355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэтрин Куксон » Жизнь, как морской прилив » Текст книги (страница 16)
Жизнь, как морской прилив
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 01:49

Текст книги "Жизнь, как морской прилив"


Автор книги: Кэтрин Куксон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Второй раз это произошло во время Феллбернской ярмарки. Вы отсутствовали весь день, а когда вернулись, были под градусом, но вам показалось мало, и вы добавили еще. Затем вы запели, поднимаясь наверх, в комнату хозяйки. Вы горланили во всю мочь кабацкие песни, а она кричала на вас. Потом она позвала меня и велела мне отправить вас в вашу комнату и запереть, а ключ принести ей. Я так и сделала. Но я не пошла спать, поскольку вы так разбуянились, что я поняла, что все равно не усну... Я сидела здесь, на кухне, положив голову на руки, и все же заснула. Когда я открыла глаза, была уже ночь, около двух часов. Я вышла на цыпочках из кухни и начала подниматься по лестнице. Я все еще была в полусне. И тогда, когда я уже приближалась к площадке, я снова увидела его, этот призрак, как я думала. Он стоял возле вашей двери.

Она медленно покивала Лэрри, а он посмотрел на нее, дернул головой и замер с открытым ртом, а потом сказал:

– Продолжай.

– Так вот, оно опиралось на палки; но именно из-за палок я поняла, что это не привидение, поскольку одна палка была длиннее другой. Это была та палка с резиновым концом и загнутой ручкой, которой хозяйка обычно стучала по полу, когда я недостаточно быстро реагировала на звонок; вторая была обычным деревянным бруском. В тот момент я не поняла, что это за палка, поскольку было темно, но я узнала ее утром. Это была одна из планок, предназначенных для поддержания спины. Вы знаете, что они вынимаются и вставляются... Я стояла как громом пораженная. Я еще больше испугалась, когда поняла, что это не привидение, а... а хозяйка. Я... я видела, как она опиралась одной рукой о стену. Я подумала, что она хотела открыть ключом вашу дверь, но у нее не получалось, и она повернулась и пошла к своей. Казалось, что она плывет. Хозяйка склонялась немного набок, но все равно казалось, что она плывет.

– Пей свой чай, Крисси. – Голос мистера Берча был глубоким и тихим, когда он протянул руку и подвинул к ней чашку.

Девушка выпила всю чашку на одном дыхании. Потом он сказал:

– Я не собираюсь спрашивать тебя, почему ты не сказала об этом давным-давно, поскольку знаю, что если бы ты это сделала, то тебе никто бы не поверил.

– Именно... так и было, вы правы. Никто бы мне не поверил; даже моя мама решила, что у меня крыша поехала, когда мое поведение изменилось. Вы же ведь сами знаете, что хозяйка не могла двигаться в постели, по крайней мере так она изображала. А потом еще этот доктор, который давал мне инструкции, что и как делать и что не делать, чтобы ей было удобно.

– Это был последний раз, когда ты ее видела на ногах?

– Нет-нет. Последний раз это было вечером перед тем, как я ушла, или, вернее, убежала. Вы знаете, что замочная скважина ее двери была заделана, чтобы через нее нельзя было смотреть; и теперь я знаю, почему хозяйка запирала на задвижку свою дверь. Она обычно говорила, что делает это, чтобы побыть одной. Но в тот день, когда она снова закрыла дверь на задвижку, я услышала шаркающий звук шагов практически около двери, поэтому я быстро распласталась на полу и лежала, прижавшись к полу щекой. Я знала, что не смогу рассмотреть дальнюю часть комнаты, но я уверена, что видела пару ног, двигающихся вблизи двери. И я даже уверена, что видела боковую часть ее стопы. Я бы не различила ее, если бы хозяйка не передвинулась и в этом месте не стало бы немного светлее; но потом я чихнула – пыль попала мне в нос.

Крисси перевела взгляд с Лэрри на Эмили и обратилась к ней:

– Я очень боялась в тот вечер войти в комнату с ее ужином, но, когда я это сделала, знаете, что хозяйка сказала? – Она перевела взгляд на Лэрри. – Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Сумасшедших изолируют от людей». Да, она так и сказала! И я поняла, что она намекала на то, что если я открою рот, то люди решат, что я сошла с ума. Это было так ясно, как будто она все это сказала словами. Я не могла больше терпеть. Даже моя ма, если бы я ей рассказала, не поверила бы мне. А мой па велел мне помалкивать: ведь люди вроде нее могут здорово навредить. Даже если меня не засадят в сумасшедший дом, то посадят в тюрьму за клевету.

– О! Крисси. – Мистер Берч протянул руку, взял ее за руку и крепко пожал. – Большое спасибо за то, что пришла! Спасибо, спасибо. А готова ли ты повторить все это в суде? И знаешь, – он снова потряс ее руку, – ты не единственная, кто ее видел. Джордж тоже видел, наш новый работник. Он заметил ее у окна два или три раза, но, как и ты, решил, что разумнее промолчать. Чудно, – он посмотрел на Эмили, – я и представить себе такого не мог. Она выглядела такой беспомощной и вела себя соответственно, за исключением, конечно, языка. Ох!

Берч резко поднялся, обошел стол и подошел к очагу. Там он повернулся и, стоя к очагу спиной, поднял вверх руки и воскликнул:

– Никогда больше я не буду ощущать такого облегчения, которое чувствую сейчас!

Затем, вдруг осознав, что нужно делать, он подошел к Крисси, схватил ее за руку и сказал:

– Идем. Я позову Арчера, и мы сразу же поедем и расскажем властям.

– Но я должна вернуться на работу.

– Не волнуйся, я все возмещу в двойном размере или даже в тройном. Идем!

Эмили снова стояла у окна, но теперь она смеялась, наблюдая, как они бегут через внутренний двор, взявшись за руки. Компания выглядела забавно. Смех разрастался в ней, и девушка громко расхохоталась. Она смеялась так, как не смеялась уже много месяцев. Отойдя от окна, Эмили приподняла с боков свою широкую саржевую юбку и закружилась вокруг кухонного стола, пока не повалилась на деревянную скамью с высокой спинкой, продолжая смеяться. Все закончилось! Все закончилось! Начиная с сегодняшнего дня все будет прекрасно! В доме поселится счастье. Она откроет все окна, и пусть хороший сквозняк выдует запах той женщины, запах ее злобы. Потом с помощью миссис Райли она устроит весеннюю уборку и отдраит все сверху донизу. Пусть сейчас стоит осень, но она устроит весеннюю уборку.

А как ее положение в доме?

Какое положение? Эмили перестала смеяться, когда задала себе этот вопрос. Ой. Она поднялась на ноги и, взяв с полки в очаге чайник, понесла его на стол и, налив себе чашку чая, подумала, что нужно прекратить ходить вокруг да около. Она ему нравится, больше чем нравится. Она видела это по его глазам. И он ей нравится, более чем нравится.

Как бы ей ни нравился Сеп, мысль о замужестве была ей неприятна; но не на этот раз и не с этим мужчиной. Нет; в этот раз мысль о замужестве наполняла ее мозг и тело безумным волнением.

«Не будь дурой».

Она стояла, опираясь о стол ладонями и слегка наклонившись вперед.

«Он не женится на тебе».

У Эмили было такое чувство, будто взрослая разумная женщина в ней самой урезонивала романтичную девушку, которая все еще существовала где-то внутри ее. «Ты можешь убеждать меня сколько угодно, что Берч не джентльмен по рождению, но он теперь хозяин дома, земли и фермы. А у людей короткая память. Теперь они признают его хозяином, хотя все то время, пока хозяйка была жива, они смотрели на него, как на наемного работника. Но теперь он сможет бывать в обществе, а женщины, которые имеют самую короткую память из всех, будут бегать за ним.

«А как же дочь миссис Рауэн? Да, как же быть с ней? Она теперь бегом прибежит. А вдруг он побежит ей навстречу?»

Эмили выпрямилась. Что она будет делать, если это случится? Она уйдет. О да, она сложит свои вещи и уйдет, поскольку она не сможет остаться в одном доме с ним, если он сделает хозяйкой другую женщину.

Глава 4

Мистер Берч вел себя как человек, который неожиданно и удивительным образом получил наследство; он снова был молодым; казался красивым и полным жизни. Прошлым вечером в этой самой кухне хозяин взял ее за плечи, и глаза его подозрительно увлажнились, когда он воскликнул:

– Эмили! Эмили! Я свободен. Я могу путешествовать, допрыгнуть до луны или оставаться здесь... здесь, в моем доме, и наслаждаться всем этим. О! Эмили. – Он дважды ощутимо ее встряхнул, а когда чепчик девушки съехал на затылок, она подняла руки к затылку и рассмеялась вместе с ним.

– Ладно, только оставьте мне мой чепчик, потому что он мне еще пригодится.

Эмили ничего не имела в виду, но хозяин понял это как намек. В ответ на это он мог бы сдернуть чепчик с ее головы и сказать: «Тебе он никогда в жизни больше не понадобится, Эмили, во всяком случае, пока я жив...» Сеп поступил бы именно так, но ее хозяин не сделал этого. Он просто отвернулся от нее и стал ходить взад-вперед по кухне, рассказывая ей о своих планах.

Эбби должен будет уйти. Эмили, конечно, понимала, что Берч сделает это, но она была уверена, что он отправит его не с пустыми руками. Потом хозяин собирался вести переговоры относительно покупки свободной земли, простиравшейся до Уилбер-Брук, который находился неподалеку отсюда. Он планировал расширить коровники и увеличить стадо за счет коров породы галлоуэй, название которых напоминало ей больше пони, работавших в шахте, чем коров. Хозяин также не собирался забывать о доме. Он отмел ее идею о весенней уборке, заявив, что давно хотел изменить все, с верхнего этажа до нижнего. И наконец, он решил оборудовать кухню новой современной печкой с регуляторами тяги, поддувалом и другими приспособлениями.

Прошлым вечером в одиннадцать часов Эмили оставила хозяина здесь, в кухне, продолжать строить планы на будущее.

Сказав:

– Ладно, я пошла спать, а то я усну стоя, – она еще немного постояла возле буфета, глядя на Берча; а он поднялся из-за стола, подошел к ней и, дотронувшись до ее щеки и улыбаясь, сказал:

– Спокойной ночи, Эмили. Новый день начнется завтра... или послезавтра.

Девушка поморгала, глядя на него, кивнула головой и отвернулась. Это звучало как обещание: ведь завтра был день похорон, а на следующий день они действительно начнут новую жизнь. Что изменится? Эмили еще не совсем представляла, что ей готовит эта новая жизнь.

Девушка ждала, когда хозяин и приглашенные вернутся с похорон. Стол в столовой был уставлен едой.

– Приготовь все самое лучшее, Эмили, – сказал он. – Нас будет всего шестеро, но сделай все в лучшем виде. Помимо него приедут мистер и миссис Рауэн, их дочь, а также стряпчий и его клерк.

Эмили посмотрела на настенные часы. Если она правильно понимает, то у нее есть еще около пятнадцати минут, чтобы сменить платье и фартук и привести себя в достойный вид.

Сегодня был день похорон, и, как хозяин снова сказал сегодня утром, завтра станет началом новой жизни. Стоя перед девушкой в своем красивом новом черном костюме, он заглянул ей в глаза и тихо сказал:

– Я не собираюсь быть ханжой, Эмили; я сейчас так переполнен радостью, что готов петь. Ты понимаешь меня, ведь правда? Да, конечно, ты понимаешь. – Он положил ладонь ей на щеку, и вот тогда он и сказал снова: – Завтра начнется новая жизнь для нас всех.

Когда Эмили бежала вверх по лестнице, ей хотелось петь, но она сдержалась. В своей комнате девушка сняла толстую саржевую юбку и полосатую блузку и надела набивное платье. Оно не было очень теплым и выглядело хорошо. Она перекинула через плечи бретели фартука, перехлестнула их на спине и застегнула на поясе. Потом взяла свой чепчик и посмотрела на него. Ей очень не хотелось снова его надевать, поскольку он скрывал волосы; кроме того, чепчики уже вышли из моды. Ее волосы сегодня утром выглядели красиво. Вчера вечером девушка их вымыла, и густые волны волос отливали коричневатым светом, который зеркало отражало ей. Казалось, что этот отсвет улучшает цвет ее лица, делает губы ярче, а глаза темнее. Но белый чепчик придавал ее коже бледность.

Эмили неохотно натянула чепчик на голову, взглянула еще раз на свое отражение в зеркале, широко открыла рот, чтобы посмотреть, нет ли остатков еды на зубах после завтрака. Затем она вышла из комнаты и почти запрыгала по ступенькам вниз, пробежала через площадку и спустилась по главной лестнице.

Оказавшись у подножия лестницы, девушка остановилась на минуту и оглядела холл. Это было красивое место, она никогда раньше так не смотрела на него. Но ведь раньше у нее и свободной минуты не было.

Когда большой черный чайник закипел в очаге, Эмили услышала, как экипажи прогремели по подъездной дороге, она быстро поставила чайник на полку, разгладила фартук, заправила под чепчик выбившиеся пряди волос и выбежала из кухни к парадной двери.

Когда девушка открыла дверь, миссис Рауэн и ее дочь как раз выходили из первого экипажа; мистер Рауэн следовал за ними; хозяин уже встречал их, держа открытой дверь двуколки.

Из второго экипажа вышли двое мужчин. Один был плотным человеком за пятьдесят, а второй – более молодой, худой и слегка сутулый.

Женщины первыми вошли в дом, и Эмили заметила, что дочь миссис Рауэн рассматривает ее, глядя ей в лицо, словно оценивая ее возможности.

Эмили же, со своей стороны, едва взглянула на молодую женщину, но даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что она очень похожа на своего отца.

Когда Лэрри подошел к Лиззи, чтобы помочь снять жакет, она сказала:

– Я не буду его снимать, мы не сможем остаться надолго. – Ее голос звучал простовато и даже грубо. Затем молодая женщина, повернувшись и снова посмотрев на Эмили, пошла впереди всех в столовую, как будто уже была главной, была хозяйкой.

Лэрри заглянул на кухню. Холодный воздух прибавил цвета его щекам; его глаза блестели. Он выглядел возбужденным, но, учитывая обстоятельства, он изо всех сил старался подавить возбуждение, по крайней мере на время. Но Эмили представляла, что, когда в доме никого не останется и все дела с завещанием будут закончены, Лэрри будет носиться по дому, как ребенок, которого оставили без присмотра.

– Они не будут пить чай, – сказал хозяин, глядя на кипящий чайник, – подай суп. Мужчины будут пить спиртное, а женщины – вино.

Эмили ничего не сказала. Но подумала, что это довольно странно. В Шилдсе на похоронах тоже пили спиртное и вино, но после этого всегда угощались чаем.

– Ты приготовила суп?

– Да, конечно; он на боковой полке очага. – Она кивнула на большой черный котелок. – Я могу его подогреть за минуту.

– Хорошо.

Берч снова протянул руку и дотронулся до ее щеки, и они улыбнулись друг другу. Но даже когда он это сделал, Эмили все еще видела мисс Лиззи Рауэн, шествующую впереди всех в столовую.

Трапеза закончилась, и Рауэны собрались уходить. Джордж подогнал их двуколку из конюшни к парадной двери; Эмили подала мистеру Рауэну его шляпу и пальто, а тот даже не сказал «спасибо». Но, перед тем как выйти за дверь, он повернулся и медленно оглядел холл, потом два раза едва заметно кивнул, словно отвечая самому себе на какой-то вопрос.

Миссис Рауэн улыбнулась ей.

– Все было очень вкусно, девушка.

И Эмили показалось, что эта маленькая женщина специально подчеркнула слово «девушка», как бы давая понять не то, что та была довольно молодой, а указывая на то, что она была горничной или служанкой.

Потом из столовой вышел Лэрри вместе с Лиззи Рауэн. Он улыбался ей, а у двери, взяв ее за руку, повел по гравию к двуколке. Возможно, потому, что все еще дул ветер... а может, он и не дул. Затем, когда она уже уселась в экипаж, он что-то сказал ей. Но Эмили не слышала ни того, что Берч сказал, ни того, что Лиззи ответила. Но когда миссис Рауэн крикнула:

– Мы ждем вас к себе, – ее слова звучали громко и четко. Когда двуколка тронулась, хозяин поднял руку и еще кивнул, как бы принимая приглашение.

Стряпчий и клерк вышли из столовой, и Эмили обратилась к ним:

– Проходите сюда, пожалуйста.

Когда они вошли в гостиную, Лэрри громко захлопнул за собой парадную дверь и поспешил через холл. У двери в гостиную он остановился, чтобы пропустить Эмили, выходившую из комнаты, но он даже не посмотрел на нее; а когда закрыл за ней дверь, то сильно хлопнул и этой дверью.

Эмили немного постояла, глядя на закрытую дверь. Если Лэрри не будет сдерживать свое возбуждение, то взорвется. Он выглядел так, будто собирался взлететь. Девушка подумала, что это было не совсем уместно, не совсем по-джентльменски. Несомненно, хозяйка была отвратительной женщиной, но джентльмен, настоящий джентльмен, скрыл бы свои чувства; хотя бы до завтра. О! Почему она все время укоряла его в том, что он не джентльмен? Ее образ мыслей был совершенно неуместным: ведь единственное, за что она должна быть благодарна в данный момент, заключалось в том, что он не претендовал на звание джентльмена, в противном случае у нее практически не было бы шанса остаться здесь.

Эмили уже проходила мимо парадной двери, когда остановилась и вспомнила, как он смотрел вверх на Лиззи Рауэн. Но еще более ясно она вспомнила, как Лиззи Рауэн смотрела на него. Она медленно прошла на кухню. Теперь ее мысли остановились на том факте, что, как это ни странно, но только однажды он упомянул при ней имя Лиззи Рауэн, и это было вчера, здесь на кухне, когда он сказал, сколько приборов накрывать на поминки. Девушка вспомнила, что Берч смотрел ей в глаза, когда сказал: «Она приятная женщина, она тебе понравится, Эмили. И она может управлять фермой не хуже любого мужчины, и даже лучше некоторых». Но в тот момент она ничего не извлекла из этих слов, поскольку он сразу же нежно коснулся пальцами ее подбородка...

Эмили как раз закончила собирать посуду со стола в столовой. Она держала в руках последний поднос с тарелками и толкала спиной кухонную дверь, когда дверь гостиной открылась и худой клерк поспешно подошел к ней. Он протянул руку и широко распахнул кухонную дверь, чтобы она могла пройти, а потом торопливо сказал:

– Не могли бы вы пойти и позвать сюда работника с фермы, мистера Эйбела Ридинга?

– Эбби? – Она поставила поднос на стол и повернулась к нему.

– Да.

Девушка не сразу пошла выполнять его просьбу, задумавшись, почему сам хозяин не позвал ее, чтобы попросить найти Эбби, но она предположила, что, возможно, так и должно быть, что клерки, наверное, должны выполнять такую работу.

– Хорошо. – Она отвернулась от него, взяла с крючка на двери свою шаль, накинула ее на плечи и выбежала из дома.

Эмили нашла Эбби в сарае с инвентарем. Старик сидел на перевернутом бочонке возле бойлера. Он выглядел совершенно подавленным, пока она не сказала ему:

– Вас приглашают в дом, клерк стряпчего велел вам прийти. Они сидят в гостиной.

– Меня? – Он вскочил, как будто в него только что вдохнули жизнь. – Человек стряпчего сказал, что я должен прийти?

– Да.

Старик взял свой колпак с полки, где лежали седла, застегнул куртку, отряхнул брюки, попытался выпрямить спину, а потом вышел во двор.

Он прошел на кухню, не вытерев ноги, и Эмили хотела крикнуть ему: «Посмотрите на пол!» Но она стояла и смотрела, как он вышел в холл, затем сняла с плеч шаль и снова повесила ее на крючок, а потом подумала: «Наверное, она что-то ему оставила...»

Казалось, что Эбби едва вошел в комнату, как вдруг она услышала крик. Но, когда девушка посмотрела на часы, она поняла, что прошло десять минут, и за это время она успела сложить в раковину все тарелки. Она быстро прошла через кухню, открыла дверь и выглянула в холл. Было слышно, как кто-то кричит, и ей не нужно было задаваться вопросом, кто это.

Эмили отскочила назад и закрыла дверь, когда услышала, как дверь в гостиную открылась; она быстро занялась мытьем посуды. Эбби снова вошел на кухню. Она оглянулась на него, и ее руки застыли в воде. Старик, похоже, помолодел, но совсем по-другому. Его лицо светилось торжеством и ликованием. Он подошел к ней прыгающей походкой и, толкнув кулаком в плечо, воскликнул:

– Бог действует медленно, но верно! Всегда помни об этом, девушка. Бог действует медленно, но верно. Как низко пали великие мира сего! – сказал он и особо это подчеркнул. – Это счастливейший день в моей жизни, девушка. Это счастливейший день в моей жизни.

Эмили медленно подняла подол своего жесткого фартука и вытерла о него руки. Отступив от Эбби на шаг, она спросила:

– Что случилось?

– Он получил по заслугам, вот что случилось. Я всегда тебе говорил, ведь правда, что в один прекрасный день он получит по заслугам. О Боже! И это случилось сегодня. Да-да, это произошло.

– Что произошло?

Интонация ее голоса стерла улыбку с его морщинистого лица, он наклонился к ней и воскликнул:

– А вот что случилось, девочка. Хозяйка оставила мне двести фунтов. Ты это слышишь? Двести фунтов! И оставила на мое попечение все остальное! – Он широко раскинул руки.

– Оставила на... ваше... ваше попечение?! – Эмили никак не могла подобрать слова. – Что вы имеете в виду? Что произошло? Ферма принадлежит хозяину, как и все остальное.

– Ты так думаешь? Ха! Ты так думаешь? Тогда у меня сюрприз для тебя, девочка. Ты всегда была на его стороне, правда? Он водил тебя на веревочке, он использовал тебя. Я видел это. Если бы все пошло так, как он хотел, то тебе бы дали под зад ногой, а мисс Лиззи Рауэн поселилась бы здесь, и ее папаша на этот раз не стал бы возражать. О нет, на этот раз не стал бы. При такой ферме и таком доме он не стал бы возражать. Когда их лордство был простым погонщиком скота, старый Рауэн выталкивал его взашей из своего дома, больше чем однажды, но теперь...

– Расскажите мне, что произошло. – Эмили схватила злобного старика за плечи, и ей хотелось толкнуть его так, чтобы он стукнулся о стену. Ей хотелось отшвырнуть его вместе с его ядовитой мстительностью.

Эбби оттолкнул девушку, и не очень-то вежливо, а когда она качнулась назад, он сказал:

– Ну я и говорю тебе, что случилось. Хозяйка оставила все своему мужу.

Эмили стояла, прислонившись боком к каменной раковине, одна рука лежала на талии, а вторую она прижала ко рту. Она не сказала ничего, но скосила глаза и посмотрела на старика, который стоял и качал головой из стороны в сторону, а его ликование проявилось снова, когда он проговорил, захлебываясь от возбуждения:

– Ты слышала, что я сказал? Я сказал, что она оставила все мужу. Рон была раньше замужем. Как тебе это нравится? Во время того путешествия из Америки она вышла замуж за молодого типа, который попал на десять лет в тюрьму за убийство. Его могли бы повесить, но оказалось, что он защищал жену. Все это есть, подписанное и скрепленное печатью, и свидетельство о браке, вырезки из газет об этом деле, все-все. И вот что я еще скажу тебе, девочка. – Он теперь тыкал в нее пальцем. – Те заголовки в тех газетах ничто по сравнению с теми, которые скоро будут, когда об этом узнают. – Он замолчал и посмотрел на потрясенное лицо Эмили.

Ох, как Рон, наверное, ненавидела Берча все эти годы, практически с самого начала! А она была умной... хитрой. Да, она была такой. Смотри, что она сделала. Она пошла к другому стряпчему и составила завещание, как миссис Стюарт, как ее и звали на самом деле. Потом запечатала его и отдала своему семейному стряпчему, указав, что его нельзя вскрывать до ее смерти. Вот это предусмотрительность! Вот уж будет праздник в деревне, когда они все узнают! Уж они порадуются! Не говоря уж обо мне!

– Вы просто мстительная свинья! Вот что вы такое, Эбби Ридинг; вы такой же жестокий, как и она. И... и я не верю ни одному вашему слову. Такого просто не может быть.

– Ты хочешь сказать, девочка, что тебе очень хотелось бы, чтобы это было не так, ведь ты положила на него глаз, не так ли? Но вот что я тебе скажу – у тебя абсолютно нет никаких шансов, голубушка. Согреть его постель... о, да, да, он бы использовал тебя для этого, но сделать тебя хозяйкой всего этого? Ха! Ха! Не думаешь же ты, что он настолько глуп или настолько честен. – Его глаза сузились, а губа выпятилась, когда он повторил: – Или настолько честен. Нет, только не он, девочка, потому что в основе своей он свинья. Хорошо, можешь называть меня свиньей или считать таковым, я свинья и все такое, но я никогда не хотел стать выше себя. А он хотел. Боже, когда я вспоминаю, как он пришел сюда, моля о работе, подобно этому Джорджу. – Он показал пальцем за свое плечо. – И как он лебезил и подлизывался к ней, как он ее обрабатывал, обхаживал ее... О, я все это видел. Она была бы вполне довольна, если бы переспала с ним на сеновале, но нет, он заставил ее заплатить за удовлетворение ее каприза. А ценой, как он себе это представлял, были этот дом и ферма... Но разве Господь не справедлив, девочка? Разве Он не справедлив?.. Ой, я бы присел. – Он кивнул ей. – Лэрри тоже пришлось сесть, после того, как он чуть не задушил человека стряпчего. Как он вскочил со стула и кинулся на парня, – выскакивающая из ящика фигурка не могла быть быстрее! Она дала ему неделю, чтобы убраться отсюда, всего неделю. А знаешь, что еще? Он может взять с собой столько, сколько уместится на телеге. Ха! Ха! Господи! Неужели я дожил до этого дня!

Когда старик откинул голову, Эмили подскочила и закричала на него:

– Убирайтесь отсюда! И я надеюсь, что вас переедет телега, и не очень маленькая. Уходите!

Девушка наступала на него, а выражение ее лица было такое, что он попятился от нее, но очень медленно, а когда он уже стоял в дверях, он резко дернул головой в ее сторону и сказал:

– А ты... ты знай свое место, потому что теперь я здесь отвечаю за все, не забывай, до возвращения законного хозяина. Я могу выгнать тебя на дорогу!

– Вы не выгоните меня, я не останусь здесь работать на вас, даже за фунт в день, вы, мерзкая старая свинья.

Когда Эмили захлопнула дверь перед его лицом, она услышала, как он споткнулся и чуть не задохнулся от гнева, а последние слова, которые он ей прокричал, были сплошными ругательствами.

Девушка прислонилась к двери и застыла. Это было невозможно: не могла же она быть настолько плохой.

«Я еще посмеюсь над тобой». Она даже слышала ее голос. Как часто Эмили слышала, как та говорила это Лэрри: «Я еще посмеюсь над тобой». И сейчас она четко услышала ее смех. Девушка прижала руки к ушам, подбежала к очагу и села на скамейку. Что же ему делать? Что станет с ним? Этого было достаточно, чтобы свести его с ума!

Когда кухонная дверь открылась, Эмили резко обернулась. Это снова был клерк. Он прошел к ней через комнату и сказал:

– Мы сейчас уезжаем, но... но мы снова приедем завтра. – Он говорил тихо, медленно произнося слова, как будто говорил с кем-то, кто только что потерял родственника.

Она взглянула на него и сказала:

– Это не может быть правдой... Ведь так?!

– Старик рассказал вам?

– Да.

– Боюсь... боюсь, что все так и есть.

– И... и мистер Берч ни на что не может претендовать?

– Ни на что; только на то, что оставлено ему по завещанию. Его жена оговорила, что он может взять столько, сколько уместится на телеге, чтобы обставить свой дом... У него есть другой дом?

– Маленький двухкомнатный домик там на холме.

– Боже. Боже. Это очень странный случай! Я не думаю, что мне когда-либо попадалось что-либо более странное.

– Как... как он воспринял это?

– Он очень подавлен. Именно об этом я пришел сказать вам. Я думаю, что кто-то должен побыть с ним, пока он не придет в себя.

– Да. – Эмили поднялась на ноги. – Да, я понимаю. А что, она... она совсем не оставила ему денег?

– Небольшую сумму, которую платили бы мальчику за помощь на ферме. Все остальное переходит к ее законному супругу.

– А может он... может он это опротестовать, я имею в виду в суде?

– Может, но это займет время и потребует много денег в случае, если он проиграет дело. А если у него не окажется денег...– Клерк развел руками, рукава его пиджака сползли назад, и она увидела, что белые манжеты были ложными и были прикреплены к голубой полосатой рубашке, как у рабочего, а перед его рубашки был прикрыт манишкой. – Это очень печально, – закончил он. – И мне жаль его.

– Когда... когда приедет тот, другой мужчина?

– Мы не совсем уверены, нам еще нужно уточнить. – Он слабо улыбнулся. – Если этот человек хорошо вел себя, его могут выпустить раньше срока, к которому он приговорен. Нужно еще очень многое выяснить.

Эмили молча кивнула ему, а он ласково сказал:

– Счастливо вам.

И она ответила:

– Счастливо.

Клерк повернулся и пошел к двери, но остановился и сказал:

– Я собирался предупредить слугу, что мы уже готовы.

На что она ответила, показав рукой на заднюю дверь:

– Прямо под арку.

Она не двинулась с кухни, пока не услышала шума колес экипажа, выезжавшего по гравию дороги. Испугавшись того, что она может обнаружить, Эмили выскочила из кухни, пробежала через холл к гостиной.

Осторожно постучав в дверь и не получив ответа, она медленно открыла ее. Мистер Берч сидел в кресле, наклонившись вперед, протянув соединенные руки к огню; он не шевелился, даже когда девушка подошла и встала возле него.

Эмили замерла, так же как и Лэрри, в тишине, заполнявшей комнату. Они были так неподвижны, что можно было подумать, что они насмерть замерзли. Но они не были мертвы, они были живы, и Эмили знала, что завизжит, если не нарушится внушающая страх тишина.

Эмили уже открыла рот, чтобы заговорить, когда Лэрри повернулся к ней. Его взгляд можно было описать всего одним словом – «свирепый», и это впечатление усилилось, когда он заговорил, он буквально рычал сквозь сжатые зубы.

– Не улыбайся, – сказал он, – не говори, что ты сожалеешь, и не надо... не надо высказывать твои мудрые мысли типа «не вешай нос». – Он разомкнул сжатые пальцы и сложил их в кулаки так, что сквозь кожу проступили кости, и стукнул по подлокотникам кресла.

Эмили была ошеломлена его поведением, которое больше походило на нападение. Когда девушка вошла в комнату, она собиралась обнять Берча и прижать его голову к своей груди. Сказать ему, что он не одинок, что она останется с ним, пойдет туда, куда пойдет он, будет заботиться о нем, помогать ему и что если он не позволит себе раскиснуть, то он еще выкарабкается наверх. Короче, Эмили хотела сказать ему слова, которые он ей запретил говорить.

По-настоящему испугавшись, девушка смотрела на его лицо. Оно было неузнаваемым. Она видела Берча во всяких настроениях. Она видела, как он сердито сбегал по лестнице из комнаты над кухней; видела его угрюмым и даже плачущим. Но она никогда не видела его таким, как сейчас. Он был похож на сумасшедшего. И Эмили подумала, что он действительно совершенно сдвинулся, когда Берч неожиданно вскочил с кресла и начал метаться по комнате, пиная ногой один предмет мебели за другим – кресла, диван, маленькие столики. Когда он дошел до конца комнаты, он схватил фарфоровую вазу, которая стояла на узком шкафчике для фарфора, размещавшемся между двумя высокими окнами, и, подняв ее над головой, повернулся и швырнул в стену. Когда осколки рассыпались по комнате, Эмили закричала:

– Прекратите! Перестаньте! Это ничего не даст. Если вы начнете ломать вещи, то вас могут заставить платить за них.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю