Текст книги "Таннер (ЛП)"

Автор книги: Кэти Регнери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

Таннер

Если у меня и были какие-то сомнения, что я соскальзываю и качусь с крутого холма, у меня отказали тормоза, и я падаю резко и стремительно из-за МакКенны Кэбот, то теперь они рассеялись.

То, как она вела себя с Рамоной? То, как она потянулась за поцелуем?

Черт бы меня побрал.

Я попал.

Сражен и очарован.

Я смутно осознаю, что мои друзья радостно вопят и улюлюкают, пока мы с МакКенной целуемся, но поскольку я держу ее в своих объятиях, а ее сладкие, мягкие губы с жадностью двигаются напротив моих, это все равно, что слышать залпы и грохот фейерверка у себя в голове.

Когда я, наконец, отстраняюсь от нее, чувствуя одновременно возбуждение и притяжение, я наблюдаю за тем, как ее глаза медленно открываются.

Она одними губами произносит “Очень хорошо” и черт, она права. Это потрясающе. Она потрясающая. Это называется “химией”, убеждаю я себя, и она либо есть между двумя людьми, либо ее нет. Ну, во всяком случае, между мной и МакКенной.

Она отводит взгляд от моего лица, и я понимаю, что она поворачивается лицом к Рамоне.

– Есть еще вопросы? – спрашивает она, поднимая руку, чтобы прикоснуться к своим влажным губам.

Рамона тихо всхлипывает, уставившись на МакКенну долгим, яростным взглядом.

– Ах ты сука, – шипит она.

– Следи за своим языком, – предупреждает МакКенна.

– Да пошла ты на х…, – рычит Рамона.

– Обязательно пойду. Чуть позже.

Проклятье.

Я не обращаю внимания на то, как кровь приливает к моему члену, потому что немного опасаюсь, что Рамона может броситься вперед и напасть на нас. Я крепче прижимаю МакКенну к себе, чтобы защитить ее.

– Думаю, тебе лучше уйти, – говорю я Рамоне.

– Ты пожалеешь об этом, – угрожает она, ее глаза превращаются в узкие щелочки, а в уголках губ собирается слюна, как у бешеной собаки. – Я превращу твою жизнь в сущий ад. Обещаю тебе, Таннер Стюарт.

Затем она поворачивается на каблуках и пробивает себе дорогу на выход из бара.

Если бы я не был так воодушевлен тем, что выглядело как чистая победа, у меня, возможно, хватило бы здравого смысла испугаться столь смелой угрозы. Потому что Рамона, насколько мне известно, ни перед чем не остановится, когда дело доходит до безумия, и сейчас она столкнулась не только с отказом. Мы с МакКенной только что добавили к ее списку обид публичное унижение.

Но мое сердце разрывается от благодарности, а тело трепещет от двух сногсшибательных поцелуев, и я не могу думать ни о чем, кроме этой удивительной женщины, стоящей рядом со мной.

– Не беспокойся о ней, – шепчу я ей на ухо.

Она хватает свое пиво и делает большой глоток.

– У нее были обезумевшие глаза, Таннер.

– Да. Я говорил тебе. Она чокнутая.

– По-моему, она не шутила, – говорит МакКенна. – О том, что превратит твою жизнь в ад и заставит пожалеть об этом.

– Возможно, – отвечаю я, жестом прося Грэйди повторить.

– По крайней мере, она угрожала тебе перед заполненным людьми рестораном, – подмечает МакКенна. – А значит, будет достаточно свидетелей. Если она совершит что-нибудь безрассудное, ты сможешь выдвинуть обвинения. Или получить судебный запрет.

– Не думаю, что в этом будет необходимость.

– Что ты имеешь в виду?

– Она просто сумасшедшая.

– Она не “просто сумасшедшая”, – настаивает МакКенна. – Она неуравновешенная.

Никто не спорит, что Рамона психопатка, но предложение МакКенны о судебном запрете кажется чрезмерным. В маленьких городах мы о таком даже не думаем. Может, это прозвучит провинциально, но мы не вызываем полицию при первых признаках ссоры с кем-то. Мы ждем какое-то время. Пытаемся разобраться в случившемся. Надеемся, что благоразумие в конце концов восторжествует. В любом случае, мне больше не хочется говорить о Рамоне. Я просто рад, что первая встреча прошла без осложнений, и команда Таннера осталась невредимой.

– Эй, – говорю я, улыбаясь МакКенне, которая все еще напряжена, – ты была великолепна.

Выражение ее лица смягчается, и она слегка улыбается мне.

– Оу, правда?

– Ты делала это раньше?

– Что именно? Была чьей-то фиктивной невестой? Нет, – отвечает она. – Ты у меня первый.

Мой взгляд скользит по ее губам. Я хочу поцеловать ее снова. Я хочу целовать ее всю ночь напролет. Я хочу целовать ее все лето напролет. Я хочу целовать те места на ее теле, о которых не имею права даже помышлять. Потому что мне захочется целовать их снова и снова.

МакКенна отступает от меня на шаг, глядя в пол.

– Что-то не так?

– Ничего, – отвечает она. – Я просто... где здесь дамская комната?

– Там, позади.

– Спасибо, – говорит она, настороженно глядя на меня. – Я вернусь через минуту.

Я смотрю ей вслед, удивляясь внезапной перемене в ее настроении. Секунду назад мы флиртовали, что она моя фиктивная невеста. В следующее мгновение она выглядела так, словно хотела сбежать.

– Это было... интересно, – подает голос Грэйди, забирая наши пустые кружки и ополаскивая их в раковине с пеной под стойкой. – Она просто взрывная, эта Рамона.

– Она ненормальная.

– Да уж, – говорит Грэйди. – Я пытался быть милым.

– Надеюсь, не из-за меня.

Он пожимает плечами.

– Если мне не изменяет память, прошлым летом вы двое были горячей парочкой.

– Все в прошлом, друг мой.

– Что ж, твоя новая подружка мне нравится гораздо больше, – говорит он. – Заметный прогресс.

– Согласен.

– Эй, Таннер! – зовет Рина, одна из официанток, работающих в пределах ресторана.

Я отхожу от барной стойки.

– Как дела?

Она указывает на нескольких туристов, которые выглядят измученными и запыленными с дороги.

– Эти люди только что вошли. Сказали, что видели, как на улице царапали ключом RAV4. У тебя случайно не...

Прежде чем она успевает закончить свою мысль, я выбегаю из SBC и мчусь к своей машине. И, конечно же, на водительской двери небрежно нацарапано слово “МУДАК”.

– Мать твою! – кричу я, вытягивая шею, чтобы найти окно квартиры Рамоны над King Kone. Занавеска, трепеща, возвращается на место. – Ты гребаная сука!

Свет в квартире гаснет, а я стою рядом со своей машиной, положив руки на голову с бешено колотящимся сердцем от злости. Устранение этой проблемы обойдется в 1000 долларов или больше. А пока мне придется разъезжать с надписью “мудак”, нацарапанной на моей машине. Да пошло оно всё!

Если она совершит что-нибудь безрассудное, ты сможешь выдвинуть обвинения.

Возможно, МакКенна права.

Я возвращаюсь в бар, высматривая людей, которые были свидетелями вандализма. Может они согласятся дать полиции описание Рамоны, чтобы Джо мог ее арестовать.

– Куда они пошли? – спрашиваю я Рину. – Те двое туристов?

– Ох, прости. Они ушли.

Дерьмо.

– Куда?

Она пожимает плечами.

– Я не спрашивала. Извини.

Итак, никаких свидетелей. Отлично.

Я замечаю, как МакКенна пробирается сквозь толпу обратно к бару. Она смотрит на меня, и я машу ей на дверь.

– Все в порядке?

– Рамона расцарапала мне машину, – говорю я ей.

– Что? Когда?

– Только что.

– Кто-нибудь видел ее?

– Двое туристов пришли и сообщили об этом, но они уже ушли.

– Ты должен сообщить в полицию, – говорит она. – Давай подадим заявление. Прямо сейчас.

Я делаю глубокий вдох и сердито фыркаю, все мое ликование от поцелуя с МакКенной и победы над Рамоной давно прошло.

– Какой смысл? Без свидетелей это ее слово против моего.

– Она угрожала тебе менее пятнадцати минут назад. Все это слышали.

– Все равно даже в случае порчи имущества это ее слово против моего.

– Ладно, хорошо, но полиция обратила бы на нее внимание.

– И что?

– Ты меня не слушаешь, – говорит МакКенна, наморщив лоб. – Я имею в виду...

– Я понимаю, о чем ты! – рявкаю я на нее. – Но к черту всё это. Я просто хочу домой.

Она упирает руки в бока и пристально смотрит на меня секунду, после чего пожимает плечами.

– Отлично. Поехали домой.

***

Мы едем обратно на турбазу без музыки и болтовни, я чувствую себя разъяренным и упрямым, она отодвинулась от меня, копаясь в своем телефоне. После нескольких минут тишины она делится тем, что у нее на уме.

– Умышленный вандализм, причинивший ущерб на сумму свыше 850 долларов, на Аляске квалифицируется как уголовное преступление класса С, – объявляет она. – Может на улице есть дорожные камеры или...

– Прекрати, – ворчу я, не желая ничего слышать. Я хочу добраться до дома, лечь спать, проснуться завтра и с помощью YouTube изучить вопрос, как отполировать царапины.

– Я тебя не понимаю, – говорит она, убирая телефон обратно в сумочку и опуская стекло.

– Что не понимаешь?

– Эта женщина преследовала тебя целый год. До такой степени, что прошлым летом ты уехал и стал искать в Интернете фиктивную невесту, чтобы избавиться от нее. Почему ты не пойдешь в полицию? Почему ты не сообщишь о ее поведении? Почему ты не попросишь о помощи?

Я настаиваю на своем.

– Потому что мне не нужна помощь. Я сам справлюсь.

– Ага, – усмехается она. – Ты очень хорошо справляешься.

– Я не заметил, чтобы ты жаловалась, когда я оплатил твой перелет сюда и предложил тебе бесплатное проживание.

– Ух ты, – бубнит она. – Ты ведешь себя как последняя сволочь.

Я знаю, что я сволочь. Прекрасно осведомлен. Но, черт возьми, я не хочу идти жаловаться в полицию, как маленькая испуганная сучка. Я хочу разобраться с этим сам. И, может быть, если повезет, Рамона выплеснула весь свой гнев, исцарапав мою машину. Мы унизили ее. Она испортила дверцу моей машины. Мы в расчете. Может, теперь все закончится.

– То, что я не хочу поступать по-твоему, не говорит о том, что я сволочь, – бормочу я.

Мы въезжаем на территорию турбазы, и я останавливаюсь перед своим домом, но прежде чем успеваю сказать “спокойной ночи”, МакКенна захлопывает дверь и взбегает по лестнице, даже не оглянувшись на меня. Я успеваю лишь моргнуть, когда входная дверь захлопывается.

– Черт! – выкрикиваю я, колотя по рулю, от чего у меня лопается мозоль, которую я натер, коля дрова этим утром.

Я подумываю постучать в свою дверь, чтобы извиниться перед ней или, по крайней мере, еще раз поблагодарить ее за все, что она сделала для меня сегодня вечером, но раздумываю. К завтрашнему дню она остынет.

Я надеюсь.

***

МакКенна

Воскресенье я провожу, перекраивая рабочий костюм и избегая Таннера, что не так уж и сложно. В его хижине есть все необходимое: яйца на завтрак, ветчина и сыр на обед и микроволновая печь, чтобы разогреть замороженную лазанью на ужин.

Я просматриваю свои любимые фильмы на Netflix, пока подшиваю юбку и блузку, а после обеда звоню в учреждение, где ухаживают за Мими, чтобы узнать, как у нее дела. Я рада слышать, что она смотрит фильмы в комнате отдыха и посещает занятия йогой. По-видимому, она и еще одна проживающая поссорились из-за того, кому принадлежали красные отделанные вышивкой тапочки Мими, но в итоге забыли о споре через двадцать минут, когда другая женщина ушла в них. Медсестра заверила меня, что такое поведение является стандартным и не должно вызывать беспокойства, но я сделала мысленную пометку прислать ей новые тапочки.

Когда вечер переходит в ночь, я собираюсь посмотреть следующий эпизод моего любимого реалити-шоу “Любовь с первого взгляда”, когда раздается стук в мою дверь. Я открываю ее, собираясь с духом, чтобы продолжить перепалку с Таннером, но с удивлением обнаруживаю на крыльце Харпер, Паркер и Рив.

– Привет, – говорит Паркер, протягивая бутылку просекко.

– Мы подумали, что не помешает устроить тебе девичник, – добавляет Харпер, держа в руках корзинку с пилочками и лаками для ногтей.

Рив протягивает мне упаковку печенья Oreos.

– Для печенья всегда найдется время.

– Проходите, – говорю я, отступая в сторону, чтобы они могли зайти в домик своего брата.

Поскольку я весь день провела на диване со своим рукоделием, здесь есть место только для одного человека. Харпер плюхается на него, в то время как Паркер выбирает подушку на полу, а Рив выдвигает маленький табурет из-под кофейного столика. Я собираю костюм, который закончила подшивать, и несу его в спальню, чтобы занять место для себя, пока девочки разливают вино и раскладывают печенье.

Когда я присоединяюсь к ним, Паркер протягивает мне стаканчик вина.

– Может, выпьем за моего придурошного брата? – спрашивает она, и в ее глазах вспыхивают огоньки.

Я удивлена. Думала, они пришли, чтобы вступиться за него, но, похоже, я ошибалась. Мы чокаемся пластиковыми стаканчиками и допиваем сладкое вино.

– Он такой упертый, – заявляет Харпер.

– И любит командовать, – добавляет Рив.

У меня возникает импульсивное желание защитить его – сказать им, что он не так уж плох, что странно, потому что весь день я веду с ним воображаемые беседы, жалуясь на те же вещи, которые их тоже раздражают.

– Не может сойти с намеченного пути, – говорит Харпер. – Это факт.

– Помнишь школьный автобус? – спрашивает Паркер. – Какой кошмар.

– Расскажите эту историю! – просит Рив.

– Я расскажу, – отзывается Харпер, доедая Oreo и вытирая руки о свои коротко обрезанные шорты. – Когда наша мама умерла, Рив была совсем маленькой, Сойеру было четыре, а Паркер – пять. Мы с Хантером уже учились в старших классах, и в сентябре Таннер должен был пойти в первый класс средней школы. Первый учебный день подкрался незаметно, мы с Хантом, как обычно, сели в автобус до Скагуэйя, но Таннер...? Нет. Он не сел. Отказывался ехать. Не хотел выходить из машины, даже когда папа довез его до школы. Папа пытался вытащить его из машины, но Таннер в свои тринадцать лет был уже довольно большим. Директор, который, должно быть, заметил стычку на улице, направился к машине и сказал, что Таннер не должен заходить в здание, пока не будет готов, но если они не разберутся с проблемой в течение трех дней, он будет исключен за прогулы. Папа пытался урезонить Таннера, пытался торговаться с ним. Безрезультатно. Ничего не помогало. Он не хотел ходить в школу, поэтому наш отец сдался и забрал его обратно домой.

– Упрямец, – бормочет Рив.

– Это точно, – подтверждает Харпер.

– Поэтому бабушка начала обучать его на дому, – продолжает Паркер. – На следующий год настала моя очередь садиться в автобус. Что я сделала? Я отказалась. Таннер не ехал. Я подумала…почему я должна?

– Даже Хантер и Харпер не смогли затащить ее в этот автобус, – говорит Рив, беря еще одно печенье. – Она все время повторяла: “Если Таннер не поедет, я тоже не поеду”.

– Но тут, откуда ни возьмись, появляется Таннер, направляется к автобусной остановке с рюкзаком за спиной и бумажным пакетом для ланча в руке. Он обнимает меня и говорит, что будет со мной на каждом шагу. Итак, мы вместе сели в автобус, – рассказывает Паркер. – Несмотря на то, что ему пятнадцать, а мне шесть, мы сидим бок о бок на переднем сиденье, и он все время держит меня за руку. Автобус останавливается у средней школы, Хант и Харп выходят, но Таннер остается. Когда мы добираемся до начальной школы, он выходит вместе со мной и отводит меня к моему классу. Он заверяет меня, что в конце дня займет для меня место рядом с собой в автобусе. Затем он идет в старшую школу и записывается в десятый класс. И знаешь что? Когда в конце дня я села в тот автобус, он был там и ждал меня. Мы ездили вместе каждый день в течение года.

Я очарована этой историей о подростковом периоде Таннера. Оказывается его невозможно было убедить сделать что-то для своего блага, но он с готовностью старался сделать что-то для блага того, кого любил.

– Он, конечно, несносный, – говорит Харпер, слегка закатывая глаза. – Но никто на земле не заставит его делать то, чего он не хочет.

– И все же, – встаю я на защиту Таннера, – он поехал на автобусе…ради тебя.

– Да. Каждый день ездил, – говорит Паркер, наливая себе еще немного вина. – Чудик.

– Сумасброд, – произносит Рив. – Харп, не выкрасишь мне пальчики на ногах в ярко-розовый?

Харпер кивает, похлопывая себя по колену.

– Ставь свои ножки сюда, крошка.

Когда Рив пододвигает свой табурет поближе к старшей сестре, я склоняю голову набок, глядя на Паркер. В моих мыслях восходит солнце, и в его сиянии я испытываю невероятный восторг.

– Если я хочу, чтобы он подал заявление в полицию насчет своей машины, это должно быть сделано ради меня, а не ради него.

– Бинго, умничка моя, – подмигивает мне Паркер. – Он сделает все, что угодно, ради того, кто ему дорог.

– Тогда, может, тебе стоит попросить его, – говорю я с издевкой.

Паркер хмурится.

– Почему мне?

– Подожди! Думаешь, ты не нравишься Таннеру? – спрашивает Рив с недоверием во взгляде.

– Парень влюблен в тебя, – бормочет Харпер, сосредоточившись на мизинце Рив.

– Нет! Нет, ничего подобного. Это всего лишь игра, клянусь, – заверяю я, практически забиваясь в угол дивана. – Вы, народ, видели Рамону. Мы все знаем, каких девушек он предпочитает. Шикарных. Высоких. Сексуальных. С огромными сиськами, длинными волосами и ресницами, так что... я не в его вкусе. Совсем. Я маленькая, невысокая и просто...

– Не способна признать очевидное! – восклицает Паркер. – Это сводит с ума.

– Согласна, – бормочет Рив.

– Ты не права, – мягко, но твердо говорит Харпер, отрывая взгляд от ног Рив. – Он тобой очарован.

– Нет, – настаиваю я, но мои слова звучат неубедительно, поскольку мысленно я возвращаюсь к нашим поцелуям прошлой ночью. Они были только для виду, так? Во-первых, чтобы вовлечь нас в игру, а во-вторых, чтобы доказать нашу “любовь” Рамоне. Это было не по-настоящему. Это была просто сделка, о которой мы заранее договорились. И все.

– Очарован, – не отступает Паркер, придвигаясь ко мне поближе. Она берет тюбик красного лака из корзинки с принадлежностями своей сестры. – Хочешь, я накрашу тебе ногти?

Мне не терпится уйти от обсуждения нас с Таннером, поэтому я благодарна за смену темы.

– Что на это скажет Брюс? – морщу я нос.

– О, Боже! Ничего хорошего. – Она делает вид, что подкручивает кончики усов, а затем грозит мне пальцем. – Лак для ногтей не соответствует эпохе золотой лихорадки, юная леди!

Мы все смеемся, и Рив просит меня включить музыку, что я и делаю. Когда два часа спустя вино и печенье кончается и девчонки Стюарт уходят, я остаюсь наедине со своими мыслями, глядя на звезды через окно в потолке Таннера.

Он сделает все, что угодно, ради того, кто ему дорог…Парень влюблен в тебя… Он тобой очарован…

Слова его сестер снова и снова крутятся у меня в голове, мешая уснуть, и навевая сны о том, как маленький Таннер и я держимся за руки в школьном автобусе, направляющимся в Скагуэй.

***

Я выгляжу нелепо.

Юбка в стиле прерий удобно облегает мою талию, но подол немного кривоват из-за моих скудных навыков швейного дела, а блузка в крестьянском стиле слишком низко сидит, демонстрируя достоинства, которых у меня нет. Хм. Я достаю из тайника свой бюстгальтер с эффектом пуш-ап и завязываю блузку на талии, что помогает мне выглядеть более рельефно сверху. Затем я сажусь на кровать Таннера и натягиваю обувь, которую подарил мне Брюс, сожалея, что сандалии не были настоящими, времен “Золотой лихорадки”, и посмеиваясь про себя над тем, как Паркер удачно изобразила его прошлой ночью.

Я не в особом воодушевлении от своего первого рабочего дня, но я здесь для того, чтобы зарабатывать деньги, и на сегодня моя цель – очаровать любого туриста, который забредет в “Пурпурный пастернак” в поисках сарсапарильи. Если я буду стараться изо всех сил в течение следующих трех месяцев, то к тому времени, как вернусь домой, у меня будет куча денег.

Я слышу, как Таннер сигналит снаружи, и, схватив сумку, торопливо выхожу из домика и спускаюсь по ступенькам, чтобы присоединиться к нему в машине. Мое сердце трепещет от счастья, когда я сажусь рядом с ним. От него пахнет так, словно он только что вышел из душа, и он свежевыбрит. Вчера я и не подозревала, как сильно по нему соскучусь.

– Доброе утро! – щебечу я.

– Уже почти полдень.

– Но пока еще утро.

– Хорошо, – говорит он. – Доброе утро, хотя некоторые из нас на ногах ни свет ни заря.

– А некоторые из нас будут работать дотемна, – напоминаю я ему.

– Пристегнись, – произносит он, протягивая руку к моему ремню безопасности и натягивая его мне на грудь.

Его предплечье касается моих грудей, и, хотя они маленькие, это ощущается как ласка, мои соски набухают, как камешки, под мягкими подкладками лифчика.

– Я справлюсь, – заверяю я, забирая пряжку у него из рук и вставляя ее в замок. Наши пальцы соприкасаются, и по моей руке пробегает электрический разряд.

Отъезжая от домика, он прочищает горло и смотрит на меня.

– Я, эм, хотел извиниться за то, как вел себя в субботу вечером. Я был... резок. Ты была великолепна, МакКенна. Меньше всего тебе нужны из-за меня проблемы.

– У тебя был стресс, – говорю я. – К тому же, то, что она натворила, – просто ужасно.

– Сегодня утром я посмотрел видео на YouTube и заказал кое-что на Amazon. Думаю, я смогу всё исправить.

– Знаешь... к разговору о субботнем вечере, я не думаю, что была с тобой предельно откровенна, – говорю я ровным и сдержанным тоном, – но Рамона меня пугает.

Он поворачивает голову вправо, чтобы посмотреть на меня, останавливая машину на выезде с Дайя-роуд. Пристально глядя на меня, он тянется ко мне и берет за руку.

– Тебе не нужно ее бояться, – успокаивает он. – Она угрожала мне, а не тебе. Она тебя не тронет. Я ей не позволю.

Он поглаживает большим пальцем подушечку мягкой кожи у основания моего большого пальца, и я стараюсь не обращать внимания на бабочек, порхающих у меня в животе.

– Я ценю это. Правда. Но ты не можешь быть со мной все время. Вдруг она попытается что-нибудь предпринять, пока я на работе, или пока у меня перерыв, или еще что-нибудь? Я знаю, ты не хочешь подавать заявление в полицию, Таннер, но, думаю, я чувствовала бы себя намного лучше, если бы знала, что она у них на контроле.

Он делает глубокий вдох и кивает.

– Понимаю. Мы можем сходить в участок завтра, прежде чем я отвезу тебя на работу, хорошо?

Вау. Надо же, как просто. Его сестры были правы.

– Ладно. Спасибо.

Не раздумывая, я перегибаюсь через разделяющую нас консоль и целую его в щеку. Его кожа под моими губами теплая и гладкая, и я на секунду закрываю глаза. Он сжимает пальцами тыльную сторону моей ладони, пока я не открываю глаза и не отстраняюсь.

Его сестры, возможно, были правы и в других вещах.

Он снова прочищает горло, дважды стискивает и расслабляет челюсть, после чего переключает скорость и поворачивает в сторону Скагуэйя.

– У меня изменился вкус, – тихо произносит он.

– Что?

– Вкус изменился, – произносит он чуть громче.

Мое сердце пускается вскачь. По моим рукам пробегают мурашки.

– Правда?

– Угу.

– Что ж, – говорю я, – давай посмотрим... Прежде в твоем вкусе были высокие...

– Теперь мне нравятся невысокие.

– …с большим количеством изгибов.

– Изгибы тела переоценивают.

– Правда?

– Ага.

– Тебе нравятся длинные волнистые волосы, верно? – спрашиваю я, и мои губы подергиваются от желания улыбнуться.

– Короткие волосы милее.

Я прикладываю ладонь к уху и наклоняюсь ближе.

– Ты сказал, короткие волосы... сексуальнее?

Он усмехается.

– Ага. Ты не ослышалась. Сексуальнее.

– Потому что только щенки могут быть милыми. А короткие волосы – сексуальными.

– Аминь, – подытоживает он, глядя на меня, приподняв бровь. – Но, к твоему сведению, милые тоже могут быть сексуальными.

Я смогу с этим смириться.

– Что еще?

– Мне теперь нравятся девушки из университета, – говорит он. – Ум – это суперсексуально. Как и антропология.

Я хихикаю от восторга. Это новая сторона Таннера, игривая и кокетливая. И мне она нравится. Боже, мне она очень нравится.

– Давай уточним, – говорю я, когда в поле зрения появляется центр Скагуэйя. – Ты ищешь невысокую, не слишком фигуристую, коротко стриженную, симпатичную, сексуальную женщину-антрополога с высшим образованием. Я правильно поняла?

– Определенно, – заявляет он, паркуясь перед “Пурпурным пастернаком” и поворачиваясь, чтобы улыбнуться мне. – Знаешь кого-нибудь, кто подходит под это описание?

Ох, мое сердце.

Если я не буду осторожна, то влюблюсь в него. А если влюблюсь, мне будет больно.

Будь осторожна, предупреждает мое сердце, но мозг приказывает ему заткнуться. Просто закрути летний роман! – подсказывает разум. Ничего серьезного. Что-нибудь непринужденное и веселое.

Разве Изабелла не предлагала мне завести летнюю интрижку? Возможно, это именно то, что мне нужно. Кроме того, он слишком соблазнительный – и слишком доступный – чтобы его игнорировать.

– Возможно, – отвечаю я ему, гадая, бьется ли его сердце так же быстро и неистово, как мое. – Как насчет того, чтобы я дала тебе знать, когда ты заедешь за мной?

Он медленно кивает, скользит голодным взглядом по моим губам, а затем снова смотрит мне в глаза.

– По-моему, звучит заманчиво.