Текст книги "Демон-любовник"
Автор книги: Кэрол Гудмэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
– А я – водку с мартини в клубе «Лотос», – отважилась признаться декан Бук.
И смущенно покраснела, подложив себе картофеля.
Каждый принялся вспоминать свой первый опыт. Мара и Ники, само собой, скромно воздержались. Комната наполнилась ароматами жареной индейки и тыквенного пирога, тихо и мелодично позвякивали бокалы и столовое серебро. Обед поучился на редкость изысканный – фаршированная жареными каштанами индейка в окружении крохотных луковок и свежего горошка прожарилась просто великолепно, а сладкий картофель в карамельной глазури просто таял во рту. С первых напитков, которые каждому из нас довелось попробовать, разговор плавно перешел к первому поцелую, а после – к первому и самому помнившемуся фильму. Я заметила, что вначале те из нас, кто постарше – естественно, это были те, кто не принадлежал к человеческой расе, – еще как-то пытались сдерживаться и в своих воспоминаниях не углублялись дальше, чем в прошлый век, но потом, когда все мы порядком выпили, языки понемногу развязались (я могла бы поклясться, что Фиона принесла с собой его одну бутылку шампанского, однако оно лилось рекой), сидевшие за столом феи и демоны расслабились и принялись наперебой вспоминать вечеринки, которые в свое время закатывала Клеопатра, и веселые попойки за Круглым столом короля Артура. Я с некоторым удивлением заметила, что тех немногих, кто не был посвящен в тайны Фейрвика, подобные пустяки, похоже, нисколько не беспокоили. Мне показалось, что Джен Дэвис куда больше интересуют подробности детства Феникс, чем красочный рассказ Каспера фон-дер-Аарта о его плавании в Вест-Индию. Ники Баллард скорее всего решила, что Дори Брауни пересказывает сюжет исторического романа, который собирается написать, а Фрэнк Дельмарко, Брок и Айк увлеченно обсуждали спорт. Только Мара изумленно таращила на нас глаза, но предпочитала помалкивать. Наверное, списала все на плохое знание английского, предположила я.
Интересно, что бы обо всем этом подумал Пол, гадала я. Трудно было представить себе человека, более далекого от всего сверхъестественного, чем он. Расскажи я ему, что творилось у меня в доме прошлой ночью, Пол, вероятно, решил бы, что я окончательно спятила. Может, оно и к лучшему, что он не приехал, подумала я. На мгновение мне стало стыдно, но тут Фиона подлила мне шампанского, и я тут же забыла о Поле.
Покончив с обедом, мы перебрались в гостиную – охая, постанывая и поглаживая туго набитые животы, – хотя, как ни странно, несмотря на гору выпитого и съеденного, я лично не чувствовала себя ни пьяной, ни объевшейся – просто довольной жизнью. Брок развел в камине огонь, а Каспер выудил откуда-то бутылку старого коньяка. Удобно устроившись в креслах, мы потягивали его, закусывая тыквенным пирогом, и играли в «Тривиал персьют». [11]11
Вариант игры-викторины.
[Закрыть]Фрэнк Дельмарко выиграл дважды подряд, что для меня стало полной неожиданностью – ведь его соперниками были гном и два древних скандинавских божества.
После третьего тура Ники и Мара распрощались и ушли, нагруженные пакетами со всякой снедью, которую сунула им Дори. Феникс увела Джен в библиотеку – решила похвастаться собранными ею газетными вырезками, догадалась я. Осоловев от вкусной еды и шампанского, я не сразу заметила, что Лиз, Суэла, Диана и Фиона незаметно выскользнули на кухню – наверное, решили перемыть посуду. Сгорая от стыда, я поспешно собрала тарелки из-под пирога и ринулась туда же. Уже возле самой двери, уронив вилку, я наклонилась, чтобы ее поднять, и мое ухо внезапно оказалось возле старинной замочной скважины.
– Вы уверены, что он убрался? – услышала я голос Фионы.
– Мы с Дианой прочитали изгоняющее заклятие, а Суэла произнесла…
Звяканье тарелок помешало мне услышать конец фразы. Потом Фиона, понизив голос, что-то еще с беспокойством спросила, а Суэла, насколько я понимала, ответила.
– Он был буквально на волосок от того, чтобы вновь обрести плоть. Никогда ничего подобного не видела… во всяком случае, с инкубом. Должно быть, он успел привязаться к ней…
– Она тут ни при чем! – со злостью выплюнула Фиона.
Куда девались ее изысканные манеры? Даже сквозь толстую дубовую дверь я почувствовала, как на меня повеяло ледяным холодом. Сдается мне, что и Лиз слегка струхнула – Лиз, которая не струхнула даже во время схватки с разъяренным демоном!
– Конечно, конечно, миледи. Мы просто опасаемся, что он может вернуться назад с помощью кого-то из тех, кто живет в доме! Калли, конечно, всего лишь посредник, однако в ней есть сила. Ей удалось открыть проход – и это, заметьте, в первый же день! А сегодня я своими глазами видела, как она вошла в него – и вытащила оттуда фавна.
– Стало быть, она привратница! – фыркнула Фиона. – Вот и хорошо. Значит, будет кого использовать… особенно после того, что случилось с ее предшественницей. Только следите, кого она впускает. Небось сами не хуже меня знаете: в этой чаще можно наткнуться на такое, рядом с чем ваш инкуб просто щенок!
Внезапно разозлившись из-за того, что приходится подслушивать, я выпрямилась, позвенела тарелками, чтобы предупредить их о моем появлении, толкнула плечом дверь и вошла. Когда я переступила порог, они уже оживленно обсуждали рецепт Дианиного знаменитого пирога с пеканом – ну просто сцена из телешоу «Готовим вместе!» хмыкнула я про себя.
Последние гости разошлись около восьми, осталась только Джен Дэвис – свернувшись клубочком, она маленькими глотками потягивала принесенный Каспером коньяк и внимательно слушала Феникс, пока та вдохновенно рассказывала ей о своем горьком детстве в южных штатах. Извинившись, я поднялась наверх, решив позвонить Полу. Он сообщил, что по-прежнему в отеле, сидит в баре со «Стейси, Маком и Ритой» – как я поняла, эта троица летела с ним в одном самолете.
– Стейси и Мак живут в Итаке, а Рита из Бингхемптона, так что утром мы все вчетвером отправимся искать машину. Думаю, буду у тебя не позже часа.
– Здорово! – обрадовалась я. – Знаешь, мне очень тебя сегодня не хватало. Я тут подумала… нужно все-таки придумать способ почаще бывать вместе. Ну, например, я могла бы прилететь в Калифорнию на Рождество…
– А я думал, тебе захочется провести Рождество в своем новом доме, – удивился Пол.
– Это не важно. – Я покрепче сжала телефонную трубку, словно набираясь мужества сказать то, что давно уже вертелось у меня в голове. – Самое главное – это чтобы мы были вместе. Пол, я хочу, чтобы моим домом стал ты… а я стала твоим. Потому что если это невозможно… тогда зачем все это?
Я помолчала, стараясь проглотить вставший в горле комок. Повисла пауза – достаточно долгая, чтобы Пол мог заполнить ее уверениями в любви… однако он предпочел промолчать.
– Не понимаю, что между нами происходит, но знаю, что долго не выдержу.
Закусив губу, чтобы не расплакаться, а заодно и дать возможность Полу что-то сказать, я молча ждала. Однако в трубке стояла тишина. Я поднесла телефон к глазам и обнаружила, что связь прервалась. А я даже толком не поняла, когда это случилось.
Минут через пятнадцать, когда я уже забралась в ванну, пришла эсэмэска от Пола.
« Потерял тебя. Утром увидимся. Твой П».
Я отправила ему смайлик с сердечком. И впервые поймала себя на мысли, что мы потихоньку отдаляемся друг от друга.
Глава 19
Полу так и не удалось приехать в Фейрвик. Он добрался только до Западной Талии, а оттуда позвонил – сказал, что дорога до Фейрвика (одна из двух) завалена упавшими деревьями и проехать по ней невозможно. Сильно подозреваю, что именно по этой причине я подхватилась ни свет ни заря (эту ночь я спала как бревно), оделась потеплее и отправилась пешком к дороге из Западной Талии. Оказавшись за пределами города, я заметила нечто похоже на завал, о котором говорил Пол. Автострада на протяжении нескольких миль была забита грудами сломанных и вырванных с корнем деревьев. Когда я, подойдя к группе дорожных рабочих, поинтересовалась у них, много ли времени займет расчистка шоссе, он сообщил, что завал тянется миль на десять, не меньше.
– А еще там, впереди, снесло мост. И на южной дороге тоже, держу пари, вряд ли кому удастся добраться до Фейрвика до середины следующей недели. Да и выбраться отсюда тоже, – загадочно добавил он.
Я проторчала тут не меньше часа, разговаривая по телефону Полом, – все никак не могла поверить, что способа преодолеть разделяющую нас преграду, попросту нет. Фейрвик, запертый в узком ущелье среди неприступных отрогов гор, стал похож на средневековую крепость, специально возведенную в таком месте, куда не смогут добраться ни чума, ни орды свирепых викингов. Что ж, логично, успокаивала я себя. В конце концов, его основатели – феи и демоны – скорее всего знали об этих напастях не понаслышке. И заранее позаботились о безопасности города. А сейчас еще один демон обрушил на город ярость стихий – сорвав мосты и завалив окрестности снегом, он сделал так, что Фейрвик оказался отрезанным от всего остального мира. «Интересно, он именно этого добивался?» Поначалу я шила, что, вырывая с корнем деревья и круша все на своем пути, инкуб всего лишь давал выход злобе, но теперь мне впервые пришло в голову, что в этом и состоял его план. Выходит, он затеял все это, чтобы разлучить меня с Полом…
И это он пытался сделать так, чтобы самолет Пола упал…
– Послушай, хочешь, я попробую пройти к вам пешком – если повезет, доберусь до города к утру, – вдруг галантно предложил Пол, когда я, уже совсем отчаявшись, позвонила ему в последний раз.
Я представила себе Пола – как он, один-одинешенек, ковыляет ночью по дороге, через лес, где за каждым кустом могут прятаться существа из другого мира… в том числе и мой ревнивый инкуб, – и похолодела от ужаса.
– Честное слово, я это ценю, Пол, но, говорят, ночью температура еще больше понизится. Никогда не прощу себе, если ты замерзнешь в снегу только ради того, чтобы увидеться со мной.
– Угу… похоже, ты права. Тем более что я забыл взять теплые ботинки, а у тех, которые сейчас на мне, чертовски тонкая подошва. Знаешь, а съезжу-ка я в Бингхемптон – заодно повидаюсь с Адамом.
Адам был школьный приятель Пола. Насколько мне было известно, он учился в аспирантуре местного университета.
– Привет от меня Адаму, – буркнула я. – И поосторожнее, ладно? – поспешно добавила я, опасливо покосившись на искореженное, расколотое едва ли не пополам гигантское дерево. – Погода тут… эээ… иногда бывает непредсказуемая.
К тому времени как я добралась домой, уже почти стемнело. Я промерзла до костей, чертовски устала и мечтала только об одном – отдохнуть. Как бы не так! Феникс металась по дому, словно пантера в клетке.
– Просто поверить не могу, что мы заперты тут как в мышеловке! – вознегодовала она, услышав, что обе дороги в город завалило. – А если кому-то понадобится вызвать «скорую помощь»?
– В городе есть больница. А если что-то срочное, можно вызвать медицинский вертолет из Копперстауна, – заметила я.
В понедельник занятия в колледже так и не начались. Дорогу, наконец, расчистили, мост тоже привели в порядок, однако выяснилось, что он вряд ли выдержит тяжесть междугородних автобусов из Нью-Йорка. В итоге декан Бук решила перенести начало занятий на среду.
Утром в среду, решив поднять Феникс пораньше, чтобы она хоть немного подготовилась к началу вечерних занятий, я сварила полный кофейник кофе и, поставив его на поднос, положила рядом свежий номер «Нью-Йорк таймс» и отнесла Феникс в библиотеку.
– Ну-ка смотри! – весело проговорила я, разворачивая газету. – Мы уже больше не отрезаны от всего цивилизованного мира! Так, что тут у нас… распродажа у «Тиффани»! Рецепт банановых булочек с шоколадом. А вот… ух ты, статья той самой Джен Дэвис…
– Это обо мне? – каким-то странным тоненьким голоском спросила Феникс.
Даже ее южный выговор вдруг куда-то исчез.
Сдвинув в сторону груду журналов, я присела на диван и бегло пробежала глазами статью.
– Угу… да, похоже… эээ… – Забыв обо всем, я прочитала статью до конца и только тогда осмелилась поднять голову и посмотреть на Феникс. Я похолодела: из-под спутанных, вставших дыбом волос на меня уставились выпученные, налитые кровью глаза. – Но… она тут пишет, что ты не из неблагополучной семьи… и даже не из Алабамы, – ошеломленно пробормотала я. – И что твоя мать не бросила тебя с незнакомыми людьми, когда тебе было тринадцать… и ты не провела года в муниципальной психиатрической клинике. Тут говоря, что твое настоящее имя – Бетси Росс Мидллфилд, ты росла во вполне благополучной семье. Твой отец работал в сотовой компании, а мать, Мэри Эллен, владела небольшой дизайнерской фирмой. Ничего не понимаю…
Феникс замотала головой.
– Мою маму звали Мэри Элис, – прошептала она, – а не Мэри Эллен. Господи, представляю, как она взбесится, когда увидит это.
Она со стоном сунула голову под подушку.
Я забрала поднос и газету, ушла на кухню, села за стол и спорно перечитала статью. Потрясенная, я долго сидела, тупо разглядывая пейзаж за окном. За последние дни моя жизнь стала на диво разнообразной, пронеслось у меня в голове. Что ни день, то события, одно другого кошмарнее. Сначала выяснилось, что мужчина, являвшийся мне в эротических снах, самый что ни на есть настоящий, да ёще проклятый много столетий назад. Моим боссом оказалась могущественная ведьма, а ближайшей соседкой – фея, добровольно взвалившая на себя обязанности домового. Моими новыми коллегами были демоны, кельмы и фейри. Я жила в городе, оказавшемся на границе двух миров, мой дом стоял на опушке леса, населенного сверхъестественными существами… и вдобавок ко всему у меня обнаружился скрытый талант открывать проход между этими двумя лирами. Неудивительно, что у меня иногда голова шла кругом. Казалось бы, после всего этого что мне еще одна спятившая мемуаристка – и тем не менее это меня доконало. Все-таки мы с ней три месяца прожили под одной крышей. И хотя Феникс всегда была с тараканами в голове, я незаметно успела к ней привязаться. Веселая, щедрая, она всегда так переживала за своих студентов… во всяком случае, за одну-то точно переживала. Да, конечно, при этом она была безалаберной, не очень умной и довольно тщеславной, но зла в ней не было и в помине. Мне даже нравилось слушать ее безумные истории… и вот теперь я понимаю, что все они были ложью. Что самое обидное, она лгала не для того, чтобы скрыть какие-то свои паранормальные способности, – это бы я еще смогла понять. Ладно, спрошу ее потом, решила я, если, конечно, она все-таки надумает расстаться с диваном.
Однако теперь уже я опаздывала на лекции. Вернувшись в библиотеку, я присела на диван в ногах Феникс – для этого мне пришлось отодвинуть целую гору журналов, на самом верху которой лежала хорошо знакомая мне пурпурная папка. В ней Феникс держала сочинение Мары Маринки.
– Послушай, – пробормотала я, обращаясь к рассыпавшейся по подушке копне спутанных волос, – хотела тебе сказать, что прочла твои мемуа… – Я запнулась. – Твою книгу, и мне кажется, она замечательная. Может, тебе на роду написано быть романисткой, а не мемуаристкой? Не стоит так расстраиваться – рано или поздно эта история все равно выплыла бы на свет.
– Мне придется вернуть им аванс, – пропищала из-под пледа Феникс. – И вдобавок меня уволят!
– Насчет аванса не знаю, но если хочешь, я могу поговорить с Элизабет Бук.
– Правда?
Плед слегка сполз вниз, и я увидела круглые, как у испуганной птицы, глаза и острый нос. Несмотря на трагизм ситуации, меня разбирал смех. Вылитый Серый Волк, забравшийся в бабушкину постель, чтобы обмануть Красную Шапочку!
– Конечно. Позвоню ей по дороге. Может, ты пока встанешь, примешь душ, позавтракаешь… – «А заодно и поревешь всласть», – едва не брякнула я, но вовремя прикусила язык. – Ну, не важно… главное, не подходи к телефону, поняла? И не отвечай ни на какие письма, особенно от журналистов!
Я едва не посоветовала ей остаться дома, но потом вдруг спохватилась, что в этом нет необходимости. Феникс уже несколько дней не выходила из дома. Похоже, в «Доме с жимолостью» появилась еще одна затворница.
Отойдя от дома и убедившись, что Феникс меня не слышит, я позвонила Элизабет Бук. Декан взяла трубку после первого же звонка.
– Я только что прочитала газету, – даже не поздоровавшись, сказала она. – Как Феникс?
– Совершенно раздавлена. Наверняка уже поняла, что эта пиявка, Джен Дэвис, охотилась за ней – не зря же она околачивалась тут все выходные.
Должна признаться, Элизабет удалось подыскать для австралийской репортерши эпитет, куда боле красочней, чем «пиявка».
– Вы собираетесь уволить Феникс? – без обиняков спросила я.
– Мне нужно обсудить это с советом. Но лично мое мнение – изложу его совету, – что нам не следует этого делать. Ей и уже досталось, а если она найдет в себе силы откровенно объяснить своим студентам, зачем ей все это понадобилось, думаю, мы сможем использовать сложившуюся ситуацию как часть судебного процесса. В любом случае мне нужно с ней поговорить. Она дома?
– Да, она дома. Не думаю, что она собирается выходить.
– Хорошо. Через полчаса загляну к ней – посмотрю, что и как. Если она не впустит меня, можно мне воспользоваться тем ключом, что лежит под половичком возле задней двери?
Я с жаром заверила декана, что ничего не имею против, – спросить, откуда ей известно о ключе, мне, естественно, и в голову не пришло. Я уже собиралась попрощаться, когда меня настиг еще один вопрос:
– Вы не заметили никаких признаков, что… эээ… он еще там?
– Нет, – ответила я, от души надеясь, что мой голос звучит достаточно оптимистично. – Ни малейших! Демон-любовник пропал из дома – окончательно и бесповоротно!
В трубке повисло молчание – такое долгое, что я решила, будто у меня опять проблемы со связью. Я даже надеялась, что так оно и есть, и декан не услышала мою натужную попытку шутить. Но тут я снова услышала ее голос:
– Хорошо. Одной заботой меньше. Удачи, Калли!
Удача сопутствовала мне – занятие прошло как по маслу. Я просила ребят на каникулах прочитать роман Виктории Холт, справедливо решив, что взять в дорогу карманного формата книжку в мягкой обложке куда удобнее, чем один из тех неподъемных фолиантов XVIII века, который мы как раз изучали.
– Просто супер! – восхищенно сказала Жанин Марфалла, хорошенькая первокурсница из-под Бостона. – Прочитала на одном дыхании, еще пока ехала в поезде. А потом наткнулась в книжном еще на два ее романа и прихватила их с собой!
Ники призналась, что ей больше всего понравился тот эпизод, когда главная героиня слышит, как герой шепчет под закрытой дверью ее комнаты: – Mein liebchen, mein liebchen. [12]12
Любимая! (нем.).
[Закрыть]
– Прямо мороз по коже! – пробормотала она.
Каникулы явно пошли Ники на пользу – вид у нее был свежий и отдохнувший, мне даже показалось, что она немного поправилась. Мара почему-то отсутствовала. Когда я после звонка спросила у Ники, где Мара, девушка, покраснев до ушей, призналась, что не видела ее, поскольку за все каникулы ни разу не была в общежитии. По ее словам, она ночевала в городе. Я поймала себя на том, что невольно завидую.
Машинально вытащив телефон, я проверила сообщения и обнаружила эсэмэску от Лиз Бук – декан спрашивала, не могу ли я провести назначенный Феникс семинар. Я ответила, что ничего не имею против, и спросила, как там Феникс.
– Неважно, – через пару минут ответила Лиз. – Возвращайтесь как можно скорее, хорошо?
Войдя в аудиторию, я наткнулась на Мару. Увидев меня, она страшно смутилась.
– Простите, что прогуляла занятия, профессор Макфэй, – пролепетала она. – Привыкла в каникулы спать допоздна и… и проспала.
Выглядела она ужасно, просто кожа да кости. Странно, у меня дома Мара уплетала за обе щеки, так что только треск за ушами стоял. Может, у нее булимия?
– Ничего страшного. Можешь в качестве компенсации рассказать мне, что Феникс задала вам на каникулы, – улыбнулась я.
– Ой, она никогда ничего не задает! – пожала плечами Мара. – Сказала, мол, продолжайте писать мемуары. Попытайтесь докопаться до горьких корней – это ее собственные слова. Она всегда так говорит.
– До самых корней, где скрывается правда, – саркастически хмыкнул парнишка – весь в черной коже и в пирсинге.
Похоже, они задолбили ее изречения наизусть. К несчастью, в таком возрасте все просто помешаны на правде. Интересно, что они подумают, узнав, что мемуары Феникс не что иное, как нагромождение откровенной лжи?
Я направлялась после занятий к дому, когда неожиданно раздался пронзительный, душераздирающий крик. От этого крика мурашки побежали по телу… так кричат те, кого пытают каленым железом. И, что самое страшное, крик доносился из моего собственного дома. Я бросилась туда со всех ног – и едва не растянулась на покрытом льдом тротуаре. Пришлось перейти на шаг. Свернув к крыльцу, я оцепенела, словно примерзнув к земле: на пороге стояла Феникс – вернее, Бетси Росс Миддлфилд, как мне следует ее теперь именовать. На ней не было ничего, кроме красного купального халата, растрепанные волосы развевались на ветру. Увидев меня, она вцепилась в перила мертвой хваткой и, дико вращая глазами, истерически завопила:
– Я не могу уехать! Демон отыщет меня, если я выйду из дома. Мы изгнали его отсюда, но я только что своими гладами цела, как он заглянул в окно кухни! Эта тварь просто дожидается, когда я выйду из дома, чтобы на меня наброситься!
На крыльце появилась немолодая женщина со светлыми как солома волосами. Я машинально отметила безукоризненную стрижку и элегантное пальто из тончайшей верблюжьей шерсти. Сжав губы так плотно, что ими можно было резать бумагу, она положила руку на плечо Феникс.
– Ну-ну, Бетси, – услышала я. – Вот увидишь, в клинике Маклина нет никаких демонов. Ты ведь помнишь доктора Кейветта, не так ли?
Только тут я обратила внимание на стоявшую в тени портика Элизабет и рядом ней мужчину – лысоватого коротышку в аккуратном пиджаке и водолазке цвета ржавчины. У него было такое испуганное лицо, словно он до смерти боялся всех этих женщин, столпившихся на крыльце, и в первую очередь Элизабет Бук, закутанную в свое тяжелое меховое пальто. Заметив меня, она вышла вперед.
– Ох, Калли… как я рада, что вы здесь! Я как раз объясняла Виктору Кейветту, что все эти разговоры Феникс насчет инкубов и демонов могут быть связаны с вашими изысканиями…
– Ее зовут «Бетси» а не Феникс, – отрезала женщина в пальто из верблюжьей шерсти. – Мы назвали ее в честь ее бабушки, которая была одним из прямых потомков Бетси Росс, и я считаю, что это замечательное имя!
– Мама, я его ненавижу! – закричала Феникс (несмотря ни что, я даже про себя продолжала называть ее Феникс). – Я это сто раз это говорила! Какого черта ты назвала меня в честь моей чокнутой бабушки?! И клинику Маклина я тоже ненавижу! Декан Бук пообещала, что не уволит меня, и я не понимаю, почему я не могу тут остаться!
– Где за дверью поджидает демон, готовый наброситься на тебя? – с ледяной насмешкой в голосе напомнила мать.
Налитые кровью глаза Феникс с мольбой уставились на меня. Сейчас она попросит меня подтвердить ее слова, с ужасом подумала я. Господи… что делать? Сделать вид, что не поймаю, о чем речь, и взять на душу грех, позволив запеть Феникс в психушку? Ни за что! Еще меньше мне хотелось оказаться соседкой Феникс по палате. Впрочем, она ведь не просила меня подтвердить ее слова, спохватилась я.
– О, Калли, ты провела занятия вместо меня? Как там Мара? Она спрашивала обо мне? Не просила передать свои записи? – Феникс обернулась к матери. – Видишь, я просто не могу сейчас уехать! Она рассчитывает на меня и…
Декан Бук с тревогой покосилась на меня. Думаю, нам в голову пришла одна и та же мысль – похоже, ее одержимость Марой уже превратилась в навязчивую идею сродни страху перед демоном.
– Все твои студенты спрашивали о тебе, – промямлила я. – Кстати, Ники Баллард написала очень интересное стихотворение…
Но Ники, похоже, нисколько не интересовала Феникс.
– Бог с ней, с Ники. Главное – Мара, – отмахнулась она. – Мара должна научиться говорить правду. Она не должна думать, что я лгала ей. Я обязана все ей объяснить!
Элизабет тяжело вздохнула.
– Наверно, объяснения можно отложить на потом. А сейчас вам лучше хорошенько отдохнуть, – решительно сказала она. И, повернувшись к матери Феникс и доктору, вполголоса добавила: – Я надеялась, что она сможет остаться, но, кажется, ей действительно лучше на какое-то время уехать отсюда. Я не могу позволить, чтобы наши студенты видели ее, когда она в таком состоянии. – Она ласково взяла Феникс за руку. – Вот станете снова собой и вернетесь. Мы будем ждать вас.
Лучше бы она выбрала другие слова.
– Я и есть я!
Феникс с пронзительным воплем кинулась на Элизабет. Скорее всего, она просто искала у декана защиты, но просто не рассчитала силы и в результате едва не сбила Элизабет с ног. Отлетев на несколько шагов, та отчаянно взмахнула руками, стараясь удержаться на ногах. Я бросилась, чтобы поддержать ее, а миссис Миддлтон и доктор в это время пытались удержать Феникс. Они оба в этот момент оказались спиной к Лиз и не могли видеть того, что видела я. Они не видели тень Элизабет на стене моего дома, а я видела – исполинский зверь, похожий на разъяренного медведя-гризли, встав на дыбы, угрожающе оскалил клыки. Думаю, Феникс тоже это видела – потому что она издала такой крик, что у меня мурашки побежали по спине. Честное слово, у меня духу не хватило возразить, когда доктор Кейветт, выхватив из кармана шприц, воткнул в руку Феникс иглу. Мало-помалу вопли Феникс перешли в жалобное поскуливание. А я вдруг поймала себя на мысли, что охотно попросила бы доктора Кейветта проделать то же самое со мной.
