Текст книги "Мужчина ее мечты"
Автор книги: Керрелин Спаркс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 19
Жан-Люк сидел за столом у себя в кабинете и смотрел в пространство. Робби то и дело появлялся в его поле зрения, но он его не замечал. Гул голосов в комнате звучал досадным пчелиным роем. Наверное, это шок. Во время сражения с ним такого никогда не случалось. Это наступало потом. И он каменел.
Робби поставил ему на стол бутылку блиски и предложил сделать глоток. Жан-Люк в молчании уставился на бутылку. Смесь искусственной крови и спирта ничего не решит. Не вернет Пьера к жизни. Не облегчит горе или чувство вины.
Мужчины в комнате были взволнованны. Они громко говорили и яростно жестикулировали. Робби ударил кулаком по столу. Бутылка с блиски подскочила.
– Как мог он забыть проверить пикап? – крикнул Робби. – Я считал, что хорошо обучил его мерам безопасности.
– Я уверен, что он проверил. – Йен отхлебнул блиски из стакана. – Тебе не стоит себя упрекать.
– Я должен был сам проверить. – Фил упал в кресло и прижал ладони к вискам. – Я чувствую запах взрывчатки. Я должен был сам проверить этот чертов грузовик.
Его слова прояснили туман в голове Жан-Люка. Фил чувствовал запах бомбы?
– Пьер должен был быть осторожнее, – проворчал Робби, меряя комнату шагами. – Проклятие!
Он снова ударил кулаком по столу. Бутылка с блиски Опасно скользнула к краю.
Йен подхватил ее и наполнил свой стакан.
– А где была «БМВ»?
– Ее забрал Альберто, – пояснил Фил. – Он вернулся около семи. У него было назначено свидание с этой манекенщицей, Сашей. Но она не пришла. Он расстроился и поехал прошвырнуться по магазинам в Сан-Антонио.
Жан-Люк откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он не хотел это слушать. Он хотел быть с Хизер. Как она себя чувствовала? Поняла ли, что бомба предназначалась для нее? И продолжала ли в одиночку сражаться со своим страхом?
Узнав новость, он хотел немедленно ее увидеть. Он должен был знать, в порядке ли она. В порядке ли Бетани. Должен был заверить, что защитит их, что Луи поплатится за свое преступление.
Но не успел сделать и двух шагов, как его остановил направленный в лицо «глок» Фиделии. Женщина вежливо попросила его выйти. Они не принимали посетителей. Он успел лишь заметить, что Хизер сидела с дочерью на диване. Но на него она даже не взглянула.
Несомненно, она считала его виноватым. Это из-за него ее семья подвергалась чудовищной опасности. И еще она, наверное, злилась, потому что он появился лишь через три часа после взрыва. Но когда она в нем нуждалась, он лежал трупом. Жан-Люк вновь испытал ненавистное чувство беспомощности. Это был худший из недостатков вампира. Полная беспомощность в дневное время. Если он понадобится Хизер днем, то ничем не сможет ей помочь.
Жан-Люк открыл глаза.
– Как она?
– Продолжает спрашивать, почему никого из вас не было, – ответил Фил. – Я сказал, что вы все уехали. Но она, похоже, не поверила. Она настояла, чтобы я позвонил пожарным и шерифу. После того как пожар потушили, шериф настойчиво просил ее поехать с ним, но она отказалась.
Слава Богу. Жан-Люк глубоко вздохнул. Оставалось надеяться, что Хизер все еще доверяет ему. Хотя, может, больше она доверяла оружию Фиделии. Он встал и прошел к окну, выходившему в демонстрационный зал.
– Мне надоело, что люди из-за меня умирают.
– Их убивает Луи, а не ты, – проворчал Робби. – Я позвоню матери Пьера и…
– Нет, – сказал Жан-Люк. – Это сделаю я. – Он позаботится, чтобы семья Пьера ни в чем никогда не нуждалась. – Почему мы здесь, когда должны охранять Хизер?
– С ней всей в порядке, – заметил Робби. – Ее охраняет Финеас. И ты знаешь: если Луи телепортирует в здание, сработает сигнализация. Мы не дадим ему и шагу ступить.
Жан-Люк пересек комнату.
– Нужно составить план. И вызвать дополнительную охрану.
– Я уже сделал запрос, – заверил его Робби. – К несчастью, Ангус бросил всех на поиск Казимира.
– Теперь я буду днем один. – Фил наклонился вперед, поставив локти на колени. – Если не считать Фиделию с ее оружием.
– Я могу помочь решить проблему. – Йен вытащил флакон. – Роман дал мне несколько пузырьков. – Это снадобье, которое позволяет вампиру бодрствовать в дневное время.
Робби подошел ближе, чтобы получше разглядеть зеленоватую жидкость.
– Я думал, Роман отказался от этого состава.
– Я тоже так думал, – заметил Жан-Люк. – Каждый день его применения старил на целый год.
– Это так. – Йен вскинул подбородок. – Но я вызвался испытать его на себе.
Жан-Люк нахмурился:
– Я ценю твое желание выглядеть старше, но не хочу, чтобы ты проводил на себе эксперименты.
– Мне не нужен опекун, Жан-Люк. – Йен бросил флакон назад в сумку. – Мне четыреста восемьдесят лет. Я в состоянии принимать самостоятельные решения.
Жан-Люк вздохнул. Он не мог запретить Йену использовать состав, но идея все равно ему не нравилась.
– А были при этом какие-нибудь побочные эффекты?
– У Романа поседели волосы на висках, и все, – пробормотал Йен. – Я пойду на это, и вы меня не остановите.
– Ладно. – Жан-Люк присел на край стола. – Нам нужно полностью забаррикадировать помещение.
– Согласен. – Робби снова зашагал по комнате. – И нужно держать их всех вместе. Так будет легче охранять.
Жан-Люк кивнул.
– Благотворительный показ придется отменить. – Он знал, что это огорчит Альберто и Хизер, но безопасность важнее. – Иначе Луи может воспользоваться ситуацией.
Робби остановился.
– А может, лучше пусть воспользуется.
Жан-Люк покачал головой:
– Я не хочу использовать Хизер в качестве наживки.
– Мы будем рядом с ней, чтобы не пострадала, – не унимался Робби. – Или ты предпочтешь другое? Чтобы мы закрылись и сидели взаперти, как стадо испуганных овец?
– Будем продолжать его искать, – сказал Жан-Люк. – Фиделия вычислила, что он скрывался на «Курином ранчо». Может, удастся его обнаружить.
– Она уже пыталась, – бросил Фил. – Пока вы, ребята, спали. Она так расстроилась из-за Пьера, что поклялась отыскать Луи и нашпиговать пулями. Я отдал ей его меч и трость.
– И что она увидела? – спросил Жан-Люк.
– Ничего. – Фил пожал плечами. – Она сказала, что он пропал. Ушел за пределы ее досягаемости.
Жан-Люк ходил по комнате, раздумывая над услышанным. Мог ли Луи действительно уйти? Мог ли удовлетворить свою жажду мести убийством хранительницы музея и Пьера?
– Он не мог уйти, не закончив дела.
– Согласен. – Робби сидел нахмурившись. – Возможно, отступил и затаился на время, чтобы внушить нам ложное чувство безопасности.
Жан-Люк кивнул.
– Он вернется. О чем и сообщил в написанном кровью послании. И нанесет удар, когда ему будет удобно.
– Мы должны оставаться здесь, – предложил Фил. – Это вынудит его прийти сюда.
– А мы будем готовы к встрече. – Йен прищурился. – Бьюсь об заклад, он явится накануне показа.
– Но мы даже не знаем, как он выглядит, – напомнил Жан-Люк. – Он способен завладеть сознанием одного из участников шоу и даже гостя. Убийцей может стать любой из присутствующих.
– Тогда стоит ограничить число гостей, – предложил Йен.
Жан-Люк прошелся по комнате. Избавиться от Луи можно было, лишь встретившись с ним. Он мог уберечь Хизер. Он не отойдет от нее ни на шаг.
– Хорошо. Уничтожим его в ночь показа.
Хизер лежала без сна в кровати, уставившись в потолок. От переутомления у нее болели глаза, но она не хотела их закрывать. Каждый раз, когда она закрывала Глаза, в ее голове возникала все та же жуткая картина – охваченный пламенем автомобиль.
Она хотела стереть ее из памяти. Или вернуть время назад, чтобы Пьер был жив. Или еще дальше, чтобы была жива миссис Болтон. Все сложилось бы иначе, если бы в прошлую пятницу она послушала Жан-Люка и поступила так, как он велел, – убежала. Но она попыталась проявить смелость и спасти Жан-Люка. Теперь у нее не было иного выхода, кроме как быть смелой.
Она должна сделать все, чтобы больше никто не пострадал. Она должна быть смелой, осторожной и умной. Она не может рассчитывать только на Жан-Люка и его охрану. Как показывал опыт, они не были неуязвимы.
Фиделия имела оружие и была готова пустить его в ход. Хизер тоже следовало вооружиться. И она вооружится знанием, Ведь именно так поступали профессионалы, когда вели войну. Они собирали информацию.
Хизер села. Настало время выяснить, что за тайны здесь скрываются. В конце концов, на кону стояла ее жизнь. Они не имели права держать ее в неведении. Тысяча четыреста восемьдесят пять. Позволит ли ей эта комбинация проникнуть в подвал?
Хизер взглянула на часы на прикроватной тумбочке. Три двадцать три ночи. Она выбралась из кровати и задумалась, стоит ли переодеваться.
Нет, это займет слишком много времени, и шум может разбудить Фиделию и Бетани.
Хизер выглянула в коридор. Там никого не было. Вечером у их двери дежурил Финеас, и она слышала, как в кабинет к Жан-Люку и обратно то и дело сновали люди. Теперь все было спокойно.
Над дверью кабинета она увидела камеру наблюдения. Если пройдет мимо нее к боковой лестнице, охранники могут ее заметить и остановят на пути к подвалу.
Хизер проскользнула в дверь и на цыпочках двинулась в обратном направлении. Ее босые ноги бесшумно ступали по толстому ковру. Коридор резко сворачивал вправо, откуда начинался мостик, шедший вдоль задней стены демонстрационного зала.
В высокие окна задней стены в зал вливался лунный свет, отбрасывая на мраморном полу длинные тени. Манекены в позах сверкали белыми руками. Высоко на стенах были установлены две камеры, но они были направлены на помещение внизу. Мостик по бокам загораживала стенка, достигавшая уровня пояса.
Согнувшись, чтобы ее не было видно, Хизер кинулась вперед по проходу. Мостик заканчивался боковой дверью, ведущей в студию. Набрав комбинацию тысяча четыреста восемьдесят пять, она испытала легкое возбуждение, когда дверь открылась.
В студии было темно, если не считать узких полос лунного света, проникавших сквозь французские двери. Она осторожно спустилась по винтовой лестнице. Металлические ступеньки обжигали ее босые ступни ледяным холодом. Вжимаясь в тень, она прокралась по студии, надеясь, что камеры ее не зафиксируют.
Приоткрыв дверь, выглянула в коридор. Дверь в подвал находилась в конце коридора, рядом с демонстрационным залом. И там была установлена камера.
Черт. Миновать ее не было никакой возможности. Но Хизер прошла слишком большой путь, чтобы теперь отступать. Если пробежит это расстояние, то окажется перед дверью в подвал через шесть секунд.
Набрав в грудь побольше воздуха, она ринулась вперед. Дрожащими пальцами набрала код: один, четыре, восемь, пять. Дверь открылась. У нее подпрыгнуло сердце.
Хизер вошла внутрь, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Тусклый свет над головой озарял простой лестничный колодец, Голые стены, бетонные площадки, металлические перила. Вдали зловеще звучала музыка. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоить громко стучащее сердце.
Пока все шло хорошо. Никаких привидений, размахивающих бензопилами. Она подошла к перилам и увидела уходящие вниз ступеньки, каждая из которых освещалась красной лампочкой. По бетонным ступенькам Хизер спустилась на один пролет вниз. Дальше лестница поворачивала и уходила вниз еще на один небольшой пролет. Бетон под ногами был холодный и шероховатый. Лестница заканчивалась простой деревянной дверью. Незапертая, она легко открылась. Звуки музыки стали громче.
Снова звучал рояль в сопровождении клавесина. Доносившаяся мелодия была медленной, красивой и невероятно грустной. Видно, они горевали. Оплакивали Пьера.
Внезапно Хизер почувствовала, что вторглась без приглашений в чужую жизнь. Они, конечно, оплакивали Пьера, Они знали его много лет, а она – всего несколько дней. Она решила вернуться назад, но тут ее внимание привлек коридор.
Она раскрыла дверь шире и в изумлении вытаращила глаза. После голой лестницы она ожидала увидеть спартанскую обстановку, но увидела… роскошь. В широком коридоре свободно могли пройти рядом пять человек. На полу лежал толстый шерстяной ковер. Рубиново-красный, он был украшен золотыми лилиями, и по его краям шла широкая кайма с узором из золотых и желтовато-кремовых роз.
Коридор освещали золоченые канделябры с хрустальными каплевидными подвесками. Даже потолок блистал красотой, отделанный слоновой костью и изысканной золоченой лепниной. Двери тоже были из слоновой кости. Между дверями стояли пузатые шкафы и резные комоды. Антикварные, догадалась Хизер, и безумно дорогие.
Она бесшумно прошла дальше по коридору, мимо написанных маслом картин, место которым было в каком-нибудь замке. Музыка делалась громче. Она доносилась из комнаты со слегка приоткрытыми двойными дверями.
Хизер подошла к дверям и заглянула в щель. В комнате стоял старинный кабинетный рояль, украшенный золоченой резьбой. За ним сидела женщина со струящимися по спине светлыми волосами. Инга.
Другая женщина пересекла комнату и загородила Хизер обзор. Это была Симона. Она, похоже, танцевала. Уж не менуэт ли? Когда она исчезла из поля зрения, Хизер увидела клавесин. Жан-Люк? Затаив дыхание, она отвернулась и прижалась спиной к стене.
Жан-Люк играл на клавесине! Она стояла и слушала грустную музыку. Играл он очень хорошо. Но зачем молодому человеку играть на старинном инструменте? Чем больше она узнавала о нем, тем реальнее казалась ей история о бессмертных.
Он страдал, печальные аккорды рвали ей сердце. Нужно было поговорить с ним. Успокоить. Она уже достаточно хорошо знала его, чтобы догадаться, что он будет винить себя. Жан-Люка отличало благородство и глубокое чувство ответственности. Старомодный парень. И возможно, не без основания.
Но Хизер отказала ему во встрече. Она достигла точки, где небольшого эмоционального толчка хватило бы, чтобы сорваться. Пришлось удалиться, чтобы побыть немного одной.
От музыки у нее на глаза навернулись слезы. Он был удивительный человек. Она не могла в него не влюбиться. Чемпион по фехтованию, модный дизайнер и музыкант. А как целовался! Конечно, если он бессмертный, то за века мог развить все свои таланты.
Хизер прошла на цыпочках по коридору, раздумывая, что делать дальше. Стоит ли встретиться с ним? Возможно. Но только без Симоны и Инги.
Музыка прекратилась. Она остановилась, испугавшись, что ее заметили. Но нет, коридор по-прежнему оставался пустынным. На другом конце коридора она услышала щелчок. Кто-то открывал дверь. Хизер бросилась за высокий шкаф и прижалась к стене. Послышались приглушенные толстым ковром шаги.
– Робби! – воскликнули дамы. – Ты должен остаться и потанцевать с нами.
Он вошел в музыкальный салон, сообразила Хизер. Успеет ли она добраться до другого выхода, пока он не вышел? Он говорил так тихо, что она не могла разобрать слов.
Ее внимание вдруг привлекла картина, висевшая прямо напротив. Определенно старинная. Мужчина в черных кожаных сапогах с пряжками, темно-бордовых штанах до колен, жилете и белой рубашке с широким кружевным воротником. На одно плечо был небрежно наброшен короткий бархатный плащ. Рука легко лежала на богато украшенной рукоятке рапиры, кончик которой упирался в пол.
Хизер улыбнулась. Он выглядел точь-в-точь как один из трех мушкетеров. Или пират. Только опрятный и хорошо одетый. Его длинные черные волосы спускались кудрями до плеч. Широкополую шляпу украшали два пера – белое и бордовое. Настоящий франт. Красивые голубые глаза.
Ее сердце замерло. И по рукам побежали мурашки. Господи, она знает эти глаза. Она целовала эти губы.
Значит, это правда. Он бессмертный.
– Спасибо, что предупредил, – донесся из музыкальной комнаты голос Жан-Люка. – Я займусь ею.
Хизер затаила дыхание. Он говорил о ней? О Боже, они выходили из комнаты. Она не успела к этому подготовиться. Ей требовалось время для осознания новой реальности. Бессмертные люди. Хизер открыла ближайшую дверь и проскользнула внутрь.
В комнате было темно, если не считать тонкого лучика тусклого света слева. Когда ее глаза привыкли к темноте, Хизер разглядела несколько предметов мебели: изысканно украшенный шкаф, кресло с высокой спинкой и диван, расположенный рядом со столом и лампой. Самым большим предметом меблировки была кровать. Огромная и темная. Ее изголовье поднималось до половины высоты стены.
Отлично. Не хватает только, чтобы ее обнаружили в чужой спальне. Внимание Хизер привлек тонкий лучик света. Она направилась к нему, чувствуя под ногами гладкую прохладу деревянных половиц. У подножия кровати ее ноги утонули в толстом ковре ручной работы.
Из-под приоткрытых двухстворчатых дверей сочился тусклый свет, Хизер толкнула створки и чуть не задохнулась от восторга.
Более красивой ванной она в жизни не видела. Мраморные полы и столешницы сияли мягким розовато-бежевым теплом. Над двумя раковинами изгибали шеи изящные золотые краны. Просторная душевая кабинка была оснащена тремя душевыми головками. Но более всего поражала огромная ванна-джакузи посреди комнаты. Треугольной формы, с мраморными колоннами в каждом углу. Над колоннами вверх поднимался золоченый купол. В ванну вели мраморные ступеньки. Поднявшись на несколько ступенек, Хизер заглянула под купол. Он был раскрашен под летнее небо с солнцем и пушистыми белыми облаками. Нарисованное небо тем временем стало ярче. Нет, это в комнате стало светлее. Хизер медленно повернулась.
У дверей стоял Жан-Люк, положив руку на выключатель.
У нее во рту пересохло. По крайней мере он не выглядел сердитым.
– Привет. Я сознаю, что не должна здесь находиться, но…
– Тебе здесь нравится? – Он указал рукой на огромную ванну.
– Мне – да. Здесь… очень красиво. Потрясающе, на самом деле.
– Очень помогает снимать стресс. Можешь пользоваться ею когда захочешь.
– Это… твоя ванна?
Он кивнул и оглянулся через плечо.
– Это моя спальня.
– О.
Из всех комнат мира войти в…
– Как ты? – спросил Жан-Люк. – Я беспокоился о тебе.
– Все хорошо. – Похоже, ее вторжение не слишком его расстроило. Но выглядел он бледным и усталым. – Я очень сожалею по поводу Пьера.
Его взгляд уткнулся в пол.
– Я тоже.
Бедняга переживал. Хизер спустилась со ступенек на мраморный пол.
– Уже поздно. Мне нужно идти.
– Нет. – Он поднял на нее взгляд. – Нам нужно поговорить.
У нее учащенно забилось сердце. Неужели он собирался признаться, что он бессмертный?
– Как ты узнала код доступа? – справился Жан-Люк.
– Альберто, но он только пытался помочь. Он не думал, что я… проникну вниз.
Уголок рта Жан-Люка пополз вверх, но улыбка его получилась грустной.
– Он недооценивает тебя.
– Я видела портрет в коридоре. Мушкетера.
Она хотела сказать «твой». Но язык не повернулся.
– Хизер. – Жан-Люк сделал шаг к ней навстречу, а она отступила. Он остановился, и его лицо исказило болезненное выражение. – Я бы никогда не причинил тебе вреда.
– Я знаю. Но все это выглядит немного… странным.
– Я сделаю все, чтобы защитить тебя и Бетани. Ты в безопасности со мной. – Он указал на спальню. – Идем, присядем. Нам нужно поговорить.
Проскользнув мимо него, она вошла в спальню. Теперь здесь было не так темно, и она увидела, что постель застлана бордовым бархатным одеялом. Кресло и диван тоже были бордового цвета. Хизер присела на диван.
Жан-Люк прикрыл двери ванной. В спальне стало темнее. Подошел к кровати и присел на край.
– Мне нужно кое-что тебе сказать. Возможно, ты не сразу поверишь.
Она сделала глубокий вдох, как будто приготовилась нырнуть в бездну. Война со страхом, напомнила себе Хизер.
– Все в порядке. Я уже знаю твой секрет.
Глава 20
Она знает?
Жан-Люк прочистил горло.
– Может, мне стоит начать с самого начала.
– Тысяча четыреста восемьдесят пятый? – прошептала она. – Думаю… это твой год рождения.
Он затаил дыхание и не сразу нашелся что ответить.
– Да, это так.
Ее лицо побледнело.
– О Боже. – Она обеспокоенно шевельнулась. – Значит, я права. Ты бессмертный.
– Не совсем. Меня могут убить.
Она кивнула.
– Вот откуда мечи. Я видела по телевизору. Голливуд о вас знает?
Он пожал плечами.
– О нас рассказывают всякие небылицы, далеко не всегда правдивые.
– Ты умрешь, если плохой парень попытается отсечь тебе голову.
Жан-Люк поморщился.
– Отсечение головы – эффективное средство, но есть и другие способы. – Он криво улыбнулся. – Я мог бы составить тебе целый список, если интересно. Он может пригодиться, если когда-нибудь забуду про твой день рождения.
Хизер улыбнулась, но тут же сменила улыбку на гримасу.
– Значит, и Луи бессмертный. Поэтому имена, которыми ты называл его, канули в лету столетия назад. Я смотрела в Интернете.
– Ага. – Видно, Хизер отнеслась к нему с подозрением с самого начала. – Ты очень умная, раз о многом догадалась. Я надеюсь, что поняла также, что мне можно доверять. Я делаю все, что в моей власти, чтобы спасти тебя и твою дочь.
Она помрачнела.
– Ты сделал все, но не сказал мне правду.
– Я не хотел тебя отпугнуть. Сама бы ты была перед Луи беззащитна, и ему ничего не стоило бы тебя убить. Я не мог позволить, чтобы ты встретилась с ним один на один.
– И скрыл правду, чтобы защитить меня.
– Да. И чтобы защитить себя. Я бы не перенес, если бы с тобой что-нибудь случилось.
На ее лице промелькнуло выражение боли.
– А когда погибли твои женщины?
– Ивонн была убита в 1757 году, а Клодин – в 1832-м. С тех пор не было ни одной оставившей в моей жизни заметный след.
– Так долго.
Жан-Люк пожал плечами. У него были многочисленные кратковременные романы и встречи на одну ночь. Особенно до изобретения искусственной крови. Ему требовалось несколько пинт в ночь. А женщины, получавшие море удовольствия, проявляли куда большую щедрость. Но Хизер это вряд ли оценит.
– После того как Луи убил Ивонн, я стал избегать близких отношений. Я не хотел, чтобы из-за меня гибли женщины.
– Но… снова влюбился в Клодин?
– Да. Я надеялся, что все обойдется. Я много лет охотился на Луи, но он исчез. И когда решил, что опасность миновала, он вернулся.
– За что он испытывает к тебе такую ненависть?
– Он пытался убить Людовика Пятнадцатого, и я помешал ему. В то время я служил при короле одним из телохранителей.
Хизер прищурилась:
– Ты знал короля Людовика Пятнадцатого?
– Я знал многих королей.
Она опустила взгляд на свои сжатые ладони. От напряжения костяшки ее пальцев побелели.
– Ты видел приход и уход многих людей.
– Да.
Хизер на короткий миг закрыла глаза. Когда открыла их снова, в них блестели слезы.
– Я услышала достаточно. Мне нужно идти.
Она порывисто поднялась и направилась к двери.
– Постой. – Он загородил ей дорогу. – Это не все.
– Нет, – Она покачала головой. Ее глаза наполнились слезами. – Этого достаточно. Больше ничего не может быть. Во всяком случае, между нами. Какой смысл? И не важно, что я считаю тебя необыкновенно милым, великолепным, умным…
– А для меня это важно.
– Нет, не важно. Потому что меня не станет для тебя в мгновение ока. Я одна из тех муравьишек, которые приходят и уходят. Удивляет только, что ты утруждаешь себя заботой о моей жизни.
– Как ты можешь такое говорить? – Жан-Люк схватил ее за плечи. – Ты думаешь, что у меня нет сердца?
– Нет. Но что за дело тебе, проживу я тридцать или семьдесят лет? Что такое сорок лет для того, кому более пяти сотен? Моя жизнь всего лишь всплеск на экране твоего радара.
– Ты для меня – все! Ты женщина, которую я люблю.
Хизер приглушенно ахнула.
– Это правда. – Жан-Люк подошел ближе. – Я люблю тебя, Хизер.
Она покачала головой.
– Я состарюсь и поседею.
– Я все равно буду любить тебя. Что мне до того, что время будет изменять твой облик, похищая молодость и красоту? Ты наполнила мое сердце. Я ждал тебя пять столетий.
Хизер прерывисто вздохнула.
– Ты всегда говоришь так красиво. – По ее щеке скатилась слеза. – Ты самый красивый мужчина на свете, но, боюсь, ничего у нас не получится.
Он смахнул с ее щеки слезу.
– Ты не забыла, что объявила страху войну? – Он обнял и притянул к себе. – Доверься мне.
– Я бы с радостью доверилась. Но это так трудно…
У нас есть это мгновение. – Он поцеловал ее в лоб. – Это прекрасное мгновение в жизни. – Он поцеловал ее в кончик носа. – Позволь мне любить тебя.
Его губы приблизились к ее губам.
– Жан-Люк. – Ее руки взлетели ему на шею.
Он нежно поцеловал ее, сознавая, что она может в любой момент ускользнуть. Он делал все медленно, искушая ее нежностью. В ответ ее тело прильнуло к нему. В паху у него затвердело. Не обращая на это внимания, он просунул руки ей под пижаму и неторопливо погладил спину.
Хизер вздрогнула. Он со стоном овладел ее губами. Она погрузила пальцы в его волосы.
– Хизер. – Он потерся носом о ее шею, ощущая под щекой биение ее сонной артерии. – Позволь мне любить тебя.
– Я не могу тебе сопротивляться, – прошептала она.
Вот и хорошо, но он хотел большего. Он хотел признания в любви. Он чувствовал, что и она любит его, только, возможно, еще не знает этого. Или боится себе в этом признаться. В любом случае он даст ей это понять. Заставит! кричать от удовольствия.
Он взялся за край ее майки, чтобы стянуть, но Хизер испуганно скрестила руки, закрыв на груди маленькую желтую птичку.
– Постой!
У Жан-Люка упало сердце. Отпустив ее, он отступил на шаг.
– Прости.
– Дело не в тебе. – Она указала на камеру в верхнем углу его спальни: – А в них.
Он начисто забыл о ней. Проклятый красный огонек продолжал мерцать. Неужели они не поняли, что вторгаются в частную жизнь? Жан-Люк постучал ребром ладони по своему горлу. Огонек погас.
– Мне неудобно, – пробормотала Хизер. – Что, если они включат камеру через пять минут, решив, что мы закончили?
Его брови поползли вверх.
– Через пять минут?
– Ладно, – буркнула она. – Я пока не участвовала в марафонских забегах. – Она сердито посмотрела на камеру. – Или в откровенных шоу.
Улыбнувшись, он прошел к тумбочке у постели и порылся в верхнем ящике. Вытащив оттуда пульт дистанционного управления, направил на камеру и нажал кнопку отключения.
– Ну вот. Теперь они нам не помешают.
– Хорошо. – Хизер с опаской наблюдала за его приближением. – Я… я все же не до конца убеждена, что из этого что-то выйдет.
– Знаю, но я умею быть убедительным. – Жан-Люк взял ее за плечи. – Всю ночь напролет.
Он потерся носом о ее шею, и по ее телу пробежала дрожь.
– Я не против стать объектом убеждения.
– Я на это очень рассчитываю. – Он потеребил ее ушко. – Итак, на чем мы остановились?
– Я собиралась сниматься в видео «Девчонки пришли в исступление».
Он не имел представления, что это, но звучало заманчиво.
– Хочешь прийти в исступление? – Он взялся за край ее майки.
Хизер приглушенно ахнула.
– Какого дьявола? Живем только раз.
Вопрос был спорный, но время для дебатов не подходило. Он сорвал с нее майку и отбросил в сторону. Маленькая желтая птичка слетела на пол.
Пухлые розовые соски затвердели прямо на глазах, словно умоляли взять их в рот. Жан-Люк опустил взгляд и, обхватив Хизер за талию, вдруг бросил на середину огромной кровати.
– Ого! – Она закачалась на пружинах.
Он приземлился рядом и опрокинул ее на спину.
– Закрой глаза.
– Что?
Отвернув от нее лицо, он развязал шнурок ее пижамных штанишек.
– Закрой глаза и расслабься. Предайся ощущениям.
Наклонившись вперед, он коснулся языком ее пупка.
Хизер вздрогнула.
– Глаза закрыты?
Он посмотрел ей в лицо. Ее глаза были закрыты. Ее доверие наполнило его сердце радостью.
– Ты такая красивая.
Уголки ее рта поползли вверх.
– Ты смотришь на мою грудь?
Он расплылся в улыбке.
– Сказать по правде, я смотрел на твое лицо. – Он поцеловал ее в щеку. – Но твоя грудь тоже прекрасна.
– Спасибо.
Жан-Люк положил руку ей на талию.
Его пальцы заскользили вниз по ее грудной клетке, к ложбинке между округлостями груди. Хизер глубоко вздохнула. Ее грудь вздымалась.
Кончиками пальцев он обвел сначала одну грудь, потом другую.
– Твои соски потемнели и стали тверже. А ведь я к ним, еще не прикасался.
Хизер застонала.
– Как ты предпочитаешь: нежно… или грубо? – Он слегка сжал один из сосков.
Она сдавленно вскрикнула.
– Или то и другое? – Он взял в рот сосок и пощекотал языком.
– Жан-Люк. – Хизер зарылась пальцами в его волосы.
– Хм? – Он покусывал ее сосок. Второй рукой скользнул вниз по ее животу, опускаясь все ниже и ниже, пока не достиг мягкого холмика. Дыхание Хизер участилось и стало прерывистым.
Он потерся носом о ее шею.
– Я хочу попробовать тебя на вкус.
– О Боже, – прошептала она.
– Я хочу почувствовать, как ты бьешься в конвульсиях. – Он провел языком по ее губам и поцеловал. – Ты готова?
– О да, – прошептала она.
Он стащил с нее пижамные штаны. Хизер на миг закрыла лицо ладонями.
Он взял ее за лодыжки и развел ноги в стороны. Ее тело дернулось, и он явственно ощутил, как по ногам пробежала дрожь. Его возбуждение нарастало, и он молил Бога, чтобы дал ему терпение. Нужно было сначала довести женщину до исступления. Прежде чем завладеет ею окончательно, Жан-Люк хотел услышать от нее слова любви.
Хизер ахнула.
Он посмотрел на нее. Она была прекрасна. Темно-каштановые кудряшки. Розовая плоть, окропленная росой. Манящий запах. Она пахла желанием и разгоряченной кровью.
Он прильнул щекой к внутренней стороне ее бедра.
– Нет слов сказать, как ты прелестна.
Когда он прикоснулся к ней пальцами, ее ноги задрожали.
И стон выдал нетерпение. Сжав в ладонях простыни, она придвинула ноги к его спине.
Жан-Люк тронул ее языком и от одного вкуса потерял голову. Обхватив ее за бедра, обследован языком каждый дюйм плоти. Она стонала и извивалась. Но ему хотелось большего. Тогда на помощь языку пришли пальцы.
Тяжело дыша, она ритмично поднимала ему навстречу бедра. Его язык заработал с вампирской скоростью.
Вскрикнув, она сжала его ногами. Ее внутренние мышцы сократились, и ее потрясла дрожь экстаза. Когда волны оргазма пошли на убыль, его пальцы снова пришли в движение, и она опять закричала. По ее телу побежали новые волны дрожи.
Жан-Люк улыбнулся. Она была такая отзывчивая и такая вкусная. Очень скоро она признается ему в любви. Он расстегнул брюки.
– Это было что-то невероятное. – Хизер прижала ладонь к груди. – Ты необыкновенный.
– Да?
Сейчас с минуты на минуту она объявит ему о своей вечной любви, и он наполнит ее лоно и сделает своей.
– Ты такой потрясающий и… а-а-а! – Ее лицо исказила гримаса ужаса. – У тебя глаза красные!
– Ничего страшного. Я могу объяснить.
– Они светятся! – Она отползла от него. – Это… это ненормально!
– Хизер, расслабься.
– Фиделия предупреждала меня. – Она соскочила с кровати. – Красные светящиеся глаза. Опасность.
– Я не причиню тебе вреда!
– Фиделия правильно предсказала огонь. Она видела его во сне. – Хизер схватила пижамные брюки и поспешно натянула. – Еще ей снились красные светящиеся глаза и скрежещущие белые зубы.
– Черт побери, Хизер. Я вполне владею собой. – Он стоял возле кровати. – Я не укушу тебя.
Она застыла, и ее глаза расширились.
