Текст книги "Таннер (ЛП)"
Автор книги: Кэти Регнери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
ТАННЕР
(Стюарты из Скагуэйя #1)
Кэти Регнери
Глава 1
Таннер
Помогите!
Мужчина 29 лет ищет женщину 24-34 лет.
Буду с вами откровенен:
Я не ищу любви.
Моя бывшая девушка-психопатка возвращается в город, и мне нужен тот, кто притворится моей невестой, чтобы она оставила меня в покое. Я оплачу ваш проезд из любой точки страны, могу предложить бесплатное проживание и гарантировать вам сезонную работу в сфере розничной торговли, гостиничного бизнеса или туризма – на ваш выбор. Помогите парню! Неужели никто не хочет провести лето с оплатой всех расходов в прекрасном Скагуэйе?
Меня передергивает от прямолинейности объявления, но я не знаю, что еще можно предпринять.
Время на исходе.
Рамона будет здесь со дня на день, а в городе с населением в тысячу человек и общей площадью в девять квадратных миль спрятаться негде.
Я нажимаю Enter, и появляется новое “окно” с запросом информации о моей кредитной карте. Вводя цифры, я в очередной раз задаюсь вопросом, не опрометчиво ли я поступаю.
Прошлым летом, когда я впервые встретил Рамону Де Аликанте, к своему стыду и огорчению, я был обычным парнем, очарованным ее великолепными глазами и соблазнительным телом. Я прыгнул к ней в постель, сложив руки в молитвенной благодарности за то, что она нашла бородатого мужлана из Дайи таким привлекательным.
Дважды в неделю я находил рай между ее бедер, когда оставался на ночь в ее городской квартире. А в дни, когда у нее были выходные, я возил ее по грунтовой дороге из Скагуэйя в Дайю на моем ярко-красном RAV4, где мы купались нагишом в реке за моим домиком и часами трахались на солнышке.
Она действительно выглядела весьма привлекательно в своем обнаженном великолепии под лучами солнца.
Да, безусловно, в течение примерно трех недель все было идеально.
До тех пор, пока...
Все началось с мелочей: она настаивала, чтобы я оставался на ночь каждый день, а не только пару раз в неделю. Когда я отказал, объяснив, что мне нужно заниматься семейными делами, она просто пожала плечами и улыбнулась. А потом кричала, визжала и швырялась вещами.
Однажды она бросила мне в лицо кружку с надписью: “Я оставила свое сердце в Скагуэйе”.
Несколько часов спустя, когда в местной клинике мне вправляли носовую перегородку на место, я без особого энтузиазма подумал, нет ли другой такой кружки с надписью: “Я оставила свои мозги в Скагуэйе”. Если да, то она наверняка принадлежала Рамоне.
Направляясь домой от врача, я хотел списать инцидент с кружкой на вспыльчивый характер, но обнаружил, что не могу. Это было безумие в чистом виде. Я настроился попрощаться с пылкой, сексуальной Рамоной и на следующий день вернулся к ней домой с повязкой на носу, чтобы покончить с этим раз и навсегда.
Но она опустилась на колени в дверях своей квартиры и... Я вам так скажу: хороший минет, без сомнения, может любому мужику вскружить голову и помешать его благим намерениям. Вместо того, чтобы расстаться, мы помирились и трахались весь день напролет.
Она не просила прощения.
Я не сказал, что простил ее.
Мы позволили нашим телам говорить за нас, и было достигнуто блаженное единогласие.
Вернувшись к нашему расписанию “два раза в неделю у нее дома и раз в неделю у меня дома”, без повторения насилия с применением посуды, я надеялся, что мы нашли общий язык, который поможет нам дожить до конца летнего сезона.
...Пока не наступил вечер вторника, когда мне пришлось отменить встречу с ней из-за работы.
Моя семья практически непрерывно управляет турбазой на Олд Дайя-роуд со времен Золотой лихорадки, где можно арендовать один из дюжины домиков с двухразовым питанием, дневным и вечерним ужином у костра, сопровождаемым рассказами о давно минувших днях. В течение дня мы развлекаем наших гостей турами по медвежьим тропам, турами по ловле лосося, турами по ловле нахлыстом, турами по Юкону, турами на собачьих упряжках, историческими турами по местам золотой лихорадки или другими интересными турами, которые предоставляются по запросу. И хотя мой младший брат Сойер обычно совершает двухдневные туры на север, в среду днем у него был назначен прием у дантиста в городе, и ему нужно было, чтобы я его подменил.
Зная, что у Рамоны была смена в King Kone, я отправил ей сообщение, объяснив, что мне нужно поработать и к вечеру я не вернусь. Затем я погрузил семью из шести человек в пассажирский микроавтобус и направился на север в Уайтхорс. Только по прибытии в Уайтхорс, пять часов спустя, я получил сообщение от Рамоны.
В первом сообщении была ее фотография, на которой она была запечатлена с заплаканным лицом, удерживая в одной руке разделочный нож.
Во втором сообщение была фотография с разделочным ножом, прижатым к ее запястью.
В третьем сообщении была фотография ее рук, покрытых ярко-красной кровью, взмахнувших на прощание.
Взбешенный тем, что она собиралась покончить с собой из-за моего отказа, я позвонил своей сестре Харпер и умолял ее съездить в Скагуэй и проведать Рамону. Полчаса спустя Харпер позвонила и сообщила, что с Рамоной все в порядке, а остатки гранатового сиропа были потрачены впустую на театральный эффект.
Но, черт возьми, я был потрясен.
Сначала расквашенный нос, а теперь инсценированное самоубийство?
Вдали от тугой киски Рамоны я мог ясно мыслить. Нашим отношениям конец. Больше никаких контактов, пообещал я себе. Каким бы хорошим ни был ее минет, между нами все кончено... Именно это я и сказал ей, когда вернулся в Скагуэй в среду днем.
– То есть, ты собираешься бросить своего ребенка? – поинтересовалась она, прищурившись, в уголках ее губ собралась слюна.
– Какого ребенка?
– Того, что здесь, – указала она на свой плоский живот.
Возможно, на секунду я отключился. Понятное дело, у меня чуть в глазах не потемнело.
– М-мы же п-предохранялись, – наконец выпалил я.
– Защита оказалась ненадежной, – заявила она, раздувая ноздри. – Ты сглупил.
– Ничего подобного. – У меня хватило духа ей возразить. – Я всегда проверяю презерватив после. Нам ничего не угрожало.
– Тогда через шесть месяцев сделаем анализ ДНК, – пожала она плечами. – Когда сможешь, приедешь в Сакраменто и познакомишься с моей семьей.
Это какой-то трюк, подумал я. Она не могла быть беременной.
– Сначала увидимся в аду, – сказал я, спустился по лестнице и вышел на Бродвей, главную улицу Скагуэйя.
– Проклятье! – взревел я.
– Таннер, возьми себя в руки, – велел мой старший брат Хантер, выходя из Ace Hardware как раз в тот момент, когда я сорвался. Он хлопнул меня по плечу и повел в сторону салуна “Пурпурный пастернак”. – Давай выпьем по пивку.
– Не хочу.
– Хочешь, хочешь, – настаивал он.
Десять минут спустя мы сидели бок о бок в баре, а последние из дневных посетителей с круизных лайнеров расплачивались по счетам, прежде чем вернуться на “Норвежское солнце”, “Принцессу Эмеральду” или “Карнавальный домик клоунов”.
– Паркер сказала, что у тебя проблемы с сезоном.
– Паркер всегда умела хранить секреты, – пробормотал я, хмуро глядя на пену, венчающую мою кружку пива.
– Лучше, чем Харпер, – заметил он.
В нашей семье всего шесть детей, рожденных в порядке мальчик-девочка, мальчик-девочка, мальчик-девочка: Хантер (прим. Охотник), Харпер (прим. Музыкант, играющий на губной гармошке), Таннер (прим. Дубильщик), Паркер (прим. Смотритель заповедника), Сойер (прим. Лесоруб) и Рив (прим. Главный управляющий). Когда я спросил свою маму, почему Рив назвали Рив, а не Арчер (прим. Стрелок), Миллер (прим. Мельник) или Уилер (прим. Откатчик, горнорабочий), то есть со скрытым смыслом, как всех нас, она ответила, что моему папе нужно было “подвести итог”, иначе он бы не оставил ее в покое, не закончив историю.
Моя младшая сестра Рив, которой почти восемнадцать, стала для моих родителей последней во многих отношениях: моя мать умерла через год после ее рождения.
– Любой человек хранит секреты лучше, чем Харпер, – согласился я.
– Ну так, расскажи мне, в чем дело.
Я рассказал Хантеру о встрече с Рамоной – о звуках, которые она издавала, и о том, какие ощущения она пробуждала в моем теле. Потом я рассказал ему о том, как она сломала мне нос и инсценировала свою смерть. А сегодня огорошила меня новостью о своей беременности.
– Она лжет, – сказал Хантер, поджав губы.
– Да. Я знаю. – Но меня одолевали сомнения. В глубине души я был до смерти напуган тем, что один из моих пловцов вырвался на свободу, и мне придется связать себя узами с этой психопаткой на всю оставшуюся жизнь.
– Ты давал ей какие-нибудь обещания?
– Ни одного.
– Ты признавался ей в любви?
– Никогда.
– Использовал защиту?
Он знает мою историю.
– Всегда.
– Выходит, это была случайность.
– Думаю, да.
– Похоже, ты совершил ошибку, – сказал Хантер, жестом попросив бармена налить еще.
– Проклятье, Хант! Думаешь, я этого не знаю?
– Ты пытался порвать с ней?
– Так точно, сэр.
Хантер сделал глубокий вдох и протяжно выдохнул.
– Тебе нужно свалить из города.
– Что? Нет. Нет. Прекращай. Она... она образумится.
– Нет, – тихо произнес он. – Она сумасшедшая. Сумасшествие просто так не проходит. – Он задумчиво почесал бороду. – Сегодня звонила Паркер. Дяде Фрэнку и тете Петунии не помешала бы дополнительная помощь до октября.
Моя средняя сестра, Паркер, работала летом каюром в собачьем питомнике в Джуно. Туристы готовы были выложить кругленькую сумму за то, чтобы хаски покатали их на гольф-каре в середине июня, а собаки не возражали против летних тренировок, когда еще не слишком жарко.
– Я не собираюсь в Джуно на все лето. – Я взял свое пиво и осушил его до дна, наслаждаясь игристым вкусом, обжигающим горло. – Я разберусь с Рамоной.
– Как скажешь.
Но два дня спустя Рамона неожиданно появилась на нашей семейной турбазе. Мне хватило одного взгляда на машину, которая доставила ее туда, чтобы понять, что ее подвез местный шериф. Еще одна секунда мне потребовалась на то, чтобы понять, что ее рука была на перевязи.
– Доброе утро, Таннер, – крикнул шериф Джо, выйдя из патрульной машины с более серьезным, нежели обычно, лицом.
– Привет, Джо, – сказал я, меняя направление от костра, куда я направлялся, к его машине. Мы с Джо вместе учились в средней школе. В моем выпускном классе училась двоюродная сестра Джо, Сандра. В его выпускном классе, на два года старше, училась Харпер. – Чем могу помочь?
– Мисс Де Аликанте утверждает, что ты избил ее в среду вечером.
Я перевел взгляд на Рамону, мое сердце бешено заколотилось от отрицания.
– Нет, сэр, я этого не делал. Я бы никогда, ни за что не поднял руку на женщину в гневе.
– Она вся в гематомах. И показала мне свою руку.
– Значит, она сама нанесла себе увечья, – воскликнул я.
– Лжец, – прошипела она. – Ты прижал меня к стене, заявив, что ненавидишь меня и нашего ребенка, ты...
– Нашего вымышленного ребенка...
Шериф Джо встал между нами, снял шляпу и почесал затылок.
– Ладно, ребята. Успокойтесь. Похоже, вам двоим есть что обсудить.
– Нет, сэр. Нам нечего обсуждать. Она не беременна. Это ложь.
– Это правда, – объявила она, положив свободную руку на свой напоминающий стиральную доску живот.
– Значит, он не мой.
– Черта с два, он не твой, – завизжала она.
– Откуда мне вообще знать, что ты беременна? Докажи это, – сказал я. – Поехали в город, ты пописаешь на палочку!
– Ты не можешь отдавать мне приказы, ты, чертов...
– Ребята! – снова взревел Джо. – Давайте прекратим орать и поговорим спокойно.
– Она притворилась, что покончила с собой! – выпалил я. – Она тебе это поведала?
У нее на щеках проступили ярко-красные пятна.
– Он, блин, шуток не понимает.
Боковым зрением я заметил, как моя бабушка и Рив вышли на крыльцо, став свидетелями этого представления. Господи всемогущий, мне предстоит многое объяснить.
– Не очень смешная шутка, – отметил Джо, оценивающе взглянув на Рамону.
– Вот именно, – согласился я.
– Кому понравится, когда его бросают, – захныкала она.
– Бросают? Мы по-настоящему и не встречались!
– Мы бы не трахались столько, если бы не встречались!
Я знаю, она специально сказала это так громко, чтобы бабуля и Рив услышали ее, и тем самым моя ненависть к ней лишь возросла. Я почувствовал, как жар по моей шее поднимается все выше и выше, а лицо становится красным.
– Я не знаю, что здесь происходит, – сказал Джо, – но сейчас, я думаю, будет лучше, если вы на некоторое время расстанетесь и дадите друг другу немного пространства. Мисс Де Аликанте, я не хочу, чтобы вы беспокоили мистера Стюарта. Ни по смс, ни по телефону, ни лично. Это ясно? – Рамона надулась, но кивнула. – То же самое касается и тебя, Таннер. Понятно?
– На сто процентов, – произнес я. – Вообще-то, я уезжаю из города на работу в Джуно. Вернусь только осенью.
Губы Рамоны приоткрылись от удивления, а глаза наполнились слезами.
А я? Похоже в край отупел, раз даже на секунду мне стало ее жаль.
– Что? – хрипло спросила она. – Когда ты решил...
– Вчера.
– Ох. – Ее плечи поникли, когда она стала испытующе изучать мое лицо. – Я не хотела... – Она откашлялась. – Я только хотела...
Я вздернул подбородок и посмотрел на Джо, который в замешательстве уставился на Рамону.
– Ты только хотела... что? – подталкивал он ее к ответу.
– Ничего, – произнесла она, поворачиваясь обратно к патрульной машине. – Ничего.
Она села на заднее сиденье, с грохотом захлопнула дверцу и откинула голову на подголовник, закрыв глаза.
Джо наклонился вперед.
– Гематомы на ее руке выглядят ужасно.
– Я к ней не прикасался. Не верь ни единому ее слову. Она чокнутая, Джо.
– Не знаю правда это или нет, – тяжело вздохнул Джо. – Но мне кажется, что-то здесь не так.
– Здесь действительно что-то не так, – согласился я. – Что-то не так с ней.
Джо окинул меня беглым взглядом.
– Я никогда не проявлял к ней агрессии. Клянусь Богом. Клянусь жизнью моей мамы. Ты знаешь меня, Джо! Ты знаешь меня давно!
Он секунду изучал мое лицо, после чего кивнул:
– Я тебе верю. Но считаю, что тебе стоит уехать из города на некоторое время. Побыть на расстоянии друг от друга. Пусть атмосфера немного разрядится.
– Так и сделаю.
Он приложился к шляпе на голове и заглянул мне за спину.
– Здравствуйте, миссис Стюарт. Привет, Рив!
– Привет, Джо, – ответили они в унисон, все еще наблюдая за происходящим с безопасного расстояния, стоя на широком крыльце главного дома, где жили мои бабушка с дедушкой, отец и Рив; мои братья, старшие сестры и я выбрали хижины в качестве своих личных убежищ.
Джо перевел взгляд на меня:
– Давненько я не видел Харпер.
– Этим летом они с Сойером отправляются в тур по Юкону. Сегодня утром уехали в Уайтхорс.
– Уайтхорс?
– Угу. А затем до Стюарт-Кроссинг.
В то время как мой прапрадедушка остался в районе Дайя/Скагуэй и пустил здесь корни, двое его братьев отправились на север, в канадский Юкон, основав поселения в Стюарт-Кроссинг и еще дальше на север, в более отдаленные уголки Игл-Плейнс.
– Долгий путь.
– Ей он нравится.
Джо задержался на секунду, скрипнув зубами, после чего скорчил гримасу.
– Да. Нравится.
Я указал на каменное кольцо для разведения огня, в котором остались обугленные остатки вчерашнего костра, его нужно было почистить.
– Мне пора возвращаться к работе.
– Конечно, Таннер, – сказал он, обходя капот своей машины, чтобы открыть дверцу со стороны водителя. – Извини за беспокойство. Удачи в Джуно.
В целом, в Джуно все сложилось неплохо. Хотя мне и не хотелось оставлять свою семью в Дайе, было приятно помочь маминому брату; ей бы это понравилось. С Паркер, которая постоянно мне докучала, и двумя дюжинами собак, которых приходилось кормить, выгуливать и за которыми нужно было убирать дерьмо, лето пролетело быстрее, чем я ожидал. И, что самое приятное, я не получал известий от Рамоны. Ни разу. Я предположил, что она нашла кого мучить до конца лета.
Осенью мы с сестрой вернулись домой, снова воссоединившись с нашей семьей, чтобы переждать долгую зиму, периодически принимая заказы на охоту и время от времени отправляясь в зимние туры по дикой природе. Дни были короткими и темными, пока весной снова не начали прибывать круизные лайнеры.
Как по часам, примерно с первого мая в Скагуэй начали прибывать наемные работники на лето, чтобы открыть магазины, подмести склады и освежить в памяти историю Золотой лихорадки. К первому июня маленькая деревушка с населением в 800 человек разрастется до более чем 2000, готовая принять более миллиона туристов, которые прибудут на легкомоторном самолете, пароме, туристическом автобусе, автомобиле или круизном лайнере в период с мая по сентябрь. И моя семья, с нашими домиками, кострами и всевозможными экскурсиями, будет готова их встретить.
Именно Хантер первым услышал о возвращении Рамоны. Он был в Ace Hardware – единственном магазине, работающем в городе круглый год, – покупал материал для герметизации нового сарая, когда случайно услышал разговор Энди Джонса, владельца King Kone, с Филисией Олсон, менеджером магазина “Подарки и всякая всячина Дикой Аляски”.
– Этим летом ты ожидаешь у себя каких-то рецидивисток? – со смешком спросила Филисия у Энди.
– Да. Две девушки Саттер из Хомера, остановятся в двух спальнях над магазином, новая девушка по имени Касвелл, которая приедет из Фэрбенкса – ее дядя был учителем в средней школе несколько лет назад, помнишь? – и та чудачка с прошлого года… Рамона из Калифорнии. Она тоже вернется. С этой девахой не обошлось без драмы, но она уже знает, что к чему. А что насчет тебя?
Хантер выбежал из магазина и запрыгнул в свой пикап, побив рекорд скорости на Аляске, чтобы вернуться на турбазу и найти меня.
– Она возвращается! – прокричал он, перекрывая шум мотора воздуходувки, которой я убирал сосновые иголки из амбара.
– Кто? – спросил я, вынимая наушники и выключая мотор.
– Она возвращается! – выдохнул он, на лбу у него выступили капли пота. – Рамона!
– Что? Когда?
– На этот сезон.
– Ты уверен?
– Я был в Ace, – объяснил он. – Случайно услышал, как Энди и Филисия говорили о помощниках на лето.
– Черт, – прорычал я. – Черт. Черт. Черт.
– Вот именно. Что ты собираешься делать?
– У нас есть идея.
Я оглянулся через плечо и увидел Харпер, Паркер и Рив, стоящих в дверном проеме амбара.
– Ох, правда?
Харпер подняла номер журнала “Шансы велики” с фотографией лесоруба без рубашки на обложке.
– Что это, блин, такое? – спросил я.
– Решение, – ухмыльнулась моя старшая сестра.
– Не знаю, что это, но это не сработает.
– Сработает, – заверила меня Харпер. – Даже такие психопатки, как Рамона, уважают “женский кодекс”. Если ты занят, значит, вход воспрещен.
– Но ты должен быть убедителен, – добавила Паркер.
Это было два часа назад, и вот я сижу за клавиатурой, с отчаянным объявлением, написанным с помощью моих сестер, и данными моей кредитной карты, введенными на веб-сайте журнала.
Мне нужна фиктивная невеста. Господи. Как я докатился до такого?
Я просматриваю страницу еще раз…
... и нажимаю Enter.
Глава 2
МакКенна
– Пожалуйста, пересмотрите свое решение, – бормочу я, уставившись на свои пальцы.
– Нет.
– Мне нужна эта работа, – говорю я, прикусывая щеку, чтобы не обматерить ее.
– Не настолько, чтобы следовать протоколу.
Протоколу? Да ладно вам.
– Мэм, – говорю я, – моя бабушка...
– Ваша семья – это ваше личное дело, мисс Кэбот.
– Но она зависит от меня из-за...
– Мне жаль это слышать, но правила есть правила, и личные смартфоны на склад не допускаются. Вы знали это правило. Вы его нарушили. Вы вылетаете отсюда.
Джо Бервик, управляющая товарным складом Nile.com, в своей безликой, блевотно-зеленой униформе, смотрит на меня, выпучив глаза и поджав губы. Она похожа на лягушку: жирную, уродливую лягушку, покрытую тиной. Эта мысль чуть не вызывает у меня улыбку.
– Пожалуйста, отдайте ваш пропуск.
– Мисс Бервик...
– Достаточно, мисс Кэбот.
– Я... Я умоляю.
– Это ни к чему. У нас политика абсолютной нетерпимости.
В этот момент уголки губ Джо приподнимаются. Совсем чуть-чуть и только на мгновение, но этого достаточно, чтобы я поняла – она наслаждается происходящим. Как и любой другой человек в мире, страдающий комплексом неполноценности и обладающий небольшой долей властности, она становится тираном, когда у нее появляется такая возможность. Это позволяет ей чувствовать себя важной и значимой особой. И я ненавижу ее за это.
Я никогда не мечтала о такой работе. Я была счастлива, работая в музее Монтаны. Я не хотела возвращаться в Сиэтл, не говоря уже о том, чтобы работать в крупнейшем интернет-магазине в стране. Само собой, я не стремилась становится супервайзером товарного склада в упомянутом магазине, но нищим выбирать не приходится, а с ученой степенью по антропологии, полученной в Университете Вашингтона в Сиэтле (UDub) , я не слишком далеко продвинулась за три года, прошедшие с момента выпуска.
Единственное, что могло убедить меня вернуться в Сиэтл, – это Мими. Она была рядом со мной, когда моего отца арестовали, а моя мать бежала из штата на долгих три года. Она была рядом, когда мои родители появлялись и исчезали из моей жизни, не задерживаясь надолго. Она была рядом, когда я купила свой первый бюстгальтер и первую коробку крошечных тампонов, когда я отпраздновала свое поступление в Университет Вашингтона в Сиэтле (UDub), и именно ее я пригласила на выпускной в университет несколько лет спустя.
Она заблудилась по дороге на церемонию вручения дипломов и в итоге пропустила ее, но вместо того, чтобы разобраться, почему коренному жителю Сиэтла было трудно добраться до столь культового места, как стадион Хаски, я наорала на нее за то, что она пропустила такое важное для меня событие, и уехала из города, устроившись на работу в Монтане. После того, как я всю жизнь чувствовала себя покинутой, я решила, что единственный человек, который всегда был рядом, тоже меня бросил. Это ранило меня до глубины души, лишив возможности рассуждать здраво и посмотреть на ситуацию с другой стороны.
Только когда соседка Мими, которую так удачно звали миссис Пиперс (прим. соглядатай, наблюдатель, вуайерист), разыскала меня на Facebook и рассказала, что Мими развешивала белье голышом, совершала полуночные прогулки, завернувшись в одеяло, и вела громкие бессмысленные разговоры сама с собой на заднем крыльце, я наконец вернулась.
Конечно же, то, что Мими не попала на мой выпускной два года назад, оказалось тревожным предзнаменованием: у нее обнаружилась болезнь Альцгеймера, и она уже приближалась к ужасающей средней стадии, требующей лечения на дому или в стационаре. Она больше не могла жить одна.
Для меня это было тяжелым ударом, который стал еще более болезненным из-за того, как отвратительно я обращалась с ней на протяжении последних двух лет. Я пообещала ей (и себе!), что исправлюсь. Я бы сделала все, что в моих силах, лишь бы она она знала, что ее любят, и готовы обеспечить ей комфорт и безопасность.
После постановки диагноза стало возможным лечение на дому, но Мими была непростой пациенткой, и в течение следующих нескольких месяцев ее состояние быстро ухудшалось. Она всегда узнавала меня, но сопротивлялась незнакомым ей медицинским работникам, которым я платила, чтобы они приходили и помогали ей, пока я была на работе. Она не помнила свой адрес и номер телефона. У нее появились проблемы с тем, чтобы вовремя добраться до туалета. Она была беспокойна по ночам и склонна к блужданиям.
Ее врач посоветовал мне найти для нее специализированное учреждение по уходу за людьми с потерей памяти.
Ее сбережения, в дополнение к доходам от продажи ее дома и пенсионному пособию моего покойного дедушки-ветерана, позволили поместить ее в приличное учреждение, но то, которое я нашла в Сиэтле, не отвечало всем моим пожеланиям. Да, там было чисто. Там был профессиональный персонал. Там было безопасно. Но в нем не было некоторых дополнительных функций, которыми я бы хотела ее обеспечить, пока они еще имели значение.
Там не было бассейна, гидромассажной ванны или тренажерного зала; просто маленькая комната без окон с несколькими велотренажерами и беговой дорожкой, которая знавала лучшие времена.
Блюда в столовой были простыми и питательными, но ничего особенного; ничего такого, что могло бы доставить настоящему гурману хоть какое-то чувственное удовольствие от вкуса.
Там была комната с телевизором, но не было организованных вечеров показа кино, а поскольку заведение находилось в городе, там не было сада, где Мими могла бы погрузить руки по локоть в землю.
Я хотела, чтобы у нее были лучшие условия, и желательно за пределами Сиэтла, в новом заведении, расположенном в красивом пригороде, с классами по йоге и гидромассажной ванной, вечерами игр в бинго и садоводством.
Я уволилась с работы в Монтане и продала там свою маленькую квартирку. Затем, продав дом Мими, чтобы оптимизировать уход за ней, я нашла небольшую дешевую квартиру недалеко от колледжа, но если я хотела, чтобы Мими переехала в место получше, мне нужно было зарабатывать деньги. Столько, чтобы хватало мне на жизнь, и еще немного, чтобы сделать ее жизнь как можно более комфортной.
Я нашла работу, устроившись преподавателем в один из местных коледжей, и, хотя у меня были неплохие льготы, зарплата была не столь высока. Мне нужно было больше денег, чтобы обеспечить Мими ту заботу, которую я хотела ей дать.
Именно тогда я услышала, что в Nile.com открыта вакансия... и не только. Там платили по тридцать долларов в час супервайзеру товарного склада, иногда по тридцать пять долларов в час за вечернюю смену. Слишком хорошо, чтобы отказываться.
Какое-то время это стало моей жизнью: преподавание в Муниципальном колледже Сиэтла с восьми утра до часа дня с понедельника по пятницу, затем работа вечерним супервайзером на складе Nile.com с четырех вечера до полуночи, со среды по воскресенье. Возможно, это была не самая лучшая жизнь, но когда я перевезла Мими в прекрасное учреждение по уходу за людьми с потерей памяти в центр города Якима, штат Вашингтон, и оставила ее там выращивать цветы в горшках в их садах с многолетними растениями, я поняла, что сделала правильный выбор.
Так что, я не могу потерять эту работу.
Не могу.
– Пожалуйста, Джо, – бормочу я, взяв ее за руку, но останавливаюсь, когда она отшатывается. Я засовываю руки в карманы, чтобы не вздумать ударить по ее глупой, самодовольной роже. – Что, если бы это была ваша бабушка? Ваша мать? Ваш ребенок?
– Обе мои бабушки умерли. Моя мать вполне самодостаточна, и у меня нет детей. – Она протягивает руку. – Ваш бейджик, пожалуйста.
Я срываю его с лацкана и вкладываю ей в ладонь.
– Невелика потеря, – говорю я, отворачиваясь от нее.
– Прям мысли мои читаете.
Я разворачиваюсь на каблуках и поворачиваюсь к ней лицом, показывая средний палец.
– Да пошла ты, благочестивая, претенциозная, заурядная, злобная, вредная старая карга!
Ее оскорбленный вид доставляет мне некоторое удовольствие, после чего она возвращается в свой кабинет.
***
– Я ничего не могла поделать.
– Могла, – заявляет моя лучшая подруга Изабелла. – Ты предпочла не париться.
– Она это заслужила.
– Заслужила, Кен?
– Да! Звонил кто-то из Якимы. Мне пришлось ответить. Что, если Мими упала? Или перепутала лекарства? Или... или… Я не знаю! Я должна была ответить.
– Понимаю. – Изабелла делает глоток своего мерло. – Ты потрясающая внучка, и твоей Мими реально повезло, что ты у нее есть. Но до того, как ты спалила всю контору в Nile.com, ты могла бы пойти к начальнику стервы Бервик и попросить дать тебе второй шанс. Хотя сейчас он бы вряд ли тебе его дал, да?
Изабелла права. Итан, генеральный менеджер компании товарных складов Nile.com в Сиэтле, мог бы изменить решение Джо, но теперь было определенно слишком поздно. Я закатила настоящую истерику, перед тем как ушла, хлопнув дверью.
– Она была садисткой, – бормочу я.
– Ты нарушила правила.
– Боже, что же мне делать, Изи? – спрашиваю я ее, взбалтывая вино в бокале. – Я оплатила уход за Мими на март, но в июне придет еще один счет, потом в сентябре, потом в декабре…Боже, это никогда не закончится, и моей преподавательской зарплаты никогда не хватит, чтобы это покрыть.
– Успокойся. Пей свое вино. Мы что-нибудь придумаем.
– Что? Преподавательская деятельность едва покрывает мои расходы. Где я найду вторую высокооплачиваемую работу, чтобы покрыть расходы Мими?
Я кладу руки на стойку и утыкаюсь лбом в запястья. Я знаю, что драматизирую, но моя ситуация так же тяжела, как и моя голова. Забота о Мими зависит от меня, а я только что потеряла годовую зарплату в размере дополнительных 60 000 долларов. Черт. Черт. Черт.
– У меня есть идея.
– Я не отвечу на звонки твоего жуткого шурина, – говорю я не поднимая головы.
– Ты все равно ему не по карману. Нет. У меня другая идея. Выслушаешь?
– Валяй.
– Посмотри на меня, Кен.
Я поднимаю голову и вздыхаю.
– Ладно. Что?
– Помнишь Бето, сына моего двоюродного брата, который прошлой зимой работал на краболовном судне на Аляске?
– Я не смогу работать на...
– Ух! Ты такая несносная! Можешь просто выслушать меня?
Я притворяюсь, что захлопываю рот и выбрасываю ключ.
– Итак, он работал на краболовном судне и за три месяца заработал тридцать штук. Ему восемнадцать, Кен. Выпускник средней школы. Это куча бабла. В общем, в прошлые выходные он был у моей бабушки и рассказал нам, что этим летом собирается вернуться на Аляску, в один из крупных круизных портов, потому что может заработать уйму денег, развозя туристов в микроавтобусе. Судя по всему, это приносит огромные деньги. Три месяца работы, красивые пейзажи, прохладное лето – и ты заработаешь несколько тысяч долларов.
Я недоуменно моргаю, глядя на нее.
– Эм... дай-ка уточню. Твоя блестящая идея заключается в том, чтобы я переехала на Аляску и...
– Нет! Не переехала. Никакого переезда. Просто... отправилась туда на время. Ненадолго. Со Дня памяти до Дня труда.
– Я потеряю работу преподавателем...
– А вот и вишенка на торте! Нет, не потеряешь. Твоя преподавательская деятельность заканчивается в середине мая, верно? И начинается во вторник после Дня труда?
Я открываю рот, чтобы возразить, но тут же закрываю его.
Хм. Она права. Она права на все сто процентов.
У меня, как у преподавателя, есть выбор: преподавать в летней школе или взять отпуск на лето. А если у меня будет отпуск на лето, это означает, что я смогу найти другую работу.
– И плюс ко всему ты сможешь заработать пару лишних баксов, если сдашь свою квартиру в субаренду на лето!
– А как же Мими? – произношу я со стоном. – Я не могу ее бросить.
– Она в Якиме. В хорошую погоду это в двух часах езды отсюда. Можно навестить ее … Так? Раз в неделю? Раз в две недели?
– Да. Около того.
– Тогда, я съезжу.
– В Якиму?
– Конечно. Я буду навещать ее раз в две недели и сообщать тебе последние новости. К тому же, я буду, типа, ее местным контактом на случай экстренной ситуации. Если с Мими что-нибудь случится, я буду рядом!
