Текст книги "Входящая во Мглу"

Автор книги: Кэт Ричардсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Сын присылает тебе сообщения на пейджер?

– Сын?

Уилл захохотал, и я поежилась. Его смех прокатился теплой волной по моей спине.

– Майкл – мой младший брат. Он скидывает мне этот код, когда уходит. Дает знать, что с ним все в порядке.

– О… – пробормотала я.

Уилл весело покачал головой.

– Ничего. Многие ошибаются. Теоретически я гожусь ему в отцы. А отношения где-то посредине. Он поздний ребенок. Я уже жил не дома – в Европе, если точнее, – когда он вошел в сознательный возраст, так что многое пропустил. Когда умерли наши родители, я взял на себя его воспитание. Вот теперь я Батюшка Гусыня. Постоянно его контролирую – замашки параноика, – но, наверное, просто боюсь его потерять. У нас у обоих пейджеры, и мы всегда на связи. Слишком опекаю его, да?

Я пожала плечами, скрывая удивление и досаду.

– Откуда мне знать, я частный детектив, а не семейный психолог. И ты всегда знаешь, где он? Или, по крайней мере, где должен быть?

– Примерно так. Он тоже всегда знает, где я. Мы точь-в-точь два грузика на резиновой ленте – всегда отпрыгиваем назад друг к другу.

– Хорошо бы больше людей походили на вас с Майклом. Их было бы гораздо легче найти.

– Ты о своих клиентах?

– Нет. Их детях и вторых половинах. Обычно найти пропавшего – плевое дело, – объяснила я. – Прошлые привычки – серьезная зацепка, которая и приводит меня к ним, как только я ее выясню. Большинство людей не представляют, как исчезать. Многие даже и не собираются этого делать. Они оставляют слоновьи следы. Но именно сейчас у меня противоположный случай. Парень совершенно изменил свой образ жизни и пропал.

Уилл побелел.

– О боже, я бы с ума сошел, будь на его месте Майкл… Если бы он просто исчез… Если бы кто-то украл его, я… у меня бы крыша поехала. Думаешь, ребенка похитили?

Я тронула его за руку.

– Нет. Думаю, он ушел по собственному желанию, и начинаю догадываться, где он может быть. Хотя должна признать, мне бы очень хотелось выяснить почему. Вот что меня беспокоит. Когда кто-то пропадает, я могу предполагать, где он, но зачастую важнее ответить на вопрос, почему он там. Не хотела бы я лезть за кем-то, скажем, в притон, не понимая, во что ввязываюсь.

Уилл кивнул.

– Ясно. – Поиграл стаканом. – У тебя опасная работа, – добавил он, пытаясь вернуть разговор к моей персоне.

Я подыграла ему до поры до времени.

– Все не так плохо. Чаще всего я собираю бумаги, заполняю формы и выжидаю. Но это лучше, чем доить коров.

Уилл улыбнулся и поднял бровь:

– Коров?

Я кивнула.

– В детстве я ездила к бабушке с дедушкой в Монтану. Они жили на скотоводческом ранчо, подержали для себя несколько молочных коров. Однажды утром – примерно в полпятого – двоюродный брат поднял меня, чтобы я помогла доить коров. Наверное, он считал, что будет весело. А я не дружу с коровами – больше всего они мне нравятся в гамбургерах. Я была сонная, а коровы – большие, вонючие и страшные. А доить их ужасно противно – вот истинная причина изобретения автоматических доильных аппаратов.

Уилл хихикнул. Мы болтали обо всем на свете. Когда принесли заказ, у меня начало подводить живот. Знакомое ощущение. Я огляделась исподтишка, нагнувшись над рыбой.

Где-то на грани мелькнуло лицо, словно одно из тех видений, которые удается заметить только краем глаза. Я притворилась, будто выбираю мелкие косточки из своей бескостной рыбы, пригнула голову и размеренно дышала, пока не сумела заглянуть во Мглу, не погружаясь в нее.

Рядом с прозаичной надписью «Туалет» стоял призрак с длинным суровым лицом. Он смотрел на меня. Худосочный, слабый, одетый в костюм, давно вышедший из моды.

Я уставилась на него и прошептала:

– Альберт?

Он нетерпеливо поманил меня. Я подняла голову и наткнулась на недоуменный взгляд Уилла.

– Извини. Я только что вспомнила: мне нужно позвонить клиенту. Я на минутку.

В глазах Уилла читалось любопытство.

– Ладно. Я тебя подожду.

Я улыбнулась, выскользнула из-за стола, прихватив сумку, и направилась к туалетам. Идя по коридору в глубине здания, я искала Альберта.

14

Что здесь делал призрачный сосед Дэнзигеров? Желудок подпрыгивал и изворачивался, словно ожила недавно съеденная рыба, тем не менее, я усилием воли сосредоточилась на поисках Альберта, не давая себе полностью провалиться во Мглу.

Я нашла его у дверного проема из клубящегося дыма. Входить туда не хотелось, но Альберт жестом приглашал внутрь. Я сжала зубы и заставила себя дышать ровно. Потом ступила в холод и вонь Мглы.

Я зашаталась – Альберт становился то реальным, то прозрачным, будто туман, и нетерпеливо манил за собой. Я почувствовала трепет мглистой границы поблизости. Мир казался темнее, покрытый колышущейся серебряной дымкой. Я ринулась за Альбертом, нырнула в призрачные двери и вниз по лестнице из сухого холодного тумана, держась как можно ближе к нормальному миру. Альберт был мерцающим огнем спички во всепоглощающей тьме впереди.

Наверное, я покинула ресторан, потому что теперь, судя по звукам, шла по туннелю – сырому, промозглому, освещенному призрачным светом, который то появлялся, то угасал. Спереди доносились шум, далекий сиплый гул и грохотание музыки.

Реальность сместилась и канула во тьму. Я замешкалась, сосредоточенность начала таять. Не время паниковать. Надо идти дальше вдогонку за Альбертом, думать только об Альберте, потому что больше ничего в голову не приходит. Я не знала, что случится, вынырни я из Мглы в неизвестность: посреди стены или в пяти сантиметрах от несущегося грузовика. И я надеялась, что призрак – существо, принадлежащее этому месту, – удержит темную тварь от нападения. Я цеплялась за мысли об Альберте и продолжала идти, дрожа в глубине души и обливаясь ледяным потом.

Я спустилась вниз по витой лестнице к тяжелой двери и попала в короткий узкий туннель. Я тащилась вперед, сжимаясь от страха.

Тусклое мерцание впереди померкло. Звуки умерли.

– Альберт? Где ты?

В ушах пульсировала тишина.

– Альберт! – взвыла я, кружа на месте.

Потеряла равновесие в изменчивом мире, закричала, падая… И ударилась о твердую стену. Неловко села. Ухватилась руками за холодную землю, тяжело дыша, сдержала слезы радости и изнеможения, подавила тошноту.

Наконец я подняла голову и огляделась. Складской подвал. Теперь появились звуки, один из них уже какое-то время терзал уши: сработала сигнализация против воров.

Я выругалась и шепотом пообещала:

– Ну, Альберт, я тебя достану.

Я слонялась в темноте минуту-другую, с грохотом что-то роняя, пока не открыли дверь в подвал. Я благодарно выдохнула и двинулась к возникшей на полу лужице света от уличных фонарей. Свет загородила чья-то фигура, и я приостановилась.

– Полиция. Оставайтесь на месте и держите руки на виду.

Облегчение увяло и перешло в покорность, я вытянула пустые руки на уровне плеч.

Полицейские вели себя довольно вежливо, пока не нашли у меня пистолет. Тогда повеяло холодом. Меня отвезли в участок для выяснения обстоятельств, предупредив о праве хранить молчание. Принявшие меня копы тоже были не в восторге, но не могли не признать, что мои документы в порядке. Однако пистолет все равно положили в пакет для вещественных доказательств, прежде чем пустить меня к телефону.

Уилла, который так и сидел за столиком в ресторане, позвали к трубке в мгновение ока.

– Привет, Уилл, это Харпер. Слушай, извини. Возникло кое-что по работе, и мне пришлось уйти. Я не собиралась бросать тебя вот так.

– Кое-что по работе, – повторил он.

– Да. Что? Думаешь, я просто сбежала? Я ничего не могла поделать.

– Хорошо, – сказал он, но голос у него был вовсе не хороший.

– Уилл. Не сердись. Такая у меня работа. Из ниоткуда появляется какая-нибудь фигня, и приходится ловить ее, пока есть возможность. Если бы я не хотела с тобой ужинать, я бы тебе не перезвонила.

На другом конце провода воцарилось долгое молчание.

– Уилл, я не могу долго висеть на телефоне, я в полицейском участке. Не знаю, сколько это займет. Позвоню тебе позже, ладно?

– Хорошо, – снова сказал он. – Позвони позже и поговорим.

Он повесил трубку. Здорово. Вот тебе и романтика. Такого окончания вечера я не планировала.

Меня занесли в картотеку, сняли отпечатки пальцев и выслушали мою тщательно отредактированную историю. Владельцев собственности не было дома, когда сработала сигнализация, а явившись предъявлять претензии, они пожелали знать, что пропустили.

Я соврала. Сказала им, как и копам, что следовала из ресторана за подозреваемым в страховом мошенничестве и наткнулась на остатки старого контрабандистского хода, ведшего в их подвал. Владельцам здания – теперь маленькой гостиницы – пришлась по душе мысль, что их дом скрывает тайну – прошлое бара, где подавали незаконно ввезенные напитки. Копам, с другой стороны, вовсе не понравилась находка в виде гниющего туннеля за отбитой штукатуркой, но это слабое доказательство было гораздо удобнее попытки объяснить, каким образом я умудрилась оказаться в подвале, запертом снаружи.

Перевалило за одиннадцать, когда они решили, что больше не вправе меня задерживать. Мне вернули мои вещи, включая пистолет, и я спустилась вниз вызывать такси, чтобы забрать свою машину.

Отпуская такси, я с облегчением заметила, что машина Уилла исчезла со стоянки «Дэнз», потом разозлилась на себя за это самое облегчение. Я проклинала Альберта с католической щедростью, захлопывая дверцу авто. Потом сидела добрых две минуты и успокаивалась, прежде чем ехать домой.

Я протопала по ступенькам черного хода, освобождаясь от пылающей ярости. Вломилась на свой этаж и увидела, что моя дверь распахнута настежь. Я стала как вкопанная и ахнула, потом наклонилась и поймала Хаос, когда она попыталась проскочить мимо меня.

Я уставилась на свой зал. Хаос вырвалась из рук и полетела по полу в дикой хоречьей радости. Она танцевала на руинах. Работала сигнализация, комната была разгромлена. Клетка завалена набок, дверца распахнута. Шкафчик хирурга перевернут, стул истекает набивкой, выдернутой с другой стороны сиденья. Книги и бумаги кружатся будто осенние листья.

Я снова поймала хорька и сунула за пазуху, прежде чем постучаться к соседям. Квартиру оставила открытой. Хуже все равно не будет.

– Можно от вас позвонить?

Сосед меня впустил, и я позвонила в полицию. Спросила знакомого детектива, но он не работал. Пришлось согласиться на кота в мешке.

Я бросила трубку и стала ждать копов, наблюдая, как нечистокровный питбуль соседа принюхивается и воет на хорька, извивающегося у меня под пиджаком. Когда полицейские приехали, сосед Рик позволил мне остаться у него и накормил холодной пиццей, пока команда следователей удостоверялась, что улик нет. После отъезда копов я вернулась домой, сказав спасибо Рику и его собаке. Захлопнула дверь, закрыла ее и отправилась в кровать. Предварительно швырнув глупые мокасины об дверь спальни и едва не оставив на ней вмятину.

Утром, когда я звонила Маре, настроение у меня мало улучшилось.

Она сама подняла трубку. Я сразу взяла быка за рога:

– Мара, я не знаю, что происходит, но вчера вечером меня навестил Альберт, и я угодила в полицию, следуя за ним. В чем, черт возьми, дело?

– Вы следовали за Альбертом… во Мгле?

– Да! И закончила в чьем-то подвале наедине со сработавшей сигнализацией, словно девчонка на концерте "Хэнсон".

Мара подавила смешок.

– Все так плохо?

– Не смешно. Меня арестовали, я поссорилась с парнем, с которым у меня было свидание, и замечательно провела время, отбиваясь от комплиментов соседа, разбухшего на пиве и пицце.

– Мне не следовало смеяться, просто как представила… Но есть проблема, и, боюсь, Альберт немного перестарался.

– Какая проблема? Перестарался?

– Не туда завел. Лучше поговорить лично. Можете подъехать? У меня лекция по геологии в час, так что если успеете до одиннадцати…

– По геологии?

Мара, судя по тону, спешила:

– Да. Я тоже преподаю в университете. Так вы можете заехать?

Я проворчала:

– Да.

Быстро привела себя в порядок и поехала на Куин-Энн. Едва зашла в дом Дэнзигеров, как Альберт показал свое призрачное лицо в вихре снежно-угрожающей Мглы.

Я ткнула в него пальцем, от ярости не заботясь, что выгляжу глупо.

– Ты! Тебе повезло, что ты умер!

Мара удивленно моргнула, в то время как Альберт замерцал и исчез.

– Угрозы призракам ни к чему хорошему не приводят.

– Это не угроза. Это правда. Если бы я не следовала за его призрачной задницей, меня бы не арестовали. Да я бы с него шкуру спустила. Если б она у него была.

– Тогда злитесь на меня. Не на Альберта. Моя вина, что он явился к вам и повел себя не очень хорошо.

– Неужели? Почему? Что вы сделали?

– Я послала его искать причину проблемы, и он пришел к вам!

Я горестно всплеснула руками.

– Какой проблемы?

– Что-то не так с магией.

15

– Что-то не так с магией? – эхом отозвалась я. – По мне, с магией все не так. Но, думаю, вы о другом.

Мара состроила кислую мину.

– Совсем о другом. Я знаю, вы еще не привыкли, но проблема серьезная. Наш дом питается от своего узла, однако снаружи наметился какой-то застой, будто силу что-то сдерживает. Вот я и послала Альберта найти источник блокады, а он каким-то образом привязал его к вам… он говорит, вы – узелок на нитке.

– То есть?

– Вы связаны с проблемой, хотя сами ею не являетесь. И это хорошо. Когда Альберт вас отыскал, он не придумал, что делать, и решил отвести вас прямо ко мне. К сожалению, для Альберта «прямо» означает "прямо через Мглу". Не скажу, что я им довольна. Как бы то ни было, мне нужна ваша помощь, чтобы найти затор и устранить его. Вы понимаете, что вы единственная, кто может мне помочь?

Я вздохнула и покачала головой.

– Я не уверена, хотя попробовать могу.

– Вам будет гораздо легче, если вы признаете свою сущность.

Мое раздражение уже поутихло, но теперь вспыхнуло вновь.

– Я могу признать только одно: большинство людей в моей ситуации каждый день просыпаются в палате, обитой войлоком.

Теперь вздыхала Мара. Она отошла на пару шагов от двери и села на деревянную скамейку в коридоре, усталая и разочарованная моим поведением.

– Вас скорее сведет с ума ненужная борьба. Из-за нее вы падаете и спотыкаетесь, из-за нее Альберт не может долго с вами оставаться. Вы сжигаете уйму энергии, отчаянно пытаясь делать то, что для вас было бы гораздо легче, если бы вы приняли Мглу и расслабились.

Я скрестила руки на груди и прислонилась к дверному косяку.

– Пару дней назад вы учили меня отталкивать Мглу, теперь хотите, чтобы я ее приняла. Вы бы определились, наконец.

– Я говорила о контроле, а не об отрицании. Реальность и Мгла – разные состояния, и вы не можете бороться с фактом, находясь во Мгле. Вы потратите все силы и не сумеете защититься, сосредоточиться или выполнить какую-то работу. Вы должны держать связь с Мглой, чтобы контролировать ее.

– И как вы предлагаете мне это делать, не повторяя судьбы вашего друга?

Мара наградила меня взглядом, который, наверное, успокаивал целую аудиторию буйных студентов без лишнего повышения голоса.

– Сядьте, Харпер.

Я подумала; что я теряю, послушавшись? И села на скамью.

– Вы мне поможете? – продолжала Мара.

– Да.

– Тогда вы должны научиться с легкостью входить во Мглу. Это не так ужасно, как вам кажется. Но только во Мгле вы сможете понять проблему и отыскать ее – как пропавшего человека или украденную вещь.

Я повернулась и заглянула ей в глаза.

– Вы хотите, чтобы я попробовала прямо сейчас?

– Да. Это просто. Делайте все, как раньше. Но, вступив во Мглу, расслабьтесь. Не боритесь.

Я сильно сомневалась в успехе и все-таки попробовала.

Вначале все было не так плохо. Я довольно попрактиковалась вчерашним вечером, чтобы легко почувствовать границу Мглы, хоть она колыхалась и шла рябью, будто флаг, который треплет ветер. Каждый раз, когда я приближалась к ней, накатывала тошнота и частило сердце.

Подкрался Альберт, и я закричала на него:

– Не помогай мне!

Вспышка откинула меня обратно в коридор, в голове зазвенело. Я дрожала от страха, смешанного с яростью.

Я успокоилась и попыталась еще раз. Колышущаяся занавесь Мглы налетела очень быстро, и я ступила за край, прежде чем успела передумать. Вьюжный свет искривлялся и накатывал с воем бурана. Я зажала уши ладонями и, спотыкаясь, двинулась вперед, в то время как мир запотевшего зеркала расцветал намеками на чудища и армии бесформенных мертвецов. Холод прорывался сквозь кожу, пытаясь дотянуться глубже, превратить плоть в лед.

– Нет! – закричала я и дернулась назад, прочь от стены тумана, рухнула на колени в коридоре Дэнзигеров.

Мара в ужасе вскочила на ноги и потянулась ко мне.

– Харпер!

Я оттолкнула ее.

– Нет. Не прикасайтесь ко мне.

Я уронила руки на простое, твердое дерево скамейки и поднялась на ноги.

– Там что-то есть. Я не могу войти и позволить ему напасть.

– Это ваш страх. Вы слишком отчаянно боретесь и видите только то, что предполагаете увидеть. Дайте себе волю.

– Не могу.

Мара сердито посмотрела на меня.

– То есть не будете.

Я огрызнулась:

– Ладно. Не буду.

– Вы должны. Вы просто боитесь и…

– Чертовски верно! Чертовски. Верно.

Я провела рукой по недавно остриженной голове и почти заплакала, когда волосы закончились слишком быстро. Проглотила мерзкий комок, застрявший в горле.

Закусила губу и подхватила сумку.

– Я не могу. Не могу. Не буду. Как вам больше нравится. Я…

Я развернулась и протянула руку к дверной ручке. Альберт, реальный как доска, возник на пути. Сзади Мара говорила:

– Харпер, не убегайте. Вы должны попытаться, или страх поглотит вас!

Я метнула через плечо такой взгляд, что она отступила на шаг с широко раскрытыми глазами.

– Я. Не могу. Сделать. То, что вы хотите! Не могу!

Мне было жарко от ярости, рожденной ужасом. Я повернулась к Альберту и прошипела сквозь сжатые зубы:

– Прочь с дороги, или, клянусь, я найду способ тебя достать.

Альберт скользнул в сторону. Я грохнула дверью и побежала.

Я ехала и не знала куда и почему меня не останавливает полиция. Какие-то мгновения, длившиеся вечность, я не видела ничего, кроме наплывающей, давящей Мглы за стеклами. Ледяной шок холодил нервы. Я затормозила на обочине и стояла, пока не унялась дрожь.

Не помню, чтобы когда-нибудь раньше я говорила: "Не могу". Даже в детстве, когда меня заставляли что-то делать, такая фраза никогда не слетала с моих губ. "Не знаю как", «боюсь», "не умею", какие угодно отмазки и оправдания, но только не это. Не "не могу". Меня затошнило.

Я закрыла глаза и медленно дышала, пока перестало болеть в груди и горле. Я устала, тем не менее, все-таки съехала с обочины и направилась в офис. Припарковала «ровер» перед зданием.

Сидеть наедине с воспоминаниями не хотелось, и я решила прогуляться.

Я шла какое-то время по Терд, не заботясь, куда иду, пытаясь не обращать внимание на мерцание Мглы в уголках глаз. Подняла голову, только когда оказалась на Бон-Марше, и поняла, что я всего в нескольких кварталах от дома, где, по словам Сары, жил Эдвард. Я едва не забыла. Добрая старая работа.

Я привела себя в порядок в дамской комнате магазина и двинулась к кинотеатру "Парамаунт".

Квартира Эдварда располагалась в шикарном здании. Начинало оно как отель в тридцатых, потом в конце восьмидесятых его переделали в дорогостоящий кондоминиум. Вестибюль запирался на электронный замок, у двери была система вызова, внутри за столом сидел дородный мажордом. Я нажала кнопку звонка.

– Чем могу помочь? – прозвучало из динамика.

Мужчина за столом говорил в белую телефонную трубку. Движение его губ немного опережало голос. Напоминало плохо дублированный фильм.

– Я хотела узнать, кто является агентом по аренде вашего здания.

– На данный момент никаких вакансий нет.

– Я не интересуюсь арендой. Просто хотела поговорить с агентом по поводу здания.

Пауза.

– "Стэнфорд-Дейвис пропертиз".

Никогда о таком не слышала.

– Не дадите мне номер?

Мужчина повесил трубку. Я как раз придумывала слова погрубее, чтобы перезвонить, когда он промаршировал к двери и открыл ее. Он был огромный. Не выше меня, но дверной проем заполнил полностью. Не без причины. Он протягивал визитку, выглядевшую будто обертка жвачки в его тяжелой лапе. Я взяла карточку.

Посмотрела на нее. Контактные данные "Стэнфорд-Дейвис пропертиз".

– Спасибо.

– Не за что, – ответил мажордом.

Потом отступил и закрыл между нами дверь. И остался стоять, наблюдая, как я ухожу. От его твердого, спокойного взгляда мурашки бежали по спине. Я попятилась от двери, повернулась и спустилась вниз по ступенькам.

Карточку сунула в карман джинсов и пошла обратно в офис. Хотелось кофе, но я получила сообщение от миссис Ингстром.

– Мисс Блейн, я нашла купчую на орган. Перезвоните, и я дам всю информацию.

Я записала номер и прослушала остальные сообщения, в том числе от хозяина, который выражал недовольство затратами на смену замка. Радости болезненной земной реальности. Я взяла на заметку перезвонить ему, потом набрала номер "Стэнфорд-Дейвис".

Бойкая девушка пропела:

– "Стэнфорд-Дейвис пропертиз". Чем могу помочь?

– Я бы хотела поговорить с агентом, который занимается квартирами Пара-Вуд.

– Вам нужен мистер Фостер, только его сегодня нет. Но я знаю, что здание полностью сдано и до 2010 года новых арендных договоров не предвидится.

– Меня не интересует аренда, я пытаюсь выяснить, кто снимает одно из помещений в здании. Это может иметь отношение к будущему уголовному расследованию, – сгустила я краски.

Она пискнула.

– Я… я просто не в курсе. Я попрошу мистера Фостера перезвонить вам завтра.

– Информация нужна срочно. Кто может посмотреть документы за мистера Фостера? Его секретарь? Я могу подойти к вам в офис.

– О нет. Это не обязательно. Скажите мне ваше имя, номер телефона и код зоны, и я попрошу секретаря мистера Фостера вам перезвонить.

– Хорошо.

Я продиктовала свои данные, и она заверила, что секретарь перезвонит до конца рабочего дня. Неумеренное подхалимство меня смутило.

Секретарши знают и контролируют все, но зачастую понятия не имеют, как важна их работа. Еще они великолепные источники информации, если их разговорить. Я надеялась, что секретарша мистера Фостера болтушка, однако не рассчитывала на это. Я встала, потянулась и вышла из кабинета за большой кружкой кофе.

Вернувшись, поставила кофе на стол и позвонила хозяину. Он хотел поспорить насчет стоимости новых замков. Я заявила, что он скупердяй. Он никогда не слышал такого слова. Нашу горячую дискуссию прервал гудок нового звонка. Я переключилась на него.

– Харпер Блейн.

– Эй, это Стив. Из «Доминике». Помните меня? Пару дней назад вы искали светловолосого паренька? Кажется, я видел его вчера вечером.

– Секунду, Стив. У меня звонок по другой линии. Сейчас вернусь к вам.

Я переключилась на хозяина.

– Слушайте, замок сломали, я не могла оставить кабинет незапертым, так что выпишите мне чек, ладно?

Он заворчал, но я его проигнорировала. Боялась, что Стив повесил трубку, однако он еще был на линии, когда я к нему вернулась.

– Спасибо, что подождали, Стив.

– Без проблем. В общем, тот парень, которого вы искали… Вроде бы – нет, точно, – я видел его прошлым вечером.

– Где?

– У клуба.

– Почему вы были в клубе в воскресенье?

– Помогал вещи таскать. Начало темнеть, когда мы управились. Я пошел в аллею выкинуть мусор в контейнер. И там заметил. Оглянулся и увидел его вроде как в отдалении, в темноте.

– Как вы его узнали? Хорошо рассмотрели?

– Лучше не бывает, да. Знаете, такое ощущение, когда на вас уставятся? Вот оно и было – я повернулся, и там ваш паренек. Я уставился на него в ответ.

– Зачем?

– Обычно срабатывает. Иногда в аллеях зависают нарики, если на них пристально смотреть, в лоб, они уходят. Или бросаются. Короче, лучше, чем ничего. В общем, я пялился на него, и он шагнул ко мне. Потом вроде как сдал назад в темноту аллеи и удрал.

– Вы уверены, что это был он?

– Или еще какой мальчишка с ангельским личиком и светлыми волосами метр длиной, ага.

– Во сколько примерно?

– Около… полвосьмого-восьми.

– Почему вы не позвонили мне сразу?

– Не было с собой вашей визитки.

Что ж, уже кое-что.

– Спасибо. Кстати, мне сказали, что он, по слухам, связался с каким-то Эдвардом, который ходит по клубам. По описанию престарелый гот. Наводит на мысли?

– Гм…нет. Никаких ассоциаций. Простите, у меня больше ничего.

– Вы и так здорово помогли. Да, как он выглядел?

– Выглядел? Парнишка? Не особо. Меня от него в дрожь бросило, если по правде.

У меня взлетели брови.

– Ясно. Спасибо, Стив. Если я смогу для вас что-нибудь сделать… законное…

– Где-то около полуночи в четверг я был бы не против тройного кофе с обезжиренным молоком.

Я рассмеялась.

– Запомню.

Повесила трубку и минуту просто сидела. Мои догадки подтвердились: Камерон Шедли в районе Пайонир-сквер, и у него проблемы. Теперь осталось с ним пересечься. Здесь возможны затруднения.

Мне когда-то говорили, что исторический район Пайонир-сквер целиком покрывает старинный деловой центр начала 1880-х годов – мелкий по сегодняшним меркам, и все же город в городе, протянувшийся от нового бейсбольного стадиона до угла Черристрит, от береговой линии до вокзала сбоку от авеню Севент. Около пятидесяти квадратных кварталов, и каждый дюйм полон укромных закоулков и ниш, подвалов и аллей. Двумстам копам надо прочесывать улицы строем, чтобы появился шанс отыскать одного-единственного человека. Удачи и крепких ботинок недостаточно. Чтобы поймать Камерона, надо что-то посущественнее. Но мозг отказывался работать. Я вздохнула и отложила проблему в дальний угол, веря, что подсознание выдаст какую-нибудь идею.

Оставив мысль дозревать, я сосредоточилась на пропавшем органе Сергеева и перезвонила Энн Ингстром.

Голос миссис Ингстром звучал тверже и увереннее, чем в субботу.

– Знаете, кажется, мы избавились от этой мерзости не так давно, как я думала. В 1990-м.

– Кто его купил?

– Человек по имени Филипп Стакис. Я такого не знаю, так что больше ничего добавить не могу. Запишите его телефон.

Она продиктовала номер.

– Спасибо, миссис Ингстром. Можно мне копию с вашей квитанции, просто на всякий случай?

– О, конечно. Прислать вам по почте?

– Я бы лучше сама заехала, если вы не против.

– Замечательно! Сегодня? Когда вам удобнее прийти? – Она словно приглашала меня на чашку чая.

Я взглянула на время. Около часа. Вряд ли из «Стэнфорд-Дейвис» позвонят раньше четырех.

– Я бы подъехала к двум, если можно.

– Прекрасно.

Она дала мне адрес и объяснила, как добраться. У меня оставалось время как раз быстро перекусить. Я подхватила свои вещи, заперла дверь и отправилась за едой и самой большой кружкой кофе.

Пить столько кофе было ошибкой. Он меня, конечно, взбодрил, но я едва не теряла голову от желания попасть в туалет, когда добралась до жилища Ингстромов на севере Балларда.

Это был милый домик в викторианском стиле, в таких семьи живут поколениями. Миссис Ингстром сама открыла на стук. Она пригласила меня внутрь, и я попросила разрешения воспользоваться ее ванной.

– О, в той, что внизу, не убрано. Поднимайтесь по лестнице и направо. Ванная в конце коридора. Осторожно с коробками и не обращайте внимания на кота – он любит спать на батарее, – пояснила миссис Ингстром.

Я взлетела по ступенькам мимо рядов упакованных коробок и добежала в просторную ванную, где меня встретил горящий взгляд единственного желтого глаза.

– Простите, – сказала я трехфутовой глыбе белой шерсти.

Та фыркнула и зажмурила глаз, возвращаясь в кошачий сон.

Ванная была чистая и обезличенная. Только бутылочка аспирина и коробок с пластырем еще лежал в открытой аптечке. Ржавые отметины на металлических полках говорили о других вещах, недавно здесь обитавших. Комната затаила в себе жизни, которые прошли сквозь нее.

Я уходила, когда кот поднялся, словно грозовое облако, и потянулся с разрывающим пасть розовым зевком. Я оглянулась, кот не торопясь выплыл из ванной мимо меня, покачивая лохматым хвостом. Кошачья тень, трепещущая Мгла, осталась на батарее. Я тряхнула головой и вернулась вниз.

Миссис Ингстром варила на кухне кофе в старой капающей «Мелитте». Она взглянула на меня, взяла кофейник и пару белых кружек с толстыми стенками и вышла из кухни.

– Выпьем кофе в передней. Там есть все остальное. Вещи упакованы и пронумерованы для аукциона на этих выходных.

Я еще больше пожалела об обеденном кофе. С такими темпами я буду вибрировать к возвращению в офис.

Я прошла за ней в зал – полагаю, его называли гостиной, когда дом только построили. Миссис Ингстром жестом предложила мне сесть в кресло перед незажженным камином. Все безделушки и личные вещицы либо исчезли, либо обзавелись хорошо заметными номерами лотов. Большую часть мебели сдвинули к одной стене.

Миссис Ингстром принялась наливать кофе.

– Угощайтесь печеньем.

Я взяла кусочек, от него за версту пахло маслом. Я бы могла потолстеть, просто вдыхая его запах. Я отщипнула краешек.

Миссис Ингстром поставила передо мной чашку кофе, подвинула одинаковые сахарницу и кувшин для сливок. Потом натянуто улыбнулась.

– Хорошо, что я еще не упаковала сахар.

Едва притрагиваясь к обжигающему кофе, я спросила ее про орган.

– Я даже удивилась, что так быстро его нашла, – поделилась миссис Ингстром. – У Чета на столе много документов, вначале надо было разобрать их. Слава богу, он любил порядок в записях. Но я… Если бы мне пришлось просмотреть каждую бумажку, я бы никогда не справилась. Это было ужасно, просто… ужасно, – дрожащим голосом призналась она и заплакала. – Почему? Почему, почему? – Миссис Ингстром всхлипывала, закрыв лицо руками.

Я застыла. Чувствуя себя неловко, пересела на диван рядом с ней и обняла ее за плечи. Погладила по руке и невольно пробормотала:

– Пожалуйста, не плачьте. Все хорошо.

Она шмыгнула носом, вытерла глаза краем юбки и икнула.

– Нет, плохо.

Я дала ей салфетку со стола. Она высморкалась и снова вытерла глаза, заговорила, промокая салфеткой лицо, чтобы скрыть неловкость.

– Это просто ужасно, ужасно. Компания процветала, а мы люди не расточительные. Мы всегда жили по средствам. Чет постоянно экономил. Это в крови, наверное. А потом столько всего сразу обрушилось… компания просто не смогла держаться на плаву. Счета, кредиторы, подрядчики со своими адвокатами и исками да еще налоговая полиция. Кошмар. До сих пор кошмар – сейчас даже хуже! Если бы Чет просто умер, компанию продали бы целиком, но из-за этого ужасного банкротства ее разодрали на части еще при его жизни. И тут такое! В общем, я могу только поблагодарить бога, что Чет оставил завещание, иначе бы мы сидели в полной луже…

Миссис Ингстром снова шмыгнула носом и покачала головой. Прогнусавила сквозь салфетку:

– Устроила тут спектакль. Просто нет сил сдерживаться… Вечером все жду, когда они проберутся через черный ход на кухню, своруют что-нибудь вкусненькое из кастрюли. Их одежда пахнет трюмными водами и дизельным топливом, они смеются и дразнят меня за то, что я на них жалуюсь. И знаете, что хуже всего? – спросила она, поворачиваясь ко мне.