Текст книги "Забери меня домой (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Элкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Отец поджал губы и схватил свою трость, тяжело опираясь на нее.

– Я старый человек, Грейсон. Слишком старый, чтобы измениться и начать говорить о любви и счастье, – он подошел к тому месту, где стоял Грей. – Но, может быть, тебе стоит заглянуть в верхний ящик моего стола. Возможно, ты чему-то научишься.

Грей отошел влево, чтобы его отец мог пройти через дверной проем.

– Я собираюсь посидеть в саду, – сказал он. – Думаю, к моему возвращению ты уже уйдешь.

Грей молча наблюдал за уходом отца. Любопытствуя, он подошел к старому письменному столу отца из красного дерева и сел в зеленое кожаное кресло, которое тот только что освободил. Оно было еще теплым.

Он просунул пальцы своей здоровой руки под ручку и потянул ящик, нахмурившись, когда тот заело. Еще один рывок, и тот нехотя открылся.

Грей потянулся внутрь, чтобы вытащить что-то. ДИСК. Он поднес его к глазам и увидел, что это один из его дисков. Его второй альбом, с голым татуированным торсом на лицевой стороне.

Там были еще диски. Всего их было четыре. А еще там были распечатанные программы его гастролей – те, которые тетя Джина, должно быть, привезла с собой. Моргнув, он достал большой альбом и открыл его. Страницы были покрыты журнальными и газетными статьями, а также флаерами с его концертов. Грей осторожно перелистывал страницы, его горло засаднило, пока он читал ранние рецензии на свой первый альбом, когда еще никто не знал, кто он такой.

И вот наклеена последняя статья. Его интервью журналу «Рок». Должно быть, его отец сделал это сегодня утром.

Слезы навернулись ему на глаза. Он смахнул их, закрыл альбом и аккуратно положил его в ящик. Верхняя часть книги зацепилась за что-то. Рамка. Грей осторожно поднял ее и перевернул, чтобы посмотреть на фотографию. Она была цветной, но выцветшей, как будто ее слишком долго держали на солнце. Тем не менее, она была достаточно четкой, чтобы Грей смог узнать людей, стоящих во дворе этого самого дома.

Его отец выглядел таким молодым. Он не мог быть намного старше, чем Грей сейчас. И он стоял рядом с красивой молодой женщиной. Мамой Грея. У нее на руках был ребенок – он сам, как он предположил, и они вдвоем смотрели на малыша, улыбки озаряли их лица.

Он тяжело сглотнул. Он никогда раньше не видел эту фотографию. Никогда не видел ее на столе отца или в его спальне.

Неужели он спрятал ее, потому что воспоминания были слишком болезненными?

Бог знал, что Грею было больно смотреть на нее.

Когда он задвинул ящик стола и встал, чтобы выйти из кабинета, в груди у него все еще было тесно.

Его отец был слишком стар, чтобы измениться, он и сам это признавал, но, возможно, Грей мог с этим жить. Даже понять это. Потому что, если бы он потерял Мэдди так же, как его отец потерял маму, это убило бы его.

С этой мыслью он направился наверх, чтобы собрать вещи, необходимые для полета в Лос-Анджелес. Пришло время отстоять единственное хорошее, что было в его жизни.

Глава 29

Мэдди хандрила и ей это ни капельки не нравилось. Она не позволяла вещам влиять на себя, не теперь. У нее была пружинистая кожа, проблемы отскакивали от нее и переходили к кому-то другому. А что не отражалось? Ну, обычно у нее был саркастический ответ, благодаря которому казалось, что это не больно.

Но это видео и все комментарии, которые люди делали по этому поводу? Они ранили ее до глубины души. Некоторые говорили, что она – золотоискательница, раз положила глаз сначала на Брэда Риксона, а потом на Грея Хартсона. Другие смеялись над ней, спрашивая, как она может спать, когда рядом с ней двое занимаются сексом.

И да, были и добрые слова. Люди говорили, как отвратительно, что Брэд записал, как он изменяет ей, пока она спит. Другие призывали привлечь его к ответственности за сексуальные преступления.

В любом случае, от всего этого ей хотелось спрятаться. Вырваться из этого тела и забиться в темный угол, пока сплетни не утихнут.

Если они вообще утихнут. Хартсонс Крик был маленьким городком. Люди здесь сплетничали так же, как вдыхали кислород.

– Грейс хочет, чтобы ты почитала ей сказку, – сказала Эшли, входя в гостиную. – Если ты согласна.

– Конечно, согласна, – Мэдди решительно положила телефон. – Я с удовольствием почитаю ей.

– Когда ты спустишься, мы можем открыть бутылку вина и съесть мороженое, о котором ты говорила. И посмотреть что-нибудь на Netflix.

– Ты уверена, что я не создаю тебе проблем своим присутствием? – спросила Мэдди. – Не могу представить, что так ты планировала этот вечер.

– Дорогая, ты моя сестра. Нет ничего важнее, чем убедиться, что с тобой все в порядке.

Было странно, как легко они ссорились и снова мирились. Так было с тех пор, как они были маленькими девочками. Возможно, кровь действительно гуще воды. Потому что Мэдди чувствовала, как ее охватывает любовь к сестре.

Она почувствовала и кое-что еще. Силу, которую она искала весь день. Она не исчезла навсегда, она просто спряталась на время. Зализывала раны, обдумывая свой следующий шаг. Она почувствовала, что ее позвоночник выпрямился. Не настолько, чтобы это было заметно, но это было так.

Ей надоело хандрить и быть жертвой. Это была не она. Больше нет.

– Могу я получить отсрочку на фильм? – спросила она сестру. – Потому что сначала я должна сделать кое-что еще.

– Что? – Эшли недоуменно улыбнулась.

– Мне нужно заказать билет. Я еду в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Греем.

***

– Хорошо, давай еще раз все обсудим, – сказала Энджи, его консультант по связям с общественностью, глядя на записи, которые она сделала на своем телефоне. – Мы договорились, что ты будешь говорить о предстоящем альбоме, о своей руке и, конечно же, о тебе и Мэдди, но не должно быть никаких упоминаний о Брэде Риксоне и его участии в записи. Не сейчас, когда звукозаписывающая компания все еще консультируется со своими юристами.

– А если Дэн О'Лири спросит меня о нем?

– Он согласился не спрашивать. Это всего лишь пятиминутный фрагмент. Когда он будет закончен, ты исполнишь «Вдоль реки», – она улыбнулась ему. – Без гитары, конечно.

– У нас есть отличный ведущий гитарист, который сыграет для тебя, – сказал ему Марко. – Алекс Драммонд. Ты ведь знаешь его, верно?

– Я гастролировал с ним.

– Отлично. У вас, ребята, будет немного времени на репетиции перед началом шоу. Вам нужно быть в студии к шести.

– А перед этим ты встретишься с Ричем Чарльзом из журнала «Рок», – сказала ему Энджи. – Он присоединится к тебе на ранний ужин. Это дает нам час времени. Может, повторим несколько вопросов? – спросила она, светло улыбаясь. – Я могу записать нас на диктофон, и мы сможем посмотреть на тебя со стороны, если это поможет?

Нет, это не поможет. Ни капельки.

Дело в том, что он не хотел быть здесь. Он хотел быть в маленьком городке за три тысячи километров отсюда, опираясь на стойку закусочной, где подавали худшую яичницу в стране. Он хотел наблюдать за красивой женщиной за ней. Ловить ее взгляд.

Он хотел того, что у него было. Теперь, когда он вернулся в Лос-Анджелес, он остро ощущал потерю.

Не помогло и то, что вчера вечером, когда он прибыл в аэропорт Лос-Анджелеса, его встретила толпа папарацци. Вспышки света на мгновение ослепили его, пока он прокладывал себе путь к выходу, осознавая, что телохранитель, нанятый звукозаписывающей компанией, стоит прямо за ним. Грей не был маленьким человеком, при росте сто девяносто два сантиметра, но этот защищающий гигант превосходил его.

И он ненавидел, что ему нужна эта защита.

Он проверил свой телефон, чтобы узнать, ответила ли Мэдди на сообщение, которое он отправил ранее, но оно все еще оставалось непрочитанным. Он нахмурился, затем набрал сообщение Бекке, спрашивая, все ли в порядке в Хартсонс Крик.

Ее ответ пришел быстро.

Да. Большая часть прессы уехала. Мерфи начал угрожать, что приготовит им завтрак, думаю, это их окончательно распугало.

– Ты в порядке? – спросил его Марко.

Грей вздохнул.

– Да, я в порядке. Просто хочу, чтобы это закончилось. Чтобы пресса оставила меня в покое.

– Это цена, которую ты платишь, – напомнил ему Марко. – Раньше тебя это никогда не волновало.

– Может быть, я изменился.

Марко заставил себя улыбнуться.

– Будем надеяться, что ты не слишком изменился. Ты нравишься своим поклонникам таким, какой ты есть. К завтрашнему дню ты станешь вчерашней новостью. Просто приди на шоу О'Лири, скажи, о чем мы договорились, а Энджи сделает все остальное.

И что потом?

Вот в чем был вопрос. С тех пор как это видео попало в сеть, он чувствовал ноющую боль в животе. Ему достаточно было вспомнить лицо Мэдди, когда она посмотрела на свой телефон, чтобы понять, насколько она была опустошена тем, что ее секрет стал известен. Даже если пресса перестанет говорить об этом, добрые жители Хартсонс Крик не перестанут. Благодаря ему Мэдди придется жить с этим.

В его голове пронеслась еще одна мысль. Та, которая заставила эту жалость превратиться в настоящую боль.

Что, если все это было слишком тяжело для нее? Что, если она решит, что не хочет быть в центре внимания? Что ей лучше оставаться в тени, чем быть со мной?

Он стиснул зубы при одной мысли об этом. Эти несколько недель с ней изменили его жизнь. Она показала ему другой образ жизни. Тот, в котором не было постоянных гастролей, папарацци и бессмысленных отношений. Мэдди была настоящей и только она видела его душу.

Потеря ее может убить его.

Телефон Марко зажужжал.

– Твоя машина здесь, – сказал он Грею. – Мы поедем в ресторан немного раньше.

Грей попрощался с Энджи и вслед за Марко вышел из конференц-зала. Коридор был широкий, стены увешаны плакатами и золотыми дисками и Грей поднял бровь, увидев там свой последний.

– Грей, – позвал голос. – Могу я с тобой поговорить?

Он поднял глаза и увидел женщину лет тридцати, идущую к нему. Ее волосы были коротко подстрижены и выкрашены в платиновый цвет. В своих драных джинсах и обтягивающей черной футболке она вполне вписывалась в здешнюю обстановку.

– Не сейчас, Рэй, – сказал Марко. Затем он тихо пробормотал Грею: – Это менеджер Брэда Риксона.

– Это не займет много времени, Марко. Брэд хотел бы поговорить с Греем, – она подняла брови. – Чтобы извиниться.

– Мне нечего ему сказать, – ответил ей Грей, внутри него разгорался огонь. – И извиняться ему нужно не передо мной.

– Он хотел бы устроить встречу и с Мэдди, – улыбка Рэй была примирительной. – Он осознает, как много он испортил в юности, и ему все это отвратительно. Он так же, как и ты, расстроен тем, что это просочилось. Это, должно быть, был кто-то из учебного заведения, в котором они оба учились.

– Это не очень хорошая идея, – твердо сказал Марко. – Спасибо, но нет.

– Это было много лет назад, – запротестовала Рэй, когда они проходили мимо нее. – Неужели ты позволишь разрушить его карьеру из-за этого? Это была неудачная шутка. Плохое суждение. Разве мы все не совершаем ошибки? Давай, хотя бы поговори с ним. Как мужчина с мужчиной.

Грей обернулся, его глаза пылали.

– Он не гребаный мужчина, он мудак. А я не имею дел с мудаками и точка. Если ты его менеджер, то советую тебе держать его подальше от меня, если не хочешь управлять мертвым певцом.

– Грей, – пробормотал Марко, похлопывая его по руке. – Сохраняй спокойствие.

– Он разрушил жизнь Мэдди, ты знала об этом? – сказал ей Грей. – Она ушла из Анселла из-за него. Бросила свою музыкальную карьеру. Так что не проси меня сожалеть о том, что его карьера разрушена. Он заслуживает гораздо большего.

– Все в порядке? – спросил Лиам, его охранник, выходя из лифта. – Машина все еще ждет внизу и берег чист.

– Мы уже идем, – заверил его Марко, направляя Грея по коридору.

– Позвони мне, если передумаешь, – крикнула Рэй вслед удаляющимся спинам. – У Марко есть мой номер.

– Мы не будем ей звонить, – пробормотал Грей, когда они входили в открытый лифт. – Ни сейчас, никогда-либо еще.

– Конечно, не будем, – Марко кивнул. – Пойдем, поговорим с журналистами. Начнем выкладывать все начистоту.

***

Прошло меньше двух месяцев с тех пор, как Грей пел перед такой аудиторией, но казалось, что между тем временем и сейчас прошла целая жизнь. Он чувствовал себя голым без гитары. Он наклонился к микрофону, его здоровая рука обвилась вокруг стойки, и он посмотрел на толпу.

Они были на его стороне. Он знал это с того самого момента, когда они бурно зааплодировали, как только Дэн О'Лири назвал его имя. Они снова зааплодировали, когда он сказал им, что Брэд Риксон – засранец, хотя Дэн и извинился за выражения Грея.

– Это единственное, что я могу придумать на данный момент, чтобы избежать исключения из эфира, – сказал ему Грей. – А я не хочу, чтобы это случилось.

Зрители засмеялись, и он понял, что они на его стороне. Он подумал, смотрит ли Мэдди шоу в доме Эшли. Он надеялся, что да.

Энджи предложила ему спеть одну из его самых популярных песен.

– Сейчас не время пробовать свои новые композиции, – сказала она ему. – Ты хочешь, чтобы фанаты сразу же нашли с тобой общий язык: и те, кто в зале, и те, кто дома. Дай им что-то, что они смогут подпевать. Помоги им сблизиться с тобой.

Была только одна песня, которую он действительно хотел спеть. Ту, которую он пел перед ней. А в ту ночь в баре «Лунный свет» он даже не понял, что чувствует к ней. Он не понимал, что каждое слово, которое он пел, было для нее.

Но теперь он знал.

Гитарист заиграл вступление, и зрители снова начали хлопать. Он посмотрел на них, а затем на камеру, желая, чтобы Мэдди смотрела на него.

Затем он почувствовал всплеск адреналина. Это было похоже на наркотик, пронесшийся по его венам. Его сердце начало биться в ритм барабанщика и все эти мысли, эти заботы растворились в воздухе, музыка взяла верх.

– Помнишь, когда мы были детьми? – он не сводил глаз с камеры.

Его голос был глубоким и ровным. Кто-то однажды сказал ему, что он может петь так, что трусики с монашки спадут. Он рассмеялся, но сейчас он хотел петь в ее сердце. Если это делало его мягкотелым, ему было все равно.

– И все, что мы делали? Дни, которые мы проводили в школе прямо у реки.

Он мог слышать бэк-вокалистов рядом с собой.

– День, когда умерла любовь. И все плакали. Мы крепко обнимали друг друга у реки.

Боже, как ему хотелось снова обнять ее. Почувствовать мягкость ее груди, прижатой к его твердой груди. Гладить ее волосы и чувствовать, как их шелковистые локоны извиваются между его пальцами. С каждым словом, которое он пел, его сердце болело, потому что теперь он знал, что означают эти слова.

Он знал, что такое любовь. И он хотел спеть об этом всему миру.

Когда песня подошла к концу, зрители вскочили на ноги и дико захлопали, свист эхом разнесся по студии. Дэн О'Лири тоже хлопал, на его лице была огромная улыбка, когда он подошел поблагодарить Грея. Мгновение спустя он повернулся лицом к камере и перешел к рекламной паузе.

Затем они вышли из эфира и все закончилось. Однако адреналин остался и движения Грея стали немного дергаными.

– Ты был великолепен. Зрителям ты понравился, – сказал ему Дэн, пожимая руку. – Возвращайся поскорее, хорошо?

– Звучит неплохо, – Грей кивнул.

– И если уж на то пошло, я встречался с Брэдом Риксоном, и он тот еще засранец, – Дэн одарил его язвительной улыбкой. – Надеюсь, он получит по заслугам.

Грей не стал задерживаться в студии. Поблагодарив группу и производственный персонал, Лиам подтолкнул его и Марко к двери со сцены. Когда она открылась, он увидел людей повсюду. Фанаты толпились вокруг, отчаянно пытаясь увидеть его. Когда они увидели, что он вышел, они начали скандировать его имя.

– Слишком много людей, – сказал Лиам Марко. – Нам нужно отвести его сразу к машине.

– Нет, – Грей покачал головой. – Я всегда нахожу время для своих фанатов.

Марко пожал плечами.

– Ты здесь главный. Десять минут, хорошо? И если возникнут проблемы, мы уйдем отсюда.

Грей общался со всеми, с кем только мог, позировал для селфи, подписывал плакаты. Когда они подходили слишком близко, Лиам пробирался между ними, оттесняя их назад. Щеки Грея болели от улыбки, а рука пульсировала, как сучка. Тем не менее, он продолжал пробиваться вперед, благодаря их за поддержку и за то, что они были рядом.

Это было ошеломляюще. Возможно, именно поэтому он чуть не пропустил ее, стоящую там, на улице.

Она держалась сзади, на ее лице была забавная ухмылка, когда он поднял на нее глаза. Ее теплые взгляд встретился с его, и он почувствовал, что его окутывает одеяло приятных чувств.

– Мэдди?

– Привет, – она улыбнулась ему. Первое, что он заметил, это то, что красные пятна вокруг ее глаз исчезли. Там, где в прошлый раз, когда они были вместе, ее рот был плотно сжат от беспокойства, теперь была легкость.

И, черт возьми, если ему не хотелось поцеловать эти губы.

– Что ты здесь делаешь?

Она пожала плечами, все еще улыбаясь.

– Я вроде как скучала по тебе.

Слава Богу.

– Я тоже по тебе скучал, – его голос был грубым. Не только от пения. В горле стоял ком, который он никак не мог убрать.

– Грей! Могу я с тобой поговорить?

Его улыбка исчезла, когда он увидел Брэда Риксона, идущего к ним. Его первым побуждением было сделать шаг вперед, чтобы оградить ее от этого засранца. Он оглянулся, чтобы посмотреть, где Лиам.

Слава Богу, он был прямо за ними.

Из толпы послышался ропот. Уголком глаза Грей заметил, как они подняли свои телефоны, чтобы запечатлеть сцену.

– Лиам, нам нужно идти, – пробормотал он.

– Я займусь этим.

– Что происходит? – спросила Мэдди, схватив его за руку. Должно быть, она увидела Брэда сразу после этого, потому что Грей услышал ее вздох.

– Все в порядке. Мы уходим. Тебе не нужно с ним разговаривать.

– Это Мэдди? – спросил Брэд, проталкиваясь к ним. – Мэдди, мне нужно с тобой поговорить. Ты должна сказать всем, что это недоразумение.

– Убирайся отсюда, – сказал Грей, его голос был зловеще тихим. – Не говори ей ни слова.

– Она чертова уродина, – голос Брэда повысился. – Все в школе так говорили. Она никто. Никто. Так какого черта она разрушает мою карьеру?

Руки Грея сжались в кулаки.

– Убирайся, – прорычал он. – Пока я не прикончил тебя нахрен.

– Давайте вытащим Вас отсюда, – Лиам положил свою руку на руку Грея, но тот стряхнул ее.

– Вытащи Мэдди. Я в порядке.

– Я никуда не пойду, – сказала ему Мэдди. – Только не без тебя.

– Господи, она снова это делает. Она и со мной была чертовски приставучей, – Брэд покачал головой. – Надеюсь, сейчас она лучше сосет, чем, когда я был с ней.

Он шагнул вперед, отводя руку назад, чтобы удар был достаточно сильным. Но прежде чем его рука успела соединиться с челюстью Брэда, Мэдди шагнула к нему. Грею пришлось попятиться, чтобы не задеть ее.

Затем Брэд отшатнулся назад, на его лице появилось шокированное выражение. Только когда Мэдди выругалась и схватилась за кулак, Грей понял, что она сама ударила Брэда.

Повсюду были телефоны, которые были направлены на них троих. Лиам встал между Мэдди и Брэдом, который стоял совершенно неподвижно, как будто был ошеломлен.

– Мисс Кларк, нам нужно вывести Вас и мистера Хартсона отсюда.

Мэдди кивнула. Она и сама выглядела довольно ошеломленной.

– Хорошо.

Лиам провел их троих через толпу, затем открыл дверь черной низкой машины, которая ждала в конце улицы. Мэдди забралась первой, за ней последовали Грей и Марко. Лиам обошел их, чтобы сесть на переднее сиденье.

– Хорошо, – сказал Лиам водителю. – Мы можем ехать, – он повернулся, чтобы посмотреть на Мэдди. – Если только леди не захочет еще раз наброситься на мистера Риксона.

Глава 30

Глаза Грея прищурились, когда он усмехнулся.

– Я писал тебе весь день. Теперь я знаю, почему ты не отвечала.

– Я ответила, когда прилетела в аэропорт Лос-Анджелеса, но ты, наверное, уже был в студии, – сказала она ему.

Девушка все еще была в шоке от того, что снова увидела Брэда. От того, что ударила его. Ей казалось, что она находится в каком-то сне.

Было больно пошевелить рукой. Она поморщилась, когда попыталась.

– Дай-ка я посмотрю, – пробормотал Грей, протягивая ей руку. Он осторожно коснулся ее. – Болит?

– Да. Как сучка, – она подняла брови.

– Ты должна была позволить мне ударить его.

– И чтобы ты повредил свою оставшуюся здоровую руку? Я так не думаю.

Его глаза были нежными и теплыми.

– Я бы сделал это для тебя.

– Знаю, что сделал бы. Но я рада, что ударила его сама. Я задолжала ему удар еще много лет назад.

Губы Грея дернулись.

– Ты бы видела его лицо. Это была чертова картина.

Она попыталась, но не смогла проглотить свой смех.

– Я видела.

– Ну, тебе будет приятно услышать, что это было записано для потомков, – сказал Марко, совсем не забавляясь. – Это во всех социальных сетях. Вот тебе и пресечение этой истории на корню.

Телефон Марко зажужжал, и он вздохнул.

– Это Энджи. Она будет в ярости.

Ответив на звонок, Грей осторожно обхватил пальцами больную руку Мэдди.

– Мы должны отвезти тебя в больницу, – сказал он ей.

– Ничего не сломано. Я могу шевелить ею. Будет просто синяк, – прошептала она.

Он поднял ее руку и прикоснулся губами к ее ладони.

– Лучше перестраховаться.

– Я позвоню врачу, чтобы он приехал к тебе домой, – сказал Марко, прикрывая телефон рукой. – Наверное, лучше пока держаться подальше от посторонних глаз, – он покачал головой и вернулся к своему разговору.

Потребовалось полчаса, чтобы добраться до просторного дома Грея с видом на побережье Малибу. Даже в это время суток движение в Лос-Анджелесе было плотным. Мэдди моргнула, когда машина проехала через открытые электрические ворота, и ее глаза расширились, когда она увидела низкий белый дом, покрытый штукатуркой. Он был современным и элегантным, совсем не походил на дома в Хартсонс Крик. Она не могла не почувствовать, что он ее немного пугает.

Лиам вошел первым, чтобы осмотреть дом. Через две минуты он вернулся через парадную дверь и наклонился к машине.

– Все чисто. Желаю вам обоим хорошо провести вечер.

– И постарайся больше никого не бить сегодня вечером, хорошо? Если только это не Грей, в этом случае я полностью согласен, – Марко ухмыльнулся Мэдди.

Грей засмеялся и покачал головой.

Они вылезли из машины на посыпанную гравием подъездную дорожку Грея.

Первое, что она заметила, это шум волн, разбивающихся о песок внизу. Она почувствовала соленый привкус океана и сладкий аромат жасмина, устилающего дорожку. Грей перекинул ее сумку через плечо, обнял ее и повел вверх по ступенькам.

Они вошли внутрь, водитель снова завел мотор и выехал через ворота, забрав с собой Лиама и Марко. Мэдди удивилась тому, как тихо здесь было. Как только шум машины исчез, не было ничего, кроме океана и биения ее сердца.

Грей привел ее в огромный коридор. Стены были выкрашены в белый цвет, пол выложен плиткой из песчаника. В центре стоял круглый диван, сиденья которого были обращены наружу, обитый светло-серым бархатом, на который падал свет.

– Это непохоже на дом, – сказала Мэдди, стараясь не дать подавить себя размерам всего.

Грей рассмеялся.

– Можно и так сказать. Пойдем на кухню. Ты голодна?

Она покачала головой.

– Нет. Не совсем.

– Я принесу нам пару бутылок воды. А потом покажу тебе это место.

Казалось, что каждая комната была более впечатляющей, чем предыдущая. Мебель была большой – по словам Грея, сделанной на заказ, – а побеленные стены были увешаны картинами и плакатами. Но они не заглушали эхо их шагов, когда они проходили через дверные проемы комнат. Было и что-то еще. Мэдди нахмурилась, пытаясь определить, чего не хватает.

– Где все твои вещи? – наконец спросила она его.

– Какие вещи?

Она закусила губу, вспоминая свою спальню, заваленную фотографиями и памятными вещами, одеждой и косметикой. И, конечно, ее музыка. Она была повсюду.

Но дом Грея был похож на элегантный номер в отеле. Красиво обставленный, полный стиля и в то же время какой-то бездушный.

– Твои вещи. Твоя одежда. Твоя обувь. Журналы, книги или вещи, которые ты оставляешь на столе, потому что устал и не можешь убраться.

Он моргнул.

– Думаю, горничная все убирает. Я здесь не так часто. Несколько недель за раз. И когда я здесь, я просто хочу расслабиться, понимаешь? Смотреть на океан, играть на гитаре. У меня не так много вещей.

– О.

Он улыбнулся ей.

– Это большой дом для одного человека. Я купил его несколько лет назад, думая, что со временем остепенюсь и найду кого-нибудь, кто будет жить здесь со мной.

– Он очень красивый, – сказала она ему, не обращая внимания на тесноту в груди. – Для правильного человека это будет замечательный дом.

Они дошли до гостиной. Она последовала за ним к огромным раздвижным стеклянным дверям, выходившим на пляж. Даже ночью она могла видеть, какой потрясающий вид открывается из окна. Неудивительно, что он влюбился в это место.

И все же… это был не дом.

Не для нее.

– Тебе здесь не нравится, – просто сказал он.

– Я этого не говорила. Просто это не… – она запнулась и глубоко вздохнула. – Это кажется таким безличным.

Его глаза смягчились.

– Все в порядке, – сказал он ей. – Я чувствую то же самое. Это похоже на жизнь на съемочной площадке фильма или что-то в этом роде. Это не настоящая жизнь.

Он точно уловил это. Находясь здесь, она чувствовала себя как в отпуске. Идеально провести несколько дней, но после этого она будет тосковать по дому.

Он повернулся к ней и обхватил ее лицо своей теплой ладонью. Она закрыла глаза.

– Я купил это место, потому что мне было что доказывать, – тихо сказал он, наклоняясь, чтобы прикоснуться губами к ее губам. – Моему отцу, больше, чем кому-либо. А он даже не знает о его существовании. Я хотел, чтобы каждый, кто увидит это, знал, что я добился успеха. Что я стал кем-то. Но в конце концов, это всего лишь кирпичи и цемент.

Ее глаза поймали его взгляд.

– Я знаю, что тебе приходится проводить здесь много времени. И Лос-Анджелес – удивительное место. Но Хартсонс Крик – это дом. По крайней мере, для меня.

Он снова поцеловал ее. На этот раз крепче и увереннее. Несмотря на усталость и пульсирующую боль в руке, она почувствовала, как ее тело отвечает ему. Она прижалась к его груди, обвила его шею своей здоровой рукой и поцеловала его сильнее.

Грей застонал ей в губы, и ее пронзила волна наслаждения.

– Детка, дом там, где ты, – сказал он ей, прижимаясь ртом к ее рту. – Хартсонс Крик, Лондон, Париж. Мне плевать. Я просто хочу, чтобы ты была в моих объятиях.

– Ты говоришь это сейчас, но как же твоя работа?

– Я всегда в разъездах, ты же знаешь. Может быть, иногда ты будешь путешествовать со мной, а иногда нет. В конце концов, нам придется все переосмыслить, когда у нас появятся дети.

Ее губы скривились.

– У нас будут дети?

– Да. Я думаю, четыре мальчика.

Она засмеялась.

– Потому что это так хорошо сработало у тебя.

Он провел пальцем по четкой линии ее щеки.

– Мальчики, девочки, мне все равно. Я просто хочу, чтобы их было несколько. А ты будешь играть на пианино и следить за порядком. Мне очень нравится эта идея.

Теперь она ухмылялась. Картина, которую он нарисовал, затронула ее сердце.

– А по воскресеньям мы будем ходить в церковь и радовать преподобного Мейтланда. Потом мы поведем детей к Мерфи и скажем им, чтобы они избегали яиц.

– Ты все предусмотрел.

– У меня было время все обдумать, – сказал он ей. – Может быть, Хартсонс Крик у меня в крови. Так же, как и в твоей. Видит Бог, я пытался убежать от него, и думал, что мне это удалось. Но потом я вернулся домой и нашел свое сердце. Нашел способ снова дышать, – он прижался лбом к ее лбу. – Благодаря тебе.

– Где бы мы жили? – спросила она его, еще не готовая отказаться от этой картины.

– Мы бы нашли участок земли. Построили бы большой дом и пристроили к нему студию. Ты смогла бы преподавать игру на пианино. Может быть и песни писать. Когда я не буду гастролировать, я буду записывать там свои альбомы. Может быть, даже продюсировать несколько других артистов. А в конце каждого дня мы бы сидели на паре кресел с пивом и смотрели на светлячков.

Боже, она хотела этого. Больше, чем она когда-либо осознавала.

– А как же папарацци?

– Они пойдут дальше, потому что мы будем чертовски скучны, – он усмехнулся. – Не так уж много денег можно заработать на рок-звезде, живущей долго и счастливо, – Грей наклонил голову в сторону, его глаза сканировали ее лицо. – Конечно, это означает, что тебе, вероятно, придется повесить свои боксерские перчатки.

Она подняла брови.

– Я могу это сделать. Это было только на одну ночь.

– Это хорошо, потому что у тебя сильный правый хук.

– Тебе стоит помнить об этом.

– Детка, я запомню, – он целовал ее челюсть, горло, маленькую впадинку у основания шеи. Она затаила дыхание, когда ее соски выступили под тонкой футболкой. – И я имею в виду каждое слово. Я хочу счастливую жизнь, белый заборчик. Семья Брэди Банч, которая поет вместе, – его взгляд был пристальным, когда он поднял голову от ее груди. – Я хочу тебя, Мэдисон Кларк. Ты будешь моей?

Ее тело болело от потребности. В нем. Его видения будущего. Семьи, которую он хотел, чтобы они создали. Она видела правду в его глазах, уголок его губ изогнулся в сексуальной улыбке, перед которой она никогда не могла устоять.

– Да, Грей Хартсон. Я буду твоей.

***

История о том, как Мэдди ударила Брэда Риксона, обсуждалась в социальных сетях в течение почти двадцати четырех часов. У нее даже появился свой хэштег – #сосункаударили. Но потом национального политика поймали на камеру с голливудской актрисой, и никто больше не говорил о Мэдди и Грее.

Грей не мог не чувствовать благодарности за то, что кто-то другой занял их место в Твиттерсфере, когда они приземлились в аэропорту Балтимора. Это означало, что их переход от самолета к машине, ожидавшей их снаружи, был почти беспрепятственным. Их заметила только пара девочек-подростков.

– Похоже, мы уже вчерашние новости, – сказал он, пока машина ехала по шоссе в сторону Хартсонс Крик.

– Слава Богу, – Мэдди прислонила голову к его плечу. Ее рука была туго перебинтована благодаря врачу, который приехал в дом Грея две ночи назад. Он велел ей несколько дней не трогать руку и прикладывать холодные компрессы, если она будет болеть. Грей смеялся каждый раз, когда смотрел на их одинаковые травмы. – Может, теперь они оставят нас в покое на некоторое время.

– Будем надеяться.

Он поцеловал ее в лоб. Невозможно описать, как тепло он чувствовал себя сейчас, когда ехал к дому отца с любимой женщиной рядом. Пустота исчезла, ее заменила она. Мэдди Кларк. Женщина, с которой он собирался провести остаток своей жизни.

Когда через час они подъехали к дому его отца, их уже ждала очередь на прием. Бекка была там, ухмыляясь, с поднятыми кулаками, словно собиралась драться. Рядом с ней стояла Эшли, одетая по высшему разряду в совершенно новые туфли и шелковый юбочный костюм, а также мама Мэдди и тетя Джина. Грей тяжело сглотнул, когда поднял голову и увидел своего отца, стоящего на вершине ступенек, ведущих к входной двери, его спина была прямой, а лицо почти бесстрастным.