Текст книги "Колыбель тишины (СИ)"

Автор книги: Кейси Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Они странствуют без смысла и без толковой цели, они следуют за солнцем, ветром и дождями. Вокруг пустошь, вот-вот горы начнутся; они, наверно, где-то на юге или где-то на севере – Румия не сильна в картах и не запоминает направления, а Валериан возит её просто так, над траекторией не заморачиваясь. Они не туристы, достопримечательности им не нужны; они путники, спешащие по звёздам, и весь мир под их ногами стелется.

Остановка совершается в обед. Из термосов льётся горячий чай с сильным вкусом горных трав, витамины и прочая полезная дребедень: Валериан о её здоровье заботится. Они пьют чай, закусывают сухим печеньем и смотрят на горы, за машиной спрятавшись от палящих солнечных лучей. Румия прячет от солнышка веснушки и смеётся не понятно чему, улыбается её обыкновенно мрачный спутник, точно пыли наглотался волшебной; он тёмные очки снимает и с удовольствием по сторонам глядит, знойным воздухом окутанный. Жар над дорогой кажется почти осязаемым, не стелется ветер над сухой землёй.

Валериан вручает подопечной потрёпанную книгу, учебник по истории, и ей приходится отвлечься от отдыха, погрузившись в подобие учёбы. Обычно Валериан сам её наставляет, но сегодня им ещё нужно проехать часть гор до темноты, потому он доверяет Румии самообучение и сам лезет в автомобиль за картами. Расстилает их на пыли, карандашом водит маршрут. Румия из-за учебника выглядывает шаловливо, взирая, как чертится на карте старой и исписанной линия красная, их дорогу показывая; они не по плану движутся, а потому кроме настоящего и прошлого в карте ничего не кроется. Они вольны идти туда, куда хотят. Они абсолютно свободны.

Румия абсолютно счастлива.

Они отправляются в путь, когда заканчивают перекус; Румия запрыгивает в душную машину, где уже вовсю кондиционер работает, на переднее сидение забирается, высовывая ноги в гольфах из кроссовок и поджимая под себя, чтобы из окна видеть больше: она всё-таки не очень высокая. Валериан очки опять нацепляет, от света истошного спасаясь, мотор разогревает. Когда он за ней только приехал, он всегда носил костюм, был в такой прямо строгости, но сейчас на нём лёгкие светлые джинсы, лёгкая рубашка и лёгкое выражение лица: несколько счастливых месяцев без привязки к чему-то суровому, серьёзному и жуткому, как обычно бывает, сделали его по-настоящему счастливым. Он выглядит свежим и довольным. Румия улыбается украдкой.

Они снова едут. Из колонок музыка хлещет, какая-то то ли индийская, то ли ковбойская, то ли арабская, может, всё сразу, ещё и под гитару. Румия зачарованно разглядывает сухой, красновато-жёлтый край с горячим синим небом, по которому они едут, и уверяется, что он прекрасен. Не хуже влажных лесов. Не хуже холодного севера. Не хуже дубрав средней полосы. Каждое место в мире прекрасно, и Румия любит всё, что их окружает – её, его и их дорогу, вертлявую, непрямую, таинственную, а такую замечательную.

Это не будет продолжаться вечно, они оба понимают. Валериан – потому что он из NOTE и знает, что NOTE не отпускает просто так. Румия – потому что она хоть и девчонка малых лет, она сообразительна и в курсе, что это краткое время счастья. Но главным остаётся то, что они едут, что пока что они целиком отданы путешествию, что они вместе и смеют наслаждаться каждым мигом свободы – это всё окупает.

– Куда мы едем теперь? – Румия спрашивает, с любопытством карту за краешек выуживая. Последняя точка на ней – их привал. Дальше ничего не запланировано. Валериан отдаётся вольности.

– Куда нас приведёт дорога, – наставник отвечает и прибавляет газу. К ним приближаются пики скал, и Румия не может дождаться, когда они откроют новую частичку этого прекрасного многогранного мира. Эта дорога принадлежит им, как и все дороги. Это – новый путь их странного веселья, и они всё ещё будут счастливы, когда перейдут на следующую развилку. Всё хорошо. Румия улыбается и подпевает музыке, и мчатся они вдаль, оставляя за собой только пыль.

========== «Тринадцать тысяч лет спустя» (Роан) ==========

Комментарий к «Тринадцать тысяч лет спустя» (Роан)

Для #рассказябрь2017.

Часть 14/30.

– 2007 год

– Расскажи о бессмертии.

В зябкий воздух поднимаются кольца пара. Смешивается дыхание и уносится прочь с лёгким морозным ветерком. Вот-вот закончится осень, пропуская за порог седую зиму, вот-вот пойдёт первый снег. Паренёк в бесформенной куртке ёжится и руки прячет в карманы; он сидит на лавке рядом, и их одинокие силуэты заметает прохлада.

– Что именно? – Роан улыбается задумчиво. Улыбка на его лице постоянная, привычная; кажется, равнодушное выражение на нём будет выглядеть куда поразительнее. Мальчик косится на него со странным выражением, но Роан предпочитает этого не замечать.

– Вообще. Это больно?

Больно… ли?

Проникновение металлических лезвий морозом под кожу, лопая тонкие струны сосудов, распуская их концентрированный алый. Скольжение такое незаметное, оставляющее зияющую рану, шрам поперёк всего тела, шрам, тотчас зарастающий. Собственные ногти, царапающие грудную клетку, кожу срывающие, до самого мяса, до сердца добраться пытающиеся, прибегающие к помощи ножей – и вся кровь льётся на ноги и на пол, её бесконечно много, бесконечно…

– Смотря что вспоминать. – Роан хмыкает. – Со временем ко всему привыкаешь.

Плоть в огне. Яд, раздирающий внутренности. Петля на горле.

– Нет, я о времени, – качает головой парнишка. Для своего возраста он довольно серьёзен. Наверно, сказывается давление ответственности. – Тяжело его воспринимать?

Бессмертие – так себе пункт в плане времени. Роан давно позабыл, когда перестал считать минуты своего существования, а там уже стали смазываться недели, месяцы, годы… Десятилетия одиночества. Скитания без цели, наблюдение за миром, за такими прекрасными в своём непостоянстве людьми, их ошибками, их победами, их опытом. Когда перестаёшь оглядываться на даты, становится гораздо легче. Просто существуешь, вот и всё.

– Я с ним просто не считаюсь. Оно есть для других, не для меня.

– А могло бы быть?

– Может быть. – Роан протягивает руку и поправляет шарф на пареньке. Тот отдёргивается так резко, что чуть не падает. – Вот ты сейчас одет, потому что без одежды ты замёрзнешь и не осуществишь того, что запланировал на завтра. А у меня таких планов нет. Ни к чему заботиться о себе, если в тебе нечему меняться, а твоя жизнь всё равно тянется без осечек.

Он надеялся, что это прекратится. Он надеялся на сотый год. Он надеялся на пятисотый. Он надеялся на тысячелетие. На полторы тысячи. На две. Это жестокое решение судьбы, испытание временем, оказалось самым тяжёлым на самом деле; он хотел быть человеком, и веру в возможность им стать берёг. Потом оказалось, что считать что-то при его особенности – дело напрасное.

– Говоришь без тоски. Но тебе ведь больно. – Парнишка пытливо смотрит на него. Цепкий взгляд, зоркий. Далеко пойдёт в своей короткой человеческой жизни.

– Да кто уж знает. Я сам не понимаю, что испытываю и когда. – Тут Роан немножко врёт. Ему неприятны некоторые вещи, и одна, например, то, что собеседник не даёт ему к себе прикоснуться. Вообще. Хотелось бы знать, почему, но ответ всё равно не будет произнесён. – Я существую уже долго, очень долго. И буду жить ещё бесконечные года. Я в этом мире был, сейчас и буду даже тринадцать тысяч лет спустя, так к чему тревоги?

Паренёк хмурится. Не жалеет, а сочувствует. Роану хочется потрепать его по голове, но этот малец не позволит. Бессмертный просто улыбается; его улыбка, как у кота из сказки про Алису, тает в прохладном свежем воздухе.

– Тогда желаю тебе умереть, – вздыхает парнишка. – Так, как ты хочешь. И когда захочешь.

– Лучшее пожелание, – посмеивается Роан. – Спасибо, Каспер.

Наручные часы собеседника отсчитывают начало третьего тысячелетия его жизни, и оно, конечно, не станет последним.

========== «На дне» (Акихито) ==========

Комментарий к «На дне» (Акихито)

Для #рассказябрь2017.

Часть 15/30.

Здесь не цветут цветы, якоря не падают, песок прорывая, не плавают рыбы светящиеся, водоросли не стелются. Здесь лишь толщи воды неподъёмные, холод вечного покоя и мрачный, запутанный туман темноты. Здесь нет ничего, здесь нет никого. Здесь есть – Акихито.

Это не его имя и не совсем прозвище. Это лишь клеймо, выгравированное на нём всём; цепи, шипастые стебли, опутавшие по рукам и ногам, горло прорывающие при любой попытке вдохнуть по своей воле, а не по чужому приказу. Это его кара, его проклятие, его дар.

Акихито оставлен на дне себе на растерзание и не помнит, что такое «солнце».

Он здесь ждёт, наверно, вечность целую. Дёргают нитки, манипуляторы «Касты» его силой тащат, оставляя мокрый след ожившего мрака за ногами человека-с-меткой, человека-с-клеймом, человека-без-имени, человека-со-дна. Они тащат его по дну, с которым сами срослись, и для него всё одинаково: одинаковы проклятые чертоги безграничной жертвенности, давящие пласты ледяной черноты, глубины подсознания, где он каждый раз давится собственной беспомощностью, безвольностью, слабостью.

Его проклятый дар прорывает материю, прахом рассыпает любую преграду живую. Перед ним слабы люди, звери, растения. Он убивает так, как может, потому что это единственное, что даёт ему увидеть краем глаза лучики света через непроглядную толщу океана, окутывающего сердце всего мрака. Акихито – пылающая печать среди крови. Акихито – живая смерть.

На дне ему самое место.

Акихито не двигается, глаза закрывает. Всё равно. Он делает то, что прикажут, потому что иной жизни не представляет, не знает, что ещё может делать. Акихито – это он. Акихито – единственное. Что принадлежит ему, пусть и разделяется со всей «Кастой», будь она трижды проклята.

Он не верит больше в солнце. Именно тогда, назло злому року, оно прорывается до него через тернии кошмаров.

Хватает за руки, вытягивает отчаянно. Их несколько. Он, он, он, она, она. Его тянут наверх, но слишком плотная ночь его опутала, и приходится разбивать материальную черноту силой, отчаянием, криками. Акихито уверяют, что он сможет жить иначе. Акихито говорят, что будут ему помогать. У Акихито оковы разбиваются, а давление дна становится слабее, смиряясь перед ослепительным сиянием поверхности.

Акихито вытаскивают наверх, и он заглатывает воздух с ветром, с солнцем, с солью и сладостью. Он безгранично свободен. Он безгранично счастлив. Те, кто выволок его из тени, рядом совсем, помогают ему на плаву держаться, пока дно не становится мелким, пока он не учится свободно ходить, и он – правда, правда, до боли счастливо правда – на самом деле оказывается волен.

Он поступает так, как хочет. Его метка – это не его имя, хоть имя – это метка. Акихито – это он. Акихито на поверхности, и на плаву его держат другие, те, кто отринул всё ради попытки его ободрить. Он отвечает тем же неумело, неловко, искренне, и всё становится хорошо.

Акихито больше не на дне. И никогда не вернётся.

========== «Там, где нас никто не найдёт» (Оля, Настя) ==========

Комментарий к «Там, где нас никто не найдёт» (Оля, Настя)

Для #рассказябрь2017.

Часть 16/30.

– 2020 год

Наступают страшные времена, но остановить их никто не в силах. Уже бесполезно готовиться. Остаётся только прощаться.

За окном плещется грязная осень, и отголоски её теряются в углах комнаты, насквозь продуваемой, застывшей такой. Из неё испаряется ласковый свет. В ней ничего не остаётся, что может сердцу показаться родным. Силуэт девушки в инвалидном кресле около окна впервые кажется неестественным, не относящимся к этому месту; она неподвижна, но не спит. Она слушает.

– Мы вроде семья, но так мало общались, – раздаётся её негромкий голос, теряя оттенки сожаления в тенях продуваемой комнаты.

За её спиной – другая девушка. Она опирается на кухонный стол; её лицо осунувшееся, грустное, с очерченными скулами и усталыми глазами, губы сухие и искусанные, зрачки бледные. Она не выглядит встревоженной, только больной.

– Не получалось как-то, – усмехается девушка без веселья. – То я у Лектория, то ты с нейтралами.

– Но всё-таки стоило чаще видеться.

– Да. Это не твоя вина, Оль. И, может быть, не моя.

Оля разворачивает коляску и в упор смотрит на собеседницу. Сейчас, за несколько дней, они обе понимают: скоро растащит судьба, раскидает по минному полю, и не факт, что они увидятся ещё. Эти минуты – последние, в которые они рядом находятся и могут поверить в единство своей семьи.

– Нужно сражаться, – говорит девушка, её глаза сверкают болезненно сухими кристаллами. – Все знают. Но иногда так страшно становится…

Она рвано дёргает плечами.

– Не за себя. За них. Со мной всё давно понятно; я только… не представляю, что делать, если потеряю их. Никто не в безопасности. Если не повезёт?

– Понимаю. – Оля вдыхает осень. – Я тоже боюсь. – Глаза собеседницы выражают вопрос, и она поясняет с прохладной усмешкой: – По мне не скажешь, да? А ведь мороз под кожей. Засыпая, молюсь, чтобы они выжили, не оставляли меня. Наконец-то что-то обрела…

– И терять это слишком больно.

У девушки дрожат губы. Она понимает лучше, чем Оля, ей больше испытать пришлось. В её жизни тоже провалы и пропасти. Оля раскрывает руки, и девушка делает несколько неровных шагов вперёд. Проходит мгновение, а она уже сидит, положив голову Оле на колени, за ноги обняв её в этой странной позе поиска защиты, и Оля ласково гладит её по голове, пряди тёмные перебирает.

– Иногда так и хочется всё бросить, – говорит девушка глухо. – Сказать: «Давай убежим и спрячемся там, где нас никто не найдёт». Но потом вспоминаю, что найдут всегда, везде. Не война – так совесть, а это куда страшнее. От себя не сбежишь.

Роан повторял такое много раз.

– Ты ещё можешь уйти, – произносит Оля с сочувствием.

– Да. Но не уйду.

– Да… Ты сильная, сильнее, чем думаешь, Насть. Поэтому выдержишь. Мы все выдержим.

Девушка утыкается ей в колени, и худые плечи её подрагивают. Из окна дует предчувствием бедственным осень. Из Насти вытекает по капле неторопливо, мучительно жизнь. Но – они остаются тут.

Там, где их обязательно найдут.

========== «Загадка чужой души» (Юко) ==========

Комментарий к «Загадка чужой души» (Юко)

Для #рассказябрь2017.

Часть 17/30.

– 2016 год

В зеркале отражается пустота.

Не то чтобы полная – там отражается девочка в японской школьной форме, что само по себе забвением не считается. Просто это девочка. Человек. Близ контуров её тела не расплываются цветные очертания настроений, мыслей, чувств, как будто она совершенно пуста. Так и должны видеть мир обычные люди, но она вот чувствует себя вовсе не особенной, а как раз изгоем.

Юко со вздохом отворачивается и перевязывает ярко-алый платочек на шее, поправляет юбку и идёт в прихожую. Ещё полчаса – и она уже едет в автобусе, прислонившись к качающемуся стеклу и рассматривая пассажиров.

Люди такие разные, такие поразительные. Юко видит их палитры уже несколько лет, но до сих пор не может предположить, что в следующий момент сделает любой из них. Настроения переменчивее ветров, чувства зачастую поверхностны, шелухой покрывают истинные эмоции. Кто-то глубоко внутри счастлив, даже если поверх слоится бледный туман тоски, кто-то в депрессии, хотя тёплое сообщение от близкого человека только что скрасило золотом его ауру, кому-то всё равно. Юко разглядывает человеческие контуры и налюбоваться не может, тайком, так, чтобы её не заметили.

Она только слегка голову поворачивает, ловя своё отражение в стекле автобуса, но оно пустое. Вокруг него ничего нет. Юко видела много людей, но среди них не было ни одного существа без красок. Её брат был серым, но даже в нём мерцали отголоски чувств, мгновенные эмоции, быстрокрылые тени всполохов. Юко не была никакой. Только отражение девочки.

Она прибывает на место ровно к сроку. Сегодня не день её выступления, она выходит на сцену завтра, но всё равно интересно посмотреть на фестиваль, пройтись по отведённым двум залам, поглядеть на лавки. Аниме, комиксы, фильмы, книги – все фендомы собрались под одной крышей, и Юко, как представитель соответствующей культуры, не может проигнорировать праздник. Она рассматривает товары, аксессуары, игры, открытки, приехавших известных художников, со всеми переговаривается мило, со всеми приветлива.

– Юко-чан! – зовут её. Девушка цвета лимонада и яблока, парень цвета брусники и сирени, они машут ей руками и к себе подзывают. Подозвав, не заключают в объятия: Юко может приникать к людям сама, но прикосновений окружающих чаще избегает.

«Лимонад и яблоко» тащит её дальше, показывая всё, что успела обежать, и всё безостановочно говорит о чём-то; Юко смотрит не на её мимику и глаза, как все собеседники, а чуть-чуть левее, где над виском ярче всего заметна аура. В толпе легко потеряться, но только не ей – контуры неповторимы, потому Юко не боится отстать.

Люди вокруг очень пёстрые. Юко любит наблюдать за толпой; это немного проблематичнее, чем за каждым в отдельности, но всего интереснее видеть, как один на другого влияет. Чудесное перемешивание цветов, и каждое слово может склонить весы на одну из тысяч сторон. Общение – это удивительно.

Поэтому Юко смотрит на ауру девушки и подмечает, что та сегодня радостна. Подруга суёт ей под нос телефон, показывая фотографию какого-то красивого светловолосого косплеера и что-то лепечет. Юко думает украдкой, какого, интересно, цвета аура у этого человека, но предпочитает смолчать и продолжать улыбаться.

Они проходят мимо зеркал. На Юко смотрит она, но палитры цветовой у неё нет.

Этот день – суматошный, наполненный людьми, наполненный их чувствами, что выплёскиваются через грани любых сосудов. Люди безграничны, и Юко безумно это нравится. Юко готова вечно на них смотреть, даже если не приближаясь. Она улыбается и позволяет увлечь себя в водоворот впечатлений. Ей не плохо здесь. Не прекрасно, но и не плохо.

Юко достаточно читать ауры, чтобы понимать окружающих.

Жаль, что на себе это не срабатывает. Жаль, что в стекле автобуса, на котором она возвращается вечером домой, отражается вновь она – девочка-девушка в школьной форме, с мягкой улыбкой, с тёплыми глазами, но такая обыкновенная среди особенных людей. Жаль, что нельзя прочитать собственную ауру, как она читает другие; это многое бы объяснило. Юко прислоняется лбом к прохладной поверхности.

Постигая загадки чужих душ, свою понять она была не в силах.

========== «Разлука» (Юко, Сугу) ==========

Комментарий к «Разлука» (Юко, Сугу)

Для #рассказябрь2017.

Часть 18/30.

– 2020 год

– Только через мой труп, поняла?

Она недовольно морщится и каждой чертой лица выражает недовольство, но брат непреклонен. Он стоит, едва не задевая головой арку дверного прохода, и таким мрачным она его не видела очень давно. Сугу скрещивает руки на груди и выглядит таким сердитым, словно только что пришлось перезагружать все многочисленные гаджеты в его пользовании.

– Нии-чан, я не могу тут сидеть! – заявляет она с досадой, в свою очередь повторяя его движения. Она не такая высокая и не такая худощавая, они не особо похожи с братом, но именно сейчас оба понимают: они смотрятся как зеркальные отражения друг друга. Кровь кровью проявляется, и некоторые эмоции их схожи.

Семья, в конце концов.

– То есть ты предлагаешь отправить мою единственную младшую сестру в пекло? – раздельно произносит Сугу.

– Да, единственную и младшую, но способную за себя постоять.

– Как? Ты не боец, Ань. Даже не думай!

Они никогда не ссорились. Серьёзно, никогда после катастрофы, отобравшей у них родителей. Они всегда старались друг друга поддерживать, они поступали так, как было лучше обоим, чтобы ни в коем случае не столкнуться. Сугу знал, что не сможет её ранить. Юко знала, что не сможет не подчиниться. Они никогда не ссорились.

Это был бы интересный опыт, не будь это так ужасно.

У Юко на лице та же злость, то же упрямство, что столько времени вело её вперёд, изнутри подталкивая. У Сугу выражение раздражённое, решительное, какое не проявлялось ещё, но всегда было. Они оба намерены друг друга сберечь, вот только подходы видят разные.

– Ты будешь здесь, – говорит Юко. – Но я нужнее там.

– Неужели? – С таким тоном он даже к Сашке не обращался. С Сашкой он спорил, но только Аню он бережёт. – И что ты будешь делать?

– А хоть что! Я ауры вижу, Серёж, между прочим, весьма полезно для стратегии! Я буду следить за всеми!

– И мозолить глаза, а потом попадёшь к врагам – поминай как звали!

В комнате наступает пронзительная тишина. Не та мягкая и тёплая, что существовала здесь много лет, а напряжённая, электрическая, вот-вот и молнии грянут. Юко чуть не плачет; она не знает слёз, но сейчас, находясь на грани, рожа в шаге от разворачивающейся пропасти, она уже срывается на крик.

Да, она не сражается. Да, она не поможет тем, кто безвозмездно будет гибнуть в горе и руинах. Да, она не боец, не герой, не воин. Но – она будет там, и никто, даже собственный брат, её не остановит! И Юко кричит это в лицо Сугу, теряя всякую надежду на понимание, а он что-то кричит в ответ, и мирный покой их мира изнутри ломается и покрывается трещинами.

– Да я тебя защищать пытаюсь, дура! – орёт Сугу, сухой голос его режется, как заточенные ножи.

Юко замирает вмиг, и всё становится совсем бесшумным.

– Я знаю, – сбито, растерянно, ломко она отзывается. Смотрит на него круглыми глазами, в них вскипают искристые слезинки. – Я… я просто хочу им помочь. Наша разлука не будет долгой.

У него сжаты челюсти, резкие линии скул проступают особенно отчётливо. Это тот же человек, который всегда о ней заботился. Он отдавал ей всё и всегда, целиком себя даровал, отказываясь даже от самой жизни. Этот человек её любит.

Но разойтись им придётся. Юко обозначает эту решимость достаточно ярко.

– Я не хочу терять тебя, – произносит Сугу сипло. – Только не после всего.

Больница. Серые дни. Поиски Алекса. Атаки Лектория. Они помнят это оба и помнят, что пережили. Так ли это странно, что им до безумия больно при мысли, что следующее испытание придётся проходить поодиночке? Юко делает несколько шагов к нему и утыкается лбом в костлявую грудь, рёбра, заметные даже под футболкой.

– Я не пропаду, – шепчет она. – Я вернусь. Я буду стараться там. А ты старайся тут. Мы будем стараться, да?

Сугу кладёт ладонь ей на плечо и целует в макушку; его дыхание дрожит. Юко жмурится так сильно, чтобы рези в глазах не ощущалось. Им придётся, верно? Разлука не всегда вечна. Они увидятся, когда всё закончится.

– Да. Только… береги себя.

Брат никогда не умел ей отказывать. Юко улыбается через слёзы и повторяет, что они будут стараться. Они справятся. Они увидятся, когда всё закончится.

Эта разлука не будет вечной.

========== «Яйцо или– » (Сашка, Меф) ==========

Комментарий к «Яйцо или– » (Сашка, Меф)

Для #рассказябрь2017.

Часть 19/30.

Когда в отделении что-то пропадает, первым делом начинаются активные поиски. Уже потом звучали вздохи-ахи-недовольства, и делегации сотрудников шествуют к психологу, где Максим элегантно отмалчивается, а Сашка показывает визитёрам язык, вертя в цепких лапках тот самый искомый объект.

На вопрос о том, когда её уже научат не красть что попало, и воспитатель, и воспитанница предпочитают не отвечать. Может, этого у них и в планах нет? Мефодий всё-таки предпочитает считать, что они над этим работают, потому что со временем, постепенно, но уверенно исчезает всё меньше вещей. Сашка – та ещё заноза, но к обучению она способна, а в некоторых областях даже таланты проявляет. Не так плохо.

В свою очередь, ему интересно, как работает механизм Сашкиной странности, так что он особо не выказывает учтивости, напрямую обращаясь к непоседливой девчонке. Следует фырканье, какие-то отмазки, а потом она нехотя поясняет:

– Ну, вот допустим, ты сидишь за столом в своей комнате, а рядом крепится полка с книгами. Это твоё место, ты знаешь, где что стоит. Чтобы достать определенную книгу тебе не нужно смотреть, ты и так знаешь, что она там, достаешь не глядя. Вот и у меня так же, только моя полка – весь мир.

Мефодий хмыкает задумчиво. Жаль, что к производству малышку не припахать, она уже закреплена за местом и человеком. А как удобно! Говоришь: «Достань гаечный ключ», – и она достаёт. Прелесть же. Никаких проблем. Кроме её поведения и шалостей, всё под рукой. Точно почуяв направление мыслей механика, Сашка напоминает, что нафиг он ей не сдался со своим гаражом, и Меф отмахивается.

– Но так-то ты можешь достать любую вещь? – любопытствует он.

– Не всё. – Девчонка морщит носик. – Типа, я не могу самолёт тебе в лицо кинуть. Разве что игрушечный. И не все вещи получается брать, но Максим говорит, что это дело времени и тренировок.

– А продукты? Еду или воду?

– Жидкости без сосуда не могу. Еду любую, даже кашу.

– Достань, к примеру… яйцо.

Мефодий называет случайный объект, и ему всё ещё интересно. Сашка презрительно усмехается, точно показывая, что проще быть не может, приподнимает руку и прямо и воздуха выхватывает… яйцо, да.

– Саш… – севшим голосом Меф выговаривает. – Ты уверена, что это то?

Девчонка смотрит на предмет с удовлетворением, потом на Мефа – с непониманием. Механик медленно хватается за голову и пытается заторможенным мозгом осмыслить, что они натворили и как скоро их посадят за кражу. Он заявляет:

– Мы идём к Сугу. Срочно.

– Как? – только и выдаёт Зверев Сергей, когда запыхавшиеся гости вваливаются в его квартиру. Аня машет им на прощание и выбегает за двери, направляясь на какую-то свою встречу. Сашка провожает её глазами и только потом суёт под нос Сугу трофей своей алчной странности. Хоть тот и в курсе, в какую передрягу коллеги попали, при материальном подтверждении у него дёргается глаз.

– Да чо вы все так взбаламутились? – недоумённо вопрошает Сашка, пытливо зыркая то на Мефа, то на Сугу.

Хакер подносит руку к лицу и качает головой.

– Восемнадцать с половиной, – говорит он.

– Чё?

– Миллионов долларов.

Сашка вертит в руках небольшой розовое яйцо с мелким белым циферблатом и фигуркой птички на макушке. Затем выдаёт:

– Оно, конечно, симпатичное, но это ведь не может быть ценой?

– Если в музее увидят пропажу, NOTE нас точно не пощадит, – стонет Мефодий, обхватывая голову руками. – Братишка, помоги срочно!

– Какой я тебе к чёрту братишка?! Убирайтесь, преступники, без вас полно забот!

– Сугу-у-у-у!

Хакер морщится и неохотно пропускает их в дом. Всё ещё не понимающая, что за штучку она выкрала прямо из-под носов, возможно, многих человек, деловито топает в комнату, пока Мефодий спешно объясняет ситуацию и то, почему он никому из организации ещё не рассказал. Сугу хмурится, Сугу кривится, но Сугу садится за свои компьютеры и стучит по клавиатуре, погружаясь в работу взлома.

– Может, себе оставим? – интересуется Сашка, вертя безделушку блестящую в пальцах. – Красивое же яйцо!

Мефодий только бьёт ладонью по лицу.

Когда заголовки газет вовсю заявляют о невероятной краже, отделение с подозрением косится на Сашку. Доказательств ни у кого нет, ведёт она себя, как обычно, на новости внимания не обращает, всё так же умыкая предметы с рабочих столов и из соседних комнат. В принципе, всё нормально.

В газетах прилагаются заметки, что все камеры наблюдения на момент похищения были таинственным образом выведены из строя, потому преступника разглядеть не удалось, а присутствовавшие туристы сообщают разные версии кражи, единого мнения нет. Мефодий с облегчением выдыхает и вручает Сашке брошюрку с описанием самых дорогих вещей в мире.

– Просто попробуй отличать яйца Фаберже от обычных, окей? – обращается он. – И вообще всё остальное тоже.

Сашка показывает ему язык и тырит из соседнего супермаркета яблочный сок, вновь не задумываясь над последствиями. Меф вздыхает и надеется, что если обошлось в тот раз, то в этот тоже никто ничего не заметит.

Хотя на самом деле Сашка тайком учится расценки различать. Может, потому что проблемы будут грозить не только ей, а ещё не хочется снова видеть физиономию мистера Воблы, маскирующего следы её пространственного воровства. Сашка просто пытается сделать так, чтобы больше не грабить супер-пупер-офигенные заведения.

У неё немножко получается.

До тех пор, пока случайно…

– Сашка, это что, «Сердце океана»?!

========== «Пока трижды ворон не каркнет» (Миднайт, Верран) ==========

Комментарий к «Пока трижды ворон не каркнет» (Миднайт, Верран)

Для #рассказябрь2017.

Часть 20/30.

– 2011 год

Миднайт умеет гадать на судьбу.

В принципе, не такое уж это великое дело – с его-то странностью. Ему хватает взгляда, чтобы узреть самое сокровенное, самое таинственное, самое удивительное событие в человеческом существовании. Ему хватает взгляда, чтобы увидеть, когда и как человек перед ним умрёт.

Это не страшно на самом деле. Сперва он, кажется, трясся над каждым взглядом в сторону постороннего, то сожалея, то страшась тени гибели. То, что Судьба беспощадна и всегда права, он уже тогда уяснил. Можно сбежать от кары, от людей, даже от совести – но не от своей смерти. Большинство людей об этом и не задумывается, а Миднайт не горит желанием им истину раскрывать: кто-то не поверит, а кому-то правда жизнь сломает.

Жить нужно, даже если кончину знаешь. Миднайту, правда, несколько сложнее: он видит гибели всех, кроме себя. Правда, пара лет привыкания к странности, попытки манипулировать сокровенными знаниями (провалившиеся из-за чрезмерной человечности провидца), оттачивание мастерства, поиск пути – и он начинает осваиваться в стихии, в которой очутился. Это не сложно. Если его просят погадать – он просто гадает.

Смотрит на ладонь, в стеклянный шар, смотрит на талисманы. Образ отточен до штриха карандашного, краскою залит; облик таинственный и загадочный, и Миднайт скоро начинает думать так же, как думал бы чудесный шаман, видящий судьбы. Но по правде он глядит лишь на самого человека, а не на карты, не на шар, не на узоры родимых пятен.

– Ты будешь жить, пока ворон трижды не каркнет, – певуче протягивает провидец и ладонь отпускает.

Гость смотрит на него остро, зло. Его зрачки колются. Миднайт возвращается в позу лотоса, складывает руки у груди, пальцы переплетает и терпеливо ожидает удивления или хотя бы намёка на недоверие. Человек, однако, только говорит:

– Если не объяснишь слова, можешь умереть сам.

– К чему? Неба предсказание читается немногими. Коль птица голос подаст – тогда жди кончины.

Мало кто желает погадать на гибель, и к гостю Миднайт присматривается с оттенком интереса, достаточно поверхностным, чтобы гость не заподозрил человечности чувств. Шаман должен держаться, как великий колдун, а не паренёк двадцати лет, который ещё жизни истинной не познал. Хотя тут всё же спорный вопрос: не зная жизни, Миднайт знает смерть.