Текст книги "Если женщина хочет..."

Автор книги: Кэти Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

В конце концов ей пришлось смириться, и она стала перебирать зачитанные журналы, лежавшие на кофейном столике. Поскольку единственным журналом, в котором не говорилось, как найти себе мужчину, очаровать мужчину или готовить для мужчины, был «Тайм», Сэм взяла его, углубилась в статью о компьютерных пиратах и тут услышала свое имя.

В кабинете сидел усталый мужчина лет сорока с лишним. Сэм описала симптомы так лаконично, словно выступала на летучке. Усталость, боли, тошнота.

– И тяжелые месячные?

– Ну да… – призналась она.

– И давно вы испытываете эти проблемы? – спросил врач, изучая ее медицинскую карту.

– Шесть месяцев, – буркнула пристыженная Сэм. – Я была занята… – начала она, нарушив собственное правило никогда не объяснять то, что понятно без слов.

– Никакая занятость не должна мешать человеку заботиться о собственном здоровье, – строго сказал врач.

Сэм притворилась глухой.

Он задал ей множество вопросов о регулярности и обильности месячных, о том, где именно у нее болит, о ее диете и стуле, а потом предложил зайти за ширму и раздеться.

Сэм легла на смотровой стол, чувствуя себя странно беззащитной. Обнаженная нижняя часть тела казалась смешной по сравнению с верхней. Врач прошел за ширму и, не подняв глаз, приступил к осмотру. Холодные руки ощупывали ее живот, ловкие пальцы скользили по бледной коже. Она поморщилась.

– Что, больно? – спросил он.

– Угу, – закусив губу, ответила Сэм.

Врач нажал еще раз, и она поморщилась снова.

Спустя несколько минут он надел перчатку, сбрызнул ее гелем и полез внутрь. Когда его пальцы проникли во влагалище, Сэм показалось, что оно растягивается, как резиновое. О господи, что он делает? Ищет там золото? Или ключи от своей машины?

– Расслабьтесь, – буркнул врач.

«Легко сказать, – мрачно подумала Сэм. – Расслабишься туг, когда совершенно незнакомый мужик сует в тебя здоровенную волосатую лапу!» Она промолчала, пытаясь не обращать внимания на причиняемую им боль.

Наконец осмотр подошел к концу. Сэм быстро оделась и почувствовала себя куда увереннее.

– Ну что ж, порадовать вас ничем не могу, – резко сказал врач. – У вас фиброиды и раздражение кишечника.

– Что такое фиброиды? – спросила Сэм. Что такое раздражение кишечника, она прекрасно знала: им страдали все знакомые женщины. Ни один обед в Лондоне не проходил без бесед о последних методах лечения и лекарственных травах, лучше всего помогающих от желудка. Сэм терпеть не могла эти разговоры.

– Фиброиды – это мелкие доброкачественные опухоли матки. Они могут вызывать анемию, которой, скорее всего, и объясняются ваша усталость, продолжительные и болезненные месячные, боль в тазу и животе и неприятные ощущения при половых сношениях.

Сэм нахмурилась. Последней проблемы у нее не было.

– Для окончательной уверенности вам нужно пройти ультразвуковое исследование, – продолжал врач. – В вашем возрасте есть несколько вариантов лечения, но лично я считаю, что самый надежный способ – это гистерэктомия. Все зависит от того, хотите вы детей или нет.

Сэм открыла рот, собираясь сказать «не хочу», но тут же закрыла его. Сколько раз она говорила это подругам, Хоуп и тете Рут! Когда тетя Рут была жива, она энергично кивала: «Правильно, Саманта. Ты не создана для детей». Хоуп же грустно вздыхала и говорила сестре, что она всегда может передумать. Сама Хоуп очень хотела детей. Сэм знала, что сестра мечтает создать такую семейную атмосферу, которой они сами были лишены. Но надежды на это было мало. Упущенного не наверстаешь, даже если станешь матерью, окруженной большой, любящей семьей. «А чем я отличаюсь от сестры? – мрачно подумала Сэм. – Тоже пытаюсь наверстать упущенное. Только на свой лад. Утверждая, что не стану производить на свет детей, которые будут брошены на попечение суровой одинокой тетки».

Врач скрипел ручкой, и Сэм все пыталась подсмотреть, что именно он пишет, но она не умела читать латинские слова вверх ногами. Для человека, занятого кабинетной работой, умение разбирать чужие заметки было жизненно важно. Но сегодня ее это не волновало. Она рассеянно теребила ремешок часов.

– Если вы придете завтра, я оставлю для вас направление к специалисту. После этого нужно будет проверить и ваш кишечник. Но только для страховки.

– Относительно гистерэктомии… – начала Сэм. – Я так поняла, что есть и другие варианты?

– Да, конечно. Некоторые женщины не хотят и слышать о гистерэктомии, но мне показалось, что перспектива такой операции вас не слишком волнует. В вашем возрасте женщины либо уже имеют детей, либо не хотят их иметь.

– Слишком смелое предположение! – бросила Сэм. – Интересно, вы так же «вежливы» со всеми пациентами?

– Я не хотел вас обидеть, – удивился врач. – Разумеется, мы можем обсудить и другие варианты. Применить некоторые лекарства, которые уменьшают опухоль…

Закончить фразу он не успел – Сэм стремительно вышла из кабинета. Она пойдет к специалисту, и если тот тоже будет ей грубить, она его просто убьет!

Возвращаться на работу не имело смысла, поэтому Сэм поехала домой, сняла костюм и надела старую серую майку, черные тренировочные брюки и кардиган из овечьей шерсти. Потом взяла битком набитый «дипломат» и села за обеденный стол, чтобы поработать. Но отчеты о состоянии рынка и бухгалтерские сметы ее не вдохновляли. Она сварила кофе, взяла чашку и подошла к окну столовой. Сад занимал весь внутренний дворик, за исключением полоски у забора. Пара с нижнего этажа держала там несколько больших горшков, и растения зеленели даже в плохую погоду.

В соседнем саду .несколько лет росли только сорняки в рост человека, но сейчас на их месте была свежевскопанная земля, а на ней лежало несколько плит, которых она еще вчера не видела. Любопытная Сэм высунулась в окно, чтобы посмотреть, что там делается, и тут у нее перехватило дыхание.

Ее загадочный сосед шел со стороны дома и нес огромную каменную плиту. Убедившись, что ее частично скрывает тяжелая парчовая штора, Сэм следила за тем, как сосед осторожно кладет плиту рядом с остальными. «Он мостит внутренний дворик! – с изумлением поняла Сэм. – Кто бы мог подумать, что Мистер Рантье-Плейбой способен заниматься такими вещами?» Видно, мороз его не брал, потому что на нем были только джинсы и белая майка. Сэм держала в руках забытую чашку и смотрела, как он работает. Это было интересно. По каждому камню он долго стучал кувалдой, потом возился с какими-то кусками лески и с помощью непонятного инструмента проверял, ровно ли лежит плита. Пару раз Сэм замечала, что он посматривает в ее сторону, но была уверена, что ее не видно…

Через несколько минут он вдруг поднял голову, посмотрел на ее окно и крикнул:

– Чем следить за мной, лучше помогли бы!

Сэм отпрянула от окна как ужаленная. Ее застали с поличным. Боже, как стыдно! Осторожно выглянув из-за шторы, Сэм обнаружила, что соседа во дворе уже нет, и вздохнула. Зачем она тратит время, наблюдая за ним? Не видела, что ли, красивых мужиков?

Когда спустя минуту раздался звонок в дверь, Сэм вздрогнула.

Кто бы это мог быть? Она никогда не бывала дома в такой час. Должно быть, кто-то ошибся адресом. Какие-нибудь мойщики окон.

– Да? – сказала она по домофону.

– Доставка цветов, – ответили ей.

Сэм оторопела. Цветы! Как мило… Наверняка от Карен Сторин. Решила поддержать больную подругу.

Она взяла ключи от входной двери и с улыбкой спустилась по лестнице. Выходит, кому-то есть до нее дело…

Открыв дверь, Сэм ахнула. На пороге стоял ее сосед. На нем по-прежнему были джинсы и испачканная белая майка, в руках он держал букетик диких нарциссов.

– А я-то гадала, кто прислал мне цветы… – пробормотала оторопевшая Сэм.

– Вот они.

Незнакомец вручил Сэм нарциссы, и она инстинктивно зарылась в них носом, вдохнув нежный аромат. Потом она осторожно подняла взгляд и увидела темные прищуренные глаза коршуна, следящего за своей жертвой. Сходство, с коршуном усиливал крючковатый нос. Очень хищный. Сэм сама не знала, что в нем такого страшного, но по ее спине вновь побежали мурашки. Вблизи этого мужчины с ее кожей начинало твориться что-то странное.

– Что вам нужно? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал нормально.

– Поскольку вы явно скучаете, я хочу попросить вас о помощи, – сказал сосед, разглядывая ее серую майку и тренировочные брюки.

– Я не скучаю, – возразила она. – Я изучаю отчеты.

– Глядя из окна на мой задний двор?

Какое-то время Сэм пыталась подыскать насмешливую реплику, но ничто не приходило на ум. Она прислонилась к двери и тяжело вздохнула.

– Да, вы правы. Сегодня я никак не могу сосредоточиться на работе. Убийственная мигрень, – солгала она. – Правда, сейчас все прошло.

Красивое лицо незнакомца озарила широкая улыбка, и он тут же превратился из хищного самца в симпатичного соседа.

– Я решил, что вы заболели, потому что днем вас никогда не бывает дома. А потом увидел вас за окном и догадался о вашем чудесном исцелении.

– Как вы узнали, что днем меня не бывает? – спросила она.

– Я вижу, как вы каждое утро выходите из дома и идете по улице.

– Так вы наблюдаете за мной? – подняла брови Сэм.

– Как видно, эта болезнь заразна, – не моргнув глазом, парировал он.

Сэм пришлось улыбнуться.

– И в чем же должна заключаться моя помощь?

– В руководстве, – ответил он. – У вас вид типичного руководителя. Так я жду вас внизу, – нахально добавил он.

– Зачем я это делаю? – бормотала Сэм, разыскивая кроссовки и что-нибудь теплое, чтобы накинуть поверх кардигана. – Должно быть, я сошла с ума. Я не знаю этого человека. А вдруг он серийный убийца, собирающийся заманить меня к себе в дом и зарыть под плитами патио? Глупости, – возразила она себе. – Мне было скучно, а он – какая-никакая, но все же компания. Даже если он бездельник и плейбой. Я же не на свидание к нему иду. Дело соседское. Кроме того, я для него слишком стара. Он и не смотрит на женщин, возраст и коэффициент умственного развития которых превосходят размеры их талии в дюймах.

– Готовы? – любезно спросил он, когда Сэм вышла из дверей.

– Готова, – невинно улыбнувшись, ответила она.

Он провел Сэм к задней двери, где лежала куча плит. Половина их уже была поставлена на место. Сэм пришлось признаться, что все сделано очень профессионально. Это произвело на нее впечатление.

– Вы не хотите представиться? – спросила она, пытаясь скрыть удивление.

– О, разумеется. Прошу прощения, что не могу подать вам руку. Она вся в цементе. Меня зовут Морган Бенсон.

– Сэм Смит, – лаконично ответила она.

– Я знаю, – ответил Бенсон.

– Откуда? – удивилась она.

– Мне нравится знать о своих соседях все. – Морган снова улыбнулся, и Сэм заметила, что его глаза окружают симпатичные тонкие морщинки. – Особенно о тех, которые разгоняют мои вечеринки.

Лицо Сэм вспыхнуло.

– Если вы привели меня сюда для того, чтобы оскорблять… Морган невозмутимо протянул ей странный продолговатый металлический прибор с тремя окошками, в которых плавали пузырьки.

– Это ватерпас. Вы будете помогать мне, проверяя, ровно ли лежат плиты, о'кей? Я привел вас сюда не для того, чтобы оскорблять, а чтобы подружиться.

– Друзей у меня хватает и без того! – воинственно заявила Сэм.

– Не кипятитесь. – Он нагнулся и стал придирчиво рассматривать плиту, уложенную последней. – Сейчас я покажу вам, как пользоваться этой штукой. Весь фокус в том, чтобы плиты не имели наклона, иначе на дворе будут скапливаться лужи, – объяснил он.

Сэм поняла, что злиться на Моргана бесполезно: он на это просто не реагирует.

Некоторое время они работали молча, потом Сэм не выдержала.

– Где вы этому научились? – спросила она. – Вы явно не относитесь к типу умельцев на все руки.

У Моргана приподнялись уголки губ.

– А к какому типу вы меня относите? Наверно, к типу любителей вечеринок?

– Вы не ходите на службу, но при этом достаточно обеспечены, чтобы купить такой дом. Поэтому я не отнесла вас к типу мужчин, которые сами мостят свое патио. Я думала, что вы кого-то наймете.

– Какой смысл? Я сам это умею, а платить тому, кто умеет то же, что и я, значит просто бросать деньги на ветер. Кроме того, я люблю работать руками.

«Да уж», – подумала Сэм, представив себе, как эти длинные пальцы ласкают многочисленных женщин, проходящих через его дом.

– А в чем заключается ваша основная работа? – спросила она.

– Я в отставке, – бесстрастно ответил Бенсон.

«Есть!» – возликовала Сэм. Он действительно либо рантье, либо нажил миллионы на Интернете. Кто еще мог уйти в отставку в сорок лет и разгуливать по участку в одних джинсах и старой майке? Впрочем, к интернетовским миллионерам она относилась с куда большим уважением, чем к бездельникам.

– Кажется, вы замерзли, – заметил он. – Хотите чаю?

Сэм кивнула, и Морган провел ее на кухню, которая мало изменилась за время, прошедшее с той незабываемой встречи. Сэм села на край скамьи, усеянной цветными кляксами.

– Мне нравится, как у вас получается, – серьезно сказала она, осматривая банки с краской и недоделанные кухонные полки. – А что еще вы собираетесь здесь делать?

– Отделать все кленом, – сказал Морган, ставя на стол две кружки, пакет печенья и садясь на старый складной стул. – Когда-то я жил в доме, где все было отделано старой сосной, и больше не хочу этого.

– Раз так, значит, у вас была и экономка, – пошутила Сэм.

– Как вы догадались? – удивился он.

– Я так и вижу вас в роскошном особняке с экономкой и дворецким.

На мгновение Морган развеселился, но потом покачал головой и со странным блеском в глазах сказал:

– Экономка была, дворецкого не было. Как по-вашему, в каком доме я жил?

Сэм пожала плечами:

– В большом. С фамильным серебром.

– Верно, фамильное серебро у нас было, – сказал Морган с тем же странным блеском в глазах.

Сэм улыбнулась. Она так и знала.

– А вы будете жить здесь, когда избавитесь от старой сосны? – спросила она.

– Пока не знаю.

– Не рассказывайте мне сказки! Вы наверняка собираетесь продать этот дом в десять раз дороже, чем купили.

– А вы это осуждаете? – Он разорвал пакет с печеньем.

– Отчего же? В этом нет ничего плохого…

– Нет, осуждаете. Вы вообще мало что одобряете, мисс Смит, – сказал Морган, передавая ей пакет. – Это мигрень, или вы всегда такая? Я спрашиваю, потому что не люблю трудностей. Если мы станем друзьями, то вам придется каждый раз предупреждать меня, что настал день Страшного суда.

День Страшного суда?! Сэм бросила печенье, словно оно было отравлено.

– Прошу прощения, – искренне сказал Морган. – Я не хотел вас обидеть. Просто пытался пошутить.

– Сегодня мне не до шуток, – мрачно сказала Сэм. Она чувствовала себя бомбой, готовой взорваться в любую минуту. День выдался тяжелый: сначала врач, а потом этот ужасный человек, который должен был ее развлекать, а вместо этого говорит гадости.

– Пожалуйста, останьтесь. – Морган крепко взял ее за руку. – . Прошу прощения за то, что распустил язык. Я не привык к обществу дам.

Сэм недоверчиво захлопала глазами. И это говорит он, у которого нет отбоя от женщин?

– Нет. – Сэм вырвалась. – Я должна идти. Мне нехорошо.

– Что, опять мигрень?

– Э-э… да, – сказала она, ухватившись за подсказку. Морган улыбнулся.

Во вторник Сэм позвонила на работу, сказала, что заболела, а затем поехала к врачу за направлением. Регистраторша сказала, что консультант примет ее через три недели.

– Так долго? – в ужасе воскликнула Сэм.

– Это еще быстро, – ответила регистраторша. – Вас направили к лучшему специалисту Лондона, а она очень занята. Мы получили направление только потому, что врач настаивал на срочном осмотре, а кто-то как раз отказался.

Настаивал на срочном осмотре? Звучит зловеще… Сэм попыталась выкинуть это из головы и по дороге домой зашла в магазин, чтобы пополнить запас продуктов. Хорошая еда – вот что ей сейчас нужно.

С проволочной корзиной в руке она шла по овощному отделу, как вдруг услышала знакомый голос:

– Привет!

Это был Морган. Как обычно, он выглядел не слишком респектабельно, чему способствовали двухдневная щетина, рубашка с расстегнутым воротником и коричневый замшевый пиджак, без которого он не выходил на улицу. Она видела Моргана в этом пиджаке тысячу раз. Нет, она не следила за ним. Просто трудно не заметить человека, если он проходит мимо окна, у которого ты сидишь.

– Привет, – хмуро ответила Сэм, отвернулась и положила в корзину большой авокадо.

– Думаю, его не вернет к жизни даже открытый массаж сердца, – заметил Морган.

– Ха-ха, – без всякого выражения сказала она. – Вы никогда не мечтали стать комиком?

– Сегодня у вас опять мигрень или вы просто надышались свежего воздуха? – невозмутимо спросил он.

– Ни то, ни другое, – огрызнулась Сэм. Неужели Морган не понимает намеков? Она хочет покоя!

Поскольку избавиться от Моргана не удавалось, Сэм решила его смутить. Она подошла к отделу товаров женской гигиены, остановилась перед витриной с тампонами и стала изучать их так тщательно, словно собиралась писать диссертацию на тему о том, какие из них лучше – с аппликаторами или без. К ее досаде, Морган тоже начал изучать тампоны, потом взял голубую пачку и положил в тележку.

– А это вам зачем? – удивилась Сэм.

– На всякий случай. А вдруг пригодится, – иронически ответил Бенсон.

Сэм сунула в корзину свое обычное средство и угрюмо зашагала к кассе. Морган, разумеется, отправился за ней.

– Привет, Морган! – сказала девушка, сидевшая за кассой. – Как дела?

– Отлично, Тина, – с улыбкой ответил Бенсон, обнажив белые, как у волка, зубы. – А как у тебя?

Сэм не верила своим ушам.

Она не знала даже названия супермаркета, не говоря об именах здешних кассирш. Впрочем, чему удивляться? Она стояла рядом с мужчиной, который притягивал малолеток, как магнит. Его дом был маяком для всех молодых женщин западного Лондона. Наверно, он знал имя каждой жительницы мегаполиса от двадцати до двадцати пяти лет, не говоря об их любимых позах и о том, какие тампоны они предпочитают!

Расплатившись, Сэм упаковала продукты и вышла, не сказав ни слова.

До дома было подать рукой, поэтому Сэм не стала брать такси и, разумеется, сразу устала. Казалось, ее мышцы превратились в желе.

– Вам помочь? – спросил Морган. Должно быть, он бежал за ней от самого супермаркета.

– Сама справлюсь! – огрызнулась Сэм. Она знала, что ведет себя по-свински, но уже не могла остановиться.

Бенсон смерил её задумчивым взглядом:

– Знаете, Сэм, женщина вы симпатичная, но склочная. Я всего лишь предложил вам помощь.

– Не нужна мне ваша помощь! – рявкнула она. – Я взрослая женщина, а не одна из ваших школьниц, которым нужно помогать завязывать шнурки и делать домашнюю работу по математике!

К величайшей досаде Сэм, Морган вдруг согнулся пополам и захохотал так, что женщина с коляской испугалась и перешла на другую сторону.

– Прекратите! – прошипела Сэм. – Перестаньте валять дурака!

– Сэм, вы просто уникум, – с трудом выдавил он. – Или, как выражалась моя бабушка, трудный случай!

Она подхватила свои сумки и зашагала прочь. Кто бы мог подумать, что гнев может добавить человеку сил. Добравшись до перекрестка, она позволила себе обернуться. Морган не шел за ней. Он исчез. Чувствуя странное разочарование, Сэм пошла дальше. Но усталость тут же вернулась.

Выложив на кухне продукты, Сэм тяжело вздохнула. Она сама не знала, с чего окрысилась… Да нет, знала. Она думала о нем, испытывала к нему влечение и так далее. А поскольку стало ясно, что женщины ее возраста Моргана не интересуют, она решила говорить ему гадости. «Сука, взбесившаяся сука!» – горько подумала она.

Господи, да что же с ней происходит? У нее прекрасная новая работа, она одна из немногих женщин, которым удалось дорасти до поста директора-распорядителя крупнейшей компании. Она сделала умопомрачительную карьеру и все же чувствует пустоту внутри. «Нет, – поправила себя Сэм, – это не пустота, а отчаяние. Именно отчаяние». Куда бы она ни смотрела, всюду было одно и то же. Никакого просвета. Никаких надежд на будущее. Только тоскливое одиночество до конца жизни.

9

Дариус терпеть не мог просматривать почту. В отделе артистов и репертуара он отвечал за поиск новых талантов и был вынужден каждую неделю прослушивать горы демонстрационных аудиокассет и компакт-дисков амбициозных претендентов, каждый из которых был убежден, что его кассета возглавит «горячую десятку». Для претендента первый номер в чартах означал миллионный контракт, большие тиражи альбомов и синглов, не говоря уж о славе и распивании шампанского на задних сиденьях лимузинов. Для Дариуса первый номер означал хорошие премиальные, продвижение по службе и возможность получить помощника для предварительного отделения зерен от плевел.

Когда репортеры ведущих музыкальных журналов расспрашивали Дариуса о его работе в «Титус Рекорде», он редко упоминал о необходимости прослушивать сотни отвратительных записей. Дариус относился к своей работе скрупулезно и никогда не поступал так, как делали большинство его коллег, прослушивавших лишь одну-две первые песни. Нет, он старательно слушал всю кассету, даже если был занят по горло.

– Люди мечтают, – объяснял Дариус, когда его об этом спрашивали. – Нельзя смотреть на эти мечты свысока и разрушать их.

Это говорилось не для красного словца: Дариус Гуд был совершенно серьезен. Он знал, как трудно стать звездой, поскольку когда-то сам был солистом университетской рок-группы «Мар-товские зайцы». Группа давно распалась, но Дариус никогда не забывал, чего им стоило послать демонстрационную кассету в звукозаписывающую компанию. Они ждали ответа два месяца, а когда получили решительный отказ, то впали в черную меланхо-лию. Конечно, играли они ужасно; теперь Дариус это понимал. И все же испытанная тогда боль запомнилась ему навсегда.

В последний четверг января он сел за письменный стол, мучаясь похмельем после вчерашнего загула с «Денсити», и тяжело вздохнул. Сегодня он не мог иметь дело с чьими-то надеждами и мечтами. Он не хотел быть добрым и внимательным. Его подмывало отправить весь этот хлам в мусорное ведро, потому что шансов на то, что там есть хоть одна приличная песня, группа или солист, почти не было. Ему надоело иметь дело с людьми, которые мечтали стать звездами без всяких на то оснований.

И все-таки он обреченно вскрыл первый конверт, вынул оттуда мини-диск, включил проигрыватель и привычно положил ноги на стол.

Еще одна эпигонша Уитни Хьюстон, чуть не застонал Дариус, с первого аккорда узнав «Силу любви». Но стоило зазвучать словам, как произошло что-то странное. Волосы на голове Дариуса зашевелились. Голос певицы был самым глубоким и чувственным из всех, которые ему доводилось слышать. Конечно, никакой школы там не было, но зато была магия. Верхние ноты были чистые, как уотерфордский хрусталь, а нижние напоминали бархат, из которого шьют облачение епископов.

Дариус был потрясен. Прослушав все четыре песни, он поставил их снова, причем так громко, что к нему прибежала Мона из отдела маркетинга, работавшая в соседнем кабинете. Она хотела попросить его убавить звук, но застыла в дверях, восхищенная не меньше самого Дариуса.

– Кто это? – прошептала она.

– Не знаю. Но голос невероятный, правда?

К сожалению, от звезды требовался не только голос. Дариус прочитал сопроводительное письмо от некоей Николь Тернер, но в нем не содержалось никакой дополнительной информации, кроме почтового адреса и номера мобильного телефона. Увы, этот хорошо поставленный хрипловатый голос мог принадлежать только женщине в годах. В бизнесе, который любит юные таланты, у Николь Тернер не было никаких шансов на успех, несмотря на чудесный голос. Конечно, нужно будет встретиться с ней, но главное – ничего не обещать заранее. Нельзя, чтобы встреча с парнем из звукозаписывающей компании внушила несбыточные надежды пятидесятилетней женщине с бархатным голосом. Потому что контракт с ней подпишут едва ли.

Дариус заглянул в соседний кабинет.

– Мона, сделай мне одолжение. Не говори никому о диске, ладно? Не хочу, чтобы люди узнали об этом прежде времени. А вдруг она нам не подойдет?

Когда зазвонил мобильник, Николь сидела в буфете и уплетала чипсы. Она выудила аппаратик из сумки и с набитым ртом ответила:

– Аво…

– Э-э… алло, – сказал сбитый с толку Дариус.

– Я ем, – пробормотала Николь и проглотила чипсы. – Прошу прощения.

– Николь Тернер? – спросил Дариус.

– Да, – небрежно ответила она, отправив в рот очередную порцию чипсов.

– Это Дариус Гуд из «Титус Рекорде». Николь уронила вилку.

– Уй!

Дариус, сидевший в кабинете, широко улыбнулся. Она молода, это ясно.

– Мне понравился ваш демонстрационный диск, и я бы хотел встретиться с вами. Это возможно?

– Когда и где? – лаконично спросила Николь.

– Выбирайте сами.

Николь так растерялась, что не смогла вспомнить ничего, кроме «Красного попугая».

– Отлично! – бодро воскликнул Дариус и записал адрес.– Сегодня в семь вечера. Подойдет?

– Да, конечно.

Николь нажала на кнопку «отбой» и застонала. Ну что за идиотка? Во-первых, «Красный попугай» был настоящим притоном и никак не подходил для встречи с лощеным малым из звукозаписывающей компании. Во-вторых, ей следовало притвориться спокойной и назначить свидание через несколько дней. Скоро только кошки родятся… Дура, набитая дура!

– Ник, что случилось? – встревоженно спросила Шарон. Николь закатила глаза к небу:

– Ты ни за что не догадаешься, с кем я встречаюсь сегодня вечером!

Несмотря на опасения Николь, ее предложение ничуть не смутило Дариуса: ему порой приходилось встречаться с перспективными группами в самых жутких трущобах. Заняв столик в углу, он заказал кружку пива и стал ждать, жадно разглядывая каждого вошедшего. Как ни странно, Дариус был уверен, что сразу узнает Николь, – одному богу известно почему. Интуиция подсказывала ему, что она особенная.

В десять минут восьмого Николь, все это время топтавшаяся у входа вместе с Шарон, вошла в бар и улыбнулась его владельцу, стоявшему за стойкой. Она не стала оглядываться по сторонам, боясь выдать волнение, а просто села за стойку, изо всех сил стараясь казаться беспечной.

Дариус наблюдал, как девушка в кожаных джинсах и такой же куртке шутит с барменом, покупает выпивку для себя и своей коротенькой светловолосой подружки, а затем исподтишка обводит глазами зал. Он тут же понял, что это и есть Николь.

Она была красавицей. Без всяких скидок. Кожа цвета карамели, к которой так и тянет прикоснуться, высокие скулы Нефертити и сверкающие тигриные глаза. Сколько ей? Максимум двадцать два… Пока Дариус собирался с духом, чтобы подойти к ней, девушка подошла к нему сама – высокая, стройная и абсолютно владеющая собой.

– Дариус?

Надеясь, что он не выглядит влюбленным теленком, Дариус встал, серьезно кивнул и пожал ей руку.

– Я Николь, а это Шарон.

– Садитесь, пожалуйста, – чопорно сказал Дариус и тут же выругал себя. Это не прием в саду, устроенный его матерью! – Выпьете что-нибудь?

– Мы уже выпили, – коротко ответила Николь. «Странно», – подумал Дариус. Командовать должен был он, а ей следовало нервничать, но тут все было наоборот. Пытаясь не смотреть в ее янтарные глаза, он уставился в свою полупустую кружку. Что с ним? Конечно, она была хороша собой, но он встречал женщин и красивее. И более знаменитых.

– Вы легко нашли это место? – спросила Шарон, пытаясь снять напряжение.

– Не слишком, – ответил Дариус.

Николь не отличалась терпением и решила, что двух минут светской беседы было достаточно. Она хотела знать, почему этот парень решил с ней встретиться. А он сидел и важно рассуждал о том, как трудно в наше время найти таксиста, который знает Лондон.

– О чем вы хотели со мной поговорить? – резко спросила она.

– Ну… мне понравился ваш диск, – сказал он, по-прежнему не глядя на Николь. – По-настоящему понравился. У вас фантастический голос…

Внезапно Дариус почувствовал, что теплая ладонь девушки легла на его руку. Он поднял глаза и увидел, что сдержанность Николь бесследно исчезла.

– Вам действительно нравится мой голос? – прошептала она таким тоном, словно только что выиграла в лотерею.

– Да, – подтвердил он, не сводя глаз с ее губ, которые так и хотелось поцеловать. – Иначе я не пришел бы. Когда я услышал его, у меня мурашки побежали по коже.

Николь бросила торжествующий взгляд на Шарон, но подруга во все глаза смотрела на Дариуса и не обратила на это внимания.

– И что теперь? Вы подпишете со мной контракт? Мне нужно будет прийти в студию и записать альбом? Что будет дальше?

– Э-э… ну, это не так быстро делается. Николь отдернула руку, словно ее ужалили.

– Что вы хотите этим сказать? – тревожно спросила она. – Ведь вам понравился мой голос…

– Да, – подтвердил Дариус. – Но я – мелкая сошка. Нам нужно будет заинтересовать как можно больше людей и определить, на что вы способны.

– Как это – «на что способна»? – подозрительно спросила Шарон.

– Я хотел сказать, что нужно выяснить, насколько серьезно вы относитесь к карьере в области музыки, – быстро объяснил Дариус. – Это не забава, а тяжелая работа. Точнее, очень тяжелая. Стать звездой за две недели невозможно. На запись альбома и подготовку рынка уходит около двух лет.

– Двух лет?! – с ужасом повторила Шарон.

Николь смотрела на него молча, и Дариус тоже не мог отвести от нее глаз. Эта девушка обладала всеми качествами звезды, но, кроме того, в ней было что-то еще. Впрочем, он и думать не смел о том, чтобы влюбиться в нее. «Она слишком молода для меня, – решил Дариус с высоты своих двадцати семи лет. – И очень уяз-вима, несмотря на внешнюю уверенность в себе. Впрочем, если она займется этим бизнесом, то вскоре станет толстокожей».

– Я очень верю в вас, Николь. Просто мне нужно убедить руководство «Титуса», что вы того стоите. Я позвоню вам через пару дней, о'кей?

– О'кей, – делано улыбнулась Николь и дернула Шарон за рукав, подавая сигнал, что пора уходить.

– Счастливо, Дариус! – проворковала та, когда Николь потащила ее к дверям.

Пока они под проливным дождем бежали к остановке автобуса, Шарон все никак не могла успокоиться.

– Потрясающий парень! – восторженно воскликнула она. – Лицо, фигура, волосы, светлые от природы… А какое у него произношение! Сразу видно, что окончил дорогую закрытую школу. И не какой-нибудь нахал – смотрел на тебя так, будто ты принцесса из сказки.

– Ну, конечно! – фыркнула Николь. – Когда имеешь дело с такими типами, нужно быть начеку. Может, этот малый спит с половиной знакомых певиц и ждет не дождется, когда затащит меня к себе в постель.

Шарон широко открыла глаза:

– Если ты услышишь, что он спит и с лучшими подругами своих певиц, замолвишь за меня словечко?

Николь улыбнулась:

– О'кей. Но придется подождать, пока он сведет меня со своим начальством. А потом, миледи, я передам ему ключ от вашего пояса целомудрия.