Текст книги "Пекло"

Автор книги: Кэролайн Карвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

13

Джорджия лежала на полу в окружении громил и тяжело дышала. Подошел Кожаный Пиджак, державший запястье у рта, и едва он отвел назад ногу, как она перегруппировалась, стараясь защитить почки. Удар оказался не таким страшным, как ожидала Джорджия, но все равно она громко застонала и увидела, что он доволен. Она немного повернулась в ожидании следующего удара, и он лишь скользнул по ребрам, но все же причинил немалую боль, правда, ничего не повредив. Всего-то осталась пара синяков. Однако Джорджия заорала, чтобы он ощутил себя великаном. Он продолжал наносить удары, но вскоре Джорджия услышала начальственный окрик Костюма, и K°жаный Пиджак отступил, оглянулся на Костюм, потом опять перевел взгляд на нее. Издав странный горловой звук, он плюнул на Джорджию. Правда, к ее несказанному удовольствию, промазал и не попал ей в лицо, как намеревался.

Джорджия опять оскалилась и зарычала на него. Кожаный Пиджак ответил ей свирепым взглядом.

Костюм вновь что-то рявкнул. И Кожаный Пиджак неохотно подошел к столу.

Казалось, в комнате было слышно только дыхание Джорджии. Она приподнялась и увидела, что ее мать все так же сидит на стуле, сотрясаемая крупной дрожью, и из-под мешка у нее на голове доносятся несвязные звуки.

– Мамочка, – сказала Джорджия, – со мной все в порядке…

Кожаный Пиджак развернулся и щелкнул пальцами, после чего, к ужасу Джорджии, один из громил приблизился к столу, держа в руке бейсбольную биту, которую поднял и швырнул, целясь в лицо ее матери.

– Мама! – закричала Джорджия, и Линетт повернула голову на ее голос, но этого оказалось недостаточно, и бита глухо ударила ее по голове, словно мокрые полотенца по черепице. Стул отлетел в сторону, и привязанная к нему мать Джорджии упала, странно выгнув локти. Джорджия смотрела на неподвижное тело матери. Потом согнулась, и ее рвало, рвало, пока не заболела грудь.

– Где Ли Денхэм? – вновь задал вопрос Кожаный Пиджак. – Где брат Миншу?

Громила покачивал битой, постукивая ею по голой ноге матери. Джорджия видела красный лак у нее на ногтях. Ноги были загорелые, с отлично сделанным педикюром. Наверняка работа подружки, которой понадобился астрологический прогноз. На этом строилась вся жизнь матери. Ты печешь шоколадные пирожные с орехами, а тебе взамен чинят крышу, дают советы по налогам, знакомят с водопроводчиком, который чинит подтекающий бак.

Стараясь не обращать на китайца внимания, Джорджия сосредоточилась на матери. Ей было непонятно, дышит ли она еще под черным колпаком. Когда она увидела кровь, у нее самой кровь сначала застыла в жилах, а потом прилила к голове. Смерть за смерть, подумала Джорджия. Они умрут.

– Мы можем перебить кости твоей матери все до одной. И мы это сделаем, если ты не скажешь все, что знаешь.

Джорджия почти не чувствовала боли от ударов, теперь ей казалось, что вся кровь у нее в жилах свернулась и почернела, и она произнесла ясно и четко:

– Вы взяли не тех людей, можете убедиться сами. Наведите справки. Вам скоро станет известно, что вы крупно облажались. Очень крупно. – Она перекатилась на грудь и начала подниматься, пока не встала на ноги. Так как окна были за спиной Кожаного Пиджака, она не видела его глаз, но тем не менее пристально вглядывалась туда, где они должны были быть.

– Я буду там, когда ты поймешь.

– Хочешь запугать меня? – с издевкой спросил он.

– Я – Скорпион. Если это тебе ни о чем не говорит, тогда не знаю, что и сказать.

– А я родился в год Дракона.

– Тоже мне удивил. Нетерпимый, самонадеянный, бесцеремонный. Похоже? Если тебе неизвестно, то Драконам часто грозит впечатляющее падение. – Джорджия надолго замолчала. – Я родилась в год Тигра.

По тому, как он замер, Джорджия поняла, что он знаком с китайскими традиционными верованиями, согласно которым втянутый в битву Тигр инстинктивно защищается и всегда побеждает.

Когда на столе зазвонил мобильник, Кожаный Пиджак вздрогнул, словно по нему пропустили электрический ток. Отлично. Джорджии удалось припугнуть его.

Он схватил телефон, но слушал недолго и отключил его.

Кожаный Пиджак что-то сказал Костюму, который будто бы никак не отреагировал, однако взял в руки парковочную карточку Сьюзи, и Джорджия увидела, как громила стал неуклюже переминаться с ноги на ногу. Проговорив что-то почти шепотом, он разорвал карточку на мелкие кусочки.

Все молчали, не смея шелохнуться.

Вдруг Костюм стукнул по столу рукой, отчего кусочки карточки разлетелись во все стороны. Все, кто был в комнате, вздрогнули, кроме Линетт, которая лежала как мертвая. Костюм заговорил с Кожаным Пиджаком, не сводившим взгляда с Джорджии.

– Наконец-то мы кое-что узнали, – сказал он. – Три дня назад Ронни Чен взял в аренду белый «форд», однако не вернул его. Интересно, где он теперь.

Итак, Ронни Чен им знаком, поняла Джорджия.

– Я же сказала, он в реке.

– В реке нет машины.

Джорджия в недоумении уставилась на него:

– Как это нет?

Он шумно, тяжело вздохнул, словно ему надоела вся эта история:

– Где «форд» и где Ли Денхэм?

Не в силах справиться со страхом, Джорджия постаралась не выдать его хотя бы голосом:

– Не знаю. Правда. Вчера он был там. Клянусь.

Кожаный Пиджак взял со стола металлический предмет. Двое мужчин отделились от стены и встали по обе стороны от Джорджии.

Она рефлекторно сглотнула. Во рту у нее словно был ком промокательной бумаги.

Еще один щелчок.

Громилы подхватили ее под мышки и потащили через всю комнату. Повинуясь инстинкту, Джорджия вырывалась, вертелась и дралась, как пойманный кролик, пока они не поставили ее перед столом и не прижали щекой к деревянной столешнице. Правую руку завели так высоко над головой, что она вскрикнула от боли:

– Нет, пожалуйста, не надо!

Короткая пауза. Давление несколько ослабло.

Левую руку вытянули на столе. Бинты сорвали. Пальцы раздвинули так, что едва не разошлись швы. Джорджия закусила губу, чтобы не кричать.

Кожаный Пиджак наклонился и заглянул ей в лицо. Он был так близко, что она могла рассмотреть оспинки у него на скулах.

– У тебя был кошелек Миншу. Ты спрятала дискету. Ты должна была передать ее брату Миншу, так? Мы хотим знать, где Минцзюнь. Нам нужна правда.

– Мне никуда не надо было ее относить, – простонала Джорджия. – Сьюзи дала ее мне.

– Хватит врать!

Она почувствовала, как он брызжет слюной ей в лицо, дышит на нее табаком.

– Я не вру. Клянусь, мне ничего не известно.

– Если тебе ничего не известно, зачем ты прятала дискету?

– Потому что в мою комнату влез вор.

– Врешь!

– Я не…

– Видишь это?

Кожаный Пиджак поднес металлический предмет к ее глазам. Джорджия почувствовала, как у нее похолодело внутри. Это был садовый секатор. С белой пластмассовой ручкой и маленькой черной кнопкой посередине. Кожаный Пиджак не торопясь нажал на кнопку.

Раздался испуганный детский вопль, нескончаемый, почти звериный. Джорджия не сразу поняла, что кричит она сама.

Кожаный Пиджак ухватился за безымянный палец на левой руке. На нем носят обручальное кольцо.

– В последний раз спрашиваю…

Джорджия кричала, извивалась, пытаясь освободиться, но громилы были сильнее. Ее словно пригвоздили к столу, как белую крысу, предназначенную для лабораторных исследований.

Кожаный Пиджак нацелился на последний сустав. Джорджия чувствовала прикосновение металла к коже.

– Где Ли Денхэм?

Джорджия ощущала исходивший от нее запах страха. Горечь пота, рвоты и мочи. Она хотела кричать, вопить, умолять, но понимала, что все бесполезно. У нее дрожал голос, когда она произнесла:

– Если бы я знала, то сказала, но я не знаю.

Секатор щекотал ей кожу. В этот момент Джорджия с неожиданной ясностью осознала, что будет дальше. Она умрет. Ее ждет долгая мучительная смерть. Она будет истекать кровью, вопить. Это будет недостойная смерть. Разрезанный на куски труп бросят где-нибудь на пустыре. И ничего тут не поделаешь. Ничего.

Неожиданно она заметила, что ее мать дышит, значит, она жива. Неужели ее тоже убьют?

Она видела, как Кожаный Пиджак сжимает ручку секатора, чувствовала прикосновение лезвия. На пальце выступила кровь.

Вот око. Я умру. И понятия не имею почему.

14

С негромким щелчком секатор разрезал кожу, пронзил мясо, сустав.

Джорджия была в шоке и поначалу ничего не почувствовала.

Потом нахлынула нестерпимая боль.

Она зашлась в крике, завопила, завизжала, когда боль полыхнула в пальце, жарким пламенем метнувшись по руке к сердцу, и не умолкала, пока не перехватило дыхание.

– Где Минцзюнь?

Жуткая боль терзала ее, жгла кожу, жилы, заставляла сворачиваться кровь, и Джорджия, сотрясаясь всем телом, пыталась скинуть с себя прижавших ее к столу громил, но чем сильнее гремела, грохотала, билась в ней боль, тем тише становились ее крики. Отчаяние душило ее.

– Если не скажешь, мы продолжим, и ты останешься без пальцев на руках и ногах.

– Пожалуйста, – через силу пролепетала Джорджия, – не надо…

– Где Денхэм?

– Не знаю, – всхлипнула Джорджия.

Кожаный Пиджак поднес секатор к суставу большого пальца, и как Джорджия ни просила, ни умоляла, он, казалось, не слышал ее.

– Еще раз спрашиваю. Где он?

Джорджия открыла рот и истошно закричала в ожидании очередного приступа боли, страшной, чудовищной боли…

Господи, пожалуйста, лиши меня разума. Позволь мне умереть. Пожалуйста.

Не сразу, но все же через некоторое время она поняла, что ничего не происходит. Сделав судорожный глоток, она увидела, что Кожаный Пиджак положил секатор на стол. Он положил секатор на стол.

Прошла одна секунда, другая, третья… Кожаный Пиджак что-то сказал Костюму. Костюм явно злился. Кожаный Пиджак настаивал. Все остальные не шевелились и не говорили – кроме Джорджии, которая никак не могла справиться с непроизвольными всхлипываниями.

Наконец заговорил Костюм. Негромко, почти шепотом.

Кожаный Пиджак взял повязку Джорджии и вновь щелкнул пальцами. Громилы подняли ее руку. Она говорила: нет, нет, нет, глядя на обрубок своего пальца, лежавший на столе, окровавленный кусочек белой кости и мяса, на желтоватый хрящик, на льющуюся кровь…

– Если ты расскажешь, – заявил Кожаный Пиджак, – мы найдем и убьем тебя.

Он потянулся к ее кровоточащей руке.

– И никакой полиции.

Он перевязал ей палец.

– У нас есть друзья в полиции. Мы узнаем.

Едва он прикоснулся к пальцу бинтом, как боль молнией пронзила ее тело, застряв в голове, в мозгу, и она опять закричала, мечтая о беспамятстве, молясь о забытье, но боль не делалась слабее. Тогда один из громил достал черную повязку и завязал ей глаза, после чего подхватил ее под руки и вместе с другим громилой поволок вон из комнаты, а потом вниз по лестнице. На улице шел дождь, и дождевые капли упали ей на губы и подбородок. Ее бросили в автомобиль. Джорджия потеряла счет времени из-за боли, из-за непроницаемой повязки. В конце концов автомобиль остановился, но мотор продолжал работать. Кто-то вылез наружу, дверь с ее стороны открылась.

Джорджия дрожала всем телом, не в силах поверить, что ее отпустят. Какой смысл? Она думала и думала об этом: Пожалуйста, не убивайте меня, пожалуйста, не убивайте меня.

Кто-то снаружи взял ее за руку и стал тянуть под дождь, вон из автомобиля. Джорджия встала, держа покалеченную руку другой рукой, оберегая палец, который болезненно пульсировал. Ее мутило. Едва ее отпустили, как она покачнулась и упала на колени. Мотор работал.

Она вздрогнула, услышав над ухом голос Кожаного Пиджака.

– Имей в виду, я перевязал твой палец, только чтобы ты не залила кровью мою машину.

Его туфли скрипнули. Джорджия почувствовала, как он сует ей что-то в карман джинсов.

– Ты знаешь, как нас найти.

Она стояла на коленях и дрожала.

– А пока твоя мать побудет у нас. Но не больше недели. У тебя семь дней, чтобы найти Ли Денхэма и Минцзюня, прежде чем мы отрубим ей пальцы на руках и ногах и оставим истекать кровью. Потом мы придем за тобой. И убьем. Медленно. Один сустав за раз. Понятно?

Джорджия судорожно кивнула головой.

– Мы найдем тебя, где бы ты ни была. От нас тебе не скрыться.

Она опять кивнула и услышала звуки удаляющихся шагов, потом хлопнули дверцы автомобиля. Заработала автоматическая передача, и колеса мягко покатили по мокрой мостовой.

Джорджия не смела пошевелиться. Ловушка? Наверно, один из мужчин стоит рядом.

Шум мотора уже доносился издалека, потом стих. Прижав больную руку к груди, Джорджия склонила голову набок, прислушиваясь. Ей не хотелось, чтобы они подумали, будто она видела, в какую сторону они уехали, и, вернувшись, убили ее за это. Джорджия старалась не думать о боли. Но, сколько она ни вслушивалась, больше ничего не услышала. Разве что стук дождевых капель по древесной листве. С осторожностью она подняла правую руку и сняла повязку.

Несколько мгновений Джорджия мигала, привыкая к ночной темноте, к сверкающему асфальту, к тропическому лесу. Воздух сырой, теплый и оттого тяжелый. Джорджия сделала глубокий вдох. Облегчающее душу рыдание рвалось из ее груди, и она согнулась, опустив голову едва ли не на колени. Ей хотелось помолиться, поблагодарить Бога за дарованную ей жизнь, однако ее мысли еще не улеглись. Дрожа всем телом, она сидела на асфальте.

Джорджия не знала, сколько времени прошло, прежде чем первая разумная мысль появилась у нее в голове, но не меньше десяти минут, так как она почувствовала, что промокла до нитки.

Поглядев на повязку, она увидела, что ее уже пора сменить. Кожаный Пиджак перевязал ей палец кое-как, однако Джорджия подумала, что упадет в обморок или ее вырвет, если она снимет намокший бинт.

Умом она понимала, что боль в пальце поутихла и стала в общем-то терпимой, но не могла не думать о происшедшем. Боль – это не главное.

Тогда она решительно запретила себе думать о пальце и сосредоточилась на том, чтобы подняться на ноги. Ей потребовались две попытки, но все же она встала и посмотрела сначала в одну сторону проходившей рядом дороги, потом в другую. Боль кружила ей голову, и она не узнавала место, где оказалась. Куда ее увезли? Далеко от Налгарры?

Инстинкт подсказывал Джорджии, что ее враги поехали в город, где бы он ни был, и она пошла в ту сторону, куда, как ей показалось, направились они. Она очень ослабела, измучилась и едва волочила ноги, но все же упорно двигалась в выбранном направлении.

Все еще шел дождь, когда Джорджии послышался шум мотора. Повернувшись, она увидела, как фары разрезают ночную тьму за ее спиной. Ноги не держали ее, и не потому, что она устала, она шла каких-нибудь полчаса, просто это была реакция на перенесенные муки, на пережитый ужас и желание отдохнуть.

Джорджия встала посреди дороги и помахала рукой. Тотчас автомобиль замедлил ход, потом, подпрыгнув, остановился, из него выскочил мужчина и бросился к ней. Лицо у него было бледное в свете фар. В белой одежде и сандалиях он походил на Лоуренса Аравийского, и Джорджии показалось, что у нее галлюцинация.

– Что с вами? Что случилось? Как вы тут оказались?

– Я немного промокла, вот и всё. Спасибо, что остановились.

Голос звучал на удивление спокойно, хотя зубы у нее стучали от пережитых страданий и холода.

Мужчина протянул к ней руку, и она вздрогнула.

– Вы ранены, – сказал он, стараясь не выдать своих чувств. – И вся в крови. Позвольте мне вызвать полицию.

– Нет! – Джорджия почувствовала, как от ужаса у нее напряглось лицо. – Никакой полиции!

Мужчина помедлил, потом осторожно спросил:

– А как насчет врача?

Джорджия покачала головой и направилась к автомобилю. Она слышала его шаги за своей спиной. Он шел следом.

– Вам надо в больницу. Вы потеряли много крови. Джинсы все в…

В его голосе слышались страх и нервозность. Не обращая на него внимания, Джорджия села в машину, захлопнула дверцу и пристегнулась. Она прикрыла окровавленную повязку правой рукой. Ее все еще мучила боль, и она дрожала всем телом. Голова гудела. К горлу подступала рвота.

Щелчок. Потом она услышала, как мужчина влез в машину, хлопнул дверцей. Пристегнул ремень.

Наступила недолгая пауза.

– Меня зовут Юмуру.

– Джорджия.

– Джорджия, позвольте мне отвезти вас в больницу. Пожалуйста.

Джорджия стиснула зубы, чтобы не поддаться ласковым словам.

Он включил зажигание.

– Ладно. Как насчет лечебного центра «Лотос»? Там прекрасная больница. Имейте в виду, я говорю это, потому что сам в ней работаю. И если не хотите, я ничего не сообщу полиции.

Джорджия понятия не имела, куда еще ей податься, поэтому едва заметно кивнула.

– Я осмотрю вас, когда мы прибудем на место. Можете пробыть у нас сколько пожелаете.

15

Оказалось, что Джорджию бросили совсем недалеко от Налгарры, и, когда Юмуру замедлил ход перед въездом в город, она не поверила своим глазам. Фары высветили знакомый спуск и древнее фиговое дерево, которое она знала всегда, но теперь на нем вместо знакомой скромной таблички «Добро пожаловать в коммуну «Свободный дух» висел огромный деревянный указатель «Лечебный центр «Лотос».

– Это он и есть? – недоверчиво спросила Джорджия, когда Юмуру свернул.

– Да.

Раньше на этом месте была коммуна, в которой девять лет Джорджия прожила вместе с матерью, сестрой и десятками других «свободных духом». Когда же землю продали и им пришлось уйти, никто из них тут больше не появлялся. Невыносимо было видеть, что сделали с их домом.

– Дорогу провели, – сказала она. – Ушла, верно, уйма денег.

– Двести тысяч. Но оно того стоило. Больные откуда только не приезжают, некоторые даже из других стран. Не всем понравилось бы одолевать ухабы.

Обратив внимание на отсутствие расшатанных телефонных столбов, Джорджия поняла, что линию связи убрали под землю. В коммуне телефоны были далеко не у всех, если не считать одного, общего, в кухне, который остался от прежнего владельца, отказавшегося от ненужной собственности. Тогдашний приятель матери не хотел, чтобы у них был телефон, но Линетт настояла на своем – вдруг придется вызывать неотложку.

Юмуру поглядел на Джорджию и тотчас перевел взгляд на освещенную фарами лесную дорогу. В темноте Джорджия не могла его разглядеть, разве что отметила красиво очерченный профиль, темные волосы, роскошными волнами покрывавшие голову и завязанные на затылке в конский хвост.

– Вы были тут прежде?

– Я жила тут, – тихо отозвалась Джорджия.

– В коммуне?

Она кивнула.

– Кое-что тут изменилось, вот увидите!

Джорджия внимательно поглядела на него.

Первое, на что она обратила внимание, были круглые очки в золотой оправе. Ей хотелось спросить, почему он выбрал такое отдаленное место, но не было сил, да и боль в пальце давала о себе знать.

– Я лечу уже больше пятнадцати лет. Прежде, не поверите, служил в армии. Совсем неплохо для рекламы. Представляете заголовок в газете: «Сначала бить, потом лечить». Мне понравилось.

У него был ровный тихий голос, и Джорджия поняла, что он старается завоевать ее доверие, а также внушить ощущение защищенности, несмотря на очевидную, терзающую ее боль и нечто ему неизвестное, о чем она предпочитает молчать.

– Скоро мой центр отпразднует десятый день рождения. Самому не верится, что мы продержались так долго. Однажды мне пришлось лечить очень больную и очень богатую женщину в Мельбурне, и она помогла мне развернуться. Это она дала центру название, потому что лотос был ее любимым цветком. Без ее помощи мне не удалось бы помочь стольким людям. Я ведь наполовину абориген, наполовину псих, как говорит моя мама, и потому неудивительно, что так резко изменил род занятий. Да армия. – Он фыркнул. – Спасибо отцу.

Юмуру затормозил, послышался щелчок автоматической коробки передач. В свете фар Джорджия увидела парковку в окружении африканских масличных пальм, видно, недавно посаженных.

– Вам нужны кресло или каталка? – как ни в чем не бывало спросил Юмуру, но от Джорджии не ускользнула тревога в его голосе.

– Нет. Спасибо.

Юмуру остановил машину напротив широкой лестницы из плитки и дерева и выключил фары. Джорджия с трудом вылезла наружу и не узнала родные места. Ни лачуг под железными крышами, ни огородов, ни цыплят и мелких кур-бантамок между цветущими кустами. Лес уничтожил все следы коммуны, и на ее месте появилось большое здание в балийском стиле. Крышу украшали бугенвиллеи, на увитой цветами веранде стояли искусно сплетенные кресла и блестящие папоротники в кадках. Большой щит «Дом семинаров» указывал налево, на низкое здание, сооруженное из местных материалов. Здесь все было сделано со вкусом, производило впечатление элегантности и самобытности.

Прежде чем Джорджию привели в нечто вроде приемного отделения, на парковке появился мужчина в шортах и фуфайке, и они с Юмуру о чем-то переговорили. В приемном отделении были отлично натертые полы, кресла из бамбука и яркие половики. Пахло свежим сеном. В светлом помещении Юмуру выглядел старше, чем думала Джорджия, скорее всего, ему было немного за сорок. Она обратила внимание на его длинные, изящные пальцы цвета мускатного ореха. Это были пальцы хирурга, нежные, словно девичьи, и с ухоженными ногтями.

Глядя на мужчину в шортах, Юмуру произнес:

– Фрэнк говорит, что полицейские ищут женщину, похожую на вас, которая была увезена неизвестными сегодня утром. Может быть, стоит сообщить им, что вы нашлись. Нам не обязательно говорить… ну… где вы находитесь.

Вопреки желанию спрятаться, стать незаметной, Джорджия выпрямила спину:

– Отлично. Вы правы, там должны знать… Хорошо бы вы поговорили с сержантом Картером, если застанете его. Скажите ему, что они обознались, и как только поняли это, отпустили меня.

– Хорошо. – Юмуру развернулся и приказал Фрэнку позвонить в полицейский участок. – Только не говори, где она сейчас.

Фрэнк кивнул головой и удалился.

– А теперь, – произнес Юмуру, вновь повернувшись к Джорджии и убирая с ее лица прядь волос, – пойдемте лечиться.

*

Джорджия понятия не имела, который час, когда вдруг очнулась от сна из-за сильной пульсирующей боли в пальце, доходившей до самого плеча. Со стоном Джорджия потянулась к тумбочке и взяла пачку ко дидрамола, которую ей оставил Юмуру. Он сказал, что одной-двух таблеток достаточно, и настоятельно советовал не принимать лишнего, даже если боль будет сильной, потому что это может вызвать тошноту. Джорджия проглотила две таблетки и откинулась на подушку в ожидании, когда они подействуют. Через некоторое время острая боль перешла в тупую, да и дыхание нормализовалось. Джорджия открыла глаза.

Комната была залита солнечным светом, и в открытое окно доносились хриплые крики попугаев. Над головой летала мясная муха. Еще трех мух Джорджия заметила на наружной стороне москитной сетки. Она полежала какое-то время, прислушиваясь к звукам просыпающегося буша и стараясь не думать о боли в безымянном пальце. В конце концов, это была уже не такая сильная боль, какую ей пришлось пережить, и слава небесам за Юмуру и его приятеля-хирурга из больницы Дугласа Мейсона в Налгарре, который вылез из постели посреди ночи, чтобы помочь ей.

Так как в лечебном центре не было квалифицированного анестезиолога, хирургу пришлось ограничиться местным обезболиванием. Он дал ей мидазолам, и Джорджия то теряла сознание, то вновь приходила в чувство, пока он обкалывал ей запястье, приводил в порядок и зашивал палец, одновременно беседуя с Юмуру об общих приятелях, кто на ком женился, кто с кем завел интрижку или серьезную связь, и тем самым внушая Джорджии приятное ощущение безопасности, естественное для нормальной жизни.

Хирург спросил, что случилось с ее пальцем, и Джорджия сказала, что сама виновата – работала в саду и была неосторожна с инструментами. Юмуру обратил на нее проницательный взгляд карих глаз, но ничего не сказал. Он напомнил ей Тома интеллигентным лицом и добротой, и ей захотелось заплакать.

Джорджия подняла руку и стала ее изучать. Свежая повязка покрывала рану на ладони и раненый палец так, что он не казался короче из-за отрезанного сустава.

Немного погодя она встала и направилась в душ, потом вернулась в постель. Джорджия опять заснула и проснулась, когда солнце уже стояло высоко в небе. Все тело у нее ныло от побоев Кожаного Пиджака, и она проглотила еще болеутоляющего, не думая о том, будет ее тошнить или не будет. Помимо здоровья ей нужно восстановить нечто иное. Очень медленно Джорджия оделась, замирая каждый раз, когда ей казалось, что она рискует задеть палец.

Юмуру позаботился о том, чтобы одежду постирали и выгладили, к тому же он положил рядом горсть мелочи, а на белье, там, где она не могла не заметить, две визитные карточки. Одна принадлежала Дэниелу, другая – Кожаному Пиджаку. Вторую она не глядя сунула в карман джинсов.

Собравшись, Джорджия подошла к окну. Она жадно вдыхала теплый утренний воздух. В высокой траве птицы охотились на насекомых.

Джорджия подумала о матери, связанной, избитой до крови, и у нее тотчас подогнулись колени и перехватило дыхание. Ей хотелось завыть, заплакать, что-нибудь разбить, но ведь так беде не поможешь. Надо оставаться сильной и не позволять себе поддаваться горю и ярости.

– Прости, мам, – сказала она. – Мне нельзя думать о том, каково тебе сейчас. Я должна делать вид, что с тобой все в порядке, или мне не удастся тебе помочь.

Джорджия задумалась о Кожаном Пиджаке и Костюме.

А пока твоя мать побудет у нас. Но не больше недели. У тебя семь дней, чтобы найти Ли Денхэма и Минцзюня, прежде чем мы отрубим ей пальцы на руках и ногах и оставим истекать кровью. Потом мы придем за тобой. И убьем. Медленно. Один сустав за раз.

Джорджия вспомнила усмешку Кожаного Пиджака, желтые от никотина зубы Костюма и почувствовала, как у нее опять холодеет внутри.

У нее семь дней.

Семь дней, чтобы спасти маму и себя. Пора приниматься за дело.