Текст книги "Демон-любовник"
Автор книги: Кэрол Гудмэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
– Что лучше уж лесбиянка, чем putta, [15]15
шлюха (ит.).
[Закрыть]как твоя кузина Эста, – пожала плечами я, дословно повторив то, что Энни сказала мне много лет назад.
– Да… а потом она обняла меня и отругала, что я так долго молчала. Та старуха оказалась права, Калли… Моя мать всегда любила меня. – Энни смахнула слезинку. Сильвана Мастрояни умерла от рака, когда Энни было восемнадцать. – Не будь ее, у меня бы не хватило духу признаться во всем матери, и она бы умерла, так и не узнав…
Энни замолчала, стараясь справиться с собой. Немного успокоившись, она продолжила:
– Я всегда считала, что эта старушка была ангелом… или, может – после всего, что я услышала от тебя, – феей, или божеством какого-то древнего итальянского культа. Поэтому я верю, когда ты говоришь, что в колледже тебя окружают ведьмы и феи. – Энни широко улыбнулась. – Меня это нисколько не удивляет! Ты всегда была немного… эээ… странной.
– Вот спасибо! – рассмеялась я. – Еще скажи – больной на всю голову!
– Нет-нет, я совсем не это имела в виду. Просто твое окружение – рано умершие родители, суровая тетушка, черствая, словно прошлогодний сухарь, которая запрещала тебе все на свете…
– Вовсе нет, она не такая уж плохая, – вдруг обиделась я.
– Ладно, ладно, беру свои слова назад. Я вовсе не собиралась обидеть тетушку Аделаиду – просто имела в виду, что в такой обстановке ты была просто обречена стать героиней какой-то сказки… так оно и вышло!
– Какая уж из меня героиня! – отмахнулась я, страшно довольная, что Энни ни на минуту не усомнилась в моих словах. – Просто младший преподаватель.
Энни порывисто обняла меня за плечи.
– Эй, не вешай нос! Судя по тому, что ты рассказала, ты для них представляешь огромную ценность – для всех этих фей, ведьм и… кто там у вас еще есть? Ведь ты как-никак привратница! Так что будет тебе контракт!
Глава 27
Что ни говори, но проснуться утром в номере отеля одной, да еще на Рождество, довольно хреново. Впрочем, общество Ральфа – теперь он спал, уютно устроившись в ведерке из-подо льда, куда я положила кусочек фланели, – придавало моему одиночеству оттенок легкой пикантности, вполне достаточной для того, чтобы я имела полное право пожалеть себя. Еще бы, ну чем не бедная Золушка, которую никто не любит, кроме ее маленького друга!
Чтобы утешиться, я заказала для нас обоих грандиозный завтрак (и плевать на то, во сколько это обойдется Полу!), потом, сунув Ральфа в карман, отправилась гулять туда же, где была накануне. Сначала мы с ним восхищались гирляндами лампочек, украсивших Международный торговый центр, потом любовались огромным деревом посреди зимнего сада. Внутри было так безлюдно, что я позволила Ральфу вскарабкаться на пальму, решив, что после трех дней затворничества в гостиничном номере он это заслужил. К тому же ему будет полезно немного поразмяться. Мышонок вернулся, притащив с собой крошечный отросток пальмы, который положил мне на колени с таким видом, словно это был рождественский подарок.
– Спасибо, – улыбнулась я, скормив ему кусочек пончика. – И тебе веселого Рождества, малыш!
Потом мы с ним отправились к мемориалу. Ральфу понравилось шнырять в траве, а когда я, немного устав, присела на остатки стены, он принялся деловито обследовать камни кладки. Через минуту мышонок юркнул в какую-то щель, а еще через минуту я услышала, как он пронзительно запищал. Вслед за этим до меня донеслось негромкое шипение и все стихло. Встревожившись, я присела на корточки и заглянула в щель между камнями.
– Ральф?
Вдруг он наткнулся на змею? Проголодавшаяся змея наверняка не откажется полакомиться мышонком.
Я попыталась раскачать замшелые камни кладки. Вообще-то настоящая ирландская стена кладется без известки, но местный архитектор воспользовался строительным раствором. Воровато оглядевшись, я схватила валявшийся на земле отколотый кусок плиты и принялась выворачивать камень. Не успела толком раскачать его, как из щели выбрался сердитый и взъерошенный Ральф, преследуемый по пятам какой-то чешуйчатой зеленой тварью. Оскалив острые зубы, она гналась за ним, судя по всему, вознамерившись ухватить Ральфа за хвост.
Я уже собралась прихлопнуть тварь камнем, когда она вдруг ринулась ко мне и, злобно шипя, разразилась проклятиями на каком-то незнакомом языке, очень напоминающем гэльский. То, что я поначалу приняла за ящерицу, оказалось крошечным человечком – ростом не больше фута – с зеленоватой чешуйчатой кожей и острыми ушками. Ахнув от удивления, я выронила камень, сорвала с плеч холщовую сумку, накрыла ею человечка и поспешно стянула завязки.
Существо пискнуло и тут же затихло. Ральф вскарабкался ко мне на колени и принялся осторожно обнюхивать сумку.
– Эй, ты кто? Часом, не лепрекон? [16]16
Лепреконы – гномы, хранящие древние сокровища. Лепрекона описывают как хитреца и обманщика, которого люди пытаются поймать, чтобы завладеть его горшком с золотом или заставить исполнить их свои желания.
[Закрыть]– шепотом спросила я.
Моя сумка вздрогнула и затряслась, а потом оттуда послышался скрипучий голос:
– Лепреконы водятся в графстве Лейнстер, темнота! – Даже приглушенный тканью, его голос буквально сочился нескрываемым презрением. – А я клурикон из графства Корк!
– Ага, – глубокомысленно кивнула я, – А у клуриконов те же обычаи, что и у лепреконов? То есть… я ведь тебя поймала! А если поймаешь Лепрекона…
– Он обязан отдать тебе свои сокровища, – упавшим тоном закончил человечек. – Да, у нас то же самое. Поздравляю! Тебе повезло! Но ты должна выпустить меня из этого мешка, если хочешь, чтобы я принес тебе мои… то есть твои сокровища!
Я высвободила человечка из сумки, и он сердито уставился на меня, моргая огромными, желтыми как у кошки, глазами.
– Горшок с золотом спрятан между камнями. Если ты позволишь, я…
– Мне не нужно твое золото, – перебила я. – Я просто перепугалась, что ты покусаешь Ральфа.
Ральф, вскарабкавшись мне на плечо, что-то взволнованно пропищал мне на ухо.
– Не нужно золото?! Но таково правило! Поймала клурикона, забирай его золото! – проскрипел человечек.
– Хм… вообще-то в большинстве рассказов, которые я читала, обычно лепрекону удается одурачить человека и оставить без гроша в кармане. Ладно, предлагаю ничью, – великодушно сказала я, протянув ему руку.
Но вместо того чтобы ухватиться за мое предложение, человечек с презрительным видом спрятал руку под кожаным передником (кроме передника, на нем были только остроконечные кожаные башмаки с серебряными пряжками) и подозрительно скосил на меня глаза.
– Какой-то подвох, да? Нюхом чую. Ага… рассчитываешь, что в благодарность я выполню твое желание?
– Ну, вообще-то я об этом не думала… но раз уж ты сам предложил… А сможешь? Вот так, любое мое желание?
Человечек всплеснул руками:
– Ты что – совсем тупая, да? Ничего не понимаю… раз ты смогла увидеть меня, значит, в тебе течет кровь сидхов [17]17
Сидх – персонаж мифологии ирландских кельтов.
[Закрыть]… или ты ведьма. А этот грызун – он кто? Твой фамильяр?
– Нет, Ральф – мой друг. Я не ведьма, но преподаю в колледже и среди моих коллег много ведьм. Расскажи мне о себе. Ты живешь здесь один? Или тут много таких, как ты?
– Клуриконы не слишком общительны, – проскрипел он.
– А тебе тут не одиноко? – сочувственно спросила я.
– Говорю же тебе: мы, клуриконы… – обиженно нахохлился он.
– Ладно, ладно, все понятно. Теперь насчет моего желания, могу пожелать, чтобы ты снял с кого-нибудь заклятие?
– Нет. Это чужая магия.
– О… – разочарованно протянула я. Это было единственное, что пришло мне в голову. – А могу я пожелать отыскать способ снять его?
– Хотеть, как говорится, не вредно, – хмыкнул зловредный клурикон, – только тут уж как карты лягут. Так сказать, возможны варианты. Способ-то ты найдешь… да только, боюсь, он тебе не слишком понравится.
– Но, в конце концов, я его все-таки отыщу? – на всякий случай уточнила я.
– Поскольку это зависит от меня – конечно! – оскорблено фыркнул человечек. – Найдешь-то найдешь, но… – Он почесал голову.
– Ладно, идет, – перебила я. – Итак, я желаю снять проклятие с Ники Баллард!
Клурикон кивнул.
– Что – и все? – возмутилась я.
– А что тебя не устраивает? Рассчитывала увидеть представление? Вот тебе, получай!
Коротышка щелкнул пальцами, и в воздухе рассыпался сноп золотых искр. Ощущение было такое, словно кто-то устроил салют прямо у меня под носом. Когда я протерла глаза, клурикона и след простыл. Интересно, а как же мое желание? Сбудется или нет, гадала я, ползая на коленях и собирая высыпавшиеся из сумки вещи. И тут неожиданно зазвонил телефон. Чертыхаясь, я с трудом отыскала его в траве. Честно говоря, я бы нисколько не удивилась, если бы это звонили из Академии магических наук сообщить имя ведьмы, наложившей проклятие на семью Баллард. Но это оказалась всего лишь тетушка Аделаида, желавшая поздравить меня с Рождеством.
– Я несколько дней пробуду в городе, – сказала она под конец разговора. – Остановилась в своем клубе. Можем выпить вместе чаю – если, конечно, у тебя нет других планов.
Меня так и подмывало сказать, что меня уже пригласили. Согласитесь, унизительно признать, что тебе не с кем встретить Рождество. Но потом мне вдруг пришло в голову, что тетке, возможно, тоже одиноко. Обругав себя за черствость и эгоизм, я согласилась.
– Вот и хорошо, – сухо бросила она. – Жду тебя к часу. Кстати, имей в виду, в клубе «Гроув» на джинсы смотрят по-прежнему косо.
Я почувствовала себя подростком, которому взрослые вечно напоминают, чтобы он прилично одевался. Неудивительно, что, разговаривая с тетушкой, я всегда старалась поскорее закруглиться. Нет, Аделаида не была плохой. В конце концов, она была всего лишь троюродной сестрой моей матери – так сказать, седьмая вода на киселе. Она могла бы со спокойной совестью отослать меня в школу-интернат, а вместо этого открыла передо мной двери своей крохотной квартирки, где – до моего появления, разумеется, – всегда царили чистота и порядок. Она отдала в мое полное распоряжение свой кабинет и бдительно следила за тем, как я учусь – до того самого дня, пока я не уехала в колледж.
Отключив связь, я взглянула на часы и ахнула – было около двенадцати. Придется поторопиться – нужно еще заскочить в отель и переодеться, иначе меня не впустят в клуб «Гроув». Сама я считала, что туда ходят одни снобы, но Аделаида много лет была его членом. Чертыхаясь, я принялась запихивать в сумку рассыпавшиеся по земле вещи. Ральф изо всех сил помогал. Последнее, что он мне приволок, был листик клевера. С четырьмя лепестками.
– Клево! – одобрительно кивнула я. – Может, мне действительно улыбнется удача? А ты как думаешь?
К тому времени как я, запыхавшись, влетела в гостиницу, времени у меня оставалось ровно столько, чтобы наспех переодеться, кое-как пригладить волосы и подкраситься. Взглянув на часы, я решила взять такси.
Клуб «Гроув» располагался в самом центре Нью-Йорка. В тех редких случаях, когда тетушка Аделаида приглашала меня на чай, я практически не имела возможности разглядеть кого-то из его членов, надежно скрывавшихся за высокими спинками стульев. Клуб был исключительно женский, и поскольку моя тетушка была немолодой, занятой исключительно карьерой одинокой женщиной, я считала, что и остальные члены клуба мало чем отличаются от нее. Но сегодня, пробегая мимо бара, обычно погруженного в полумрак, я заметила, что за стойкой, под фреской с нимфами и сатирами, устроились две девицы – нарядно одетые и накрашенные, они хохотали и выглядили вполне довольными жизнью.
Может, и остальные члены клуба не такие сухари, какими я их себе воображала?
– Мисс Макфэй? – Возле меня беззвучно вырос мужчина с азиатским скуластым лицом, одетый в серый костюм. Толстый персидский ковер приглушил звук его шагов. – Мисс Данбер пожидает вас.
Изящным жестом он указал на группу стоявших перед камином стульев. Чувствуя, как меня незаметно ощупывают взглядоми, я последовала за ним. Мужчина подвел меня к камину, поклонился и тихо удалился из комнаты.
– Тетя Аделаида, – уставившись на спинку стула, смущенно пробормотала я.
Скрюченные пальцы стиснули подлокотник кресла (точь-в-точь когтистая птичья лапа, машинально подумала я).
– Нет-нет, не вставайте, – всполошилась я.
Протиснувшись между креслами, я нагнулась, чтобы приложиться губами в теткиной щеке. Прикосновение прохладной кожи и аромат хорошо знакомых духов «Шанель № 5» на миг заставили меня вернуться в детство. Но когда я, выпрямившись, смогла, наконец, хорошенько разглядеть тетушку, то чуть не упала от удивления. Можно подумать, машина времени перенесла нас в прошлое. Последний раз я виделась с Аделаидой пять лет назад и, естественно, ожидала найти тетушку постаревшей. В конце конов, ей было уже хорошо за шестьдесят – о своем возрасте Аделаида предпочитала хранить молчание, – да и рука, которую я держала в своей, была рукой старой женщины. Но если забыть об изуродованных артритом пальцах, во всем остальном Аделаида выглядела точно так же, как в тот день, когда забрала меня к себе. Даже на самый придирчивый взгляд ей нельзя было дать больше пятидесяти. Такие же густые черные, слегка отливающие синевой волосы, уложенные в аккуратную, хоть и слегка старомодную прическу «паж», те же самые близко посаженные серо-зеленые глаза и крючковатый нос. Даже ее костюм из тонкой шерсти вишневого цвета с кремовой шелковой блузкой и ниткой жемчуга шее… я могла бы поклясться, что уже видела его раньше! Наверняка от Альберта Ниппона, машинально отметила я. Впрочем, и брошь с черным ониксом была та же самая, ее любимая.
– Выглядишь просто потрясающе! – пробормотала я. – Жизнь в Аризоне явно пошла тебе на пользу.
Тетушка небрежно отмахнулась.
– Сухой воздух мне полезен. Но стоило мне снова вернуться в этот город, как артрит тут же напомнил о себе. Садись же! Терпеть не могу постоянно задирать голову!
Я опустилась в кресло напротив нее, машинально пристроившись на самый краешек, вместо того чтобы погрузиться в его уютные глубины. Тот же мужчина с азиатским лицом, появившись как из-под земли, бесшумно поставил на столик поднос с маленьким чайником и двумя чашками китайского фарфора – чашки эти, украшенные узором из тонких веточек, я тоже помнила с детства. Налив в наши чашки ароматный жасминовый чай, он молча поклонился и беззвучно исчез. Все это время я чувствовала себя под прицелом холодных тетушкиных глаз.
– Выглядишь неплохо, – ворчливо призналась она наконец. – Хотя, если честно, не понимаю, как можно жить в тамошнем холодном сыром климате…
– А мне даже нравится, – пробормотала я. – Кампус сейчас весь в снегу – так красиво…
Перед глазами вновь мелькнуло непрошеное воспоминание – Лайам, целующий меня на заметенной снегом дорожке.
– У меня очаровательный дом в викторианском стиле. Ты могла бы приехать погостить…
– Ненавижу эти викторианские дома с их вечными сквозняками! – фыркнула тетушка, проигнорировав мое радушное приглашение. – И эти крошечные студенческие городишки… – Она зябко поежилась. – Живешь как в аквариуме, у всех на виду – кто-нибудь постоянно сует нос в твои дела.
Моя тетушка всегда бдительно охраняла то, что называла «личным пространством» – не водила знакомств с соседями и никогда не приглашала домой коллег по работе.
– А мне даже нравится, – строптиво повторила я. – Люди заботятся друг о друге. После урагана и ледяного дождя мы с Дори Брауни обошли все дома – проверяли, все ли в порядке…
– Дори Брауни? – перебила Аделаида. – Твоя коллега?
– Нет, – поднеся чашку к губам, буркнула я. – Риелтор. Это она продала мне «Дом с жимолостью». Но наш декан, Лиз Бук, ее близкая приятельница и…
– Элизабет Бук? Так она все еще там? Должно быть, совсем уже старуха! Как ты с ней познакомилась?
Оторвавшись от чашки, я подняла глаза на тетушку.
– Ты знакома с Лиз? – удивилась я. – Ну надо же! Ты не говорила об этом, когда я сказала, что получила работу в Фейрвике.
– Наши дорожки не раз пересекались. Всегда считала ее слегка… рассеянной. И немного наивной. Эти ее вечные идеи насчет того, чтобы собирать под свое крылышко студентов бог знает откуда – как будто тут у нас мало образованных молодых людей!
Аделаида возмущенно стукнула кулаком по подлокотнику кресла с таким видом, как будто имела в виду здесь, в гостиной. Я машинально огляделась, словно ожидая, что абитуриенты, которых она имела в виду, прячутся где-то по углам.
– Понятия не имела, что ты так хорошо знакома с Фейрвиком… – Отставив в сторону чашку, я придвинулась к тетке. – А кстати, насколько хорошо ты его знаешь? – в упор спросила я.
Холодные зеленовато-серые глаза тетки слегка расширились. Мне показалось, что она еще глубже забилась в кресло. Но потом по губам ее вдруг скользнула улыбка, обнажив слегка пожелтевшие от старости зубы.
– Достаточно хорошо. Насколько я понимаю, тебя уже тоже успели просветить, верно? Так что тебе наверняка известно о нашем маленьком культе… Признавайся, они пообещали превратить тебя в ведьму?
– Так ты знаешь?! – ахнула я.
Тетка довольно улыбнулась, как сытая кошка – по-моему, мое удивление немало ей польстило.
– Конечно, знаю, дорогая. А что, по-твоему, представляет собой наш «Гроув»?
Аделаида скрюченной рукой обвела погруженную в полумрак комнату.
– Вы тут все… ведьмы?! – просипела я.
– «Гроув» – старое название ковена, оно сохранилось еще с тех незапамятных времен, когда наши предки собирались в лесу. Но если наши предшественницы были вынуждены когда-то шляться по темному сырому лесу, это вовсе не значит, что мы тоже обязаны это делать! Члены «Гроува» практикуют более утонченную версию ремесла.
Мне вдруг вспомнилось заклинание, которое Суэла, Лиз и Диана заставили меня читать нараспев, чтобы изгнать из дома инкуба. Изысканным его вряд ли назовешь, хмыкнула я, но ведь сработало! Но, с другой стороны, они ведь не были ведьмами… Вернее, кое-кто был, но не все.
– А о других фейри тебе что-нибудь известно?
Аделаида неодобрительно щелкнула языком.
– Мы в «Гроуве» не признаем ни фей, ни гномов, ни эльфов, ни домовых. Зависеть от подобных существ унизительно – это всего лишь свидетельство отсутствия надлежащей дисциплины; впрочем, наше ремесло всегда этим отличалось. Вдобавок эти создания могут быть такими… непредсказуемыми. И опасными. Очень надеюсь, что ты не свела в Фейрвике дружбу с кем-нибудь из них. Именно этого я и боялась, когда ты сказала, что собираешься там работать.
– Стало быть, дело вовсе не в репутации Фейрвика? – подколола ее я.
– Ну… и в этом тоже. Да что с них взять – Фейрвик ведь даже не входит в список сотни лучших университетов, опубликованный в «Ньюс энд Уорлд рипорт»! Что лично я отношу исключительно за счет их чересчур либеральной политики в отношении абитуриентов: собирают беженцев со всего мира… а иногда и не только! Ну вот скажи: хотела бы ты, чтобы твоя дочь жила на одном этаже с каким-нибудь там гоблином… или в одной комнате с поукой?
– Ну, мне нравятся мои студенты, – протянула я, ошеломленная этой вспышкой расовой ненависти. – Чушь собачья! Нет там никаких гоблинов!
– Это ты так думаешь! – ядовитым тоном отрезала Аделаида. – А мы в «Гроуве» слышали, что Элизабет Бук позволила кое-кому, из обитателей Приграничья не только посещать колледж, но и преподавать в нем – в человеческом облике, разумеется! Ты хоть понимаешь, что кто-то из этих существ может оказаться в числе твоих студентов?! Безобразие! Люди имеют право знать, с кем им приходится иметь дело! Я хотела предупредить тебя, когда ты сказала, что собираешься работать у них, но ты ведь никогда меня не слушала!
– Но ведь и ты никогда не говорила мне, что в моих жилах течет кровь фейри! – разозлившись, рявкнула я.
Аделаида, потянувшись ко мне через стол, вдруг резким движением схватила меня за руку – это произошло так неожиданно, что я вскрикнула. Когтистая старушечья лапка оказалась на удивление цепкой.
– Конечно, не говорила! – отрезала она. – Твоя покойная мать, хотя никогда не снисходила до того, чтобы заниматься ремеслом, происходила из старинного рода ведьм. Как она могла забыть о своем происхождении… опуститься до того, чтобы выйти замуж за человека, в чьих жилах текла кровь фейри?! – выплюнула она.
– О каком происхождении? – с интересом спросила я, пропустив мимо ушей упоминание об отце.
Аделаида всегда терпеть его не могла… Теперь я наконец поняла почему.
– О том, что она принадлежала к ковену «Гроув»! Одно из наших правил гласит – никогда не иметь дел с фейри!
– Послушай, – фыркнула я, – но ведь именно ведьм веками преследовали, травили и сжигали на кострах! Откуда же такая нетерпимость к фейри?
– А ты знаешь, почему их преследовали? Из-за того, что некогда ведьмы связались с демонами – так издавна называли тех, кого ты именуешь «фейри»! Этот союз навлек на нас беду. Вот почему «Гроув» запретил подобные отношения раз и навсегда. А теперь, когда ты знаешь, что за нравы царят в Фейрвике, думаю, будет лучше, если ты покинешь его навсегда.
Выдернув руку из цепких лапок Аделаиды, я откинулась на спинку кресла и молча уставилась на тетку. В углах ее губ появилась сеточка морщин – с такой силой она стискивала зубы, чтобы сдержаться. Даже на расстоянии я могла чувствовать, как в ней поднимается гнев – словно волна жара над раскаленным песком пустыни, – только ее ярость была ледяной. Теперь, когда мы обе молчали, я вдруг обратила внимание на то, что в гостиной повисла гробовая тишина – остальные члены клуба, забившись в глубину кресел, навострили уши, стараясь не пропустить ни слова из нашего разговора.
– А если я не соглашусь? – нарочно повысив голос, чтобы меня было слышно даже в самом дальнем углу комнаты, осведомилась я. – Что тогда твой клуб сделает со мной?
– Ах, Калли, ты всегда любила преувеличивать! – Тетушка снисходительно улыбнулась мне словно неразумному ребенку, ляпнувшему какую-то глупость. – Естественно, «Гроув» ничего тебе не сделает, но… – Ее улыбка исчезла, словно ее стерли тряпкой. Теперь в ее взгляде, как и в голосе, проступил лед. – Но если ты окажешься в опасности, никто из нас не придет тебе на помощь. А рано или поздно это случится, уж ты мне поверь…
Я вспомнила инкуба, едва не разнесшего в щепки мой дом, вампира, вынудившего меня заключить с ним весьма сомнительную сделку, и мысленно застонала от досады. Именно поэтому я всегда терпеть не могла препираться с теткой – она всегда заранее знала, что меня ждет. И частенько оказывалась права.
– Ты всегда твердила, чтобы я рассчитывала только на себя, – поднявшись из-за стола, сказала я. – Именно так я и поступлю – буду рассчитывать лишь на себя… и на друзей, которых нашла в Фейрвике. А если ты – или кто-то из членов клуба – передумает, добро пожаловать в Фейрвик. Не сомневаюсь, что вы найдете дверь открытой.
Единственное, чего я хотела, – это преподать ей урок терпимости (которой, впрочем, сама в этот момент не чувствовала), но не успели последние слова слететь с моих губ, как лицо Аделаиды стало пепельно-серым.
– Дверь открыта?! – севшим голосом пробормотала она.
Вот оно – то единственное, чего она еще не знала!
– Да, – с улыбкой сказала я, – открыта. Между прочим, это я ее открыла.
А потом повернулась и пошла к выходу… чувствуя себя при этом испуганной беззащитной мышкой, пробирающейся через лес, где кишмя кишат голодные совы.
