Текст книги "Забери меня домой (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Элкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Ничто не могло заглушить то сияние, которое она чувствовала. Это было слишком тепло, слишком глубоко, слишком хорошо.

– Эй, ты все еще улыбаешься. Что с тобой? – спросила Лаура.

– Что ты имеешь в виду? – Мэдди попыталась заставить мышцы щек расслабиться, но они не поддавались.

– Я имею в виду, что ты вся светишься, ухмыляешься и все такое. Это на тебя не похоже. Что случилось?

– Может быть, я просто улыбаюсь, потому что сегодня прекрасный день, – Мэдди пожала плечами и жестом показала на окна. Солнце било на зеленеющую городскую площадь, отражаясь от сцены и выкрашенных в белый цвет скамеек. – Это преступление?

– Хм, – Лаура воткнула вилку в торт и зачерпнула кусочек. – Я не знаю. Чем ты занималась?

Мэдди засмеялась.

– Ничем. Просто работала, как обычно. Мне можно улыбаться, не так ли?

Впервые с тех пор, как она ворвалась в дверь, Лаура улыбнулась.

– Да, можно. И ты красивая, когда делаешь это.

– Весь этот сахар попал в твой мозг, – поддразнила Мэдди. – И твой язык, ты сладкая болтушка, – за плечом Лауры показался Мерседес ее сестры, подъехавший снаружи.

Она наблюдала, как Эшли вылезла из машины, разгладила платье ладонями и захлопнула машину, направляясь к закусочной. Внезапно хорошее настроение Мэдди исчезло. На смену ему пришло сильное чувство вины, когда она вспомнила прошлую ночь.

Ее тело напряглось.

Почему я чувствую себя виноватой?

Грей больше не был парнем Эшли. И не был им уже много лет. Они были двумя взрослыми людьми, которые делали то, что делают взрослые люди. Это не было ничьим делом.

Даже если все думали, что это так.

– Ты в порядке? – спросила Лаура, оглядываясь через плечо. – О, – сказала она, обернувшись с расширенными глазами. – Старшая сестра здесь.

– Ага.

Эшли толкнула дверь, заставив колокольчик звякнуть, и подняла голову, как будто это было личное оскорбление. Ее грудь поднялась, когда она глубоко вдохнула воздух и подошла к стойке.

– Привет, – сказала Мэдди, стараясь, чтобы ее голос был легким. – Чем мы обязаны такому удовольствию?

– Я просто проходила мимо, – Эшли улыбнулась. – Решила навестить Грея и поздороваться. Мне показалось глупым, что он вернулся в город, а я его игнорирую. Так что я решила быть более взрослым человеком.

– Правда? – Мэдди почувствовала, как остатки ее счастья улетучиваются. – Он был там?

– Он был на крыше, когда я приехала. Он спустился вниз, чтобы поздороваться. Это было очень мило. Напомнило мне, как мы учились в школе.

– О, – Мэдди отчаянно искала слова, но ее разум был пуст.

– Майкл знает, что ты навещаешь старых парней? – спросила Лаура.

Эшли обернулась, ее брови приподнялись от вторжения.

– О, это ты. Я тебя там не видела. И раз уж ты спрашиваешь, я не сказала Майклу, потому что это было решение, принятое в мгновение ока. Но я знаю, что он поддержал бы мой выбор. Я никогда не давала ему повода сомневаться во мне, – она снова повернулась к Мэдди. – Мы немного поговорили о тебе.

Дыхание Мэдди перехватило в горле.

– Правда?

– Да. Он сказал, что ты милая и что ты ему как младшая сестра, – Эшли посмотрела на золотые часы, обвивающие ее изящное запястье. – Могу я заказать кофе на вынос? Мне нужно забрать Картера через двадцать минут.

– Конечно.

Радуясь возможности отвернуться от сестры, Мэдди подошла к кофеварке и глубоко вздохнула. Никакого растворимого кофе для Эшли Лоу. Она всегда заказывала латте с корицей. Но даже механическое действие по наполнению фильтра и подаче молока было недостаточно, чтобы отогнать боль от слов Эшли.

Неужели Грей действительно так сказал обо мне?

Даже если он пытался сбить Эшли со следа, описание ее как ребенка причиняло боль.

Это напомнило ей о том, как она росла. Всегда в тени своей сестры. Даже сейчас, когда в ее жизни наконец-то произошло что-то хорошее, Эшли была здесь, чтобы напомнить ей, что он был ее первым.

Она накрыла стакан крышкой, затем защелкнула ее и передала Эшли, которая молча стояла рядом с Лаурой.

– Вот, держи.

– Сколько?

– За мой счет.

– Не глупи. Я знаю, как туго с деньгами. Держи, – Эшли достала из кошелька пятидолларовую купюру и положила ее на прилавок. – Сдачу оставь себе. И я позвоню тебе позже, хорошо?

– Хорошо, – Мэдди сглотнула, хотя в горле все еще стоял ком.

Эшли ушла так же быстро, как и пришла, дверь захлопнулась за ней. Мэдди замерла на мгновение, ей уже не хватало утреннего хорошего настроения.

– Ну, твоя сестра – сука, – сказала Лаура, поднося последний кусок торта ко рту. – Но мы это уже знали.

– Она не такая уж плохая. У нее есть и хорошие качества.

– Да, но мы можем обсудить их позже. Сейчас у меня к тебе несколько вопросов. Что, черт возьми, происходит между тобой и Греем Хартсоном?

Глава 19

– Не вижу особого прогресса на крыше, – сказал его отец и громко кашлянул, прикрыв губы белым накрахмаленным платком, как он всегда делал. Он был достаточно здоров, чтобы выйти на улицу на несколько минут – и, очевидно, решил использовать это время, чтобы позлить Грея.

Удачи тебе, старик.

Даже Эшли не смогла полностью уничтожить хорошее настроение Грея.

– Я жду, когда доставят материалы, – сказал Грей, сохраняя спокойный голос. – После этого останется несколько дней работы, – во всяком случае, так ему сказали братья Джонсоны. – Все будет готово раньше, чем ты успеешь оглянуться.

Его отец смотрел на крышу сузившимися глазами.

– Я хочу, чтобы все было сделано как надо, – прохрипел он. – Никаких полумер.

Грей подавил желание сказать отцу, куда идти.

– Я не принимал полумер с водопроводом, и не буду делать этого с крышей.

– Может быть, если бы ты не был так занят флиртом с замужними женщинами, ты бы быстрее справился с работой.

– Что? – Грей прислонился к стене дома, удивленно сведя брови.

– Я видел тебя с Эшли Лоу. Вы оба выглядели похожими на воров. Ты знаешь, что у нее есть муж и дети?

– Да, я знаю. И я не флиртовал. Она подошла поздороваться, и я был вежлив в ответ.

Он понятия не имел, зачем он объясняется. Грей ничем не был обязан своему старику. Тем не менее, внутри него начал подниматься огонь, как это всегда происходило, когда отец был рядом.

– Лучшее, что она когда-либо делала, это вышла замуж за этого человека. Она умная женщина. Она знала, что ты не надежен.

– Серьезно? – спросил он сквозь стиснутые зубы.

– Ты не из тех, кто остается рядом, не так ли, Грей? Слишком занят погоней за следующей большой вещью, чтобы думать о людях, которых ты оставил позади, – глаза его отца сузились. – Слишком важен, чтобы навестить свой дом или подумать о людях, которые тебя любят.

Грей тяжело сглотнул, но желчь продолжала подниматься.

– Почему, по-твоему, я здесь? Почему, по-твоему, я трачу свое свободное время на ремонт этого проклятого дома, когда я мог бы заплатить за него в сто раз больше? По доброте душевной?

– Чувство вины, – его отец поджал губы. – Ты думаешь, что это компенсирует все те годы, когда ты не возвращался домой. Все те времена, когда ты разбивал сердца своим тете и сестре. Но несколько труб и черепицы ничего не доказывают. Ты снова уедешь, и мы не увидим тебя еще десять лет.

– Ты думаешь, они – ничто? – голос Грея повысился, он только и смог, что не закричать. – Все эти часы, которые я потратил, чтобы сделать дом водонепроницаемым и пригодным для использования? Ты хочешь, чтобы я остановился сейчас? Просто оставить тебя с крышей, полной дыр, потому что ты слишком скуп, чтобы заплатить за профессиональную помощь?

Его отец громко кашлянул.

– Если ты хочешь уйти, то уходи. Мы разберемся с этим так же, как и всегда. Без тебя.

Грей сжал кулаки и на мгновение закрыл глаза, пытаясь подавить желание ударить что-нибудь. Что угодно. Его отец знал, как надавить на его кнопки.

Какого черта я вообще здесь делаю?

Он мог бы быть дома, в Лос-Анджелесе, играть музыку и отдыхать. Вместо этого он находился здесь, в маленьком, убогом городке, в котором вырос и получал критику от своего отца за то, что пытался сделать хорошее дело.

С ним не было победы. И никогда не будет. Какого черта он продолжал пытаться?

– Ты жалкий старик, ты знаешь об этом? – сказал ему Грей сквозь стиснутые зубы. – Ты превратил мое детство в ад после смерти мамы. Ты вытолкнул каждого из нас. Мы не могли дождаться, чтобы уехать. Я, Таннер, Логан и Кэм, мы считали часы.

– И вот ты здесь, снова там, откуда начал.

– Да, но не для того, чтобы увидеть тебя. Чтобы убедиться, что тетя Джина и Бекка в порядке.

– Они в порядке. Они всегда будут в порядке. Я в этом уверен, – еще один кашель. – Им не нужна твоя забота или твои деньги. Никто из нас не нуждается.

– Ты умрешь одиноким, несчастным, старым человеком.

Его отец рассмеялся. Смех был коротким и злым, в нем совсем не было юмора.

– Не таким одиноким, как ты. По крайней мере, у меня есть моя семья, мои воспоминания и город, полный друзей. А что есть у тебя, Грей? Тело, испорченное татуировками. Люди, которые являются твоими друзьями только потому, что хотят получить то, что ты можешь предложить. Сколько из них настоящие друзья? Сколько из них звонили тебе с тех пор, как ты здесь? У тебя не было ни одного посетителя. Так что не говори мне об одиночестве, когда ты сам одинок, – его отец покачал головой и отвернулся, скрывшись за углом дома.

Как только он скрылся из виду, Грей ударил рукой по стене.

– Черт! – выкрикнул он. Мужчина ненавидел это. Ненавидел его.

Почему я все еще позволяю старику так издеваться надо мной?

– Он ведь это не всерьез, ты знаешь.

Грей поднял голову и увидел тетю Джину, стоящую у задней двери. По выражению ее лица Грей понял, что она слышала каждое слово.

– Да, он это серьезно.

Она покачала головой.

– Он любит тебя, Грей. Но он не знает, как это показать. Это пугает его.

Грей хотел рассмеяться.

– Его ничто не пугает.

– Некоторые вещи пугают. Потеря твоей мамы напугала его так сильно, что он больше никогда не позволял себе открыться. Он отталкивает тебя, потому что боится, что ты все равно уйдешь. Так он может сказать себе, что это то, чего он хочет.

– Это же х*р… я имею в виду, это безумие.

Тетя Джина проигнорировала его почти ругань.

– Он такой, какой есть. Он так и не смог пережить смерть твоей мамы, – она вздохнула.

– Да, а может, ему следовало бы. Тогда бы он не превращал жизнь всех остальных в ад.

– Если ты считаешь свою жизнь адом, представь, что ты потерял человека, который был для тебя всем. Твою родственную душу. Затем представь, что тебе придется остаться в том же доме и видеть ее лицо в выражениях твоих пятерых детей. Представь, что тебе придется смотреть, как они плачут и сдерживать собственные слезы, потому что этим маленьким детям нужна стабильность, – она протянула руку, чтобы погладить его по лицу. – Я знаю, что он не ангел. И что он невозможен, когда говорит с тобой. Но он сделал для тебя все, что мог. Мы оба старались. Но иногда этого недостаточно.

Ему было неприятно видеть печаль в ее глазах. Грей притянул ее к себе и крепко обнял.

– Ты была более чем достаточно хороша, – хрипло сказал он.

– Может быть, когда-нибудь ты сможешь поговорить с отцом, не сталкиваясь с ним лбами, и сказать ему то же самое, – предположила она, когда он отпустил ее.

– Может быть, – сказал он ей. – Но я бы не стал на это рассчитывать.

Маленькая улыбка скривила ее губы.

– Может быть, этого вполне достаточно для меня.

***

– Почему все так легко, когда я с тобой? – пробормотал Грей, прижавшись губами к волосам Мэдди. Было почти одиннадцать, и они сидели на заднем дворе в одном из старых адирондакских кресел. Когда он сел, она хотела сесть в другое кресло, но он притянул ее к себе на колени, сказав, что ему нужно почувствовать ее. И да, возможно, ей тоже было нужно немного этого.

– Потому что весь остальной мир полон мудаков.

Он усмехнулся.

– Правда. Куда бы я ни пошел, я не могу от них убежать.

– Я тоже. Слышала, что моя сестра навестила тебя недавно, – хотя ее голос был непринужденным, эти слова легли тяжелым грузом на ее грудь.

– Да, навещала. Но я понятия не имею, зачем. Она сказала несколько странных вещей, а потом ушла так же быстро, как и пришла.

Мэдди повернулась в его руках так, чтобы оказаться лицом к лицу с ним. Ей никогда не надоест смотреть на его красивое лицо. Глубокие голубые глаза, высокие скулы, сильная, квадратная челюсть. Лицо, которое растопило миллион женских сердец.

– Что за странные вещи?

Он прикоснулся губами к ее губам, отчего у нее по спине пробежала дрожь.

– Она сказала, что Нью-Йорк чуть не убил тебя.

У Мэдди пересохло во рту.

– Правда?

– Да, – он нахмурился. – Что она имела в виду? Почему поездка в Анселл чуть не убила тебя?

Она на мгновение зажмурила глаза, не желая смотреть на него.

– Это старые новости, – тихо сказала она. – У меня был плохой опыт, и я хотела вернуться домой.

– Плохой опыт? С кем? Это был один из твоих преподавателей?

Ее грудная клетка была похожа на плотно закрытую дверь. Он настойчиво пытался открыть ее, и часть ее души хотела позволить ему это сделать. А другая часть? Она знала, что как только он откроет ее, ей придется иметь дело с тем, что он узнает правду. Она не была уверена, что готова к этому. Еще нет. А может быть и никогда.

– У меня был парень, – сказала она, ее голос был тихим. – И между нами произошло нечто, что причинило мне боль. И все об этом узнали. Люди шептались обо мне в коридорах. В конце концов, все, чего я захотела, это вернуться домой.

Грей обнял ее за талию, как будто защищая ее.

– Что он сделал?

Она уткнулась лицом в его плечо.

– Это не имеет значения. Это старая история.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. Мэдди не хотела думать об этих воспоминаниях сейчас. Не тогда, когда она была в его объятиях.

– Это не старая история, если она помешала тебе заниматься музыкой.

– Я все еще играю. Преподаю игру на пианино. Пишу песни. Мне этого достаточно, – она облизала губы. – А как насчет тебя, кто-нибудь причинял тебе боль?

– В смысле подружки? – спросил он, его голос был низким.

– Да.

Уголок его рта приподнялся.

– У нас будет этот разговор?

– Какой разговор?

Она снова подняла голову. В его глазах было столько тепла. Ей нравилось, что он знал, когда прекратить задавать ей вопросы о Нью-Йорке. Он никогда не заходил дальше, чем она могла выдержать.

Но однажды ей придется рассказать ему об этом. Она знала это.

– Тот самый, когда мы рассказываем друг другу все наши сокровенные тайны о наших прошлых отношениях. Я спрашиваю тебя, была ли ты когда-нибудь влюблена, а ты спрашиваешь меня, изменял ли я. Затем мы оцениваем, достаточно ли хорош для нас другой человек.

– Ты когда-нибудь изменял? – спросила она, внезапно заинтересовавшись.

– Нет. Но я делал некоторые вещи, о которых потом жалел.

– Например?

Настал его черед выглядеть загнанным в угол.

– Глупые вещи. У меня были отношения на одну ночь с женщинами, которые искали большего. Я слишком много пил и просыпался с женщинами, чьих имен я не знал.

– Женщинами? – спросила она. – Больше чем одна.

Грей засмеялся.

– Да, их было больше, чем одна.

– Я имела в виду одновременно, – ее грудь сжалась от этой мысли.

– Ты спрашиваешь меня, был ли у меня когда-нибудь секс втроем?

Ее дыхание перехватило в горле, когда она кивнула. Разница в опыте между ними была слишком очевидна. Лишь однажды она проснулась и обнаружила то, чего не ожидала. И это все испортило.

Но, похоже, для Грея это был образ жизни.

Он притянул ее к себе крепче, его глаза встретились с ее. И в них она увидела честность, которую искала. Он был открытой книгой, и ей отчаянно хотелось пролистать ее страницы.

– Я уже говорил тебе, что когда я впервые обрел успех, я воспользовался им. Слишком много пил, слишком много употреблял наркотиков, и да, женщин тоже было слишком много. Я использовал их так же, как и все остальное. Чтобы чувствовать себя лучше. Менее одиноким. Я хотел чувствовать себя звездой, потому что в глубине души я не чувствовал, что заслуживаю чего-то из этого.

В его словах прозвучала откровенность, которая тронула ее.

– Но ты заслужил это. Ты так талантлив.

Его рот дернулся.

– Все в порядке. Годы терапии означают, что мне больше не нужно такое подтверждение.

– Нет?

– Нет.

Она провела пальцем по его переносице.

– Так у тебя были какие-нибудь длительные отношения с тех пор?

– Парочка, – сказал он, его губы разошлись, когда ее палец коснулся их. Она почувствовала тепло его дыхания на своей коже. – Ничего серьезного. Обе они были женщинами из этой же индустрии.

– Я их знаю?

Он пожал плечами.

– Возможно. Но теперь они уже история. А как насчет тебя? Есть какие-нибудь ухажеры, о которых мне следует знать в Хартсонс Крик? Должен ли я готовиться к борьбе за тебя?

Она усмехнулась.

– Нет. Единственный парень, с которым я провожу время, это Мерфи. И я могу гарантировать, что он отдаст меня без боя.

– Я могу приготовить яйца лучше, чем он.

– Я в этом не сомневаюсь.

Он провел пальцами по ее позвоночнику. Движения были медленными и томительными.

– Значит… между нами ничего не стоит.

Она вздрогнула от его прикосновения.

– Между твоим домом и моим – три тысячи километров. И тот факт, что Эшли впадет в истерику.

– Почему ты не рассказала ей о нас? – спросил он.

Мэдди сглотнула. Он был так близко, что она чувствовала каждую его частичку на себе.

– Потому что я не хочу иметь дело с последствиями.

Он моргнул.

– Ты не думаешь, что это того стоит?

– Конечно, стоит, – быстро сказала она ему. – Я не это имела в виду. Но ты здесь всего на несколько недель, а потом вернешься в Лос-Анджелес. Я бы предпочла, чтобы это оставалось между нами, пока это длится.

Он наклонил голову, чтобы его глаза оказались на одном уровне с ее глазами.

– Ты думаешь, все закончится, когда я уеду?

– Разве нет? – спросила она, немного задыхаясь. – Потому что я не могу представить, как могут работать отношения на расстоянии.

– Ты будешь приезжать ко мне, я буду приезжать к тебе. В промежутках между ними у нас будет горячий кибер-секс, чтобы поддерживать наши отношения, – он улыбнулся.

– Ты говоришь так просто.

– Так и есть.

– А когда люди узнают о нас и начнут задаваться вопросом, почему такая звезда, как ты, хочет быть с кем-то вроде меня?

Он нахмурился.

– Что это значит?

– Посмотри на нас. Ты – это ты, а я… нет.

– Ты снова это делаешь. Не видишь себя так, как вижу я.

– Я говорю честно. У тебя наверняка есть PR-компания, представляющая тебя. И, возможно, консультанты по имиджу. Они бы посоветовали тебе не делать этого. Сказали бы тебе найти кого-то более твоего уровня. Одну из тех певиц, с которыми у тебя были отношения.

Его пальцы провели по ее шее.

– Мне не нужна одна из тех других певиц. Я хочу тебя, – его голос был глубоким. – Я хочу вывести тебя на публику, показать людям, как мне чертовски повезло. Я хочу, чтобы мы были вместе, Мэдди. И мне плевать, что думают другие.

– Тебе повезло. Меня это слишком сильно волнует.

– Почему? – он выглядел искренне озадаченным.

– Потому что я знаю, каково это, когда о тебе говорят. Когда за спиной шепчут сплетни, и люди смеются надо мной. Это больно, Грей. Режет, как нож. Я не хочу снова давать кому-то такой боеприпас.

– Значит, это все? Мы покончим с этим, когда я уеду?

Ее сердце сжалось. От одной мысли о том, что она больше не увидит его, все сжалось в комок.

– Нет, – прошептала она. – Я не хочу этого.

Он выдохнул полный рот воздуха.

– Слава Богу. Потому что я не могу позволить тебе сделать это, – он приподнял пальцами ее подбородок и прижался губами к ее губам. – Так что мы будем делать дальше?

Она запустила пальцы в его густые волосы и прижалась к нему, ощущая твердость его возбуждения на своем животе.

– У меня есть несколько идей, – прошептала она. – Но, возможно, нам придется держать это в тайне.

Он скользнул руками вниз по ее спине и схватил ее за задницу. Затем он поцеловал ее горячо и крепко.

– Я могу действовать тихо, – прошептал он. – Если ты действительно настаиваешь.

Глава 20

Ремонт крыши нравился Грею примерно так же, как замена труб в доме. Дело было не во времени, которое требовалось, и не в физических усилиях, которые приходилось затрачивать каждый день, чтобы снять старую черепицу и прибить на ее место новую. Это было чертовски утомительно. Его руки болели от повторяющейся работы: он просовывал ломик под каждую сломанную черепицу и маневрировал им, пока она, наконец, не отрывалась, а затем заменял ее свежим рядом, следя за тем, чтобы все было идеально выровнено, чтобы дождь не просочился.

Сегодня его мысли были где-то в другом месте. Он был слишком увлечен мыслями о песне, которую начал писать вчера вечером. Второй шанс. Он застрял на мостике, соединяющем куплет с припевом, и все время напевал комбинации, которые могли бы сработать.

Поэтому боль, когда она пришла, пронзив его руку, выдавила дыхание из легких в глубоком стоне. Он посмотрел вниз и увидел, как острый конец лома вонзился в кожу между большим и указательным пальцами левой руки. Кровь стекала по его запястью и блестела на металлическом стержне. Он отдернул руку и от боли у него подогнулись пальцы на ногах. Он не понял, что закричал, пока не увидел тетю Джину, выбежавшую из кухонной двери.

Порез длиной около двух сантиметров обнажил мягкие ткани его плоти. Повсюду хлынула кровь, и ему пришлось стиснуть зубы от головокружения, грозившего его настигнуть. Он тяжело сел на крышу, пытаясь отдышаться.

– Грей! – позвала тетя Джина. – Что случилось?

– Я порезался, – сказал он, его голос был тоньше, чем он ожидал. Ему действительно нужно было спуститься с крыши, пока он не потерял слишком много крови.

– Все плохо?

– Довольно плохо.

Крови было слишком много, чтобы определить, задел ли он сухожилия.

– Мне нужно спуститься.

Он отпустил лом, и тот с грохотом упал на крышу. Сжав зубы от боли, Грей подтянулся к краю. Он ухватился за лестницу на крыше своей здоровой рукой, держа другую поднятой вверх, пытаясь остановить поток крови.

– Боже мой, Грей, – прошептала тетя Джина, когда он спустился вниз. – Позволь мне принести полотенце, чтобы это очистить.

– Я думаю, мне нужен врач, – сказал он, его зубы все еще были стиснуты.

– Тебе нужно в больницу. Садись вот сюда, – твердо сказала она ему, указывая на скамейку. – Я вызову скорую помощь, потом нам нужно остановить кровь. Держи руку поднятой и старайся дышать.

– Да, – он кивнул, стараясь не смотреть на то, как рукав его серого Хенли окрасился в темный цвет.

Но не успел он сесть, как мир стал черным. Последнее, что он помнил, был стук крови в его ушах.

***

Мэдди вбежала в отделение неотложной помощи, ее сердце колотилось так, словно пыталось выиграть Дерби Кентукки (конные скачки). Она остановилась у регистратуры, все еще задыхаясь от бешеной гонки, и сказала сотруднику, что ищет Грея.

– Вы член семьи?

– Нет, – задыхалась она. – Близкий друг. – Она оглядела зал ожидания и заметила знакомый вид седых волос тети Джины. – Все в порядке, я вижу его тетю. Пойду, посижу с ней.

Неужели всего полчаса назад Лаура забежала в закусочную, чтобы сообщить, что Грея срочно доставили сюда? Городской «глухой телефон» работал сверхурочно. Элеонора Чарлтон была на примерке платья в магазине Лауры, когда позвонила ее лучшая подруга Лула Робинсон. Сын Лулы работал в службе спасения, которую вызвали в дом Хартсонов и он, не теряя времени, сообщил маме, что они доставили суперзвезду в Мемориальную больницу Сэндсона.

Тетя Джина не проявила никаких признаков удивления, когда Мэдди появилась перед ней. Вместо этого она встала и улыбнулась ей, подставив щеку, как делала всегда.

– С Греем все в порядке? – спросила Мэдди, поцеловав ее в щеку. – Я слышала, он порезал руку. Все плохо?

– Я все еще жду ответа. Было много крови, и он на минуту потерял сознание. Сейчас он у врачей, – она похлопала по стулу рядом со своим. – Почему бы тебе не посидеть со мной минутку?

Мэдди не была уверена, что ее тело замедлится настолько, чтобы сидеть. Она хотела бродить по коридорам, пока не найдет его. Тем не менее, она попыталась, глубоко вздохнув, когда ее ноги подкосились, а спина откинулась на сидении.

– Очень мило, что ты пришла проведать его, – сказала Джина, ее голос был спокойным.

Ноги Мэдди начали постукивать по полу.

– Как Вы думаете, он задел какие-нибудь сухожилия? – спросила она. Это было бы так плохо для его карьеры и ей стало не по себе при одной мысли об этом.

– Я не знаю. Трудно сказать из-за всей этой крови.

Мэдди поморщилась.

– Он сильный мальчик, – сказала Джина, похлопав ее по руке. – Не волнуйся так сильно.

Но она волновалась. Она волновалась как сумасшедшая. Мэдди не могла представить, что будет, если она не сможет играть на пианино. Для нее это было так же важно, как дышать. А для Грея его руки были всем.

– Ты ведь любишь его, правда, дорогая?

Мэдди повернулась, чтобы посмотреть на нее. В глазах Джины было понимание.

– Да, наверное, да.

– Когда-то у меня был кавалер, – сказала Джина, ее взгляд был мягким. – Он был для меня всем. Но мне было семнадцать, а ему двадцать три и мои родители были строгими. Мы передавали записки после церкви и, если мне удавалось уговорить одну из моих подруг прикрыть меня, мы совершали воскресные прогулки у реки, – ее улыбка была полна воспоминаний. – Однажды, прямо перед моим восемнадцатилетием, его номер появился на лотерее призыва. Оказалось, что он был одним из последних, но тогда мы этого не знали.

– Он отправился во Вьетнам? – спросила Мэдди.

– Да. После базовой подготовки его зачислили в морскую пехоту. И пока он был там, он присылал мне самые милые письма. Он говорил о том, что мы будем делать, когда мне исполнится восемнадцать. Рассказывал мне о своей мечте: о красивом белом доме, полном детей, – Джина поджала губы. – А потом в один прекрасный день письма прекратились. И я не могла поговорить об этом с родителями, потому что тогда они бы никогда не позволили мне увидеть его снова. Поэтому я приходила домой из школы, и каждый день проверяла почтовый ящик.

– Они возобновились?

Как будто не услышав ее вопроса, Джина продолжила:

– И я начала слоняться вокруг дома его родителей. Просто чтобы посмотреть, не приносит ли почтальон туда письма. Должно быть, его мама заметила, что я задерживаюсь, потому что однажды она попросила меня зайти и выпить стакан лимонада, – Джина глубоко вздохнула. – Тогда она рассказала мне о визите, который нанес ей в то утро полковник морской пехоты. По ее словам, бедняга выглядел таким белым, что она боялась, что он упадет в обморок. Затем он рассказал ей о Дэвиде. Как он храбро сражался, но умер от огнестрельного ранения в бою, – она посмотрела на Мэдди. – Он пробыл там всего два месяца.

У Мэдди защемило в груди.

– Вы были на его похоронах?

Джина покачала головой.

– Они похоронили его на военном кладбище за много километров от города. Мне пришлось бы спрашивать отца и объяснять почему. Я не была достаточно храброй, чтобы сделать это.

– Это так печально, – Мэдди смахнула слезы.

– Это действительно так. И какое-то время мне казалось, что моя жизнь тоже закончилась. Ни красивого белого дома, ни забора с пикетами. Но знаешь, что было хуже всего?

– Что? – тихо спросила Мэдди, наклонив голову на одну сторону.

– То, что я не могла никому рассказать, как мне было грустно. Невозможность говорить о том, что я потеряла. Оглядываясь назад, я жалею, что не была смелее. Что не смогла рассказать родителям о Дэвиде и о том, что я к нему чувствую. Может быть, тогда я бы не держала все это в себе и не чувствовала, что умираю внутри.

– По-моему, Вы были очень храброй, – сказала ей Мэдди. – Я так сожалею о Вашей потере.

– Все в порядке. Такие вещи часто оборачиваются к лучшему. То, что я была одинока и одна, позволило мне позаботиться о детях моей сестры, когда она умерла слишком молодой. Может быть, это был Божий план для меня с самого начала.

На мгновение Мэдди задумалась, был ли это Божий план и для нее. Должна ли она была быть рядом с Картером и Грейс так же, как Джина была рядом с Греем, его братьями и сестрой.

– Но ты не такая, как я, – сказала ей Джина. – И мы живем в разное время. Больше нет необходимости скрывать свои чувства к кому-то, – она посмотрела прямо на Мэдди, ее брови поднялись вверх.

Она знает.

Мэдди понятия не имела, как давно и как она узнала, но она знала.

И по какой-то причине сейчас это успокаивало.

– Я просто надеюсь, что с ним все в порядке, – прошептала она.

– Я тоже надеюсь. Но я хочу, чтобы он был не просто в порядке. Я хочу, чтобы он был счастлив. И у меня такое чувство, что он не был счастлив уже долгое время.

– Но… – Мэдди начала протестовать.

Джина подняла руку.

– О, я знаю, что он успешен со всеми этими хитами, «Грэмми» и Бог знает чем еще. Но это не то, что делает нас счастливыми. Это просто маленькие кусочки блесток на торте. Но важен именно торт. Это то, что поддерживает нас, заставляет идти вперед.

– Я тоже хочу, чтобы он был счастлив, – призналась Мэдди.

Джина улыбнулась.

– Ну, это половина успеха. Вторая половина – это позволить себе быть счастливой. Как думаешь, ты готова к этому?

***

– Если у Вас что-то заболит, Вы можете принять ибупрофен или ацетаминофен. Но не аспирин. Мы не хотим разжижать вашу кровь. Повязку нужно будет сменить через двадцать четыре часа. Ваш семейный врач сможет сделать это за Вас, но если у Вас возникнут проблемы, позвоните нам, – медсестра улыбнулась ему. – Если Вы заметите усиление боли или выделения из раны, немедленно приходите. Швы должны рассосаться через пару недель, и мы бы посоветовали Вам до этого времени дать руке покой.

Грей посмотрел на свою перевязанную руку. Рану закрывали восемь швов. Перед тем как зашить рану, ему ввели местный анестетик и, к счастью, сейчас он совсем не чувствовал боли.

– И не надо больше возиться на крышах, – сказала ему медсестра. – Оставьте это профессионалам.

– Я так и сделаю, – Грей сумел улыбнуться. – Теперь я могу идти?

– Конечно. Я провожу Вас в комнату ожидания.

Она проводила его до двойных дверей и попрощалась, предоставив ему возможность самому дойти до места, где, как он знал, ждала тетя Джина. Несколько человек с интересом посмотрели на него, когда он проходил мимо, затем наклонились к своим спутникам, чтобы судорожно пошептаться.

А потом он увидел ее, и ему показалось, что кто-то зажег в нем огонь.

– Привет, – сказала Мэдди, вставая при его приближении. – Как ты?

Он поднял забинтованную руку.

– Все хорошо, – невозможно было удержаться от улыбки. – Ты пришла.

– Да, – мягко сказала она. – Я волновалась за тебя. Они сказали, не повредил ли ты сухожилия?

Он покачал головой, продолжая ухмыляться.

– Это просто рана. Несколько швов, повязка и я могу идти.

Она вздохнула с облегчением, и это еще больше распалило его. Это была самая милая вещь, которую кто-то сделал для него за долгое время. Все, что он хотел сделать, это взять ее на руки и расцеловать до смерти. Затем кто-то прочистил горло, и он понял, что тетя Джина находится рядом с ними, мужчина наклонился вперед, чтобы обнять ее.