Текст книги "Входящая во Мглу"

Автор книги: Кэт Ричардсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

5

По дороге в офис следующим утром я увидела грубияна в шляпе, который толкнул меня накануне вечером. На сей раз он не обратил на меня никакого внимания и прошагал в сторону Ферст. Несмотря на солнечные лучи, обескровленные высоким, тонким покровом облаков, день казался пасмурным и темным. Я предпочла списать неясные человеческие силуэты там, где никаких людей не стояло, на дефицит кофеина в полусонном организме. Торопливо поднявшись в кабинет, с головой ушла в бумажную работу и телефонные звонки. Отправила копировать фотографии Камерона.

Никаких подозрительных личностей в аллеях или еще где-то я не заметила, но избавиться от тревоги, пульсирующей в затылке, было непросто. Даже в собственном офисе мне казалось, что за мной наблюдают.

Меня прервала девушка из экспресс-службы, которая, постучав, зашла в кабинет. Когда она сунула мне бумажку расписаться, я спросила, что мне принесли.

– Бандероль от Г. Сергеева, – ответила девушка.

Толстый конверт. Разорвав его, я обнаружила несколько отпечатанных листов дешевой бумаги и чек иностранного банка. Последний я тщательно осмотрела, но поскольку никогда прежде не сталкивалась с европейскими чеками, трудно было определить, подделка это или нет. Судя по штампу на конверте, бандероль родом из Лондона, чего совсем не скажешь о чеке. Я решила, что операционисты разберутся сами, и, отложив на время дела, пошла в банк.

Выйдя из банка, плотнее запахнулась от внезапного порыва ветра. Воздух, казалось, почернел и стал гуще, превращаясь в туман, несмотря на скудость облаков. В ушах слегка звенело. Ветер шелестел между зданиями, волосы лезли в лицо, трепались на грани видимости. Я укуталась в пиджак, спрятав подбородок в воротнике.

Я шла, наклонив голову, и тут что-то ударило меня в грудь. Я задохнулась и невольно отступила назад. Огляделась, пытаясь понять, что в меня попало. Поблизости ничего не валялось, но удар был как от брошенного мяча и оставил на память о себе ледяную боль. Это не галлюцинация, галлюцинации не причиняют боли. Я подняла голову, и меня затошнило.

Холодный туман-пар вернулся, придав миру бледные цвета и смазанные очертания. Служащие торопились на обеденный перерыв прямо сквозь облачную субстанцию, будто проекции на поврежденном экране. Тень без владельца двинулась по тротуару прочь от меня. Я потрясла головой – ничего не изменилось.

Пара пешеходов обернулась на меня, двигаясь несинхронно, словно проектор показывал несколько фильмов с разной скоростью. У меня затряслись ноги. Я поковыляла к розовому всплеску в тумане. Гигантский металлический тюльпан, раскрашенный, насколько я помнила, в яркие цвета: красный и зеленый. Паблик-арт, искусство на улицах города. Я присела на гранитный пьедестал и начала смотреть.

Отдельные силуэты проплывали мимо идущих людей. Мне хотелось вскочить и убежать. Серый мир моего нормального Сиэтла, похоже, замечал тени не больше, чем они его, бесцеремонно пронзая их насквозь. Разреженный солнечный свет не пробивал туман, однако каким-то образом ложился на здания и людей. Другие создания вообще его не ощущали, двигаясь под однообразный гул, прерываемый лязгом и далекими голосами.

Обливаясь ледяным потом, я нашла силы себя поругать. Глубоко вдохнула, еще раз. Вроде бы помогло. Чего я испугалась? На сей раз никто на меня не бросался. Тени просто спешили по своим неведомым делам. Я потрясла головой и огляделась. За мной наблюдала колонна из тьмы. Я встала и пошла прочь. Она повернула за мной. Я бегом кинулась в офис.

Исторический район Пайонир-сквер кишел тенями. Я прижалась к какому-то зданию и, шатаясь от головокружения, смотрела на улицу. На затуманенной дороге смешался настоящий и древний транспорт. Призрачные кони и автомобили беззаботно двигались по скверу на треть метра ниже современных пешеходов, гуляющих там же. Нереальные силуэты вздымались и опадали на тротуарах, тень дерева-великана, которого уже лет сто как не существовало, шевелила ветвями в футе от бюста вождя Сиэтла.[2]2
  Вождь местного индейского племени, в чью честь назвали город.


[Закрыть]

Мне стало дурно. Надо преодолеть этот лабиринт реального и бестелесного, добраться в безопасное место – куда они не смогут проникнуть. Шаркая ногами по бетону и асфальту реального мира, я пересекла улицу в толпе приезжих под предводительством гида. Дернулась, когда всадник на лошади проскакал сквозь нас без какого-либо видимого вреда, потом отшатнулась, увидев фонарный столб, преградивший мне путь. Сосредоточившись на предметах настоящего, я сумела на миг отвлечься от прошлого. Я думала о фонарных столбах с автобусными остановками и пробивалась через настойчивый мир тумана к своему старенькому «роверу». Наконец забралась внутрь.

В старой оливково-зеленой машине меня ничто не трогало. Я сидела без движения, пока не отдышалась, потом завела двигатель и тронулась с места. Как только я выехала на шоссе, реальный мир полностью вернулся ко мне.

«Бельвью-Хилтон» был современным и успокаивающим. Я приблизилась к зданию, изо всех сил фокусируясь на нормальном, чтобы меня вновь не сбило с ног какой-нибудь чертовщиной. Указатель внутри направлял гостей в зал для деловых обедов, маленькие группки бизнесменов стекались к дверям вестибюля.

Я услышала шаги по ковру, кто-то назвал меня по имени. Обернулась и увидела Колин Шедли, которая шла по вестибюлю с портфелем в руках. Она двигалась с мягкой грацией даже на своих довольно высоких каблуках. Без них она бы едва дотянула до полутора метров. У меня почему-то сложилось впечатление, что мы одного роста. Но и в ботинках на плоской подошве я возвышалась над ней более чем на пять сантиметров.

– Харпер, – поздоровалась она, протягивая руку. – Как хорошо, что вы сумели прийти. Я принесла бумаги.

Колин расстегнула портфель и передала мне простой коричнево-желтый конверт.

– Вы уже начали?

– Кое-что узнала, но с этим дело пойдет гораздо быстрее.

Я отдала ей конверт с фотографиями Камерона.

– Я позвоню, когда что-то проясниться.

Колин холодно, по-деловому улыбнулась и, пожелав мне удачи, пошла прочь. Я выбралась на улицу прежде, чем ее спросили, кто я такая.

Мне предстояло убить почти два часа. Я жаждала кофе или чего-нибудь повседневного, нормального: привычной с детства еды, плохих передач по телевизору, чего-нибудь такого. Решила пройтись по магазинам. Кофе с обедом и лавочки в пригороде Бельвью. Ни единой тени поблизости. К трем пятнадцати я закончила и была на пути к Сиэтлу. Если мчаться достаточно быстро, может, нечистая сила не догонит.

Паркуясь у дома Дэнзигеров, я даже чуточку гордилась собой. Я приехала раньше на десять минут. Закрыв «ровер», подошла к бледно-голубому дому.

Это был один из тех квадратных, полукирпичных-полудощатых домов родом из девятнадцатого столетия. Над глубоким парадным крыльцом с перильцами нависал второй этаж. Домик любимой бабушки. Милый, хоть и слегка запущенный садик раскинулся во дворе за короткой каменной лестницей и деревянной аркой, увитой ползучими растениями.

Вблизи домик сиял золотом, маня будто приветливый огонек. Наверное, я должна была почувствовать себя желанным гостем, но у меня волосы встали дыбом на затылке.

6

Дверь распахнулась на мой стук.

Бен Дэнзигер оказался выше метра восьмидесяти ростом, широкоплечим, бородатым и голубоглазым. Курчавые черные волосы на голове стояли дыбом, как наэлектризованные, из-за чего он походил на безумного ученого или перепуганного еврейского студента.

– Привет! Вы, должно быть, Харпер Блейн, – воскликнул он. – Заходите, заходите. Простите мне мой вид. Я занимался стиркой, а статическое электричество от сушилки всегда делает из меня сумасшедшего пуделя.

Он придержал для меня дверь, и я зашла. Внутри дом сиял не так ярко, но издавал низкое мурчание, словно довольная кошка. Бен повернулся и нырнул налево, в еще одну дверь.

– Не хотите стакан чая?

Я последовала за ним на кухню, оглушенная его неутомимой энергией.

– Да, спасибо.

Там можно было снимать рекламу для каких-нибудь Старинных Бабушкиных Штучек – натертый деревянный пол и отполированные медные котлы на полках.

Дэнзигер извинился, выскочил в заднюю комнату и кинул груду белья в плетеную корзину. Потом крикнул:

– Дорогая, наша гостья пришла!

В ответ послышался голос из его оттопыренного кармана на груди.

– Начинай без меня, любимый. Ребенок капризничает.

Бен прыгнул обратно в кухню и засуетился, складывая посуду для чаепития на деревянный поднос. Затем подхватил его, поставил обратно на громадный стол и взглянул на меня.

– Простите. Я не спросил, может, вы предпочитаете чай со льдом?

От удивления я даже забыла объяснить, что сразу же подумала о чае со льдом, когда он упомянул про стакан.

– Мне все равно.

– Ага. Хорошо. Я люблю русский чай. Мара присоединится к нам в кабинете.

С подносом в руках он провел меня по ступеням к маленькой двери.

– Откройте, пожалуйста.

Я открыла дверь и поднялась за ним по узкой лестнице на бывший чердак. В южном скате крыши было вырезано широкое окно, под которым располагался светлый, уютный кабинетик – для тех, кого не раздражает перспектива часто пригибать голову. Бра помогали солнцу освещать скошенные стены и потолок. Книжные полки висели везде, где стены возвышались более чем на метр. В низких темных углах теснились коробки.

Рабочий стол Дэнзигеры соорудили из четырех деревянных ящиков и двери. С одного края стоял дряхлый крутящийся стул, обитый кожей, с другого – старый кожаный диван. Бен локтем расчистил на столе место от книг и поставил туда поднос. Когда я уселась, мягкая сморщенная кожа дивана скрипнула и приняла форму моего тела.

Дэнзигер взял чайник и высокие стаканы в металлических подстаканниках.

– Воды? – спросил он.

– Что?

– Налить горячей воды в чай? Иначе он будет слишком крепким, – объяснил Бен.

– Конечно. Делайте как знаете.

Он сосредоточенно нахмурился, налил темный чай в один из стаканов, сверяясь по какой-то метке на граненом боку, с той же точностью добавил воды. Потом вручил мне стакан со словами:

– Скелли прислал вас к нам, потому что вы видите странные вещи. Расскажите мне о них.

Я подняла руку.

– Минутку. Давайте начнем сначала. Я ничего о вас не знаю, кроме рекомендаций врача с… нетрадиционными взглядами. Как вы можете мне помочь? Кто или что вы?

– Я подрабатываю профессором лингвистики в университете и занимаюсь некоторыми исследованиями помимо – так я познакомился со Скеллехером и женой, Марой. Перевожу тексты с и на – русский, чешский, польский, немецкий и пару других языков. Работаю в смежных областях сравнительной религии и философии. Когда-то специализировался на философии, потом заинтересовался сравнительной религией, начал изучать языки, встретил Мару, и так, одно за другим… Я преподавал и религию с философией, но бюджет урезали и… сами понимаете.

Бен пожал плечами. Я вопросительно взглянула на него.

– Как это все связано с моей проблемой?

Дэнзигер замахал руками, объясняя:

– Ну, когда с головой уходишь в религию и философию, рано или поздно сталкиваешься с загадочными понятиями вроде смерти и души, смысла жизни, бремени, ответственности, сущности – с действительно необъятными, щекотливыми темами. И тогда есть два пути: отбросить их, занявшись тем, от чего не закипают мозги, или нырнуть в неизведанные глубины и попытаться выудить правду. Наверное, мне просто нравится возня со всякими странностями, в конце концов я даже книгу написал. Так что теперь я «свой парень среди призраков».

Я нахмурилась. Еще не хватало стать подопытным кроликом в псевдонаучных экспериментах.

– Значит, вы что-то типа парапсихолога.

Бен покачал головой.

– Я всего лишь странноватый философ. На самом деле никаких призраков я лично не знаю, кроме вон того, Альберта, – добавил он, показывая в угол.

Я оглянулась, ничего не увидела, повернула голову и заметила тонкую, слабую тень прямо в двери. Она была не то чтобы очень плотной, но ее мрачные глаза злобно смотрели на меня. Я вздрогнула.

– Что это? – потребовала я объяснений.

Дэнзигер улыбнулся.

– Альберт. Мы абсолютно уверены, что он снимал жилье в нашем доме во времена «сухого закона» и умер здесь от слишком больших возлияний медицинского спирта. Бедный несчастный пьяница.

Дэнзигер покачал головой и провел рукой по волосам, снимая остатки статического электричества, темные пряди улеглись на место, придав ему вид наполовину увядшего георгина.

– Так или иначе, но вы его видите, и это хорошо. Я не вижу. Я знаю, где он, из-за пятна холода. Мошенники всегда смотрят туда, куда я показываю, и клянутся, что Альберт там.

Дверь открылась, оставив призрака на месте. Высокая изящная женщина с огненно-рыжими волосами зашла в кабинет. У нее были раскосые, зеленые, как у кошки, глаза. Она бы выглядела потрясающе, даже если бы не светилась изнутри. Сомневаюсь, что она хотя бы раз в жизни болела.

Женщина склонила голову, будто прислушиваясь к темному силуэту, потом печально улыбнулась и покачала головой. Говорила она с певучим ирландским акцентом:

– Замечательно, Альберт, но ты загораживаешь проход, верно? Ну-ка кыш.

Она махнула рукой на смутную фигуру, и та отплыла в сторону. Женщина обернулась ко мне, и ее глаза засияли.

– Вы, наверное, Харпер. А я Мара. Вижу, вы познакомились с Альбертом, нашим детектором лжи.

Мара прошла к столу и наклонилась поцеловать Дэнзигера в щеку.

– Привет, родной. Извини, я опоздала. Брайан упрямился. Не нальешь мне чая?

Она плюхнулась на другой конец дивана с печеньем и стаканом чая. Дэнзигер кивнул на мой стакан.

– Пейте чай, пока он горячий, и попробуйте печенье с джемом. Джем кладут прямо в чай.

Я начала колдовать над стаканом, а Дэнзигер сказал, с хмурым видом изучая свое печенье:

– Я кое-что почитал сегодня утром, ориентируясь по тому, что вы рассказали мне вчера. Посовещался с Марой. С вами происходил в последнее время какой-нибудь несчастный случай?

Вздрогнув, я поставила нетронутый чай.

– Да. Я так плохо выгляжу?

Бен откусил печенье и прожевал, глядя на меня из-под опушенных бровей. Ответила Мара:

– Похоже, вам от кого-то досталось.

Я медленно вдохнула.

– Да. От мужчины, дело которого я вела.

– Дело?

– Я частный детектив.

– Черт! – пробормотал Дэнзигер.

Тень Альберта скользнула ему за спину, напоив воздух вокруг обоих снежным туманом. Дэнзигер поежился и спросил:

– Вас ударили по голове?

– Да.

– Вы лишились сознания или?..

За его плечом Альберт стал четче. Сердитые глаза начали больше походить на очки. Я наблюдала, как проявляется призрак, и слова вырвались сами собой.

– Умерла. На две минуты.

Я рассказала о койке в больничной палате, тумане, существе в аллее, созданиях, подозрительно похожих на привидения, духах, тошноте… обо всем. Когда я закончила, Альберт выглядел почти настоящим.

– Ваш призрак окреп, – закончила я.

Мара усмехнулась.

– Нет. Просто вы лучше его видите.

Я повернулась к ней.

– Что?

Она беспечно пожала плечами.

– Призраки существуют между там и здесь. Когда вы открыты тому миру, вы видите их. Когда нет – не видите.

Альберт слегка увял, заговорил Дэнзигер:

– Когда вы прикасаетесь к тому миру, ваши ожидания или готовность верить влияют на восприятие. Вы сопротивлялись, но когда начали рассказывать о своих переживаниях, приняли некоторые факты – пусть и необъяснимые, – Альберт подтвердил своим присутствием, что вы не сошли с ума, ничего не выдумали, и вы стали видеть немного лучше.

Я покачала головой.

– Я не хочу видеть лучше. Не надо мне всего этого.

Мара вздохнула.

– Боюсь, у вас нет выхода, вы не можете отменить свою смерть.

Она, наверное, заметила, как я отпрянула. Выражение ее лица смягчилось, Мара поставила стакан и продолжила:

– Я резковато выразилась, но вы определенно видите Альберта. Удовлетворительных объяснений для этого не так много, плюс то, что вы рассказали. Вы считаете себя сумасшедшей?

– Нет. Мне… не хочется думать, что я свихнулась.

Дэнзигер снова вступил в разговор:

– Если вы не подозреваете нас троих в коллективных галлюцинациях, что статистически маловероятно…

– …тогда это должно быть правдой, или мы все больны на голову, – закончила Мара.

– Ладно, – сдалась я. – Допустим, мы не сошли с ума, и он призрак.

Я ткнула пальцем в мрачную фигуру бесплотного Альберта, который плавал между Марой и Беном, словно меряя комнату шагами.

– Почему мы его видим? Что со мной случилось?

Дэнзигер улыбнулся.

– А вот тут начинается самое интересное. Вы видите Альберта по другой причине, чем Мара. Альберт, как большинство призраков, проявляется, привнося с собой чуточку своего энергетического состояния. Вы обе имеете доступ к энергетическому состоянию, в котором становятся видимыми существа вроде Альберта, поэтому обе его наблюдаете. Но вы, Харпер, способны на большее, вы можете передвигаться в этом состоянии, напрямую исследовать его, действовать в нем, несмотря на то, что самой вам оно не свойственно в норме. Это удивительная редкость. Однако вы не манипулируете энергетическим состоянием – это уже магия. В любом случае все дело в энергии. Вы ощущаете энергетическое состояние Мглы по-иному, нежели Мара, тем не менее, вы обе имеете к нему доступ и обе видите Альберта.

Бен с довольным видом выжидающе уставился на меня. Я его подвела.

– О чем вы? Я не понимаю.

Мара закатила глаза.

– Ах, Бен, перескакиваешь сразу к выводам, опуская промежуточные этапы. Твой профессор математики, наверное, приходил в ужас. – Мара повернулась ко мне. – Ему только дай, и он будет разглагольствовать о метафизике и энергетических состояниях часами.

Дэнзигер принял оскорбленный вид.

– Не так уж я и плох. Но, может, стоит начать с другого конца. С вами что-нибудь подобное случалось раньше?

Я снова взяла стакан и ответила, разглядывая чай:

– Нет.

Причудливые полеты детской фантазии и нервные приступы не считаются. Дэнзигер кивнул, однако Мара сузила глаза и задумчиво смотрела на меня, пока Бен продолжал:

– Ладно. То есть иногда вы просто попадаете во всякие странные места, в живой туман и возвращаетесь назад, а иногда только видите потусторонние вещи?

Мара склонила голову набок и, не успела я ответить на вопрос ее мужа, добавила:

– Иногда вам удается сдерживаться, а иногда нет?

Я посмотрела на Бена, потом на Мару.

– Именно так.

Дэнзигер подцепил книгу и принялся быстро листать страницы. Мара продолжала:

– Вы говорили с существом в тумане, вас кто-то толкнул, но трогали вы сами что-нибудь? Распихивали или отталкивали туман?

– Нет.

– Вы проваливаетесь в туман не по своей воле?

– Да.

– И это происходит все чаще с тех пор, как вы очнулись в больнице?

– Поэтому я и обратилась к доктору Скеллехеру. Я думала, со мной что-то не так. Он говорит, все нормально.

Мара откинулась на спинку дивана.

– Все верно. Просто ваш случай большая редкость, о которой вряд ли упоминают в медицинских институтах.

Я зажмурилась и сжала кулаки.

– Что же со мной, черт возьми?

Дэнзигер водил пальцем по страницам, пока его жена меня допрашивала. Теперь он остановился и произнес:

– Мгла.

– Что?

Бен кивнул на мои руки.

– Не стискивайте стакан. О битое стекло недолго порезаться.

Я с преувеличенной осторожностью поставила стакан и зло глянула на Дэнзигера. Я бы закричала, если бы меня не опередили.

– О господи! Ребенок.

Дэнзигер вынул из нагрудного кармана радионяню.

– Нам лучше спуститься вниз, чтобы Брайан мог составить нам компанию.

Качая головой, я потащилась за Марой Дэнзигер и мерцающим силуэтом Альберта. Бен замыкал шествие, пока не свернул на одном из пролетов, мы с Марой пошли по ступеням дальше.

– Вы еще в тупике? – спросила она.

– В отчаянии. Вы так и не ответили на мой вопрос.

– Ах да, конечно. Дело в том, что вы Входящая во Мглу. Вам это пока ничего не говорит.

– Абсолютно.

– Останьтесь на ужин, я попытаюсь объяснить вам, пока буду готовить. Бен обязательно спустится и поможет мне.

7

Я не была уверена, что поступаю мудро, но последовала за Марой на кухню, где она взялась за ужин. Когда Мара говорила, Альберт скользил у нее за плечом.

– Между нашим и загробным миром есть некое пространство. Бен называет его Мглой.

Зашел Бен Дэнзигер, неся черноволосого малыша, который грыз большую русскую матрешку.

– Готовы к разговору о Мгле? – спросил он.

– Мы уже начали, – ответила Мара.

– Ага! У меня есть наглядное пособие. Если сумею отобрать его у Брайана.

Бен посадил ребенка и выманил у него матрешку.

– Так. Для начала обзорные сведения. Материя, какой мы ее знаем, является лишь состоянием энергии. Физика элементарных частиц и так далее. Просто энергетические состояния и их взаимодействие. Если забыть про красивые термины, многие философские и религиозные постулаты сводятся к одному и тому же: бытие, жизнь и сознание – это в основе своей энергетические состояния.

Он сел на пол рядом с тяжелым дубовым столом и раскрыл матрешку, показывая вторую внутри.

– Дальше, если мы воспринимаем одно состояние энергии, следовательно, может быть и такое, которое мы не воспринимаем, потому что существуем в другом. Кроме «нормального» мира – нашего обычного энергетического состояния, – есть параллельный или «паранормальный», где доминируют другие энергетические состояния, и переходная зона, где миры накладываются друг на друга. Как матрешка – одна в другой. Переходная зона – Мгла, у нее свои обитатели, всевозможные проявления паранормального и нормального. Призраки, вампиры, духи стихий и прочие. Они не принадлежат ни к тому миру, ни к этому. Обладают неким физическим телом, которое слишком материально для паранормальной сферы бытия – или могут его обрести, – но одновременно и способны на более быстрое, легкое преобразование энергии, которая…

Малыш выхватил матрешку, и Бен поднял на меня взгляд.

– Вы хмуритесь. Потеряли нить?

– Да.

Мара вздохнула и заговорила, не отворачиваясь от раковины:

– Это не так сложно, как Бен объясняет. Представьте, что мир – это море энергии, по поверхности которого и скользит большинство людей. Умерев, вы нырнули в море, а когда очнулись, частичка его осталась с вами, меняя ваш взгляд на мир. Вы можете игнорировать это знание, но оно не исчезнет.

– Я «нырнула»? – недоверчиво взглянула я на нее.

– По аналогии, смерть это действительно глубокое погружение. Говоря, что кто-то «уходит», люди сами не понимают, насколько правы. Вы скидываете все тяжелое, замедляющее и проноситесь сквозь барьер к… чему-то новому. Сверхъестественному. Но вначале вам придется пройти через Мглу, и если вы не совсем готовы к иному миру, во Мгле вы задержитесь на какое-то время, потому что именно там миры накладываются друг на друга.

– Чистилище, – подсказала я.

Мара рассмеялась, откидывая с лица кудряшки и оглядываясь через плечо.

– Выдумка католиков. Мгла не имеет отношения к вероисповеданию, страданиям или искуплению грехов. Но там много странностей, вы наверняка заметили, и энергии в изобилии. Не сомневаюсь, вы видите, что дом сияет.

– Гм… да.

– Дом стоит на узле силы – вот почему мы его выбрали, – который является частью энергосистемы, если брать широкую аналогию. Это та же энергия, что течет во всем живом или магическом. Она кажется хаотичной, но у нее есть свои правила. Вам нужно лишь изучить их.

Я села. Мара повернулась ко мне и, прислонившись к кухонному столу, отряхнула руки от муки. Я наблюдала, на миг оцепенев, как мука плывет в воздухе подобно знакомому облаку, и опускается на пол.

– Зачем мне? Сейчас я в порядке. Я здесь, живая, настоящая. Синяки пройдут, и все закончится.

Дэнзигеры покачали головами.

– Смена состояния произошла, – сказал Бен. – Не важно, как вы себя чувствуете теперь. Вы изменились и не можете вернуться к себе прежней.

Ребенок раскидал матрешек по полу, заглушив мой ответ. Бен поднялся и взял Брайана под мышку.

– Ну все, хватит. Мама превратит тебя в жабу, если не угомонишься, будешь жить в саду. Эй… хорошая идея!

Мара замахнулась на него полотенцем.

– Остынь, чудовище, а не то я тебя сделаю зеленым и бородавчатым. Можешь не сомневаться, тогда поцелуев ты от меня не дождешься.

Бен засмеялся и вприпрыжку покинул кухню с извивающимся малышом. Мара нагнулась, подобрала матрешек и поставила их на стол передо мной.

– Не могли бы вы собрать вселенную обратно?

Она вернулась к кухонному столу и занялась раскатыванием теста для печенья. Сказала через плечо:

– Догадываюсь, как вы расстроены.

– Да. Слушайте, я ничего не понимаю. Даже если смирюсь с призраками, как насчет остального?

– Все это связано. Вы видите призраков, потому что способны заходить во Мглу, где они живут. Большая редкость. Многие из нас, кто их видит, могут только стоять у края и вглядываться в смутные очертания, или черпать воду ведрами, или кричать в надежде, что кто-то ответит. Мы очень ограничены и слабы, мы рискуем привлечь ненужное внимание, если вы понимаете, о чем я. Чтобы нырнуть, мы вынуждены оставлять тело и отправлять в путешествие разум. Это тяжело и опасно, немногие способны выдержать больше пары минут.

– Вы имеете в виду медиумов?

Мара засмеялась, добавляя фрукты в пирог.

– Среди прочих. Но вы, понимаете, вы сохраняете силу и безопасность собственного тела, когда заходите туда. Пока что вы не идете дальше. Вы могли бы, если б знали как, пройти насквозь и найти то, что искали. Вам бы не понадобились посредники, вы бы не боялись остаться не услышанной. У вас есть другие проблемы, однако сила, которой вы обладаете во Мгле как реальный человек среди, в основном, энергетических существ, очень велика. Некоторые жители Мглы имеют тела – и часто сильные, – но взамен у них другие слабости.

Мара поставила готовый пирог в духовку и помахала над ним рукой, что-то бормоча. Ее слова стекли голубым ручейком.

Я заметила.

– Что вы делаете?

Мара, похоже, удивилась.

– О! Просто сплела ему легкое антипригарное заклинание. Терпеть не могу, когда пирог пригорает.

– Заклинание?

Мара покраснела.

– Понимаете, я ведьма.

Я моргнула.

– Ах да, конечно, эксперт по сверхъестественным силам должен быть женат на ведьме.

Она улыбнулась и покраснела еще сильнее.

– Не так просто. Мы с Беном не всегда сходимся во взглядах, когда речь идет столкновении теории и практики. Он, конечно, любопытен, но настоящее колдовство не очень воспринимает. Его больше интересуют призраки и иже с ними. Боюсь, мы часто спорим на эту тему.

Мара замолчала и пару минут хлопотала над ужином, потом вернулась к духовке, положила что-то в горшок.

– Так даже лучше. Знаете, Мгла не настолько ужасна. Если вы видите мое маленькое заклинание и Альберта, значит, будет и на вашей улице праздник.

– Я увидела ваше колдовство – заклинание – из-за… этого?

– Да, конечно. С энергией можно работать при наличии определенных навыков и способности касаться узла. Магия – это лишь забор и перенаправление силы. Но без посредничества тут не обойтись, и оттого, чем вы пользуетесь, зависит тип подвластной вам магии.

Мое недоверие возросло.

– Подвластной мне?

– О нет! Не вам конкретно. Как я уже сказала, вы – Входящая во Мглу. Вы не воздействуете на материю Мглы. Вы в ней. И это надо обсудить. Вы должны понять, что можете делать, а что нет. И как защищаться от тех, кого вы привлечете. Уже наверняка привлекли. Потому что, как и наш дом, вы немного светитесь.

Я еще сомневалась, а может, устала бороться с этой мыслью, но в мой голос закралось недоверие.

– Я свечусь? Откуда вы знаете? Видите?

– Так же, как вы видели мое заклинание, да, а остальное просто догадки. Я из тех, кто стоит у края воды, вглядывается в очертания или вытягивает ведра. А Бен – чистый теоретик. Мы – не вы. Мы не можем знать, что знаете или испытываете вы. Мы многое понимаем и о многом догадываемся, но это другое.

– Если вы не знаете, как вы можете мне помочь? Я не хочу быть ведьмой или медиумом… или чем там еще.

– И не будете, потому что не являетесь ими изначально. И все равно вам надо выучить законы. Мы с Беном расскажем вам, что знаем о Мгле и ее принципах действия, о ее обитателях и методах защиты от них. Вам придется время от времени импровизировать, но у вас будет твердая база. Вы должны принять Мглу за реальность, смириться с тем, что она никуда не денется, и научиться жить в ней, а не только с ней.

– Нет. – Я встала из-за стола. – Я не могу так сразу. Просто в голове не укладывается!

Мара опустила плечи.

– Уложится. Ничего не поделаешь. Но я вам помогу, если вы мне позволите.

Я замотала головой так, что чуть не свернула себе шею.

– Не сегодня. Мне надо подумать. Я не смогу поверить на пустом месте. А это… слишком странно, чтобы принять.

Я взяла сумку и, выходя из кухни, столкнулась с Беном.

– Вы не останетесь на ужин? Мара чудесно готовит.

– Не думаю, что я смогу переварить пищу прежде, чем переварю кое-что другое.

– Ох… Ну, если что, заходите. Я знаю, такое за раз не проглотить.

Я посмотрела прямо ему в глаза.

– А если вообще не проглочу?

– Тогда вы назовете меня психом. И не будете первой. Не думаю, что я больной, да и у вас с головой все в порядке, но вы должны решить сами за себя. Без вас ничего не получится. И я надеюсь еще увидеться с вами. Вы показались мне… милой.

Я фыркнула.

– Давно мне такого не говорили. Спасибо.

Альберт тащился за мной до ворот и висел в арке, тая и подрагивая, пока я не уехала.