Текст книги "Кандидат (ЛП)"

Автор книги: Кэти Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Я мысленно застонал. Я прекрасно представлял, что там можно увидеть, и конечно это не шло на пользу кампании отца. С 2013 года СМИ пришлось по душе называть меня «Голым Каллаганом» после того, как меня опознали на некоторых фотографиях, сделанных во время скандальной поездки принца Гарри в Вегас. В то время казалось совершенно нормальным играть в бильярд на раздевание со стайкой красоток и парнем, который был пятым в очереди на британский престол. Конечно, щедрые потоки алкоголя спровоцировали на выходки, замутили суждения и заставили нас забыть о такой возможности, что какой-то придурок сделает фотографии на свой телефон и выложит их в сеть.

Принцу, конечно, хватило мозгов прикрыть свои королевские «регалии» на фотографиях, в то время как мое «хозяйство» развевалось по ветру. Что собственно и дало прессе возможность придумать еще одно прозвище на мой счет. Я стал «Голым Каллаганом» или «Голым Медведем», очевидно потому, что член у меня был размером с медвежий. Хотя, если честно, «Голый Каллаган» мне понравилось больше.

Когда речь шла о семье моего отца, Торн представал в рассказах героем войны, Кэролайн – будущей дебютанткой с безупречной репутацией, а я – бездушным потаскуном. И хотя мне неприятно было это признавать, я понимал правила большой игры и потому осознавал свою ответственность перед кампанией. Мне чертовски не хотелось быть вечной проблемой отца. У меня был маленький пунктик, что я должен всем нравится, отчасти поэтому я всегда был готов двинуть на вечеринку и отключить голову. Людям обычно нравился беспечный подвыпивший Баррет. Ну, возможно, он нравился только людям моего круга, но точно не отцовскому окружению и американцам в целом.

– Ладно, – раздраженно зарычав, я откинулся в своем кресле. – Что бы там не нужно было сделать для улучшения моего имиджа, я это сделаю.

– Сделаешь? – спросил отец.

– Я обещал тебе, когда ты впервые рассказал нам о своих планах, что сделаю все, чтобы тебя избрали. Возможно, это значит не так много, но я человек слова.

– Я рад слышать это, сын, потому что то, о чем я собираюсь попросить тебя – довольно необычно.

– Дай угадаю, ты хочешь, чтобы я пошел волонтером в лепрозорий? – шутливо предположил я.

– Я хочу, чтобы ты объявил о помолвке.

– Хорошая попытка, папа, – хрюкнул я. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Я хочу, чтобы ты объявил о помолвке, – медленно выговаривая, отец осторожно повторил.

– Да, я и в первый раз услышал.

– Тогда, почему ты переспрашиваешь?

– Прости за очевидность, но сама идея о том, что ты просишь меня объявить о помолвке ради твоей кампании, немного абсурдна, чтобы в нее поверить.

– Нет, Баррет, я еще никогда не был так серьезен.

– Боже, – пробормотал я, закрывая лицо руками.

– Я знаю, это звучит слишком…

На моих губах застыла маниакальная улыбка.

– Слишком? Я бы сказал, что это сраное преуменьшение года.

– Я никогда не говорил, что то, о чем я собираюсь просить тебя, будет легким.

– Неужели нельзя просто вплотную заняться волонтерскими обязанностями, чтобы изменить мой имидж? Например, благотворительность или что-нибудь такое?

– Восприятие тебя могут изменить только принятые обязательства, – мой отец скупо улыбнулся. – Пришло время вырасти в их глазах. И это можно сделать, показав им, что ты повзрослел и оставил позади свое фривольное прошлое. Брак – это естественный этап.

– Ты прекрасно знаешь, что я не из тех, кто женится.

– Да, я знаю это лучше прочих, но люди могут меняться и меняются. После того, как потерял Силию, я поклялся, что никогда больше не отдам свое сердце другой женщине. И многие годы я держал это обещание, а потом появилась твоя мама… – на его лице появился влюбленное выражение, которое бесило меня, когда я был подростком, но сейчас завораживало больше, чем что-либо другое.

Я не мог представить такое выражение на своем лице, никогда. Не мог представить, что когда-нибудь действительно появится женщина, которой мне будет достаточно. Родственные души, половинки и прочее дерьмо. Вряд ли есть женщина, которая будет смотреть на меня так же, как мама смотрела на отца. То, что было между ними, встречалось очень редко, и я не видел таким себя. Никогда.

Берни, сидевший напротив, откашлялся.

– Баррет, думаю, важно напомнить тебе, что твой отец не просит тебя жениться по-настоящему. Это просто прикрытие. После выборов, ты можешь вернуться к своему образу жизни, или еще раньше, если его не изберут на предварительных выборах.

– Даже если так, это чертовски долго для того, чтобы быть связанным с кем-то, кого я даже не знаю, – упорствовал я.

– Обратись к голосу разума, Баррет, – наклонившись ближе, отец сжал мою руку. – Если дела пойдут хуже, и я не пройду праймериз или не выиграю выборы, ты правда хочешь потом гадать, было ли что-то, что ты мог бы изменить?

Я присвистнул.

– Играешь на чувстве вины, папа.

– Я бизнесмен и использую все средства, – улыбнулся отец.

– Что ж, а что если я проигнорирую голос совести, который говорит, что нужно согласиться, и откажусь участвовать в этом маскараде?

– Тогда ты не оставишь мне другого выбора, кроме как принять жесткие меры.

– Могу ли я предположить, что твои жесткие меры будут хуже, чем игра на совести?

– Боюсь, что так.

– Окей, давай. Что же это будет?

– Ты потеряешь свое место в «Каллаган Корпорейшн».

Я прохрипел от ужаса. Твою мать! Он не шутил, когда сказал про жесткие меры. Хотя я работал полный день лишь два года, на самом деле я работал в компании каждое лето с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Сначала отец отправил меня в отдел рассылки, и мне пришлось пройти весь путь наверх самому, чтобы я представлял себе внутреннюю деятельность компании. «Каллаган Корпорейшн» была моей жизнью.

– Ты не можешь… Ты не посмеешь!

– Так как я – держатель контрольного пакета акций, то могу уволить любого, даже свою плоть и кровь, – отец смотрел на меня умоляюще. – Я очень не хотел бы прибегать к таким мерам, сын, но если ты меня вынудишь, я сделаю это.

– Боже, – пробубнил я.

Вот вам молот и сраная наковальня. Я снова стоял перед леди с весами, и на этот раз чаша выбора была такой тяжелой, что ее пригвоздило к полу.

– Где-то в глубине души я знаю, что ты никогда бы не вынудил меня действовать силой, – отец вздохнул. – Я знаю это потому, что, несмотря на тот образ, что создали СМИ, у тебя невероятно доброе сердце.

– К чему унижать меня дешевой лестью, – пробормотал я.

– Это не лесть. Это правда.

Когда я посмотрел отцу в глаза, то знал, что он искренен. Этот человек крутился в политике тридцать лет, но слава небесам, это не испортило его. Если у меня и было доброе сердце, но лишь потому, что я получил его по наследству от него и от матери. Я лишь не знал, смогу ли когда-нибудь оправдать их доверие.

– Так ты сделаешь это? – отец улыбнулся.

Если я что и ненавидел, так это подводить своего отца. Из-за болезни сердца, которая проявилась, когда я был еще ребенком, я не смог увидеть его гордости за меня в военной форме. Все это предназначалось для старшего брата, и сейчас его жертва своей карьерой была предметом гордости кампании, в то время как мой не столь образцовый характер считался убытком и, в моих собственных глазах, разочарованием.

– Да, сделаю.

– Купился на блеф с увольнением, да? – подмигнув, сказал папа.

Проклятье. Такого я не ожидал.

– Ага, купился. Умеешь делать морду кирпичом.

– Отлично. Рад это слышать.

Он поднялся из кресла и коротко по-мужски обнял меня – легких обхват рук и похлопывание по спине.

– Спасибо, Баррет. Ты не представляешь, как я счастлив.

Его слова тоже делали меня счастливым, но он этого не увидит. Вместо этого, я принял невозмутимый вид.

– Слушай, я сказал, что сделаю. Но это не значит, что я не считаю эту затею провальной.

– Думаю, тебе еще предстоит узнать, что у нас на редкость хорошая история.

– Что ж, тогда постарайся вписать в нее следующее: как моя невеста воспримет тот факт, что час назад я переспал с женщиной в самолете «Каллаган Корпорейшн»?

– Баррет! Наш самолет предназначен для деловых целей. Это не летающий матрас!

– Извини, – я решил, что лучше не упоминать, что сегодня матрас нам не понадобился. Не думаю, что уточнения этого будут уместны в данной ситуации.

– Как бы то ни было, в понедельник мы хотим объявить о помолвке, и у нас будет две недели до Супервторника, чтобы поднять мою популярность. История, которую мы преподнесем для прессы, заключается в следующем: вы двое уже прежде встречались, но потом расстались. И хотя вы не виделись, все равно сохранили чувства друг к другу. Встретившись вновь во время кампании на этих выходных, вы решили, что не можете жить друг без друга. Ты сделал предложение, и она с радостью его приняла.

– Вот это история. Знаешь, тебе пора в свободное время начать писать романы.

– Саркастичность твоей матери кажется мне очаровательной, но в твоем случае это раздражает, – ответил отец.

– Извини, постараюсь вести себя прилично, – я поднял руки.

– Итак, согласно нашей легенде, ты не был помолвлен, пока зажигал с оперной дивой.

Вытаращив глаза, я вскинулся.

– Погоди, откуда ты…

Внезапно я осознал, с кем имею дело. У отца связи в ФБР и ЦРУ. Черт, наверняка если дойдет дело, то у него обнаружатся связи и в МИ-6 (примеч. – служба внешнеполитической разведки в Великобритании). Не было ничего, что могло бы ускользнуть от его внимания.

– Зная тебя, уверен, что ты не оставил этой девушке ложных надежд на совместное будущее, – отец подмигнул мне.

– Вообще-то, – отозвался я, хмыкнув, – мы собирались снова встретиться сегодня вечером после моего возвращения в Нью-Йорк.

– Но не встретитесь. Ты порвешь с ней, как предполагает наша задумка.

– Если мисс Петскова станет проблемой, мы просто напомним ей про соглашение о неразглашении информации, которое она подписала, – Берни кивнул.

Да, я действительно был мерзавцем, который заставлял подписывать соглашение всех, кто оказывался в моей постели больше одного раза. Это было связано с тем, что женщины, с которыми я встречался, могли быть заинтересованы в инсайдерской информации о «Каллаган Корпорейшн», не говоря уже о том, что если они попадали на борт самолета компании, то там могли находиться документы, относящиеся к сенаторской деятельности отца. Это был способ держать свою совесть в чистоте.

– Ладно, я знаю, что о помолвке должно быть объявлено в понедельник, но не понимаю, как найду кого-то на эту роль за сорок восемь часов.

– В этом нет необходимости. Мы уже обо всем договорились с твоей невестой.

– Это фигуристая блондинка с замашками нимфоманки? – шутя, спросил я.

– Нет, Баррет, ничуть, – отрезал отец.

– Дай угадаю, дочка одной из маминых подружек? Тех, что постоянно пытаются свести меня со своими отпрысками?

– Вообще-то, ты ее не знаешь. Она работает на кампанию.

Я с опаской покосился на папку. Я был более чем обеспокоен тем, кого родители могли выбрать для меня, учитывая, как плохо у них это получалось. Сделав глубокий вдох, открыл файл и с любопытством уставился на улыбающееся лицо моей «будущей жены» – Эддисон. Хм, должен отдать должное отцу и его миньонам – женщина была шикарной. Учитывая, что фото было только до плеч, сложно сказать, так же хорошо все остальное или нет.

– Я удивлен, она офигенная.

Отец кинул на меня возмущенный взгляд.

– Эддисон – не просто хорошенькая. Она выпускница Лиги Плюща. Ее отец – священник в Южной Каролине, и она в детстве какое-то время жила в Центральной Америке, когда ее родители были миссионерами, так что добавь ко всему еще и беглый испанский. Кроме того, она работает на мою кампанию, так что понимает, как играют в мире большой политики.

– Впечатляет.

– Как видишь, она вносит большой вклад в легенду, прикрывая нас перед избирателями.

– Я почти готов признать, что она даже слишком хороша, учитывая, что девушка может заинтересовать женскую и испаноязычную часть избирателей, в то время как ее родители голосуют за консерваторов, – я насторожился. – Вы уверены, что в ее прошлом не было ничего провокационного?

Отец покачал головой.

– Ее прошлое безукоризненно за исключением одного эпизода с сыном члена палаты представителей. Что же касается ее интернет-облика – никаких снимков пьяного дебоша или разгульных вечеринок… и никакой обнаженки, – отец бросил на меня многозначительный взгляд. – Никаких скандалов.

– Это значит, что никакой скелет из шкафа мисс Монро не сможет выскочить и укусить нас за задницу, – поддакнул Берни.

Отлично. Теперь Эддисон превратилась в законченную зануду. Почему бы и не засветиться на Фейсбуке с парочкой дурацких пьяных фоток? Как, черт побери, мне выжить девять месяцев рядом с такой особой? Может быть, еще не поздно найти кого-то другого, кого-то, кто обладает личностью, или хотя бы пульсом.

– Вы точно уверены, что больше никого нет?

– Абсолютно, – ответил отец.

Его тон намекнул мне, что это больше не обсуждается.

– Она добровольно согласилась на это?

– Да. Мы встретились перед твоим прибытием. Нам показалось, что устного согласия с ее стороны достаточно, чтобы пригласить тебя для разговора.

– И что вам пришлось ей пообещать? – задумчиво постучав по подбородку, спросил я.

– Что, прости?

– Да ладно. Серьезная женщина с серьезной карьерой, она не производит впечатление зануды, которая хочет поймать свои пятнадцать минут славы. Если она настолько умна, как ты говоришь, то не будет делать подобное по доброте душевной. Она ожидает чего-то в обмен на потраченное время. И я думаю, это какая-то денежная компенсация.

– Да. Она получит вознаграждение за потраченное время, – отец ухмыльнулся уголком губ. – Сам факт, что ей придется выдавать себя твоей невестой, дорогого стоит.

– Очень смешно, – мне сложно было представить, что женщина будет ожидать оплаты за возможность провести со мной время, учитывая, сколько из них готовы сделать это бесплатно. – И насколько дорого? – склонив голову, спросил я.

– В цифру с шестью нулями.

Я вытаращил глаза.

– Святой боже, а не слишком ли много?

– Знаешь, мисс Монро отреагировала так же, когда услышала сумму, – отец с любопытством улыбнулся. – Вы мыслите одинаково.

– По крайней мере, она не стала торговаться.

– Нет, ей это и в голову не пришло, – благоговение на лице отца говорило о том, что он восхищался девушкой.

Должно быть, в ней было что-то особенное, раз она так его покорила, или же она запудрила ему мозги.

– И когда же я с ней познакомлюсь?

– Если ты готов, то прямо сейчас. Она внизу.

Мой желудок сжался. Независимо от того, как сильно мне хотелось сбежать, лучше сделать это сейчас. Или никогда.

– Конечно. Давайте начнем этот цирк.

– Берни, почему бы тебе не спуститься вниз за мисс Монро?

Берни поднялся со стула.

– Скоро вернусь.

– Не спеши, – сказал я вслед удаляющемуся Берни.

– Знаешь, сынок, не обязательно воспринимать это как смертный приговор. Я не выбирал специально какое-то несчастное создание, чтобы помучить тебя. У Эддисон прекрасное чувство юмора. Думаю, она тебе понравится.

– Перестань приукрашивать действительность, папа, – я раздраженно выдохнул. – Оставь это для предвыборной гонки. Я собираюсь воспринимать Эддисон как часть работы, которую кто-то должен сделать.

– Возможно, ты еще изменишь свое мнение, когда познакомишься с ней.

– Сомневаюсь.

– Просто пообещай мне, что ты постараешься не делать поспешных выводов.

– Ладно. Обещаю.

Когда раздался сигнал поднявшегося лифта, объявляя о прибытии моей невесты, я почувствовал, как вокруг моей шеи стягивается метафорическая петля. Подняв руку, ослабил галстук, встал со стула и приготовился к встрече с судьбой.

Глава 3

Эддисон

После того, как подтвердила вслух свою готовность сыграть роль невесты Баррета Каллагана, я не была уверена, что за этим последует. Баррет явится из-за одной из дверей, ведущих в спальни, помахивая метелочкой для пыли? Или меня отправят обратно на работу, где я буду делать вид, что моя жизнь не перевернулась с ног на голову за десять минут?

– Так как Супервторник будет через две недели, я хотел бы, чтобы вы с Барретом присутствовали на мероприятии в Огайо в понедельник. Из-за плотного графика нам нужно, чтобы вы были упакованы соответствующим образом как можно скорее.

– Соответствующим образом?

– Да. Внизу вас ждет стилист.

– Быстро вы, парни.

– Как вы, должно быть, знаете, все в мире политики тщательно планируется с учетом всех возможных ситуаций, – сенатор Каллаган засмеялся. – Эверетт сегодня весь день на ногах в надежде, что все сработает.

– Понятно. Но что с моей работой?

Берни мне подмигнул.

– Раз уж я знаком с вашим боссом, то смогу придумать ответ на вопрос, почему вас не будет вторую половину дня.

– Хорошо, – засмеялась я. – Доверяю вам это уладить.

– Ваше отсутствие на рабочем месте в полдень лишь сыграет на руку нашей истории для СМИ. Люди будут считать, что вы уехали, чтобы встретиться с Барретом.

– Опять же, вы двое успели подумать обо всем, – похвалила я.

Сенатор Каллаган улыбнулся.

– Не забивайте голову мыслями о работе кампании. Вам нужно сосредоточиться на своей новой роли.

– Да, сэр.

– Эверетт не только снимет мерки и обсудит с вами ваш гардероб, но и прогонит один из протоколов кампании. Так как он путешествует с нами, можете относиться к нему как к эксперту.

– Уверена, что мне пригодится любая помощь, – заныла я.

Речь шла не только о тщательной ревизии моего гардероба, чтобы привести мой вид в соответствие для выхода на публику. У меня не было ни одной чертовой идеи о том, что такое протокол кампании. Пока я надрывалась на работе, это было чем-то, о чем я слышала, что-то, что, по-видимому, нужно знать со школы. Но насколько знала, не было такой школы, в которой изучались бы рукопожатия и поцелуи младенцев во время предвыборной гонки.

– Вы прекрасно справитесь, я в этом уверен. Берни проводит вас вниз, к Эверетту.

– Благодарю вас, сэр, – сказала я, вставая со стула.

– Нет, это я благодарю вас, мисс Монро.

Сенатор Каллаган встал и протянул мне руку.

Пожав его руку, я направилась вслед за Берни к лифту. Помощник, забравший мои Чу, материализовался ровно в тот момент, когда открылись двери лифта и с улыбкой вернул мне моих крошек.

– Как новенькие, – мечтательно выдохнул он.

– Не то слово, – отреагировала я. На них не только заменили каблук, но и отполировали их так, что я почти могла увидеть свое отражение. – Спасибо.

– Без проблем.

Скользнув в переродившиеся шпильки, я вошла в лифт. Должна заметить, что на этот раз я была взволнована гораздо меньше.

– Не могу передать вам, как сильно я признателен, что вы согласились, – сказал Берни.

– Надеюсь, вы не измените своих слов через пару месяцев.

– Думаю, вы не только оправдаете наши ожидания, но и превзойдете свои, – засмеялся мужчина.

– Очень на это надеюсь.

Мы вышли из лифта, и я пошла за Берни через просторный зал лобби. Постучав, он открыл дверь в один из конференц-залов.

– Входите, – услышала я приглушенный ответ.

Берни распахнул для меня дверь и пропустил вперед. Когда я вошла внутрь, нам навстречу шагнул высокий долговязый мужчина. Его светлые волосы достигали плеч, а голубые глаза, не отрываясь, с любопытством смотрели на меня.

– Эддисон, позволь представить тебе – Эверетт Дилейни, стилист кампании Каллагана.

– Приятно познакомиться, – я протянула руку.

Эверетт принял мою руку и поднес ее к своим губам.

– А уж как мне приятно.

– Теперь, когда вы попали в надежные руки, я могу вернуться в пентхаус, – Берни похлопал меня по спине. – Мы собираемся перейти ко второй части нашего плана.

Хм… Я поняла, что это значит – Баррет уже на пути сюда, и внезапно страх увидеть, как теряешь голову, трепыхнулось где-то в районе желудка. Не знаю, откуда оно взялось, учитывая, что не могла потерять голову от кого-либо, кого никогда не встречала.

– Хорошо, – отозвалась я.

– Как только закончите, можете пообедать в ресторане отеля. Я сообщу им, что вы придете. Счет можете отправить в пентхаус.

– Спасибо, Берни.

После того, как за ним закрылась дверь, я нервно хихикнула. Эверетт поднял брови и спросил.

– Тебя что-то развеселило?

– Прошу прощения, я просто нервничаю. У меня раньше не было стилиста.

– Неужели, – его губы растянулись в усмешке.

– Что, все так плохо? – я осмотрела себя.

– Не то чтобы ужасно, но и ничего хорошего.

– Сенатор Каллаган упомянул, что кроме одежды, ты введешь меня в курс протокола кампании.

– Верно. Кампания никому не прощает ошибок или оплошностей, особенно тебе. Ты как старая собака, которую нужно обучить новым трюкам: как ходить, разговаривать и выступать.

– Так ты будешь моим Генри Хиггинсом, а я – твоей Элизой Дулитл? (примеч. – главные герои музыкального фильма «Моя прекрасная леди», снятого по мотивам пьесы «Пигмалион» Бернарда Шоу)

Эверетт задумчиво коснулся своего подбородка.

– Мне больше нравится персонаж Гектора Элизондо из «Красотки», скорее он мой тип, чем Рекс Харрисон.

– Я уже знаю, как пользоваться вилками, – удачно пропустила ту часть, откуда я узнала этот пикантный момент из фильма.

– Отлично, тогда вычеркнем это из списка, а знаешь ли ты что такое вызов сумки?

– Нет, об этом я не знаю.

– Когда ты собираешься на мероприятие кампании, вызов сумки раздается за девяносто минут до фактического выхода. И к этому моменту твои вещи должны быть внизу, чтобы их забрали.

– За полтора часа до выхода?

– Ага, – погрозив пальцем, Эверетт добавил, – но трюк в том, чтобы это была большая сумка, в которую влезут косметика и средства для волос. Туда же можно засунуть пижаму.

– Кажется, мне нужно это записать, – меня окатила волна паники.

– Не беспокойся. Я уже записал все, что тебе понадобится в Библию Кампании, как мне нравится ее называть.

– Хорошо, – я с облегчением выдохнула

– Но на первом и самом главном месте стоит твой гардероб, – Эверетт поманил меня пальцем. Вдоль всего конференц-зала стояли вешалки с дизайнерской одеждой. – Так как у меня было мало времени, то я взял на себя смелость прикинуть на глаз твой размер. Потом можно будет подогнать.

Возникающие перед глазами надписи означали, что одежда сгруппирована по имени ее дизайнера. Взгляд зацепился на именах Валентино, Ральфа Лорена, Марка Джейкобса и Каролины Херрера, и Эверетт заметил, как я уставилась на них.

– Мы стараемся привлекать только американских дизайнеров, пока путешествуем по стране, но иногда переходим и на других, – указав на вешалки, Эверетт продолжил, – твой гардероб делится на повседневную одежду, костюмы для митингов и вечерние наряды.

– Понятия не имела, что это будет так сложно. На работе я привыкла к повседневной деловой одежде.

– Что ж, Дороти, ты больше не в Канзасе. За день тебе может придется переодеваться трижды.

– Ого…

Три смены одежды в день, семь дней в неделю… понадобится чертовски много одежды. И что важнее, чертовски много денег. Я привыкла растягивать последний доллар и экономить на центах, когда дело касалось гардероба. У меня было достаточно нарядов, чтобы менять их в течение двух недель, ни разу не повторившись. Но сейчас мне придется менять их по нескольку раз за день.

– И не говори. И угадай, кто будет следить за тем, что ты носишь, – Эверетт ткнул себя в грудь указательным пальцем. – Ага, это буду я. На мне лежит обязанность одевать всех Каллаганов на время избирательной гонки, и, поверь мне, это дело не из легких.

– Даже не представляю.

– Первое правило в дороге: быть осторожным с выбором материала на митинги. Никакого шелка, льна или хлопка.

– Это какая-то модная ошибка?

Будучи ребенком миссионеров, я частенько носила хлопок и лен. Хотя, кто-то может решить, что это значит, что подол моего платья касался пола или что руки были закрыты, но на самом деле все было не так, особенно в таких тропических условиях. Отец иногда проповедовал в шортах, а мама, сестра и я частенько носили сарафаны без рукавов.

Эверетт поджал губы.

– Нет, это значит, что если ты наденешь такое, то в свете софитов будешь сверкать сиськами в лифчике и задницей в стрингах.

– Так, понятно. Я просто скажу «нет» шелку, льну и хлопку.

– Это не окончательный приговор. Ты можешь это носить, но нам нужно быть уверенным, что ты не окажешься на сцене или что погода не будет солнечной.

– Принято.

– Хорошо, – Эверетт улыбнулся. – Давай подготовим тебя ко встрече с Америкой.

Я никогда бы не подумала, что подбирать одежду так утомительно, но так и было. И опять же, не могла не сжиматься от ужаса, представляя во сколько это все обойдется – наверняка больше, чем мой годовой доход – и все на одежду, которую я буду носить всего лишь до сезона съезда. А потом мне понадобится дизайнерский летний гардероб. Это было безумием, но, черт возьми, я буду великолепной в этих шмотках. Я жаждала забрать их с собой, чтобы примерить еще раз в своем номере в отеле, но их забрали для того, чтобы команда Эверетта подогнала их и занесла в каталог. Эверетт показал мне компьютерную программу, которая создавала бирки, которые впоследствии будут крепиться на чехлах с одеждой. Я не переставала думать о процессе одевания политиков и их семей. Это действительно впечатляло.

Когда мы с Эвереттом закончили, я воспользовалась предложением Берни и отправилась в ресторан Джефферсона, чтобы пообедать. Я уже почти закончила цезарь с курицей гриль, когда объявился Берни и сел рядом со мной. Прежде чем он открыл рот, я уже знала, зачем он здесь – довольное выражение на его лице говорило само за себя.

– Баррет принял предложение отца.

– Отлично. То есть, мы же не могли действовать без него, да?

– Точно. Он желает увидеть вас как можно скорее, так что как только вы закончите, мы поднимемся наверх.

Перспектива встречи с Барретом истощила мои нервы. Вряд ли я смогу теперь закончить обед.

– Я готова.

– Вы уверены?

– Как никогда.

Берни кивнул.

– Давайте встретимся с вашим новообретенным женихом.

Есть слова, которые вы вряд ли можете услышать каждый день. Ни с кем не встречаясь месяцами, вряд ли я могла ожидать услышать что-то подобное, и меньше всего – сегодня, не говоря уже о ближайшем будущем. После Уолта я не была уверена, захочу ли вообще когда-нибудь быть чьей-то невестой или женой. Я не хотела отдавать свое сердце и рисковать, что его растопчет или поранит человек, не способный держать ширинку застегнутой. И посмотрите сейчас на меня – невеста человека, который был в десять раз хуже Уолта, если оценивать его тягу к юбкам. Эта мысль отрезвляла. Мысль о моем будущем безбедном существовании. Думай о будущем. Думай о новых Чу.

Когда встала, мои ноги непривычно шатались. Сделав глубокий вдох, двинулась вслед за Берни из ресторана. Когда мы зашли в лифт, стало только хуже. Желудок сжался от страха, а колени затряслись так, что я споткнулась. Отлично, теперь Берни решит, что я выпила за обедом.

Серьезно, я не понимала, в чем моя проблема. По идее, сейчас я должна нервничать меньше. В конце концов, я знала, что моя работа не под угрозой, и я в безопасности. Я одернула потными ладонями юбку. Какая гадость. Последнее, чего мне хотелось, чтобы Баррета отвернуло от меня, когда он пожмет мою руку.

Дело было даже не в том, что я нервничала из-за знакомства с Барретом, потому что он был известен. Я не следила за жизнью знаменитостей в Инстаграме или на TMZ или Entertainment Tonight в поисках последних сплетен. Я знала о нем только из-за работы на кампанию сенатора Каллагана.

То, что со мной происходило, было больше похоже на волнение перед первым свиданием или метаамфетаминовый мандраж. Правда, если ты на первом свидании, то всегда можно улизнуть или, по крайней мере, быть уверенной, что не придется проводить с этим человеком следующие несколько часов. С Барретом же мне предстояло пройти долгий путь, и раз уж наши отношения будут развиваться перед объективами камер, то сбежать не получится.

Я рассеянно потянулась рукой к горлу, сжавшемуся от переполняющих меня эмоций. Я боролась не только с нервозностью, но и колоссальным давлением того факта, что должна буду достоверно изобразить свои чувства к Баррету. Каждое мероприятие или митинг вместе будут как премьера, где я буду продавать представление публике. Даже самый опытный актер становится жертвой волнения.

Когда двери лифта открылись, я напоминала себе ледяную статую и даже под дулом пистолета не смогла бы оторвать одну ногу от другой.

– Мисс Монро? – удивился Берни.

– Э… да. Извините. Я немного отвлеклась. Все в порядке, – мозг проорал ногам перестать валять дурака, и на этот раз они подчинились. Мы прошли через прихожую и гостиную к столовой.

Он был там, мой будущий поддельный супруг. В жизни Баррет был даже прекраснее, чем на фото. На изображениях у него всегда было расслабленное, почти комичное выражение лица, но сегодня его челюсть была сжата от напряжения и волнения. Вряд ли кто-то смог бы отыскать на нем хоть грамм веселья.

Мы стояли, словно на разных берегах воображаемой Миссисипи и просто пялились друг на друга, не моргая и не шевелясь. Не знаю, чего именно я ожидала, может быть, что он подбежит ко мне с распахнутыми объятьями, словно герой голливудского фильма, или чего-то столь же безумного. Но точно не ожидала, что парень будет таким отстраненным.

Сенатор Каллаган подтолкнул Баррета вперед. Тот встряхнул головой, словно выходя из транса, и воображаемая река пропала.

– Ты должно быть Эддисон, – сказал он неожиданно низким голосом.

– Да, это я, – улыбнувшись, протянула ему руку, – приятно познакомиться.

Мое сердце немножко подпрыгнуло, когда Баррет улыбнулся в ответ.

– Не уверен, что мне приятны обстоятельства нашего знакомства, но да, приятно познакомиться.

На секунду я попыталась поставить себя на его место. Уверена, что идея с браком – даже фальшивым – последнее, что пришло бы ему в голову. К тому же, ему не приходилось выбирать с кем участвовать в этой постановке, и для человека вроде него, это, я уверена, было непросто.

– Кажется, нас втянули в довольно безумную схему, да? – спросила я.

– Да, уверен, так и есть, – Баррет засмеялся.

– Я бы сказала, что это забавная история, чтобы рассказать ее однажды нашим внукам, но потом вспоминаю про соглашение о неразглашении.

– Даже если бы мы смогли, сомневаюсь, что они бы нам поверили. Кому в здравом рассудке придет в голову изображать с кем-нибудь помолвку?

– Точно, – я хохотнула.

– Итак, ты работаешь на моего отца?

– Да. Я работаю координатором волонтеров для кампании.

– А в чем конкретно заключается твоя работа? – Баррет немного замялся.

– Я нанимаю и организовываю волонтеров, помогающих в деятельности кампании, – наморщила нос, – звучит скучно, да?

– Нисколько, – ответил Баррет.

– Она превосходно справляется с работой, – заговорил сенатор Каллаган, – Берни от нее в восторге.