Текст книги "Право на счастье"

Автор книги: Кейт Коскарелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Глава 34
В скорлупе страха

Лаура разочарованно отложила рождественский каталог. Впервые ей предстояло провести Рождество в полном одиночестве. Хотелось бы ей потеснее поддерживать связь с братом; родители умерли, и, кроме него, у Лауры не осталось родственников, но брат был намного старше ее, и они никогда не были очень близки. Все отношения сводились к поздравительной открытке.

Раньше Лаура любила зимние праздники. Всегда очень скрупулезно выбирала подарки. Она помнила, как в детстве мечтала о щенке, а родители купили новый лыжный костюм. Вообще она редко получала в подарок то, что хотела. Ей покупали то, что считали нужным. Помня об этом, Лаура старалась не обманывать ожидания сыновей и всегда уговаривала Джима покупать то, чего хотят дети.

В этом году они действительно хотели получить в подарок новое лыжное снаряжение и выбрать его решили сами. Однако в этом случае сюрприза не получалось, и Лаура решила добавить от себя что-нибудь приятное, но, увы, в ярком каталоге ничего не привлекло ее внимания. Остается только отправиться за покупками самой, если… если только она сможет пересилить себя.

Может, все-таки стоит попробовать? Что может случиться? Надо всего лишь одеться и сесть в машину. Новый торговый центр располагался недалеко от офиса доктора Сабатини. В следующий понедельник они планировали отправиться туда вместе, но Лауре захотелось сделать это сейчас, пока покупателей не так много и есть еще выбор. Что она теряет? Если сумеет сделать это, то освободится от страха, а если нет, то хуже, чем сейчас, все равно не будет.

Но, может, не стоит торопить события? Лаура села за стол, чтобы написать письмо сыновьям, но тут зазвонил телефон.

– Пич, как приятно услышать твой голос. Спасибо тебе за цветы, но, право, не стоило…

– Стоило. Спасибо за прекрасно проведенный День Благодарения. Прости, что пришлось уехать раньше. Лаура, как ты думаешь, ты смогла бы приехать ко мне на Рождество?

Лаура глубоко вздохнула и сказала:

– Я постараюсь, Пич. Я, честное слово, очень хочу это сделать. Мне больно от мысли, что придется провести праздник дома одной. Ты же знаешь, мальчиков со мной не будет.

– Да, знаю. Я виделась с Джимом в пятницу в больнице. Он спас жизнь Грэйс Гейбл, моей очень близкой подруге. Я надеюсь, к Рождеству она будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы к нам присоединиться.

– Разве ты не собираешься к Стиву в Напу?

– Они еще успеют на меня насмотреться, когда родится малыш. Да и сейчас им хочется побыть вдвоем. Когда родится ребенок, все будет совсем по-другому.

– Ты права. Я никогда не забуду момента, когда вдруг поняла, что ответственна за появление двух новых жизней.

– Да, представляю твое потрясение, когда ты родила двоих сразу. А почему ты не рожала больше?

– Это все Джим. Он даже мысли не допускал о том, чтобы иметь еще детей, ему хватило этих родов. Близнецы были в моем роду, а не в его.

Они поговорили еще минут десять. Лаура была благодарна Пич за теплый дружеский разговор. Уже совсем с другим настроением она закончила письмо, твердо решив пойти сегодня по магазинам.

Лаура быстро приняла душ, оделась и даже немного подкрасилась. Долгие недели взаперти породили неуверенность в своей внешности. Рука дрожала, так что она дважды смывала косметику. Перед уходом еще раз взглянула в большое зеркало. Не так уж и плохо! За последнее время она потеряла около десяти фунтов и выглядела гораздо стройнее. И ей это очень шло.

Спустившись вниз, Лаура накинула кремовый жакет из мягкой шерсти, подарок Джима – одна из попыток превратить ее в светскую даму. Взгляд ее скользнул вниз, и вдруг сцена, увиденная тогда в холле, снова встала у нее перед глазами. Это воспоминание с навязчивой регулярностью всплывало в памяти. Лаура хотела рассказать об этом врачу, но так и не решилась облечь в слова ту мерзкую сцену, свидетельницей которой была.

Необходимо забыть прошлое. Джим для нее умер. Лауре вдруг захотелось, чтобы он умер на самом деле. Насколько проще было бы для нее стать вдовой. Тогда можно было бы смотреть в глаза окружающим с высоко поднятой головой.

Господи, опять она думает о вещах, о которых приказала себе не думать. Нельзя позволять себе погружаться в ненависть и желчность. Нечего метаться по дому, как зверь в клетке.

Быстро схватив ключи, Лаура побежала в гараж. Сердце ее учащенно билось, руки дрожали, и только с третьей попытки ей удалось правильно набрать шестизначный код на замке: дата их свадьбы. Надо сменить код!

Когда-то она очень любила свой «кадиллак-севилью». Джим хотел приобрести «мерседес», но она настояла на «севилье», он уступил ее просьбе, но для себя выбрал «феррари».

В машине Лаура закрыла глаза. Успокаивая себя и не позволяя передумать, она с помощью пульта открыла дверь гаража. Яркий свет брызнул в лицо. Лаура включила зажигание, но двигатель не заводился. Подсознание ликовало: поездка не состоится! Но она заставила себя предпринять очередную попытку. На этот раз мотор заурчал. Ладони покрылись потом и прилипли к рулю, но Лаура все равно заставила себя выехать из гаража и развернуть машину. Сердцебиение усилилось настолько, что она испугалась приступа. Что ж, если уж суждено умереть, так пусть лучше смерть застанет ее здесь, при свете солнца, чем взаперти, в одиноком доме, в скорлупе вечного страха.

Итак, Лаура решилась. Близилось Рождество, все делали предпраздничные покупки, и она встретит Новый год как все здоровые люди. Пока она концентрировалась на вождении, сердцебиение стало почти нормальным. Ей довольно легко удалось отыскать место для стоянки. Вот она уже у торгового центра и до сих пор жива!

Может, сегодня на этом остановиться? Может, сесть в машину и вернуться домой? Кое-что она успела себе доказать. Но нет, внутренний голос вынуждал ее к дальнейшим действиям. Взяв ключи, Лаура, совершенно ослабевшая, вытолкнула себя из машины и тут же бессильно опустилась на капот. Так и стояла она, положив руку на капот и опустив голову на руку, пока не почувствовала чье-то прикосновение к плечу.

– С вами все в порядке? – спросил ее приятный женский голос.

Лаура подняла глаза и увидела перед собой пожилую женщину, с тревогой всматривающуюся в ее лицо.

– Да, спасибо, в порядке… как мне кажется.

Лаура была искренне тронута. Даме было лет по крайней мере семьдесят, в руках пакеты и свертки, а она тревожится из-за совершенно посторонней женщины.

– Я была больна, – попыталась прояснить ситуацию Лаура, – и сейчас впервые после болезни выехала из дома.

– Подождите минуточку, я отнесу свертки и провожу вас. Девочка моя, вы бледны как смерть. Вы уверены, что поступили правильно, приехав сюда одна? – говорила женщина, закрывая багажник стоявшей рядом машины. – Пойдемте. Держитесь за мою руку. Там внизу есть чудесная кондитерская. Выпьем по чашечке чаю, вы не против?

– Мне не хотелось бы утруждать вас, – извинилась Лаура, – но я оказалась слабее, чем думала.

– Вы нисколько меня не утруждаете. Мне приятно посидеть здесь и поболтать с кем-нибудь. Я тоже устала, но рождественский поход по магазинам я ни на что не променяю. Я сказала своему врачу, что желала бы умереть с моей кредитной карточкой в руке и чтобы похоронили меня не где-нибудь, а в Саксе.

Собеседница Лауры обладала очаровательным чувством юмора. В кондитерской обе женщины с удовольствием опустились в удобные кресла. Заказав по чашке чаю, обе облегченно вздохнули.

– Меня зовут Лаура Аустин, – представилась Лаура, – спасибо большое за то, что не оставили меня в одиночестве.

– Сесиль Бэйкер. Я сама чувствую себя чужой в этом районе. Я живу в Беверли-Хиллз, но мне захотелось посмотреть на новый торговый центр. Терпеть не могу ездить туда-сюда на машине в поисках места для парковки, но и ходить пешком в моем возрасте непросто.

– У вас там такие чудные магазины «Ньюманс» – на Родео-драйв, например…

Старушка недовольно фыркнула:

– Родео-драйв для арабов или японцев, короче, для туристов. Мы, американцы, не слишком часто там бываем. Это словно Диснейленд для толстосумов.

Лаура внимательно разглядывала свою добрую самаритянку. На ней был безупречный светлый костюм от Шанель, седые волосы аккуратно уложены, на шее прекрасный жемчуг, а на пальцах несколько колец с бриллиантами. Сесиль рассказала, что у нее четверо взрослых детей, шесть внуков и вот-вот появится правнук или правнучка. Уже десять лет как она вдова.

– Ну что мы все обо мне да обо мне. Я старая и скучная. А у вас, Лаура, есть семья?

– Да, двое близнецов, Шан и Дан. Им уже по восемнадцать, они учатся в колледже.

– Вы ждете их дома на Рождество?

Немного замешкавшись, Лаура тихо ответила:

– Нет. Они собираются в горы на лыжах с отцом.

Сесиль заметила замешательство собеседницы и не стала задавать вопросов, которые могли бы показаться нескромными. Если ее новая знакомая захочет с ней поделиться, то сделает это сама, без наводящих вопросов. Так и случилось.

– Понимаете, – решилась Лаура, – нам предстоит развод. Может, это звучит глупо, но я не собиралась вам этого говорить. Я замышляла представиться вам вдовой, но солгать не смогла. Вы были так добры ко мне, что я не могу отплатить вам неискренностью. Правда состоит в том, что муж ушел к другой женщине. И мне очень стыдно.

Сесиль сочувственно пожала руку Лауре:

– Вам нечего стыдиться, дорогая. Абсолютно нечего. – Немного помолчав, она продолжила: – Позвольте рассказать вам маленькую историю. Мой муж был прекрасным человеком. Добрым, понимающим. Я была уверена в том, что он предан мне так же, как и я ему, пока однажды не раздался звонок. Анонимный абонент сообщил, что у мужа роман с одной из его медсестер. Я не поверила. Когда я спросила его об этом, естественно, ожидая, что он развеет все подозрения, – муж, вопреки моим ожиданиям, признался, что это правда, что она беременна, и он настаивает на разводе. И тогда я поняла, что попала в ловушку. Это она мне звонила.

Лаура была ошеломлена. Эта обеспеченная, уверенная в себе женщина пережила то же, что и она.

– И что вы стали делать? – спросила Лаура.

В глазах Сесиль заблестели слезы.

– Я выдвинула ультиматум. Или он пошлет эту стерву ко всем чертям, или я его разорю. Развод в то время был далеко не такой простой процедурой, как сейчас. Я сказала, что, если он не сделает этого, я заберу детей и он их больше никогда не увидит. На моей стороне были все преимущества: мнение общества, закон, мораль. Он сдался, и мы продолжали жить вместе, но отношения наши оказались окончательно подорванными. Я больше не могла делить постель с ним… или с другим мужчиной. Я выиграла, но победа была пирровой. Он умер от сердечного приступа спустя десять лет.

– Но вы сохранили брак?

– Да, хотя временами жалею об этом. Надо было отпустить его с миром. Если бы я тогда сумела это понять, быть может, смогла бы начать новую жизнь и даже встретить новую любовь, ведь я тогда еще была нестарой. Но я по-ослиному цеплялась за изжитое. Нет, утверждение, что лучше плохой брак, чем никакого, неверно. После смерти Чарльза я стала гораздо счастливее, и в одинокой жизни есть свои прелести. Я узнала, что такое покой и мир в душе. И вы скоро поймете, что это такое. Независимость – очень емкое понятие.

Лаура взглянула на часы. День близился к вечеру, а ей не хотелось оставаться здесь до темноты.

– Сесиль, вы не проводите меня к моей машине? Мне лучше уехать отсюда. Нелегкое испытание – выйти одной на улицу после столь долгого перерыва.

Две женщины, всего час назад бывшие чужими друг другу, рука об руку подходили к машине Лауры. Почувствовав, как дрожит у нее рука, Сесиль предложила отвезти Лауру домой.

– Спасибо, не стоит. Вы не представляете, как я вам благодарна за доброту.

– Я тоже получила удовольствие от знакомства с вами. Может быть, нам еще доведется встретиться.

– Надеюсь. До свидания, Сесиль, и еще раз спасибо за все.

Путь назад оказался гораздо проще. На душе было тепло. «Как везет мне на хороших людей», – думала Лаура. Хотелось верить, что она и в самом деле сумеет начать новую жизнь.

Сесиль Бэйкер тронулась с места, только убедившись, что ее новая знакомая завела машину и отъехала. Но перед дорогой она ненадолго закрыла глаза и прошептала несколько слов:

– Прости меня, Чарльз. Ты знаешь, как я ненавижу ложь, но она так отчаянно нуждалась в поддержке. Я вынуждена была солгать, чтобы подбодрить ее. Ты же знаешь, я ужасная сплетница. Я люблю тебя, мой хороший, и мне страшно тебя не хватает.

Открыв глаза, Сесиль медленно тронулась в Беверли-Хиллз.

Глава 35
Так сколько я стою?

Пич садилась в машину после обычного утреннего визита в госпиталь.

– Как дела у миссис Гейбл сегодня? – спросил ее шофер.

– Перемены небольшие, – вздохнула Пич. – Ты созвонился с мистером Петрони? Он нас ждет?

– Да, мэм. Он сказал, что страшно занят после недельного отсутствия, и просил вас остаться на ленч с ним и мистером Беллером.

– Проклятие! – процедила сквозь зубы Пич.

Она хотела встретиться с Домиником наедине. Откинувшись на заднем сиденье, Пич попробовала расслабиться. После возвращения из Напы Пич постоянно чувствовала себя на взводе. Предстоящая стычка ничего приятного не сулила. И Доминик, и Хорас явно присвоили себе право крутить ею как им вздумается. Как мог Дрейк наделить их такими полномочиями!

С того самого дня, как Дрейк вошел в ее жизнь, она доверяла ему безраздельно. Если их мнения по какому-то вопросу расходились, она всегда была готова признать свою неправоту, никак не его. Видимо, это повлияло на решение мужа полностью оградить ее от решения любых вопросов и в будущем. Но почему Дрейк лишил ее права выбирать доверенных лиц? Ей вовсе не хотелось иметь Дома и Хораса своими опекунами, ей претил их хозяйский тон. Они готовы были прибрать к рукам винодельню, унижали ее требованием отчета о тратах. В конце концов она тратила свои деньги! Рано или поздно надо было во всем разораться, но Доминик и Хорас стояли стеной, не давая ей возможности вникнуть в дела. Представ перед ними слабой женщиной, она совершила тактическую ошибку, которую предстояло исправить. И чем быстрее, тем лучше. «И сейчас не надо было ехать к ним, – думала Пич, поднимаясь в лифте на верхний этаж небоскреба. – Дрейк всегда вызывал их к себе. И мне следовало поступить так же».

Секретарша Доминика сразу проводила Пич к нему в кабинет. Дом поднялся ей навстречу, и они пожали друг другу руки, но пожатие Пич было более вялым, чем это принято. Никаких поцелуев и радостных похлопываний по плечу. Дело, и только дело.

– Вы не желаете выпить, пока Хорас не подошел? – спросил он.

– Нет, благодарю. Нет необходимости дожидаться Хораса, чтобы начать разговор. Почему вы сказали, что я не могу купить яхту, когда мы говорили утром по телефону?

– Ответ простой – потому что вы не можете себе этого позволить.

Пич почувствовала себя так, будто ее изо всех сил пнули в живот. Что это значит? Слово «позволить» давно исчезло из ее лексикона – с того самого дня, как она стала женой Дрейка Малони. Что значит «не можете позволить»? Малони могут позволить себе все, что угодно.

– Я вас не понимаю. Дрейк оставил мне миллионы, – заявила она.

– Да, но эти миллионы вы не можете швырять на ветер.

– А кто мне может запретить? Вы, как я полагаю? – ледяным тоном поинтересовалась она.

На Доминика ее сарказм не произвел ровно никакого впечатления. Дрейк правильно сделал, устранив ее от распоряжений над имуществом. Эта женщина и их сын запросто пустят по ветру состояние, сколоченное его близким другом.

– Простите, Пич, но вам придется мне довериться. Дрейк знал, что вы ничего не понимаете в финансах, поэтому и устроил все именно так. Мы вкладываем средства в надежные предприятия, не дающие сверхвысокой прибыли, зато приносящие стабильный доход, поэтому сейчас требуемая сумма недоступна. Если мы пойдем на это, то не только лишимся дохода, но и потеряем огромные деньги из-за неустоек. Я и так многое потерял, уступив вашим требованиям относительно винодельни, хотя и знаю, что Дрейк сам считал это вложение данью сентиментальному чувству и абсолютно безнадежным предприятием.

Пич разозлилась.

– Возможно, это и так. Но факт остается фактом, он не собирался ее продавать, не так ли? Дрейк знал, как это важно для Стива. Не все на свете измеряется количеством долларов и центов, Доминик. Обещание сохранить винодельню исходило из уст отца сыну. Сколько я жила с Дрейком, мне не приходилось ничего у него выпрашивать. Ни разу он ни в чем не отказал ни мне, ни детям. Мы могли иметь все, что можно купить за деньги. Вы слушаете? А теперь объясните, как смеете вы даже ставить вопрос о продаже дела всей жизни моего сына… и почему я не могу купить эту проклятую лодку?

Доминик оставался абсолютно невозмутимым.

– Яхта будет еще одной черной дырой в ваших финансах, как и винодельня. Первоначальная стоимость – всего лишь вершина айсберга. Посчитайте затраты на уход, на обслуживание, на обшивку, и получится огромная сумма.

Зазвонил телефон, Доминик поднял трубку и тут же объявил, что подъехал Хорас.

Адвокат тепло приветствовал Пич и сел напротив. Пич почувствовала себя окруженной врагами. Да, эти мужчины больше не были ее друзьями. Они по разные стороны баррикад.

– Хорас, объясните, пожалуйста, какое право имеет Доминик диктовать мне, как тратить деньги, которые я считаю своими.

Пич решила пойти в лобовую атаку. Пусть почувствуют разницу. Она заметила, как двое за столом обменялись понимающими взглядами.

– Видишь ли, Пич, – прокашлявшись, начал Хорас, – я не думаю, что Доминик стал бы в чем-то отказывать, не будь на то серьезных причин. Он просто заботится о тебе и хочет оградить от неверных решений. Согласно условиям траста, именно это от него и требуется.

Выдержав паузу, Пич резко обернулась к банкиру и спросила:

– Доминик, какова точная стоимость моего состояния?

– Вы хотите сказать, сколько стоит траст? Ну что же, чтобы подсчитать, потребуется некоторое время. Нужно знать сегодняшнюю биржевую стоимость акций и прочего… Надо посчитать.

– Сколько для этого потребуется времени? – не унималась Пич.

– Ну, дня два-три, – хмыкнул Доминик.

– Неужели? – удивленно спросила Пич. – В наш компьютерный век, когда достаточно нажать пару кнопок, чтобы получить подробный отчет? Вы меня здорово озадачили.

– Моя дорогая, у нас целая банковская сеть, мы управляем многими компаниями и трастами. Даже запрос и тот займет много времени.

Пич встала:

– Ну что же. Пусть этим займутся, пока мы будем завтракать. Мы идем есть или нет?

Пич решительно направилась к стеклянной двери, следом за ней последовали мужчины. Видно было, что им не по себе. Доминик пригласил секретаршу.

– Беатрис, попроси Антона немедленно сервировать ленч. Еще организуй проверку траста Малони и предоставь полный отчет. Пожалуйста, займись этим прямо сейчас.

Пич вошла в роскошно обставленную столовую. Вокруг громадного круглого стола из полированного дуба стояли восемь глубоких кресел. Как только они сели за стол, появился официант в белом смокинге и расставил тарелки с креветочным супом-пюре. Пич обвела взглядом столовую, отметив панели из дорогой древесины с инкрустацией, серебряные приборы, тонкий фарфор. Для создания атмосферы богатства, изысканности, привилегированности и власти здесь явно не пожалели никаких денег.

Потягивая французский коньяк из французского хрусталя, Пич обдумывала следующую атаку.

– Хорас, я захотела бы передать мою собственность в Напе сыну. Это будет моим свадебным подарком от меня… и его отца.

– Пич, мне кажется, вы не до конца понимаете. И земля, и винодельня являются частью траста и фактически вам не принадлежат. Вы просто доверенный собственник, и все.

– А сколько всего собственников?

Хорас, уже нервничая, стал объяснять:

– Один из собственников – банк, и его представляет Доминик, еще вы и… я. Кстати, надеюсь, вы не собираетесь упоминать в дарственной свою невестку?

– Нет, но в этом просто нет необходимости. Она прекрасная женщина, и ей ничего не нужно от моего сына, кроме него самого.

«Ну вот, – подумала Пич, – он снова вынуждает меня оправдываться!»

– Надеюсь, вы правы, но не забудьте, речь идет о больших деньгах, а там, где замешаны деньги, симпатиям нет места. Трудно предсказать поведение людей, почуявших запах больших денег, – несколько менторски заметил адвокат.

– Я знаю об этом, – с очевидным нажимом ответила Пич, а затем вдруг спросила: – Почему вы не показали мне копии трастового договора?

– Я был уверен, что оставил их вам, – запальчиво ответил Хорас.

Его ответ удивил Пич. Она знала, что это намеренная ложь. Хорас был известен своей педантичностью. Он не мог забыть о таком важном документе, если даже кажущаяся незначительной мелочь никогда от него не ускользала. Именно поэтому Дрейк и выбрал его своим адвокатом. Хорас никогда ничего не забывал.

– Вы ошибаетесь. Как бы там ни было, я хочу получить на руки второй экземпляр. Пришлите его завтра же. Мне кажется, настало время вытащить голову из песка и посмотреть в лицо действительности. Вы так не считаете?

Завтрак заканчивался в несколько принужденной беседе, касающейся самых банальных вещей, таких как погода, новое шоу Ахмансона, качество пищи в Редженс-клаб. Когда подали кофе, в столовую зашла Беатрис со стопкой бумаг.

– Это информация, которую я запрашивала, Доминик? – поинтересовалась Пич.

Он быстро кивнул и пробежал глазами колонку цифр. Через несколько минут он оторвал взгляд от документов, и их глаза встретились.

– Сколько? – потребовала Пич.

– В грубом приближении миллионов восемьдесят – девяносто, но сюда не входят холдинги, имеющие определенную стоимость. Вы же знаете, как Дрейк любил приобретать землю. Там есть и несколько нефтеносных участков. Общая стоимость вашего состояния миллионов сто пятьдесят.

Пич удивленно подняла брови:

– Это все? Я ожидала большего. Дрейк говорил, что мы владеем состоянием более двухсот пятидесяти миллионов. Вы что, сделали за последние месяцы ряд неудачных вложений?

Ее реакция удивила и банкира, и адвоката. Неужели этой женщине мало того, что у нее есть? Доминик перешел к обороне:

– Как видите, моя дорогая, я веду дела весьма консервативно. Рискованные вложения – не мое амплуа. Я лично контролирую дела, и до сих пор меня никто не обвинял в расточительстве. Дрейк был моим другом, и я считаю своим долгом следить за тем, чтобы его наследство преумножалось, а не таяло.

Пич сделала вид, что не замечает высокомерного тона.

– Ну что же, теперь я понимаю, что вы были абсолютно правы относительно яхты. Женщине, у которой нет и двухсот миллионов, незачем пускаться в плавание, доверяясь неверному морю. Ей надо держаться твердой почвы под ногами.

Пич встала.

– Хорас, прошу доставить мне эти трастовые договора как можно скорее. Сегодня же. Доминик, прошу вас прислать мне подробный отчет о финансовой деятельности траста, укажите все перемещения капитала Дрейка, простите, моего капитала. Я хотела бы получить информацию о всех произведенных вами операциях со дня смерти моего мужа, нет, за последние несколько лет. Жду всю информацию как можно скорее.

Мужчины встали следом за Пич.

– Пич, – начал было Доминик, – тебе не кажется, что ты слишком драматизируешь ситуацию? Я уверен, если бы мы посидели за столом и обсудили все как старые друзья, а не противники, мы бы все прояснили гораздо меньшими усилиями. Может, я был слишком консервативен в своих высказываниях относительно яхты. Когда дом будет продан…

Пич не дала ему договорить:

– Нет, Доминик, напротив, вы оказали мне услугу. Честное слово. Я перестаю играть роль маленькой девочки, которая потерялась и ждет, когда ей укажут путь. Я сама могу о себе позаботиться. Дрейка больше нет, и я не собираюсь подчиняться вашей указке. До свидания, джентльмены. Спасибо за ленч.