Текст книги "Таннер (ЛП)"
Автор книги: Кэти Регнери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Слезы наворачиваются у меня на глаза, пока не начинают рваться наружу. Что бы я делала без Изи? Надеюсь, я никогда этого не узнаю.
– Ты сделаешь это ради меня?
– Ради моей лучшей и верной подруги, которая в четвертом классе заехала Бекки Биверс по физиономии за то, что она довела меня до слез? Да. Я буду только рада это сделать.
– Ты – лучшая, Изи.
– А разве были сомнения? В следующий раз, ты выручаешь, – хихикает она. – Ой! Посмотри на это. – Она лезет в свою сумочку и достает свернутый в трубку журнал. – Бето принес это на барбекю и ушел прежде, чем я успела ему вернуть. Это... интересно.
Я разворачиваю журнал и вижу на обложке накаченного красавца без рубашки. Мой взгляд скользит по заголовку. “Шансы велики”.
– Ага, – произносит Изабелла. – Кажется, старая поговорка о мужчинах с Аляски гласит: шансы велики, но товар специфичный. – Она улыбается мне. – Как знать? Может, кто-то привлечет твое внимание?
С тех пор как я вернулась в Сиэтл, у меня не было времени думать о свиданиях, не говоря уже о том, чтобы ходить на них, и Изабелла это знает.
– Шансы невелики, – отвечаю я ей.
– Никогда не знаешь наверняка, – произносит она нараспев, отчего я закатываю глаза.
Я засовываю журнал в сумочку и жестом прошу бармена налить мне еще.
***
На следующий вечер, как обычно находясь на работе, я сидела за своим ноутбуком и изучала вакансии на лето в популярных круизных портах Аляски.
Ситка.
Кетчикан.
Джуно.
Скагуэй.
Сьюард.
Хомер.
Эти шесть городов снова и снова появляются в сети Интернет, и до сих пор я видела вакансии от 15 до 35 долларов в час, что довольно неплохо для сезонной работы.
Сезонная горничная за 23 доллара в час! Сезонный водитель туристического микроавтобуса за 25 долларов в час! Сезонный бармен за 28 долларов в час плюс чаевые!
Хм. У меня нет лицензии бармена, но в автобусе, на котором я каждый день езжу в школу, есть объявление о том, что ее можно получить. Это двухдневный курс, и вы заканчиваете его со статусом “Сертифицированный бармен”. Если мои расчеты верны и я буду работать не покладая рук, то смогу получать не менее 100 долларов чаевых за смену. Это значит, что, работая барменом на Аляске, я смогу заработать около 6000 долларов в месяц. Сумма в 18 000 долларов с начала июня до конца августа покроет дополнительные расходы Мими в течение девяти месяцев!
Я просматриваю раздел “Сезонные вакансии в Скагуэйе” и меня тут же привлекает публикация в блоге, озаглавленная “10 потрясающих причин найти работу на лето в Скагуэйе”. И что же там среди упомянутых преимуществ? Скагуэй – это “летний лагерь для взрослых”, изобилующий “деньгами туристов и чаевыми”, где “нет места скучным людям”, а также “богатая история золотой лихорадки”.
Не буду врать, в этом описании нет ни единого слова, которое могло бы вызвать отторжение. Прошло слишком много времени с тех пор, как я получала удовольствие от зарабатывания денег, а тот факт, что Скагуэй богат в историческом плане, только добавляет ему привлекательности. Поскольку я специализируюсь на антропологии, человеческий опыт – особенно в контексте таких душераздирающих исторических событий, как Золотая лихорадка, – затрагивает во мне ученого. Возможно, я бы могла даже провести некоторые исследования, находясь в Скагуэйе, и добавить новый раздел в свои осенние курсы.
Само собой, мне пришлось бы платить за жилье, но в этих маленьких портовых городках, особенно в Скагуэйе, тем, кто работает сезонно, предлагают жилье со скидкой. Трехмесячная арендная плата едва ли превысила бы мои доходы.
Фотография, на которой мы с Мими запечатлены в день моего шестилетия, стоит на углу моего стола, и я беру ее в руки, глядя на то, как я прижимаюсь к ней. Передо мной огромный торт, и кучка детей окружает его полукругом, но я наслаждаюсь прикосновением губ Мими к моей щеке. Она была для меня всем. Я любила ее.
Я все еще люблю ее. Сегодня. Сейчас. Сию секунду.
Я откидываюсь на спинку стула и тру глаза, пытаясь унять жжение в них.
Мне было трудно дозвониться до ее центра помощи сегодня и добавить Изабеллу в мой скудный список разрешенных посетителей и контактов на экстренный случай. Несмотря на то, что Мими находилась в двух часах езды, мне было приятно осознавать, что я могу запрыгнуть в машину и быстро добраться до нее в случае необходимости. Я так благодарна Изабелле за помощь, но мне больно думать о том, что я буду так далеко от Мими, если вдруг ей понадоблюсь. Вернуться в штат Вашингтон можно будет только на корабле или самолете.
Краем глаза я замечаю, что из моей сумочки торчит журнал с накаченным красавцем, который отдала мне Изи, и вытаскиваю его. Ложась на кровать, я виновато озираюсь.
Ох. Вау.
Страница за страницей горячие бородатые парни дерзко смотрят на меня в ответ, их мускулы бугрятся, а от бумаги так и пышет тестостероном. Изобилие фланелевых рубашек, множество мужчин, “ищущий любовь” и держащих на плече топор, некоторые из них приняли разумный выбор, сфотографировавшись с ездовыми собаками, чьи ярко-голубые глаза насторожены, а уши навострены. Мое настроение немного улучшается, и я слишком быстро добираюсь до последней страницы.
Я уже собираюсь закрыть журнал и начать подавать заявление о приеме на работу, которую нашла в Интернете, как вдруг мое внимание привлекает небольшое объявление на последней странице:
ПОМОГИТЕ!
Ухмыляясь от удовольствия, я прочитала краткое, но до смешного прямолинейное заявление одного мужчины о поиске фиктивной невесты. Я не могу не задаться вопросом, на кого его бывшая больше похожа на Айлу Фишер из “Незваных гостей” или Гленн Клоуз из “Рокового влечения”, и по какой-то причине обе эти идеи вызывают у меня громкий хохот. В смысле, о какой психопатке речь?
Мое веселье тает по мере того, как я продолжаю читать:
Я оплачу ваш проезд из любой точки страны, могу предложить бесплатное проживание и гарантировать вам сезонную работу в сфере розничной торговли, гостиничного бизнеса или туризма – на ваш выбор.
Бесплатный проезд, бесплатное жилье и гарантированная работа?
Практичный человек с больным родственником на попечении не может проигнорировать крик о помощи, и то, что секунду назад казалось в целом забавным, теперь кажется весьма значимым лично для меня.
Сэкономив более тысячи долларов на авиабилете туда и обратно и еще четыреста долларов в месяц за комнату, я могла позволить себе дополнительный месяц ухода за Мими. А что взамен? Носить обручальное кольцо в Скагуэйе и притворяться чьей-то девушкой? Он ясно дает понять, что не ищет любви, так что, вероятно, я не доставлю ему неприятностей, а если и доставлю? Сделка будет расторгнута. К тому же, если что, я смогу дать отпор. Я же не зря получила свой черный пояс.
Я возвращаюсь к своему столу, открываю ноутбук и вставляю указанный адрес электронной почты в новое сообщение.
Дорогой, ПОМОГИТЕ!, – печатаю я. – Когда свадьба?
Глава 3
Таннер
Ее зовут МакКенна, ей двадцать четыре, она из Сиэтла, и она согласилась притвориться моей девушкой. Она будет здесь сегодня, а Рамона появится как раз в эти выходные.
Безумный план моих сестер, похоже, действительно работает.
Хотя мое объявление и не получило большого количества откликов – думаю, не каждая женщина захочет оказаться в ситуации, в которой есть бывшая девушка-психопатка (Кто бы мог подумать!) – отклик МакКенны был лучшим из всех. Ее ответ был написан хорошо, с чувством юмора, и она согласилась на мои условия с дополнительной оговоркой, – если я засуну язык ей в глотку, она ударом карате снесет мне пол-лица. Без особого энтузиазма по поводу добавления сломанной скулы к моему недавнему списку травм лица, я заверил ее, что наш физический контакт будет ограничен держанием за руки и редкими поцелуями в щеку. Все остальное будет предметом переговоров и согласовано при встрече.
Она попросила меня найти ей работу бармена, поэтому я связался с владельцами пивного паба “Скагуэй Брю” и салуна “Пурпурный пастернак” – местными жителями, которых я знаю всю свою жизнь. Она остановила свой выбор на “Пурпурном пастернаке”, потому что, по ее словам, ей понравился исторический аспект бизнеса, который существовал более ста лет.
Меня устроил ее выбор. Я обо всем договорился.
Я подумал, что, попросив ее фотографию, я бы неправильно поступил, так что я понятия не имею, как она выглядит, и, честно говоря, мне все равно. Погоня за привлекательной женщиной прошлым летом принесла мне кучу неприятностей. Я бы предпочел, чтобы МакКенна была разумной и простой девушкой, с которой я бы мог дружить на протяжении следующих нескольких месяцев, без каких-либо осложнений. Мне просто нужно, чтобы она убедительно выполнила условия сделки и притворилась моей невестой. Мои сестры заверили меня, что даже сумасшедшая Рамона отнесется с уважением к “девичьему кодексу” – как только поймет, что я помолвлен, она больше меня не побеспокоит.
Ну, с Божьей помощью.
Поскольку я пообещал МакКенне предоставить жилье, я перенес раскладушку в домик моих братьев, где буду ночевать этим летом. У МакКенны будет моя хижина – на отшибе, немного более уютная и уединенная, чем остальные. Надеюсь, она не станет возражать, если я буду отвозить ее в город на работу и забирать в конце смены, потому что от Дайи до Скагуэйя слишком далеко пешком, а днем машина может мне понадобиться. Но Харпер сказала, что это хорошая идея. Наша история будет более убедительной, если МакКенну увидят садящейся в мой пикап и выходящей из него пару раз в день.
– Когда прилетает ее самолет?
Рив сидит рядом со мной на переднем сиденье, жует резинку и надувает пузыри.
– Через пятнадцать минут, – бормочу я.
– Нервничаешь?
– Да, черт возьми.
– Не каждый день встречаешь свою невесту в первый раз, – говорит Рив, улыбаясь мне.
Моя младшая сестра остра на язычок.
– Почему ты захотела пойти со мной?
– Потому что ей будет не так страшно, если в машине будет кто-то еще. Особенно если этот кто-то молод и женского пола. А если ты будешь вести себя странно, я шлепну тебя по ноге в знак предупреждения.
– Бляха-муха, Рив. Кто будет следить за моим поведением, когда тебя не будет рядом? Что мне делать остальные двадцать три часа в сутки?
– Попадать в неприятности, подобные той, что произошла с Рамоной.
Черт бы побрал эту нахалку!
Я выбираю место для парковки поближе к зданию терминала и заглушаю двигатель, поворачиваясь к сестре.
– Подожди в машине.
– Черта с два.
Она открывает дверцу и, спрыгнув на землю, устремляется в крошечную комнату ожидания.
– Рив.
Меня отвлекает рев двигателя легкомоторного самолета в облаках, прежде чем я вижу, как он снижается, но как только он оказывается в пределах досягаемости, посадка происходит быстро и легко. Я врываюсь в приземистое здание и вижу, что Рив стоит возле гигантского чучела медведя гризли, переминаясь с ноги на ногу и глядя сквозь стеклянные окна на крошечный самолет, выруливающий на единственную взлетно-посадочную полосу.
– Думаю, я не единственный, кто нервничает, – говорю я за ее спиной.
– Умолкни, пожалуйста, – отзывается она, не оборачиваясь.
Когда работник багажной службы выгружает три или четыре чемодана из багажного отделения, открывается боковая дверь, позволяющая пассажирам выйти из самолета.
– Ты готов? – шепчет Рив.
– Ни на йоту, – шепчу я в ответ.
Семья из четырех человек спускается по маленькому трапу – мать, отец и двое сыновей – а затем... никого. Я в замешательстве смотрю на самолет, но когда семья направляется к зданию терминала, пилот убирает трап, а потом направляет свой “кукурузник” к ангару.
– Что происходит? – толкает меня локтем Рив.
– Понятия не имею...
Мой взгляд возвращается к семье, приближающейся к двери зала для прибывающих. Мать, отец и младший паренек вместе направляются к терминалу, но старший мальчик отстает. Как и большинство подростков, он одет в толстовку большого размера, свободные джинсы и кроссовки. Он невысокий и такой хрупкий, будто его вот-вот унесет легкий ветерок, из тех детей, которым, вероятно, достается много дерьма за то, что они такие мелкие. Слишком мелкие. Хм. Я прищуриваюсь, отмечая кое-что важное, прежде чем мой разум успевает это полностью осмыслить, но мне кажется: его походка, чересчур изящна для подростка. Бейсболка закрывает лицо, но как раз перед тем, как он следует за своей семьей через дверь терминала, он — нет, черт! Она! – поднимает взгляд. И хотя в ее теле, прикрытом мешковатой одеждой, нет ничего, что могло бы идентифицировать ее как женщину, ее лицо – с челкой темных волос, закрывающей лоб, огромными карими глазами, как у лани, обрамленными длинными загнутыми ресницами, и розовыми пухлыми губами – безошибочно можно назвать женственным.
Она заходит в помещение, снимает кепку и останавливается, чтобы оглядеться. Заметив меня по левую сторону от себя, она поднимает подбородок и смотрит мне прямо в глаза.
– Таннер?
Я думал, что у меня не будет ожиданий, и, похоже, так оно и было, потому что она определенно не такая, как я ожидал. Она невысокая и миниатюрная, с темными, коротко подстриженными волосами и острым, прямым взглядом. Она мне кого-то напоминает. Вот только кого? Проклятье! Так и вертится на языке! Кого, черт возьми, она мне напоминает?
– Ага. Он – Таннер. Я Рив, – произносит моя сестра, выходя из-за моей спины и пожимая МакКенне руку. – Его сестра.
– Привет, Рив.
– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты выглядишь в точности как Элис Каллен из “Сумерек”?
Элис Каллен из дурацких “Сумерек”! Точняк! Маленькая, но сильная. Мелкая, но свирепая.
МакКенна кивает с легким смешком.
– Да. Со мной это очень часто случается. Особенно когда у меня короткие и темные волосы, как сейчас.
– Поразительно, – говорит Рив.
Я протягиваю МакКенне руку.
– Я Таннер.
– МакКенна Кэбот.
Ее рука в моей – маленькая и прохладная, косточки крошечные, как у птички. Я чувствую себя идиотом, пожимая ей руку и боясь, что, если надавлю слишком сильно, то сломаю ее.
Секунду она задумчиво смотрит на меня.
– Это странно, да?
– Ага, немного.
– У тебя есть для меня кольцо? – спрашивает она, высвобождая одну руку из моей хватки и протягивая другую.
– Ух. Да. Я понял, эм...
Блин. Я так нервничаю, что забыл, в какой карман его положил.
– Ты что, уже его потерял?
– Заткнись, Рив, – мямлю я, с облегчением ощущая, что маленькая коробочка надежно спрятана у меня во внутреннем кармане куртки.
МакКенна усмехается.
– Может, стоит с самого начала сделать это официально, а?
В городе было двадцать различных сувенирных лавок, полдюжины из которых специализировались на ювелирных изделиях, так что у меня был выбор колец. Я выбрал самое дешевое кольцо, которое смог найти и которое сошло бы за обручальное: простое кольцо из желтого золота в десять каратов с ярким белым опалом посередине и двумя бриллиантами по бокам. Триста баксов потрачены не зря, если Рамона этим летом оставит меня в покое.
Надевая кольцо МакКенне на палец, я понимаю, что допустил огромную ошибку в выборе размера. Оно бы подошло женщине средней комплекции, такой как мои сестры или Рамона, поскольку практически болтается на тонком пальчике МакКенны.
– Мы можем поменять его на размер поменьше, – говорю я ей.
Она сжимает руку в кулак, чтобы удержать его на месте.
– Хорошая идея.
Ни с того ни с сего я слышу, как спрашиваю ее:
– Тебе оно нравится?
– Угу. Нравится. У моей бабушки было точно такое же, только серебряное. Она давно его не носила, но я хорошо его помню. Мне нравилось, как опал переливался на свету. Иногда казалось, что внутри этого крошечного камня заключена целая вселенная.
– Говоришь, как поэт, – произносит Рив, и я чувствую, как в моей младшей сестре быстро зарождается нечто похожее на поклонение героине.
– Это приятный комплимент, – отвечает МакКенна, поправляя лямку рюкзака на своем миниатюрном плече и засовывая руки в карманы джинсов. – Хотя я сомневаюсь, что мои ученики согласились бы с этим.
– Ты учитель? – спрашивает Рив.
– Да. В местном колледже Сиэтла.
– Подожди. Ты профессор? – уточняю я.
– Технически, нет, – говорит она. – У меня нет докторской степени. Но я преподаю в колледже. Что-то вроде пограничной зоны.
Опять-таки, не то чтобы у меня были какие-то особые ожидания, но то, что она профессор колледжа, почему-то тоже не вписывалось в мои ожидания. Что она здесь забыла? Зачем приезжать в Скагуэй, когда у нее есть достойная работа преподавателя в Сиэтле?
Рив громко кашляет.
– Что ж, думаю, нам пора идти, – говорю я, понимая намек. – У тебя есть какой-нибудь багаж?
МакКенна снова надевает бейсболку и указывает на зону выдачи багажа, где рядышком стоят два темно-бордовых чемодана.
– Эти два – мои.
– Рив, – обращаюсь я к сестре, – будь любезна, а? Покажи МакКенне, где машина, пока я заберу ее вещи.
Моя сестра хватает МакКенну за руку, как взяла бы Харпер или Паркер, и тащит ее к выходу из терминала. Я смотрю им вслед. Рив выглядит выше и крупнее рядом с МакКенной, которая даже сзади может сойти за подростка.
Не то чтобы я имел на это право, но я чувствую разочарование.
Она не в моем вкусе. Даже близко нет. Ни капельки.
Мне нравятся немного более мясистые, с женственными формами и длинными волнистыми волосами, которые касаются обнаженного мужского торса, когда девушка прокладывает поцелуями дорогу чуть южнее. Не говоря уже о том, что даже в наше время Аляска довольно суровое место, и чтобы выжить здесь, нужен сильный, крепкий человек. МакКенна очень хрупкая, слишком худенькая девушка.
И все же она здесь.
Она проделала долгий путь до Скагуэйя, штат Аляска, чтобы выдать себя за мою невесту, и я намерен выяснить, почему. Нет, я не заинтересован в сексе с ней, но не могу отрицать, что она заинтриговала меня как личность. Я хочу знать, от чего она бежит... или к чему стремится. С другой стороны, она, несомненно, умна; когда она снимает бейсболку и смотрит вам прямо в глаза, в ее интеллекте невозможно усомниться. У меня есть такое подозрение, что, возможно, она сделана из более прочного материала, чем я думаю.
Она напоминает мне плакат на стене спальни Рив:
Хоть она и маленькая, но свирепая.
Я хватаю ее багаж и произношу молитву.
Пожалуйста, Боже, пусть это сработает.
***
МакКенна
Рив настаивает, чтобы я села на переднее сиденье, а мгновение спустя Таннер выходит из здания терминала, неся мои чемоданы так, словно они набиты перьями.
Вообще-то, они точно не набиты перьями. В аэропорту Сиэтла я с трудом протащила их от бордюра на улице до очереди на регистрацию внутри, к тому же мне пришлось доплатить, потому что они были переполнены и перегружены.
Таннер открывает багажник, запихивает чемоданы внутрь и садится рядом со мной на водительское сиденье.
– Все пристегнулись? – спрашивает он. – Дорога в Дайю ухабистая.
Не такой симпатичный, как Чарли Ханнэм времен “Сынов анархии”, Таннер Стюарт все равно весьма привлекательный мужчина по множеству критериев. Огромный и светловолосый, чем-то напоминающий викинга-лесоруба, он своего рода сверхмужественный стереотип, от которого у большинства женщин подкашиваются колени.
У большинства женщин... но не у меня. Он не в моем вкусе, неважно привлекательный или нет, он неотесанный тип, а я не связываюсь с такими. В первой половине моей жизни было достаточно неотесанных болванов, чтобы и вторая половина превратилась в сплошную катастрофу. А этот парень? Таннер Чарли-Ханнэм Стюарт? Его “НЕОТЕСАННОСТЬ”, выделенная жирным шрифтом, заглавными буквами и желтым неоновым маркером, отложила на нем отпечаток на всю жизнь.
– Итак, – произношу я, размышляя вслух в продолжении темы, – расскажи мне о своей бывшей.
– О, Боже, – бормочет Рив с заднего сиденья. – Начинается.
– Ее зовут Рамона, – говорит Таннер.
– Чокнутая Рамона, – добавляет Рив. – Она совершенно не в себе. Она притворилась, что покончит с собой, когда Тан с ней порвал. Я не шучу. Разве это не безумие?
– Это просто сумасшествие, – вынуждена согласиться я. – Что случилось?
– Мы встречались прошлым летом, и она... – Таннер делает глубокий вдох и медленно выдыхает. – Думаю, тебе нужно немного информации, так?
– Конечно. Дерзай.
– Хорошо. Итак, мой прапрадедушка приехал сюда из Калифорнии в 1897 году, чтобы добывать золото, но как только он понял, что ему придется пройти пешком до канадского Юкона – пятьсот миль со всем своим снаряжением по добычи полезных ископаемых на собственном горбу, – крошечный факт, о котором газеты того времени забыли упомянуть, – он сократил свои издержки и, воспользовавшись связями в Сакраменто, открыл здесь торговую лавку.
– В Скагуэйе.
– Нет. В Дайе.
– В Дайе, – повторяю я. – Где это?
– Итак, во времена золотой лихорадки на Клондайке было два места, куда заходили золотоискатели: Скагуэй и Дайя. В Скагуэйе был глубокий порт, который мог принимать большие суда, а в Дайе был мелководный пляж, который позволял заходить кораблям только во время прилива. Но Дайя имела преимущество, там начиналась Чилкутская тропа, торговый маршрут тлинкитов, которым пользовались золотоискатели, независимо от того, прибывали они в Скагуэй или Дайю. – Он вздыхает, как будто то, что он собирается сказать, давит тяжелым грузом ему на сердце. – Но когда поезда стали останавливаться на станции в Скагуэйе, Дайя умерла.
– Что значит “умерла”? – интересуюсь я. – Разве вы не в Дайе живете?
– Ох, город умер, – говорит Рив. – Мы единственные, кто живет в Дайе.
– Рив, ты не возражаешь? – перебивает Таннер, бросив на нее раздраженный взгляд в зеркало заднего вида. – Мы не единственные. Есть еще несколько поселенцев. Но у нас единственный бизнес в долине Дайи. Это точно.
– Вы владеете... турбазой, так? Для туристов?
– Да, – кивает он. – На месте, где раньше располагался магазин моего прапрадеда. Даже когда золотоискатели и туристы начали ездить в Скагуэй, он не отказался от земли и не продал ее. Он передал ее по наследству. На прежнем месте всегда было какое-нибудь жилище или предприятие.
– Я нашла ваш кемпинг в Интернете, – говорю я ему. – Выглядит неплохо.
– Так и есть. Мы прилагаем все усилия, чтобы поддерживать его в рабочем состоянии. В главном доме находится ресторан и конференц-залы, мой отец, Рив, бабушка с дедушкой живут наверху. Плюс еще пятнадцать коттеджей на территории, – говорит он. – Двенадцать доступны для туристов, один для моих сестер, один для моих братьев и один мой.
– Как получилось, что у тебя собственный дом?
– Потому что я его выкупил. Он полностью принадлежит мне.
Он гордится этим фактом. Я слышу это в его голосе и одобряю. Черт возьми, я в миллионе миль от того, чтобы купить себе дом, а ведь разница в возрасте у нас всего несколько лет.
– Так…сколько у тебя братьев и сестер?
– Нас шестеро, – подает голос Рив. – Хантер, Харпер, Таннер, Паркер, Сойер и я.
Коллеги, я думаю, вспоминают курс, который я провела по этимологии имен. Хантеры охотились. Харперы играли на гармошке. Таннеры занимались дублением шкур. Паркеры содержали заповедники для знатных семей. Сойеры пилили дрова. А Ривы – мне требуется секунда, чтобы вспомнить подробности из моего урока – ах, да! Ривы были главными управляющими.
Бригадирами.
Например, как главный управляющий у дубильщика шкур, думаю я с усмешкой.
– Кто вас так назвал, ребята?
– Наша мама, – отвечает Таннер с нежностью и решимостью в голосе.
Я чувствую, что здесь есть история, но он не хочет ее рассказывать. Я не настаиваю.
– Итак, вы занимаетесь туристическим бизнесом, – говорю я.
– Ага. Мы обслуживаем главный дом, ресторан и коттеджи. У нас также есть сарай с парой горных коз.
– Одна из них трехногая, – заявляет Рив. – Ее сбил туристический автобус. Теперь она наша.
– Бедняжка, – говорю я.
– Не надо ее жалеть. Она довольна, как слон, – выдает Рив. – Ее зовут Тринити. А ее бойфренда...
– Дай угадаю! Нео?
– Да! – восклицает Рив. – Откуда ты знаешь?
– Давняя поклонница “Матрицы”, – отвечаю я ей.
– Как и Таннер. Он любитель научной фантастики.
– Спасибо, Рив, – говорит Таннер. – Хочешь еще чем-нибудь поделиться?
– Офигеть, какой ты злой, – бормочет Рив.
Таннер откашливается, затем продолжает рассказывать мне об их бизнесе.
– Мы организуем туры туда, куда захотят отправиться наши клиенты: на север к Юкону, по следам шахтеров на Чилкутской тропе, в дикую удаленную местность. Желаете туры на рыбалку или охоту – получите и распишитесь. Все, что захотят гости. Кроме того, время от времени мы проводим свадьбы, семейные праздники и тому подобное.
– Сайт Trip Advisor очень высоко оценивает нас, – говорит Рив с гордостью в голосе. – Прошлой весной у нас был корпоративный выездной тур с кучей важных шишек из Анкориджа.
Я улыбаюсь этому выражению. Важные шишки. Это одно из частых употреблений Мими, или привычка?
– Звучит заманчиво, – говорю я, слегка поворачиваясь на своем сиденье, чтобы улыбнуться ей. – Бригадир.
– А?
– Твое имя. Рив. Оно означает управляющий хозяйством или бригадир.
– Правда?
– Конечно, – отвечаю я. – Все ваши имена – это названия профессий, которые были у людей в старой Англии.
– Что означает имя Харпер?
– Тот, кто играл на губной гармошке.
– А Хантер? Дай угадаю: тот, кто охотился?
– Бинго.
– А Таннер, конечно, дубильщик. У моего брата здоровая дубилка.
У меня так и вертятся на языке слова “Нет такого определения”, но Таннер меня опережает.
– Не дури, Рив. Дубильщики занимаются дублением шкур для одежды и мебели. Как это делает Старик, когда добывает оленя.
– Твой отец свежует и занимается дублением того, на что охотится? – спрашиваю я, и антрополог во мне пробуждается и акцентирует на этом внимание.
– Не наш отец. Наш дед. Он тлинкит. На что бы он ни охотился, всё идет в пищу или в дело.
– Ты коренной житель, – подмечаю я, удивляясь, почему он опустил эту интересную деталь в своем рассказе.
– Не-а. Формально нет. Старик – второй муж моей бабушки. Но мы не помним нашего биологического дедушку. Старик – это все, что у нас когда-либо было.
– Ясно, – говорю я, замечая, что мы оставили позади асфальтированные дороги Скагуэйя и теперь едем по пыльной грунтовой дороге, поскольку машина подпрыгивает на ухабах и камнях. – Кажется, я улавливаю семейную динамику. А теперь расскажи мне о Рамоне.
Черты его лица заостряются, бронзовые костяшки пальцев, лежащих на руле, белеют. Ух ты. Я знала, что от нее одни неприятности, но с этим парнем она явно что-то сделала.
– Рамона была сезонной помощницей. Прошлым летом она работала в King Kone – кафе-мороженом, расположенном в городе.
– В Скагуэйе.
Он кивает.
– Если мы говорим “город”, то всегда имеем в виду Скагуэй.
– Хорошо. Продолжай.
– Она была знойной штучкой.
Я откладываю эту информацию в долгий ящик. Как бы Рамона ни выглядела, она была в его вкусе.
– Угу.
– Она была горяча, а я был идиотом. – Он тихо фыркает, глядя в зеркало заднего вида. – Рив, заткни уши.
– И не подумаю!
– Ладно. Она была горячей штучкой, а я был идиотом, и, не узнав друг друга по-настоящему, мы начали... спать вместе. – Он качает головой, словно пытаясь отогнать воспоминания. – Сначала все было здорово. Весело. А потом... она стала слишком назойливой.
Я возмущаюсь этому определению. Что-то во мне восстает против такого описания женщины. Слишком легко устать от кого-то и назвать “назойливой”, чтобы выставить психопаткой и избавиться от нее. Есть ли хоть какая-то вероятность, что он подавал ей неверные сигналы? Заставил ее поверить, что между ними есть нечто большее?
– Назойливой? – Я понимаю, что говорю резким тоном, но ничего не могу с собой поделать.
– Она хотела, чтобы я оставался у нее на ночь. Она хотела проводить каждую секунду вместе.
– Что ж…А какая у вас была договоренность? Имела ли она право рассчитывать на большее?
– Я никогда ей ничего не обещал. Нас тянуло друг к другу. Мы были увлечены друг другом. Я приходил к ней домой, и мы срывали друг с друга одежду. У нас не было задушевных разговоров о наших мыслях и чувствах. Мы практически не общались. Мы не отдыхали вместе, не смотрели фильмы и всё в таком роде. То есть, прости меня за грубость, но мы просто трахались. Так и было. Правда. Мы просто встречались и трахались.
Такое заявление заслуживает внимания. Я обдумываю его спокойно, после чего спрашиваю:
– Она была того же мнения?
Он разводит руками.
– По-видимому, нет.
Сейчас неподходящее время оспаривать право Рамоны ожидать от Таннера большего. Я хочу услышать как можно больше деталей этой истории, прежде чем мы доберемся до турбазы.
– Ладно, значит... она стала вести себя странно?
– Она стала... психовать по любому поводу.
– Как?
– Она сломала ему нос! – подала голос Рив.
– Она инсценировала свое самоубийство и прислала мне фотографии по смс.
Уф. Довольно безумно.
– Ух ты. Хорошо. Что-нибудь еще?
– Она приехала с шерифом и заявила, что я ее избил. У нее все руки были в синяках.
– Нет вероятности, что ты... мог быть с ней груб?
Он смотрит на меня со всей серьезностью во взгляде.
– Я бы никогда не прикоснулся к женщине в гневе. Никогда.
Я верю ему.
– К тому же она заявила, что беременна, – добавила Рив. – Чертова лгунья.
Я бросаю взгляд на Таннера, который так сильно стискивает челюсть, что она вот-вот треснет.
– А вдруг...?
– Без вариантов, – ответил Таннер. – Однажды у меня был инцидент. Так что я всегда проверяю, нет ли протечек.
По-моему, невозможно быть уверенным на сто процентов, но не произношу этого вслух.
– Итак, она сломала тебе нос, притворилась, что покончила с собой, пыталась добиться ложью твоего ареста, солгала о том, что ты ее избил, и симулировала беременность?
– Верно, – отвечает он. – И все это в течение нескольких недель.
– Какой кошмар, – бормочу я.
– Таннер уехал из города и остаток лета проработал в Джуно с Паркер, – добавляет Рив. – Мы и подумать не могли, что Рамона вернется.
Большая деревянная вывеска впереди гласит: “Кемпинг и конференц-центр на перевале Стюарт”.
– Но она решила вернуться, – уточняю я.
– Она будет здесь через три дня, – говорит Таннер низким и напряженным голосом.
Мы мчимся по очередной грунтовой дороге, пока не видим величественный старый загородный курорт. Перед нами возвышается просторный коттедж в швейцарском стиле с креслами-качалками на крыльце, оконными ящиками с красной геранью и красными клетчатыми занавесками на каждом блестящем чистотой окне.
– Ох, ничего себе. – Я вздыхаю, когда он паркуется перед главным домом. – Фотографии не передают этой красоты в полной мере.
Рив выскакивает из машины и взбегает по ступенькам крыльца, крича:
– Бабуля! Деда! Идите познакомьтесь с МакКенной! – Я поворачиваюсь к Таннеру, который с обеспокоенным выражением лица смотрит в лобовое стекло.
– Может, я и маленькая, – говорю я ему. – Но я никому не позволю себя сломить. Включая эту Рамону. Не волнуйся, ладно? У нас все получится.
