Текст книги "Королева карантина (ЛП)"
Автор книги: Кэролайн Пекхам
Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 39 страниц)
– Пока нет, – ответил я как раз в тот момент, когда Сэйнт нанес мне сильный удар в живот и встал лицом вверх.
Он действительно выглядел как дьявол, под маской не было видно ничего, кроме глаз, в его зрачках отблескивала красная аварийная подсветка, когда он свирепо смотрел на меня.
– Что я тебе говорил о том, чтобы не высовываться? – он зарычал.
– Я не перерезал им глотки, – указал я. – Я не проделывал в них дырок, как мне хотелось. Так что, может быть, тебе стоит перестать волноваться из-за нескольких придурков, которым надрали задницы, и сосредоточиться на том, что важно.
Сэйнт сердито усмехнулся, затем, не говоря больше ни слова, спрыгнул вниз, вытащил из кармана моток тонкой черной веревки и быстро связал их обоих, прежде чем заклеить им рты куском черной ленты на случай, если они придут в себя.
– Где, черт возьми, твой противогаз? – зарычал он на меня.
– Должно быть, забыл в грузовике. – Я пожал плечами, наблюдая, как его глаза вспыхнули яростью, и отчасти надеясь, что он ударит меня снова. Зверь во мне отчаянно жаждал крови и боли сегодня вечером, и эта небольшая потасовка с потерявшими сознание мужчинами у наших ног даже не разожгло мой аппетит.
Сэйнт на мгновение задумался, хочет ли он затевать этот спор. У нас было так каждый раз, когда мы охотились за нашей девушкой, а он еще не выиграл, так что он должен был знать, что это пустая трата времени. Я уже подхватил вирус «Аид» и выжил; возможно, это было чертовски неприятно и сделало меня слабым как собака, но это дало мне преимущество в том, что теперь у меня иммунитет. Хотя Сэйнту нравилось подшучивать над возможностью того, что мой иммунитет не так уж велик. Но, как я уже сказал ему, мне было насрать, и я не носил эту гребаную маску. Это слишком сильно напомнило мне маску-череп, которую мне пришлось надеть в «Ройом Д'Элит», и то, что я там натворил. Теперь, когда нам пришлось отложить нашу вендетту против них в сторону, у меня не было никакого желания жить в этих воспоминаниях.
Сэйнт, казалось, понял, что спорить со мной по этому поводу бессмысленно, тем более что я все равно не мог пойти и забрать эту штуку сейчас, поэтому он отбросил это с резким раздраженным вздохом.
– Если ты испортишь наши шансы на ее спасение, я лично всажу тебе пулю в череп, ты, неандерталец, – прошипел он, выпрямляясь.
– Не беспокойся об этом, дорогой, – сказал я, делая шаг вперед и гася каблуком сигарету, которая все еще тлела на земле. – Если нам не удастся спасти ее, я сделаю это сам.
Сэйнт заглянул глубоко в мои глаза, прочитав правду в этом утверждении для себя и одобрительно хмыкнув. Без Татум меня больше не было. Черт, я не думал, что кто-то из нас хотел бы представить себе существование без нее. Так что мне было нетрудно понять, что я скорее проглочу пулю, чем останусь в этой жизни без нее.
Это не было самоубийством. Просто я был реалистом.
Кроме того, я не собирался выполнять это обещание, потому что мы вернем ее, черт возьми. Сегодня вечером.
– Твое вспыльчивое поведение может испортить все дело, – предупредил Сэйнт. – Тебе нужно помнить, что весь мир не вращается вокруг тебя и твоих эмоций. – Он произнес это последнее слово так, словно оно было непристойным, и я зарычал на него, подходя ближе, позволяя ему увидеть каждый темный уголок моей души, скрывающийся в моих глазах.
– К черту этот мир. Мне все равно. Без нее в нем все равно нет ничего, что стоило бы спасать. Мне насрать, правильно ли это, благородно ли или этично. Моя любовь к ней – это не что-то из вышеперечисленного. Она темная, извращенная, опасная и неудержимая. Так что, если спасти ее – значит позволить всему остальному миру сгореть, тогда передай мне гребаные спички, и я достану бензин. Потому что в этой вселенной нет ничего, чем я не готов пожертвовать, чтобы вернуть мою девочку.
– Неправильно, – прорычал Сэйнт, его темные глаза пригвоздили меня к месту, как будто он всерьез думал, что у него есть хоть какой-то шанс остановить меня сейчас.
– Мне все равно, что ты можешь сказать по этому поводу. Я собираюсь…
– Ты снова назвал ее своей девочкой, – прорычал он, обрывая меня таким ядовитым взглядом, что он практически обжег меня на месте. – Она не твоя. Она наша.
– Он чертовски прав, – согласился Блейк, каждый лучик света, который обычно сиял в нем, полностью сменился тьмой, когда монстры внутри нас поднялись на поверхность нашей кожи и в воздухе запахло кровью.
Расплатой за то, что ее забрали у нас, была бы смерть.
– Тогда какого черта мы все еще стоим здесь? – Потребовал Монро, его ярость была написана в каждом дюйме его позы, когда мышцы напряглись. – Пора пойти и сжечь весь мир дотла ради нее.
Остальные из нас согласились без слов, следуя за ним обратно вверх по темной лестнице с намерением сделать именно это. Я бы разнес это место по кирпичикам, если бы пришлось, но в одном я был уверен наверняка: я не уйду отсюда без Татум Риверс рядом со мной.
Еще немного, детка. Твои монстры придут за тобой. И мы не остановимся, пока ты снова не окажешься в безопасности в наших объятиях.
Монро поднялся по лестнице со всей грацией буйвола на шпильках, и я раздраженно зарычал, протиснувшись мимо него и взяв инициативу на себя. Честно говоря, это было похоже на то, что он пытался производить шум своими топающими шагами.
– Гребаный страдалец манией величия, – пробормотал Монро себе под нос, но я не удостоил его реакцией.
Насколько я понимал, он был прав, и это не было оскорблением. Власть – это все, что имело значение в моей жизни, и если он еще не понял этого, то ему пора бы уже стать повнимательней. Ну, власть и моя Сирена. Но мои чувства к ней не поддавались никакой логике, и я отказывался от попыток проанализировать их. Мне просто нужно было признать, что я был безнадежно очарован ею, и принять это, потому что я, конечно же, не собирался пытаться отпустить ее. Моя зависимость от нее могла бы стать моим падением, но если бы я собирался сгореть по какой-либо причине, то я бы с радостью сделал это ради нее.
– Старайся ступать бесшумно, – прошипел я в ответ Монро. – Если Киан может справиться с этим, то нет причин, по которым ты не можешь.
Киан мрачно усмехнулся, что на самом деле было больше похоже на автоматическую реакцию на мои слова, чем на настоящий смех, но я знал, почему он не испытывал никакой настоящей радости, и не собирался указывать на это.
– Пятый этаж? – Подтвердил Блейк, когда мы поспешили вверх по темной лестнице, и он встал слева от меня. Противогаз, который он носил, немного искажал тон его голоса, но это было лучшее, что можно купить за деньги, и я сомневался, что кто-то из остальных вообще заметил разницу. Но у меня был слух музыканта – к большому неудовольствию моего отца, – и изменение высоты звука привело меня в замешательство.
– Там они держат подопытных для медицинских тестов, так что, если только они не изменили полностью планировку здания за то время, которое потребовалось нам, чтобы добраться сюда, то да, – сказал я бесстрастно.
– Вау, что заползло тебе в задницу и умерло? – пробормотал он, и я стиснул челюсти, борясь с желанием наброситься на него.
Мы все были на взводе, каждый из нас просто пытался найти способ сохранить силу в это неопределенное время и сделать все возможное, чтобы вернуть нашу девочку. Его детские комментарии были для него способом справиться с ситуацией, и какими бы раздражающими они мне ни казались, я был просто рад, что он не вернулся к привычке напиваться и гнаться за выбросами адреналина. На самом деле, Блейк был совершенно целеустремлен в своей решимости вернуть Татум в наши объятия. Он был рядом со мной днем и ночью, пока я использовал все свои связи и тактику, чтобы покопаться в бизнесе моего отца и «Серенити Фармасьютикалс» в погоне за ней, безмолвно выполняя любое задание, о котором я просил его, чтобы ускорить процесс. Так что я мог позволить ему странную, неудачно подобранную, невеселую шутку.
Мы быстро поднялись по лестнице и остановились на верхнем этаже, когда я прижался ухом к двери, прислушиваясь к любым признакам движения за ней.
Киан достал из-за пояса пистолет, и Монро тоже вытащил свой. До сих пор нам удавалось проводить эти рейды, никого не убивая, исключительно для того, чтобы не привлекать внимания к расследованиям «ограблений» и держать полицию подальше от наших задниц. Но чем в больше мест мы вламывались, тем выше становилась безопасность новых целей. Они, конечно, не знали, что мы разыскиваем нашу девочку, но истории о бандах, врывающихся в медицинские исследовательские центры и частные больницы по всему городу, чтобы украсть лекарства, помогли им повысить уровень безопасности.
В идеале нам следовало бы покинуть это место, не запачкав руки кровью, но если это было то, что требовалось, то я был не против. Кроме того, если наша девушка действительно была здесь, то у меня было более чем достаточно мотивации убить их всех до единого, если бы у нас было время. Но пока мы не были уверены, я не хотел проливать слишком много крови.
Ничего, кроме тихого дыхания моих братьев, не достигало моих ушей, когда я внимательно прислушивался целую минуту, игнорируя нетерпеливое рычание Киана, прежде чем приоткрыть дверь.
Коридор был мягко освещен ночным освещением, и я заметил женщину в форме медсестры за столом в дальнем конце коридора. Она сидела к нам спиной и читала книгу, казалось, погруженная в свой собственный мир. Я воспользовался еще одним моментом, чтобы прислушаться к другим звукам, но, похоже, она была единственным сотрудником поблизости, и, судя по тому, что я узнал в ходе своих исследований этого места, этого следовало ожидать. Они оставили одну медсестру дежурить на ночь, и все.
Киан проскользнул мимо меня, когда я широко распахнул дверь, и остальные из нас ждали, пока он шествовал по коридору, не сводя глаз с женщины, которая была погружена в свою книгу, совершенно не подозревая, что ее преследует хищник.
Когда Киан атаковал, это было так быстро, что я чуть не пропустил движение. Одна его рука закрыла рот женщины, заглушая ее крик, а другая сомкнулась у нее на шее, когда он начал душить ее.
Ему не потребовалось много времени, чтобы лишить ее сознания, и я двинулся вперед, чтобы связать ее и спрятать под столом, где ее не обнаружат до того момента, пока мы не уйдем далеко. Мой взгляд на мгновение упал на ее бейдж, пока я запоминал ее имя на случай, если оно мне пригодится в будущем. Эрика Мортенсен. Я тебя пометил.
Блейк взял с ее стола книгу в мягкой обложке под названием «Война фейри», открыл ее на последней странице и вырвал, прежде чем смять и выбросить в мусорное ведро. Чертов дикарь. Не то чтобы я жаловался. Она заслуживала того, чтобы никогда не узнать конец своей книги. Если бы у меня было время, я бы нашел способ разыскать все копии в мире, чтобы она могла страдать вечно, не зная, чем это закончилось. Я не был уверен, что есть ли какая-нибудь худшая участь, чем эта, которую можно кому-то даровать.
Монро, как обычно, не ждал нас и двигался по коридору, открывая двери и проверяя пациентов внутри, пока охотился за нашей девушкой. Я предполагал, что они либо спали, либо были не в том состоянии, чтобы закричать в тревоге при виде человека в маске, подглядывающего за ними, что было к лучшему. Я быстро отключил сигнализацию, лежащую на столе, на случай, если кто-нибудь из них протянет руку и нажмет красную кнопку вызова у их кроватей. Нам не нужно было, чтобы кто-то из охранников, дежуривших внизу, взял на себя еще одну проверку здания перед запланированным обходом через час.
Я проигнорировал остальных и их бессистемные методы проверки помещения, поскольку быстро начал искать в компьютере на столе, отыскивая список записей пациентов и нахмурившись, когда заметил название проводимых здесь клинических испытаний. Оказалось, что они работали над новой формой лечения рака, а вовсе не над вакциной. Но это не могло быть правдой. Они должны были работать над вирусом «Аид». В груди у меня все сжалось, костяшки пальцев побелели, когда я вцепился в стол. Все признаки указывали мне сюда, когда я взломал серверы моего отца. Не было никакого смысла в том, что эта информация была неверной. Если только он не заподозрил, что кто-то следит за ним…
Я прогнал ужасающую мысль о том, что мог бы сделать мой отец, если бы он действительно понял, что кто-то ищет Татум, и вместо этого сосредоточился на текущей задаче. Об этом можно было побеспокоиться в другой раз. И поскольку этому ублюдку, о котором идет речь, удалось удобно ретироваться в неизвестное место, которым он даже не захотел поделиться со мной, мы даже не смогли добраться до него в качестве последнего средства. Что просто означало, что это должно сработать. Это должно было сработать. Я отказываюсь рассматривать какую-либо альтернативу.
Я проверил список имен пациентов в папке, и моя верхняя губа оскалилась, когда я прочитал их, очевидно, нигде не найдя имени Татум, но отметив одного пациента, к которому обратились только по номеру. Если это не было чертовски подозрительным, то я не знал, что было. И это была именно та бесчеловечная чушь, которую мой отец предпочел бы нести. Если у нее даже не было имени, тогда ему не нужно было признавать, что она была реальным человеком, которому он причинял боль и, возможно, убивал, преследуя свои собственные цели. Не то чтобы я был настолько глуп, чтобы поверить, что ему было не наплевать на убийство кого-то ради продвижения своих собственных интересов, но это был именно его стиль. Дотошный кусок дерьма, каким он и был.
– Комната тридцать девять, – прорычал я, выключая компьютер, чтобы никто не догадался, что с его помощью была найдена эта информация, и поворачиваясь, чтобы направиться в ту сторону.
Киан присоединился к Монро в обыске других комнат, и я отошел от них двоих, пока они продолжали открывать и закрывать двери, направляясь в сторону комнаты тридцать девять. Блейк неотступно следовал за мной по пятам, прекрасно понимая, что я, скорее всего, выследил ее первым, и желая быть там, когда я найду ее. Я не мог винить его за это. Мы все отчаянно нуждались в воссоединении с нашей девочкой.
Мое сердце бешено колотилось, когда я приближался к двери в самом дальнем конце коридора, и я не мог удержаться, чтобы не перейти на бег трусцой при мысли о том, что найду ее там, заключу в объятия и посмотрю в эти ярко-голубые глаза, которые поглощали меня. Она была моим любимым наркотиком, и я был безнадежно зависим. Мне нужно было насытиться ею, иначе я знал, что сойду с ума.
Татум Риверс была единственной, кто взглянул на этого бессердечного мужчину-монстра и каким-то образом нащупала пульс, «бьющийся под сарказмом и ядом, которые я носил как щит». Она увидела разложение и токсичность моей души и нашла в ней что-то еще. То, во что я никогда не верил, но она все равно это обнаружила. Теперь я был ее творением, хотела она этого или нет, и она тоже была моей. Моя Связанная Ночью. И я никогда не позволю ей сбежать от меня.
Я добрался до двери, и мне пришлось бороться с каждым сантиметром самообладания, которым я владел, чтобы не распахнуть ее, когда мои пальцы сжались вокруг ручки, и я прерывисто вздохнул. Блейк в знак солидарности положил руку мне на плечо, и я кивнул, прежде чем широко ее распахнуть.
В комнате было темно. Кровать казалась не более чем огромной тенью в центре. Машины, которые должны были следить за жизненно важными показателями, погрузились в гробовую тишину.
– Нет, – выдохнул я, когда камень опустился мне в живот, становясь все тяжелее и тяжелее, его вес угрожал затащить меня в самые глубокие глубины самого необъятного океана, который только можно себе представить. Я тонул. Снова тонул в своем горе и осознании своей неудачи.
Блейк был не так пессимистичен, как я, и он нашел выключатель, щелкнул им, одновременно поднимая оружие и направляя его на пустую кровать.
Мое сердце билось в груди, как дикий зверь, запертый в клетке и отчаявшийся, обреченный и умирающий.
Над кроватью висела белая доска с различными наблюдениями, отмеченными на ней, от жизненно важных показателей до записей об извлечении крови и состоянии пациента, который содержался здесь.
В самом низу доски были слова, которые затопили весь мой мир какой-то отчаянной агонией, когда я смотрел на них.
Пациент скончался в 10:07 утра.
Реанимация не удалась.
Я уставился на лежащее передо мной четкое заявление, и мой пульс участился, а самый изнуряющий страх слишком долго удерживал меня на месте. Но мое сердце отказывалось принимать слова, нацарапанные на той доске. Я просто не мог.
– Нет, – прорычал Блейк в знак отказа, вторя моим собственным мыслям, и повернулся к выходу из комнаты. Он проявлял гораздо меньше осторожности, чем следовало бы, когда промчался по коридору и начал открывать другие двери, проверяя палаты, где спали другие пациенты, продолжая свою охоту, явно не принимая факты в том виде, в каком они были нам представлены.
Я вышел из пустой комнаты и остановился в коридоре, ожидая, пока трое других Ночных Стражей закончат свои поиски, но я уже знал, что они найдут.
– Ее здесь нет, и я ни на одну гребаную секунду не поверю, что она мертва, – прорычал я, не позволяя им даже подумать о панике или какой-либо бесполезной форме горя.
– Как ты можешь быть уверен? – Потребовал Блейк, его глаза были полны беспокойства, в них читалось отчаяние, которое умоляло меня дать ему определенное подтверждение, которого я не мог дать.
– Потому что мой отец знает, что она слишком ценна, чтобы позволить ей умереть так быстро. Кроме того, я не настолько глуп, чтобы верить в то, чего не видел собственными глазами. Она не мертва, пока я не увижу тело, и если кто-нибудь из вас хотя бы подумает о том, чтобы отказаться от нее, то вы ответите передо мной за это.
Никто из них не высказал никаких претензий по этому поводу. Мы все были одинаково полны решимости не верить в ее смерть, поэтому я забыл о словах, нацарапанных на той доске, и решил продолжить наши поиски.
Нашей девушки здесь не было. Но я был уверен, что она была. Она была здесь, и она была в той комнате. Мы могли бы обыскать все остальное место, чтобы быть уверенными, но я знал, что сейчас мы ее здесь не найдем. Конечно, теперь нам пришлось бы ограбить это место, чтобы скрыть этот взлом, как и другие.
Она не была мертва. Этого не может быть. Если бы это было так, я был уверен, что знал бы это. Я бы почувствовал это, когда мое сердце было бы разорвано в клочья, а мой мир рухнул из-за невозможности продолжать жить без нее.
Она не была мертва.
Но ее здесь уже не было.
И мы собирались вернуть ее.
Мое тело ломило. Болело все. Казалось, что моя грудь разрывается на части каждый раз, когда я делаю вдох. А когда наполняла легкие воздухом, то с таким хрипом, от которого страх пронизывал меня насквозь. Но при каждой слабости тела моя душа становилась жёстче и отказывалась ломаться.
Я не сдамся.
Однако мое время было на исходе. И я должна была что-то предпринять сейчас, если я собиралась когда-нибудь пережить это. Хотя я и знала, что мои парни будут охотиться за мной с кровавой свирепостью адских гончих, я также начинала соглашаться с тем, что Трой Мемфис, возможно, просто спрятал меня слишком хорошо, чтобы даже его собственный сын не смог найти. И когда я увидела медбрата, приближающегося к стеклянной двери и набирающего код, чтобы открыть ее, я поняла, что это мой шанс. Возможно, последний. Потому что я не знала, как долго еще смогу бороться с этим вирусом. Его корни были слишком глубоко в моей плоти, его жажда моей смерти была слишком сильной.
Я притворилась спящей, когда подошел медбрат, мои лекарства были спрятаны под матрасом. Сегодня я ничего не принимала. Теперь каждый раз, когда я их принимала, я, казалось, спала дольше и крепче. И это пугало меня так, что я не хотела признавать. Мои сны были такими яркими, и чем больше времени я проводила с папой и Джесс в бессознательном состоянии, тем ближе я чувствовала себя к тому, чтобы присоединиться к ним. И как бы ни было заманчиво снова ускользнуть в их объятия, для меня еще не пришло время. У меня была жизнь, которой я отчаянно хотела жить. Меня ждали четверо мужчин, которым я так и не смогла показать глубину своих чувств.
Мои чудовища, мои спасители.
Однажды я стояла на пляже под проливным дождем и приложила руку к Священному Камню, прежде чем принести клятву принадлежать Ночным Стражам. Я не верила в это и уж точно не хотела этого. Но судьба связала нас, и теперь я знала почему. Потому что, несмотря на всю боль, страдания, на то, как мы мучили друг друга, мы все каким-то образом исцелили друг друга. Они были четырьмя королями тьмы, и я стала их королевой. Девушкой, которой мой отец всегда хотел, чтобы я была, девушкой, которой я всегда стремилась быть. Поэтому мне нужно было вернуться к ним и восстановить свое положение в нашем племени.
– Я думал, ты не переживешь еще одну ночь, – пробормотал мне медбрат, хотя он, должно быть, думал, что я без сознания, и я узнала Джонаса. Этот ублюдок не заболел после того, как я на него кашлянула, и я была чертовски зла из-за этого. – Это гребаное чудо.
Знаешь, что такое чудо, придурок? Ты по-прежнему здоров.
Он взял меня за руку, разворачивая ее, чтобы получить доступ к поврежденной коже вокруг сгиба моего локтя, которая была проколота бесчисленными иглами.
– Я был бы более признателен, если бы ты не пинала меня по яйцам, но, думаю, на прошлой неделе мне все же сделали одну из первых прививок благодаря тебе, так что я не могу быть таким жестоким с тобой, – сказал он ледяным тоном. Из всех людей, которых могла бы спасти моя кровь, почему именно этот парень?
Я почувствовала его пальцы на своем лице, когда он убрал волосы с моего лба, и издала тихий стон, как будто приходила в себя, ерзая на кровати.
– Черт, – пробормотал он, затем отодвинулся, и я приоткрыла глаза, наблюдая, как он набирает в шприц немного успокоительного, как я и ожидала.
Когда он опять повернулся ко мне, я снова закрыла глаза, мои пальцы покалывало, когда я собиралась с силами. Это было немного, но все, что у меня было, было направлено на это дерьмо.
Он снова схватил меня за руку, и как только игла задела кожу, я резко развернула другую руку, поймав его запястье и вывернув его, вырывая шприц из его руки, когда он ослабил хватку. Он ахнул, но был недостаточно быстр, чтобы убежать, когда я воткнула иглу ему в шею и надавила большим пальцем на поршень с чувством удовлетворения в животе. Его глаза за забралом расширились, и я демонически ухмыльнулась.
– Ах ты, маленькая сучка. – Его рука взметнулась, врезавшись мне в лицо, и моя голова откинулась в сторону от удара. – Помогите! – выдохнул он, бросаясь к кнопке экстренной помощи рядом с дверью.
Но он споткнулся, успокоительное уже начинало действовать. Я оттолкнулась от кровати, когда его колени коснулись пола, и, пошатываясь, направилась к нему, когда мое зрение то расплывалось то фокусировалось. Он полз к двери, все еще тянувшись к кнопке, но потом сдался и вместо этого достал телефон из кармана лабораторного халата. Я запрыгнула ему на спину с кряхтением от напряжения, заставив его рухнуть на пол, и вырвала телефон из его рук.
– Никто за тобой не придет, так что молись тому богу, который служит мелким придуркам, – прохрипела я.
Он сердито зарычал, пытаясь сопротивляться, но это было бесполезно. Он терял сознание секунда за секундой, и я прижала его лицо к полу, услышав, как треснуло его забрало, пока ждала, когда он отключится к чертовой матери.
– Спокойной ночи, засранец.
Он, наконец, затих, и я с хрипом втянула воздух, плюхнувшись рядом с ним и посмотрев на его телефон, обнаружив, что для разблокировки ему нужен идентификатор лица или код.
Я толкнула Джонаса, чтобы перевернуть его, и от усилия, которое потребовалось для этого, у меня снова на мгновение потемнело в глазах. Мои мышцы дрожали от напряжения, но я не замедлилась, когда сорвала с него забрало и маску, обнаружив под ними волосатое лицо. Не настоящая борода, больше похожая на пушок, который подростки любили отращивать, когда у них не получалось отрастить нормальную растительность на лице. Отвратительно.
Я наклонила телефон к нему, и экран разблокировался как раз в тот момент, когда кашель сотряс мое тело. Доктор сделал мне инъекцию стероида, который замедлил кровотечение из легких, так что на этот раз я не почувствовала вкуса крови. Я собиралась воспринять это как хорошее предзнаменование.
Адреналин придал мне прилив энергии, когда я набирала номер Сэйнта, мое сердце бешено колотилось о ребра, как тигр, пытающийся вырваться из клетки. Я никогда не думала, что приду к таким мыслям, но благодарю бога за Сэйнта и его наказания, потому что однажды он заставил меня тысячу раз записать номер его телефона после того, как я сказала ему, что Киан трахнул меня огурцом, который Сэйнт положил в свой салат на ужин. Ложь, но было совершенно уморительно.
Надежда затрепетала во мне, когда в тишине раздались гудки телефона, но звуковой сигнал в моем ухе возвестил о том, что батарея разряжена. Я взглянула на телефон Джонаса, увидев, что он заряжен на два долбаных процента. Что это за психопат, который рискует своей судьбой, и позволяет своему заряду батареи плясать на грани гибели? И в этом вся моя удачу, я наткнулась на единственного мудака в этом заведении, который не держал свой чертов телефон заряженным.
– Возьми трубку, – прошипела я в отчаянии. Но моя надежда таяла по мере того, как губки шли снова и снова.
Номер был неизвестен. Что, если Сэйнт не отвечал никому, кого не было в его контактах? Должно быть, он люто ненавидел неизвестных абонентов. И я знала, что у него не было голосовой почты, потому что он однажды сказал мне, что голосовые сообщения оставляют крестьяне, которые не ценят свое время на Земле.
– Ну же, дьявольский мальчик, – взмолилась я, и чудесным образом звонок соединился.
– Алло? – Спросил Сэйнт с подозрением в голосе.
– Сэйнт, это я. Это Татум. – Но ответа не было, и когда я отодвинула телефон обратно, чтобы посмотреть на экран, я обнаружила, что он был пуст. – Нет, – выдохнула я, паника пронзила центр моего существа.
Моя рука дрожала, и я облизала отчаянно пересохшие губы, обдумывая, что делать. И оставался только один выход. Мне нужно было бежать, черт возьми. Я бросила телефон рядом с Джонасом и сорвала с его шеи шнурок, на котором висела карточка-ключ. Следующим я стащила с него лабораторный халат, надела его, прежде чем закрыть лицо его маской и козырьком. Его ступни были слишком большими, чтобы я могла одолжить у него обувь, так что мне оставалось только надеяться, что никто не будет слишком пристально разглядывать мои босые ноги.
Я поплелась к двери, держась только на адреналине, в то время как все мое тело сотрясалось от слабости. Я выскользнула наружу и направилась по пустому коридору в направлении лифта, мой пульс грохотал в ушах.
Плитка была ледяной для моих босых ног, когда я так быстро, как только могла, двинулась к металлическим дверям впереди. Прежде чем я добралась до них, они начали открываться, и изнутри донесся шум. С приступом беспокойства я бросилась к двойным дверям рядом с лифтом и, спотыкаясь, вышла на ярко освещенную лестничную клетку. Я подавила кашель, мои легкие, казалось, вот-вот лопнут в груди, но я сдерживала его изо всех сил.
Оставайся в моей чертовой груди, ты, взрывной кашель обреченности.
Мой язык стал толстым и тяжелым во рту, когда я ухватилась за перила и начала спускаться уровень за уровнем, мое дыхание становилось неровным. Если бы я только могла выбраться наружу, добраться до дороги, найти помощь…
В моей голове раздался сигнал тревоги, похожий на сирену, и я выругалась, ускорив шаг, несколько раз чуть не упав, но каким-то образом удержавшись на ногах, когда подталкивала себя все сильнее и сильнее. Я чувствовала себя Бэмби на льду, мои ноги были хрупкими, как веточки. Но единственным, что меня подбадривало, было мое бешено колотящееся сердце в груди.
Я спустилась на первый этаж и навалилась всем весом на дверь пожарного выхода, надавив на засов, который ее запирал. Но она не сдвинулась с места. Кто, блядь, запирал пожарные выходы??
– Черт, – прорычала я, толкая ее сильнее, но она не открывалась.
Звук бегущих шагов донесся до меня где-то дальше по лестнице, и паника захлестнула меня.
Я должна выбраться. Я не могу сдаться.
Я побежала к двери рядом с лестницей, толкнула ее и оказалась в большом фойе, где двое сотрудников службы безопасности с гребаными пистолетами у бедер смотрели из большой вращающейся двери. Мое сердце подпрыгнуло, когда я посмотрела на улицу перед ними. Дождь начал барабанить в окна от пола до потолка, пока я оглядывалась в поисках другого выхода. Но это было все. Моя единственная надежда.
Напротив дверей пустовала стойка администратора, и я подбежала и присела за ней, пока меня не заметили. Я двигалась со всей грацией пьяного зомби, но каким-то образом добралась сюда бесшумно.
Я выдвинула нижний ящик, роясь в нем в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия, но там не было ничего, кроме степлера и каких-то столь же бесполезных канцелярских принадлежностей. О, да ладно, дайте мне хоть передохнуть.
В рациях охранников затрещали помехи, и сквозь них послышался женский голос.
– На записи с камер наблюдения видно, как она спускается по главной лестнице. Она… ах! Она за стойкой администратора.
Трахните эту гребаную утку грузовиком.
Послышались тяжелые шаги, приближающиеся ко мне, и я заставила себя подняться на ноги, решив, что у меня нет выбора, и швырнула степлер со всей силы. Он отскочил от головы одного из охранников, и он сердито хрюкнул.
– Отойдите, я заразная, – рявкнула я, и они замедлили шаг.
Тот, кого я не ударила, уставился на меня, натягивая черную маску с подбородка, чтобы прикрыть рот и нос.
– На колени.
– Я самый ценный человек в мире, – выпалила я, расправляя плечи, хотя все, чего мне хотелось, – это свернуться калачиком на полу и попытаться заглушить боль в своем теле. – Вы не можете застрелить меня.
Охранники обменялись взглядами, подтверждающими это, и я побежала к двери с бьющимся в горле сердцем. Конечно же, выстрелов не последовало, и они явно не хотели подходить слишком близко ни ко мне, ни к вирусу «Аид». Это грязное скопление смерти в моем теле внезапно стало моим единственным другом, и я вцепилась в его руку, поскольку он предлагал мне мой единственный шанс на свободу.
Я не была быстрой или грациозной, но я была в гребаном отчаянии, и дневной свет, льющийся снаружи, звал меня, как песня. Скорее всего, меня поймают, но, может быть, кто-нибудь там услышит мои крики первым.
