Текст книги "Гоблин – император"

Автор книги: Кэтрин Эддисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Пора было сменить тему, возникла неловкая пауза. Один из молодых людей отважно пошел в атаку и спросил:

– Вы любите охоту, Ваше Высочество? Ваш покойный отец Император был прекрасным наездником.

– Как он мог, голова ты садовая? – Добродушно вмешался другой молодой человек, придя на помощь Майе. – Эдономея стоит на западных болотах. Там охотятся только на рябчиков или гусей. Только птица, без вариантов.

– А помните, – подхватил третий молодой человек, – как Корвис Пашавар спугнул выводок фазанов?

– Это когда он свалился со своей гнедой кобылы? – Уточнил первый молодой человек. – Когда пытался взять первый приз на осенней охоте в Карене три года назад?

– Мы и забыли о нем, – сказал третий молодой человек, улыбаясь, – Но Пашавар предупредил, что он обязательно будет участвовать.

– Даже кобыле хватило ума понять, что с таким всадником, как наш Пашавар, у нее нет никаких шансов, – добавил еще один молодой человек, и через минуту все друзья Наревиса, позабыв об Императоре, спорили о гнедой кобыле Корвиса Пашавара, обменивались историями о своих лошадях, лошадях друзей, отцов, а также лошадиными историями, доставшимися им от отцов. Майя стоял, слушал и хотя не любил метеглин, но выпил стакан до дна, и счел, что не слишком дорого заплатил за этот вечер.

Глава 15
Дело Сетериса

Утро следующего дня выдалось холодным, тяжелые от снега серые облака нависли над Унтеленейсом. Молчание в императорской спальне казалось таким же гнетущим, как тучи за окном. Накануне вечером Император вернулся в Алсетмерет очень поздно и заметно навеселе. Вот почему его эдочареи теперь делали свою работу в неодобрительном молчании. Майя не чувствовал похмелья, но на душе у него было так же холодно и скучно, как за окном, и, глядя на облака, он старался избегать воспоминаний о голосе Недао Вечин.

В столовой, где он обжег язык первым же глотком чая, дела обстояли не лучше. Цевет, бодрый и деловитый, как никогда, сегодня действовал Майе на нервы, словно за его бесстрастным лицом тоже мог скрываться упрек в неблаговидном поведении Его Высочества.

После разбора корреспонденции – теперь ее было намного меньше – когда Майе предстояло ознакомиться с расписанием аудиенций и перечнем просителей, Цевет с некоторой неохотой произнес:

– Ваше Высочество, сегодня утром вы обещали поговорить с Осмером Неларом.

Эти слова падали в тишине, как свинцовые шарики. Майе понадобилось усилие, чтобы не опустить плечи и подбородок.

– Да, – сказал он, и остался доволен тем, как ровно прозвучал его голос. – Это первая из наших аудиенций на сегодня?

– Ваше Высочество. Мы подумали, что будет лучше побыстрее разделаться с этим вопросом.

– Спасибо, – ответил Майя. – Вы нашли должность, которую мы сможем предоставить ему?

– Мы приложили все усилия, Ваше Высочество. Как выяснилось, офис лорда-канцлера отчаянно нуждается во взаимодействии с городом Сето. Предыдущий консул, как мне сказали, должен отбыть на юг для поправки здоровья.

Майя подумал о холодных серых облаках над дворцом и сочувственной поежился.

– Каковы обязанности консула?

– Оформление документов, в основном, – сказал Цевет с быстрой выразительной гримасой, вызвавшей у Майи невольную улыбку. – Отношение города и дворца, как нам дали понять, весьма запутаны, особенно в вопросах налогообложения. Задачей консула является распутывать эти клубки.

– Вот как, – сказал Майя. Похоже, эта должность отлично подходила для обоих талантов Сетериса, а также для его чувства собственного величия. – И эта должность относится к компетенции лорда-канцлера?

– Ваше Высочество. Должность консула по сути своей предназначена для того, чтобы освободить Императора от разбора гражданских дел. Осмер Нелар будет представлять лорда-канцлера. – Цевет немного поколебался, но потом добавил: – У него не будет ни причин ни времени искать личных встреч с Вашим Высочеством, и мы решаемся предположить, что лорд-канцлер будет глубоко оскорблен, если он предпримет подобную попытку.

А Улерис Чавар, старый враг Сетериса, был именно таким человеком, который при необходимости сможет поставить Сетериса на место.

– Спасибо, Цевет. Это звучит идеально.

– Ваше Высочество, – сказал Цевет, кланяясь.

– Когда же наш кузен ждет нас?

– В половине девятого, Ваше Высочество. В Мишентелеане.

Майя посмотрел на часы и встревожился, обнаружив, что уже почти девять. Чучело ленивое, обругал он себя; затем без удовольствия окинул взглядом ряды аппетитных блюд, присланных с кухни Дашенсолом Эбремисом, и налил себе еще чаю. Он знал, что, пока Сетерис ждет, еда покажется ему не вкуснее пепла, а пустой желудок уже отяжелел в предчувствии спазмов. Даже чай не принес обычного удовольствия, лишь только воспоминание, как Сетерис издевательски называл его пойлом для крестьян и варваров.

Это хорошая должность, сказал он себе, борясь с неприятной уверенностью, что Сетерис наверняка ожидал большего. Впрочем, если он имел виды на место в правительстве, Майя надеялся, что предыдущие несколько дней карантина развеяли надежды кузена. Впрочем, он не собирался в следующие десять лет наблюдать, как Сетерис осуществляет свои мечты о власти и славе. Должности консула для него будет вполне достаточно.

Он не может навредить тебе, напомнил себе Майя. Ты Император. У тебя есть охрана. Он оглянулся на нохэчареев; те смотрели на него в торжественном молчании. Он быстро допил чай, потому что руки начали дрожать.

* * *

Майя обнаружил, что невольно вспоминает свой шестнадцатый день рождения, номинальный переход в зрелый возраст. Как и в предыдущие семь дней рождения не было ни праздника, ни подарков, ни поздравления от Сетериса. И, конечно, ни одного письма из Унтеленейса. Майя не ожидал, что ему будет предоставлена свобода, но груз разочарования и обид толкнул его на безрассудную глупость – противостояние с Сетерисом.

– Я уже взрослый, – сказал он.

– Да неужели? – Спросил Сетерис полупьяно, полунасмешливо.

Майя должен был что-то изменить и потому упорствовал.

– Ничего не изменилось, малыш. Ты находишься под моей опекой, пока Император не скажет иначе. Ты такой же дурак, как был вчера, и если желаешь доказательств…

Он ударил Майю в лицо достаточно сильно, чтобы мальчик упал на одно колено, а потом опустился на оба, чувствуя во рту вкус крови и невыплаканных слез; потом он услышал, как Сетерис засмеялся и вышел из комнаты.

Сетерис был прав. День рождения Майи не изменил ничего. Сетерис стал грубее и ожесточеннее, он по-прежнему имел власть над Майей и не собирался отказываться от нее. Его страсть к контролю смягчалась только осознанием, что Майя боится его и повинуется из страха. Они не были равны, и Сетерис не допускал равенства.

Сейчас мы снова не равны, подумал Майя, допивая чай. Ибо я Император, а он… проситель нашей императорской милости.

Эта мысль была настолько нелепой, что казалась почти бессмысленной. Он почувствовал горькую усмешку в углу рта и постарался прогнать ее, вставая из-за стола. Цевет с нохэчареями изящно, как танцоры, сделали шаг назад, а потом последовали за ним к дверям.

Возможно, я и обладаю властью, думал он, но на самом деле закован в цепи, которые Сетерис даже не мог себе представить. Я мог мечтать о побеге из Эдономеи, но выхода из круга Этуверац Муры нет. Только не в этой жизни.

И все же никто не способен увидеть и осознать природу своей тюрьмы, тем более Сетерис. Будь благодарен за то, что твоя «тюрьма» всего лишь метафора, мрачно подумал он, и выкинул из головы все мысли о цепях и тюрьмах.

* * *

Мишентелеан казался холодным и неуютным, как осенний лес, хотя, возможно, то был эффект присутствия Сетериса. Именно с таким видом он всегда ждал Майю, когда ему случалось опаздывать на ужин или урок или просто на вызов. Хотя сейчас у него в руке не было карманных часов, но высоко поднятый подбородок был сам по себе весьма выразителен.

– Ваше Высочество, – пробормотал он при появлении Майи, и улыбнулся.

Майя машинально прочитал мимику Сетериса, как человек, читающий шифр, ключом к которому овладел давным-давно. Холодный гнев, раздражение, основанное на самодовольной уверенности. Я никого не знаю так хорошо, как Сетериса, в отчаянии подумал Майя, но вслух сказал только:

– Кузен.

Он дал Цевету и нохэчареям столько времени, сколько им понадобилось, чтобы устроиться со всеми удобствами, хотя при других обстоятельствах мог был поторопить Цевета, как всегда сортирующего и раскладывающего свои бесконечные бумаги. Сетерис ждал и злился, Майя сидел и контролировал дыхание и осанку, нохэчареи стояли неподвижно и почти не моргали.

Только когда Цевет дал понять, что готов, Майя посмотрел на Сетериса и произнес:

– Кузен, мы рассмотрели вашу просьбу о должности, и пришли к мнению, что офис лорда-канцлера нуждается в компетентном посреднике между городом и дворцом. Мы считаем, что вы прекрасно проявите свои таланты на этом месте, если согласитесь принять его.

– Консул, – задумчиво повторил Сетерис. – В офисе лорда-канцлера.

Майе был знаком этот неторопливый, нейтральный тон. Сетерис прибегал к нему, когда кто-то в его присутствии говорил нечто большее, чем обычную глупость. Это был шанс отказаться от своих слов, пока не разразилась буря. Майя сложил руки на коленях, где Сетерис не мог их видеть, сжал ладони и переплел пальцы так туго, что чувствовал каждую их косточку, чувствовал, как больно впиваются кольца в кожу.

– Мы думали, Ваше Высочество, – сказал Сетерис после соответствующей паузы, – что можем оказать вам больше пользы, чем в роли консула.

– Это отличный и почетный пост, – резко сказал Цевет, – и мы заверяем вас, ваше усердие будет оценено Его Высочеством и лордом-канцлером.

С таким же успехом он мог бы сплясать на столе. Глаза Сетериса были неотрывно прикованы к Майе.

Майя чувствовал, как слова «чего же тебе надо?» комком стоят у него в горле.

Страх перед Сетерисом слишком глубоко укоренился в его душе, а кузен слишком привык быть победителем в их спорах.

Ты Император, сказал себе Майя, и сжал пальцы так больно, что под кольцами могли остаться синяки. Ты Эдрехазивар VII и делаешь свое дело. Подари Сетерису хоть малейшую уступку, и всю оставшуюся жизнь ты будешь тащить его на спине, и твой народ волей-неволей тоже станет жертвой его амбиций, даже не зная об этом.

Сжавшимся горлом он глубоко втянул в себя воздух и сказал:

– Мы предлагаем вам эту должность. Примете ли вы ее или отклоните?

Его голос прозвучал по-детски тонко, и он расслышал в нем дребезжание до предела натянутой струны. Но это были его слова, а не те, что пытался навязать ему Сетерис.

Молчание в Мишентелеане длилось несколько секунд. Майя чувствовал, как напряглись его нохэчареи, хотя они, конечно, не верили, что Сетерис посмеет наброситься на него. Конечно, самолюбие Сетериса было велико, но вовсе не граничило с безумием. Крушение амбиций было далеко не худшей судьбой, которая ждала человека, вызвавшего недовольство Императора.

Майя был не в силах смотреть Сетерису прямо в лицо, хотя знал, что должен; он смотрел через плечо кузена, полностью сосредоточившись на том, чтобы держать уши гордо расправленными. Он сжал пальцы так, что ногти впились в ладони. Боль прогоняла страх, и он приветствовал ее.

Наконец Сетерис поклонился – короткий неловкий жест, чуть больше, чем наклон головы.

– Ваше Высочество. Мы полностью к услугам лорда-канцлера.

Майя жестко одернул себя, чуть не сказав «спасибо».

Вместо этого он смог выдавить из себя:

– Вы можете передать лорду-канцлеру, кузен, что я полностью уверен в вашей компетенции.

– Ваше Высочество, – безразлично произнес Сетерис и поклонился еще раз.

Когда дверь за ним закрылась, Цевет сказал:

– Ваше Высочество, вы в порядке?

– С нами все хорошо, спасибо, – ответил Майя, не в силах разжать кулаки.

– Он не должен был говорить с вами подобным образом.

– Это не имеет значения, – сказал Майя. – Продолжим. Мы уже потратили достаточно времени на нашего кузена. Расскажите, чем мы займемся дальше.

– Ваше Высочество, – пробормотал Цевет, послушно ныряя в кипу бумаг.

Но Майя не пропустил задумчивый взгляд своего секретаря и знал, что он предвещает новые вопросы.

Ломким от внезапного гнева голосом он сказал:

– Мы больше не хотим говорить о нашем кузене.

– Ваше Высочество, – дружно ответили Цевет и нохэчареи и так же дружно поклонились.

Ты Император, с горечью сказал Майя себе. Радуйся, что тебя слушаются.

* * *

Утро прошло в череде малых решений, постановлений и прочих мелочей, которые должны были выяснить для своих начальников секретари Свидетелей и лорда-канцлера, прежде чем продолжить дела по управлению империей. Майя слушал и судил старательно, как только мог, по мере необходимости решительно задавая вопросы, несмотря на уже привычный страх выказать свое невежество.

Лучше спросить, стиснув зубы, говорил он себе снова и снова, но все же испытал тайную благодарность, когда Цевет твердо заявил, что Императора ждет обед. Наконец все секретари были отпущены.

Но не успел последний из испуганных, невзрачных клерков проскочить в дверной проем, как в зал вкатился сам Чавар с полчищем новых секретарей.

– Ваше Высочество, – заявил он. – Мы должны срочно поговорить с вами о браке эрцгерцогини Ведеро.

– Его Высочество уже… – начал было Цевет, но Майя поднял руку, чтобы остановить его.

Чавар выглядел подозрительно довольным, это сразу насторожило Майю, так что он решил выяснить все незамедлительно, пока не стало слишком поздно.

– Насколько мы поняли, – сказал Чавар, – Ваше Высочество не будет продолжать переговоров покойного Императора с Домом Тетимада.

Брови Майи взлетели вверх, он не успел сдержаться. Кто-то проговорился, но он был уверен, что это были не его слуги и не Ведеро.

– Мы так решили, – ответил он, собираясь выйти, но Чавар, азартно сопя, пододвинулся ближе.

– Мы никогда бы не посоветовали покойному Императору заключать такой союз и мы рады, что Ваше Высочество проявили больше осторожности. Особенно когда Вашему Высочеству известно, что он может упустить более выгодный альянс.

Майя, слишком сбитый с толку, чтобы отвечать, смотрел на лорда-канцлера в ожидании разъяснений.

– Нам известно, – сказал Чавар, улыбаясь, как сытый кот, – что Ваше Высочество получили предложение от графа Бажевела.

Теперь многое прояснилось. Поддавшись необъяснимой вспышке упрямства, Майя спросил:

– Вы имеете в виду его предложение заключить брак с его дочерью?

– Что? Нелепость! – Теперь Чавар почти кричал. – У вас не больше оснований жениться на Осмин Бажевин, чем на Сору Жасани.

Майя взглянул на Цевета, который в ответ поднял брови и иронически развесил уши. Очевидно, что канцелярия могла бы более оперативно поработать с письмом графа Бажевела. Но неумолимый Чавар продолжал говорить:

– Мы имели в виду заключение брака между эрцгерцогиней Ведеро и Осмером Бажеваром.

– Кажется, граф Бажевел упоминал о подобной возможности, – сказал Майя, настороженный, как олень, почуявший волков, но еще не увидевший их.

– Союз с Домом Бажевада был одним из самых заветных желаний Варенечибела, – заверил Чавар.

Он неуклонно продвигался в глубину комнаты, используя свой решительный голос и упорный взгляд, как своего рода оружие. Майя заметил, что сам он осторожно пятится. И Чавар не останавливался.

Он знает, подумал Майя. Он знает, что я боюсь конфликтов, и собирается запугать меня, не произнося угроз. Сознательным усилием он расправил плечи и поднял подбородок повыше. Больше он не отступит ни на дюйм.

– Мы рассматриваем оба предложения графа Бажевела, так же как претензии герцога Тетимела. Поскольку мы не были уверены в воле нашего покойного отца, мы можем принимать к сведению только те его желания, что были изложены в письменной форме.

Чавар подпрыгнул, как лягушка. Он не может ударить тебя, сказал себе Майя. И он не может возненавидеть тебя сильнее, чем уже ненавидит. Тебе не следует бояться его гнева.

Он не очень верил себе, но знал, что лучше притвориться уверенным.

– Вы сомневаетесь в нашем слове, Ваше Высочество? – Понизив голос, спросил Чавар.

Это было опасное обвинение, и Майя знал, что лучше не углубляться в эту тему, поэтому ответил:

– Мы заявляем принцип нашего правления. Если Варенечибел Четвертый не оставил распоряжений, написанных его собственной рукой, мы будем выносить решение, исходя из собственного мнения. – Он посмотрел на Чавара, тяжело дышащего приоткрытым ртом, и добавил: – Прошу извинить, лорд-канцлер, мы опаздываем на обед.

Он обошел лорда-канцлера и, хотя знал, что не может двигаться так же величественно, как Чавар, покинул Мишентелеан со всем возможным достоинством.

* * *

Хотя лорд-канцлер задержал Майю, обедал он не спеша. Сначала подали кислый суп со свеклой, затем биточки из оленины с маринованным имбирем; Майя ел, а Цевет тем временем разъяснял порядок приема просителей во второй половине дня. Время от времени Император должен был давать публичные аудиенции придворным, обращающимся с просьбами, обидами или другими вопросами, которые по их мнению должны быть доведены до личного сведения Императора. Сегодня предполагалось присутствие нескольких простолюдинов, но это, как сказал Цевет, были исключительные случаи. Пока он разъяснял процедуру, посредством которой просители получали разрешение на аудиенцию, Майя заметил, но не высказал вслух, что целью правительства, казалось, было отгородить Императора от его подданных. На личном уровне он был благодарен, но не мог не спросить себя, не повлечет ли этот принцип изоляции власти дурных последствий.

Список просителей оказался неожиданно длинным.

– Их будут допускать строго по графику, Ваше Высочество, – заверил Цевет, заметив то ли в выражении лица Майи, то ли движении его ушей легкую тревогу.

Майя кивнул и попытался успокоиться, но это был очень длинный список незнакомых имен, которые он даже не мог запомнить, пока Цевет не добрался до имени, которое Майя знал слишком хорошо.

– Дач'осмер Эшевис Тетимар просит разрешения представить Императору свою сестру Дач'осмин Фару Тетимин.

– Никто еще не представлял нам своих сестер и дочерей, – заметил Майя, вспомнив, с какой ловкостью Наревис Чавар подсунул ему свою кузину Осмин Дашенин.

– Это старинный обычай, Ваше Высочество, – сказал Цевет. – Его придерживались многие императоры-Варедисы, в частности дед Вашего Высочества. Как вы уже догадались, он рассчитан на значительное количество зрителей.

– Да, – ответил Майя. – То есть Дач'осмер Тетимар чрезмерно щепетилен или его поведение намеренно оскорбительно?

– Вряд ли, Ваше Высочество, – сказал Цевет, потом встряхнул ушами так, что зазвенели серебряные кольца. – Скорее всего, Ваше Высочество, он просто хочет убедиться, чтобы Дач'осмин Тетимин была представлена вам в качестве потенциальной Императрицы, а не случайной знакомой на музыкальном вечере.

– Его метод воздействия довольно неуклюж, – пробормотал Майя, снова подумав о Наревисе.

– Дач'осмера Тетимара нельзя назвать деликатным человеком, – сказал Цевет.

Майя подумал, что секретарь хотел произнести это легко, но прозвучало слишком напряженно; последовавшая за этими словами пауза казалась слишком долгой и неловкой. Наконец Цевет спохватился, взглянул на часы и сказал:

– Нам пора идти, Ваше Высочество. Будет выглядеть нехорошо, если Император опоздает на прием.

Каждым своим жестом Цевет безмолвно торопил Майю сосредоточиться на следующей задаче, чтобы вопрос об Эшевисе Тетимаре был забыт как можно скорее. Майя, презирая себя за любопытство, попросил:

– Скажите нам еще раз, кто придет первым?

И он сделал вид, что не заметил, с каким облегчением вздохнул Цевет.

* * *

Просители по одному входили в огромный, холодный и мрачный Унтелеан. Майю угнетала его гулкая пустота, и он сочувствовал своим просителям, которым предстояло преодолеть длинный проход от дверей до ступеней трона, не зная, ждет ли их теплый прием в конце пути. На самом деле, многие из них выглядели такими испуганными, словно зал приемов подавлял и их тоже. И для сбивчивых извинений простолюдинов и для показной бравады придворных Майя всегда держал про запас улыбку и не забывал о терпении. Несколько раз он повторил про себя молитву сострадания к жизни. Прием жалоб, как ни странно, не представлял никаких трудностей в значительной степени благодаря терпеливой помощи Цевета; нужно было просто выслушать просителя, не отвлекаясь на второстепенные подробности, и выяснить суть дела. Майя был удивлен, что справляется так хорошо: оказалось, он способен задавать правильные вопросы, добиваясь, чтобы проблема была представлена наиболее ясно и ему самому и просителю. Его нынешнее состояние не имело ничего общего с тем чувством вины и недоумения, что поселилось в нем после заседания Коражаса, и хотя Майя уж точно не отдохнул, но почувствовал приятную уверенность, которая помогала ему держать спину прямо, а уши высоко всю долгую половину этого дня.

Дач'осмер Тетимар, то ли случайно, то ли по мстительному замыслу Цевета, оказался последним. В любом случае, ожидание явно разозлило его, ибо он шагал к трону так быстро, что сестра никак не поспевала за ним.

Плохое начало, думал Майя, наблюдая, как Дач'осмин Тетимин семенит за братом. Она не была настолько уверена в себе, чтобы идти в своем темпе, а стремительные шаги брата вынуждали ее время от времени переходить на рысь. Одним словом, под жесткое стаккато каблуков Тетимара все присутствующие в зале молча наблюдали за ужасным нарушением приличий. В своих узких юбках со шлейфом и на высоких каблуках она не смогла бы передвигаться быстрее, даже ради спасения своей жизни. Майя почувствовал укол жалости еще до того, как она подошла ближе, и он смог заметить, как она дрожит от страха.

Фара Тетимин была красивой девушкой, хотя ей не хватало яркости, которая делала ее брата таким привлекательным. Она была одета в замысловатом и сложном стиле, поощряемом вдовствующей Императрицей, который, однако, ей совершенно не подходил: девушка была похожа на ребенка, вырядившегося для игры в материнское платье. Майя покорно попытался представить ее в качестве своей Императрицы, но кроме страха, явственно написанного у нее на лице, она ничем не отличалась от остальных девушек, которых он видел на поминках и в залах дворца.

– Ваше Высочество, – торжественно начал Тетимар, а затем заметил, что его сестры рядом с ним нет.

На мгновение на его лице отразилось нечто большее, чем раздражение, это заставило Майю стиснуть пальцами подлокотники трона. Затем Тетимар повернулся и стал смотреть, как приближается его сестра; сейчас он был разительно похож на Сетериса с часами в руках. К тому времени, когда Дач'осмин Тетимин достигла подножия помоста, она была полумертва от страха, а идеальная белизна ее кожи изуродована двумя красными пятнами на щеках.

– Ваше Высочество, – снова поклонился Тетимар.

Сестра рядом с ним тоже поклонилась, и намного изящнее, но только потому, цинично подумал Майя, что ее хорошо выдрессировали.

– Можем ли мы представить вашему вниманию нашу сестру Фару Тетимар?

Искушение завершить эту катастрофу, сказав «нет», было настолько серьезным, что сначала Майе не удалось выговорить вообще ни слова. Краска отхлынула от лица Дач'осмин Тетимин; по ужасу, мелькнувшему в ее взгляде, он понял, что по какой-то несчастной случайности она угадала его мысли. Даже Тетимар начал выказывать признаки беспокойства. Наконец Майе, удалось пробормотать:

– Мы очень довольны.

Он подозвал их ближе, хотя чувствовал, что снова проявил жестокость по отношению к Дач'осмин Тетимин, взбирающейся по лестнице. Но по крайней мере, теперь Тетимар поддерживал ее под локоть, так что Майе не нужно было беспокоиться, что она упадет.

Вблизи он мог видеть, насколько она молода, и не только по возрасту. Его племянник Идра был ее ровесником, но Идра был принят при дворе, его официально представили обществу еще год назад. Майя вспомнил, как кто-то сказал, что Тетимар срочно «извлек» свою сестру ко двору, и подумал, не жила ли она в своей Эдономее.

Майя помнил свой долг, он попытался произнести одну из банальностей, которыми изъяснялся с самого утра, когда Тетимар шагнул ближе и вполголоса спросил:

– Мы слышали, Ваше Высочество, что вы предпочли нам Дом Бажевада.

– Мы не знаем, от кого вы могли услышать подобное, – сказал Майя, – потому что это неправда.

– И все же вы рассматриваете их предложение, хотя я отчетливо помню, что говорил вам, как покойный Император вел переговоры с нашим отцом. Какие другие причины могут быть убедительнее этой, Ваше Высочество?

Его «убедительнее» прозвучало, как пощечина.

Пальцы Майи сжались на подлокотниках трона, живот скрутило от боли, но в его собственном голосе прозвучала непривычная твердость, когда он ответил:

– Наша сестра, эрцгерцогиня Ведеро, соблюдает глубокий траур по отцу и братьям. Пока она не сможет оплакать их, мы не будем обсуждать ее брак ни с вами, ни с Осмером Бажеваром, ни с кем-либо еще. И мы не считаем себя связанными какими-либо частными соглашениями нашего отца. Мы не уверены в его воле, и таким образом не можем принимать во внимание завещаний, не оставленных им в письменной форме. Мы чрезвычайно сожалеем, если вы сочтете наше решение оскорбительным для себя.

Последовало долгое-долгое молчание. Тетимар смотрел на Императора, выражение его лица было совершенно непроницаемым, но краем зрения Майя видел, как побелели костяшки его пальцев, сжатые в кулак. Зная, что ни за что не изменит своих слов, а так же зная, что Тетимар не посмеет на него напасть, Майя просто ждал; наконец Тетимар склонил голову.

– Ваше Высочество. Мы рады узнать, что не впали в немилость.

– Не в этот раз, – ответил Майя, и не мог не испытать маленькой злорадной радости, когда поднимающаяся голова Тетимара дернулась обратно. – И мы с удовольствием отмечаем, что не все наши подданные пренебрегают старинными формами вежливости. – Он многозначительно взглянул мимо Тетимара на Дач'осмин Тетимин, которая выглядела еще более испуганной, если только это вообще было возможно. – Мы рады познакомиться с вами, Дач'осмин Тетимин. Спасибо, Дач'осмер Тетимар.

Это было окончание аудиенции, он отпускал их, и Тетимару не оставалось ничего другого, как согласиться. Наконец Майя смог вернуться в Алсетмерет, где освободился от тяжелой меховой мантии и вышел отдохнуть в Черепаховую гостиную. Цевет готовился отвечать на письма и сейчас не нуждался в помощи Императора.

Но было одно дело, которое следовало решить незамедлительно.

– Мы должны поговорить с вами о женихах нашей сестры Ведеро, – сказал Майя Цевету, усевшись в кресло.

– Ваше Высочество, – ответил Цевет. – Мы в вашем распоряжении.

Цевет оказался обладателем большого количества информации о двух предложенных на руку Ведеро кандидатах, но добросовестно отделял знания, добытые собственным опытом, от слухов и просто сплетен. Эшевис Тетимар, выбор Варенечибела и заноза в заднице у Майи, был сыном и наследником одного из самых богатых и влиятельных землевладельцев в юго-восточной четверти империи. Архипрелат Тепи Тетимар был его двоюродным родственником, хотя и не в чести у нынешнего герцога. Цевет предложил точно проследить генеалогию, но Майя вежливо отказался. Тридцатилетний Эшевис Тетимар десять лет назад отличился в приграничных войнах с северными варварами, с тех пор был известен как заядлый охотник, спортсмен и один из лидеров оппозиции.

– Традиционные занятия благородных семей юга, – сказал Цевет, и Майя кивнул, отметив этот факт в памяти.

Слухи и сплетни гласили, что Тетимар был человеком честолюбивым, злопамятным, несшим в душе груз обид, которые его семья копила из поколения в поколение.

– Когда-то герцог Тетимел был фаворитом Эдревечелара Шестнадцатого, – сообщил Цевет, – так что приход к власти первого из Варенечибелов неизбежно означал сдачу позиций в пользу старых соперников, в частности, Рохетада и Ормевада. Тетимада никогда не могли смириться с потерей власти. Вот почему старый герцог Тетимел и его наследник Дач'осмер Тетимар не переставали маневрировать и агитировать в течение долгих лет. До нас доходили слухи, что Эшевис Тетимар женится даже на старой чесоточной лошади, если она прибавит ему влияния при дворе.

– Почему же наш отец хотел союза с ним?

Цевет неловко пожал плечами.

– Ваше Высочество, мы не знаем. Но можем предположить, что это решение было следствием разногласий между Унтеленейсом и юго-восточными землевладельцами. В последние годы оттуда приходили ходатайства и прошения, которыми Варенечибел был очень недоволен и которые даже не хотел рассматривать. Возможно, он надеялся, что этот брак успокоит Дач'осмера Тетимара и его союзников, а также даст ему возможность управлять Тетимада. Когда ваша жена эрцгерцогиня, приходится быть более лояльным.

Да, подумал Майя, только почему эта тактика не сработала у отца моей матери?

– А что второй жених, племянник графа Бажевела?

– Далера Бажевар, Ваше Высочество. Насколько мы были в состоянии обнаружить, он не имеет никаких достоинств, кроме родства с графом. Джентельмен хорошего происхождения, умеренных талантов, без каких-либо достижений и провалов.

– Будет ли он хорошим мужем нашей сестре?

– Нам не известно о нем ничего компрометирующего, – осторожно сказал Цевет.

Майя вздохнул.

– Не возьмете ли на себя труд написать герцогу Тетимелу и графу Бажевелу, пожалуйста? Сообщите, что из-за тяжелой утраты, которую понес Дом Драхада и эрцгерцогиня лично, мы не сможем рассматривать предложения о союзе нашей сестры с любым из Домов, по крайней мере, год.

– Ваше Высочество. – Цевет замер с приоткрытым ртом, затем закрыл его и, наконец, сказал: – Вы хотите сказать, что отвергаете их обоих?

– Мы не отвергаем никого. Но мы не будем вести переговоры, пока эрцгерцогиня в трауре. Мы не бессердечны. И… – кажется, Цевет даже икнул, – …как мы уже объяснили лорду Чавару, мы не считаем себя связаными какими-либо обещаниями нашего отца, возможно, сказанными или подразумеваемыми. Мы никогда не говорили с ним и не можем принять никаких доказательств его воли, кроме письменных.

Брови Цевета поползли на лоб в смешанном выражении восхищения и испуга.

– Они придут в ярость, Ваше Высочество.

Один уже пришел, подумал Майя, вспомнив вспышку яростного гнева на лице Дач'осмера Тетимара и долгий взгляд, прежде чем он склонил голову перед волей Императора.

– Мы не отдадим нашу сестру ни оппозиционеру, ни ничтожеству только потому, что им не нравится наша политика и они думают, что могут получить преимущество над нами.

– Да, Ваше Высочество. Мы сейчас же напишем ответ.

– Благодарим вас. Если вы принесете нам бумагу и перо, мы лично напишем нашей сестре.