Текст книги "Коллега (ЛП)"

Автор книги: Кэти Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Кэти Эшли
Коллега
 («Кандидат» книга 2, разные герои)

Переводчик: Виктория А.

Редактор: Анастасия М., Ксюша Р., Татьяна Л.

Обложка: Александра В.

Перевод группы:

vk.com/lovelit

Глава 1

Изабелла

Бывают дни, которым суждено изменить Вашу жизнь. Когда Вы станете старым и седым, то будете вспоминать тот день, когда всё стало по-другому, день, когда Вам, наконец, улыбнулась удача. Если Вы такой же экстремальный планировщик, как и я, Вам повезло узнать, когда и где судьба улыбнётся вам. Таким образом, вы можете подготовиться к масштабности момента. Вы можете продумать каждый сценарий и составить план действий для каждой возможности, чтобы извлечь из своего счастливого дня максимальную пользу.

Настал день, когда моя личная жизнь изменилась. Всё, над чем я работала, как профессионал, привело меня к моему счастливому дню. Годы, проведённые за учебниками и написанием бесчисленных эссе, пока я получала диплом бакалавра и степень магистра MBА³, шестнадцатичасовые рабочие дни, когда я устроилась на работу, выходные, проведённые в офисе вдали от семьи и друзей – всё это привело меня к этому повышению, к тому дню, когда я, всего в двадцать девять лет, стану вице-президентом по инвестиционному банкингу⁴ в «Каллаган Корпорейшн».

Извините, я должна была добавить эту часть. Наверное, это звучит претенциозно или как будто хвастаюсь. Поверьте, мне, я ненавижу, когда люди делают это, создавая иллюзию, что это серьёзная вредная привычка. Просто я через многое прошла, чтобы попасть туда, где нахожусь. Я первая из всей своей семьи закончила колледж, не говоря уже о получении диплома. Как ребёнок, выросший на бесплатных обедах и одежде из благотворительного магазина, многое было против меня с самого начала. Многое было сложнее просто потому, что у меня была вагина.

Я буду вечно благодарна женщинам, которые до меня разбили стеклянный потолок корпорации. Дело в том, что даже в две тысячи восемнадцатом году вы всё ещё могли порезаться об осколки этого стекла. Женщины должны работать усерднее, чтобы добиться своего, а кто-то вроде меня, кто не происходил из престижной семьи со связями, должен был сделать ещё больше.

Дома, в моём маленьком захолустном городке Доусонвилл, штат Джорджия, моя семья не была частью общества. Если вам хочется немного заглянуть в моё детство, посмотрите фильм «Стильная штучка»⁵. Только вот мой отец не занимался реконструкцией Гражданской войны, и я росла в двойном трейлере, пока моя мама возила меня на все мыслимые конкурсы, чтобы пополнить мой стипендиальный фонд и вытащить меня из города. Маме хотелось, чтобы у меня были все возможности в жизни, которых у неё не было, поэтому, когда мне было восемь лет, она вступила в борьбу с администрацией моей начальной школы, чтобы позволить мне пропустить класс. Маленькие девочки, жившие в трейлерах, не всегда были первыми в списке на специальное тестирование и другие продвижения. Я была благодарна, что унаследовала её ум и упорство, а также каштановые волосы и голубые глаза. Пышная задница, которой она меня наградила, не входила в список моих предпочтений, но такова была жизнь.

Мысли о маме вызвали у меня волну тоски по дому. Она была за тысячу миль, и казалось, что прошла целая жизнь. Когда мне было всего двадцать, я променяла «Персиковый штат» ⁶на «Большое яблоко»⁷. После перевода в Колумбийский университет, я закончила курс, прежде чем поступить на ускоренную программу MBA. Пока мой отец лелеял надежду, что я вернусь в Джорджию и найду работу в Атланте, я устроилась на работу в компанию, где проходила стажировку: в «Каллаган Корпорейшн». По крайней мере раз в месяц я приезжала домой на воскресный ужин, хотя родители и сестра дразнили меня «янки».⁸

Кстати, о работе. Я посмотрела на телефон. Прошло пять минут, прежде чем зазвонил мой будильник. Несмотря на то, что мое запланированное время пробуждения ещё не наступило, я проснулась уже около часа назад. Уставившись в потолок, прокрутила в голове то, что собиралась сказать, когда мне официально предложат эту работу – свою собственную версию речи на премии «Оскар». Я хотела казаться скромной, но в то же время подчеркнуть причины, по которым меня выбрали. Помните, как я сказала, что ненавижу хвастаться? Прошлой ночью я даже практиковалась перед зеркалом, чтобы проанализировать не только выбор слов, но и выражение своего лица.

Наверное, именно сейчас Вы думаете, что я немного перфекционист. В Вашем сознании может, как неон, вспыхнуть фраза «помешанная на контроле», и поверьте мне, я понимаю. На самом деле, я принимаю свою перфекционистскую сторону. Без этого важного, но столь же раздражающего качества, я не была бы там, где нахожусь сегодня.

С бодростью, которой обычно не обладала по утрам, я откинула одеяло и выпрыгнула из постели. Моя собака Дэни открыла один глаз и неодобрительно посмотрела на меня за то, что я потревожила её сон. Войдя в ванную, включила свой iHome⁹. Вместо оптимистичной поп-мелодии или хардкорного рэп-ритма, заполняющего комнату, это были последние обновления фондового рынка от «Блумберг Радио». Перфекционист, помните? Мне нравилось в первую очередь прочувствовать ситуацию на рынке.

После душа я потратила на причёску и макияж немного больше времени, чем обычно. В большинстве случаев я старалась выглядеть естественно, но всё равно использовала все инструменты из своего арсенала, включая подводку для глаз, тушь для ресниц и помаду. С тех пор как постучала в дверь тридцатилетия, мне никак не удавалось отделаться от того, что было в мои двадцать с небольшим.

Удовлетворившись своим макияжем, собрала свои длинные волосы в модный пучок у основания шеи. Я хихикнула при мысли о том, что могла выглядеть как сексуальная библиотекарша. Конечно, я перестала носить свои очки много лет назад после того, как сделала ЛАСИК¹⁰.

Закончив дела в ванной, я вернулась в свою спальню, чтобы одеться. Надела кремовую шелковую рубашку и тёмно-синюю юбку в тонкую полоску длиной до колен, а затем подходящий к ней пиджак. Поправляя лацканы, кивнула своему отражению в зеркале.

Я бросила на Дэни взгляд через плечо.

– Что думаешь, девочка? Мама похожа на вице-президента? – Ответом Дэни был зевок. – Я приму это как «да», – ответила я, подходя к кровати. – Повеселись сегодня в собачьем детском саду.

Да, мне не стыдно признаться, что я отправляю свою собаку в детский сад. Только так такая большая собака, как Дэни, могла оставаться в городе в здравом уме и не пожирать мою мебель. К счастью для меня и для Дэни, у них была служба подбора и высадки.

Когда я открыла дверь своей спальни, мне в лицо ударила волна конфетти.

– С днём продвижения по службе! – восторженно воскликнула моя соседка по комнате и лучшая подруга Мила. Её пёс Дрого залаял в ответ на поздравления, и Дэни мгновенно пришла в себя. Дрого и Дэни были из одного помёта, и мы с Милой усыновили их во время спасательной операции, где были добровольцами, ну, было больше похоже на то, что Мила выполняла практическую работу, а я помогала финансово. В то время как моя работа приносила много приятных бонусов, единственным проклятием было то, что она практически не оставляла мне свободного времени.

– Пф-ф, – пробормотала я, на мгновение ослеплённая разноцветной бомбой, покрывшей мои ресницы и рот. Как только снова смогла видеть и дышать, я улыбнулась Миле. – О боже, ты меня доконаешь.

– Но ты всё равно меня любишь, – возразила она.

– Больше, чем ты можешь себе представить, – ответила я, прежде чем обнять её. Крепко сжав, я отстранилась, чтобы посмотреть на неё с любопытством. – Что ты делаешь в такую рань?

Будучи главным визажистом в театре «Палас» на Бродвее, Мила поздно возвращалась домой и обычно спала, когда я уходила на работу. Большинство людей удивились бы со стороны, как инвестиционный банкир и визажист стали лучшими друзьями. Я познакомилась с Милой, когда впервые приехала в Нью-Йорк учиться в Колумбийском университете. Днём мы ходили каждый в свой колледж, а вечером обслуживали столики в одном и том же ресторане.

Хотя у нас были разные профессии, наши сердца были на одной волне. Мы обе променяли жизнь в маленьком городке на жизнь большого города. Мы обе питали слабость к животным, и нам обеим нравились одни и те же фильмы и ТВ-программы. Два года назад, когда я, наконец, почувствовала себя достаточно устойчивой в финансовом плане, чтобы купить приличную квартиру в финансовом районе, Мила пережила ужасный развод и нуждалась в жилье. Переехав в мою квартиру, она так и осталась со мной, хотя дорога от моего района до Таймс-сквер была довольной длинной.

– Я знала, что сегодня большой день, поэтому решила встать пораньше, – ответила Мила, сверкнув карими глазами.

– О, ты действительно меня доконаешь, и я благодарю тебя за это. – Покрутившись на месте, я спросила: – Как я выгляжу?

– Как корпоративная барби.

Я фыркнула.

– Серьёзно?

Мила кивнула.

– Абсолютно. Шлёпни тебя в коробку, и маленькие девочки повсюду будут вдохновлены стать теми, кем они могут стать.

– Разве это не армейский лозунг?

Она пренебрежительно махнула рукой.

– Не суть важно. Он всё ещё работает.

– Неужели я действительно выгляжу совсем не так, как обычно?

– Я думаю, что это из-за твоего пучка волос. Он всё испортил. Ты больше похожа на девочку с хвостиком, – ответила Мила, задумчиво глядя на меня.

– Знай я, что ты встала, попросила бы тебя сделать что-то с моими волосами.

– Да, но тогда я бы сделала тебе фантастическую причёску с плетением, как у Дейенерис Таргариен¹¹.

Единственное, что нас с Милой объединяло – это наше обожание «Игры престолов». Хотя наши графики никогда не совпадали, чтобы смотреть его вместе, мы всегда встречались за обедом по понедельникам, чтобы поболтать о сериале.

Я глубоко вздохнула, раздумывая, стоит ли вытирать и без того потные ладони о юбку.

– Сегодня я точно буду искать в себе внутреннюю Дейенерис.

Положив руки мне на плечи, Мила улыбнулась.

– Ты справишься и без этого, девочка. Не нужно выпускать драконов на волю.

– Хорошо, я запомню это, – ответила я со смехом.

– Хочешь, мы сегодня встретимся за праздничным обедом?

– Я бы с удовольствием.

– Я позабочусь, чтобы к полудню всё было готово.

– Звучит неплохо. Я напишу тебе, когда буду уходить.

– Тогда может нам стоит пойти в «Мэд Дог энд Бинс¹²» и выпить нашу любимую маргариту?

– Ты думаешь, вице-президент может позволить себе маргариту в обеденный перерыв? – ответила я, задумчиво похлопав себя по подбородку.

– Да, чёрт возьми, может, – с усмешкой ответила Мила.

Я улыбнулась ей в ответ.

– Тогда в «Мэд Дог энд Бинс».

Мила убрала руки с моих плеч.

– А теперь иди и покори их, тигрица!

– Да, мэм, – ответила я, отдавая честь.

– Раз ты отправляешься штурмовать корпоративный мир, я возвращаюсь в постель.

Я ухмыльнулась, натягивая пальто.

– Я тебя не виню. Спасибо, что проснулась ради меня.

Она зевнула.

– Ничего особенного.

Перекинув ремень кожаной сумки с ноутбуком через плечо, я взяла ключи и сумочку.

– Увидимся. – Вытянув шею, я крикнула: – Пока, Дэни! – На этот раз она ответила лаем.

Быстро махнув Миле рукой, я направилась к двери. Я предпочла жить в финансовом районе, чтобы быть ближе к работе, и была весьма довольна своим решением. То, что моя квартира находилась всего в четырёх кварталах от офиса, очень помогало мне с моими сумасшедшими ночными рабочими часами.

– Доброе утро, Ллойд, – сказала я пожилому швейцару, ставшему за последние два года моим другом.

– Доброе утро, Дерзкая, – ответил он со своей обычной улыбкой. Он дал мне это прозвище вскоре после того, как я переехала. Едва заметный намёк на мою «южную дерзость», как он это называл. – Сегодня тот самый день, да?

– Прошу прощения?

Он подмигнул мне.

– Мила рассказывала мне о твоём повышении, когда пришла выпить кофе.

Конечно же она рассказала всё Ллойду.

– Ну, официально я ещё не получила повышение, но всё выглядит очень многообещающе.

– Я уверен, что оно уже у тебя.

– Спасибо, Ллойд. Я ценю это.

– Завтра тебе придётся рассказать мне все подробности.

– Обещаю.

Затем я поспешила вниз по улице. Я могу себе представить, о чём Вы сейчас подумали. Разве я не считала своих цыплят прежде, чем они вылупились, празднуя должность, которая официально пока не была моей? Ладно, может Вы и не собирались проводить аналогию с курицей. Это было любимое блюдо моей мамы, и учитывая, что я выросла с курами, засоряющими двор, это было не слишком надуманно.

Во всяком случае, вот почему у меня была причина поставить телегу перед лошадью (ещё одна аналогия моей мамы): один из вице-президентов только что ушёл в отставку, и, хотя обычно требовалось несколько лет, чтобы продвинуться от помощника до вице-президента, я показала наибольшую производительность и рост, так что освободившееся место с большой вероятностью должна была занять именно я. Всю последнюю неделю мой босс готовил меня к тому, что я получу повышение.

Следуя привычке, я остановилась купить латте по завышенной цене у одного из грузовиков с едой возле здания. Хотя я могла просто подождать пять минут и получить бесплатный кофе внутри, мне нравилось включаться в работу сразу же после того, как зайду в свой офис.

Как только я рванула вперёд, чтобы войти в здание, в меня врезалась стена мускулистой плоти. По инерции чашка с горячим эспрессо с молоком накренилась в моих руках, и обжигающая жидкость выплеснулась наружу, каскадом проливаясь на блузку и просачиваясь сквозь лёгкую ткань, обжигая кожу.

– Чёрт! – Я закричала, когда горячий напиток опалил мою кожу.

– О боже, мне так жаль, – прогремел надо мной низкий мужской голос.

Когда я вскинула голову, чтобы посмотреть на обладателя голоса, яростный ад ожога второй или третьей степени на моих грудях был мгновенно забыт при виде абсолютного совершенства перед моими глазами. Передо мной стоял одетый в «Армани» Адонис, и с его высоким ростом, выпуклыми мускулами и точёными чертами лица, он, казалось, только что спустился с горы Олимп – настоящий Бог среди людей.

Мужчина определённо был зрелищем для воспалённых глаз. На моём этаже было не так уж много инвестиционных банкиров, плавящих трусики. Если Вы и находили невероятно сложенного красавчика с улыбкой, которая срывала с Вас трусики, он, к сожалению, часто был заинтересован в том, чтобы сорвать трусы, а не трусики. Отсюда старая поговорка о том, что все красавчики – геи.

Передышка от моей боли была недолгой. Когда я вернулась в реальность, кряхтя и пыхтя в агонии, Адонис сказал:

– Я даже не видел тебя.

– Хоть я и невысокого роста, как, чёрт возьми, ты мог меня не заметить? – потребовала я, обмахивая свою ноющую грудь.

– Моя голова была где-то в другом месте.

– Например, в твоей заднице?

У него хватило наглости усмехнуться.

– Да, в значительной степени.

Когда боль немного утихла, я осмотрела эстетический ущерб, нанесённый моей блузке. По моей блузке растеклись коричневые пятна, заставив меня застонать.

– Чёрт, я просто развалина.

– Вот, позволь мне помочь. – Адонис потянулся к белоснежному носовому платку в кармане пиджака, но вместо того, чтобы отдать его мне, протянул руку и провёл им по моей груди. В то время как мои предательские соски имели наглость затвердеть от такого внимания, перед моими глазами вспыхнул красный, заставляя мою правую руку сжаться в кулак.

Следующее, что я помню, это эпический хук правой в его великолепное лицо. Когда костяшки моих пальцев соприкоснулись с его носом, мечта о моём идеальном дне разбилась вдребезги.

Глава 2

Торн

Моё дыхание ускорилось, когда ноги застучали по тротуару. Жестоко холодный февральский воздух обжигал лёгкие, мешая сделать глубокий вдох. Это было совсем не похоже на пустынную жару, к которой я привык за последний год своего пребывания в лагере, не говоря уже о городских пейзажах, окружавших меня в настоящее время. Когда я бежал по предрассветным тротуарам Манхэттена, город, который якобы никогда не спал, медленно оживал.

После того как будильник разбудил меня в шесть, я неуклюже выбрался из постели. Хотя я провёл в Штатах уже три недели, моё тело все еще цеплялось за афганское время, на восемь часов опережавшее время Нью-Йорка.

Я чертовски надеялся, что скоро смогу стряхнуть с себя сонливость. Включив свет в шкафу, обошёл удобную одежду, то есть мой камуфляж. Вместо этого надел свою одежду для бега. В то время как я мог пробегать мили на беговой дорожке в своём домашнем тренажёрном зале, я предпочитал бегать снаружи. Опять же, оставшаяся привычка после армии, от этого я чувствовал себя менее оторванным от лагеря. Если честно, это было скорее необходимостью, чем предпочтением. Чем больше дневных часов я проводил внутри, тем беспокойнее становился.

В груди горело, но не от холодного воздуха. Скорее, это была боль потери того, что определяло меня. С тех пор, как был ребенком, не было ничего в мире, кем я хотел бы быть, кроме солдата. Я освоил то, как правильно отдавать честь ещё до того, как вылез из пеленок, мне нравилось смотреть военные фильмы и играть в «Call of Duty»¹³. В то время как некоторых детей пугала угроза военной школы, я не мог дождаться, чтобы поступить в Вест-Пойнт¹⁴. Больше всего на свете мне хотелось пойти по стопам отца.

Но теперь всё это было позади.

Оглянувшись через плечо, я крикнул:

– Я знаю, что ты позади. Перестань быть ссыклом и догони меня.

Мой агент Секретной службы, Тай, поспешил ко мне.

– Ты должен прекратить это, Торн. Ты же знаешь, что не должен выходить на публику без меня, – фыркнул он из-за сочетания напряжения и негодования.

Я бросил на него взгляд.

– Ты действительно думаешь, что какой-то бесправный избиратель, ненавидящий политику моего отца, будет ждать, чтобы убрать меня во время моей пробежки в шесть утра?

Тай хмыкнул.

– Никогда не знаешь наверняка. Случались и более странные вещи.

– Дерьмо.

Мне казалось, что в последнее время я получаю много удовольствия от этого слова. Я сказал то же самое моему отцу после того, как его избрали президентом, а мне выдали агента Секретной службы по возвращении в Штаты. Я понимал, что у маленьких детей президентов есть агенты, и был даже рад услышать, что у моей младшей сестры, Кэролайн, будет вооруженный надзор, благодаря которому ею не воспользуется какой-нибудь придурок, но взрослые дети президента? Это было немного смешно, не говоря уже о том, что совершенно унизительно для кого-то вроде меня. Учитывая, что я провёл свою взрослую жизнь, защищая других, я ни за что не соглашусь на то, чтобы за каждым моим шагом следили.

Мало того, что мне пришлось оставить военную карьеру в результате президентства моего отца, так этого показалось недостаточно. Хоть я, возможно, и был вынужден оставить свой пост и товарищей по службе, я бы поставил ногу на то, кто будет защищать меня. Я не собирался принимать какого-то крутого парня, прошедшего минимальную двадцати восьми недельную программу подготовки Секретной службы в Джорджии и Вашингтоне. Когда дело дошло до этого, я не просто потребовал военного человека, а того, кто сражался в бою и знал, что солдат испытывает умственно и физически.

Я потребовал Тая.

Тай Фрейзер был наполовину англичанином, наполовину шотландцем, выросшим в лондонском Ист-Энде¹⁵, или, как он любил говорить, в его сомнительной части. Он не только служил в стрелковом полку британской армии, но обучался и работал в элитном «Агентстве безопасности Блэкстоуна» в Лондоне. Последние два года Тай был личным телохранителем моего младшего брата Баррета. Их рабочие отношения фактически начались как личные, они стали друзьями, когда Тай впервые переехал в Нью-Йорк из Лондона. Именно из-за этих отношений я думал, что Баррет разозлится на меня за то, что я попросил Тая, но, к моему удивлению, он дал мне зелёный свет.

– Может, ты просто отвалишь и позволишь мне делать свою работу? – спросил Тай.

– Хорошо. Я постараюсь, – проворчал я.

– Спасибо.

Остальные пять миль¹⁶ мы пробежали молча. Это была ещё одна вещь, которой я восхищался в Тае: его честность. Несмотря на то, что он был другом семьи и мог бы воспользоваться этим, чтобы убраться отсюда, он делал всё по-своему, не говоря уже о том, что сильно обижался, когда не мог делать свою работу так тщательно, как ему хотелось. Пока я сосредоточился на беге, я знал, что его чувства были в состоянии повышенной готовности к любой опасности, которая могла появиться. Если, не дай бог, какой-нибудь псих действительно попытается причинить мне боль, я не сомневался, что Тай отдаст за меня свою жизнь.

Именно по этой причине мне действительно нужно было перестать вести себя как придурок из-за того, что он защищает меня. Честно говоря, мне нужно было перестать вести себя как придурок со всеми. Я всё ещё злился и обижался на то, что меня заставили отказаться от военной карьеры. Вы могли бы подумать, что после того, что я видел в жизни и учитывая мой возраст, я был лучше подготовлен, чтобы справиться со своими эмоциями, но это было не так. Я вёл себя как ребенок, делавший всех вокруг себя такими же несчастными, каким был он сам.

Когда приблизился к своему дому, моя правая нога, болевшая последние две мили, начала кричать в агонии.

– Боевая рана доставляет тебе неприятности? – спросил Тай, должно быть увидев мое страдальческое выражение лица.

Я молча кивнул. Пять месяцев назад конвой, который я возглавлял, попал под вражеский обстрел, прежде чем вокруг нас разорвались несколько придорожных бомб. Ублюдки убили двух моих людей, а я остался с ногой, полной осколков. Главный хирург в Ландштуле в Германии сказал мне, что, если бы один из осколков попал на дюйм выше, он бы задел мою бедренную артерию, и я бы умер от потери крови. В то время как солдат смотрит на Мрачного Жнеца каждый день, когда он или она находится в бою, было отрезвляюще слышать, как близко я подошел, не говоря уже о том, как опасно близко попал осколок, чтобы лишить меня члена.

К счастью, раны быстро зажили, и через неделю мне разрешили вернуться в поле, но моё пребывание в Афганистане было недолгим. Два месяца спустя мой отец был избран президентом. Пока я был дома на инаугурации, папа отвёл меня в сторону. С тех пор прошло шесть недель, но этот день был еще так свеж в моей памяти.

– Я рад, что ты дома, сынок.

Я ответил ему улыбкой.

– Хорошо быть дома. Но мне не терпится вернуться в поле и закончить дело.

Выражение лица отца стало печальным.

– С тех пор как я был избран, Министерство обороны поставило меня в известность о проблемах безопасности. Их последние данные очень тревожат.

Я нахмурился, глядя на него.

– Моему подразделению грозит всё большая опасность?

Он кивнул.

– Но не из-за каких-то растущих фракций.

– Мне кажется, я не понимаю.

– Они в опасности из-за тебя.

– Из-за меня?

– Ты сын президента, Торн, трофей, который можно завоевать и использовать в политических целях. Пока мы говорим, их силы работают в два раза быстрее, чтобы найти тебя. – Папа покачал головой. – Я не могу позволить себе такой риск.

– Но я дал клятву служить и защищать эту страну, не говоря уже о том, чтобы руководить своими товарищами. Мне жаль, но я отказываюсь отступать только потому, что моя жизнь находится в чуть большей опасности, чем это было до того, как ты стал президентом.

– Это просто беспрецедентно – чтобы сын действующего президента был в бою.

– А как же принц Гарри? Он мог тайно вести свое подразделение на боевые задания, когда был на службе, – бросил я вызов.

– Гарри был третьим в очереди на трон, и он не был сыном премьер-министра.

– Он все равно был бы трофеем, который можно «завоевать», как ты это называл.

– Разве ты не понимаешь? Дело не только в тебе. Наши враги сделают все, чтобы добраться до тебя. Они будут меньше заботиться о сопутствующем ущербе, который стоит на их пути.

Именно эти слова изменили для меня всё. Когда дело касалось моей собственной жизни, я был готов позволить фишкам упасть куда угодно, но я никогда, никогда не стал бы подвергать неоправданному риску своих товарищей.

– Так вот оно что? Я просто уйду и никогда не вернусь?

Папа одарил меня извиняющейся улыбкой.

– Мне очень жаль, сынок. Я никогда не думал, что до этого дойдет. Мы позаботимся о том, чтобы ты вернулся и поговорил со своим подразделением.

Я в отчаянии всплеснул руками.

– А что потом? Я имею в виду, что, чёрт возьми, я должен делать со своей жизнью?

– Ты из Лиги Плюща¹⁷, образованный, умный и очень способный. Мы найдем тебе работу в компании, пока ты не решишь, чем именно ты хочешь заняться.

Компания, о которой он говорил, называлась «Каллаган Корпорейшн», финансовый конгломерат, основанный моим дедом Джеймсом Торнтоном Каллаганом. Отец, или Джеймс Торнтон Каллаган II, работал там полный рабочий день, пока не выиграл свою первую сенаторскую гонку. После этого он работал консультантом, когда Сенат не заседал. Предполагалось, что я, Джеймс Торнтон Каллаган III, он же Торн, тоже буду там работать, по крайней мере до тех пор, пока не проявлю интерес к военной карьере.

– Это не навсегда, Торн. Я гарантирую, что только следующие четыре года, – сказал папа. Видимо я не выглядел достаточно убеждённым.

Четыре года с таким же успехом могли быть и сорока. Я не мог заглянуть на четыре месяца в будущее, не связанное с военной деятельностью, не говоря уже о том, что не мог вспомнить ни одного офицера, вернувшегося из гражданской жизни.

– Торн?

Голос Тая вывел меня из задумчивости и вернул в настоящее. Наша пробежка закончилась у входа в многоквартирный дом на Парк-Авеню, где я жил последние три недели. Хотя мои родители считали своим домом Вирджинию, они сохранили квартиру с тех пор, как я был ребенком. С её мраморными полами, хрустальными люстрами и картинами маслом, она была немного вычурной на мой вкус, и первым в моем списке дел, как только я устроился на работу, было найти квартиру в финансовом районе.

Обратив свое внимание на Тая, я спросил:

– Что ты сказал?

Он вытер пот со лба предплечьем.

– Я просто спросил, во сколько ты уезжаешь в офис.

– Я хочу быть там к половине девятого.

Тай задумчиво наклонил голову. Я знал, что он рассчитывал время, которое займет маршрут.

– Мы должны выехать отсюда в восемь, чтобы успеть выпить кофе и позавтракать.

– Звучит неплохо.

Я кивнул швейцару, прежде чем мы вошли в роскошный вестибюль. Когда Тай пошел впереди меня, чтобы проверить лифт, я закатил глаза, как будто кто-то подозрительный мог пройти мимо усиленной охраны. После того, как он вставил ключ-карту, лифт поднял нас на одиннадцатый этаж, и двери в квартиру открылись. Да, у нас был целый этаж, и да, думаю, вы можете считать меня элитным мудаком.

– Я буду ждать тебя здесь в половине восьмого на случай, если ты снова попытаешься ускользнуть, – сказал Тай, жестом указав на фойе.

Усмехнувшись, я посмотрел на него через плечо.

– Не волнуйся, сегодня я буду вести себя хорошо.

Хотя он не выглядел убежденным, ему удалось кивнуть.

– Хорошо. Увидимся через час.

Пока я тащился в спальню, чтобы собраться, меня охватила тревога при мысли о том, что придется идти в офис. Хотя никто не ожидал, что я сойду с самолета из Кабула и отправлюсь прямиком в корпоративный мир, я каким-то образом умудрился отложить свой следующий шаг в жизни. В течение последних трех недель я продолжал свои утренние пробежки и походы в спортзал вместе с акклиматизацией к гражданской жизни.

Моя версия акклиматизации касалась моих родителей, Тая и Баррета. Предполагаю, что они интерпретировали меня, едва выходившего из квартиры, смотрящего «Netflix»¹⁸ и спящего в течение дня, как «нездорового». Наконец, моим близким надоело то, что они считали потенциально деструктивным поведением. Можно было подумать, что мне тринадцать, а не тридцать. Когда на прошлой неделе поехал в Вашингтон, чтобы поужинать с ними, произошло нечто вроде вмешательства. Чтобы успокоить родителей, я согласился начать работать. Теперь у меня появились сомнения насчёт выполнения этого обещания.

Когда был в форме, всё имело смысл. Не было ни одной проблемы или задачи, поставленной передо мной, с которой я не мог бы справиться. Я провёл в военном мире двенадцать лет и не был полностью уверен, что смогу снова ассимилироваться, не говоря уже о том, чтобы общаться с гражданскими. Этот обезоруживающий факт сделал бы невозможным взаимодействие с инвесторами, что было весьма существенно для инвестиционного банкинга.

Да, я чувствовал себя полной и абсолютной киской, безмозглым чудом. Я был в бою, чёрт побери, но практически обоссался при мысли о том, чтобы надеть костюм и сесть за стол. Помимо беспокойства о том, что не смогу взаимодействовать с инвесторами, я также был напуган до безумия тем, что не смогу делать свою работу.

После многих лет в пустыне, что, чёрт возьми, я действительно знал об инвестиционном банкинге? Конечно, я получил двойную степень по бизнесу и финансам, прежде чем поступить в офицерскую программу армии, и в перерыве между развертываниями получил свою степень MBA преимущественно онлайн, и провёл несколько месяцев, работая в «Каллаган Корпорейшн», но всё это было словно целую жизнь назад.

В конце концов, я понял, что должен скрывать свой страх. Я должен был выглядеть холодным, спокойным и собранным. В то время как я, возможно, разваливался изнутри, я надевал маску точно так же, как надевал костюм.

***

Верный своему слову, Тай ждал меня в фойе. Не знаю, почему я ожидал от него чего-то меньшего. Мы спустились на лифте, и вышли наружу, где стояла машина, чтобы отвезти нас в офис.

– Я не уверен насчёт этого, – пробормотал я, скользя по кожаному сиденью.

– Насчет чего?

– Машины.

– Мне очень жаль, что мы не смогли быстро раздобыть «Хамви»¹⁹, – съязвил Тай.

– Ха-бл*дь-ха. Дело не в машине, а в самой поездке. Я бы предпочёл метро.

Тай поморщился.

– Ты хоть представляешь, какой это будет логистический кошмар?

С ворчанием ответил:

– Хорошо. Продолжу играть Пош Спайс²⁰ с машиной.

– Не трогай моих «Спайс Герлз». Я люблю их, – с усмешкой произнес Тай.

– Да, конечно.

– Куда мы едем, сэр? – спросил водитель, когда Тай обошёл машину, чтобы сесть на переднее сиденье.

– Купить немного жареной вкуснятины из закусочной «Тренд».

Водитель кивнул, и как только Тай пристегнул ремень безопасности, мы выехали на дорогу. По дороге я отправил несколько писем и смс. Хотя первые две недели после возвращения я, возможно, и был слизняком, по крайней мере, последнюю неделю провёл, заново знакомясь со всеми тонкостями своей новой работы. Я даже несколько раз обедал с Тедом Битоном, парнем, которого мне предстояло заменить.

Несмотря на то, что прошло уже много лет с тех пор, как я ел там, всё было так, как я помнил, маленькое и уютное. После того как хостес провела нас в кабинку, Тай подмигнул мне.