Текст книги "Забери меня домой (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Элкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Его отец закашлялся от смеха.

– Ты сделаешь это? Серьезно? Ты ни дня в жизни не занимался ручным трудом. Ты знаешь, как резать трубы? Сваривать их вместе? – еще один кашель. – Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь.

– Я сказал, что сделаю это, и я сделаю, – Грей глубоко вздохнул, его челюсть напряглась, грудь выпятилась.

Он не был уверен, кто больше удивлен его решимостью – отец или он сам. В любом случае, ему пришлось проглотить привкус разочарования, который, казалось, всегда оседал в нем, когда он разговаривал с отцом.

– Будь моим гостем. Мне бы не помешало немного развлечений.

Грей пожал плечами и вышел из кабинета отца, стены давили на него, когда он вышел в коридор.

Ему нужно было выбраться отсюда на некоторое время. Этот дом заставлял его чувствовать себя сумасшедшим.

***

Мэдди вошла в закусочную через кухонную дверь и окликнула Мерфи, чтобы сообщить ему о своем приходе. Он поднял голову и поманил ее к двери, ведущей в закусочную.

– Как ты думаешь, кто это? – спросил он, указывая на кого-то, сидящего в угловой кабинке. – Он спрашивал о Коре Джин, – он понизил голос. – Ты же не думаешь, что он один из этих золотоискателей? Охотится за ее деньгами?

Мэдди постаралась не рассмеяться. У Коры Джин была небольшая пенсия и деньги, которые она зарабатывала, работая в закусочной. Она не была похожа на сахарную мамочку.

Посмотрев в ту сторону, куда указывал Мерфи, Мэдди точно знала, кто это, с его широкой спиной и каштановыми волосами, завивающимися сзади. На нем была темно-синяя кепка, козырек низко надвинут на лицо, а голова наклонена вниз, как будто он внимательно читал лежащее перед ним меню. Это позволило ей немного изучить его, рассмотреть мышцы его спины, татуировки, которые были почти, но не полностью, скрыты рукавами его черной кофты. Ей стало интересно, каково провести пальцем по чернилам.

– Есть только один способ это узнать, – сказала Мэдди Мерфи, задвигая свою сумку в шкафчик и забирая с крючка свежий фартук. – Я спрошу, хочет ли он кофе.

– Попробуй продать ему и вафли. Я слишком много намешал.

– Слишком много – это сколько? – с любопытством спросила Мэдди.

– Около пяти литров, – Мерфи пожал плечами. – Сегодня здесь было тихо.

Мэдди усмехнулась и прошла через металлические двойные двери в главную закусочную. Мерфи был прав, здесь было тихо, как в аду. Такое случалось по вторникам.

– Кофе? – спросила она, неся полный кофейник к единственному занятому столику.

Грей поднял голову, медленная улыбка растянула его губы.

– Кора Джин, – сказал он. – Как дела?

Его глаза поймали ее взгляд, и она почувствовала, что ее тело покрылось мурашками. Даже с низко надвинутой кепкой он был до смешного красив. Ей захотелось вылить на себя чертово ведро воды. Да, он был красив, но она встречала много красивых парней.

Но ни один из них не вызывал в ее теле такого трепета.

– Черный. Без сахара, верно?

– Ты правильно запомнила.

Она налила кружку, затем наклонила голову к меню, лежащему перед ним.

– Могу я предложить тебе что-нибудь поесть?

– Налей себе кружку и садись со мной, – сказал Грей, не сводя с нее глаз. – Мэдди.

Она ожидала этого. Нельзя долго оставаться в городе и не узнать все, и Грей не был идиотом. И все же она почувствовала, что у нее свело живот, когда он произнес ее имя. Не потому, что он не произнес его красиво – он произнес. Просто это означало, что ей придется стать самой собой.

Старой, отстойной Мэдди Кларк.

Ей даже нравилось быть бесстрашной Корой, сбивая его с толку.

– Мне нужно работать, – сказала она ему.

Он оглядел закусочную.

– Ты здесь не очень-то суетишься. Я угощу тебя завтраком. Назови свой яд.

– Я слышала, что вафли хорошие, – сказала она, ее рот скривился от юмора.

– Лучше, чем яйца?

– Все, что угодно, лучше яичницы.

Он поймал ее взгляд, и она покраснела. Он обладал неотразимым обаянием. Он заставлял детей улыбаться, молодых девушек падать в обморок, а женщин постарше тратить чертовски много денег на его музыку.

– Две порции вафель.

Она отдала Мерфи заказ, затем взяла себе кружку для кофе.

– Ты смело сидишь у окна, – сказала она ему. – Я думала, что, после воскресенья, ты захочешь затаиться.

– Я подумал, что большинство этих девушек сейчас в школе. И я хотел увидеть тебя.

Ее дыхание перехватило в горле.

– Правда?

– Да. У меня есть к тебе вопрос.

– Возможно, я не захочу на него отвечать, – сказала она ему, склонив голову набок. Он снова улыбнулся, солнечной улыбкой, от которой в уголках его глаз появились морщинки.

– У меня возникает такое ощущение, когда дело касается тебя, – он оперся подбородком на костяшки пальцев и наклонился вперед, его глаза сузились, когда он поймал ее взгляд. – Но я считаю, что ты должна мне правду.

– Как ты догадался?

Он откинулся назад, оценивая ее.

– Потому что мы получили психологическую травму в воскресенье. Нельзя пройти через что-то подобное, не установив с кем-то связь.

– Мы перелезли через пару заборов.

– И нас чуть не загрызла свирепая собака, – Грей сделал глоток своего кофе, приподняв бровь.

– Пес с недержанием, потерявший большую часть зубов.

– Вот видишь, – в его глазах промелькнул блеск веселья. – Это страшное дерьмо.

Она рассмеялась. Не могла удержаться. В нем было что-то такое, от чего становилось легко дышать. Он был кислородной машиной, заставляя ее чувствовать себя легче воздуха.

– Итак, у нас травматическая связь. Это значит, что ты должен быть помягче со мной.

– Я буду очень нежен с тобой, – его голос был приторно сладким. Она могла почувствовать его на своих зубах. – Так почему ты не сказала мне, кто ты?

– Потому что ты бы задавал вопросы, на которые я не хотела отвечать.

– Мило, – он снова усмехнулся. – Дай угадаю. Ты думала, что я спрошу о твоей сестре?

Она крепче сжала свою кружку.

– А ты бы не стал?

– Мне не нужно знать об Эш. Я уверен, что она замужем и у нее есть дети. Возможно, живет в огромном доме не так далеко отсюда. Она работает волонтером в школе своих детей, может быть, в хорошо выбранной благотворительной организации или двух – ничего противоречивого. И каждую пятницу она проводит в салоне, готовясь к вечеру свиданий с мужем.

Мэдди нахмурилась.

– Откуда ты знаешь? Ты расспрашивал о ней других людей?

– Нет, – Грей откинулся назад, сложив руки на груди. Она старалась не обращать внимания на то, как напряглись его бицепсы. – Это то, чего она всегда хотела. А Эш всегда получает то, что хочет.

Кроме тебя.

Мэдди моргнула при этой мысли.

– Думаю, это не то, чего хотел ты.

Он покачал головой.

– Я не из тех, кто живет в маленьком городке.

С этим невозможно было поспорить. Грею Хартсону здесь не место. Он был слишком талантлив, слишком красив, слишком… все. Казалось, он затмевает все и всех, с кем соприкасается.

– Так почему ты здесь? – спросила она его.

– Когда папа заболел, Бекка попросила меня приехать. Так что я заехал сюда по пути домой в Лос-Анджелес.

– Ты скоро уедешь?

Он покачал головой.

– Не так скоро, – он опустил взгляд на свою кружку, провел пальцем по ободку. – Я останусь в городе на некоторое время.

– Как долго?

Ее грудь сжалась. Она не могла понять почему. Это был страх? Волнение? Нервозность? Все эти чувства пронеслись в ней в пьянящем коктейле.

Страх – потому что его пребывание здесь означало перемены. Это означало, что они с Эшли снова увидятся и, хотя сестра была замужем, она, скорее всего, приедет к нему.

Волнение – потому что находиться рядом с Греем было все равно, что висеть вниз головой на американских горках. Это заставляло ее сердце биться и кровь бурлить так, как никогда раньше.

А нервозность? Ей не нравилось чувствовать себя неуправляемой. Она уже пробовала это раньше и упала низко, низко, низко.

– На пару месяцев. Достаточно долго, чтобы поработать над новыми песнями и помочь отремонтировать старый дом. Ему нужны новые трубы и новая крыша. Я подумал, что смогу помочь.

– Как помочь? – спросила Мэдди. – Ты будешь руководить подрядчиками?

– Я собираюсь сделать это сам, – он провел кончиком языка по нижней губе, поймав капельку кофе.

Ей пришлось сжать губы, чтобы не рассмеяться.

– Сам?

Она попыталась представить себе это. Обладатель премии «Грэмми» Грей Хартсон на старой разбитой крыше дома своего детства, пояс с инструментами на талии… Если бы она сделала эту фотографию, то заработала бы достаточно денег, чтобы оплатить лекарства своей мамы до конца их жизни.

– Почему?

– Папа не позволит никому другому сделать это. Ты же знаешь, какой он, – Грей пожал плечами.

– Ты когда-нибудь раньше ремонтировал дом? – спросила она его.

– Вроде того, – уголок его рта приподнялся. – Я немного поработал над своим первым домом в Лос-Анджелесе и у меня есть несколько друзей, которые могут мне помочь. Ты знаешь братьев Джонсон?

– Тех, которые участвуют в телешоу? – спросила Мэдди. – «Как перевернуть твой дом за тридцать дней»?

– Да, именно оно. Они расскажут мне обо всем, что я не смогу понять. Я буду общаться с ними по видеочату, если понадобится. Неужели это так сложно?

– Вафли готовы! – крикнул Мерфи из открытой двери кухни.

– Оставайся здесь, я принесу тебе завтрак.

Глава 9

– Ты это видел? – спросила Бекка Грея, когда он приехал домой из города. Она протянула свой телефон, и он наклонился, чтобы посмотреть на экран.

– Электронное письмо? – сказал Грей.

– Да. От преподобного Мейтланда. Напоминает своей пастве, что мы должны уважительно относиться ко всем гостям города и делать им приятное, а не делать фотографии и выкладывать их в социальные сети.

Грей нахмурился.

– Он упоминает меня?

– Нет, но мы все знаем, что он говорит о тебе, – голос Бекки был ликующим. – Думаю, он не хочет, чтобы ты снова бегал по чужим дворам.

– Это действительно лишнее, – сказал Грей, просматривая письмо. – Как Иисус принимал всех в свою общину, так и мы должны делать то же самое, – прочитал он. – Пожалуйста, не посягайте ни на чью личную жизнь в церкви или за ее пределами.

– Письма преподобного Мейтланда похожи на папские указы, – Бекка все еще ухмылялась. – Его слово – закон. Теперь люди оставят тебя в покое.

– Да ладно, – Грей вернул ей телефон. – Сейчас же двадцать первый век.

– Это Хартсонс Крик, – указала Бекка. – И, как ты нам постоянно напоминаешь, он еще не перешагнул тысячелетие.

Телефон Грея зажужжал в кармане. Он достал его и увидел, что на экране высветилось имя его менеджера. Проведя пальцем по экрану, он ответил.

– Марко?

– Я получил твое сообщение. Ты ведь не серьезно насчет замены труб и ремонта крыши?

– Я смертельно серьезен, – Грей облокотился на кухонный стол. – Я обещал отцу.

– Но тебе нужно написать альбом, – напомнил ему Марко. – Студия звукозаписи забронирована. Твой лейбл будет в бешенстве, если мы откажемся.

– Я все равно буду писать. Тебе не нужно об этом беспокоиться.

– Хо-ро-шо… – Марко растянул слово на три слога. – Но позволь мне поговорить с лейблом, пусть они знают, что ты делаешь. Может быть, назначу видеоконференцию. А насчет строительства, мне придется проверить твою страховку, узнать, что ты можешь делать, а что нет.

Грей рассмеялся.

– Я почти уверен, что они не упомянули сантехнику в сопроводительном письме.

– Это будет подпадать под ручной труд. Мне придется поговорить с брокером, – Марко сделал паузу, как будто делал заметку. – А как семья?

– Хорошо, но мокро, – Грей рассказал ему о наводнении.

– С твоей тетей все в порядке? Ни одна из ее вещей не испортилась, не так ли?

– Она в порядке. Сильнее, чем все мы вместе взятые. Можешь организовать для меня грузовик, пока я здесь. Он мне понадобится, чтобы забрать припасы.

Марко начал смеяться.

– Ты действительно это делаешь, не так ли?

– Конечно, да, – Грей нахмурился. – Почему все смеются, когда я им об этом говорю?

– Потому что ты Грей Хартсон. За минуту ты зарабатываешь больше, чем водопроводчик за месяц. В том, что ты делаешь, нет никакого смысла, – Марко прочистил горло. – Ты действительно обратился за помощью к братьям Джонсонам?

– Они дали мне несколько советов.

Грей понимал, что это звучит, как защита. И Марко не виноват в том, что ему все это кажется таким странным. Черт возьми, это и было странным.

– Ладно, слушай, просто не делай глупостей, хорошо? Я не знаю, почему ты это делаешь, но ты делаешь, и я с этим согласен. Но береги руки и обязательно пиши музыку. Это все, о чем я прошу.

С музыкой проблем не было. Он уже написал два трека. Сырые, грубые и полные эмоций. Это то, что он чувствовал каждый раз, когда просыпался в Хартсонс Крик. Или каждый раз, когда он заходил в закусочную и видел за стойкой определенную брюнетку. Он провел пальцами по волосам, пытаясь понять, что именно притягивает его к младшей сестре его бывшей девушки. Да, она была хорошенькой, но ему было не до красивых женщин. Как и наркотики, и выпивка, окружение идеалов быстро потеряло для него свою привлекательность.

Но Мэдди не была идеальной. Она была откровенной, но хитрой, уверенной в себе, но он видел в ней и уязвимость. Мэдди Кларк была загадкой и так отличалась от той девочки-подростка, которую он помнил. И она его очаровала.

Марко прочистил горло.

– Грей?

– Да? – он наблюдал, как вошла тетя Джина с корзиной, полной одежды. Зажав телефон между ухом и плечом, он взял корзину у нее и понес в прачечную.

– Ты в порядке? – Марко понизил голос. – В смысле, ну, знаешь, психически в порядке?

– Что? – Грей закашлялся от смеха. – Да, в порядке. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что ты принимаешь странные решения. Я видел это раньше. Длительное турне, за которым следует выгорание. Мне организовать видеоконсультацию с доктором Теннисоном?

– Мне не нужно разговаривать с психоаналитиком. Я просто забочусь о своей семье. Постарайся не волноваться так сильно, – Грей покачал головой. – Два месяца, и я вернусь в Лос-Анджелес, записывать следующий альбом. Не волнуйся.

– Я не могу не волноваться. Не делай глупостей. И не высовывайся. А еще, я понятия не имею, как собираюсь это раскрутить. Может быть, мы сможем пригласить съемочную группу или что-то в этом роде…

– Никакой съемочной группы, – Грей покачал головой. – Нам не нужно ничего раскручивать. Я собираюсь починить несколько труб и черепиц, проведя некоторое время с семьей. Нет ничего проще.

– Знаменитые последние слова, – тихо сказал Марко.

– Я поговорю с тобой позже, Марко.

Он повесил трубку прежде, чем Марко успел предложить что-то еще. Потому что все было в порядке. У него все было под контролем. Следующие несколько недель он проведет за ремонтом дома и сочинением песен.

Что может пойти не так?

***

– Вот, держи, – сказала Мэдди, положив мамины рецептурные лекарства на кухонный стол. Она зашла в аптеку по дороге домой. – Достаточно, чтобы продержаться весь следующий месяц. И Мерфи прислал пирог, чтобы мы съели его после ужина.

– Какой? – с улыбкой спросила мама. У нее был затуманенный взгляд, который бывает у нее после сна.

– Вишневый. Твой любимый. Я собираюсь принять душ, а потом приготовить нам что-нибудь вкусненькое. Тебе что-нибудь нужно?

– Я в порядке. Рита Фостер приходила. Помогла мне с обедом.

– Это хорошо, – Мэдди наклонилась, чтобы поцеловать маму в щеку. – От меня воняет жиром, извини.

– Рита сказала, что Грею Хартсону пришлось сбежать из церкви в воскресенье. Сказала, что ты ему помогла.

Позвоночник Мэдди выпрямился.

– Правда? – сказала она, сохраняя спокойный голос. – А я думала, что она прибережет это для «Стульев».

Ее мама захихикала.

– Она не смогла удержаться. Сказала, что были жалобы. Делла Торсен говорит, что вы напугали ее почти до смерти.

– Делла Торсен едва могла нас видеть. Мы были в конце ее двора около трех секунд. Я пыталась помочь. Преподобный Мейтланд попросил меня тайно вывести оттуда Грея.

Ее мама улыбнулась.

– Как он? Он всегда был таким милым молодым человеком. Одно время я действительно думала, что он и Эшли…, – ее голос прервался. – Теперь это уже в прошлом, – поспешно добавила она. – Эшли так счастлива с Майклом и детьми.

– Да, – у Мэдди запершило в горле. – Он и сейчас хороший. Уверена, что он когда-нибудь зайдет поздороваться. У него всегда было много времени для тебя.

– Как долго он пробудет в городе? – спросила ее мама.

Мэдди провела ладонью по затылку. Ее кожа была липкой и теплой.

– Думаю, пару месяцев. Он помогает отцу ремонтировать дом.

– Джине это понравится. Она всегда жаловалась на этот дом. И, конечно, она любит, когда ее мальчики приезжают домой. Они не бывают тут достаточно долго и часто, – она прищелкнула языком.

Мэдди улыбнулась маме и направилась в коридор. Она не хотела сейчас думать о Грее Хартсоне. Это был долгий день, и она была измотана. Может быть, душ поможет ей взбодриться.

***

– Я не знаю, что тебе сказать, – ответил Мак Джонсон, качая головой, глядя на Грея через экран своего мобильного телефона. – Этим трубам по меньшей мере пятьдесят лет. Видишь эту коррозию справа? Эта труба сделана из свинца. Некоторые другие больше похожи на оцинкованную сталь, насколько я могу судить. Но, не видя их своими глазами, я могу только сделать предположение. Ты знаешь, когда трубы заменялись в последний раз?

– Думаю, папа сделал это, когда они с мамой только поженились, – Грей провел большим пальцем по челюсти. – Думаю, это было около сорока лет назад.

– Да, отсюда и стальные трубы. Свинцовые могут быть со времен постройки дома. Если бы это был мой дом, я бы вырвал их все и начал с нуля.

– Сколько времени это займет? – это был Таннер. Он склонился над телефоном, восхищенный тем, что Грей небрежно слушает советы одного из братьев Джонсонов.

– Если бы это был я, то неделя. Для любителей? Твоя версия так же хороша, как и моя? – его брови сошлись. – Ты уверен, что хочешь это сделать, Грей? Я мог бы понять, если бы ты делал это ради рекламы или благотворительности. Но что-то еще? Обратись к профессионалу.

– Почему все продолжают спрашивать меня об этом?

– Потому что ты сумасшедший, брат, – сказал ему Таннер. Мак рассмеялся.

– Тебе стоит его послушать, – согласился Мак. – Заплати профессионалу, а потом иди и запиши еще один альбом за миллион долларов.

– Я сделаю это сам, – сказал ему Грей.

– Он упрямый, как черт, – Таннер пожал плечами. – Мы все такие. Когда он на что-то решается, его уже не переубедить.

– Да, ему это качество может понадобиться, если будет сам менять трубы, – Мак вздохнул. – Я поговорю со своим другим сантехником, и он составит для тебя план. Перечислит необходимые материалы, сроки ремонта, инструменты, которые тебе понадобятся, и последовательность замены всего этого. Но ты должен понимать, что это профессиональная работа. Я не ожидаю, что возьму гитару и сразу же смогу на ней играть. Ты тоже не должен ожидать, что сможешь это сделать. Ты будешь делать ошибки и наносить ущерб.

– Звучит зловеще, – Таннер ухмыльнулся.

– Ты будешь ему помогать? – спросил Мак.

– Недолго. Я возвращаюсь домой после следующих выходных. Дальше он будет сам по себе.

– Я буду здесь, – запротестовала Бекка. – Я могу помочь.

– Ты выглядишь самой разумной из всех них, – Мак кивнул. – Ладно, я лучше пойду. Через полчаса у нас собрание по поводу следующего сезона.

– Хорошо, – Грей кивнул. – Спасибо, Мак. Я ценю это.

– А я буду благодарен, когда ты споешь на свадьбе моей дочери, – сказал Мак, подмигнув ему. – Удачи. Она тебе понадобится.

Грей положил трубку и посмотрел на своего брата, который сдерживал улыбку.

– Я же говорил тебе, что это безумие, – сказал Таннер.

– Не обращай на него внимания. Ты сможешь это сделать, Грей. Ты всегда занимался домом, когда мы были детьми. И ты починил мой велосипед, когда я врезалась на нем в стену, помнишь? – Бекка усмехнулась.

– Тебе придется записать это, – сказал Таннер, взъерошив волосы своей младшей сестры. – Я должен увидеть это во всей красе.

– Никто ничего не будет записывать, – прорычал Грей. – Когда именно ты уезжаешь?

– В понедельник после моего дня рождения. В то же время, когда уедут Кэм и Логан.

Их братья собирались приехать в город на выходные в честь дня рождения Таннера, чтобы отпраздновать с ним и пообщаться с Греем.

– О! Это кое-что напомнило мне. Я говорила с Сэмом, и конкурс караоке состоится, – сказала Бекка, ее глаза блестели. – Ровно в восемь часов в баре «Лунный свет».

– Конкурс караоке? – Грей покачал головой. – Серьезно?

– Караоке в «Лунном свете» – лучшее, – сказал Таннер, его лицо было серьезным. – Тебе понравится.

Бекка хлопнула в ладоши.

– Это будет потрясающе. Все мои братья в одном месте.

– Ты уверена, что мне стоит идти? – Грей чувствовал себя так, словно он мочится на чужой праздник. – Я не хочу создавать еще больше проблем, как в церкви.

– Все будет хорошо, – сказал ему Таннер. – Они не пускают туда девочек-подростков. Сэм, который там заправляет, нас прикроет.

– Пойдем, Грей, – призывала Бекка. – Мы никогда не были в баре вместе. Я хочу потанцевать со своим старшим братом.

– Он не умеет танцевать, – сказал Таннер, ухмыляясь. – Но было бы здорово, если бы ты был там.

– Я не знаю… – Грей поджал губы.

– Просто скажи «да». Мы присмотрим за тобой. Логан и Кэм тоже, – Бекка сжала его руку.

– Может, он боится, – Таннер подмигнул. – Что если он проиграет в Караоке? Он никогда не переживет этого.

Грей застонал.

– Я приду. Но я не буду петь в Караоке, – он посмотрел на свою сестру. – И я не буду танцевать, если только не напьюсь виски.

Бекка подняла брови.

– Звучит как вызов, – она придвинулась вперед, чтобы поцеловать его в щеку. – Я так рада, что ты здесь. Ты самый лучший.

Глава 10

Грей не мог вспомнить, когда в последний раз он так сильно уставал. Было всего восемь вечера, а мышцы умоляли его уложить их в постель и дать им поспать добрых двенадцать часов. И он бы так и сделал, если бы ему не нужно было писать этот чертов альбом. Если последние дни он проводил с телом, скрюченным в безумных позах, работая над водопроводом, то вечера он проводил в старом отцовском летнем домике с гитарой и чистыми нотными листами. Он твердо решил писать хотя бы по одной песне в неделю и готовиться к работе в студии звукозаписи через два месяца.

В первый же день работы он чуть не затопил кухню. Бекка запаниковала, а отец громко выругался. Вытирая воду, Грей пытался определить, где он ошибся. Казалось, на все уходило в два раза больше времени, чем он думал.

– Черт, я буду рад вернуться домой, – сказал Таннер, покрутив головой, словно пытаясь ослабить напряжение в шее. – Почему я сказал, что помогу тебе?

– Потому что иначе я бы надрал тебе задницу, – сказал ему Грей, вытирая тарелку и передавая ее младшему брату. – И это было бы больнее.

– Да, точно, – Таннер усмехнулся. – Ты едва можешь удержать полотенце для посуды, не говоря уже о том, чтобы нанести мне телесные повреждения. Кроме того, я слышал, что твой менеджер сказал тебе о твоих руках: «Всегда надевай перчатки, никаких порезов, никаких царапин. Эти красивые пальчики слишком многого стоят».

Грей закатил глаза.

– У тебя всегда был умный рот.

– Он становится только умнее, – Таннер подмигнул. – Мужик, я выдохся. Хочешь пойти со мной в «Лунный свет»? Можешь купить мне пиво, чтобы поблагодарить за мою тяжелую работу.

– Я куплю тебе пиво в субботу, – сказал ему Грей. – И мы сможем выпить за твой отъезд.

Таннер рассмеялся.

– Ты так отчаянно хочешь от меня избавиться?

Нет.

Грей с ужасом ждал отъезда своего брата. Не только потому, что он помогал ему с ремонтом, но и потому, что ему нравилось общаться с Таннером. Будучи на три года младше, его брат был занозой в заднице на протяжении всего их детства. Но он защищал его, как мог – сначала от боли после смерти матери, потом от гнева, который отец никак не мог унять.

Таннеру было почти семнадцать, когда Грей уехал в Лос-Анджелес. Все еще ребенок, несмотря на его протесты. Но теперь он был мужчиной и Грей общался с ним на новом уровне.

Без него здесь будет тихо.

– Я собираюсь поработать над музыкой сегодня вечером, – сказал Грей своему брату. – Но я обязательно приду в субботу.

Глаза Таннера смягчились.

– Это много значит. Спасибо, брат.

Грей сделал мысленную пометку положить свою карту на барную стойку. Субботний вечер будет за его счет.

– И, если ты сегодня напьешься, избегай третьего шага. Иначе отец услышит, как ты возвращаешься домой.

– А, старый трюк с третьим шагом. Не волнуйся, Логан научил меня этому, – сказал ему Таннер. – Удачи с музыкой.

– Спасибо.

Грей смотрел, как его брат берет куртку и прощается с тетей Джиной и Беккой, которые смотрели старый фильм в гостиной. Затем он пошел по коридору, собираясь взять гитару и бумагу, прежде чем отправиться в домик.

– Это ты, Грей? – окликнул его отец, когда он проходил мимо кабинета. На мгновение Грей подумал о том, чтобы проигнорировать его. Что он мог сделать? Он же не собирался гнаться за ним по лестнице, как это было в детстве.

– Да, это я, – сострадание взяло верх над презрением. Он толкнул дверь кабинета и увидел отца, сидящего в кожаном кресле со спинкой возле его кровати. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – его отец кивнул. – Или настолько хорошо, насколько это возможно, – он прочистил горло и Грей поморщился от того, как много булькающих звуков он услышал. – Как водопровод?

– Медленно, но верно. Сегодня нам удалось заменить около двух метров. Самое худшее – это каждый раз прерываться, чтобы включать воду. Это занимает целую вечность, чтобы проверить уплотнения.

– Хм-м-м… – его отец кивнул, но больше ничего не сказал.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросил его Грей. – Хочешь, я принесу тебе попить?

– Нет, спасибо.

– Тогда ладно, – Грей замер на мгновение, потрясенный отсутствием яда в голосе отца. – Я собираюсь пойти поиграть на гитаре.

– Не шуми. Помни о соседях.

– У меня есть наушники. Никто не услышит.

Его отец взял книгу со стола перед ним.

– Увидимся завтра, – он прочистил горло. – Спасибо за работу, которую ты делаешь.

Грей с двойным удивлением воспринял слова отца.

Когда он в последний раз благодарил меня за что-либо?

Это было странно и неловко, поэтому он просто кивнул и пошел наверх, чтобы взять свою гитару.

Мужчина не мог припомнить случая, чтобы он не был в обиде на своего старика. И хотя это чувство все еще присутствовало, сегодня оно было разбавлено. И он не знал, что делать с этим новым чувством.

Час спустя он сидел на мягком, плетеном кресле в летнем домике, стеклянные двери были широко открыты, чтобы впустить прохладный вечерний воздух. Наушники висели у него на шее, он напевал какие-то слова и единственным звуком в его ушах было постоянное жужжание цикад. Он и забыл, насколько громкими они были здесь. Как они были саундтреком к его летним вечерам в подростковом возрасте, наряду с Nirvana, или Foo Fighters, или любой другой группой, которые он крутил на повторе целыми неделями.

Может быть, сейчас где-то подросток включал на повторе музыку самого Грея. Уголок его рта приподнялся при этой мысли.

Он встал и пошевелил плечами, разминая напряженные мышцы. Он напевал рифф, который пришел ему в голову, пока играл. Он вышел из летнего домика и вдохнул сладкий, пьянящий аромат сирени, посаженной вокруг деревянного здания.

Как и все остальное, оно ветшало. Его не мешало бы покрасить, установить новые оконные рамы и обновить интерьер. Но ему нравилось, как он чувствовал себя здесь. Как будто ему все еще было шестнадцать лет, и он постоянно играл на гитаре, мечтая однажды стать знаменитым музыкантом.

И теперь он им стал. Он должен быть счастлив. И все же… шестнадцатилетний парень не был доволен тем, чего он достиг. Потому что его достижение должно было принести одобрение отца. Но этого не произошло. Совсем нет.

Он ненавидел то, что часть его самого все еще жаждала этого.

Он тихо закрыл дверь в летний домик и пошел к передней части отцовского двора. Отсюда он мог видеть высокий шпиль Первой баптистской церкви и красные крыши магазинов, которые теснились вокруг городской площади. За городом были фермерские угодья – растущая кукуруза, освещенная лунным светом.

Если не считать жужжания насекомых, в городе было жутко тихо. Он посмотрел на часы – было всего девять тридцать, но казалось, что все, кроме него, уже спят.

Может быть, все-таки стоит пойти в бар?

Таннер, вероятно, все еще был там, выпив пару бокалов пива за вечер. Он мог бы заказать виски и позволить крепкому алкоголю унять тоску.

Но вместо этого он обнаружил, что направляется к другой знакомой дороге. На три квартала ниже его собственного.

Прошло меньше пяти минут, и он оказался на месте. Он нахмурился, глядя на старое бунгало и размышляя, что, черт возьми, ему делать дальше. И тут через открытое окно в передней части дома он увидел ее, сидящую за пианино.

Мэдисон Кларк. Мэдди. Младшая сестра его бывшей девушки, которая уже выросла. Он отошел от света уличного фонаря в тень и внимательно наблюдал, как она поднимает крышку пианино, затем сгибает пальцы и расправляет плечи. В момент касания руками клавиш, ее спина была прямая, как натянутая струна.

Она начала со звукоряда. Сначала одной рукой, затем добавила другую. Она стала играть все сложнее, ее пальцы быстро двигались, превращаясь из звукоряда в песню, мелодия которой звучала сладко и низко, отдаваясь эхом в ночном воздухе.

Мэдди Кларк была хороша, не нужно было быть рок-звездой, чтобы понять это. Это было видно по тому, как легко и непринужденно, без единого сбоя, текли ноты, темп нарастал по мере того, как она достигала крещендо, ее грудь вздымалась и опускалась в такт.

Что там говорила Бекка? Что Мэдди училась в Анселле.

Так какого черта она работает в закусочной маленького городка?

Когда мелодия стихла, ее пальцы замедлились, перебирая последние клавиши, Грей вышел на свет, собираясь вернуться домой.

Но тут она подняла голову и посмотрела в окно. Их взгляды встретились и Грей услышал биение своего пульса в ушах. Она подошла к окну и отдернула занавеску, чтобы можно было высунуться.

– Эй, – тихо позвала она. – Ты что там делаешь?

– Слушал, как ты играешь, – он сделал шаг вперед, чтобы не кричать. – Ты была хороша.

Ее губы изогнулись.

– Спасибо. Если бы я знала, что меня слушает известный музыкант, я бы, возможно, постаралась немного больше.

– Мне бы не хотелось услышать, насколько ты хороша, если будешь стараться еще больше, – он был всего в метре от дома. Достаточно, чтобы разглядеть веснушки на ее носу и тени под глазами. – Что ты играла?

– Ничего такого, о чем бы ты слышал.

– Я знаю. Это было что-то, что написала ты?

Она открыла рот, потом снова закрыла его, ее пальцы все еще сгибались вокруг открытого оконного стекла.

– Хочешь пива? – спросила она его.

Он не был уверен, кого больше удивил ее вопрос. И все же его рот наполнился слюной, от мысли о ледяной жидкости.