Текст книги "Таннер (ЛП)"
Автор книги: Кэти Регнери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 12
Таннер
Счастье заставляет время лететь быстрее.
В течение следующих двух недель мы с МакКенной придерживаемся заведенного распорядка: я просыпаюсь рядом с ней на рассвете, стараясь не потревожить ее сон, отвожу ее на работу в половине двенадцатого, а затем возвращаюсь в Скагуэй, чтобы забрать ее в восемь.
Теперь она завсегдатай наших вечерних посиделок у костра, и всего через несколько дней после нашей первой близости она предложила мне вернуться в мой домик, так что мы живем вместе. Я никогда не жил с кем-то, кто не являлся частью моей семьи, но это удивительно органично – делить свое пространство с МакКенной. Я не чувствую тесноты, только чувство комфорта. Нет. Лучше, чем просто комфорт. Это чувство правильности.
Особенно по ночам.
Наши ночи, проведенные вместе, сводят меня с ума. Каждый раз, когда я оказываюсь внутри нее, я убеждаюсь, что это лучшее время. До следующего раза. А затем до следующего. И так далее.
Как же хорошо.
Чертовски хорошо, и я так счастлив, что это меня пугает. Потому что с каждым днем приближается тот день, когда она уйдет. И, честно говоря, я начинаю задаваться вопросом, как я это переживу.
Я стараюсь вообще не думать об этом. Я стараюсь жить настоящим моментом и наслаждаться этим чертовым счастьем, потому что знаю, что оно мимолетно. Я знаю, что это ненадолго, а не навсегда. И я не могу винить ее, если в итоге мне будет больно. Я вступил в эти отношения четко все осознавая.
– Уже утро? – бормочет она, все еще полусонная, хотя солнце в шесть утра ярко светит сквозь окно в крыше.
– Ш-ш-ш, – шепчу я, целуя ее в макушку. – Спи дальше.
Она вздыхает, прильнув к моему боку и положив голову мне на грудь.
– Останься со мной.
Заманчиво и очень соблазнительно. Но я и так теряю два часа в день, чтобы отвозить ее на работу и привозить обратно. Мне нужно вставать пораньше, чтобы наверстать упущенное.
– Не могу, – говорю я, поглаживая мягкую обнаженную кожу ее спины. – Хотел бы, но не могу.
– Ммм, – мурчит она, прижимаясь губами к моей груди.
– Кенна, – стонаю я. – Не надо. Пожалуйста.
– Позже? – спрашивает она, поднимая голову и глядя на меня.
– Позже, – обещаю я, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать ее.
– Хорошего дня, детка, – бормочет она, откидывая голову на подушку.
Спустя тридцать секунд она снова засыпает. Моя женщина не из тех, кто рано встает.
Моя женщина.
Моя.
Все чаще и чаще я думаю о МакКенне как о своей девушке, своей невесте, своей женщине, своем человеке. Все чаще и чаще осознаю, что она для меня именно такая. И наша принадлежность друг другу кажется удивительной. А неизбежное расставание кажется ужасающим.
Не думай об этом, Таннер. Живи настоящим моментом.
Я направляюсь в ванную, чтобы принять душ и побриться, надеваю джинсы и футболку, а затем иду на кухню выпить чашечку кофе.
На этой неделе наши домики полностью заселены, и я машу рукой семье, которая пьет кофе в адирондакских креслах у костра, направляясь к главному дому, чтобы помочь с завтраком.
– Таннер! Слава Богу! – восклицает Рив, расставляя на каждом столе корзиночки с кексами. – Ты не приготовишь кофе?
– Где Паркер? – спрашиваю я. – Это ее работа.
– Прошлым вечером осталась в городе. Скоро должна быть здесь.
Я удивленно поднимаю брови, глядя на свою младшую сестру.
– Правда?
– Так точно.
– Знаем ли мы личность этого особенного человека, с которым она осталась?
– Не знаем, – пожимает плечами Рив.
На кухне бабуля и Харпер готовят яичницу с беконом, в то время как мой папа возится с тостером, а Сойер сидит за компьютерным терминалом в углу.
– Пап, мы будем перегружены субботу, – говорит он.
– Нет.
– Да. Мы с Харп отправимся в Уайтхорс с одной семьей, Хантер возьмет другую семью на ночлег в Чилкут, а вы с Таннером займетесь круизными группами в Beers, Brawls and Brothels в десять утра, полдень, два часа дня, четыре часа дня и шесть часов вечера. Никого не остается, чтобы провести экскурсию на каяках в Хейнс.
– Если мне не изменяет память, – говорит мой папа, – у меня есть еще одна взрослая дочь. Уверен, что ее зовут Паркер. Она сможет взять на себя Хейнс.
– Паркер собирается на туристическую конференцию в Ситку.
Лицо моего отца вытягивается.
– Дерьмо.
– Да, – соглашается Сойер. – Дерьмо.
– Я могу провести экскурсию в Хейнс, – отзывается Рив, вынимая из духовки еще один противень с кексами.
– Нет, мисс, не можешь. Тебе еще нет восемнадцати, – встревает бабушка, качая головой. Она смотрит на сына. – Гаррисон, ты должен разобраться с этим.
– Пап, – подаю голос я, – ты сможешь в одиночку провести экскурсии по Скагуэйю?
– Это будет долгий день, но да, думаю, я справлюсь. – Он смотрит на мою младшую сестру. – Раз уж ты так хочешь помочь, можешь пойти со мной. Я буду отправлять тебя обратно к круизному терминалу, чтобы ты собирала следующую группу, пока я заканчиваю с предыдущей. Будем работать в паре.
– Круто! – восклицает Рив.
– Мы с МакКенной отвезем группу в Хейнс, – говорю я отцу. – У нее в субботу выходной.
– МакКенна у нас не работает, сынок.
– Я отправлюсь с группой в Хейнс и возьму с собой МакКенну, – исправляюсь я.
– Мне очень нравится МакКенна, – признается мой папа, – но я думаю, она будет отвлекать.
– У тебя нет других вариантов, Гэри, – подмечает бабушка.
– Отлично, – соглашается отец. – Возьми МакКенну. Но никаких обжиманий и ласк в присутствии гостей.
– Я не любитель нежностей, – говорю я, наливая в графин горячий кофе и завинчивая крышку. Мне требуется секунда, чтобы осознать, что шум на кухне полностью стих. Когда я оборачиваюсь, пять пар глаз Стюартов устремлены на меня. – Что?
– Любитель, – заявляет Харпер.
– Еще какой, – вторит Рив.
– Бабуля, – говорю я, – помоги мне.
– Не могу, – отзывается она, выкладывая яичницу-болтунью на блюдо. – Девочки говорят правду. Ты проявляешь нежность, потому что влюблен.
– Вы втюрились друг в друга, – подтверждает Сойер. – Это не так уж плохо.
– Что не так уж плохо? – спрашивает Паркер, влетая на кухню.
– Где ты была? – спрашиваю я.
– Хороший вопрос! – щебечет Рив.
– Разве ты не в этой толстовке была вчера? – спрашивает Сойер.
Пока они устраивают Паркер допрос с пристрастием вместо меня, я наполняю свои руки графинами с кофе и незаметно ретируюсь в обеденный зал.
***
Когда две недели назад мы подали заявление в полицию на Рамону, Джо пообещал заехать в Kozy Kone и поговорить с ней о том, чтобы оставила нас с МакКенной впокое. К моему удивлению и облегчению, с тех пор она нас не беспокоила. Да, она бросает на нас неприязненные взгляды всякий раз, когда мы сталкиваемся с ней, но она больше не устраивает сцен, не угрожает нам и не уничтожает ничего из моего имущества.
Думаю, мои сестры были правы; Рамона наконец-то поняла, что я двигаюсь дальше, и она тоже решила не стоять на месте… вот почему я поражаюсь, увидев ее стоящей перед “Пурпурным пастернаком”, когда завожу МакКенну на смену.
– Что здесь происходит? – спрашивает МакКенна, когда я паркуюсь.
– Понятия не имею. – Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее на прощание. – Хорошего дня, да?
– Да, – отзывается она, глядя на Рамону, которая, прищурившись, смотрит на нее в ответ. – Напиши мне, что бы это ни было, ладно?
– Обязательно, – обещаю я, снова целуя ее.
МакКенна выскакивает из машины и направляется на работу, а я на секунду задумываюсь. Я не хочу разговаривать с Рамоной, но она, очевидно, хочет со мной поговорить. Если я проигнорирую ее и уеду, то просто отсрочу неизбежное. Я опускаю стекло, и она неторопливо подходит ко мне.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я.
– Привет, Таннер. Привет, Рамона. Рада тебя видеть. Как у тебя дела? – Она пытается быть милой, но это выглядит как пассивная агрессия, наводящая ужас.
– Привет, Рамона.
– Так лучше, не правда ли? Более цивилизованно. Более вежливо.
Я смотрю на часы.
– Мне пора ехать. Тебе что-то нужно?
– Нужда – такое забавное слово, да? Я имею в виду, что есть много вещей, которые я хочу... но нужда? Это другое.
– У меня нет времени на игры, – говорю я, протягивая руку к переключателю передач.
– Стой. Стой. Стой! – кричит она, бросаясь вперед и вцепляясь ногтями в дверцу машины, поверх опущенного стекла.
– Ближе к делу, Рамона.
– Я просто хочу, чтобы мы остались друзьями, – хнычет она. – С тобой... – Она небрежно указывает на “Пурпурный пастернак” и гримасничает. – ...и с ней. Наверное.
– Я так не думаю.
– Ух ты, – говорит она, впиваясь ярко-красными ногтями в кожаную обивку дверцы моей машины. – Это обидно, Таннер. Я предлагаю тебе дружбу, а ты швыряешь ее мне обратно в лицо.
Я поднимаю на нее взгляд.
– Ты что, издеваешься надо мной? Ты притворилась, что покончила с собой. Притворилась, что беременна. Пыталась меня подставить, обвинив в рукоприкладстве. Повредила мою чертову машину.
– Я была беременна, – говорит она. – Я потеряла ребенка.
– Ага. Точно.
– Я разозлилась, что ты захотел порвать отношения.
– Ни хрена.
– К тому же у тебя нет доказательств, что я вообще прикасалась к твоей машине.
– Я знаю, что это была ты, Рамона. Просто оставь нас в покое.
– Отлично! – кричит она, снова выходя на тротуар. Она упирает руки в бока и вопит: – Пошел ты, Таннер! Ты разбил мое сердце к чертям собачьим, я пыталась быть выше этого, но...
– Прекрати орать, – рычу я. – Ты устраиваешь гребаную сцену!
Город битком набит туристами, многие из которых останавливаются, чтобы поглазеть на нашу конфронтацию. Мои щеки заливает румянец, а ладони, которые сжимают руль так, словно хотят, чтобы это была ее шея, начинают потеть.
– Если захочу, я такую сцену закачу! – визжит она, устраивая представление для молодых туристов, которые достают смартфоны, чтобы заснять ее выходку. – Пошел ты, Таннер Стюарт! Пошел ты на свою дурацкую, сраную, второсортную турбазу! Пошла твоя семья к черту! И к черту твою уродливую, долбаную невесту с телом, как у мальчишки! – Она наклоняется ближе к моему окну, понижает голос и мурлычет: – Я не знала, что тебе нравятся маленькие мальчики.
Гнев пронзает меня, как молния, раскаленный добела и яростный, особенно когда я смотрю на двойные двери “Пурпурного пастернака” и вижу МакКенну, стоящую там рядом с Брюсом. Она не могла слышать, что прошептала Рамона, но она определенно слышала, как Рамона закричала: “уродливая, долбаная невеста с телом, как у мальчишки”.
МакКенна вздергивает подбородок, отводит взгляд и направляется обратно в дом, Брюс следует за ней по пятам. Я хочу побежать за ней, сказать, что она прекрасна и совершенна такая, какая есть, но она уже ушла, и, в любом случае, Рамона стоит между мной и рестораном.
Оставайся в своей машине.
Не делай того, о чем потом пожалеешь.
– Закрой свой гребаный рот! – рычу я на нее.
– О-о-о! Здоровяк! – Она хихикает, и от этого безумного, пронзительного звука меня пробирает до костей. – Или что? Что ты собираешься делать, Таннер?
У меня внезапно возникает фантазия, как я выскакиваю из машины и бью ее по физиономии. Я представляю, как из ее носа хлещет кровь, когда она падает на землю, и это доставляет мне такое удовольствие, что я тянусь к ручке дверцы, словно могу просто выйти из машины и сделать это.
Рядом со мной громко верещит телефон, выводя меня из транса.
Я хватаюсь за него, как за спасательный круг.
МакКенна
Послушай меня, малыш… Она сумасшедшая. Она просто провоцирует тебя. Хочет, чтобы ты совершил что-нибудь безумное. Не поддавайся на провокацию. Езжай домой. Я в порядке. Увидимся позже. хо
Глядя на эти слова, я чувствую, как мое сердцебиение замедляется. Я напоминаю себе, что мы с МакКенной – команда, и благодарю Бога за то, что она на моей стороне. Я перечитываю ее сообщение снова и снова, пока Рамона продолжает спектакль одного актера, разглагольствуя и беснуясь как умалишенная о своем “разбитом сердце” и “разбитых мечтах”. А затем, глядя прямо перед собой, я нажимаю кнопку поднятия стекол, переключаю скорость и трогаюсь с места.
По дороге домой я заезжаю в полицейский участок.
– Джо здесь? – спрашиваю я Веру, которая сидит при входе и отвечает на телефонные звонки.
– Джо! – кричит она. – Таннер Стюарт здесь.
Секунду спустя в дверях своего кабинета появляется Джо, за воротник которого заткнута бумажная салфетка.
– Я отрываю тебя от обеда, – говорю я. – Прости.
– Все в порядке, – отвечает Джо. – Заходи. Мы можем поговорить, пока я буду доедать.
Я сажусь перед его столом, где всего пару недель назад сидел с МакКенной. Мое колено нервно подрагивает. Я спокойнее, чем был несколько минут назад, но кровь во мне все еще бурлит.
– Опять Рамона? – спрашивает Джо.
– Да.
– И что на этот раз?
– Она закатила в городе сцену. Кричала и скандалила.
– Она нецензурно выражалась?
– Так точно.
– Что ж, туристов это позабавило, да? Но ругаться на людях само по себе не запрещено законом, если только она не нарушала общественный порядок. – Джо откусывает еще кусочек от своего сэндвича. – Она тебя оклеветала?
– Что ты имеешь в виду?
– Она выкрикивала что-нибудь неправдивое?
– Она назвала МакКенну “уродливой”.
– Ну, – говорит Джо, – это жестоко, но это не противозаконно.
– Могу я подать заявление на судебный запрет? – выпаливаю я. Никогда не думал, что до этого дойдет, но, черт возьми, с меня хватит.
– Да, это возможно, особенно если ты сможешь найти нескольких свидетелей, которые всё видели. Закон штата Аляска 11.61.120 запрещает преследования, в том числе некоторые формы словесной травли на улице. Если уличный нарушитель проявляет намерение преследовать тебя или досаждать, а также оскорбляет, насмехается или бросает тебе вызов “таким образом, который может спровоцировать немедленную реакцию с применением насилия”, ты можешь подать на него или на нее заявление.
– Почему ты не пошел учиться на юриста, Джо?
Он пристально смотрит на меня в течение минуты, затем срывает салфетку с шеи и выбрасывает остатки своего сэндвича.
– Это не входило в планы.
Интересно. Я знаю, что он поступил на юридический факультет в Калифорнии. Помню день, когда его приняли... и помню, как гордилась им Харпер. Я наклоняюсь вперед, собираясь сказать то же самое, но он предупреждает меня, тихо и твердо:
– Оставь это, Таннер.
Не связывайтесь с Джо Рейвеном, когда он велит вам отвалить.
– Ладно. Дай мне бланк, – говорю я ему. – На судебный запрет.
Джо нажимает кнопку на своем настольном телефоне.
– Вера, принеси мне бланк DV-150.
– Судебный запрет? – уточняет она.
– Да.
Он снова нажимает на кнопку, а я ерзаю на своем стуле. От слов “судебный запрет” я чувствую себя слабаком. Мне не нужна защита от Рамоны.
– В этом нет ничего постыдного, Таннер, – говорит Джо, словно читая мои мысли. – Она бы и святого довела, а ты не святой.
– Я делаю это не ради себя.
Если бы дело касалось только меня? Я бы никогда не стал привлекать полицию. Но я помню, как МакКенна призналась две недели назад, что боится Рамоны, и я представляю ее лицо сегодня, когда Рамона назвала ее “уродливой”. Скорее всего, я не смогу добиться ареста Рамоны за ее сегодняшнее поведение, но я бы хотел усложнить ее жизнь любым доступным мне способом, включая использование закона.
– Я делаю это ради МакКенны.
***
МакКенна
По сравнению со всем остальным, это был не самый лучший день в моей жизни.
Брюс внес свой вклад в то, чтобы я почувствовала себя лучше после вспышки гнева Рамоны, но девочки смотрели на меня с жалостью весь остаток дня, и это не просто вызывало у меня дискомфорт, это меня злило. Да, я согласилась стать фиктивной невестой Таннера, и да, я знала, что его бывшая девушка сумасшедшая, но я определенно не думала, что меня назовут “уродливой” и “мужеподобной” перед моим парнем посреди оживленной улицы.
Чертовски унизительно.
Не говоря уже о том, что одна из моих коллег была настолько любезна, что поделилась со мной тем, что видео с этим инцидентом уже было загружено в TikTok. Нет, Рамона не назвала меня по имени, но упомянула Таннера, его семью и его турбазу. Любой житель Скагуэйя или Дайи мог с легкостью догадаться, что она говорит обо мне.
Когда Таннер заехал за мной, на переднем сиденье меня ждал прекрасный букет полевых цветов, и я была рада услышать, что он добился судебного запрета, но впервые с тех пор, как мы начали встречаться, я действительно хочу побыть одна. У меня чересчур паршивое настроение, чтобы присоединяться к нему и другим Стюартам у костра этим вечером. Поэтому я надеваю свои самые удобные спортивные штаны и наполняю миску попкорном, приправленным сочувствием, как это делала Мими.
Знаешь, что нам нужно, утенок? Попкорн, приправленный сочувствием, и хороший фильм.
Она всегда знала, как поднять настроение.
В память о Мими я устраиваюсь на кровати Таннера и включаю один из ее любимых фильмов: “Бойфренд”, малоизвестного мюзикла, снятого в 1971 году, с Твигги, популярной в то время моделью из Англии, в главной роли.
Как и я, Твигги была худощавой и плоскогрудой, с большими глазами и короткой стрижкой, но она также была иконой стиля и красоты, что, вероятно, и побудило Мими показать мне именно этот фильм. Я до сих пор помню, как мы впервые смотрели его вместе – я, тогда еще семиклассница, вернулась домой после уроков вся в слезах, потому что Мишель МакКоли выставила меня из женской раздевалки и велела “переодеваться с другими мальчишками”. Мими заверила меня, что я такая же женственная, как и любая другая девушка, и что красота проявляется в разных чертах, размерах и формах. В тот день мы ели попкорн, приправленный сочувствием, смотрели “Бойфренда”, и на следующий день я пошла в школу с подведенными, как у Твигги, глазами.
Нелицеприятное описание Рамоной моего тела было не первым случаем, когда меня сравнивали с мальчишкой, и, вероятно, не последним. Но это не значит, что мне не было больно. Особенно в присутствии Таннера.
Сегодня вечером даже “Бойфренд” не помогает мне почувствовать себя лучше, поэтому я выключаю его, надеваю купальник и выхожу из дома, чтобы посидеть в джакузи под звездным небом. Таннер все время поддерживает в нем оптимальную температуру, поэтому джакузи всегда готово к использованию. Но когда я снимаю чехол, то чувствую какую-то вонь. Весьма неприятную. А вода рыжевато-красного цвета вместо обычной кристально чистой. Я поднимаюсь на три ступеньки, чтобы получше разглядеть, что внутри, и кричу.
Спотыкаясь, я спускаюсь по ступенькам и натыкаюсь на Таннера, который обхватывает меня за талию и прижимает к себе.
– Что с тобой? – требовательно спрашивает он, тяжело дыша.
Я поворачиваюсь в его объятиях и смотрю на него снизу вверх.
– Я... я думаю, там что-то мертвое.
Секундой позже Хантер, Сойер и Рив появляются из-за угла хижины.
– Все в порядке?
– Что случилось?
– Подай мне черпак, Рив? – просит Таннер, стоящий на площадке с джакузи.
Он водит шестом по кругу и, наконец, поднимает его с полной чашей. На сетчатом основании лежит мертвое изуродованное тельце животного. Он переворачивает черпак, и туша падает на землю.
Хантер присаживается над ней на корточки.
– Это заяц.
– Заяц-беляк, – соглашается Сойер.
– Вода испорчена, – говорит Таннер. – Невозможно очистить. Мне придется ее слить, вычистить джакузи, а потом снова наполнить.
– Бедолага, – воркует Рив. – Как ты там застрял, малыш?
– Они могут забираться куда угодно, – говорит Хантер. – Ты же знаешь это.
Сойер встает.
– Утонул, раздулся и начал разлагаться. Я возьму лопату и закопаю его. Рив, поможешь мне, а?
Когда Сойер и Рив обходят хижину, чтобы взять лопату из сарая, Хантер кладет руку мне на плечо.
– Ты в порядке?
Внезапно рядом со мной оказывается Таннер. Он берет меня за руку и сжимает ее.
– Я позабочусь о ней, Хантер.
Хантер смотрит на своего брата, закатывает глаза, затем убирает руку с моего плеча.
– Если тебе завтра понадобится помощь, дай мне знать.
– Хорошо.
Хантер отходит от нас, и Таннер снова заключает меня в объятия.
– Ты как?
– День выдался не из приятных, – признаюсь я, – плюс эта гнилая вишенка на дерьмовом десерте.
– Хочешь поговорить об этом?
– Нет. Не совсем. – Я морщу нос. – И уж точно не здесь. Жутко воняет.
Он отпускает меня, выключает нагреватель, затем вынимает заглушку, чтобы слить воду. Из джакузи со свистом вытекает вода ржавого цвета.
– Я почищу его завтра.
– Не спеши, – говорю я, глядя на маленькое тельце зайца, лежащее на холодной земле. Я не уверена, что до конца лета снова захочу провести время в джакузи. – Ты думаешь, он запрыгнул туда сам?
Таннер кивает.
– Такое происходит не в первый раз. Джакузи теплое, понимаешь? Наверное, оно их привлекает в столь холодную ночь. Он попал в ловушку и не смог выбраться.
Думаю, в этом есть смысл, и, конечно же, Стюарты знают о местной фауне больше, чем я. Если подумать, я и сама уже продрогла, особенно теперь, когда шок от обнаружения мертвого тела прошел. Я скрещиваю руки на груди.
– Пожалуй, я лучше приму горячую ванну.
– Хочешь составлю компанию? – спрашивает Таннер со взглядом полным надежды.
Мне все еще неловко из-за того, что сказала Рамона. Честно говоря, я чувствую себя немного уязвимой, поэтому удивлена, что мне нравится идея провести время с Таннером.
– Только если мы сможем забыть обо всем, что произошло сегодня.
– Согласен. Но прежде чем мы сотрем наши воспоминания, могу я сказать одну вещь?
– Хорошо.
Он обхватывает руками мое маленькое тело, смотрит на меня с высоты своего роста, удерживая на себе мой взгляд.
– Я думаю, ты прекрасна, Кенна. Всё в тебе.
– Таннер, ты не обязан...
– Позволь мне быть предельно откровенным: я без ума от тебя, женщина. Что бы там ни было, ты – именно то, чего я хочу. То, как ты думаешь. То, что ты чувствуешь. То, как ты выглядишь. Все совершенно. Все идеально. Ты меня слышишь?
На глаза наворачиваются слезы. Я пытаюсь проглотить комок в горле, но не могу, поэтому решаю поблагодарить его по-другому. Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его, вкладывая в этот поцелуй все, что я чувствую к нему... все, что я чувствую, но никогда, ни за что не произнесу вслух.
Я тоже без ума от тебя.
Что бы там ни было, ты – именно то, чего я хочу.
Я влюбляюсь в тебя все сильнее, Таннер Стюарт.
Задыхаясь и отчаянно желая большего, мы хватаемся за руки и мчимся в дом.
***
Субботнее утро выдалось ярким и солнечным для нашей однодневной поездки в Хейнс.
Хотя я и не жаворонок, мы с Таннером просыпаемся ни свет ни заря, предвкушая поездку на пароме, катание на байдарках по озеру и посещение нового города. Ведь я на Аляске уже месяц, и все, что я видела, – это Скагуэй!
Еще будучи в штате Вашингтон я часто занималась каякингом, и я бы назвала себя, если не любителем, то профессионалом. Само собой, я не новичок, но Таннер не собирается брать это в расчет и обращаться со мной как-то иначе.
– Мы все надеваем спасательные жилеты, – говорит он, сворачивая на Дайя-роуд, направляясь к круизному терминалу Скагуэй. – Даже я.
– Мы же будем на озере!
– Ну и что?
– Если упадешь в озеро, то поплывешь к берегу, – объясняю я. – Там нет бурного потока. Нет подводного течения. Нет акул...
– Ты оденешь спасательный жилет, – настаивает он. – Если ты этого не сделаешь, то не пойдешь со мной, я не шучу.
Я хмуро смотрю на него, после чего киваю.
– Отлично. Ты экскурсовод. Ты главный. Но если ты заставишь меня надеть детский спасательный жилет, мы расстанемся.
Он смеется, берет меня за руку и целует тыльную сторону ладони.
– Мы не расстанемся.
– Расскажи мне о маршруте на сегодня, – прошу я, хотя он уже говорил мне о нем вчера вечером.
– Мы встречаем нашу группу у круизного терминала, затем отвозим ее к паромному терминалу, откуда нам предстоит сорокапятиминутная поездка до Хейнса. По пути наблюдаем за горбатыми китами и морскими котиками.
По-моему, это потрясающая жизнь – каждый день ездить на экскурсии. Вся твоя жизнь – это, по сути, один большой, классный отпуск.
– Чем можно заняться в Хейнсе?
– На самом деле, не многим. Он сильно отличается от Скагуэйя.
– Чем?
– Хейнс находится в 45 минутах езды на пароме или в 20 минутах на гидросамолете от Скагуэйя, но там словно другой мир. В то время как летом в Скагуэй прибывает множество круизных туристов, Хейнс – более обычный город, работающий круглый год. Там живет больше людей, но, безусловно, там тише. Честно говоря, он больше похож на Аляску. В получасе езды к северо-западу от Хейнса есть даже деревня тлинкитов под названием Клукван. Вот где вырос Дед.
– Я бы с удовольствием на это посмотрела!
– Не в эту поездку, но, может быть, в другой раз. У них отличный культурный центр, открытый для публики.
Мне жаль упускать такую возможность, но, как он сказал, мы поедем в другой раз. Аляска настолько богата в культурном плане, что я, кажется, могла бы потратить всю жизнь, пытаясь понять ее историю.
– А что будет после поездки на пароме?
– В Хейнсе нас встречает один из наших партнеров, который отвозит нас к озеру Чилкут, где нас ждут спасательные жилеты и каяки. Мы около часа исследуем озеро на двухместных каяках, а затем возвращаемся в Хейнс на обед.
– Пицца, приготовленная на дровах.
Он кивает.
– В Альпенглоу.
– Альпенглоу. Какое красивое слово.
– Правда? – Он улыбается мне. – И очень вкусная пицца.
– А что потом?
– Потом мы возвращаемся на пароме в Скагуэй и высаживаем нашу группу у круизного терминала.
– Нашу группу, – повторяю я, разглядывая футболку-поло, которую я одолжила у Рив. На левой стороне груди у меня надпись “ТУРЫ СТЮАРТОВ”, а под ней вышиты медведь и сосна. Она сочетается с футболкой, которую носит Таннер. – Ты это любишь, да?
– Аляску? Ага. Люблю.
– Любишь проводить экскурсии. Отправляться в пеший поход по тропе Чилкут. Кататься на каяках. Наблюдать за китами. Заниматься тем, чем ты занимаешься. Ты счастлив.
– Да. Думаю, да.
– Ты знаешь, как это редко встречается? – спрашиваю я его. – Любить то, чем ты занимаешься?
– Разве тебе не нравится преподавать?
Мне даже думать не нужно, прежде чем ответить.
– Нет. Не совсем. Мне было приятнее работать в музее в Монтане, чем преподавать в местном колледже Сиэтла.
– Почему так?
– Я выросла в Сиэтле, но я не люблю этот город. Никогда по-настоящему не любила. Я вернулась только потому, что была нужна Мими. Но мне нравились дикие места Монтаны, я бы могла остаться там навсегда.
– У нас здесь тоже имеются дикие места, – говорит он, глядя на меня с ласковой улыбкой.
– Но нет Мими.
– Да, – тихо говорит он. – Нет Мими.
Мое сердце сжимается, как всегда, когда я думаю о том, что мы с ним расстанемся. Я отказываюсь давать название чувству, которое причиняет мне боль. Я не хочу вдаваться в подробности. Если я назову его вслух, оно станет реальностью. А если оно станет реальностью, он отвергнет его, потому что именно это происходит, когда я начинаю о ком-то заботиться. Почти все без исключения оставляют меня.
Лучше быть той, кто уходит, напоминаю я себе. Не влюбляйся в него. Не позволяй этому случиться.
– Как у нее дела? – спрашивает Таннер. – У твоей Мими?
– Хорошо, – отвечаю я. – Изабелла навещала ее в четверг и сказала, что она выглядела довольной.
– Я рад. – Он сворачивает на стоянку у круизного терминала Скагуэй и паркуется в тени огромного корабля. – Готова прокатиться?
– Конечно, – отвечаю я, радуясь, что могу перестать думать о сложных вещах и заняться другими делами.
