Текст книги "Королева карантина (ЛП)"
Автор книги: Кэролайн Пекхам
Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 39 страниц)
КОРОЛЕВА КАРАНТИНА
Брутальные парни из «Еверлейк-Преп»
Книга 4
Кэролайн Пекхэм и Сюзанна Валенти
Добро пожаловать в «Еверлейк-Преп»
Действие этой серии разворачивается в вымышленном американском штате Секвойя и сосредоточено вокруг пандемии, аналогичной, но более экстремальной, чем коронавирус.
Щелкните карту для увеличения.
Э та книга посвящена лорду сквидингтону, который был на карантине из-за Co-squid 19.
Мы знаем, что это было нелегко, приятель, особенно когда твою девушку укусил кальмар во время эпидемии моллюсков. Ты прошел через столько эм-океанов и должен был по-настоящему обдумать, как ее спасти. Это было ужасно напряженно. Особенно когда ты заплыл на морское дно во время спасательной операции, но когда ты увидел дно океана, ты покраснел. Жизнь – это такой пляж. Но ты все равно выбрался на берег! Ты заплыл в убежище этой акулы и спас свою бухту. Это было невероятно.
Надеюсь, следующий год не будет таким скучным!
Все мучительные моменты, которые я пережила в этой лаборатории ничто по сравнению с тем, когда сдох наушник. Потеря контакта с Ночными Стражами вселила страх в мое сердце и на несколько безнадежных секунд заставила меня усомниться в том, найдут ли меня когда-нибудь.
Но потом я прокрутила в уме все их обещания. Они проводили каждый день, охотясь за мной, и не остановятся, пока я не освобожусь. Проблема была в том, что меня прятал монстр, такой же расчетливый, как и его сын. И в глубине души я знала, что если бы Сэйнт хотел держать меня взаперти вечно, он мог бы это сделать. Так почему же я должна ожидать меньшего от его отца?
Но Сэйнт все еще оставался Сэйнтом. Если кто-то и мог найти путь к центру лабиринта своего отца, то это был он. Я передала ему все, что могла. Все, начиная от цвета стен и заканчивая деталями каждого лица, которое я видела, хотя они всегда были скрыты за масками и забралами. Они носили только бейджи с именами, и Ночные Стражи не могли никого выследить по одному этому. Так что у меня не было никаких существенных зацепок к моему местонахождению. Вообще ничего интересного. Просто вера в то, что мои парни каким-то образом сделают это ради меня.
Отрывистый кашель разорвал мне горло, и я схватилась за шею, морщась от боли. Я подтянула колени к груди, прислонившись спиной к стене в стеклянном ящике изолятора, в котором проводила все свое время. Там было холодно, пусто и пахло химикатами.
Возможно, у меня и был иммунитет к вирусу «Аид», но то количество его, которому я регулярно подвергалась, означало, что я все равно заболела, и мой организм был вынужден вырабатывать антитела как можно быстрее и в максимально возможном количестве, просто чтобы они могли собрать их из моей крови и создать свою собственную версию вакцины.
Я прищурила глаза и подумала о своих парнях, скучая по ним всем сердцем. Они собирались найти меня. Я полностью верила в них. Если кто-то и мог выследить это место, то это был Сэйнт Мемфис. И если и была армия, способная сломать врата ада и встретиться лицом к лицу с тем, что находилось в самой горячей части огня, то это были Ночные Стражи. Но выжить до тех пор зависело от меня. Что я, черт возьми, и сделала бы. Я сталкивалась с демонами посильнее вируса «Аид». Я сражалась с самыми безжалостными из зверей, и к концу они мурлыкали в моих объятиях. Я не была бы уничтожена этим монстром, даже когда бы он пробрался когтями глубоко внутрь меня и построил дом в моем теле. Я бы прогнала его и была сильной, когда придет время бежать.
Дрожь пробежала по мне, и я стиснула челюсти от пронизывающего холода. Таблетки ожидают меня рядом с кроватью. Но от обезболивающих я засыпала, а к довершению ко всему через пару часов я буду дезориентирована и сбита с толку. Тогда они возьмут у меня кровь, забирая то, что хотели. Если они пытались сделать это, когда я не была накачана успокоительными, то более чем одна из медсестер получала травмы из-за того, как яростно я с ними боролась. На руках одной сучки все еще были царапины, которые еще не зажили, и я наслаждалась их видом. Это был небольшой удар по ним, но я бы воспользовалась каждой победой, которую могла одержать прямо сейчас.
В конце концов, мне пришлось бы сдаться и принимать лекарства. Мне нужно было сбить температуру и убедиться, что у меня есть все шансы пережить это. Но я принимала только половину того, что они мне оставляли. Если бы я ничего не принимала, они бы все равно сделали мне укол. Они не собирались позволить мне умереть, если бы не было ничего, что они могли бы сделать, чтобы остановить это. В конце концов, я была их маленькой фермой по производству вакцин.
Я уткнулась лицом в колени, представляя каждого из моих Ночных Стражей, когда они охотились за мной. Сэйнт и его темная душа, замышляющая самую жестокую судьбу для моих врагов; Киан, жаждущий крови, жаждущий мести, как будто это было начертано чернилами рядом с его татуировками; Блейк, готовящийся сражаться за меня со всей силой, которую он накопил за свою боль и страдания; Монро, готовый броситься в атаку и спасти меня, как темный рыцарь с яростью и справедливостью в сердце.
Да поможем всем бог в этом здании, когда они придут за мной. Четыре всадника собирались забрать свою королеву. И когда они прибудут, придется расплачиваться кровью.
Я продержалась еще немного, прежде чем приняла половину своих обезболивающих таблеток, а остальные засунула под матрас. Я свернулась калачиком под одеялом на кровати и, дрожа, погрузилась в сон, когда успокоительное утащило меня прочь. Это было не так уж плохо. В темноте мне всегда казалось, что я возвращаюсь в одно место. Время, когда жизнь была простой и хорошей, и никогда не случалось ничего плохого. Так что, по крайней мере, там я могла ненадолго избежать этой агонии.
– Какой в этом смысл? – Я фыркнула, пытаясь взобраться на нижнюю ветку большого дерева. Джесс уже была высоко в кроне деревьев, до меня время от времени доносились ее возбужденные возгласы.
– Это для того, чтобы сделать тебя сильнее, – крикнул папа с земли, когда мне удалось забраться на следующую ветку. Джесс было тринадцать, и у нее были более сильные руки, чем у меня. У меня все еще были бобовые стебли, которые едва выдерживали мой вес, не говоря уже о том, чтобы втащить меня на дурацкое дерево.
– Почему я должна быть сильной? – Я застонала, когда моя ладонь потерлась о колючий сучок, и сдалась, опустившись на землю спиной к стволу и надув губы на отца.
Он поправил очки на носу, прежде чем скрестить мускулистые руки.
– Потому что никогда не знаешь, что тебе преподнесет жизнь, малышка. Тебе нужно готовиться к любому результату, чтобы выдержать все, что угодно. Ты должна быть готова к бою, на всякий случай, если тебе когда-нибудь понадобится.
– Ну, если бы я не лазила по деревьям, то не было бы ничего опасного. Что, если я упаду? – Я спросила его.
Сегодня я была в плохом настроении. Мы остановились на ферме, и там был этот глупый петух, который всегда ужасно кричал в неподходящее время. Я бы дала ему кукиш на память, если бы он попал ко мне в руки.
– А какая альтернатива, детка? Ты что, собираешься вечно сидеть дома, прячась от жизни?
– Это самое безопасное, что может быть, не так ли? – Я настаивала. Иногда меня так выматывало разъезжать по стране, нигде не задерживаясь надолго, никогда не получая удовольствия, которое не предполагало бы застрять у черта на куличках. Мне нравились костры и охота на падаль, но еще мне нравилось спать до полудня и тусоваться с Элль Томпкинс.
Ладно, может, я злилась не только из-за петуха. Папа снова заставил нас переехать. Я знала, что это произойдет. Но мне действительно, очень понравилась последняя остановка в Вирджинии. И Элль была классной. Ей нравилось танцевать и петь, и она пообещала научить меня одному движению, которое мы могли бы выполнять вместе. Я была настолько глупа, что думала, что смогу убедить папу, наконец, остаться в одном месте. Но он снова и снова говорил «нет». Я просто не хотела этого слышать. Теперь я была на дереве в дождливый день в Новересвилле, и никогда больше не увижу Элль. Это было отстойно.
– Жизнь нельзя прожить на одном месте, детка, – сказал папа, нахмурив брови.
– Почему нет? Мне понравился последний город, почему мы не можем жить там как нормальные люди? – Я выпятила нижнюю губу.
– Я не имею в виду физическое состояние, я имею в виду, что все постоянно меняется, ты всегда будешь двигаться вперед, время будет продолжать течь, с тобой всегда что-то будет происходить. Поэтому ты должна отправиться туда, познать мир и извлечь из него максимум пользы, потому что, если ты этого не сделаешь, жизнь однажды постучится в твою дверь, и тебе не понравится то, что она тебе скажет.
Я подозрительно посмотрела на него.
– Но что, если я сделаю это и жизнь все равно будет плохой? То же самое, что и упасть с дерева.
– Тогда тебе придется драться, детка, – яростно сказал он. – Потому что жизнь иногдабудет плохой. Она будет испытывать тебя, давить, и ты захочешь сдаться, но если ты это сделаешь, оно высосет из тебя каждую каплю счастья, пока ничего не останется.
– Я не хочу этого, – пробормотала я.
– Так сражайся, – прорычал он, его глаза вспыхнули. – Сражайся с духом воина, который, я знаю, живет в тебе. Сражайся за хорошие дни. Борись, чтобы быть сильнее всего, что мир бросает в тебя, борись за то, чего ты хочешь. Всегда, Татум, всегда. Потому что никто, кроме тебя, не может сделать твою жизнь такой, какой ты хочешь ее видеть.
– Но как мне узнать, чего я хочу? – Спросила я тихим голосом. Иногда мир казался слишком большим, как будто в нем было слишком много дверей и окон, и я не знала, через какие из них пройти.
Мне нравились солнце, море и игры с сестрой. Мне нравились бургеры без маринованных огурцов и глупые смайлики вроде кальмаров и картофеля. Но я не знала, чего хочу от жизни. Вопрос был слишком серьезным. Ответов было слишком много. А у меня не было ни одного.
Папа понимающе улыбнулся мне.
– Ты поймешь это, когда найдешь.
– Но что, если нет? – Смущенно спросила я.
Его улыбка погасла.
– Тогда ты поймешь, когда потеряешь это.
– О, – выдохнула я.
– Но мир полон вторых шансов, малышка, – пообещал он. – Ты можешь все исправить. Любую ситуацию. Какой бы плохой она ни была. Все может снова стать хорошо. Я клянусь в этом. Ты просто должна быть достаточно храброй, чтобы пройти через ад. Не соглашайся на меньшее. Ты здесь не для того, чтобы кланяться миру, красавица моя, ты здесь для того, чтобы заставить мир склониться перед тобой.
Я проснулась так, словно поднималась из самых глубоких и темных вод. Мои веки были слишком тяжелыми, чтобы их поднять, и раздался знакомый скрежет кондиционера, когда волна прохладного воздуха коснулась моей щеки. Мои губы пересохли, и я попыталась пошевелить языком, чтобы смочить их, но успокоительные все еще держали меня в своих тисках.
Послышалось жужжание, затем дверь открылась, и в комнату ворвались голоса.
– Мне жаль ее, – пробормотал мужчина.
– Мне – нет, – ответил другой. – Мир превратился в дерьмо, Алан, и я хочу его вернуть. Я хочу вернуть свою чертову жизнь обратно.
– Я знаю, я тоже, Джонас. Я просто… – Алан вздохнул.
– Не будь идиотом, она всего лишь одна девушка. Тысячи людей умирают каждый день из-за вируса «Аид». Кто еще может спасти весь мир?
– Наверное, – сдался Алан, и мой пульс выбил мрачную дробь. – Как ты думаешь, сколько еще она протянет?
– Столько, сколько мы сможем сохранять ей жизнь. – Мне сунули в рот термометр, и холодный металл прилип к языку. Минуту спустя раздался звуковой сигнал. – Господи. Включи здесь отопление. Кто, черт возьми, дежурил в последнюю смену? – Джонас зарычал.
Вскоре кондиционер переключился на поток теплого воздуха, и я поняла, насколько онемела, когда мои пальцы снова начало покалывать.
– Бьюсь об заклад, это был гребаный Гэри, он и часа не смог бы удержать в живых золотую рыбку, не говоря уже о девушке, – пробормотал Алан.
– Его уволят до полудня, – пробормотал Джонас себе под нос, беря меня за руку, после чего игла прочно вошла в мою кожу.
По моему телу начало разливаться больше сил, и мне удалось приоткрыть глаза и взглянуть на парня, чье лицо было скрыто за козырьком и маской под ним. Его внимание было приковано к игле в моей руке, когда он доставал флакон с кровью. Алан был в другом конце комнаты, собирая еще флаконы, и я решительно стиснула челюсти, увидев небольшое окно возможностей.
Я согнула пальцы ног, оценивая силу своей правой ноги, и уставилась на этого придурка рядом со мной. Папа научил меня драться, несмотря ни на что. Борись за добро. Сделай это хорошо, Татум.
Я быстро подняла ногу и ударила пяткой босой ступни Джонасу в пах, тем же движением отбив его руку от шприца. Он взревел от боли, отшатнувшись назад и схватившись за свое барахло.
Я приподнялась, голова у меня закружилась, когда я вытаскивала иглу из руки, затем я бросилась на него из последних сил, сжимая в кулаке его белый халат и отбрасывая забрало в сторону, пытаясь разглядеть лицо одного из моих похитителей. Я сильно закашлялась, и он с паническим воплем толкнул меня на землю, и моя голова ударилась об пол, отчего в черепе зазвенело, как в гонге.
– Тупая сука, – выплюнул Джонас, возвращая забрало на место, в то время как Алан встревоженно переводил взгляд между нами, все еще сжимая в руке два пустых стеклянных флакона.
– Я позову доктора. – Алан рванулся к двери, но Джонас остановил его, его темные глаза метались.
– Нет. У нас есть работа, которую нужно делать. – Он взял шприц с подноса рядом с собой и двинулся вперед с убийственным выражением в глазах.
Я снова закашлялась, отползая назад, так как силы покидали меня. Мой кашель усилился, и я почувствовала вкус крови во рту, которая растекалась по языку, как яд. Страх сжимал мое сердце и шептал мне на ухо смертельные обещания. Я промокнула губы дрожащими пальцами, моя смерть смотрела на меня ярче, чем когда-либо прежде, когда они стали влажными и красными.
– Она на последней стадии, – выдохнул Алан.
– Тогда нам лучше взять то, что сможем достать. – Джонас усмехнулся, опускаясь и вонзая иглу мне в бедро. Успокоительное быстро растеклось по моим венам, и мои глаза встретились с глазами Джонаса, когда темнота схватила меня и попыталась затащить в забытье.
Пятна крови были испещрены маской, которую он носил под забралом, и мне удалось изобразить насмешливую улыбку, понимая, что, возможно, это моя последняя. Если бы мне суждено было скоро умереть, я бы не позволила этим ублюдкам увидеть, как мой дух сломлен.
– Похоже, ты отправляешься со мной в ад, Джонас, – прохрипела я, и ужас промелькнул в его глазах, прежде чем я провалилась в бесконечную пропасть.
Четыре недели. Четыре гребаных адских, невыносимых недели без моей малышки на руках и без ее души в моей власти.
Я присел на корточки за припаркованной машиной в квартале от частной исследовательской лаборатории, на которой мы все были сосредоточены, разминая разбитые костяшки пальцев и наслаждаясь приступом боли, когда на них потрескались струпья. Я, вероятно, сломал бы руку, пробивая эту чертову стену, если бы Сэйнт не остановил меня, хотя в благодарность за помощь он щеголял синяками на ребрах. Я был таким придурком, что даже не извинился за тот поступок, а он был таким мужчиной, что понимал, что я все равно сожалею.
Я не заслуживал его. Не заслуживал никого из них. Но они были привязаны ко мне, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы занять достойное место среди них.
Я должен был извиниться перед Сэйнтом за то, что ударил его, просто сейчас во мне не было ничего хорошего, чтобы сказать ему это. Я был ослеплен потерей нашей девочки, как и все. Пока она не вернулась в наши объятия, я знал, что это насилие, это напряжение, этот неослабевающий гнев не сделают ничего другого, кроме как загноятся и распространятся, как гниль.
Сейчас было трудно чувствовать что-либо, кроме ярости и страха. И я не испытывал страха уже очень давно. Я даже начал верить, что больше не способен чувствовать. Но потом Татум Риверс заставила меня почувствовать многое.
Она была светом в моей тьме, надеждой в мире без таковой, причиной, по которой моя скованная душа жаждала свободы. Она подарила мне мечты о жизни с чем-то большим. Намного, черт возьми, большим. Это было за пределами всего, что я когда-либо мог заслужить, но она все равно дала мне это. Даже после всего, через что мы заставили ее пройти, когда она впервые появилась в нашей жизни.
Но я должен был знать еще тогда, что я знаю сейчас. Она никогда не была просто какой-то девушкой, никогда не была жертвой или средством достижения цели. Она была центром нас. Сердце, в которое мы никогда не верили, что оно у нас есть. Она втянула в свою орбиту четыре потерянные и безнадежные души и объявила каждого из нас своим, несмотря на то, что знала, какими темными и порочными тварями мы были. Без нее мы были ничем. Я был никем. Брошенный на произвол судьбы без цели и смысла. Но это не должно было стать моей судьбой, потому что я отказывался даже думать о том, что могу остаться без нее.
Я был в ужасе при мысли о том, что ее заберут из этого мира, и хотя это могло нанести вред, на самом деле это принесло освобождение. Теперь для меня не осталось ограничений. Не было таких глубин, до которых я бы не опустился. Ничего такого, чего бы я не сделал, и ничем таким, чем бы я не пожертвовал ради нее. И теперь, когда страх стал моим топливом, я собирался использовать его до последней капли, чтобы вернуть ее к нам в целости и сохранности.
– Все на местах? – Холодный, ровный голос Сэйнта раздался в наушнике, когда я посмотрел в сторону безобидного здания, которое мы окружили.
В отличие от меня с моими неуправляемыми эмоциями и постоянным балансированием на грани, Сэйнт потерял все эмоции с тех пор, как это случилось. Он был холодной, жесткой машиной, человеком с одной-единственной целью, и я не сомневался, что он ее достигнет.
– Я у заднего входа, – подтвердил Монро грубым и низким голосом. – Судя по всему, она крепко заперта.
– Пожарная лестница так же, – подтвердил Блейк.
– Заметано, – прорычал я, натягивая лыжную маску, которую водрузил на макушку, чтобы скрыть черты лица.
На самом деле мне было наплевать на то, что нас увидят, и я так и сказал Сэйнту, но он настоял на том, чтобы мы скрывали свои личности, не желая, чтобы его придурок-отец понял, что за нами охотятся. Мы скрыли наши проникновения в другие четыре лаборатории и больницы, принадлежащие «Серенити Фармасьютикалс», под видом кражи лекарств. Мы также подкупили знакомых через мою семью, чтобы они проникли в другие подобные места по всему городу, чтобы это выглядело как широко распространенная серия атак, основанная на потребности в антибиотиках и тому подобном перед лицом вируса «Аид». Сэйнт не хотел, чтобы стало известно, что это мы все организовали, пока не стало слишком поздно и мы не спасли нашу девочку.
Сначала я спорил, нисколько не возражая против идеи сообщить Трою Мемфису, что член самой большой и безжалостной преступной семьи в штате охотится за ним, как за собакой, которой он и был, но Сэйнт не согласился. Он хотел, чтобы мы использовали элемент неожиданности и придерживались разумного плана. Если бы он не указал на тот факт, что его отец мог легко вывезти Татум из штата или даже из страны при малейшем намеке на попытку спасения, тогда я был бы более склонен отстаивать свою точку зрения. Как бы то ни было, я верил, что Сэйнт знает лучший способ противостоять своему сумасшедшему отцу-ублюдку, и если он был уверен, что это сработает, то я не собирался спорить.
Но мое самообладание было на исходе. Я не справлялся. Я точно знал, что быстро расклеиваюсь. В те дни, когда я был вынужден проводить время в ожидании, когда Сэйнт назовет нашу следующую цель для удара, я сильно пил и непрерывно курил и, по сути, впадал в привычку саморазрушаться, с которой у меня не было причин бороться. Но сегодняшний вечер не был похож на другие, когда я вопил о своей агонии и потере моей девочки до небес и топил свое горе в бутылке «Джека», до потери сознания, бормоча извинения девушке, которую подвел. Нет, сегодняшняя ночь была одной из немногих, когда я действительно мог что-то сделать, чтобы помочь ей.
На самом деле, я был уверен, что вот-вот наконец найду ее и заключу в оберегающие объятия, чтобы никогда больше не отпускать.
В моем организме не было ни капли спиртного. В моей голове не было ни единой случайной, отвлекающей мысли. Я воплощал монстра, каким меня вырастили. Каждый испорченный, ужасный момент моего детства был специально разработан, чтобы превратить меня в идеального зверя для выполнения этой работы. Я был смертоносен, кровожаден и полностью сосредоточен на одной цели.
Я возвращал свою девушку. Несмотря ни на что, она вернется в мои объятия к тому времени, как взойдет солнце, и я буду поклоняться ей до конца своих дней так, как умеет только демон.
Я натянул пару черных перчаток, скрывая остатки своей плоти под темной тканью, и согнул пальцы, чтобы убедиться в том, что мне удобно ими пользоваться.
Я проскользнул в боковой переулок справа от здания, используя темные промежутки между уличными фонарями, чтобы в тени подобраться поближе к исследовательскому центру.
Заведение хорошо охранялось, но только от людей, которые не знали, что творят. У меня не было намерения входить через парадную дверь, где ждали охранники. Я не был гребаным любителем. Меня обучали искусству преступной деятельности с детства, и я был чертовски хорош в этом.
Я быстро прокрался по узкому переулку, вдыхая запах дыма в воздухе и поглядывая вверх на вентиляционное отверстие, которое выпускало его с третьего этажа. Запах был слегка клиническим, и я на мгновение нахмурился в сторону поднимающегося дыма, прежде чем продолжить выполнение плана.
У меня не было ни времени колебаться, ни лишних мгновений. Моя девушка была внутри этого здания. Я чувствовал это в глубине своей омраченной души. Мое сердце билось в глубоком и страстном ритме, который мог быть только ответом на ее. Она была близко. Она должна была быть.
Я остановился в тени, глядя на гладкую стену рядом со мной, заметив вентиляционное отверстие кондиционера именно там, где сказал Сэйнт, после того, как ему удалось заполучить в свои руки чертежи этого места. Двумя этажами выше и запертый до чертиков. Не то чтобы это меня остановило.
Когда мне было четырнадцать, мой дядя Найл начал брать меня с собой, когда отправлялся на задания, требующие некоторой скрытности. Этот ублюдок был великим мастером взлома. У него даже была репутация в некоторых кругах, утверждавших, что он может проходить сквозь стены. Все знали, что если Найл О'Брайен хочет твоей смерти, то выхода нет. Ты просыпался ночью, а он нависал над твоей кроватью – с удавкой, топором или кувалдой в руке, в зависимости от его настроения, – и ты уходил из этой жизни, окровавленный и молящий о пощаде, которую не стоило даже ожидать.
Достаточно сказать, что после такого учителя, как он, я мог без проблем проникнуть в это место.
– Охранники закончат патрулирование через семнадцать секунд, – сообщил голос Сэйнта через динамик у меня в ухе.
– Знаешь, большинство людей на самом деле не придерживаются твоих правил анального секса, – тоже пробормотал Блейк по связи, и я почти ухмыльнулся, когда Сэйнт огрызнулся на него в ответ. Почти. Но во мне не осталось ничего светлого для того, чтобы улыбаться, пока моей девочки не было рядом.
Потребовалось немного усилий, чтобы вскарабкаться к вентиляционному отверстию, но я быстро взломал его, как только оказался там.
Я крякнул, втаскивая себя в шахту, мои плечи коснулись холодного металла, когда я протиснул свое широкое тело в тесное пространство.
– Я в деле, – пробормотал я, засовывая отмычки обратно в карман и начиная ползти вперед на животе.
– Без театральности, – прорычал Сэйнт, это была скорее команда, чем предупреждение, и я зарычал на него в ответ, как животное, которым я и был.
– Придерживайся исследовательской части этого плана, – пробормотал я. – И оставь тяжелую работу профессиональному преступнику.
– К заднему входу подъезжает грузовик, – прервал нас Монро, и я практически мог видеть его суровое лицо учителя, когда он сжимал челюсть во время нашей перепалки.
Я не обращал на них внимания, пока остальные следили за зданием, и все они, дожидаясь меня, двигались к запасному выходу.
Мне не пришлось ползти слишком далеко по вентиляционным отверстиям, остановившись у первой решетки, которая выходила в один из белых коридоров внутри здания. Из-за позднего часа освещение было приглушенным, но место не было полностью пустынным даже глубокой ночью. Здесь круглосуточно работали люди, отчаянно пытавшиеся создать вакцину, которую ждал весь мир. И у нас была чертовски хорошая идея о том, что – или, скорее, кого – они использовали для ее создания.
Но к черту это. К черту весь мир, если ценой его спасения была она. Она стоила больше, чем любой другой ублюдок на этой несчастной планете, и я никогда не собирался извиняться за то, что верил в это. Она была для меня всем. Возможно, это было эгоистично и жадно, но мне было все равно, потому что моя любовь к ней заключалась в этих вещах и даже больше. Если создание этой вакцины требовало жертвы, то пусть это будет кто угодно, только не она. Пусть это будут все, кроме нее. Потому что без нее, насколько я понимал, не было бы мира. По крайней мере, не тот, в котором у меня было бы хоть малейшее желание существовать.
Я выдернул решетку, закрывающую вентиляционное отверстие, и спрыгнул в темный коридор, бесшумный, как привидение.
Откуда-то из глубины коридора донесся отдаленный звуковой сигнал, который продолжался повторяющимся тоном, но в остальном на этом этаже казалось тихо.
Камера видеонаблюдения смотрела на меня из дальнего конца коридора, но я проигнорировал это – Сэйнт уже позаботился о системах наблюдения за нами, и я все равно был одет во все черное.
Мои пальцы дрогнули от желания начать обыскивать комнаты на этом уровне здания в поисках каких-либо признаков присутствия моей девушки, и я стиснул зубы, борясь с необходимостью сделать это. Я должен был придерживаться плана. Я разочарованно вздохнул, заставив себя отвернуться и направиться к двери, которая вела к аварийной лестнице в задней части здания.
Я проскользнул внутрь затемненной лестницы, тусклое красное освещение позволяло мне видеть каменные ступени, когда я быстрым шагом спускался по ним.
Мои шаги были бесшумными, когда я передвигался, мое дыхание контролировалось, именно так, как научил меня Найл. Даже когда на кону была жизнь моей девушки, я не собирался проявлять небрежность. Особенно, когда на кону была ее жизнь. Навыки, которые я заработал кровью, стоили каждого мгновения страданий с моей стороны, если бы они были равны ее жизни сейчас, и я бы ее не подвел.
Едкий запах сигаретного дыма ударил мне в ноздри, когда я добрался до верха последнего лестничного пролета, и я замер, заметив слабый голубой свет, смешивающийся с красным, исходящим откуда-то снизу.
Затем раздался неуверенный смешок, и мой пульс подскочил, когда я понял, что там, внизу, кто-то вышел на перекур и, если я правильно понял, просматривал свою ленту в TikTok.
Самым разумным решением для меня было бы затаиться, подождать, пока он закончит, и двигаться дальше.
Но меня никогда не хвалили за разумный выбор.
Моя кровь бурлила от жара и желания насилия, и я был бессилен сопротивляться этому зову.
Дрожа от предвкушения, я продолжил спускаться по лестнице.
Я двигался бесшумно, прижимаясь спиной к стене и прячась всем телом в тени, пока приближался к своей добыче.
Когда я, наконец, заметил их, стоящих у подножия лестницы прямо у запасного выхода, мое сердце подпрыгнуло. Мудак не один. Их два.
Что и к лучшему, что бы насытить демона во мне.
Мрачная улыбка тронула мои губы, когда я подумал о том, что мою девочку удерживают здесь эти головорезы, и, прежде чем я успел даже подумать о том, чтобы пересмотреть свой выбор, я набросился.
Мой кулак врезался в лицо ближайшего парня с такой силой, что его череп врезался в стену рядом с ним, и он рухнул на землю с криком боли, сигарета и сотовый телефон упали на пол.
Второй охранник успел выхватить пистолет из-за пояса, но моя рука сомкнулась на его рукоятке прежде, чем он успел прицелиться в мою сторону.
Я использовал свой импульс, чтобы ткнуть пистолетом ему в лицо, зафиксировав его пальцы на месте, чтобы он не мог дотянуться до спускового крючка, и пролив кровь, которая заставила его закричать, когда что-то определенно треснуло. Но прежде чем он успел издать еще хоть звук, я развернул его, вырвал пистолет у него из рук и швырнул лицом в стену.
Он отшатнулся от этого, на мгновение оказавшись ко мне спиной, давая мне возможность, в которой я нуждался, обхватить его рукой за шею и зафиксировать ее на месте, схватив мое запястье другой рукой и оказав достаточное давление, чтобы перекрыть ему дыхательные пути.
Парень брыкался и размахивал руками, хватая меня за руку, пытаясь сделать вдох, который я ему не позволял, и я просто улыбнулся, подумав о моей девушке, о том, как положу его тело к ее ногам и покажу ей, на какую глубину я готов пасть, только чтобы убедиться, что она в безопасности.
Движение в тени слева от меня привлекло мое внимание к придурку, которого я ударил первым, когда он потянулся за рацией на поясе, и я, выругавшись, подтащил к нему парня, которого душил, и ударил ботинком сбоку по голове.
Он замер как раз в тот момент, когда ублюдок, которого я держал, тоже впал в забытье, и я бросил его бессознательное тело поверх его друга, тяжело дыша от напряжения и улыбаясь, как демон.
Я хотел большего. Хотел пролить их кровь на землю и нарисовать себя в ней. Но вместо этого я заставил себя снова обратить внимание на дверь, игнорируя требования Сэйнта узнать, что происходит, когда он прошипел это в мой наушник, и я толкнул ее, открывая.
Блейк проскользнул внутрь первым, его лицо тоже было полностью скрыто лыжной маской, и вдобавок у него был противогаз военного образца, но я узнавал своих братьев только по ауре. В этой связи между нами четырьмя было что-то осязаемое, и мне не нужно было спрашивать, чтобы знать, кто из них был ближе ко мне в данный момент.
– Черт, – пробормотал Блейк одновременно с Монро, глядя сверху вниз на двух парней, которых я убрал, и, наконец, Сэйнт тоже вошел внутрь, закрыв за ними дверь.
– Они мертвы? – Спросил Монро, отсутствие эмоций в его голосе говорило о том, что ему в любом случае было все равно.
