Текст книги "Кандидат (ЛП)"
Автор книги: Кэти Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Кэти Эшли
«Кандидат»
Глава 1
Эддисон
Бывают дни, от которых не ожидаешь больших перемен в жизни. И я говорю не о маленьких переменах в лучшую сторону, а о тех, когда весь твой мир сдвигается со своей оси и начинает вертеться в другую сторону. Такие дни никогда не начинаются как в Диснее с пения птиц, пробуждающих тебя от безмятежного сна, пока лесные жители готовят тебе завтрак и подбирают из гардероба одежду.
Нет. Все жизненно важные дни всегда начинаются с седьмого круга ада: твой будильник не срабатывает, и ты не успеваешь принять свою утреннюю дозу кофеина, потому что пытаешься собраться, мелькая по квартире сумасшедшей рысью. Убедившись, что не заправила юбку в колготки и не забыла надеть лифчик, ты подбегаешь к остановке ровно в тот момент, когда отходит автобус. Проклиная водителя и вселенную, несешься пешком через десять кварталов до работы. И хотя такси кажется ужасно заманчивым, вспоминаешь, что сейчас конец месяца и у тебя на счету осталось ровно 66,54 доллара. И выбор стоит: либо еда, либо такси. А ты любишь поесть, а еще больше – выпить, причем все это любишь слишком сильно, чтобы поддаться таким излишествам.
Итак, я маршировала под музыку из «Джефферсонов» (примеч. – комедийный американский сериал 1975–1985 гг.), играющую в голове, потому что когда-нибудь долг за учебу все-таки будет выплачен, и я перееду в Ист-Сайд в роскошные апартаменты в небоскребе, хотя, в моем случае, это будет особняк в Джорджтауне. А до этого момента, буду в полной заднице.
За последним поворотом от нужного здания в решетке застревает один из каблуков моих Джимми Чу, из-за чего я практически врезалась носом в цемент. Сумочка на пару с подолом юбки взмыли вверх. Юбка приземлилась где-то в районе экватора, пока я болталась, сверкая попкой перед утренним потоком людей.
О, да. В такой день и Мать Тереза не удержалась бы от ругательства за баночкой холодного пива.
Пока я отскребала себя с тротуара, моей заднице досталось грубое приветствие от неотесанного неандертальца в каске с другой стороны улицы. Сначала это был просто свист и подвывание возбужденного кобеля. А потом он перешел к словам.
– О, да, детка! Я бы тебе вдул! Ммм… Я бы стащил зубами твои трусики, а потом бы поиграл с этой задницей!
Когда я панически одергивала юбку на бедрах, выкрики и подначивания перешли в раздраженный свист.
– Иди на хер, ублюдок! – заорала через плечо, хватая сумочку и собирая остатки гордости с тротуара. Мой выпад вызвал у него лишь дикий гогот.
Закатив глаза, я проковыляла внутрь здания, держа в одной руке туфли, а в другой отломанный каблук. К счастью, я была одержимым перфекционистом, поэтому у меня в столе лежала бутылочка клея, с помощью которого можно на скорую руку что-нибудь починить. Вряд ли мое трудное финансовое положение позволит мне новую пару туфель. Эти черные шпильки были как самое крупнокалиберное оружие в моем арсенале. На данный момент, я едва могла позволить себе покупку в Payless (примеч. – крупная обувная торговая сеть), а это был край того, что можно называть дизайнерской обувью. С тех пор как я купила с рук пару обуви на Ebay, я скорее притворялась модной штучкой, чем была ею на самом деле.
Лифт взмыл вверх к десятому этажу, заставив сжаться мой пустой желудок. Когда двери открылись, я поспешила по коридору через стеклянные двери предвыборного штаба кандидата в президенты – сенатора Джеймса Каллагана. Двадцать минут десятого утра, а это место уже напоминает пчелиный улей. После победы с небольшим преимуществом на предварительном голосовании в Нью-Гемпшире и партийной конференции в Айове, его предвыборная кампания набрала обороты.
До выборов в конгресс осталось лишь несколько недель, и нельзя было терять ни минуты. Когда кто-то баллотируется в президенты, праймериз (примеч. – предварительные выборы, посредством которых определяются кандидаты от Демократической и Республиканской партий) – это гонка на выживание. Чем больше голосов ты наберешь, то тебя, с большей вероятностью тебя, выберут от партии на летнем конгрессе. Поскольку сенатор Каллаган превзошел оппонента лишь на пять пунктов по каждому мероприятию, он и его команда пахали, не разгибая спин, что означало – штаб кампании работал в два раза больше.
Швырнув шпильки и сумочку на стол, я сразу направилась к кофейнику. Сегодня был не тот день, когда можно расслабиться наркотической бурдой с сахаром или сливками. Нет, я собиралась упиться крепким черным кофе, пока он еще был обжигающе горячим. Когда кофеин попал в систему, мои глаза закатились до самого мозга, и я простонала от почти оргазмического удовольствия.
Получив порядочную встряску, обратила внимание на стоящие на столе коробки с пончиками. Избыток сахара и жира были основными пунктами диеты штабистов. Можно было рассчитывать на пончики и выпечку на завтрак, и пиццу за пиццей днем. Бюджет кампании шел на ТВ-рекламу, постеры и баннеры, так что нечего было и рассчитывать на доставку полноценного питания. Когда я не спешила, то старалась взять с собой салат и фрукты. Я участвовала в кампании всего шесть месяцев, но уже набрала десять фунтов. Мой старший брат любит дразнить меня, что все десять фунтов ушли на грудь и задницу, с чем, после сегодняшнего озабоченного отзыва, я была склонна согласиться.
Подлив еще кофе, схватила пончик с корицей свободной рукой и направилась к своему столу. Когда я подошла, зазвонил телефон.
– Волонтерская служба, – ответила я.
Это был Грант, наш нью-йоркский представитель.
– Привет, реклама. Мы в полной заднице из-за латиносов, собранных для митинга Каллагана.
– О чем ты? – застонав спросила я и глотнула кофе.
– Переводчик уволился, так что местные митинги в Нью-Йорке и Джерси могут провалиться.
Я сделала глубокий вдох и собралась с мыслями.
– Так, начни рассылать анкеты для поиска нового переводчика для этого района. В худшем случае я сяду на поезд и приеду сама.
– Ты говоришь на испанском? – скептически отозвался Грант.
– Si. Soy fluido en espanol, pendejo, – ответила я (примеч. – Да, я свободно говорю на испанском, мудила).
– Дай угадаю, ты только что подобрала для меня пару ласковых? – Грант фыркнул.
– Можешь быть уверен.
– Считай меня психом за то, что сомневаюсь, но разве ты не выросла в Северной Каролине?
– Да. Но я также проводила каждое лето в Центральной Америке. Такое обычно не проходит бесследно.
– Понятно.
– И на будущее: «pendejo» значит «мудила». Кроме того, я могу назвать тебя «cabron» (примеч. – Ублюдок).
– Ладно, ладно. Обещаю больше не сомневаться в твоих способностях.
– Так-то лучше. Напиши, когда все решится с переводчиком.
– Будет сделано.
– Adios pendejo! (Примеч. – До свидания, мудила!)
– Пока, реклама, – смеясь ответил Грант.
После разговора с Грантом я сделала еще несколько звонков, попутно допивая кофе и уплетая пончик. Раз уж мой желудок по-прежнему гремел пустотой, решила, что в этот адский денек можно плюнуть на подсчет калорий и цапнуть еще один пончик с корицей.
Шагая к своему столу, не могла удержаться от ощущения, как невероятно мне повезло, что я смогла устроиться в штаб кампании Каллагана. Это была не просто удача, что я нашла такую работу в двадцать семь лет, кроме прочего это был большой профессиональный и личный шаг вперед. Первые два года после окончания колледжа я проработала личным ассистентом члена палаты представителей Уолтера Грегсона. И если день я проводила с Уолтом-старшим, то ночами была занята с его сыном, Уолтом-младшим. Так что можно сказать, что эта работа досталась мне через протекцию.
Мы с Уолтом познакомились на последнем году в Дьюке (примеч. – частный исследовательский университет в Дареме, Северная Каролина), где специализировались в политических науках и через полгода начали жить вместе. После выпуска, мы переехали в квартиру в Джорджтауне. Когда я начала работать на его отца, Уолт получил работу в лоббирующей компании.
Все было идеально и, казалось, шло к идеальному свадебному финалу. Оглядываясь назад, понимаю, какой наивной была, когда проводила ночи в одиночестве. Уолт уверял меня, что задержки на работе – это вина его начальства. Он был новеньким и ему нужно было зарабатывать репутацию, что означало начинать работу на рассвете.
Правда же состояла в том, что Уолт пал жертвой того, что я обычно называю вашингтонским проклятьем члена. В самом воздухе округа Колумбия было что-то такое, отчего он словно пропитан духом нарциссизма и завышенной самооценки. Даже человек с твердыми убеждениями никогда не думавший засмотреться налево, мог перейти на темную сторону. Их словно засасывало в Бермудский треугольник с кисками.
Уолт не просто засмотрелся, его член попал прямиком в одну из офисных стажерок. Я имела «удовольствие» обнаружить их однажды вечером, когда решила устроить ему сюрприз и принести его любимую тайскую еду на вынос. Вместо того, чтобы надрываться за компьютером, он шпилил стажерку, перегнув ее через свой стол.
Он бежал за мной до самого лифта, с полуэрегированым членом наперевес, умоляя не уходить. Он завел ту же песню, что и все мужики, которых поймали на горячем. Уолт обещал, что это никогда больше не повторится, что это был просто секс, что он любит меня и никогда не хотел причинить мне боль. Он даже поднял ставки, предложив посетить терапию и добиться перевода стажерки в другой офис.
Но в глубине души я знала, что никогда не смогу ему снова доверять, поэтому мы расстались. Как я поняла позднее, расставание с Уолтом-младшим автоматически означало расставание и с его отцом. Меня выставили на следующий же день без лишних церемоний, и под этим я подразумеваю охранника, встретившего меня у входа с коробкой моих вещей и сообщившего, что я здесь больше не работаю. Очевидно, плохие новости быстро просочились от сына к отцу. Что за ублюдки.
Следующие несколько дней я была безработной и бездомной. Конечно, я могла бы, прижав хвост, уехать к родителям в Северную Каролину, но для этого была слишком независимой. Мой сильный характер был одновременно благословением и проклятьем для моих родителей. Это они научили меня быть упертой и твердо стоять на ногах. Когда они были миссионерами в Центральной Америке, мои брат, сестра и я научились быть напористыми и находчивыми, но мне кажется, сейчас они бы хотели, чтобы я стала менее независимой и самодостаточной. Например, нашла бы работу поближе к дому, вышла замуж за какого-нибудь молодого священника из их церкви, как это сделала Эми, моя старшая сестра.
Вместо этого, я осталась со старшим братом в Арлингтоне до тех пор, пока не нашла работу в штабе Каллагана. Через несколько месяцев моей зарплаты хватило на то, чтобы перебраться в чересчур дорогую и столь же чересчур дерьмовую однокомнатную квартиру в городе – ту самую, из которой я неслась как безумная, опаздывая этим утром.
Улучив свободную минутку, вытащила из стола супер-клей. Разложив на столе материалы, почувствовала себя хирургом перед операцией. Спасение нежно любимых и таких нужных туфель было важным делом.
– Ты нужен мне, Чу. В тебе еще теплится жизнь, приятель, – уговаривала я.
Положив ладонь на пятку туфли, я прищурилась.
– Твой каблук исцелен, Чу! – изобразив проповедника на телевидении, торжественно провозгласила я.
– Мисс Монро?
Я подскочила на месте и подняла голову от туфли, чтобы увидеть Бернарда Джорджа, главу кампании. Моего босса. Очень важную шишку.
– Да, сэр? – с трудом сглотнув, пропищала я.
– Можно Вас на пару слов?
Ох, черт, черт, чеееееерт! Никто не подходил к мистеру Джорджу «на пару слов». Сначала нужно пройти через три инстанции, просто чтобы помахать ему рукой. У его роскошного офиса с видом на Потомак было больше охраны, чем на досмотре в аэропорту. Это был плохой знак.
– Да, сэр, конечно, – я заставила себя выдавить улыбку.
Надев свою покалеченную обувь, кривой походкой направилась за мистером Джорджем. Испорченные Чу, казалось, были предвестником моего скорого ухода из кампании, и мой подбородок дрожал, пока я пыталась справиться с неминуемой угрозой. После увольнения отсюда дороги назад не будет, у сотрудников политического аппарата долгая память, если это касалось тех, кто облажался. Через четыре года появится новый кандидат, но тебя всегда будет преследовать слава неудачника, словно библейский знак зверя на лбу (примеч. – Знак зверя – это число 666, или имя зверя с семью головами и десятью рогами, Откровение 13).
Вместо того чтобы отвести меня в свой офис, мистер Джордж придержал для меня стеклянную входную дверь. Я прикусила губу, чтобы не расплакаться. Мне даже не полагался визит вежливости в его офис. Возможно, прямо сейчас кто-то расчищал место на моем столе. Похоже, повторяется та же история, что и в штабе Грегсона. Учитывая, как надирала всем задницы на работе, я не могла не удивиться, чем именно так обидела мистера Джорджа.
Он удостоил меня натянутой улыбки, пока мы шли к лифту. Вниз мы спускались в неуютном молчании. Спустившись на первый этаж, направились к черному ходу. Боже, какой позор… Вместо того, чтобы отдаться порыву устроить истерику, я распрямила плечи и подняла голову. Позже у меня будет время, чтобы развалиться на части, а сейчас нужно сохранить лицо.
Снаружи меня ослепило солнце, и когда глаза привыкли, я с сомнением бросила взгляд на мистера Джорджа, стоявшего перед лимузином.
– Ух ты, вы, парни, даже увольняете стильно, да? – заметила я.
– Прошу прощения? – темные с сединой брови мистера Джорджа поднялись наверх.
– Вы же увольняете меня, так?
Мужчина усмехнулся.
– Конечно же, нет. Вы одна из лучших координаторов волонтерской службы, что я видел за все годы управления кампанией.
Внезапно я почувствовала стыд за свою реакцию: моментальное переключение на параноидальные умозаключения было одной из худших черт моего характера.
– Извините. Просто… никто из работников нашего уровня никогда вас не видит, и совсем немногие приходили на встречу с вами. Я не могла предположить ничего другого, кроме увольнения.
– Нет, мисс Монро, Вас никто не собирается увольнять.
– Тогда, что происходит?
– Сенатор Каллаган хочет кое-что обсудить с вами в частном порядке.
– Что за херня? – от удивления я потеряла управление над своим языком. Меня тут же прострелило раскаяние, а щеки запылали. – Простите за мой язык. Это все так неожиданно.
Мистер Джордж только засмеялся.
– Все в порядке, мисс Монро. Иногда я тоже перестаю следить за речью.
Сложно было представить мистера Джорджа менее благопристойным.
Мои ноги в Чу затряслись. О чем сенатор Каллаган мог хотеть со мной поговорить? Часть меня хотела видеть стакан наполовину полным, то есть, что-нибудь в духе продвижения по службе в штабе кампании, но пессимиста во мне было гораздо, гораздо больше, особенно в такое паршивое утро, как сегодня.
Внезапно по позвоночнику расползлось леденящее чувство. Хотя я почти каждый день сражалась со своей самооценкой, как и любая другая женщина, в глубине души понимала, что выгляжу вполне достойно. Что если сенатор Каллаган увидел мое фото и решил, что я ему сгожусь? И пусть он был хорош для своего возраста, я бы ни за что на свете не согласилась использовать секс для продвижения карьеры.
В этот момент я начала напевать себе под нос «He Had It Coming» из мюзикла «Чикаго». Учитывая то, что всю среднюю и старшую школу я была занята в театре, то часто напевала мелодии из шоу, когда нервничала. Как правило, выбранный мотивчик всегда соответствовал настроению.
Когда водитель распахнул дверцу лимузина, мистер Джордж похлопал меня по спине.
– Перестаньте так нервничать, мисс Монро. Ваша работа не пострадает, и, что гораздо более важно, вы тоже.
Его понимающий взгляд вызвал у меня вздох облегчения.
– Рада это слышать, сэр, – ответила я, падая в лимузин. Я сдвинулась дальше по сидению, чтобы освободить место для мистера Джорджа, который последовал за мной.
Как только мы тронулись в путь, мистер Джордж достал мини-бутылочку «Моет» (примеч. – одна из самых известных марок шампанского) из мини-холодильника.
– Не хотите ли шампанского? – предложил он.
И хотя это наверняка успокоило бы мои расшатанные нервы, я решила отказаться. После чемпионского завтрака, состоявшего из черного кофе и пончиков, вряд ли мой желудок справится с пузырьками. Кроме того, мне понадобится ясная голова, а от алкоголя моя проницательность явно пострадает. Был еще один малопривлекательный факт: шампанское вызывало у меня отрыжку, и последнее, чего мне хотелось, так это шокировать мистера Джорджа после моего и без того хамского поведения.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я.
Подмигнув, мистер Джордж поставил шампанское на место и протянул мне бутылку воды.
– Просто для сведения, я не пытался вас напоить, чтобы потом соблазнить.
Мои щеки покрылись румянцем смущения, потому что как раз об этом я и подумала.
– Я об этом даже не думала, – солгала я.
– Как раз об этом вы и подумали, как и о том, что согласившись, вы вряд ли успокоились бы перед встречей с сенатором Каллаганом.
– Как вы об этом узнали? – я распахнула глаза.
– Потому что сама идея ехать на лимузине к влиятельному человеку, по общему мнению, выглядит достаточно порочно. Добавить к этому тот факт, что вы – привлекательная молодая женщина, и все становится еще хуже.
– Ну… я…
– Раз уж я смог предугадать ваши худшие опасения, то решил, что пара глотков алкоголя вас успокоит.
– А смогли ли вы предугадать, что я отказалась потому, что из-за шампанского у меня отрыжка? О, господи, я что, сказала это вслух?
– Да, но я понимаю, о чем вы. У меня тоже от него жуткое расстройство пищеварения, – мистер Джордж усмехнулся.
Я улыбнулась.
– Дайте-ка догадаюсь, до работы в штабе вы, наверняка, работали в аналитике.
– Вы хороши, мисс Монро. Я тридцать лет проработал в ФБР. Так что управление предвыборной кампанией – это своеобразный выход в отставку.
– Как по мне, так не очень расслабляющее занятие.
– Это дает пищу для ума, чего я и добивался. Кроме того, у меня есть свободное время между выборными годами, – мистер Джордж развернулся ко мне. – Достаточно обо мне. Расскажите, как хорошо вы знаете Джеймса Каллагана?
На моем лице появилась ухмылка.
– Даже во сне могу перечислить его принципы в отношении внутренней и внешней политики, не говоря уже о статистике его голосов в Сенате.
Мистер Джордж кивнул.
– Примерно так я все себе и представлял. Но меня больше интересует, что вы знаете о нем, как о человеке.
Неожиданный вопрос, но, несмотря на то, что работая в волонтерской службе, я редко интересовалась личной жизнью сенатора Каллагана, это не значило, что мне нечего было сказать. Если и было что-то, чем я могла гордиться, так это чересчур старательная подготовка к любой возможной ситуации.
– Прежде чем пройти собеседование в штабе Каллагана, я немного изучила его биографию.
– И что же вы узнали? – поинтересовался мистер Джордж, потирая свой подбородок.
– Вы хотите, чтобы я рассказала все, что знаю? – нахмурилась я в замешательстве.
– Да.
Что ж, ладно, сами напросились. Втянув в легкие воздух, я начала воспроизводить по памяти, словно зачитывая доклад на уроке.
– Джеймс Торнтон Каллаган родился в Александрии, Виргиния, в 1943 году. Он учился в нескольких военных школах, окончил Вест-Пойнт (примеч. – высшее федеральное военное учебное заведение армии США в городе Вест-Пойнт, штат Нью-Йорк. Является старейшей из пяти военных академий в США), был награжден за службу во Вьетнаме. Отслужив два срока в звании майора, вернулся домой и начал работу в «Каллаган Корпорейшн» – компании, которую с нуля основал его дедушка. Его первая жена Силия умерла через два года после свадьбы. Как и Джон Ф. Кеннеди, в свой первый срок в Сенате он был холостяком. Через десять лет после смерти Силии он женился на Джейн Баррет, состоящей в дальнем родстве со знаменитым семейством Вандербильт, и у них есть трое детей: Джеймс Торнтон, более известный как Торн, Баррет и Кэролайн.
Когда я замолчала, чтобы перевести дыхание, мистер Джордж улыбнулся.
– Впечатляюще, мисс Монро.
– Благодарю, сэр.
– Пожалуйста, не называйте меня «сэр». Просто Берни. – сказал мужчина и покачал головой.
– Хорошо, Берни.
Когда лимузин остановился, я выглянула в окно, обнаружив, что мы остановились у возмутительно роскошного отеля Джефферсон. Я была здесь лишь однажды, когда присутствовала на благотворительном приеме члена палаты представителей Грегсона. Водитель открыл дверь, и мы с Берни вышли. Заметив мое прихрамывание, Берни опустил взгляд на мой покалеченный Чу.
Под его недоуменным взглядом, выпалила:
– Это случилось сегодня утром. Я пыталась починить их, когда вы вошли.
– Все в порядке, мисс Монро. Когда мы поднимемся в люкс Джеймса, вы можете отдать обувь на починку одному из его сотрудников.
– О, нет, не стоит, – воспротивилась я, когда мы входили в лифт.
– Я настаиваю, – Берни лишь улыбнулся.
– Спасибо. Я это очень ценю, – сказала я, решив, что дальше спорить бессмысленно.
Мои Чу проживут еще один день!
Берни воспользовался особой ключ-картой, и лифт начал подниматься к пентхаусу. За раскрывшимися дверями нас встретил черно-белый мрамор пола и сверкающие люстры, и я едва смогла удержать свою челюсть от падения. Сложно представить, на что похожа «обычная» жизнь в подобной роскоши. Если это было лишь временное пристанище, то учитывая источник благосостояния сенатора Каллагана, каким же должен быть его собственный дом? Наверняка у него был даже не дом, а особняк.
Хотя большинство кандидатов в президенты устраивали свои предвыборные штабы в родном городе или штате, сенатор Каллаган решил устроить свой в округе Колумбия, не смотря на то, что его дом в Александрии находился не далеко от столицы. Он появлялся в штабе лишь дважды, и оба раза я пропустила, потому что уезжала из офиса по служебным делам. Это был первый раз, когда я встречалась с ним, и не могла перестать чувствовать себя на грани нервного срыва.
В гостиной слева от прихожей сидели двое мужчин под тридцать, скрючившись над лэптопами. Они на мгновение отвлеклись, и Берни жестом попросил их подняться.
– Джентльмены, не мог бы один из вас отнести обувь мисс Монро в починку?
В какой-то момент, они стали выглядеть так, словно сцепятся друг с другом, чтобы выяснить, кто справится быстрее. Один, тот, что повыше (и как же он был хорош собой!) – опустился передо мной на колени.
– О, мой… – выдохнула я.
Он приподнял мою ногу и осторожно снял с нее сломанную туфлю, затем поднял ко мне лицо в обрамлении длинных светлых волос.
– Будет готово немедленно.
– Спасибо, Джонатан, – сказал Берни.
Я с улыбкой посмотрела на Джонатана, стараясь не представлять, как заваливаю его на пол для перепихона на скорую руку.
– Да, спасибо Джонатан.
– Мне это в радость.
Стоп, Эддисон, хватит. Просто потому что прошел год с тех пор, как ты последний раз занималась сексом, это не повод извращать простейшие фразы.
– Может быть, вы хотите, чтобы я почистил и натер вторую? – спросил Джонатан.
– Оу, эм… ну… если будет не сложно.
Он кивнул и, снимая вторую Чу, оставил меня безЧувственной (Примеч. – игра слов). Поднявшись на ноги, мужчина направился к лифту, а я уставилась на свои ноги, вздыхая от того, как жалко они выглядели, и как жалко выглядела я сама. Я собиралась на встречу с потенциальным лидером свободного мира босой.
Берни кивнул, чтобы я следовала за ним. Когда мы вошли в просторную гостиную, я почти застыла от вида сенатора Каллагана, сидевшего за большим обеденным столом на двенадцать персон. По обеим сторонам от него сидели двое мужчин, которые встали со своих мест, стоило нам зайти. Когда сенатор Каллаган кивнул им, они взяли документы, лежавшие перед ними, и вышли из комнаты.
Вслед за Берни я подошла к сенатору. Теплая доброжелательная улыбка осветила его лицо, когда он обошел стол, чтобы протянуть мне руку для рукопожатия.
– Мисс Монро, Джеймс Каллаган. Приятно с вами познакомиться.
Из меня вырвался нервный смешок.
– О, нет, сэр. Уверена, что мне приятнее.
Встряхнув несколько раз мою руку, сенатор Каллаган предложил мне сесть. Берни выдвинул для меня стул, а потом сел рядом. Как только мы устроились, сенатор Каллаган снова занял место во главе стола. Он бегло пробежался по бумагам, лежавшим перед ним, а потом обратился ко мне.
– Прежде чем мы перейдем к сути нашей встречи, мне нужно, чтобы вы подписали это соглашение о неразглашении.
Вау! Кажется, дело серьезное. Я пробыла здесь всего пять минут, а уже запахло подпиской о неразглашении информации. Мне стоило догадаться, что любая частная встреча с сенатором подразумевает нечто подобное. Взяв в руки ручку с гравировкой «Каллагана в президенты», на мгновение задумалась, что будет, если я откажусь. Пробежав глазами по бумаге, убедилась, что не подписываю отказ от своего первенца или что-нибудь подобное. Нацарапав свое имя внизу, передала документ обратно.
– Благодарю вас, мисс Монро, – убрав бланк, сенатор Каллаган улыбнулся мне. – Берни сказал мне, что вы прекрасно справляетесь с работой по координации волонтеров.
Моя гордыня забулькала.
– Спасибо, сэр. Для меня честь слышать от вас такое. Я хочу сделать все, что смогу, чтобы обеспечить ваше продвижение в партии, вплоть до поста президента.
Сенатор Каллаган перевел на Берни понимающий взгляд.
– Я рад слышать о такой преданности моей кампании и мне лично. Поэтому, надеюсь, вы примете мое предложение.
Серьезность его тона заставила меня заерзать на месте.
– И что это за предложение, сэр?
– С самого начала президентской кампании, семейная жизнь конкурентов становится чрезвычайно важной для голосующих. Мужчина или женщина, они должны продемонстрировать способность создать крепкий брак и воспитать здоровых и успешных детей. И чем идеальнее получается картинка, тем вероятнее предполагаемые избиратели соотносят себя с кандидатом. Это верно и для текущего момента.
– Позволю себе заметить, что у вас семья идеальнее некуда, сэр. Я всегда упоминаю вашу с Торном службу, когда организую волонтеров для Ассоциации ветеранов и армии. Если изъясняться еще прямее, добавлю, что у вас счастливый, незапятнанный скандалами брак.
– Вы правы по всем пунктам, – подмигнув, добавил он. – Надеюсь, миссис Каллаган тоже согласится с частью про «счастливый брак».
– Уверена, так и есть, – улыбнулась я.
– Благодарю за откровенность, мисс Монро. Но на самом деле, меня больше интересует, что вы знаете о моем сыне?
– Торне или Баррете?
– О Баррете.
Я кинула взгляд на Берни, и тот кивнул. И снова я приготовилась дать наиболее развернутый ответ.
– Баррет закончил Йель в числе лучших и сейчас работает в «Каллаган Корпорейшн». Он не смог последовать по вашим стопам в армии, как его старший брат Торн, поскольку был признан негодным для военной службы из-за врожденного порока сердца.
– Очень хорошо. Вижу, вы решили ограничиться общей версией биографии моего сына.
– У него репутация тусовщика и свободного игрока, – добавила я, стараясь звучать вежливо.
Милая мордашка Баррета часто мелькала в светской хронике «Вашингтон Пост», и каждый раз с разными девушками, которые, впрочем, все как одна были блондинками. Так как Баррет жил в Нью-Йорке, он еще ни разу не был в штабе кампании. И даже если бы я отсутствовала на мероприятиях, уверена, что узнала бы о его приезде от офисных сотрудниц.
И хотя оба сына Каллагана, по общему признанию, были хороши собой, именно Баррет сорвал джекпот в лотерее сексуальности. Они оба были мускулистыми, хотя Баррет стройнее. И если Торн унаследовал от матери светлые волосы и голубые глаза, то Баррет и сенатор Каллаган были жгучими брюнетами с золотисто-зелеными глазами. Определенно выигрышная комбинация. И тот факт, что Баррет практически излучал сексуальность… совсем не задевал. Судя по тем видео, что я видела на TMZ (примеч. – новостной сайт о знаменитостях), его основными спутниками были развязная уверенность и самодовольная ухмылка на тысячу ватт. Не знаю, что именно было таким особенным, какой фактор X, но весь его вид кричал о звездности.
– Да, Вы правы о его внештатной деятельности, – мужчина пододвинул ко мне желтую папку, лежавшую перед ним. – В содержимом этого файла вы сможете найти результаты работы имиджевого консультанта кампании, или же я могу описать их для вас вкратце.
– Думаю, ваших слов будет достаточно, сэр.
На лице Каллагана появилось довольное выражение от моего открытого подтверждения доверия, и я его не обманывала. Я бы не смогла работать на его кампанию, не верь я в него самого.
На мгновение я увидела в расслабленном выражении лица сенатора черты Баррета.
– В основном они сводятся к тому, что в каком-то смысле распущенный образ жизни Баррета – ответственность моей кампании.
Я нахмурила брови. Не представляла, что целью нашей встречи может быть Баррет Каллаган. Чем я могла помочь сенатору с подобной проблемой?
И тут до меня дошло, почему я здесь оказалась.
– Вы хотите, чтобы я загрузила Баррета волонтерской работой в кампании, чтобы улучшить его имидж?
– На самом деле я думал о других способах, какими вы можете помочь моему своенравному сыну, – любопытная улыбка изогнула губы сенатора.
– И каких же?
– Участие Баррета в мероприятиях, связанных с делами кампании или же в благотворительных акциях, конечно же, поможет, но вряд ли сможет изменить о нем общественное мнение. Нам нужны радикальные меры.
– И что же вы придумали?
Сенатор Каллаган склонился ближе.
– То, о чем я хочу вас попросить, может показаться необычным, и, по сути, является отчаянной мерой.
Я сглотнула. Мне не нравилось направление, которое принял этот разговор. Интересно, что будет с моей работой, если я сорвусь с места и побегу к лифту. Конечно же, мне нужно будет добыть перед побегом у Берни ключ-карту.
– Хорошо, – ответила я полушепотом.
– Мне нужно, чтобы на оставшееся время кампании вы побыли в роли невесты Баррета.
Момент абсолютной тишины – и я расхохоталась. Прокрутив в голове слова сенатора еще раз, я лишь продлила себе истерику. Сама мысль о том, что меня привезли сюда, чтобы я стала фальшивой невестой, была нелепа. Нечто подобное можно было ожидать от «Подставы» с Эштоном Катчером, но точно не от сенатора Каллагана.
Но увидев окаменевшие лица Берни и сенатора Каллагана, мой смех сам собой сошел на нет, словно из меня выдернули розетку.
– Боже мой! Так это не шутка?!
– Совершенно точно нет, – сенатор Каллаган покачал головой.
– Вы метите в высочайшее кресло в стране и хотите, чтобы я изображала невесту вашего сына, – проговорила я, отчаянно пытаясь осознать происходящее.
– Да, мисс Монро.
– Мне больше понравилось думать, что это шутка, – я медленно покачала головой.
