы были?

– С одной из моих пациенток, имя которой я не могу вам назвать. В этот вечер состоялся дебют ее лица и живота. Она оказалась настолько мной довольна, что настояла на том, чтобы я сопровождал ее и ее мужа и разделил триумф пациентки. В тот вечер ей удалось заполучить весьма значительную роль, вопреки всеобщему мнению, что она слишком состарилась, чтобы играть в кино роли героинь.

– Ну конечно же это была…

Пьер не дал ей произнести имя вслух, прижав палец к губам:

– Никаких имен. Моя профессия требует соблюдения конфиденциальности даже в том случае, если этого не хотят мои клиенты. Итак, ваш молодой любовник – Джейсон Дэрроу?

– Раз вы предпочитаете не упоминать имен, я поступлю так же. Вы женаты?

– Был женат. Я приехал сюда из Франции изучать пластическую хирургию и проникся к вашей стране любовью. Моя жена невзлюбила Нью-Йорк и возненавидела Лос-Анджелес. Забрав дочь, она вернулась в Париж. Мне пришлось сделать выбор.

– И вы предпочли Лос-Анджелес семье? Ужасно. Вы чувствуете себя одиноким без них?

– Я скучаю по дочери. Она полюбила Калифорнию, как и я, и на следующий год собирается сюда вернуться, чтобы остаться здесь навсегда. Когда жена решила уехать, дочери было тринадцать лет, и хотя она и умоляла оставить ее здесь, я не мог встать между ней и матерью. Каждый год она по месяцу гостила у меня, да и я приезжал в Париж как можно чаще. Она считает себя американкой, как и я.

В ресторане их проводили к столику в конце зала у окна, из которого открывался вид на город. Ресторан был построен на склоне горы, и на юг открывался вид, от которого просто дух захватывало.

– Мне очень приятно, что вы пригласили меня именно сюда. Я здесь давно не была, – сказала Пич.

Ужин они начали с шампанского. Лучший напиток для того, чтобы перевести беседу в приятное русло. Оказалось, что им нравятся одни и те же вещи, вскоре выяснилось, что у них много общих знакомых. Пич отметила, что Пьер оказался очень приятным, доброжелательным собеседником. Только временами, чувствуя на себе пристальный взгляд его темных горячих глаз, она испытывала некий дискомфорт, однако нельзя было не признать, что этот взгляд действовал на нее завораживающе. Пьер Сенсени волновал ее сильнее, чем она сама того желала.

Вечер пролетел незаметно. Кухня оказалась выше всяких похвал, а обслуживание было приятным и неназойливым. Их вкусы сходились почти во всем, исключая вино. Оживленный диспут о французском шампанском и вине того же качества, но произведенном в Калифорнии, завел обоих.

– Пьер, вы должны будете как-нибудь посетить Напу. Я познакомлю вас с одним из самых замечательных виноделов, и он вам докажет, что Калифорния далеко ушла вперед по части технологий.

– Технология? Совершенно неподходящее слово для производства вина. Виноделие – это не технология, это искусство! – Рассмеявшись, он добавил: – И тем не менее я с удовольствием принимаю приглашение. Когда я могу приехать?

– Я туда собираюсь в самое ближайшее время. У моего сына вскоре должен родиться первенец. Может быть, вы сможете присоединиться к нам на недельку, когда будет отделан домик для гостей?

– Прекрасно. Но до этого когда я вас смогу вновь увидеть? Завтра? Послезавтра?

Пич поняла, что сама сделала аванс на продолжение их отношений, и сейчас не знала, как ей быть.

– Простите, Пьер. Завтра сочельник, и до конца года я буду занята.

Пьер перегнулся через стол и взял у нее из рук бокал для шампанского, который она начала судорожно сжимать в руке. Затем он взял ее руку в свою и нежно провел ею по своей щеке.

– Следующий год… Звучит так, будто это где-то далеко-далеко, – сказал он тихо и, взглянув ей в глаза и поцеловав кончики пальцев, один за другим, прошептал: – Проведи ночь со мной.

Пич благодарила судьбу за то, что Джейсон должен ждать ее дома и таким образом уберечь от искушения. Пьер был весьма сексапильным и решительным мужчиной, и без посторонней помощи ей было бы трудно найти силы для отказа.

– Прошу вас, Пьер, не надо. Не сейчас.

Она высвободила руку, и он не стал ее удерживать.

Она решила быть честной.

– Простите, но я не могу одновременно быть в определенных отношениях с двумя мужчинами. Мне не следовало принимать приглашение на ужин.

– Прошу вас, – возразил он, – не надо. Я пригласил вас поужинать, и только. А все остальное… Разве вы не верите в спонтанность чувств?

– Правда в том… что Джейсон приехал в Лос-Анджелес только сегодня, и поздно ночью мы с ним должны встретиться, – произнесла она срывающимся от смущения голосом.

Он улыбнулся:

– Моя дорогая, как вы наивны. Вы, женщины, пока совсем не готовы к истинному освобождению. Нет ничего плохого в том, чтобы ужинать с одним, а спать с другим. Мужчины занимаются этим на протяжении целых веков.

– Может быть, но мне это несвойственно, и даже говорить об этом стыдно.

– Скажите мне, моя прелесть, этот Джейсон был единственным, с кем вы спали с тех пор, как умер муж?

Она кивнула.

– И в браке вы хранили верность?

Она снова кивнула.

– И замуж вышли девственницей?

– Да, и ни капельки этого не стыжусь, – решительно ответила Пич.

– Конечно, не стоит этого стыдиться, но и не стоит нести это перед собой как знамя славы. Старые времена меняются. Вам не следует хранить вышедшие из моды представления. Не стоит связывать себя моралью вчерашнего дня.

Беседа стала ее раздражать.

– Пьер, мы прекрасно провели время, но сейчас мне пора. Вы не попросите счет?

Пич уже хотела встать, когда он прикоснулся к ее руке:

– Прошу вас, одну минуточку. Я еще не все сказал. Я покорен вами. Не только вашей красотой, но и вашим умом и обаянием. Мое желание обладать вашим телом не должно испортить наши отношения. Я готов общаться с вами на том уровне, на котором захотите вы. Прошу вас, не вычеркивайте меня из своей жизни.

Не дожидаясь ее реакции, он встал, и они вышли из ресторана.

Он привез ее к дому и, когда швейцар подошел к машине, нажал кнопку блокирования, так, чтобы дверцу нельзя было открыть.

– Прошу вас, сделайте для меня одно одолжение: спросите вашего молодого друга, верен ли он вам. Вы сделаете это для меня?

– Вы потребуете отчета? – фыркнула Пич.

– Нет, потому что я заранее знаю ответ. Это вам должно быть интересно. Спокойной ночи. Я скоро вам позвоню.

Пич быстро пошла к себе. Было уже почти двенадцать, и ей хотелось переодеться до того, как приедет Джейсон, но она опоздала. Майлз сообщил, что Джейсон сидит с Сарой на кухне. Не успел он произнести последнее слово, Пич почувствовала, как сильные руки подхватили ее и оторвали от пола.

– Джейсон, отпусти меня! – с шутливым укором вскрикнула Пич.

Майлз тактично испарился.

– Ты опоздала, негодница… Я жду тебя уже сто лет.

Джейсон поставил ее на пол и повернул лицом к себе. Они целовались долго и страстно, когда он немного ослабил объятия, Пич прижалась к нему, уткнулась лицом в грудь и прошептала:

– Держи меня крепче. Я так по тебе скучала, мне так много надо рассказать тебе.

– Давай сначала займемся насущным делом… поговорить мы можем и позже, – проговорил он, озорно улыбаясь.

– Неплохая идея, пойдем в спальню.

– О, разве мы не можем заняться этим прямо здесь, на полу? – поддел ее Джейсон.

– Не стоит усваивать плохие привычки, – ответила Пич, таща его за руку, – и, кроме того, сегодня мы не одни.

В спальне они быстро раздели друг друга. Когда Пич осталась обнаженной, она попробовала расстегнуть изумрудную сережку, но Джейсон остановил ее:

– Не надо. Драгоценности на голом теле выглядят сексуальнее.

Они любили друг друга страстно и жадно. Потом Джейсон укрыл их одеялом, и Пич свернулась у него на плече.

– Так хорошо вновь оказаться с тобой, – сказала она. – Ты надолго?

– Двадцать шестого надо быть в Нью-Йорке. Мне предложили ведущую роль в пьесе Томпсона. В ней играл Джон Войт, но сейчас он занят в фильме, и я его заменю.

– А это не помешает твоему рекламному турне по Европе?

– Мой агент улаживает эти вопросы с Бертом. Если пьеса будет иметь успех, мы станем играть по очереди с Войтом и у меня останется время для посещения одной-двух стран в неделю. Фильм и без того здорово раскрутили, так что буду я появляться на экранах телевизоров или нет, большой роли не сыграет.

– Ты будешь так занят, что мы с тобой вообще не сможем видеться, – удрученно вздохнула Пич.

– Тебе ли говорить, моя богачка. Ты можешь полететь в Нью-Йорк, чтобы быть там со мной. По контракту я занят в спектакле только два раза в неделю.

– Джейсон, я этого не сделаю.

– Почему? Нью-Йорк замечательный город. Никому в нем нет ни до кого дела. Мы могли бы все дни проводить вместе. У тебя же есть там квартира, не так ли?

– Да, но у меня и здесь есть дела, – ответила Пич, рассказав о встрече с Хорасом и Домиником.

Джейсон был поражен ее храбростью и проницательностью. Долго они говорили о том, сколько хорошего может она сделать. Пич поделилась радостью по поводу того, что теперь в ее жизни появилась цель. Больше она не будет праздной лентяйкой. Немного погодя Джейсон снова начал ее ласкать, но вопрос Пьера не давал ей покоя, и она решилась задать его, чтобы прояснить все раз и навсегда.

– Милый, ты мне не расскажешь кое-что? Это твое личное дело, отвечать или нет, и настаивать я не могу.

– Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

– Ты был мне верен?

В тот момент, когда вопрос сорвался с уст, она успела пожалеть о том, что его задала. Звучало глупо и напыщенно.

После мгновенной паузы он спросил ее в ответ:

– А ты?

Пич была ошарашена:

– Я? Конечно.

– А что ты понимаешь под верностью? – спросил он, и Пич не понравился его тон. – Ты хочешь знать, трахал ли я кого-нибудь еще?

Пич испуганно отшатнулась:

– В общем, да. Может, и в несколько грубой форме, но именно это я хотела узнать.

– Тебе надо знать правду? Тебе будет от этого лучше? Или я должен солгать, чтобы сделать тебе приятное?

– Лгать тебя никто не заставляет.

– Сейчас ты на меня злишься, не так ли? Тебе не следовало задавать этот вопрос, поскольку на самом деле тебе совсем не хочется знать ответ. Я думал, мы понимаем друг друга. Мы могли бы любить друг друга, не связывая обещаниями… быть вместе до гроба. Хочу напомнить, это твои собственные слова.

«Пьер, ублюдок, – думала она, – ты знал, что это случится. Теперь надо искать какой-то способ, дабы сохранить хорошую мину…»

– Прости меня, Джейсон, но я должна была услышать твой ответ. Понимаешь, я встретилась с одним человеком. Я с ним сегодня ужинала и… ну, он мне понравился, но я не хочу с ним ничего иметь, если ты…

Слова путались. Трудно было объяснить ситуацию.

Джейсон привлек ее к себе и снова стал нежным и ласковым.

– И ты не хотела ложиться с ним в постель, думая, что я храню себя для тебя, так?

Она кивнула.

– Ты взрослая женщина, Пич. Делай то, что считаешь нужным. Ты так же свободна, как и я.

И они снова занялись любовью. Мысли у Пич затуманились, и, погружаясь в сладостное забытье, она успела подумать, что еще не готова к новой морали.