Текст книги "Входящая во Мглу"

Автор книги: Кэт Ричардсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

12

Его звали Стив, и он сидел на высоком стуле прямо за дверью «Доминике». Стив взглянул на фото, поднял глаза просканировать местность на предмет пьяных драчунов и малолетних любителей ночной жизни.

– Да. Кажется, я видел мальчонку. Правда, он давно не появлялся. Приходил пару раз.

– Когда?

Стив пожал плечами.

– В январе-феврале. Где-то так.

– Паспорт спрашивали?

– Должен был. По виду ребенок.

– Верно. Совершеннолетним стал только седьмого марта.

– Черт, только не это. Босс меня убьет. По паспорту он был в порядке. В порядке. Верно?

Моя очередь пожимать плечами.

– Почему вы его помните, если он приходил так давно? – спросила я.

– Схемы. Их надо просекать. Знаете – некоторые попрошайки всегда ошиваются у одних и тех же углов, бывает, малый становится тише воды, прежде чем изрубить другого чела на куски. За всеми в такой толпе не уследишь, надо видеть признаки, искать пробоины в схеме. Мальчишка ломал схему. Не укладывался в нее. Затишье в это время года – надо было догадаться, что он малолетка. Являлся где-то два-три раза в неделю. Приходил сразу после темноты, ждал кого-то и уходил, обычно один. Потом пропал. Давно его не видел.

– Кого он ждал?

– Трудно сказать. Скорее это люди одного типа. Не завсегдатаи вроде клабберов – тех, кто заходит на круг каждую ночь или каждую пятницу, о ком все говорят. Не чьи-то друзья и не чьи-то приятели, но они всегда здесь, и их просто знаешь.

– Какого типа, конкретнее?

– Гм… эй, ты! Паспорт, – переключился он и встал на пути у молодого парня с его дерганой подругой.

Протянул руку и щелкнул пальцами, подбадривая. Парень нервно протянул вышибале права. Стив бросил на них гневный взгляд.

– По ним ты несовершеннолетний до полуночи.

Мальчик заскулил, переминаясь с ноги на ногу.

– Ну прекратите. У меня сегодня день рождения! Покажите класс!

– Эй, до двенадцати тебе сюда нельзя, парень. Почему бы тебе не показать класс и не сводить прекрасную леди в хороший ресторан, а потом вернуться после полуночи?

Именинник повесил нос и увел свою подругу прочь. Вышибала повернулся ко мне.

– Что за типы, а? Готы. Черные волосы и белая краска на лице. От некоторых меня в пот бросает – хоть я в этом никогда не признаюсь. Знаете, ребята, которые смотрят так, будто видят сквозь вас, но не потому, что игнорируют. Словно вы для них всего лишь мясо. И они с удовольствием вас разделают.

Он деревянно кивнул. Я вздрогнула.

– Имена?

Он пожал плечами.

– Лично никого не знаю. Не стремился как-то. Но буду смотреть в оба. Позвоню вам, если что, ладно?

Я дала ему визитку.

– Прекрасно.

Я обошла еще пару мест, прежде чем решила, что на сегодня хватит. Ноги гудели, хотелось выпить, но я отправилась в офис, слишком усталая, чтобы заботиться о возможном «хвосте». Однако держалась хорошо освещенных улиц, не срезая путь через аллеи.

Вокруг Пайонир-сквер призраки так и кишели. Усталая и рассеянная, я едва не забывала, что должна обращать внимание только на реальный транспорт. Бесконечная борьба с завесой Мглы изнуряла, да и не слишком-то хорошо у меня получалось. Меня едва не задавила машина, когда я пыталась обойти внезапно возникший призрачный провал в земле. Я остановилась под аркой взглянуть на часы. 23:22. Я знала, что пропустила пару мест, но на данный момент меня это не заботило.

– Привет, Харпер. Гуляешь или работаешь?

Я подняла глаза и обернулась. Под следующей железной аркой стоял Квинтон, улыбаясь мне из-под сильно потрепанной ковбойской шляпы.

– Работала, но на сегодня с меня хватит. А ты?

– Слоняюсь без дела. Угостить тебя?

– Если знаешь какое-нибудь тихое местечко, где никто не будет жаловаться, когда я сниму ботинки, – ответила я.

– Знаю, можешь не сомневаться. Идем, прекрасная леди, – добавил он, жестом приглашая за собой.

Квинтон двинулся на восток, свернул и провел меня в салун на Секонд-Экстеншн-авеню в угловом квартале с довольно-таки сомнительной репутацией. Название забегаловки звучало как-то двусмысленно, но я слишком устала, чтобы разбираться.

Судя по виду снаружи, я ожидала низкие потолки, полутьму и клубы дыма, однако ошиблась. Внутри было просторно, много места, доминировала барная стойка с резной задней стенкой начала двадцатого века и медными поручнями на фасаде. Народу почти не было. Из трех мужчин у стойки – один бармен. За ближним столиком сидела парочка и болтала с ребятами у бара. В дальнем углу еще двое играли в бильярд, за ними с шутками и непрошеными советами наблюдали с высоких стульев двое одиноких мужчин. Салун не меняли со времен постройки.

Квинтон заметил мой оценивающий взгляд.

– Кабак, конечно, но здесь тихо и прилично, а владелец, – он показал на бармена, – не станет возражать против снятых ботинок, если ты оставишь на ногах хотя бы носки. Что будешь пить?

– Что возьмешь. Да, и спроси у хозяина, не видел ли он этого парня, – спохватилась я и сунула ему в руки снимок Камерона.

Квинтон вернулся с двумя большими кружками пива. Отдал мне фото.

– Не знает такого.

– Спасибо. Эй, ты так и не занес мне счет, – напомнила я.

– Еще не собрался его выписать. Притащу в понедельник. А пока у меня есть собственный пейджер, можешь сбрасывать сообщения.

Он вручил мне карточку со своим именем и номером.

– Играешь в бильярд?

Я моргнула от внезапной перемены темы и покачала головой:

– Никогда неумела.

– Пошли, я покажу.

Он не был великим учителем, но и я не великая ученица, поэтому мы славно развлеклись, ошибаясь и посылая шары куда угодно, только не в лузы. Я немного устала и перебрала. Много смеялась и думать не думала о вурдалаках и призраках, а те, похоже, забыли обо мне. Я прицелилась забить верный шар.

– Чем ты занимаешься, Квинтон? То есть кроме спасения отчаявшихся девиц?

Он поглядел, как я промазала вчистую.

– Берусь за все, что подвернется. Мастер на все руки, но ни в чем не специалист, вроде того. Когда-то получил степень по электронике, ошивался в колледже, подвизался программистом, ремонтировал машины, по чуть-чуть разбирался в электропроводке и строительстве. Смотря что попадется.

– Значит, постоянной работы нет?

– Не-а. Это для рабов. Продавать свое время за доллары. Мне не нравится. Вот я и не продаю.

Квинтон навис над столом и промахнулся в дальнем ударе.

– Всегда находится кто-то, кому нужно срочно сделать грязную работу, а я в этом профи.

Я закатила "дурака".

– Прямо бандит какой-то.

– Ну тебя. Все открыто и честно, клянусь. Иногда работаю по контракту, иногда всплывает что-то более длительное, но стать мелкой деталью большого механизма я себе не позволяю, понимаешь?

Я села, выпила пива и посмотрела, как он гоняет три шара.

– Свободный эксперт по решению проблем?

Квинтон склонил голову набок и задумчиво улыбнулся.

– Вроде того. Я битком набит кучей экзотических сведений и зачастую справляюсь с мелкой, но сложной задачкой гораздо лучше парня, у которого четкая специализация и масса опыта. Гибкость. Вот что нужно.

– Верно, – согласилась я. – Гибким быть хорошо.

– Ага. Стереотипность – это смерть. Эй, ты в порядке? Выглядишь так, будто сейчас упадешь.

– Кажется, я пьяна. И устала. Пора закругляться и ехать домой.

– Хорошо.

Он взял кии и поставил их в штативы на стене.

– Проводить тебя до машины?

– Конечно.

Я обрадовалась компании. Я так упилась, что не могла отличить нормальное от сверхъестественного, но с Квинтоном, прокладывающим для меня путь, могла просто идти сквозь призраков. Мы остановились у "ровера".

– Ты уверена, что сама доедешь?

– Да. Я просто уморилась, так что лучше потороплюсь, пока не стало хуже. Было здорово. Спасибо. Хочешь, подвезу?

– Нет. Я живу в паре кварталов. – Секунду он колебался, потом, вероятно, передумал. – Увидимся в понедельник, да?

– Ладно, – согласилась я, гадая, что же он хотел сказать или сделать.

Квинтон проследил, как я выезжаю со стоянки, помахал мне, развернулся и ушел. До дома я ехала очень долго.

Проснулась я в мерзком настроении. Колокола католической церкви неподалеку звонили так, словно у Квазимодо случился сердечный приступ. Дальше по дороге электронные псевдокарильоны баптистской и лютеранской церквей надрывались с протестантским рвением. Обычно по воскресеньям я нахожу эти звуки приятными. На сей раз я была готова отыскать виновных и бросить связанными под их же собственными громогласными механизмами.

Я без особого изящества, ворча, привела себя в порядок. Выпустила хорька побегать, пока сушила волосы. В списке Колин Шедли оставалось лишь одно имя, без телефонного номера. Опять ехать в Ист-Сайд.

Меня немного мучила совесть за то, что я заперла Хаос в клетке на целый день, поэтому я приготовила походную амуницию зверька и взяла его с собой в Бельвью.

Когда пересекали озеро, шел легкий прерывистый дождик, но машин почти не было, поэтому мы добрались быстро. Пришлось сверяться по карте, чтобы найти адрес, который указала Колин. Недалеко от торгового центра я обнаружила неожиданный клочок земли, отрезавший район от делового центра и завода легкой промышленности, расположенного рядом. Дома на нем стояли по большей части пятидесятых годов: мелкие кирпичи, широкие окрашенные под кедр доски обшивки и окна, раскрывающиеся наружу. Перед домом Сары был маленький, заросший сорняками дворик. Я переложила спящего хорька в сумку и начала пробираться к двери мимо деталей разобранного мотоцикла. Изнутри доносилась музыка. Я постучала. Послышались шаги, глазок потемнел. Дверь открылась на ширину предохранительной цепочки.

– Что вы хотели? – Голос звучал слабо, долетая ко мне на поддерживающих волнах классической музыки.

Лица не было видно.

– Я ищу Камерона Шедли.

Девушка фыркнула.

– Он здесь не живет. Кто вас послал?

– Я знаю, что он здесь не живет. Я хочу поговорить с его сестрой. Вы Сара Шедли? – спросила я.

Дверь закрылась, звякнула цепочка. Потом дверь снова открылась. Из-за края показалась узкая полоска худого лица.

– Зачем я вам? У Кэма неприятности?

– Кэм пропал. Вы Сара? – повторила я.

Девушка распахнула дверь настежь и уставилась на меня. Ее можно было принять за набросок Чарльза Адамса. Чуть ниже меня, худая как скелет. Прямые черные волосы обесцвечены за пять сантиметров до корней. Лицо даже без макияжа настолько белое, что, должно быть, светится в темноте, фиолетовые круги бессонницы под ввалившимися глазницами. Но глаза каре-зеленые, не как у брата и матери. Черно-белая полосатая туника, черные леггинсы и босые ноги.

Она вымучила ответ:

– Я Сара. А вы кто?

– Меня зовут Харпер Блейн. Я частный детектив, ваша мать наняла меня, чтобы найти вашего брата. Он пропал около шести недель назад. Я думала, вы мне поможете. Могу я войти?

Сара отступила в сторону, и я вошла. Она заперла за мной дверь, потом провела в кухню и указала на крошечный откидной столик, приткнутый к стене за холодильником. На коротких обгрызенных ногтях отслаивался лак цвета высохшей крови. Я направилась к одному из двух стульев и устроилась с сумкой на коленях.

Сара посмотрела на меня, пожевала нижнюю губу и сказала:

– Я варила кофе. Будете?

Пошла к раковине, вынула затычку, и вода забурлила по трубе. Гул уносящегося мусора заглушил мой ответ. Сара глянула на меня через плечо, вытирая руки о хлопковое полотенце для посуды.

– Конечно. Спасибо, – кивнула я.

Она потянулась через раковину и нажала кнопку маленького стерео на разделочном столе. «Глория» Вивальди наросла и затихла. Через минуту Сара подошла с ярким медным подносом и разгрузила его с ловкостью официантки, подающей коктейли. На внутренней стороне красовалась яркая картинка «Спейс-Нидл» 1962 года. Прежде чем усесться напротив меня, Сара вернула поднос на разделочный стол. Она не смотрела мне в глаза. Взяла книгу со своей половины стола и положила ее на пол, затем подвинула ко мне чашку кофе и устроила между нами небольшой аккуратный барьер из кувшина с молоком и сахарницы. Потом стала бесцельно размешивать кофе, не поднимая головы.

Я предпочла черный кофе. По вкусу он напоминал омерзительную воду, пропущенную сквозь опилки, напитанные нефтью. Сара полоскала ложку в своей чашке.

– Так вы хотели поговорить о…

– Ваша мама наняла меня отыскать Камерона. У меня есть кое-какие мысли, где он может быть, но не почему он там. Я надеялась, с этим мне поможете вы.

Сара подняла голову и зло глянула на меня.

– О, так мамочка думает, если случилась беда, значит, виновата Сара?

Я молча смотрела на нее, пока она не покраснела, опустив глаза.

– Нет. Сосед Кэма по комнате сказал, что вы звонили пару раз и вроде бы неплохо ладили с братом. – Слова повисли в воздухе.

Сара болтала ложкой в чашке.

– Когда вы в последний раз с ним разговаривали?

Она подняла костлявые плечи, заняв угрюмую оборону.

– Не знаю. В марте, по-моему. С тех пор не видела и не слышала, так что, где он, не в курсе.

– В марте вы виделись лично или говорили по телефону?

– Лично.

– Где?

– В баре.

– Где?

– На Пайонир.

– Пайонир-сквер? – уточнила я.

– Да.

– Какой бар?

– Не помню.

Я вздохнула и откинулась на стуле. Выпила «кофе» и поставила кружку на стол.

– Будет легче, если мне не придется играть с вами в "Двадцать вопросов".

Снова злой взгляд. Моя сумка вздрогнула, и Хаос вырвалась наружу, царапаясь, полезла на стол. Сара во все глаза уставилась на пушистое видение, осваивающее незнакомую территорию. Зверушка сунула нос в мою кружку с кофе, я сгребла ее за шкирку.

– Хаос! Нельзя.

Она чихнула, раздраженно затрясла головой. Сара тотчас просветлела лицом и потянула к ней руку.

– Лапушка! – вскрикнула Сара.

Дала понюхать свой палец. Хаос лизнула его кончик, тщательно обследовав.

– Кусается?

– Нет.

Сара гладила хорька по голове, пока я ссаживала непоседу. Потом Хаос юркнула изучать чашку Сары.

– Не подпускайте ее к сахару, – предупредила я.

– Можно ему – ей – молока? Не повредит?

– Только капельку, – разрешила я.

Сара окунула мизинец в кувшин и предложила Хаос, та слизнула молоко стремительным язычком. Девушка сияла.

– Можно ее подержать?

– О, конечно.

Сара осторожно подняла хорька и усадила себе на плечо, зверушка прижалась к ее шее.

– Какое чудо!

Хаос ткнулась носом в ее щеку. Сара минут пять восхищалась неповторимостью моей питомицы, пока Хаос подлизывалась, бегая по ее плечам и рассыпая колюче-щекочущие поцелуи, – охотница за вниманием. Переполненная счастьем от пушистых прикосновений Сара взялась изливать душу.

– Не знаю, касается ли это исчезновения Кэма, но, думаю, не исключено. Он помог мне выпутаться из неприятной истории… в феврале, по-моему. Я ввязалась в нее по собственной дурости – у меня тогда крышу снесло, понимаете?

Я подтолкнула ее:

– Что случилось?

– Ну, вначале давайте расскажу вам о нашей семье. Кэм не старший. Старшая я. Но поскольку он мальчик – мужчина, – все достается ему.

В голосе Сары промелькнула горечь.

– Машина, траст, образование… все. Я получаю только содержание до тех пор, пока выйду замуж. Если не появится ни мужа, ни детей, буду получать его до самой смерти. Все равно, что жить на родительском обеспечении! Когда я спросила маму, почему у меня нет траста на колледж, знаете что она ответила?

– Нет.

Ее голос погрубел и задребезжал от ярости.

– Они с отцом, видите ли, не хотели, чтобы какой-нибудь парень женился на мне из-за денег! Каменный век! Мама вечно несет чушь о богатых и бедных! Такая ерунда. И знаете, ведь я пыталась. Правда. Но мне это не понравилось. Вот я и решила: раз я не могу делать то, что хочу, не нужны мне ее деньги.

Сара хмыкнула.

– Представляете, наверно, как мамочка обрадовалась! У нее нашлось немало способов продемонстрировать, как она не одобряет мой выбор. Я разозлилась. Начала поступать так, чтобы наверняка вывести ее из себя, досадить по полной. Кэм пытался давать мне деньги, чтобы я могла не работать, но я не брала.

Сара взмахнула рукой, показывая на свои волосы и тело.

– Тогда-то я с собой все это и сотворила. Мертвенный готический образ. Проколола нос, бровь… и много что еще. Говорила, что сделаю татуировку, но, если честно, меня воротило от одной мысли – больно похоже на клеймение скотины! Я даже прикупила пару красных контактных линз, – хохотнула она. – Мамочку они просто убивали. Я начала зависать с какими-то бандитами, разыгрывая из себя шлюху, принимала наркотики – весь набор подросткового протеста. Только вот у меня он проявился в двадцать один, когда выпивка уже не особо большой грех. Мне приходилось опускаться ниже некуда. И умудряться не выводить маму из терпения, потому что, если бы она выкинула меня на улицу, как бы я делала ее жизнь такой же несчастной, как моя?

Речь Сары замедлилась, она поймала Хаос и механически ее поглаживала.

– Но сразу после Рождества я, наконец, перешла границу, и мама меня вышвырнула. Я шаталась без дела, ночевала у друзей, типа того. А потом встретила одного парня…

13

Сара опустила голову и забылась в воспоминаниях. Ее слова вылетали точно дым марихуаны.

– Я встречала его в разных клубах, он меня, в общем, притягивал. Опасная красота, как безупречный нож. Его слова пугали меня, но я… была очарована. Наверное, я так опустилась, превратила себя в полное ничтожество, что мне казалось, я заслуживаю боль.

Сара держалась за хорька обеими руками, и слезы текли по ее щекам. Речь едва струилась.

– Однажды ночью я увидела Кэма в одном из клубов с какими-то музыкантами, нашими знакомыми, и я просто захотела быть с ним. Уйти от мужчины, с которым спуталась, и опять стать собой. Я подумала: "Какого черта я здесь делаю?" Я ловила взгляд Кэма, а он меня не замечал. Тогда на следующий день я ему позвонила, мы встретились, я залила его слезами, рассказала все, и он обещал помочь мне вырваться.

Она замолчала и уставилась в стол. Беззвучные печальные мысли сгущали воздух между нами. Я едва дышала.

– И Камерон помог?

Сара, вздрогнув, вернулась к рассказу:

– Да. Помог. Не знаю как. Я не в курсе, что он сделал, но однажды вечером мой мужчина заявил, что я ему больше не нужна и могу уйти.

Хаос извернулась в тисках Сары и принялась вылизывать ей лицо. Девушка шмыгнула носом, зарылась в шерсть хорька, трясясь в тихих рыданиях. Хаос поцелуями гасила слезы, пока они не иссякли.

– Уйти? Вы жили вместе? Вы говорите так, будто он держал вас взаперти.

Сара выпустила Хаос на стол, взяла свой уже остывший кофе, пряча от меня глаза. Хаос подскочила к кувшину с молоком. Я схватила ее. Сара взяла молоко с сахаром и перенесла их на разделочный столик, избегая моего взгляда.

– Вроде того. Кажется. Я не собиралась жить с ним – не в первый-второй вечер, – но потом началось что-то странное. Сейчас трудновато припомнить в деталях.

Она вернулась за стол с блюдцем воды и тарелкой печенья. Тарелку отдала мне, а блюдце поставила для Хаос. Сара отпила холодный сладкий кофе, съела печенье и предложила крошки хорьку.

– Вы читали "Историю О"? – спросила она.

– Нет, – призналась я. – Но в курсе содержания.

Хаос решила, что пора вздремнуть, и прыгнула Саре на колени. Сара гладила теплое, пушистое тельце, пока мы разговаривали. Понемногу, лаская доверчивое маленькое существо у себя на коленях, Сара успокаивалась.

– Иногда я представляла себя. О, это было не совсем то же самое. Так трудно вспоминать… Он связывал меня и оставлял так на целый день, заставлял спать в ящике… вроде того. Он играл роль Хозяина, но я была не Рабыней. Скорее… Игрушкой. Я жила как в фильме Феллини. Я с таким облегчением от него ушла, хотя иногда я… я почти скучаю. Боже, я, наверно, совсем больная?

Сара подняла голову и одарила меня слабой улыбкой. Я не ожидала и такой.

– Как его звали?

– Звали? Фамилию забыла. Может, и не знала никогда. А имя – Эдвард. Больше ничего не помню.

– Он давал вам наркотики?

– Нет. Странное дело. Он абсолютно ничего не разрешал мне принимать – даже спиртное и аспирин, – только каплю вина или чая изредка. Может, подливал что-нибудь в чай? Ума не приложу, отчего все в таком тумане. Может, я слишком старалась забыть.

– Можете припомнить что-нибудь о самом Эдварде? Где жил, чем зарабатывал? Внешность?

– Я никогда не знала, где он работает. Он уходил на целый день и возвращался под вечер – если возвращался, – тогда-то все и начиналось. Днем я почти всегда спала. Квартира в деловом районе. В одном из роскошных зданий с портье, около кинотеатра "Парамаунт".

– Адрес помните?

– По-моему, ее снимает какая-то корпорация. Не знаю, почему я так решила… Может, Эдвард говорил. – Сара потрясла головой. – О том времени тяжело вспоминать.

– Ничего. Я сама выясню. Как выглядит Эдвард?

– Как Джеймс Бонд.

– Простите? Как Шон Коннери?

– Нет. Как новый. Похож, но не брат-близнец. Кажется, у него волосы гуще и лицо худее, и он вызывает страх. Ну, вы понимаете, темноволосая кинозвезда, только жестокий.

Я сделала пометку. Не верится, что я собираюсь искать двойника Пирса Броснана. С ума сойти.

– Вы не знаете, где он работает, но какой образ жизни он вел? Водились у него деньги? Упоминал о семье или откуда он? Акцент? Что-нибудь такое?

– Нет. У него был голос богатого американца. Знаете, излишне чистый, без всякого акцента. Вот такой. Всегда говорил холодно и отвлеченно… – Сара вздрогнула, потом встряхнулась и села поудобнее.

Когда продолжила, ее голос звучал ясно и спокойно.

– Не думаю, что у него была семья, хотя друзей хватало, таких же пугающих, как он сам. Денег у него, похоже, куры не клевали, и к нему многие тянулись – наверное, они тоже боялись его, может, подчиненные или что-то в этом роде. Настоящие лизоблюды. Поведение как в стае. А Эдвард – предводитель. Кажется, он из Сиэтла, потому что его друзья иногда болтали о событиях, происходивших здесь, когда я была маленькой или еще до моего рождения, словно видели все своими глазами. Вроде Всемирной выставки.

– Ну, если он местный и у него есть связи со здешней корпорацией, которая снимает здание, я его найду. Как вы думаете, что сделал Камерон, чтобы отобрать вас у Эдварда?

– Не знаю. Наверное, это произошло не сразу. Наверное, они встречались несколько раз, прежде чем он меня отпустил.

– Эдвард?

Она кивнула.

– Ага. Я думаю, вначале Камерон пытался запугать его или как-нибудь надавить, пошантажировать, в таком духе. Знаете: "Оставь мою сестру в покое, или я натравлю на тебя копов". Может, пригрозил, что попросит переломать Эдварду ноги – Кэм любил так шутить, потому что сам донельзя тощий и безобидный. Но мне кажется, они заключили какую-то сделку. Может, Кэм дал ему денег. Кэм живет очень экономно для богатенького парня, поэтому на черный день у него в избытке, если вы понимаете, о чем я.

– Зачем преуспевающему мужчине брать деньги у вашего брата?

Сара пожала плечами:

– Не знаю. Это просто мысль. Есть жадные люди, которым всегда мало. Или Камерон предложил что-то взамен. Он умный. Он бы выяснил, что нужно Эдварду.

– Как вы думаете, мог Эдвард иметь отношение к исчезновению Камерона?

Она повесила голову.

– Мог. – Наклонилась ко мне. – Выдумаете, мой брат мертв?

– Нет. Я думаю, он жив, но прячется или не в состоянии подать о себе весточку. Мог Эдвард устроить такое Камерону?

Сара нахмурилась.

– Я думаю, он мог бы убить. И знаю, что я не первая его игрушка, поэтому шанс есть, только вряд ли такое случилось бы с Кэмом. Он очень волевой. И умный, я уже говорила. Немногим удавалось его подавить. Если он не болен или не заперт где-нибудь, он найдет способ уйти. И все-таки хорошо, что его ищут. Вы ведь ему поможете, правда? Найдете его?

– Я стараюсь. И думаю, найду. Скоро.

Теперь Сара разошлась.

– Прекрасно. Помните, я говорила, что Кэм получает все? Вы только не подумайте, что я его ненавижу. Мне кажется, ему вовсе и не нужны деньги. Просто так хотел отец, и так хочет мама. Меня это все-таки немного раздражает, иногда я, в самом деле, могла бы ненавидеть родителей – если б хватало сил, – но я не заморачиваюсь. Они не стоят моего времени. А Кэм… Кэм стоит, потому что уделял время мне. Найдите моего брата. А когда найдете, дайте мне знать. Я ему многим обязана. И я его очень люблю. Если понадобится моя помощь, только скажите.

– Хорошо. – Я вручила Саре одну из своих визиток. – Если вспомните что-нибудь еще, позвоните мне.

Она долго смотрела на карточку, словно запоминая, прежде чем положить ее между страницами книги – "Божественной комедии" Данте. Девушка взяла с колен Хаос, поднесла к лицу для нового поцелуя. Хаос зевнула, легонько укусила Сару за нос и лизнула ее. Сара поцеловала зверька, передала мне. Я взяла хорька и положила в сумку, откуда Хаос тут же высунула мордочку для лучшего обзора.

Сара проводила меня до двери. Я остановилась на пороге, не в силах сдержать искушение.

– Можно личный вопрос?

– Конечно, – ответила Сара, пожимая плечами и пальцем гладя Хаос по голове.

– Что вы здесь делаете? Что это за место?

– Это? – переспросила Сара, оглядываясь. – Это мое место. Здесь жили мои бабушка с дедушкой. Я унаследовала его пару лет назад, когда поспел траст. Моя семья повернута на трастах. Сейчас дом для меня вроде терапии. Я пытаюсь привести его в порядок. Он выглядит намного лучше, чем когда я переехала сюда в марте.

– А что за детали от мотоцикла?

– Они принадлежат моему… вроде бы парню. Сейчас он в Италии, навещает родителей, а этот беспорядок напоминает мне о нем.

– О! Так вот почему Данте на итальянском.

Сара вспыхнула и отвела взгляд.

– Нет. Вот почему парень-итальянец. Можно вас спросить?

– Конечно.

Тут она меня удивила.

– Думаете, я бы поладила с хорьком?

Я улыбнулась.

– Да.

Я дала ей название приюта, где нашла Хаос, и посоветовала позвонить туда. Сара улыбалась, как двенадцатилетняя. На прощание я помахала ей рукой. Сара помахала в ответ. Девочка мне понравилась, но разговор с ней выжал меня больше, чем все дознания, которые я когда-либо проводила. Несмотря на склонность испытывать мгновенную приязнь к любому поклоннику хорьков, я радовалась, что уезжаю.

Когда добралась до офиса, дождь зарядил всерьез: большие капли плюхались, будто воздушные шарики, наполненные водой. Я застегнула Хаос в сумке и побежала, надеясь, что капли меня минуют. Мы обе промокли.

Мигал автоответчик. Поставив сумку, я нажала «Воспроизведение». Хаос выпрыгнула наружу, шлепнулась на пол и пошла исследовать кабинет. Единственное сообщение оставил знакомый голос:

– Привет, Харпер. Это Уилл Новак. Я подумал… в общем, идет дождь, я хотел узнать, нельзя ли нам встретиться за ужином. Если ты не против, позвони.

Он продиктовал номер телефона. Нетерпеливый ухажер. Чего там скрывать, он меня с ума сводит, но сложновато заводить роман с кем-то, имеющим отношение к делу, пусть и отдаленное. Я обдумывала варианты, ставя еду и воду для хорька. Хаос набросилась на миски, словно умирала с голоду.

– Что скажешь, пушистик? Поужинать мне с Уиллом или не рисковать?

Хаос набила полный рот кормом для хорьков и захрустела; я погладила ее по спинке.

– Ты права. Едой пренебрегать нельзя. Я позвоню Уиллу.

Он не мог подойти к телефону. Майкл обещал все ему передать, в том числе мой домашний номер, и заверил, что Уилл обязательно перезвонит. Говорил он, явно улыбаясь, что почему-то вызывало у меня ответную улыбку.

Я села за стол с чувством выполненного долга, взглянула на часы. Успею закончить с бумагами и еще останется на достойный душ дома. Я с головой ушла в записи. Хаос вскарабкалась мне на колени, пока я печатала, и, когда я засовывала ее в сумку, чтобы ехать домой, имела утомленный вид и еле двигалась.

Дома Хаос с радостью улеглась спать, изможденная после пяти часов исследований и завлечения Сары в сети своего очарования.

Звонок вытащил меня из душа часом позднее. Завернувшись в полотенце и капая водой, я кинулась к телефону. Когда я подняла трубку, автоответчик начал говорить мне в ухо с разрывающей голову громкостью.

– Я здесь, здесь! – закричала я в трубку, хлопая по кнопке «Отключить». – Привет.

– Привет. Гм… это Уилл.

– Привет, Уилл.

– Привет. Так ты сможешь поужинать со мной вечером?

– Да. А ты?

– Конечно. Мы как раз закрываемся. Заехать за тобой или встретимся где-нибудь?

– Лучше встретиться. Я сейчас непрезентабельно выгляжу. Где и когда?

Мы договорились в семь у "Дэнз бичхаус". Я еще никогда туда не заходила. Изначально дом на отвесных скалах пользовался дурной славой, ибо в двадцатые годы был местом встречи контрабандистов. С горы открывался вид на весь Зунд – включая станцию береговой охраны у залива Элиот, – а берег моря внизу, затопляемый во время приливов, не давал без проблем пристать к суше. До сих пор там терпело крушение или садилось на мель по несколько беспечных лодок за сезон.

Я улыбнулась телефону и скользнула в спальню – сушить волосы и наряжаться. Не сразу решила, что надеть. В последнюю минуту подумала, что не стоит превращать вечер во что-то серьезное, поэтому накинула пиджак на хлопковый свитер, влезла в чистые джинсы и выбрала мокасины вместо обычных ботинок или шлепок. Выглядело неплохо. Даже синяки не так заметны. Еще не прошедший страх заставил меня перед выходом кинуть в сумку пистолет. Неудобно брать его с собой на свидание, но я не желала оставаться без защиты.

Я без труда добралась, следуя указаниям Уилла, и приехала на десять минут раньше. На стоянке отыскала его пикап. Уилл как раз выбирался наружу. Он стоял у машины и ждал меня, последние капли туманного дождя повисли на его волосах и одежде драгоценным ореолом. Я припарковалась неподалеку. Он взял меня за руку, и мы побежали к дверям.

Внутри Уилл сказал:

– Надеюсь, ты любишь рыбу.

Я не успела ответить – чересчур деятельный администратор погнал нас за столик вдали от окон. Там оказалось чуть более интимно, чем я ожидала, и чуть темнее. У меня проснулся инстинкт самосохранения. Я села лицом к залу, так что Уиллу пришлось повернуться спиной к остальным ужинающим.

Разглядывая меню, я пробормотала:

– И что ты посоветуешь?

– Все. Повар готовит великолепного лосося с имбирем и лаймом, а блюда с креветками просто восхитительны. Ты знаешь, что у тех, кто ест креветки, базовый уровень радиоактивности больше, чем у тех, кто их не ест? – добавил Уилл.

Креветки? Какое мне дело до радиоактивности креветок? Тут я поняла, что Уилл несет чушь о ракообразных, потому что волнуется. Мило. Обычно, если человек нервничает при общении со мной, он скрывает нечто посерьезнее смущения от первого свидания.

Я улыбнулась.

– Тогда я, наверное, возьму лосося. Не хочу светиться в темноте.

Уилл рассмеялся и заказал напитки с едой, потом всерьез взялся за болтовню и флирт. Нас прервало музыкальное биканье, донесшееся с пояса Уилла. Он выхватил пейджер из складок одежды и взглянул на экран.

Изучил номер, потом убрал пейджер.

– Что-то важное? Я подожду, если тебе надо позвонить.

– Ничего страшного. Это всего лишь Микки.