Текст книги "Успокоительное для грешника"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Никаких соглашений! – крик стал надрывным. – Вы должны сделать это.

Тут три человека в рясах монахов-бенедиктинцев быстро поднялись по холму, задев Исаака.

– Простите нас, – негромко произнес первый. – Простите. Брат Жуакин, – позвал он, не переводя дыхания. – Брат Жуакин.

– Да, брат? – ответил Жуакин своим обычным мягким тоном.

– Пошли обратно с нами.

– Конечно, брат, – ответил Жуакин. – Уже обеденное время? Простите, если опоздал. Спасибо, что пришли за мной.

– Кажется, половина людей в городе страдает какой-нибудь болезнью груди и горла, – сказал Исаак. – Но, по счастью, не все они изнуряют тело трудами и заботами, как вы, Ваше Преосвященство.

– А как вам удалось избежать болезни, мой друг? – спросил епископ. – Или вы тоже больны? Хотя с виду вполне здоровы, – добавил он.

– Ваше Преосвященство, в болезни много странностей, которых я не понимаю – в особенности, почему один человек заболевает, а другой нет. Кажется, сегодня не мой черед болеть, – сказал Исаак и нагнулся, чтобы еще раз послушать грудь епископа. – Но, боюсь, что Вам нужно оставаться в постели еще несколько дней. Уверен, что отец Бернат и отец Франсеск приложат все силы, чтобы пресечь любые ваши попытки вернуться к своим обязанностям на это время.

– Мы всеми силами старались избегать обсуждения дел епархии с Его Преосвященством, – раздраженно сказал Бернат. – Эта задача не из легких.

– Кажется, никто не понимает, сеньор Исаак, – недовольно заговорил епископ, – что если я буду лежать здесь весь день, задаваясь вопросом, что происходит и какие еще большие проблемы назревают, пока я не выхожу из спальни, то не смогу успокоиться. Я предпочел бы узнать самое худшее, а потом заснуть или слушать музыкантов, зная, что кто-то другой занимается упрямыми приходскими священниками и потворствующими им канониками. Я четыре раза спрашивал их о смерти сеньора Гвалтера, а они только принимают неловкий, загадочный и очень тревожащий вид. Потом уверяют, что тут не о чем беспокоиться.

– Пожалуй, Его Преосвященство прав, – сказал Исаак. – Наверное лучше сказать ему самое худшее, если это облегчит его душу. Когда же он почувствует себя слишком больным или усталым, чтобы слушать, он перестанет спрашивать.

Бернат с Франсеском переглянулись. Франсеск поднялся и, расхаживая туда-сюда, заговорил:

– Видимо, настало довольно трудное время, Ваше Преосвященство. Не знаю, как это произошло и из-за кого, но, кажется…

Он умолк, подбирая слова.

– Что «кажется», Франсеск? – спросил Беренгер.

– Очевидно, разошелся слух, что священный Грааль находится в городе, – отрывисто ответил тот.

– Что? – произнес епископ.

– Что он обладает ужасающей силой и стал причиной смерти сеньора Гвалтера.

– Пусть святой Нарсис, который спас нас от французов, вмешается еще раз и защитит нас от самих себя, – сказал Беренгер. – Кто это говорит?

– Я слышал от садовника, – сказал Франсеск.

– Я от одного охранника, – сказал Бернат. – И от писца, который пришел предупредить нас. А тот – от просителя, который пришел подать жалобу в церковный суд.

– Вы слышали это, сеньор Исаак? – спросил Беренгер.

– Нет, – ответил врач. – Но сегодня утром я был очень занят, едва находил время поздороваться с пациентами и не давал им возможности болтать. Мне сказали кое-что, что вам следует знать, – добавил он. – Хотя это не имеет отношения к слухам о Граале.

– Давайте сперва послушаем, что говорят люди, – устало произнес епископ. – Расскажите нам самое худшее, как обещали.

– Они говорят, что взгляд на Грааль несет смерть, – заговорил Франсеск. – Прикосновение к нему – мгновенную смерть. И если не найдется человек, который отнесет его в собор и поместит в каком-нибудь священном, потайном месте, город будет уничтожен.

– Кто же должен исполнить эту задачу?

– Это их проблема, так ведь, Ваше Преосвященство? Пусть они беспокоятся о том, кто должен найти Грааль и потом, рискуя жизнью, отнести его в собор.

– Кому-то придется сказать им, что сеньор Гвалтер был убит кинжалом, который держала человеческая рука, и что его кошелек похищен. Это ужасное злодеяние, но вместе с тем обыкновенное ограбление. И только. Или вы знаете больше, чем говорите.

– Я слышал кое-что, – сказал Исаак. – И не собираюсь скрывать это от Вашего Преосвященства. Сегодня утром меня вызвали к вдове Гвалтера. Она находилась в тяжелом состоянии, едва могла дышать от горя, но не по той причине, о которой вы можете подумать. Кажется, хотя она и оплакивает мужа, еще больше она расстроена утратой золота.

– Золота? В каком смысле? – спросил Беренгер.

– Я лишь передаю то, что рассказала мне она, – ответил Исаак. – И боюсь, что это вполне совпадает со слухами. Подозреваю, что они исходят от ее слуг.

Исаак повторил как можно точнее свой разговор с сеньорой Сибиллой.

– Пятнадцать тысяч мараведи! – произнес Бернат. – Это большая сумма.

– Думаю, ради нес многие с готовностью пошли бы на убийство, – сказал Исаак.

Глава пятая

Пока Ракель выслушивала грудь сеньоры Дольсы, внимательно осматривала ее горло и давала капли, которые должны были снять опухоль, ее муж, Эфраим, заботливо топтался поблизости. Даниель, их племянник, остался в лавке один.

День выдался спокойный, перед полуднем зашли всего несколько покупателей. Даниель склонился над парой превосходных лайковых перчаток, которые только что сшил, по-разному раскладывая на них бисеринки разных цветов, стараясь создать узор, который пока что существовал лишь у него в голове. Это увлекательное занятие прервал звук шагов; он положил бисеринки на стол и поднял глаза. В дверь вошли две женщины в дорогой одежде, мать и дочь, за ними следовали их слуги.

Даниель отложил работу и улыбнулся.

– Доброе утро, сеньора Алисия, – обратился он к старшей, поднимаясь с табурета. – Надеюсь, вы здоровы.

– Совершенно здорова, Даниель, спасибо, – ответила та с вялым, но добродушным видом.

Даниель скрыл легкое раздражение под маской вежливости.

– А сеньор Висенс? – дядя не раз журил его за то, что он не задает исчерпывающих вопросов о здоровье и благополучии покупателей – тратили ли те большие деньги на изящные лайковые перчатки или покупали грубые за гроши.

– Муж тоже здоров, – ответила она.

– Показать вам что-нибудь, сеньора Алисия? – спросил Даниель. – Или вам, сеньора Лаура?

В ответ сеньора Алисия улыбнулась и стала рассматривать выложенные на прилавок образцы.

Дочь нарушила ее задумчивость.

– Мама, – сказала она, – взгляни на эти. Красивые, правда? Я хочу такие. Только с вот таким узором, – предположила она, указывая на другую пару, – притом из зеленых бисеринок.

– Лаура, они, должно быть, очень дорогие, – предположила ее мать. Потом внимательно оглядела их. – Сколько они стоят, Даниель? Перчатки, которые хотелось бы иметь моей Лауре?

Даниель подался вперед и назвал сумму сеньоре Алисии на ухо.

– Я могла бы купить платье за такие деньги, – сказала пораженная женщина. – Может, и простое, но тем не менее… Это слишком дорого за пару перчаток.

– Но, мама, – сказала Лаура с жалобными нотками в голосе, – перчатки всегда дорогие.

– Они бы замечательно выглядели на сеньоре Лауре, – сказал Даниель. – Но у нас есть и другие фасоны, более дешевые, которые тоже будут превосходно смотреться на ее изящных руках.

– Мама, мне нравится узор на этих, – упрямо заявила Лаура. – И потом сейчас уже неважно, сколько они стоят, так ведь?

– Лаура, что ты говоришь?

– Мама, папа сказал, что мы разбогатеем. Значит, можно позволить себе их.

– Шшш, милочка, – сказала ее мать, беспокойно озираясь. – Не говори таких вещей. А если и так, подождем, когда это произойдет, а потом уж станем заказывать самые дорогие перчатки в лавке.

И она вытолкала дочь наружу, не дав никому сказать ни слова.

– Хорошенькая толстушка, – сказал подмастерье, он стоял, привалясь к косяку ведущих в мастерскую дверей, и молча слушал разговор. – Везет же тебе, а?

– Кто? – спросил Даниель, снова принимаясь раскладывать узор.

– Сеньора Лаура, – ответил подмастерье. – Правда, я не отказался бы и от ее матери.

– Да, конечно, – рассеянно сказал Даниель.

В то время когда сеньора Алисия и ее дочь думали о дорогих перчатках, их муж и отец узнал о смерти Гвалтера Гутьерреса. Он сидел в глубине лавки, предоставив ученику заниматься покупателями. За годы расчетливого, упорного труда и ловких сделок он постепенно превратил скромную лавку, где покупали материю сообразительные и прижимистые хозяйки Жироны, в большое предприятие, все шире ведя дела с купцами, портными и другими лавочниками. За его маленькой конторой находилась комната, до того забитая товарами, что ее называли складом.

Затишье в работе дало ему время строить смелые планы, которые он обдумывал уже две-три недели.

Услышав изумленный возглас ученика, Висенс встал и вошел в лавку.

– Дорогой сеньор Николау, – задушевно сказал он. – Как я рад видеть вас. Это просто визит – поверьте, очень приятный – или показать вам что-нибудь? Отрез красивой ткани для летнего платья вашей доброй жене?

– Сеньор Николау рассказывал мне об убийстве сеньора Гвалтера, – сказал ученик. – И об этом жутком похищении. А потом ваш друг Пере заглянул на минутку спросить, есть ли у нас новый шелк, его жена хочет взглянуть на него, и сказал нам, что у сеньора Гвалтера был священный Грааль, настоящий, он нес его в собор и его сразила Рука Господня. Он так сказал, правда, сеньор Николау?

– Священный Грааль у Гвалтера? – произнес Висенс слабым голосом.

– Это просто слух, сеньор Висенс, – сказал Николау Мальол. – Мы знаем только, что Гвалтера нашли возле дворца епископа.

– Но врач наверняка…

– Я распрошу тестя, когда увижу его, сеньор Висенс. Вне всякого сомнения, он знает больше.

– Совершенно верно, – сказал Висенс и грузно опустился на стул. – Врач Исаак знает все, что происходит в городе. Парень, – резко обратился он к ученику. – В лавке останусь я. Тебе нужно разнести покупки.

– Хорошо, сеньор Висенс, – сказал ученик, радостно взял два небольших свертка и поспешил к двери. Улица буквально гудела новостями, и ему очень хотелось окунуться в это возбуждение.

– Пожалуй, мне нужно проконсультироваться с вашим тестем, – сказал Висенс.

– Заболели? – спросил Николау. – Вы выглядите довольно бледным.

– Нет, я не болен. Огорчен и встревожен этой новостью, вот и все. У него в самом деле был Грааль?

– Не представляю, как такое могло случиться, – сказал Николау. – Откуда бы он взял его?

– Это я могу вам сказать, – произнес Висенс шепотом. – Один человек – нездешний – принес его в город. Недавно.

– Не верю, – сказал пораженный Николау. – Сюда?

– Почему бы нет? У нас красивый собор…

– Будет красивым, когда его достроят. Но как вы узнали об этом?

– Тот человек предлагал его мне. За большие деньги.

– Господи Боже, – сказал Николау. – Он говорил, что у него есть Грааль?

– Шшш, – прошипел Висенс. – Об этом никто не должен знать.

– Представьте, если б это было правдой, – сказал Николау.

– Вне всяких сомнений, это правда, – заговорил Висенс. – В подтверждение этого у него есть бумаги. Можете представить себе, чем хранение Грааля здесь – в соборе – обернулось бы для города? К нам повалили бы тысячи паломников. Прибывали бы сюда ежедневно, нуждаясь в еде и крове, с золотом в карманах и громадным желанием истратить его на безделушки, отрезы шелка и прочее, чтобы показать дома соседям.

– Тогда стало бы шумно и тревожно, – сказал Николау. – Там, где паломники, там воры, головорезы и всякие другие отвратительные люди. Нет – я думаю, Граалю лучше всего оставаться сокрытым от людских глаз.

Сеньор Висенс удивленно воззрился на него и покачал головой.

Торговец тканями проводил Николау Мальола до площади. Николау остановился и что-то пробормотал под нос.

– Прощу прощенья? – произнес Висенс.

– Извините, сеньор Висенс. Я засмотрелся на ученика моего тестя, увлеченного разговором с кем-то, и подумал о том, как сильно он вырос за год.

– Он разговаривает с Баптистой, – сказал Висенс. – Какие дела могут быть у Баптисты с учеником врача? Что он затевает?

– Юсуф?

– Нет, Баптиста, – ответил Висенс. – Простите меня, сеньор Николау. У меня дела.

И поспешил обратно в лавку.

– Николау, может ли это быть правдой? – спросила его жена Ребекка, когда они сели обедать.

– Нет, – ответил ее муж. – Не думаю. Но мне нужно заглянуть к Марти. Он очень любил отца, хотя Гвалтер сильно раздражал его, и, должно быть, раздавлен горем.

– Я пойду с тобой, засвидетельствую свое почтение сеньоре Сибилле.

– Я тоже хочу пойти, – сказал их сын Карлос.

– Не сейчас, – ответила его мать. – В другой раз. Я возьму с собой служанку, – обратилась она к мужу, – и по пути обратно, пока ты будешь разговаривать с Марти, я сделаю кое-какие покупки.

– Николау, мне невыносимо находиться в этом доме, – сказал Марти. Они сидели во дворе, стараясь поддерживать неловкий обмен вежливыми банальностями. – Давай погуляем вдоль реки.

– Должно быть, дом пробуждает мучительные воспоминания, – негромко произнес Николау.

– Долго это продолжаться не будет, – сказал его друг.

– Почему? – спросил Николау. – Уежаешь?

– Можно сказать так, – ответил Марти, поднимаясь на ноги. – Не то чтобы уезжаю. Скорее… – Он не договорил. – Я расскажу тебе всю эту ужасную историю. Думаю, вскоре ты все равно все узнаешь.

– Если не хочешь… – начал было Николау, выходя следом за Марти со двора. Сжигаемый любопытством, смешанным со смущением, он не закончил фразы.

Когда они удалились от толпы и сели на берегу, Марти стал рассказывать то, что узнал утром из слов матери.

– Пятнадцать тысяч мараведи, – произнес Николау. – Мне трудно поверить в это.

– Мне тоже, – сказал Марти. – Как и всякому разумному человеку.

Взял камешек, бросил его в воду.

– С таким же успехом он мог бы все, что нажил тяжким трудом, бросить в Оньяр. По крайней мере, его бы за это не убили.

– Ты не знал ничего о том, что происходит?

– Я понял, что отец что-то затевает. Знал, что он собирает долги – ходит от дома к дому, будто сборщик налогов, требует все, что ему задолжали. Я подумал, что он сходит с ума.

– Серьезно?

– Да.

Марти бросил другой камешек и стал смотреть на расходящиеся круги.

– Я вчера было решил предложить запереть его в комнате, пока он не наделал еще чего-нибудь.

– Ты спрашивал отца, что он делает?

– Да. Несколько раз. Мы жутко ссорились, орали друг на друга, говорили такие вещи, что даже не верится. Последнее, что я ему высказал, – пожелание, чтобы он гнил в аду.

Молодой человек закрыл лицо ладонями и мучительно заплакал. Наконец, утерев слезы, он сказал:

– Я был очень зол на него. Как можно любить человека и так на него злиться?

– Это легко, – сказал Николау, положив руку другу на плечо. – Легче, чем злиться на человека, который тебе не нравится.

– Моя мать в смятении. Боится, что мы будем голодать. Но есть дом, который теперь принадлежит мне. Я продам его. Вырученных денег и ее приданого будет достаточно, чтобы содержать мать если не в роскоши, то хотя бы пристойно. Она поговаривает об уходе в монастырь; деньги за дом уйдут туда. Думаю, это будет значительная сумма.

– А ты как же?

– Я молодой и сильный, – заговорил Марти. – Могу работать. Думаю, достаточно обаятелен, чтобы увлечь трудолюбивую молодую женщину с приданым, достаточным, чтобы начать торговлю. Да – думаю, я смогу даже продаться богатому тестю с уродиной-дочерью, которому нужен сын, что продолжит его дело, – добавил он с горечью.

– Я бы пока не отчаивался, – сказал Николау. – Подожди, пока ситуация не прояснится. Ну, мне пора. Давай дойдем вместе до твоего дома.

– Моего дома, – сказал Марти. – Это мойдом, так ведь, пусть и временно?

– Конечно, – сказал Николау.

Баптиста вошел в таверну Родриге уже не с той осторожностью, какую выказал, когда появился там впервые. Взбежал по лестнице в главную комнату, кивнул нескольким завсегдатаям, повернул и, откинув кожаную завесу в проеме двери, отправился на кухню. Матушка Родриге крошила овощи для супа.

Баптиста был верен своему слову. Он взял нож и с быстротой – результатом долгой привычки – стал чистить, крошить, нарезать вместе с хозяйкой.

– Что это с тобой? – спросила она.

– Ана, Жуакин в городе, – ответил он, с особой силой опуская нож.

– Тот, о котором ты говорил мне?

– Тот самый.

– Что ему нужно?

– Для себя? Ничего, – ответил Баптиста. – В том-то и беда, Ана. Я оказался сущим дураком. Должно быть, на меня так подействовал горный воздух. Как только начинаешь вести дело с людьми, которыми не движет простая жадность, возникают проблемы. Большие проблемы.

Он взял морковку и потряс ее так, словно это был монах Жуакин.

– Нужно было быть умнее, – сказал он с горечью.

– Кое-кто из тех, с кем ты ведешь дела здесь, тоже могут создать большую проблему, – заметила Ана. – На твоем месте, Баптиста, я была бы поосторожнее.

– Думаю, мне лучше всего быстро исчезнуть.

– Сядь. Я принесу тебе вина, и мы подумаем, что тебе лучше сделать, – сказала матушка Родриге.

Глава шестая

Аструх де Местр, торговец, банкир и умный, весьма уважаемый член совета, управлявшего еврейским кварталом Жироны, удобно устроился за столом под деревом во дворе Исаака вместе с хозяином. Дневная жара понемногу спадала, и они в своем тенистом убежище наслаждались приятной прохладой. На столе стояли кувшины с вином, водой и освежающим напитком с мятой и резким, кислым апельсиновым соком. На тарелочках лежали оливки, орехи и фрукты, свежие и сушеные. В фонтане струилась вода, также освежая воздух; с наступлением вечера птицы – на воле и в клетках – начали петь.

– Превосходный вечер, – сказал Исаак. – Я чувствую это и в воздухе, и даже в костях.

– Да, – подтвердил Аструх, налив себе вина и добавив в него щедрую порцию воды. – Давайте, налью вам вина, – сказал он и, не дожидаясь согласия, налил так же, как и себе.

– Однако мне не нравится звучание вашего голоса, сеньор Аструх, – сказал Исаак. – Думаю, вас что-то беспокоит. Надеюсь, я ошибаюсь. У вас дома все в порядке? Жена? Дети?

– Все хорошо, слава богу, – ответил Аструх. – У меня есть заботы, но пустяковые, особенно когда вы напоминаете мне о том, что действительно важно – о моей семье, моей общине.

– Тем не менее они, должно быть, достаточно серьезны, чтобы вызвать дрожь в голосе, – сказал врач. – Хотите поговорить о них? Или забыть? Предлагаю сыграть в шахматы – но вам придется отдать мне пешку, так как вы играете лучше Его Преосвященства.

– Исаак, друг мой, я пришел поговорить о своих небольших затруднениях – злоупотребить вашей добротой и получить совет. Потом мы сыграем партию, и я уступлю вам две пешки.

– Превосходно, – сказал Исаак. – Итак, в чем дело?

– Из-за злополучной смерти Гвалтера Гутьерреса я оказался в очень трудном положении.

– Вы? – удивился Исаак. – Каким образом?

– Я недавно одолжил этому человеку крупную сумму денег, – заговорил Аструх своим сухим, четким голосом. – Никаких проблем с этим займом я не предвидел. Деловые отношения существовали у нас на протяжении многих лет. Начав расширять свою торговлю, сеньор Гвалтер часто занимал у меня небольшие суммы, чтобы продержаться, пока не появятся деньги – заплатить работникам или купить кожи лучшего качества. Вскоре он достаточно преуспел, чтобы создать собственные накопления. Он занимал реже, но более крупные суммы на особые проекты – к примеру, чтобы построить склад побольше. Однако его поведение, когда он брал в долг, никогда не менялось. Он скрупулезно выполнял свои обязательства, безо всяких жалоб или отговорок.

– Приятно иметь дело с таким человеком, – сказал Исаак.

– Вы правы, – согласился Аструх. – Четыре дня назад он пришел ко мне. Сказал, что хочет одолжить большую сумму на какой-то совершенно особенный проект. Думал, сможет вернуть долг через месяц. От силы через два. Я не спрашивал его, что это за проект. В этом не было нужды. Гвалтер всегда одалживал у меня деньги по весьма основательным причинам, и мы доверяли друг другу полностью.

– Он написал расписку? – спросил Исаак.

– Конечно, – ответил Аструх. – Он всегда писал расписки. Однажды, когда он очень спешил, я сказал ему, что сам напишу расписку и отправлю ему на подпись. Он ответил, что по пути домой его могут убить и что тогда будет с моими деньгами? – Аструх умолк и отпил глоток вина. – Вот таким человеком был Гвалтер.

– Тогда я не совсем понимаю ваше затруднение.

– Исаак, Исаак, вы еще не все знаете. Проблема в размере займа. Я ссудил ему больше, чем мог сейчас себе позволить, потому что он надежный человек. И если эта крупная сумма, как говорят, похищена у него, то какова вероятность, что я получу свои деньги обратно? За последние четыре часа мне называли несколько сумм похищенного – все они сильно разнятся. Вы знаете эту сумму.

Исаак немного помолчал.

– Знаю, – неуверенно сказал он. – Видите ли, мне назвали эту цифру по секрету, она не должна стать широко известной.

Аструх раздраженно махнул рукой.

– Только назовите мне эту сумму, Исаак, ни одна живая душа от меня о ней не узнает.

– Пятнадцать тысяч золотых мараведи.

– Пятнадцать тысяч, – повторил Аструх. Голос его прозвучал совершенно бесцветно.

– Сколько вы одолжили Гвалтеру?

– Пять тысяч.

Он осушил свою чашу и наполнил ее снова.

– Должно быть, Гвалтер обратил все, что мог, в золото. У него ничего не осталось.

– Кроме дома и тех товаров, что остались на складе.

– Думаете, я собираюсь забрать у вдовы дом? – спросил Аструх. – И если это правда – вы слышали, что говорят? – что он хотел использовать мои деньги для покупки…

– Священной реликвии? – сказал Исаак. – Да, это так. Я не верю, что такая вещь есть в Жироне и что она была у человека, который предлагал ее Гвалтеру.

– Известно, кто этот человек? – спросил Аструх. – Если да, возможно, я смогу взыскать свой долг с него.

– Пока что нет, но станет известно, в этом я уверен.

– Мне бы вашу уверенность. Но вы сообщите мне, если узнаете что-то?

– Непременно.

Покончив с легким ужином, Франсеск Монтерранес вышел на прохладный вечерний воздух. Солнце давно зашло, однако на западе еще сохранялся бледный свет.

Сейчас, когда дневная жара спала и подул легкий ветерок, многие люди вышли на площадь или поднялись на крыши, но Франсеску не хотелось общества, поэтому он отправился в сад епископа.

– Отец Франсеск, – произнес очень знакомый голос, едва он вошел в сад. – Здесь приятно, правда?

– Приятно, отец Рамон, – ответил Франсеск, смиряясь с предстоящим разговором.

– Как себя чувствует Его Преосвященство?

– По-моему, ему немного лучше. Он нуждался в отдыхе.

– Несомненно, – сказал Орта. – После этой весны мы все нуждаемся в отдыхе, не правда ли?

Он сочувственно улыбнулся и продолжал, словно не ждал ответа:

– Вчера вечером произошло ужасное событие.

– Да, конечно, – сказал Франсеск. – Я буду от души молиться за убитую горем семью. Страшно и подумать о таком преступлении против честного, достойного человека в нашем тихом городе.

– Но тут есть одна очень интересная деталь, вам не кажется?

– Интересная, отец Рамон?

– Да, – ответил Орта. – Я слышал, Гвалтер был убит при попытке купить священный Грааль, чтобы пожертвовать его собору.

– Нет, – сказал Франсеск. – Кажется, он собирался пожертвовать его монастырю Гроба Господня в Палере.

– Правда? – сказал Орта. – Как удивительно. Очень, очень удивительно.

Каноник сделал паузу.

– Но, поскольку он не купил его, это несущественно, – оживленно добавил он. – Вам не приходило в голову, как важно было бы для нас – для нас всех – если бы Грааль был помещен в соборе?

– Важно?

– Вы наверняка об этом думали, мой дорогой, – сказал Орта. – Представьте, какую значительность обрел бы наш собор, если бы в нем хранилась такая реликвия.

– Пожалуй, – сдержанно произнес Франсеск.

– Несомненно. И эта значительность неизбежно распространилась бы на всех нас, от епископа до каноников, а потом и на горожан. Я думаю, что нам нужно сделать все, чтобы установить местонахождение Грааля и поместить его в соборе. Вы не говорили об этом с епископом?

– Нет, – ответил Монтерранес. – Но, будьте уверены, поговорю. Притом вскоре.

– Превосходно. Я слышал сегодня еще кое-что, о чем Его Преосвященство, видимо, захочет узнать, – добавил он и повел Франсеска Монтерранеса в густую тень самого дальнего угла сада.