Текст книги "Мужчина ее мечты"
Автор книги: Керрелин Спаркс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава 23
Хизер пыталась найти в Жан-Люке хоть что-то, за что его можно было ненавидеть. Статус вампира больше не представлялся достаточно серьезной причиной, чтобы отвергать его. Все вампиры в доме питались из бутылок. Все вампиры-мужчины отличались хорошими манерами и предупредительностью. Симона и Инга представлялись эгоистичными и тщеславными. Но такими они, вероятно, были и до того, как отрастили клыки.
Фиделия согласилась с тем, что смерть не изменяет характер человека. Она знала это из личного опыта, когда помогала заблудшим душам. Одним словом, Хизер невольно пришлось признать: Жан-Люк остался таким же неотразимым, умным и благородным, каким был при жизни.
И со свойственным ему благородством вел бизнес. У него не было подпольных цехов. Он не истязал рабочих в погоне за богатством. Фил рассказал ей, что Жан-Люк взял на себя заботу о семье Пьера. Он был хороший человек, и будь он обычным смертным, она без колебания продолжила бы с ним отношения.
Четверг прошел спокойно. Но во время ужина у Йена случился очередной приступ. Фиделия немедленно увела Бетани из кухни, чтобы малышка не видела мук Йена. Хизер молила его принять болеутоляющие таблетки, но он стоически отказался. Через полчаса конвульсий он наконец впал в мирный смертный сон.
Хизер закончила палантин для первого платья и приступила к конструированию второго. По мере того как шло время, она поймала себя на том, что с нетерпением ждет появления Жан-Люка.
Он появился, как всегда красивый, в половине девятого. У нее захватывало дух от одного его вида. «Я знаю, что ты любишь меня». Боже, неужели он прав? Как иначе объяснить, что ее влечет к нему, несмотря на все?
Жан-Люк смотрел, как она работает. Йен проснулся и нетвердо поднялся на ноги, желая проверить, не подрос ли. Хизер протянула сантиметровую ленту.
– Поздравляю, – объявил Робби. – Ты вырос на шесть дюймов. И побриться тебе не помешало бы.
С широкой улыбкой Йен потер щетину на подбородке.
– Нужно отпраздновать это бутылкой блиски, – предложил Финеас.
Йен рассмеялся:
– Ты всегда ищешь повод приложиться к блиски.
– У меня припрятана бутылочка в помещении охраны, – сообщил Робби. – Идемте.
Трое вампиров удалились, оставив Хизер наедине с Жан-Люком.
– Смесь искусственной крови и шотландского виски, – пояснил Жан-Люк. – Создав вампирскую кухню синтеза, Роман сделал нашу еду куда более разнообразной.
Хизер состроила гримасу.
– Шутишь?
– Вовсе нет. У нас есть теперь шоколад, кровь с шоколадом, любимый напиток дам, «Баббли-Блад», кровь с шампанским, для особых случаев.
Хизер рассмеялась:
– Для каких таких случаев? Переезд в новый, модернизированный гроб?
Уголок его рта пополз вверх.
– Теперь ты смеешься надо мной. Ты же знаешь, где я сплю. Отнюдь не в гробу.
При мысли о его кровати ее лицо обдало жаром.
– Хочешь посмотреть, над чем я работаю? Идем ко мне в кабинет.
Хизер сделала глубокий вдох.
– Могу заглянуть на минуточку.
– Вот и славно. – Жан-Люк неспешно направился к двери. Он, похоже, понимал, что не стоит торопить время. Пусть привыкнет. Пусть найдет ответы.
– Зачем ты приехал в Техас? – поинтересовалась Хизер, когда они вышли в коридор.
– Мне нужно было исчезнуть. Средства массовой информации то и дело задают вопрос: почему я не старею?
– И ты решил скрыться?
Жан-Люк кивнул.
– На двадцать пять лет. Потом вернусь в Париж под видом собственного сына.
Хизер хотела его спросить, не мечтал ли он о настоящем сыне, но для этого ей не хватило смелости.
– Значит, какое-то время проведешь в Шнитцельберге?
– Я могу менять места своего пребывания, но должен соблюдать осторожность, чтобы не засветиться в средствах массовой информации.
– Но как вы путешествуете? – Они вошли в демонстрационный зал, и Хизер остановилась. – Только не говори, что вас перевозят в гробу в грузовом отсеке «боинга».
Жан-Люк поморщился:
– Это было бы чудовищно. На самом деле, путешествовать нам очень просто. Мы просто телепортируем.
– Телепортируете? Никто не умеет этого делать, разве что в фантастических фильмах.
– Вампиры умеют.
Хизер утратила дар речи. Она обвела взглядом демонстрационный зал, и когда повернулась к Жан-Люку, тот исчез.
Она невольно вскрикнула.
– Жан-Люк?
– Да.
Вздрогнув, резко повернулась. Он стоял за ее спиной.
– Я ничего не успела заметить.
– Это бывает очень удобно. Именно так моя охрана доставила сюда игрушки твоей дочери.
Хизер прищурилась:
– Выходит, ты и ко мне в спальню можешь проникнуть в любое время, даже если заперты двери?
– Могу, только не забывай, что я человек благородный.
– Значит, и Луи может телепортировать сюда. – От этой мысли она содрогнулась. – И прямиком направиться ко мне в спальню…
– Хизер, – перебил ее Жан-Люк, дотронувшись до плеча. – Если в здание кто-то проникает, срабатывает сигнализация. Она сработала прошлой ночью, когда Симона вернулась в дом.
– Ага. Вот, оказывается, почему ты вломился ко мне в комнату.
– Ну да.
Жан-Люк действительно заботился о ее безопасности.
– Я благодарна вам всем за то, что вы с таким рвением нас охраняете.
Он улыбнулся:
– Думаю, когда все закончится, нам нужно будет устроить свидание.
– Пообедать вместе или сходить в кино? – усмехнулась Хизер. – Но выступать в роли обеда я как-то не готова.
– Нет, но я мог бы перенести тебя куда-нибудь подальше от чужих глаз – например, в замок Ангуса в Шотландии или на виллу Романа в Тоскане.
Вот плут. Он дразнил ее морковкой, зная, что она не сможет устоять.
– У меня есть вампиры-друзья по всему миру, которые будут рады нас принять, – продолжал Жан-Люк. – Главное, чтобы меня не узнали. И не взошло солнце.
– Хочешь сказать, что можешь взять меня с собой, когда телепортируешь?
– Да. Это достаточно просто. Уверяю.
– Тебе легко говорить, – возразила Хизер. – Собираешься превратить меня в нечто… вроде пара, надеясь, что потом я материализуюсь в первозданном виде.
– Это совершенно безопасно.
– Но мне так не кажется.
Жан-Люк наклонил голову, изучая ее.
– Давай покажу, как это работает, чтобы в будущем не волновалась.
Хизер отступила на шаг.
– Волнения меня не смущают. Я к ним на самом деле привыкла.
– Мы переместимся ко мне в кабинет, и только. – Он указал на окно второго этажа, выходящее в демонстрационный зал. – Потом, когда возьму тебя в более дальнее путешествие, ты уже не будешь бояться.
Боже, он умел быть убедительным.
– Возможно, я и соглашусь на свидание в будущем, но это не значит, что разрешаю тебе за мной ухаживать.
– Отлично. А сейчас проведем пробную сессию. – Жан-Люк приблизился к ней вплотную и легко обнял за талию. – Ты должна кое-что сделать, чтобы все получилось.
– Что именно?
– Обними меня за шею и держись крепко.
Она медленно положила руки ему на шею.
– Что дальше?
Он обвил ее руками.
– Теперь поцелуй меня.
– В «Звездном пути» они этого не делали, – возмутилась Хизер.
– И многое потеряли.
– А когда ты телепортируешь один или с парнем?
Жан-Люк поморщился.
– Ладно. Я солгал. – Он грустно улыбнулся. – Но ты не можешь меня в этом винить.
Хизер шлепнула его по плечу. Он рассмеялся.
– Но ты все равно должна крепко за меня держаться.
Комната начала искажаться. Опасаясь за свою жизнь, Хизер крепко обхватила его за шею.
– Доверься мне, – услышала она его шепот, и все вокруг померкло.
Она испытала ощущение полета и почувствовала под ногами твердый пол. Открыв глаза, обнаружила, что стоит в просторном кабинете.
– Было жутковато.
– Ты к этому привыкнешь.
Хизер отступила назад, и Жан-Люк разжал руки.
Она обошла кабинет кругом, отметив про себя два кожаных кресла, письменный стол, компьютер и шкафы для папок. У стола, накрытого красивой тканью в зеленовато-голубых тонах, Хизер остановилась, а при виде груды павлиньих перьев испытала соблазн к ним прикоснуться. Не удержавшись, пробежала пальцами по мягкой текстуре.
– Я знал, что ты непременно захочешь это сделать, – тихо произнес Жан-Люк за ее спиной. – Тебе нравится осязать.
У нее по коже побежали мурашки.
– Откуда ты знаешь?
– Я наблюдаю за тобой. – Он подошел ближе. – Тебе нравится гладкость шелка. Нравится касаться бархата. – Он взял павлинье перо. – Оно напоминало мне тебя. В нем есть все оттенки зеленого и бирюзового цветов, которые я вижу в твоих глазах. Они слегка меняются, когда ты улыбаешься, хмуришься или… кончаешь.
Хизер посмотрела на него с досадой:
– Твои глаза тоже меняются.
Он улыбнулся и протянул ей пачку эскизов:
– Что скажешь?
Она просмотрела их. Он поражал своим талантом. Впитав в себя многовековой опыт моды, Жан-Люк умел создавать модели, сочетавшие в себе классику и современность.
– Они прекрасны.
– Как и мое вдохновение.
Он провел пером по ее лицу и шее.
Хизер оставила рисунки и прошла к окну. Внизу, в темном зале, белели фигуры манекенов.
– Мне нужно узнать тебя получше.
– Рассказывать особенно нечего, – вздохнул он. – Ты знаешь обо мне все. Я родился в семье бедного крестьянина по имени Жан, который чистил конюшню. Фамилии я не помню.
– А Эшарп? – Хизер посмотрела на него.
– Я взял это имя после обращения. Вампиры дали мне его в шутку. Женщины… после встречи со мной носили шарфы, чтобы скрыть следы. – Он пожал плечами. – «Echarpe» значит по-французски «шарф».
Хизер поморщилась.
– Печальная шутка.
– Большая часть моей жизни – печальная шутка. Мне пришлось… бороться за то место, которое занимаю сегодня.
Она это видела.
– А это правда, что твоя мать умерла, когда ты был еще маленьким ребенком?
Жан-Люк нахмурился и опустился в одно из кресел.
– Мои родители рано умерли. Я стал сиротой в возрасте шести лет. Барон разрешил мне спать на конюшне и выполнять работу, которую до этого делал мой отец.
– Как это любезно с его стороны, – возмутилась Хизер.
– Но это было все ж лучше, чем оказаться бездомным.
Она подошла к нему и остановилась у стола.
– Продолжай.
– Барон был закаленным в сражениях воином. В замке с ним, кроме сына, жили еще мальчики, находившиеся на его попечении. Он обучал их военному искусству. Я наблюдал за ними, прячась за бочками. А ночами тренировался в конюшне, повторяя их движения.
– Уверена, что у тебя это хорошо получалось, – кивнула Хизер.
– Сын барона был забияка и часто избивал других мальчишек до крови. Барон не препятствовал этому, потому что гордился сыном. Однажды, когда мне было лет десять, сын барона сбил с ног одного из мальчишек и стал бить его дубинкой. Я схватил палку и отогнал его прочь. Завязалась драка.
Хизер поморщилась. Она понимала, какая жестокая расплата ждала крестьянина за то, что поднял руку на сеньора.
– Слуги кричали мне, чтобы бросил все и бежал, – продолжал Жан-Люк. – Остальные приемыши побежали к барону, чтобы доложить о случившимся. Но я продолжал драться. Я дрался как безумный. Все годы отчаяния и лишений вылились в гневе.
– Могу себе представить. И что сделал барон?
– Он приказал нам остановиться. Только тут я осознал, что натворил. Я думал, что меня ждет смерть. – Жан-Люк хмуро потер лоб. – Тогда я впервые в полной мере ощутил, что значит быть беспомощным. Моя судьба всецело находилась в руках другого человека.
– Ужасно. – Хизер подошла к Жан-Люку.
– К удивлению всех, барон подошел к сыну и при всех ударил его по лицу с такой силой, что рассек ему губу. Мальчик упал на землю. Барон пояснил, что наказал его за то, что не сумел убить в бою смерда. Потом сказал мне, что если хочу, то могу учиться боевому искусству. Я очень удивился. Но это было лучше, чем всю жизнь вывозить из конюшни навоз, и я согласился.
– Ты обучался с другими мальчиками?
– Да. Несколько следующих лет выдались очень трудными. Мне постоянно приходилось быть начеку. Сын барона всегда старался подкараулить меня и избить до полусмерти.
– Вот гад.
Жан-Люк улыбнулся:
– Не без этого. Король, а в то время правил Людовик Двенадцатый, хотел завоевать Италию. Он потребовал от благородного сословия прислать ему своих лучших рыцарей. У барона была связь с могущественным родом поражение. Они посоветовали, барону отправить к королю своих худших рыцарей. И меня срочно возвели в рыцарское достоинство. Еще одна печальная шутка.
Хизер поморщилась.
– Но ты же не мог быть худшим.
– У меня не было настоящего военного опыта. Не было семьи. Так что мной можно было пожертвовать. Мне дали жалкое подобие лошади и какое-то старое оружие.
– Боже, тебя отправили на верную смерть.
– Точно. Помню, барон смеялся, говоря, что его решение научить меня военному искусству окупилось. Меня вместо его сына отправили на войну. – Жан-Люк на короткий миг закрыл глаза. – В тот день я поклялся; что никогда больше не буду беспомощным. Никогда больше не стану пешкой в чужих руках.
– Мне жаль. – Хизер коснулась его локтя.
Он взял ее руку в свою:
– Самое страшное в моей жизни сражение произошло в 1500 году. Я выжил.
– Тебе было всего пятнадцать.
Он кивнул.
– Я делал успехи. Меня заметили и дали лошадь и оружие получше. Моя военная карьера шла в гору до 1513 года и сражения Шпор.
– Это когда ты…
– Погиб. Англичане вторглись во Францию в Гинигейте, и мои товарищи бежали. Я был так зол, что не сдвинулся с места и изрубил на куски первого же приблизившегося ко мне англичанина. Глупая ошибка. Потому что меня тут же окружили, нанесли множество ран и бросили умирать.
Хизер поежилась, и он сильнее сжал ее руку.
– В ту ночь меня нашел Роман. Я не хотел умирать.
– Конечно. Ты был еще такой молодой.
– Да, но дело было не только в этом. Я сам хотел вершить свою судьбу. Мне надоело быть беспомощным. Я хотел власти, даже власти над смертью.
У Хизер пересохло во рту.
– И надо думать, получил ее.
– Все же я могу умереть. И последняя шутка в моей короткой жизни смертного состояла в том, что мое тело на другое утро исчезло.
– Мне жаль.
Он сжал ее руку.
– Мою историю знают немногие. Я ненавижу вспоминать, каким жалким был.
– Я тоже чувствовала себя жалкой, когда позволяла всем и каждому помыкать мной. Но знаешь, мы с тобой вовсе не жалкие. Мы победители. Мы оба боролись за то, чтобы изменить нашу жизнь к лучшему.
Хизер внутренне поморщилась. Она только что признала, что его жизнь в статусе вампира – достижение.
– Не стану лгать тебе. Мир вампиров такой же жестокий, как и мир смертных. Мятежники собирают армию. Может разразиться новая война. Она станет катастрофой для нас всех. Такая война не может остаться незамеченной. Репортеры не преминут о ней написать.
Хизер затаила дыхание.
– И ваша тайна выйдет наружу.
– Вот именно, – кивнул Жан-Люк.
И тогда люди начнут охоту на вампиров.
– Это будет катастрофа.
Хизер откинулась на спинку стула. Мир вампиров полон опасностей. Как могла она втянуть во все это свою дочь?
Жан-Люк подошел к окну, выходящему в демонстрационный зал.
– Должен предупредить тебя насчет показа моделей. Он состоится в следующую субботу. Сначала я хотел отменить его, чтобы не дать Луи шанса напасть на тебя. Но потом мы решили ничего не отменять.
– Хочешь сделать меня подсадной уткой? – ахнула Хизер.
Жан-Люк повернулся к ней:
– Я буду рядом с тобой весь вечер. Мы все будем наготове. Лучше так. Лучше заманить его туда, где сможем контролировать ситуацию. И пусть это случится ночью.
– Да, лучше покончить с этим раз и навсегда. – Она медленно кивнула. Но мы должны позаботиться о безопасности моей дочери и Фиделии. Я не позволю вам подвергать их риску.
– Согласен. – Жан-Люк направился к своему рабочему столу. – Теперь ты знаешь, чего я боюсь больше всего на свете. Ненавижу чувствовать себя беспомощным. Статус вампира наделил меня многим: сверхъестественной силой и скоростью, – но есть и одна ужасная слабость. Я совершенно беспомощен в дневное время.
Хизер встала.
– У тебя есть охрана, способная защитить тебя.
Он покачал головой и взял со стола образец зеленого шелка.
– Меня не моя безопасность беспокоит. Каждое утро на рассвете, когда я засыпаю, меня охватывает ужасный страх, что, пока лежу здесь беспомощный, с тобой может случиться что-нибудь страшное. – Он смял ткань в кулаке. – Я больше не могу это выносить.
– Все будет хорошо. – Хизер порывисто подошла к столу. – У меня есть Фил и Йен, и Фиделия с оружием. Да и сама я не такая уж беззащитная. – Она коснулась его руки. – Каждого из нас гложут свои страхи.
– И меня ты тоже все еще боишься? Вернее, того, что я есть? – Он уронил ткань на стол. – Как мне убедить тебя, что это ничего не меняет? Я буду любить тебя, невзирая ни на что. Я буду любить тебя всегда.
Слезы обожгли ей веки.
– Дело не в том, что я не… я думаю, ты замечательный человек.
Он взял павлинье перо и провел им по ее голой руке.
– Мне стоит такого труда к тебе не прикасаться.
Хизер, всхлипнув, обняла его за талию и прижала к себе.
– Ты хороший человек, Жан-Люк. Прекрасный человек.
– Хизер. – Он едва касался ее, словно боялся потерять самообладание. – Я так сильно тебя хочу.
Его ладонь легко пробежала по ее спине, вызывая дрожь.
Ей, наверное, следовало от него отпрянуть, но он казался таким надежным, что ей нестерпимо хотелось к нему прильнуть. Жан-Люк скользнул губами по ее лбу. Хизер ощутила разливающийся в теле зов желания.
– Позволь мне за тобой ухаживать. – Он пощекотал носом ее шею и прошептал в ухо: – Позволь мне любить тебя.
Она заглянула ему в лицо, и у нее перехватило дыхание. Светло-голубая радужка его глаз менялась.
– У тебя глаза стали красными.
Он убрал с ее лба волосы.
– Эта проблема возникает у меня всегда, когда я рядом с тобой.
– Почему? Я вызываю у тебя чувство голода?
– Ты заставляешь меня умирать от желания. Мои глаза лишь отражают бушующую внутри страсть.
– Хочешь сказать, они краснеют, когда ты… заводишься?
– Да. – Он слегка улыбнулся. – Ты могла бы помочь мне смягчить проблему. Но боюсь, она так и будет продолжать возникать снова и снова.
О Боже, что плохого в том, чтобы провести так всю оставшуюся жизнь? Внутри ее разрасталась паника. Она не чувствовала готовности шагнуть вместе с дочерью в жизнь, столь отличную от ее привычного существования.
– Я… мне нужно идти.
И отступила назад.
Жан-Люк не стал препятствовать.
– Как пожелаешь.
Она ушла и скрылась в своей темной спальне. Господи милостивый, что делать? Она не сомневалась в правоте Финеаса, когда он сказал, что положение вампира не меняет сути характера человека. Жан-Люк оставался таким же честным и благородным, каким был при жизни. Многовековой жизненный опыт давал ему мудрость и зрелость, делавшие его особенно привлекательным. И безусловно, он был необыкновенно сексуальным. Он прекрасно относился к Бетани и был добр и щедр к Фиделии. Жан-Люк был идеален во всем, кроме одного. Он был вампиром.
Но это не изменило его, как и не изменило ее чувств к нему. Теперь, когда первый шок прошел, Хизер сознавала, что по-прежнему в него влюблена. И это пугало ее больше, чем его клыки. Потому что она всерьез обдумывала возможность развития их отношений.
Внутренний голос твердил ей, что она сошла с ума. Как можно за одну неделю принять решение, способное повлиять на всю ее последующую жизнь? И жизнь Бетани. Как объяснить дочери, что новый приятель мамочки в дневное время – труп? Разве можно обременять малолетнего ребенка подобными секретами?
Ситуация складывалась сложная. Она будет стареть, а Жан-Люк – нет. Она втянет дочь в чужой, непонятный мир. С другой стороны, ее дочь получит прекрасного, любящего отчима.
Но днем он будет мертвым. Мысли Хизер метались между «за» и «против», и голова шла кругом. Пробравшись в темноте на ощупь в ванную, она закрыла дверь и включила свет.
Посмотрела на свое отражение в зеркале. Фиделия сказала, чтобы прислушалась к зову сердца. Ее сердце рвалось к Жан-Люку, но голова взывала к осторожности. Если Жан-Люк войдет в ее семью и из этого ничего не получится, то будет разбито не только ее сердце. Бетани тоже пострадает.
Хизер вздохнула. Она объявила страху войну, но в этой битве страх, похоже, одерживал победу. Самым безопасным было отступить. Она должна уйти, пока ее любовь к Жан-Люку не разрослась до вселенского масштаба.
Всю субботу Хизер трудилась не покладая рук и старалась не думать о Жан-Люке. В ту ночь он спросил, не хочет ли она поговорить с ним в его кабинете, но она ответила отказом. Печальное выражение его глаз пронзило ей сердце, и она заторопилась к себе в спальню.
За обедом в субботу она узнала, какими еще сверхъестественными способностями обладают вампиры. Сверхтонким слухом. Находясь на кухне, Йен услышал приближение автомобиля. Хизер в сопровождении двух охранников вышла в фойе демонстрационного зала.
Фил выглянул в окно.
– Это пикап с трейлером на прицепе.
Хизер тоже выглянула в окно, чтобы посмотреть, кто выйдет из машины.
– О нет. Коуч Гюнтер.
– Он опасен? – спросил Йен.
– Только для женщин, – побормотала она. В кузове пикапа она заметила большие черные коробки. – Он привез подиум.
Значит, это он был новым приятелем Лиз Шуман. Боже, Лиз, наверное, сошла с ума.
Коуч поднялся на крыльцо и, не обращая внимания на кнопку звонка, стукнул кулаком в дверь.
Хизер скривила лицо.
– Вам придется его впустить. Я позову Альберто.
И зашагала по коридору.
– Привезли подиум, – сообщила она Альберто. – Я обещала Лиз три билета на шоу.
Нехотя он протянул ей три билета.
– Мне с трудом хватит их для членов школьного совета и больших городских шишек.
Хизер поморщилась.
– Пригласив всего двадцать гостей, трудно рассчитывать собрать хорошую сумму.
– У местных обитателей, – фыркнул Альберто, – вообще нет денег. – Жан-Люк сам сделал пожертвование. Двадцать тысяч.
– Долларов? – ахнула Хизер. – Невероятная щедрость.
– У него на то свои причины. – Альберто махнул рукой. – Нет, он, безусловно, щедрый. Жан-Люк много жертвует на благотворительные цели. Но в данном случае он платит за молчание. Когда магазин после шоу закроется, Жан-Люк хочет, чтобы все о нем забыли. И ваша работа, полагаю, тоже на том закончится.
Хизер не забыла, что он нанял ее всего на две недели.
– Хотите сказать, что сюда больше никто не придет?
– Надеюсь, что нет. А если кто и придет, охрана повернет их обратно. Я с моделями вернусь в Париж, а Жан-Люк на время исчезнет.
Перспектива отдавала одиночеством. Хизер вспомнила первую карту, которую перевернула для Жан-Люка Фиделия. «Отшельник». Он будет таким одиноким. Но она могла все изменить.
– Ладно, мне нужно взглянуть на подиум. – Альберто вышел из кабинета.
Хизер не спеша вернулась в фойе. Фил и Коуч уже установили в демонстрационном зале несколько секций помоста, и Альберто придирчиво их разглядывал.
– Привет, Хизер! – крикнул Коуч, Направляясь на улицу за следующей секцией, и добавил, указав на смущенного Йена, стоявшего в тени: – От этого ребенка толку ноль. Его ленивую задницу стоит уволить.
Хизер посмотрела на Йена с сочувствием. Она знала, что ему нельзя на солнце, но, очевидно, Коуч не давал бедняге покоя. Спустя двадцать минут подиум наконец полностью перенесли с прицепа в зал.
Хизер отдала Коучу его билеты.
– Представь, я сейчас встречаюсь с Лиз Шуман, – доложил он, остановившись у выхода.
– Я догадалась, – кивнула она.
– Ага. – Он продемонстрировал мышцы. – Малышке повезло. А ты многое потеряла.
– Я в отчаянии. Пожалуйста, передай Лиз, чтобы зашла ко мне в пятницу. Я должна проверить, как сидит на ней платье.
– Это что будет за вечеринка? – спросил Коуч. – Форма одежды официальная?
Хизер обвела критическим взглядом его майку и спортивные трусы.
– Надень брюки и оставь дома свисток.
– Значит, официальная. – Он шагнул за дверь. – Увидимся в следующую субботу.
Хизер вернулась в студию, чтобы продолжить работу над вторым платьем. Альберто поехал развезти гостям билеты.
Около шести вечера Йен снова упал в обморок. Хизер была рада, что Бетани ужинала на кухне и этого не видела. Однако Йен преображался внешне, и она не знала, как объяснить происходившее дочери.
Она направлялась с Филом на кухню, когда раздался звонок в дверь.
Фил выглянул в окно.
– Это шериф.
Хизер открыла дверь, впуская полицейского.
– Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. – Сунув в рот зубочистку, он окинул ее взглядом.
Хизер закрыла дверь.
– Мы в полном порядке. Есть новости?
– Нет. Я не могу найти этого Луи. – Билли прошел в демонстрационный зал и огляделся. – Мы сняли в музее несколько отпечатков пальцев, но их нет ни в одной базе данных. И нам неизвестно его настоящее имя. Так что расследование зашло в тупик.
– Ясно. – Хизер проследовала за ним в зал.
– А в грузовике Хизер вы не нашли ничего полезного? – осведомился Фил.
– Нет. – Билли бродил вокруг секций подиума. – Готовитесь к субботнему показу?
– Да, – ответила Хизер. – Поскольку я намерена участвовать в шоу, Жан-Люк рассчитывает, что Луи объявится.
Билли резко повернулся к ней:
– Он собирается использовать тебя в качестве наживки?
Она пожала плечами:
– Он и сам наживка. Луи хочет убить нас обоих.
Билли хмуро жевал зубочистку!
– Мне тоже нужно будет присутствовать с двумя моими помощниками.
– Будем рады твоей помощи, – заверила его Хизер.
Йен сказал ей, что, если смертные увидят что-то для них не предназначенное, вампиры сотрут об этом Их воспоминания.
Билли двинулся к выходу.
– Коуди снова странно себя ведет. Прошлым вечером он был в баре «Шмитти». Напился и начал распускать о тебе грязные слухи. Потом вдруг объявил, что он таракан, и начал прыгать со стола на стол, мешая людям играть в пул.
Хизер вздохнула. Еще одна проблема требовала решения.
– Мне пришлось посадить его на ночь за решетку. – Билли открыл дверь на улицу и остановился на крыльце. – Сегодня утром он вел себя нормально, но скажу тебе: у парня не все дома.
– Я поняла. Спасибо, что заехал.
