Текст книги "Кандидат (ЛП)"
Автор книги: Кэти Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Уверен, что со стороны может показаться, что моя просьба о нашей встрече и мое предложение выглядят абсурдно, но пожалуйста, поверьте, что я серьезен. Кандидатам на президентское кресло во время кампании очень нужна семейная поддержка. Мы не можем находиться в десяти разных местах одновременно. Нельзя просить Торна бросить службу для поддержки кампании, а Кэролайн всего двадцать, и, несмотря на ее желание помочь, она не может уйти в разгар учебного года в Вассаре, – сенатор глубоко вздохнул. – Как видите, Баррет – мой единственный выбор.
– Простите мне мое невежество, но каким образом фальшивая помолвка вообще может быть возможна?
– Все в Вашингтоне весьма субъективно. Наш город – фасад из полуправды. По этой же причине Джеки Кеннеди так трудилась, чтобы увековечить «Миф о Камелоте» после убийства Джона Кеннеди. Его таинственность отчасти кроется в способности людей, окружавших его, создавать впечатление, что он был богом среди живущих, осторожно скрывая последствия его стратегических ошибок.
– И вы хотите соорудить современную сказку со мной и Барретом в главных ролях?
– Да, хочу. Cо всеми ресурсами, которыми я обладаю, уверен, это возымеет большой успех. Вы когда-нибудь смотрели фильм «Плутовство»? – спросил сенатор Каллаган, видя мой скептический взгляд.
Я кивнула. Мы смотрели его на занятиях по политической журналистике вместе с классикой жанра вроде «Мистер Смит едет в Вашингтон», «Вся президентская рать» и «Манчжурский кандидат».
– Да, сэр, смотрела.
– Тогда вы должны понимать, что в СМИ можно сфабриковать даже войну, не говоря уже о чьих-то отношениях.
– Но это всего лишь фильм, – не согласилась я.
– Чей сюжет основан на правде, – подмигнул он, – и полуправде.
Я потерла рукой лоб, раскалывающийся от роящихся в голове вопросов.
– Есть кое-что, о чем я должна спросить.
Правда была в том, что мне хотелось спросить о многом, но в данный момент, одно было наиболее важным.
– Конечно.
– Из всех женщин, что были в вашем распоряжении, как получилось, что вы остановились на мне?
Сенатор Каллаган улыбнулся.
– Думаю, это существенный вопрос. Очевидно, что это не мог быть кто-то из нашего личного окружения. Будет слишком легко лопнуть этот мыльный пузырь и развенчать выдуманные отношения. Нам нужен был человек со стороны.
– Это разумно.
– Дальше мы исходили из рассуждений, что нам нужен кто-то, связанный с кампанией, кто-то, кто верит мне и как личности, и как кандидату. Кто-то, кому я смогу доверить защиту своих политических интересов. Когда мы просматривали персонал штаба кампании, то сразу же вышли на вас. Вы не только физически привлекательны для Баррета, но и обладаете множеством личных качеств, востребованных в кампании.
– Таких как…?
Можете считать меня циником, но я старалась не смеяться над тем, что могла быть «физически привлекательна для Баррета».
В глазах сенатора Каллагана промелькнуло удивление.
– Во-первых, и это главное – вы одиноки.
– О, да, это действительно важно, – смеясь ответил я.
– Так же вы никогда не были замужем. Пусть мы и проделали большую работу в этом направлении в нашей стране, в политических кругах к разводу по-прежнему относятся с предубеждением.
– Так значит, вы считаете, что мое самое ценное качество – это то, что я одинокая женщина? Простите, сенатор Каллаган, но обычно это не то, чем может гордиться девушка.
– Нет, мисс Монро, это было лишь то, на что мы обратили внимание, – ответил с усмешкой Сенатор. – Главное, что у вас есть кое-что поважнее хорошенького личика. Вы с отличием закончили Дьюк и занимаете весьма престижный пост в штабе. Будучи образованной, интеллигентной и самостоятельной женщиной, вы сможете привлечь внимание женской части избирателей.
– Да уж, тут я пригожусь, – покачав головой, я продолжила, – что еще?
Сенатор проницательно прищурил свои золотистые глаза.
– По состоянию на это утро, у вас на счете шестьдесят шесть долларов пятьдесят четыре цента. Кроме того, за вами числится почти сто тысяч долларов долга оплаты за обучение. Состояние квартиры, что вы снимаете, граничит с непригодностью, а мебель в квартире подержанная. Вместо машины у вас велосипед. В целом, у вас нет никакого ценного имущества.
Меня с ног до головы окатило обжигающей волной смущения от такой мрачной оценки моего финансового положения. Я и так знала, что оно аховое, но слышать это от того, кого я уважала и кем восхищалась, от сенатора Каллагана… от этого все казалось еще хуже.
– Ладно, я на мели. Но что… – я втянула воздух, и, прищурившись, уставилась на сенатора, – а как вы вообще узнали, сколько денег у меня на счету?
– В ФБР собрали для меня все данные.
Я задохнулась.
– Вы понимаете, что это вмешательство в мою частную жизнь? А что дальше? ЦРУ прошерстит мой ящик с нижним бельем?
– Я приношу свои извинения, мисс Монро, но это были необходимые меры. Уверяю вас, что это не на много отличается от той проверки, что вы проходили перед приемом на работу в штабе. Если мы собирались просить вас о таком, то нам нужно было убедиться, что в вашем шкафу не завалялось личных или профессиональных скелетов.
При слове «скелеты» мой желудок сделал сальто, а перед глазами промелькнуло лицо. Твою мать. Он может стать проблемой.
– Полагаю, Вы ничего такого не нашли?
– Если бы нашли, вы бы тут не сидели, – сенатор Каллаган склонил ко мне голову.
– Точно, – с моих губ сорвался нервный смешок, – конечно нет. Я же дочь священника. Что такого дикого я могла бы натворить?
И хотя сенатор Каллаган и Берни присоединились к моему веселью, это не смягчило моих опасений.
Когда я отсмеялась, атмосфера резко изменилась, и я вернулась к вопросу, который до сих пор не давал мне покоя.
– Позвольте вернуться к этому еще раз: и что такая малообеспеченная будет делать со всем этим?
– Я настроен предложить вам миллион долларов.
Срань господня! Мои колени начали дрожать, и я едва сдерживалась, чтобы не начать напевать «Взберись на все вершины» из «Звуков музыки» (примеч. – мюзикл 1965 года). Я захлопала глазами, уставившись на сенатора.
– Извините, но вы сказали… – я едва могла заставить себя произнести эти слова, – о-один м-миллион д-долларов? – заикаясь, выдавила я.
Сенатор Каллаган кивнул.
– Да, мисс Монро. Сумма будет разбита на ежемесячные выплаты на все время кампании. Остаток – в день выборов. Она включает все дорожные расходы за это время. Вы также сможете оставить себе гардероб, который оплатит для вас кампания, – его взгляд скользнул по моим ногам, – включая обувь.
Боже мой! Я же сидела босой перед потенциальным будущим президентом Соединенных Штатов!
– Да, мой Чу… застрял в канализационной решетке и сломался. Я упала… и, кажется, немного обнажилась перед строителями, – объяснила я, и это звучало так же нелепо, как когда Бейби в «Грязных танцах» сказала, что она несла арбуз. (примеч. – Бейби видит страстный танец Джонни Касла и единственное, что может сказать ему, когда он подходит: «Я несла арбуз»).
О, нет. Я ведь не могла сказать этого вслух? Пожалуйста, скажите, что это не так!
– Как неудачно вышло, – уголки губ сенатора Каллагана дернулись вверх.
Боже, я все-таки сказала это вслух. Убейте меня. Я была уверена, что теперь и Берни и сенатор начали серьезно сомневаться насчет моей способности представлять кампанию, учитывая мою ненадежность.
– Вы сказали «миллион долларов», так ведь?
– Да. Я понимаю, что девять месяцев это немного слишком для семизначной суммы.
– Да вы играете в адвоката дьявола… А что случится, если вас не изберут?
– Вы по-прежнему получите миллион.
– Вау, – не очень красноречиво выдавила я.
Я по-прежнему плохо представляла, каково будет обладать такой суммой. Никакой жизни от зарплаты до зарплаты, никакого учебного долга, никакой дизайнерской обуви с «Ebay» или приклеивания каблука клеем. Больше никакой дерьмовой квартиры, где постоянно заканчивается горячая вода. Я смогу присмотреть себе местечко в Джорджтауне, о котором всегда мечтала. Окей, может быть, представить себе все эти деньги не так уж и сложно.
– Прошу прощения, но миллион долларов кажется мне слишком большой платой за то, чтобы быть невестой Баррета.
– Очевидно, вы еще не встречались с Барретом, – усмехнулся сенатор, а вслед за ним и Берни.
– Допускаю, что из-за его репутации будет сложно прикидываться его невестой.
– В каком-то смысле, да. Но задача не только в том, чтобы быть невестой моего сына, это подразумевает месяцы тяжелой работы, мисс Монро. Предвыборная кампания – это гонка на выживание, уж вы-то об этом знаете. Иной раз за день приходится побывать в трех городах. От вас потребуется много сил, чтобы не вылететь с трассы, – он позволил себе небольшую улыбку, – но миллион долларов так же гарантирует ваше молчание касательно этой сделки.
Молчание… смогу ли я выполнять это требование не только в течение девяти месяцев, но и всю оставшуюся жизнь? Я не была трепачом, когда речь шла о чем-то важном, но что если я проговорюсь в минуту паники, например, если мне ткнут в лицо микрофон во время интервью, мой разум опустеет, и меня прорвет: «Это фальшивая помолвка! Я фальшивка! Мы просто притворяемся!»
– Так же, как и договор о неразглашении, который ввы только что подписали, – добавил Берни.
Теперь я понимала, зачем они заставили меня сначала подписать соглашение. Если я нарушу его, меня могут засудить, что, конечно же, было последним, чего мне хотелось, не говоря о том, что, несмотря на приятную благодушную внешность, сенатор Каллаган наверняка знает людей, которые могут заставить меня просто исчезнуть, если я проболтаюсь. Эта мысль заставила меня поежиться.
Когда Берни потянулся, чтобы похлопать меня по спине, я подпрыгнула на месте.
– Не волнуйтесь, мисс Монро. Ничего плохого с вами не случится, если вы откажетесь от предложения сенатора Каллагана.
У меня отпала челюсть.
– Так, это становится немного пугающим.
– Мою жену это тоже раздражает, – улыбнулся Берни.
– Могу представить.
Сенатор Каллаган покашлял, и я повернулась к нему.
– Берни прав. Вам ничего не будет, если вы откажетесь от сделки. Если вы не примете условия, то продолжите нелегкий труд для того, чтобы меня избрали.
Вот дерьмо. Работа… как я могла забыть про нее?
– Если я скажу «да», а я склоняюсь в сторону «если», то, что будет с моей работой?
– Вы продолжите работу координатором волонтерской службы. Так как мне нужно, чтобы вы участвовали в избирательной кампании, мы возьмем еще кого-нибудь в штаб, пока вы будете задействованы вне его, если время позволит. Прикрытие отчасти будет состоять в том, что вы познакомились таким образом и решили сохранить ваши отношения в секрете на несколько месяцев из-за того, что вам не хотелось, чтобы окружающие считали, что вы получили эту работу по протекции.
И хотя мне не хотелось признавать это, но звучало убедительно. Видимо они потратили немало времени на обдумывание всего этого цирка с помолвкой. Учитывая приложенные усилия и задействованные ресурсы, я сомневалась, что что-то может пойти не так.
И если темп предвыборной гонки казался изматывающим, мне импонировала мысль о путешествиях и возможности побывать в разных частях страны. Плюс был в том, что все передвижения будут осуществляться за чужой счет. Помаши передо мной миллионом долларов, и вот я уже не знаю, как сказать «нет». Это был тот сорт перспектив, за отказ от которых ты будешь корить себя всю оставшуюся жизнь.
Сидя за столом, я чувствовала себя Евой в Эдемском саду, окруженной змеем, нашептывающим мне на ухо о запретном плоде.
«Измени свою жизнь, согласись на сделку. В конце концов, это ненадолго. Подумай о свободе без финансовых оков».
Ну и наконец, так ли тяжело будет притворяться влюбленной в Баррета? Я изображала чувства тысячи раз во время театральных постановок. Едва ли есть большая разница.
Потом, оглядев стол, впервые поняла, что за этим столом кого-то явно не хватает: моего будущего поддельного жениха.
– А почему здесь нет Баррета?
– Он не знает об этой встрече, – сенатор Каллаган дернулся в своем кожаном кресле.
У меня отпала челюсть.
– Вы хотите сказать, что развернули передо мной весь план, даже не имея его согласия? – задохнулась я от возмущения.
– Да.
– Но это безумие!
– На первый взгляд – да, но только на первый. Я хотел представить всю картину Баррету, когда придет время и чтобы у меня была возможность представить человека, согласного сыграть эту роль, – с натянутой улыбкой сенатор добавил, – у меня предпринимательское прошлое, мисс Монро. Я владею искусством заключения сделок и знаю, как лучше продать товар.
– А что будет, если Баррет скажет «нет»?
– Не скажет, – ответил он, и в его голосе сквозила убежденность.
– Как вы можете быть в этом так уверены?
– Потому что я знаю своего сына.
И раз уж у меня не было детей, я знала, что не смогу поспорить с этим аргументом. Мне пришлось принять на веру, как и сенатору Каллагану, что Баррет согласится.
– А миссис Каллаган разделяет вашу уверенность?
– Джейн в курсе того, что я предлагаю. Я редко делаю что-то, не посоветовавшись сначала с ней.
Значит, миссис Каллаган тоже принимает участие. Я гадала, сколько членов круга были в курсе правды о Баррете. Но если задам этот вопрос сенатору Каллагану, он отделается чем-нибудь вроде «Вашингтон стоит на секретах». И уж если даже личность Глубокой Глотки в деле Уотергейта оставалась неизвестной несколько десятков лет, то и наш с Барретом секрет будет в безопасности (примеч. – Глубокая Глотка – псевдоним Марка Фэлта заместителя начальника ФБР, выбранный для него как для информатора прессы по делу «Уотергейта» (1972–1974 гг.). Инкогнито осведомителя было раскрыто только в 2005 году).
– Если вам нужно время, чтобы все обдумать, я пойму. Знаю, что мы просим о многом, – сказал сенатор Каллаган, заполняя тишину, повисшую над столом.
Может мне и, правда, следовало попросить немного времени. Может, стоило взять паузу, чтобы взвесить все эмоциональные «за» и «против» этого безумного плана. Возможно, мне стоило задуматься о том, что произойдет, если я на самом деле влюблюсь в Баррета Каллагана.
Но я этого не сделала.
Вместо этого, мои губы растянулись в улыбке.
– Я согласна.
Глава 2
Баррет
– Тебе нравится? – прорычал я на ухо блондинке, которую трахал.
Ее голая задница была придавлена к оконному стеклу на высоте тридцати тысяч футов, разумеется для того, чтобы избежать случайных прохожих и любителей поглазеть. Стоя между ее ног, я держал ее руками, подхватив под колени.
– Да, детка, сильнее!
Ей не пришлось повторять дважды. Я был более чем счастлив угодить ей. Заставить женщину потерять голову во время секса – давало массу преимуществ. Никогда не понимал тех идиотов, которые думали только о том, чтобы кончить самим. Я становился еще тверже, когда удовлетворенная женщина начинала кричать мое имя, сжимаясь вокруг члена.
Перед вами ценитель любого вида секса: на заднем сидении машины, в ванной, на скамейке в парке и на яхте, который идет сразу после секса на гидроцикле, и даже после секса в океане, хотя иногда соленая вода так и норовила подпортить удовольствие. Однажды я отметился даже в гардеробе отеля Плаза в Нью-Йорке. Я был, что называется экспертом во всем, что касалось нестандартного секса, иначе – секса вне спальни. У каждого есть своя сильная сторона, на чем они повернуты, моей была траханье женщин в самых неожиданных местах.
Говоря о сексе в самолете, нужно немного пояснить. Я не имею в виду толкотню в туалете, когда тебе приходилось выделывать акробатические трюки, чтобы потрахаться. Я имею в виду именно секс в самолете, тот, на который ты можешь рассчитывать, летая время от времени на частном самолете с кожаными сиденьями и огромной кроватью с шелковыми простынями. Уверен, что замечание о частном самолете выставляет меня претенциозным ублюдком, но это то, к чему я привык. Кроме того, это не значит, что я ограничиваюсь только богатыми цыпочками. Правда в том, что я люблю женщин вне зависимости от их расовой или религиозной принадлежности, или их налоговой категории. Важно лишь, чтобы им нравился секс.
Сегодняшний член клуба «Высокая миля» – Евангелина Петскова, новая оперная дива Мет, или Метрополитен-оперы. Уверен, вы гадаете, что тип вроде меня будет делать в опере, ведь я произвожу впечатление любителя спорта. Но я не какое-то там бескультурье, это был подарок самой важной женщине в моей жизни – моей матери.
На ее день рождения мы летали на частном джете «Каллаган Корпорейшн», том самом, на котором я сейчас отжигал, чтобы посмотреть «Женитьбу Фигаро». Потянув за пару ниточек, мы смогли попасть за кулисы, чтобы познакомиться с труппой. И пока мама изливала Евангелине свои восторги о ее великолепном исполнении роли Сюзанны, я представлял себе более порнографическое шоу, в котором Евангелина могла бы блеснуть. Не прекращая раздевать ее глазами, добился от нее номер телефона. На следующий вечер ей позвонил и вот уже две недели как мы встречаемся.
Каждый раз, когда я попадал по ее точке G, ее крик удовольствия достигал «си» – самой высокой ноты в музыкальной линейке. Пока наслаждался ее восторгами от своих стараний, от пронзительных звуков я начал глохнуть. Мне в голову пришла странная мысль о том, что это может вызвать перепад давления в салоне, а последнее, чего мне хотелось, так это разбить самолет из-за своего неконтролируемого либидо.
К счастью я чувствовал, как Евангелина сжимается вокруг меня и еще несколько резких толчков заставили ее нараспев проорать мое имя. Я кончил вслед за ней, выдохнув несколько ругательств. Мне давно пришлось научиться изо всех сил сдерживаться, чтобы не называть женских имен. Ну, в такой момент сложно контролировать себя, а цена ошибки слишком велика, и ты можешь здорово за нее огрести.
Когда я убрал руки и поставил Евангелину на ноги, она не удержалась в вертикальном положении. Скользнув по стене, девушка опустилась на пол удовлетворенной кучкой.
– Это было… – она рассеянно посмотрела на меня, – я бы сказала изумительно, но это прозвучит слишком банально.
– Согласен, что простого «изумительно» не достаточно. Может быть «сногсшибательно» и «головокружительно»?
– Твое эго такое же огромное, как и твой член, – Евангелина закатила глаза, смахивая с лица налипшие пряди волос.
– Так мило с твоей стороны, – прижав руку к сердцу, ответил я, с притворной скромностью захлопав ресницами.
Рассмеявшись, Евангелина поднялась с пола.
– Не возражаешь, если я приму душ? Мне нужно освежиться перед сегодняшним выступлением.
– Конечно. Вперед, – я кивнул в сторону ванной.
– Не хочешь присоединиться? – она соблазнительно приподняла брови.
– Я бы хотел сохранить твой запах и запах нашего секса на весь день.
В ее глазах вспыхнуло желание, а розовый язычок пробежался по губам.
– Ммм, мне нравится эта идея.
Я знал, что это так. Женщинам всегда нравилось, когда ты целый день ходишь благоухая их сиськами и задницами. Так же, как и парням нравится кончать на девчонку. Все дело в том, чтобы пометить территорию и поставить на человеке клеймо «мое».
В моем случае дело было в том, что после аэропорта я собирался в тренажерный зал и не видел смысла в душе перед тем, как снова вспотеть, но ей об этом знать не обязательно. У женщин долгая память, так что я понимал, что Евангелина вспомнит об этом в следующий раз, когда мы будем вместе. Это давало мне гарантию, что она отплатит той же монетой, например, реально долгим отсосом.
Пока Евангелина была в душе, я выбросил брюки и рубашку, которые она сорвала с меня час назад. Бросив взгляд на свое отражение в зеркале, пробежался щеткой по волосам, чтобы смягчить ущерб, который она причинила. Когда закончил, открыл дверь спальни и зашел в главный салон.
Я вытащил бутылку воды из холодильника, открыл ее, сделал большой освежающий глоток прежде, чем упасть в одно из капитанских кресел. Когда наткнулся на полный отвращения взгляд моего телохранителя и друга, Тая.
– А это что за взгляд?
– Тебе, правда, интересно знать?
– Ты теперь собираешься блюсти интересы имеющейся у меня в распоряжении киски?
– Ты же знаешь, я никогда не был против кисок, – Тай закатил глаза.
– Тогда в чем дело?
– Проблема в том, чтобы слушать, как кто-то занимается этим, пока ты на работе. Не говоря уже о том, что мы находимся на высоте тридцати шести тысяч футов и мне некуда сходить прогуляться, пока ты занят.
– Этот оперный оргазм слегка вынес тебе мозги? – поиграв бровями, спросил я.
– Скажем так, я заслуживаю надбавки за то, что терплю тебя и твою секс команду. – сказал Тай прочистив горло и поерзал в кресле.
Нас прервал голос капитана.
– Мистер Каллаган, я хотел предупредить вас, что мы находимся в тридцати минутах от округа Колумбия и скоро начнем снижаться.
– Погоди, он только что сказал «округ Колумбия»? – я в удивлении изогнул бровь.
– Сказал.
– И какого черта он это сказал? Мы же должны лететь домой, в Нью-Йорк.
– Твой отец звонил минут двадцать назад во время твоего секс-феста, чтобы изменить план полета. Он хочет встретиться.
Я потер лицо руками, от которых до сих пор пахло Евангелиной, и застонал. Ничего хорошего от встреч с моим отцом в последнюю минуту можно было не ожидать, впрочем, и от любых встреч с ним. Несколько месяцев назад, он призвал меня в семейный летний дом на Мартас-Виньярд. Проводив меня и мою двадцатилетнюю сестру Кэролайн в свой кабинет, он принял защищенный видео звонок от моего брата Торна, армейского командира в Афганистане.
Тогда-то он и сообщил нам, что, наконец, решил баллотироваться на высочайший пост в стране. И хотя я знал, что его однопартийцы годами оказывали ему поддержку, все равно был чертовски шокирован его словами. Ему только что стукнуло шестьдесят. В его годы многие начинают сбавлять обороты или уходят на пенсию, а он решил попробовать заняться одной из самых напряженных, как психологически, так и физически должностей в мире.
Не поймите меня неправильно, я не имею в виду, что ему не стоит вступать в гонку, или что он не станет хорошим президентом. Я не мог представить никого другого, кто так же хорошо справлялся бы со своим делом, как мой отец. Он шел к этому моменту всю свою жизнь. Как семьи Кеннеди и Буш, Каллаганы были восходящей политической династией. Мой дедушка, Джеймс Торнтон Каллаган старший, был сыном миллионера, который сделал себя сам. Он более сорока лет был сенатором от штата Нью-Йорк. Его брат Чарльз два срока был губернатором Нью-Джерси. После этих двух братьев северо-восток повидал многих Каллаганов на самых разных постах: от мэров до членов палаты представителей и сенаторов. Мой отец сам прослужил в Сенате тридцать лет.
И хотя ему не нужно было ни наше одобрение, ни благословение… он хотел их получить, такой уж он человек. Отец провел в политике все время, что я его помню, но при этом никогда не был одним из вечно отсутствующих отцов. Не знаю, как он умудрялся попадать на наши с Торном футбольные матчи или танцевальные выступления Кэролайн.
Несмотря на опасения, которые были у нас, его детей, о том, что этот пост потребует взамен от нашего отца, мы все желали ему удачи и обещали сделать все, что в наших силах, чтобы помочь ему с избранием. Теперь, после его победы в двух первичных выборах, игра началась.
– Наверное, он включил знак бэтмена, чтобы призвать меня порисоваться для кампании.
Тай кивнул.
– Ты уже думал, что ответишь?
– Мне придется согласиться на разъезды, по крайней мере, на пару дней в неделю. Я всегда смогу поработать в самолете.
– Если конечно, не будешь занят, трахая журналистку.
– Точно, – я засмеялся. – Конечно, большую часть времени я буду проводить в «Каллаган Экспрессе».
Для компании недавно были куплены три автобуса, чтобы возить моего отца и его окружение по стране. Их назвали «Нинья», «Пинта» и «Санта-Мария» в честь кораблей, на которых Колумб приплыл в Америку. На прошлых выходных мне устроили экскурсию, и, должен признать, они довольно шикарные. У папы будет обслуживание, как у рок-звезды. Переезжающая с место на место компания во многом была похожа на группу. Тебе нужна потрясающая команда, чтобы все прошло без сучка без задоринки, кроме того, нужны журналисты, которые будут освещать события. Все вместе это была грандиозная операция, которую нужно спланировать и исполнить.
Как раз в тот момент, когда мы начали снижаться, появилась Евангелина, посвежевшая и невозможно горячая. После приземления я подарил ей извиняющуюся улыбку.
– Мне и Таю придется сойти здесь, но капитан доставит тебя в Нью-Йорк.
– Спасибо. Это очень мило. Не знаю, что буду делать без тебя, – сказала девушка подарив мне поцелуй в губы.
– Ты всегда можешь думать обо мне, развлекаясь с собой, – предложил я.
– Вот это прекрасная мысль.
– Не забудь записать для меня видео.
– Хотя, – Евангелина прижала палец к подбородку, – если немного подумать, я подожду. Не хочу кончать без тебя и твоего невероятного члена.
– Не забудь еще мой виртуозный язык, – добавил я.
– Боже ты мой, – проворчал Тай, забрасывая одну из моих сумок себе на плечо, прежде чем проскользнуть мимо нас к выходу из самолета, ожидая пока откроют дверь.
Игнорируя его, я привлек Евангелину к себе для долгого чувственного поцелуя, прихватив ее за задницу. Когда дверь самолета открылась, я последовал за Таем вниз по ступенькам в холодный февральский воздух и помахал напоследок девушке, пока дверь не захлопнулась, встав на место.
У взлетной полосы нас дожидалась машина с водителем. Закинув сумки в багажник, мы сели внутрь, чтобы отправиться в получасовую поездку из аэропорта в город. Пока я просматривал рабочую почту, время пролетело незаметно. Какой-то частью сознания я не мог избавиться от растущих опасений насчет того дела, из-за которого меня позвал папа. Они ощущались как зловещая туча неуверенности, охватившая меня, хотя у меня не было оснований предполагать, что может произойти что-то неприятное.
Когда мы прибыли в отель Джефферсон, я сделал глубокий вдох. Отец обожал Джефферсон из-за своей любви к историческим деталям. Если ему нужно было остановиться в городе, то он всегда выбирал это место. Оно исполняло роль его частной штаб-квартиры до тех пор, пока не придется пускаться в путь по стране.
У лифтов нас встретил один из его сотрудников. У отца было столько миньонов, бегающих вокруг, что я даже не пытался запомнить их имена. Я всегда изображал узнавание, пожимая им руки. Быстрое «Привет, мужик, как дела?» надолго производило впечатление. Конечно, если это была сотрудница, я старался избегать в разговоре «милых» и «дорогих», чтобы не звучать по-сексистски.
Быстро поднявшись наверх, мы вошли в пентхаус и прошли в столовую. Мой отец сидел во главе стола, окруженный тремя ближайшими советниками. Если его изберут президентом, уверен, они будут так же сидеть в его кабинете. Отец встал с места.
– Рад видеть тебя, сын.
– Я тоже рад тебя видеть, папа.
И я не пытался пустить дым ему в задницу, это была истинная правда. Так как мои родители были богаты, я рос не так как другие дети в моей школе. И пусть моей маме помогала няня, но именно она вырастила нас. Если отец станет президентом, то мама станет кем-то средним между Джеки Кеннеди и Лорой Буш. У нее голубая кровь, но сама она очень приземленный человек.
Что же до отца, то он такой папочка из сериала. Он никогда не был одним из тех политиков, которые просто сдавали сперму для того, чтобы иметь удобную семью, которой можно было бы покрасоваться на избирательных постерах. Я, черт возьми, восхищался им.
Однажды, я надеялся стать хотя бы вполовину таким, как он. Сейчас это было не так, и в свои двадцать семь лет не мог представить, когда же начнется эта метаморфоза. В конце концов, папа стал отцом только в тридцать, так что у меня еще было время подурачиться… во всех смыслах.
Коротко обнявшись, он указал мне на место рядом с ним. Я сел, кивнув остальным сотрудникам. Единственным, кого я знал в лицо, был управляющий кампанией отца, Берни Джордж.
– Добрый день, джентльмены.
– Добрый день, Баррет. Рад, что ты смог приехать, – сказал Берни.
– Держишь его в узде? – я ткнул пальцем в отца.
– Это тяжелая работа, но кто-то должен ее делать, – Берни усмехнулся.
– Не стоит нагнетать атмосферу, – после небольшой паузы я сказал. – Что произошло настолько важное, что ты развернул самолет?
– Насколько ты знаешь, мои победы в Нью-Гемпшире и Айове не были такими единодушными, как нам бы хотелось.
– Эй, ты же выиграл, верно? Это же самое главное, особенно, если учесть исторически признанный факт, что победитель в Нью-Гемпшире, как правило, получает избрание от партии.
– Да, это важно, но это так же значит, что Супервторник (примеч. – вторник в начале февраля или марта в год президентских выборов, когда в большинстве штатов проходят предварительные выборы) через две недели, и нам нужно найти способ обогнать оппонентов, если я хочу быть выбранным от партии, – расстегнув пиджак, отец откинулся в кресле. – Мы решили, что лучшим способом будет нанять консалтинговую фирму, чтобы помочь нам с имиджем.
– Но пока ты был в Сенате, ты всегда поднимал их на смех.
Мрачное выражение на его лице подсказало мне, насколько отец серьезен.
– Так как я никогда не сталкивался с победой с таким маленьким преимуществом, то решил пересмотреть свое мнение.
– Говоришь как настоящий политик.
– После небольшого исследования они выделили одну область в моей личной жизни, которая отчаянно нуждается в переменах.
– И что же это?
– Ты.
– Я?! – мои брови взлетели вверх. – Что, черт возьми, они нашли такого ужасного?
– Твой разгульный образ жизни.
– Ой, да ладно! Я не какой-то раздолбай.
Взгляд отца скользнул с меня на его лучшего политического друга Томаса Дженкинса. Получив кивок от отца, Томас открыл бумажный конверт, лежащий перед ним.
– Имиджевые консультанты провели опрос среди избирателей в штатах с наибольшим количеством голосов коллегии выборщиков. Они нашли тот факт, что ты не женат и не состоишь в отношениях с женщиной или с мужчиной, нежелательным. Добавь к этому то, что ты общаешься с группой молодых людей, которых считают испорченными детками с трастовыми фондами, что заставляет тебя и твоего отца терять связь с основными голосами.
Я выскочил из кресла, как черт из табакерки, и ткнул пальцем в сторону Томаса.
– Я не какой-то там обеспеченный недоумок, порхающий от вечеринки к вечеринке! Я пашу по пятьдесят часов в неделю, если не больше! Я все отдаю компании, – я в гневе вскинул руки. – А они сказали этим голосам, что у меня степень по бизнесу?
Томас покачал головой.
– Они не ассоциируют себя с твоими профессиональными достижениями, Баррет. Для них ты – все, что они могут прочитать в разделе сплетен, но больше всего, все, что они могут увидеть в интернете.
