Текст книги "Гоблин – император"

Автор книги: Кэтрин Эддисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

– О, пожалуйста, кузен Майя, – сказала Миреан.

– Сулер ни в чем не замешана, – с полной уверенностью продолжал Идра. – Она не сделала бы ничего дурного.

Майя заметил, что девочки явно любили горничную больше, чем мать. Ну, конечно, это же горничная заботилась о них; Шевеан не была баризанской матерью, как Ченело, всецело посвятившей себя своему ребенку.

– Я посмотрю, что можно сделать, – сказал он и встал, с унынием думая об обязанностях, которые ждут его по ту сторону решетки детских покоев.

– Спасибо, кузен Майя, – сказал Идра, а Ино с Миреан тихо повторили вслед за ним.

Идра поклонился, девочки присели, и Майя оставил их, цепляющихся друг за друга в неуютной и холодной детской.

Глава 24
Сэппуку Дажиса Атмазы

Единственным, что порадовало Майю в этот долгий, ужасный день, был факт, что ни Цевет, ни лейтенант Эшана, командир дополнительной роты гвардии Унтеленейса, назначенной теперь в Алсетмерет, не имели никаких возражения против Лейлиса Атмазы и Сулер Жаванин. Майя коротко переговорил с наставником принца и еще короче с горничной девочек. Лейлис Атмаза оказался невысоким живчиком с необыкновенно яркими глазами, он чем-то напомнил Майе мангуста. Он явно любил своего ученика и беспокоился о его благополучии, и Майя вспомнил, что именно Лейлис Атмаза разъяснил Идре разницу между плохой политикой и той, что просто не нравилась лорду-канцлеру. С Сулер Жаванин дело обстояло даже проще: чистокровная двадцатилетняя гоблинка, очень темнокожая, перепуганная до немоты. Но услышав, что девочки Ино и Миреан спрашивали о ней, она сразу сказала:

– Ваше Высочество, пожалуйста, позвольте мне побыть с ними. Хотя бы на несколько дней, пока вы не найдете кого-то лучше.

– Мы не думаем, что кто-то сможет заботиться о детях лучше, чем вы. Девочки вам доверяют. Спасибо, Мин Жаванин.

Ее неожиданная улыбка была так прекрасна, что Майя с удовольствием вспоминал о ней, так же как о заплаканных красных глазах Калы и его смертельной бледности, словно порожденной глубокой тайной раной. Этими знаками любви и доброты он пытался защититься от слезливого письма Сору Жасани, изобилующего самооправданиями и нападками на Майю за арест Шевеан; от болезненного разговора с Наревисом Чаваром, вся уверенность которого испарилась без следа; от сбивчивого рапорта Телимежа, когда он поздно вечером испросил аудиенции и умолял Майю отправить его в отставку по причине непригодности к службе.

– Рапорт? – Удивился Майя, первой его мыслью было, что он, должно быть, ослышался.

– Мы выйдем в отставку, – заверил его Телимеж, словно говорил о деле само собой разумеющемся. – Мы не хотим обременять вас, Ваше Высочество.

– Непригоден к службе? – Повторил Майя бессмысленно, словно эхо.

– Мы не смогли защитить вас, Ваше Высочество, – сказал Телимеж с окаменевшим от страдания лицом.

– Вы не смогли бы ничего сделать. Нам доложили, что колдовство было очень сильным.

– Мы не заметили предательства Дажиса Атмазы. Мы не смогли его обезвредить заранее.

Майя устало искал способ справиться с этой новой проблемой. Он не мог не видеть в произошедшем долю вины Телимежа, он даже мог допустить, что для отставки имеются некоторые основания, хотя и немного. Но…

– Мы не хотим, чтобы вы ушли.

– Ваше Высочество? – Телимеж выглядел потрясенным.

– Вы не сделали ничего, что заставило бы нас усомниться в вашей верности, – сказал Майя. – И… мы поймем, если вы больше не хотите быть нашим нохэчареем, но мы благодарны вам за службу и не хотели бы расставаться с вами.

Телимеж смотрел на Майю, словно прибитый кирпичом по голове. Майя прикусил нижнюю губу, чтобы удержаться от хихиканья, то был скорее нервный смех, потому что всем участникам событий последних суток было не до веселья.

– Пожалуйста, – попросил он, – подумайте, по крайней мере, одну ночь. Мы поступили бы неправильно, приняв решение поспешно и сгоряча.

Телимежу потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, но он сумел поклониться и сказать:

– Ваше Высочество.

Затем направился к выходу и сумел с первого раза вписаться в дверной проем, правда с помощью подтолкнувшего его Бешелара.

– Мы не думаем, что он уйдет в отставку, Ваше Высочество, – сказал Кала, закрыв дверь Черепаховой гостиной.

– Во всяком случае, не сейчас, когда он знает, что вы хотите оставить его, – добавил Бешелар.

– О… – сказал Майя. – Если мы не должны были… то есть, нам не следовало удерживать его, если он действительно хочет уйти.

– Он не хочет, – заверил Бешелар. – Сердце Телимежа навсегда останется здесь.

– О, – повторил Майя, так как не был уверен, хорошо это или плохо.

Цевет, который вежливо удалился во время аудиенции Телимежа, теперь вернулся и объявил:

– Ваше Высочество, мы приказали охране опустить решетки. На сегодня ничего срочного больше нет.

– И вы думаете, мы можем идти в постель? – Майя слишком устал, чтобы сердиться; после полыхавшего в его душе гнева теперь остались лишь пепел и зола. – Мы не возражаем.

Бешелар и Кала молча проводили его вверх по лестнице. Майя считал, что должен что-то сказать им, но в голове не было ничего, кроме свинцовой тяжести. Его эдочареи тоже были молчаливы, и Майя обнаружил, что скучает по Немеру, который был больше склонен к болтовне и комментариям, чем оба оставшихся. В конце концов он почувствовал отчаянную благодарность, когда смог отступить за занавески своей кровати и представить, что находится один.

* * *

Спал он плохо и проснулся от сообщения, что в Черепаховой гостиной его внимания ожидает Адремаза. Эша сопел неодобрительно, но Майя решил: если Адремаза пришел поговорить о Дажисе, лучше увидеться с ним до завтрака.

Рядом с Адремаза у окна Чепераховой гостиной стоял молодой человек в синем халате, таком же поношенном, как у Калы.

Следовало ли мне подозревать Дажиса, уныло подумал Майя, потому что его одежда была новой? Они поклонились.

– Ваше Высочество, – сказал Адремаза, – мы хотим представить Киру Атмаза, которого, как мы надеемся, вы примете в качестве своего нового нохэчарея.

Молодой человек поклонился еще глубже, и Майя с любопытством посмотрел на него. Тот был невысоким и слегка полноватым, с белыми волосами, заплетенными в длинную косу ученого, и бедно-зелеными глазами. Нос можно было считать орлиным, но подбородок мягко закруглялся, и он… взгляд Майя опустился ниже, и затем он недоверчиво посмотрел сначала на Киру Атмаза, потом на Адремаза.

– Нохэчареем может быть женщина? – Спросил он и «дал петуха» на последнем слове.

– Мы говорили вам, что он догадается, – пробормотала Киру Атмаза голосом, и близко не напоминающим мужской.

– Ваше Высочество, – Адремаза выглядел почти растерянным. – Мы заверяем вас, Киру Атмаза можно полностью доверять.

– Мы в этом не сомневаемся, – сказал Майя, безуспешно пытаясь восстановить душевное равновесие. – Но…

– Ваше Высочество, – перебила Киру Атмаза, – мы были отвергнуты старым Императором, ибо он не одобрял подобных вещей. Но мы слышали о вашей доброте к Арбелан Драхаран и к эрцгерцогине Ведеро, и посмели надеяться.

– А вы? – Обратился Майя к Адремаза.

Адремаза волновался, бледно-розовый румянец расползался по его щекам и окрасил острые кончики ушей.

– Ваше Высочество, вы должны понимать, что быть нохэчареем непросто. Во-первых, нужно получить степень даченмаза, а во всем Атмазаре есть только несколько даченмаза, и они не готовы жертвовать своей учебой. Никто не может быть принужден принять этот груз, такова всегда была политика Атмазара. И, кроме того….

Он колебался, поэтому Киру Атмаза сказала прямо:

– После потери нохэчареев покойного Императора и теперь Дажиса – три даченмаза за несколько месяцев – никого больше не осталось.

– Мы понимаем, – сказал Майя.

Ему было не по себе, но он не сожалел, что решил встретиться с Адремаза.

– Ваше Высочество?

Это был Кала… да, конечно, следовало признать правоту Адремаза. Раз новый нохэчарей был найден, Кала и Бешелар могли идти отдыхать.

– Да, Кала?

– Мы ручаемся за Киру Атмаза, – заявил тот.

Голос Калы звучал даже более решительно, чем у Адремаза.

– Спасибо, – сказал Майя.

Стараясь не смотреть на Бешелара, он повернулся к Киру Атмаза.

Она спокойно выдержала его взгляд; теперь он видел, что она старше, чем он думал. Лет на десять старше Калы и Дажиса, если не больше.

Мы были отвергнуты, сказала она, и мы посмели надеяться.

– Вы хотите этого? На самом деле?

– Да, Ваше Высочество.

– Мы должны выяснить, не будет ли возражений у лейтенанта Телимежа, – сказал Майя.

– Конечно, – кивнул Адремаза.

– Ваше Высочество! – Взорвался Бешелар. Майя вздрогнул, но заметил, что Киру Атмаза осталась абсолютно спокойна. – Вы не можете! Как же… – Мгновение казалось, что он борется с удушьем. – Как она будет дежурить в вашей спальне? Вы не можете предстать перед женщиной в одной ночной рубашке!

– Именно так мы и предстали перед принцессой Шевеан, – этого напоминания оказалось достаточно, чтобы заставить Бешелара замолчать.

Однако, его возражения имели смысл. Майя тревожно покосился на Киру Атмаза, которая боролась с улыбкой.

– Возможно, нам следовало упомянуть, – сказала она, – что мы служим Сайво и приняли обет еще до вашего рождения.

Значит, она старше Калы на пятнадцать лет. Служители Сайво практиковали строгий целибат; они работали в большинстве благотворительных больниц, ухаживая за мужчинами и женщинами. Следовательно, она была подготовлена лучше, чем любой из придворных врачей. Майя успел только удивиться, как быстро был понят его невысказанный вопрос. И все же, стремится ли она служить ему или только борется с ограничениями для ее пола?

– Но почему вы хотите быть нохэчареем? – Спросил он. – А как же медицина?

– Нам не придется ничем жертвовать, Ваше Высочество. Хотя мы должны будем отказаться от работы в больнице, здесь, при дворе, есть немало людей, нуждающихся в наших услугах, даже если мы будем работать только по нечетным дням.

Те, кто не может позволить себе придворных врачей, подумал Майя. Если бы он лично не распорядился, Немер, скорее всего, не смог бы получить медицинской помощи.

Киру Атмаза задумчиво смотрела на него.

– Вы действительно находите невероятным, что мы хотим служить вам? – Ее брови поползли вверх. – Мы видим, вы удивлены.

– Извините, – сказал Майя, поспешно опуская глаза. – Мы не хотим, чтобы вы решили, будто мы сомневаемся в вашей честности и преданности. Если лейтенант Телимеж не будет возражать, мы с радостью примем вас на службу.

Бешелар фыркнул и пробормотал что-то, несомненно, нелестное; Майя собрал остатки своего достоинства и сделал вид, что не слышит. Лицо Киру Атмаза вспыхнуло, и она сказала:

– Мы обещаем, вы не пожалеете о вашем решении, Ваше Высочество.

Майя улыбнулся в ответ:

– Нет. Думаю, мы не пожалеем.

Шум на лестнице возвестил о прибытии Телимежа, достаточно запыхавшегося, чтобы Майя заподозрил: он тоже с опозданием вспомнил, что Бешелар не сможет уйти с дежурства, не дождавшись сменщика.

– Ваше Высочество, – сказал Телимеж, кланяясь. – Мы надеемся, что вы не передумали. Насчет нашей службы? – Он смотрел на Майю со смешанным выражением тревоги и надежды.

Если Майя находил невероятным, что кто-то так отчаянно стремится служить ему, то для Телимежа было не менее удивительно, что Майя желает его службы.

– Конечно, мы не передумали, – сказал он с такой теплотой в голосе, какую осмелился выказать. – Но вы должны сказать нам, готовы ли служить вместе с Киру Атмаза. Адремаза уверяет, что ей можно полностью доверять.

Телимеж перевел взгляд с Киру Атмаза на Адремаза, потому на Майю, и Майя посочувствовал его недоумению. Он заметил, что Телимежу очень хотелось обернуться и проверить реакцию Бешелара, и, хотя не обвинил бы его, но был рад, когда Телимеж отказался от руководства товарища.

Наконец Телимеж выговорил:

– Если вы не возражаете, Ваше Высочество, нас это не смущает. Мы будем работать вместе с Киру Атмаза.

Он повернулся и поклонился Киру, она поклонилась в ответ.

– Тогда решено! – В голосе Адремаза слышалось облегчение. – Ваше Высочество, мы знаем, что задерживаем ваш завтрак, но есть еще один вопрос.

– Дажис… – сказал Майя, и его желудок сжался в тугой комок.

Его нохэчареи тактично отступили на два шага и стали вполголоса обсуждать расписание дежурств.

– Да, Ваше Высочество, – подтвердил Адремаза. – Его сэппуку состоится сегодня вечером, и мы не знаем, сообщил ли вам Кала Атмаза, что по обычаю осужденный может поговорить с теми, кого он обидел.

– Для того, чтобы обрести мир, – сказал Кала.

– Да. По правилам Дажис должен прийти к вам, но, ах, конкретные обстоятельства заставляют капитана Ортему спросить, не могли бы вы сами вместо этого явиться в Мазантелеан? На действия Дажиса наложены определенные ограничения, но мы не можем гарантировать, что они останутся в силе за пределами Мазантелеана.

– Он считает, что Дажис может повредить нам?

– Ваше Высочество, – Адремаза не возражал, но и не соглашался. – Он просто предпочитает не рисковать.

Майя хотел было возразить, но прежде чем открыл рот, успел вспомнить, что никогда бы не поверил, что Дажис может вступить в заговор против Короны.

– Когда мы должны прийти в Мазантелеан?

– Спасибо, Ваше Высочество, – пробормотал Адремаза. Майя прекрасно понимал, что его благодарят не за согласие, а за отказ от бесполезных протестов. – Сэппуку выполняется на закате. Если вы придете сразу после ужина, у вас будет достаточно времени, чтобы Дажис мог поговорить с вами. И с лейтенантом Телимежем, если позволите.

– Конечно, – согласился Майя и спросил себя, неужели Адремаза верит, что он сможет проглотить хоть кусок пищи в ожидании этого ужасного вечера.

* * *

Однако, когда перед Майей поставили его ужин, он был голоден, как молодой пес, а большую часть дня не думал о Дажисе вообще. Нашлось слишком много вопросов, требующих его внимания. Были установлены сроки для дознания по делу Чавара и Шевеан; капитана Ортему следовало удержать от превращения Унтеленейса в военный лагерь; Чавада и Рохетада, родственники принцессы, получили свои аудиенции и заверили, что их верность непоколебима. И еще было невероятное количество писем, доставленных пневмопочтой, мальчиками-курьерами и лично придворными, которые передавали свои послания охране у решеток Алсетмерета.

Из огромной стопки писем Цевет выудил одно и передал его Майе.

– Мы подумали, что Ваше Высочество, может быть, пожелает ответить на это письмо лично.

Дач'осмин Чередин писала, используя базад:

«Императору Эдрехазивару VII Драхару с поздравлениями и пожеланиями СПОКОЙСТВИЯ, ЗДОРОВЬЯ и БЕЗОПАСНОСТИ.

Мы всегда считали Шевеан глупой женщиной, но даже не догадывались о безграничности ее глупости. Мы крайне сожалеем, что не можем вызвать ее на дуэль, чтобы проткнуть ее никчемную тушку, но нам сказали, что дуэль является варварским обычаем, недостойным леди, каковой Шевеан не является.

Тем не менее, Ваше Высочество, если есть услуга, которую мы можем оказать вам, не выходя за пределы нашей верности и преданности, вам достаточно сказать лишь слово».

И она подписалась сложной витиеватой монограммой, какую Майя видел только в романах о рыцарях Эдревенивара Завоевателя; в Эдономею их контрабандой доставляли кавалеры поварихиной дочки. От него не ускользнул намек, что Дач'осмин Чередин, в отличие от принцессы Шевеан, знала, как драться на дуэли. К настоящему времени искусство дуэли уже практически не практиковалось среди эльфов – Императоры Варедисы всем сердцем не одобряли ее, впрочем, как и все, исходящее от гоблинов – и не преподавалось женщинам вообще. Майя спросил себя, где нашли учителя для Дач'осмин Чередин, и знает ли об увлечениях дочери ее отец. Ему пришло в голову, что сам он даже отдаленно не знаком с дуэльным кодексом, и обнаружил, что улыбается. Он решил написать ответ собственной рукой и, хотя не имел ни малейшей надежды разделить ее пыл, добросовестно корпел над посланием и уже был близок к его завершению, когда Цевет выдернул из кучи корреспонденции длинный конверт, крепко сжимая его двумя пальцами, как шею черной гадюки.

– Цевет? – Тревожно спросил Майя.

Конечно, ему не могли прислать никакой змеи, но уши Цевета были плотно прижаты к голове, как у охотящегося кота.

– Мы просим прощения, Ваше Высочество, – сказал Цевет, его голос звучал холодно и отстраненно, но уши подрагивали. – Просто мы были поражены.

– Поражены? – Повторил Майя с максимально вежливым скептицизмом, на какой только был способен. – Нашей перепиской?

Цевет скривился и признал:

– Может быть, «утомлен» будет более подходящим словом. Мы переутомились, Ваше Высочество. Не обращайте внимания на наши странности.

На этот раз Майя проигнорировал изящную попытку Цевета увильнуть от разговора.

– Что же поразило вас в нашей почте?

Цевет колебался, но знал, что уже попался.

– Письмо от Дач'осмера Тетимара, Ваше Высочество. Мы сочли его…

– Гадким, – закончил Майя, когда стало ясно, что Цевет не собирается подыскать наиболее подходящее определение.

Цевет поморщился и вздохнул. Майя протянул руку.

– Ваше Высочество, вы не обязаны, – сказал Цевет. – С этим должны иметь дело ваши секретари. – Он снова замолчал и, признавая, что Майя не отступит, отдал письмо.

Его нежелание было настолько очевидным, как будто в конверте действительно затаилась гадюка.

Майя быстро просмотрел его. Как и большинство писем Тетимара, это изобиловало многословными намеками и инсинуациями. Он также предполагал, что Майя должен принять защиту Дома Тетимада и укрыться в их крепости Эшорави – Дач'осмер Тетимар описал ее как безопасную и совершенно неприступную. Тетимар также предложил свои услуги для наблюдения за ходом расследования.

То была замечательная демонстрация как его наглости, так и очевидной уверенности, что юному Императору не хватит соображения даже для того, чтобы раскрыть над собой зонтик в дождливый день. Сам Майя находил это письмо еще забавнее предыдущих, но, подняв голову, он заметил, что уши Цевета все еще опущены, а выражение глаз выдает тщательно скрываемый страх.

– Как мы понимаем, вы не советуете нам принимать любезное приглашение Дач'осмера Тетимара, – сказал Майя.

Он уже чувствовал приближение взрыва, но в последнюю секунду Цевет сообразил, что над ним подшучивают, и ответил только:

– Да, Ваше Высочество, мы бы не посоветовали этого.

– Мы не собирались его принимать, – мягко, как мог, сказал Майя. – У нас нет оснований доверять Дач'осмеру Тетимару.

Цевет растянул губы в подобии улыбки.

– Поистине, Ваше Высочество, мы разделяем ваше убеждение. Мы просто очень чувствительны сегодня, это случается при недосыпании.

Майя снова пренебрег отговоркой.

– Может быть вы расскажете нам, – тихо попросил он, – почему вы так боитесь Дач'осмера Тетимара?

Цевет был почти готов отрицать очевидное, но потом его плечи устало опустились, а уши обвисли.

– Ваше Высочество, это неприятная история, – сказал он.

– Мы спрашиваем не ради развлечения, – ответил Майя.

– Нет, Ваше Высочество, конечно, нет. – Цевет глубоко вдохнул воздух и медленно выдохнул. – Наши воспоминания об Эшорави… ужасны. Почти десять лет назад нас послали туда с сообщением для герцога Тетимела. Начался сезон свирепых штормов, и Дач'осмер Тетимар ничуть не преувеличил, описывая Эшорави как неприступную крепость. Она стоит особняком на высокой скале, и попасть туда можно только по крутой и узкой тропе. Такой крутой, что местами она переходит в высеченную в камне лестницу. Лошади туда подняться не могут. Кто желает попасть в Эшорави, должен идти пешком.

Он быстро взглянул на Майю, а затем отвернулся.

– Мы пришли туда после наступления темноты, промокшие до нитки и с седельными сумками через плечо. Мы трижды падали на подъеме, а один раз чуть не сорвались со скалы, что неминуемо закончилось бы переломом позвоночника или ног. Одним словом, мы возненавидели Эшорави прежде, чем достигли ее ворот.

– Неудивительно, – пробормотал Майя, поощряя продолжать рассказ.

– Герцог Тетимел был пьян, но гостеприимен, – сказал Цевет. – Он поблагодарил нас за услуги и приказал слуге устроить нас на ночлег, а потом забыл о нашем существовании. Слуга презирал нас – курьеров часто обвиняют в распущенности и даже разврате худшего толка – но он провел нас в людскую, показал, где мы можем спать, а затем позвал с кухни мальчика, чтобы проводить нас в баню для слуг. Баня… баня была не отдельным зданием, поскольку в Эшорави нет места для отдельных зданий, а довольно грязным помещением, пристроенным к стене одного из крытых дворов. Двор служил импровизированной ямой для собачьих боев, и пока мы купались, мы могли слышать грызню и вой собак, а также крики мужчин. Кухонный мальчик, усталый и угрюмый, не объяснил нам, как вернуться в спальню для слуг, и хотя наше чувство направления обычно нас не подводит, не удивительно, что мы заблудились. Куда бы мы ни сворачивали, мы, кажется, никак не могли уйти от этого двора, провонявшего дымом и кровью. Наконец, мы вышли поискать, не найдется ли человек, который укажет нам путь. Эшорави самая древняя и любимая усадьба герцогов Тетимада, несмотря на недоступность и примитивность. Штат слуг полностью укомплектован местными жителями, и они не любят чужаков. Первый человек, к которому мы обратились, пожал плечами и отвернулся, второй обругал нас. Мы попытались подойти к третьему, который казался не таким враждебным, когда Дач'осмер Тетимар заметил нас. Нам было пятнадцать, Ваше Высочество, и это был не первый раз, когда нам предлагали… у курьеров, как мы сказали, дурная слава… – Он запнулся, подыскивая слова. – Но Дач'осмер Тетимар просто схватил нас. Мы не знали, кто он такой, и отбивались с большей силой и меньшим тактом, если бы знали, кто он такой. На самом деле, он был полон решимости и, конечно, очень опытен в рукопашном бою, поэтому мы его укусили.

– Вы укусили Дач'осмера Тетимара?

– Вероятно, у него остался шрам, – сказал Цевет. – Он очень рассердился, Ваше Высочество. Он обругал нас, прижал к стене и держал за горло, мы видели жажду убийства в его глазах. Он ударил нас кулаком в лицо, бросил на землю, и к этому моменту внимание всех присутствующих уже было приковано к нам. «Ну, что скажете, ребята? – Крикнул Дач'осмер Тетимар. – Лиса и гончие?» Ответом ему был рев одобрения. Конечно, затравить чужака было бы веселее, чем смотреть собачий бой. Дач'осмер Тетимар сказал нам: «Мы даем тебе пять минут форы. – Он вынул карманные часы, только это отличало его от всех прочих, потому что одет он был, как любой из мужчин во дворе, и сказал: – Раз, два, три… беги!». Ваше Высочество, мы побежали. Мы не знали Эшорави; мы знали только, что каждая минута ожидания могла стоить нам жизни. Наверное Осреан или Салежио благословили нас в тот вечер, потому что мы нашли лестницу прежде, чем гончих спустили со сворки. Мы слышали их лай, слышали, как смеются и кричат люди внизу. Наверное, Дач'осмер Тетимар не стал ждать полные пять минут. Лестница, которую мы обнаружили, предназначалась для слуг; она была крутой и узкой, мы поднимались все выше и выше, цепляясь руками за стены, до самого чердака, а потом нашли еще одну лестницу, выведшую нас к люку на крышу. Там мы и ночевали, прислонившись к дымоходу, чтобы не замерзнуть. Утром, в предрассветных сумерках, мы спустились вниз, прислушиваясь к отзвукам шагов и голосов и прячась при малейшем шуме. Нам повезло: стража у ворот не обратила на нас внимания, то ли они не узнали в нас вчерашнюю «лису», то ли не участвовали в охоте. Мы бросили наши сумки и все, что в них было, и бежали по тропе, падая, цепляясь за кусты и непрестанно молясь всем богиням-защитницам, чтобы никто не додумался послать нам вслед конюхов. Но никого не было, и к тому времени, когда лучи солнца озарили долину, мы были уже далеко от Эшорави. До самого вечера мы бежали, не останавливаясь, чуть не умерев от истощения сил. Вот почему, Ваше Высочество, мы боимся Дач'осмера Тетимара.

Пауза была мучительной, Цевет явно жаждал оказаться где-нибудь подальше, но оставался еще один вопрос, и Майя должен был его задать.

– Что они сделали бы с вами, если бы им удалось вас поймать?

– Мы думаем, – с горькой улыбкой ответил Цевет, – что быть избитым до смерти было бы лучшим, на что можно надеяться. И, Ваше Высочество, мы должны сказать, что никто не хватился бы нас. В конце концов, герцог Тетимел получил свое сообщение, больше ничто не имело значения.

– Вы не хотите подать жалобу?

Уши Цевета насторожились, и в его голосе звучало изумление, когда он произнес:

– Ваше Высочество, это было много лет назад. И мы выжили.

– Да. Мы сожалеем. Мы…

– …потрясены и устали, – вставила Киру, и Майя с благодарностью улыбнулся.

– Мы не примем гостеприимства Тетимада, – сказал он Цевету. – Вам не следует беспокоиться на этот счет.

– Конечно, Ваше Высочество, – ответил Цевет и изящно перевел разговор на текущие дела.

Множество людей ожидали личной встречи, в том числе мэр Сето и Наставники Бдительных Братств северного и южного Че-Четора. Наставники посматривали друг на друга, словно голодные коты, и Майя мысленно отметил, что нелишним будет навести справки, в чьей компетенции находятся Бдительные Братства: Архипрелата или капитана Ортемы, он не был уверен. Надо будет уточнить у Цевета – милостивые богини, сколько раз в день он вспоминает о секретаре? Он вспомнил вчерашнюю тревогу Цевета и подумал, что при иных обстоятельствах она могла показаться ему вполне обоснованной.

Тебе следует стать менее зависимым, сказал он себе, когда Ишеан убрал со стола тарелки после ужина. А потом он посмотрел на часы и понял, что уже пора идти.

* * *

Майя отправился в Мазантелеан в сопровождении лишь Телимежа с Киру, резко ответив лейтенанту Эшане, что если бы мятежники собирались перебить весь Унтеленейс, они бы уже это сделали, а двух нохэчареев будет вполне достаточно для защиты его императорской особы.

– В конце концов, это их работа, – сказал он, и Эшана с несчастным видом отступил.

Мазантелеан не являлся в полной мере частью дворца, но был связан с ним крытым мостом с характерной для эпохи Эдретантиара III ажурной кирпичной кладкой. Этот мост так же называли «Лестницей Уршасу», бывшего Адремаза в те времена, и студенты Атмазара описывали свой прогресс в учебе как «восхождение по лестнице» и «падение с лестницы».

Киру рассказала это Майе по пути, но не для того, чтобы завязать разговор, который Майя почти наверняка отклонил бы, а просто так, словно хотела поделиться информацией с ним, с Телимежем, даже с камнями моста. Майя слушал, а сам в отчаянии молил богинь о стойкости духа и старался не думать о том, что его ждет.

В конце моста их уже ждал мальчик лет шестнадцати с дурным цветом лица, но прекрасными волосами, заплетенными в аккуратную косу. В противовес невзрачной внешности, его поклон был изящен, а голос, когда он заговорил, сразу расположил к себе: глубокий и теплый, на редкость хорошо модулированный для такого юного мужчины.

– Ваше Высочество, – сказал он, – Адремаза послал нас, чтобы приветствовать вас и сопроводить в комнату для посетителей. Мы Ожис, младший ученик Атмазара.

– Спасибо, – ответил Майя, и почувствовал малую долю облегчения от того, что его голос не прервался.

Комната для посетителей была небольшой, довольно скудно обставленной, но сияющей чистотой. Стул был всего один и Ожис с Киру попросили Майю сесть. Он сел, успокоился и приготовился ждать. Не прошло и пяти минут, как привели Дажиса. Его волосы были обрезаны, а синий халат Атмаза заменил бесформенный черный балахон, который должен был стать его саваном. Его сопровождали два мрачных Атмаза с черными, в соответствии с канонами Ули, полосами на одежде. Едва переступив порог, Дажис опустился на колени. Все его тело содрогалось от мучительных рыданий.

Майя не имел ни малейшего понятия, что ему следует делать.

Он не мог предложить никакого утешению Дажису, совершившему столь тяжкое преступление, и тем более помочь избежать последствий. Он даже не мог сказать, что простил предателя, ибо истина состояла в том, что он не был уверен в своем прощении. Майя не мог сказать, что понимает Дажиса, но молчать было еще тяжелее.

Он почти решился открыть рот, еще не зная, что скажет, но тут один из каноников произнес:

– Осужденный, вы должны говорить.

Его слова не были жестоки, но в них чувствовалась непреклонная воля, и Дажис повиновался. Судорожно всхлипывая и хватая ртом воздух, он, наконец, справился со своим голосом.

– Ваше Высочество, я пришел не просить прощения.

Отказ от формального «мы» ударил Майю, словно крик боли, и он инстинктивно отпрянул от ее страшной наготы.

– Да, – сказал он.

Сетерис, адвокат до мозга костей, весьма дотошно разъяснил Майе разницу между формальным и искренним извинением, а так же между прощением и извинением, и теперь он обнаружил, что не может согласиться на меньшее.

– Я… я извиняюсь за то, что я сделал.

Этого было бы недостаточно для Сетериса, который потребовал бы подробного описания проступка в формуле извинения, но Майе для этого не хватило злости. Но было нечто, что ему очень, очень нужно было узнать:

– Почему? Зачем ты это сделал?

Дажис зарыдал снова, и у Майи мелькнула неприятная мысль, что эти слезы вызваны скорее желанием уйти от вопроса, чем подлинным горем.

– Осужденный, – сказал тот же каноник.

– Вы же все знаете, – крикнул Дажис, обращаясь к нему. – Почему вы сами не скажете?

– Потому что это было вашим выбором, – категорически заявил тот. – Не нашим.

– Вы должны ответить, – сказал второй Атмаза.

Дажис взял себя в руки.

– Они… то есть принцесса Шевеан и лорд Чавар обещали мне, что я стану Адремаза, когда Сехалис Адремаза умрет.

Или когда Сехалису помогут умереть. Это устроило бы всех участников сделки.

– И что?

– И они обещали, что я буду первым нохэчареем принца Идры, – шепотом добавил Дажис. – И они не будут… его правительство не будет…

– Мы понимаем, – сказал Майя и сам вздрогнул от холода в своем голосе.

Дажису не хватило смелости бросить упрек ему в лицо, но Майя был не так глуп, чтобы сбрасывать со счетов личную неприязнь.

Нет, твердо сказал внутренний голос, совсем не похожий на голос Сетериса. Ты Император. Твой нохэчарей не вправе одобрять или осуждать тебя, и тем более, тебя судить. Это Дажис нарушил свою клятву. Не ты. Помни, что ты Эдрехазивар. Он постарается не забывать, но так трудно было избавиться от ощущения, что он сделал что-то неправильное, нечто такое, что и привело к сегодняшней катастрофе.

– Вы хотите еще о чем-нибудь спросить осужденного, Ваше Высочество? – Спросил один из каноников.

– Нет, – сказал Майя.

У него было много вопросов, но ни один из них не помог бы ему нести свою ношу дальше.