Текст книги "Бедствующая земля"

Автор книги: Кэри Мак-Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Чтобы понять, каким образом целые отрасли сельского хозяйства подпали под господство промышленности, можно для примера остановиться на какой-либо определенной культуре. В 1939 г. спаржа, предназначавшаяся для консервирования, выращивалась в Калифорнии 338 предпринимателями. Из этой группы всего лишь 36 предпринимателей, или 10,8 %, поставляли на консервные заводы 57,4 % всей спаржи, предназначенной для консервирования. Кто же были эти 36 предпринимателей? Четверо из них были консервными компаниями. Под спаржей у них было занято 11 787 акров земли, т. е. 14,2 % всей земли, отведенной под спаржу; кроме того, они имели договоры еще на 11 007 акров земли, так что фактически контролировали 27,5 % производства спаржи. В данном случае мы имеем дело с завершенной концентрацией всех процессов, ибо эти четыре консервные компании не только являются крупнейшими производителями спаржи, но, кроме того, в их руках сосредоточено 67,4 % переработки спаржи в Соединенных Штатах. Спаржа всего лишь одна из многих культур, почти целиком втянутых тем же способом в «орбиту индустриализма»[27]27
  La Follette Transcript, Vol. 62, p. 22 803.


[Закрыть]. В Калифорнии, где имеются тысячи плодоовощных ферм, насчитывается всего лишь 78 консервных заводов, объединенных при этом в мощную торговую ассоциацию «Кэннерс лига», существующую уже свыше четверти века. Вместо того чтобы торговаться с фермерами о цене, консервные предприятия, естественно, предпочитают поощрять их снижать заработную плату.

Консервные предприятия не только финансируют Фермерскую ассоциацию, но имеют также свою собственную организацию, ведающую вопросами рабочей силы, свой собственный трудовой «фронт», возглавляемый ассоциацией «Калифорния просессорз энд гроуерз, инкорпорейтед». Ведь для того чтобы держать в беспрекословном повиновении 60 тыс. рабочих, им приходится использовать всю свою объединенную экономическую мощь. Правда, аналогично тому, как владельцы консервных заводов «помогли» фермерам организоваться против сельскохозяйственных рабочих, так и им самим было оказано «содействие» в создании трудового «фронта». Дело в том, что за спиной владельцев консервных предприятий стоят компании, изготовляющие консервные банки. В то время как в одной лишь Калифорнии насчитывается 78 консервных заводов, на всей территории Соединенных Штатов имеется только четыре крупных компании, занятых изготовлением жестяных банок. Комиссия Ла Фоллета выявила, что приходная часть бюджета «Калифорния просессорз энд гроуерз, инкорпорейтед», равная 144 795,61 долл., состояла из сумм, вносимых компаниями по производству консервных банок, делающими, в свою очередь, соответствующие отчисления с консервных заводов. Компании по производству консервных банок не только занимаются сбором отчислений с консервных заводов для пополнения бюджета «Просессорз энд гроуерз, инкорпорейтед», но также вносят крупные суммы в созданный этой организацией фонд борьбы с требованиями рабочих. Подобно тому, как Фермерская ассоциация финансируется промышленными фирмами, связанными с сельским хозяйством, точно так же и организация «Просессорз энд гроуерз, инкорпорейтед» финансируется узким кругом фирм, связанных с производством консервов. Используя такие же грубые и разнузданные методы, как и те, которые практикует Фермерская ассоциация, «Просессорз энд гроуерз, инкорпорейтед» при любом случае терроризирует рабочих консервных заводов.

Почему компании по производству консервных банок так заинтересованы в финансировании антирабочего фронта консервных заводов? Ответ совершенно ясен. В декабре 1938 г. потребители платили при розничной продаже 4,08 долл. за ящик в 24 банки консервированных персиков. За 45 или 50 фунтов свежих персиков, вошедших в эти банки, садоводы получили 20 центов, или около 5 % розничной цены. Стоимость самой банки составляла непропорционально большую часть фактической цены консервированных фруктов. По данным Временной национальной экономической комиссии, в 1929 г. 24 цента из каждого доллара, который платил потребитель за консервированные помидоры, шли на оплату консервным заводом стоимости банки. Подобно тому, как консервные заводы занимают сильные позиции в своих сделках с садоводами, так и компании по производству консервных банок диктуют свои условия консервным заводам. Опасаясь, что объединенные протесты со стороны владельцев консервных заводов отразятся на установленных монопольных ценах, компании по производству консервных банок предпочитают поощрять консервные заводы компенсироваться за счет рабочих.

Обращает на себя внимание неравенство в положении внутри каждой из этих групп, существующее при заключении сделок. Сенатор Ла Фоллет обнаружил, что в 1934 г. 4 % всех садоводов, выращивающих в Калифорнии персики, идущие на консервирование, держали в своих руках 41,4 % всего производства персиков. В отношении заводов по консервированию персиков мы наблюдаем аналогичное явление. В 1935 г. четыре крупнейших консервных предприятия Калифорнии перерабатывали 34,6 % всего количества персиков, консервировавшихся в Соединенных Штатах. Итак, крупный садовод (который может быть одновременно и владельцем предприятия по переработке) господствует в производстве, крупная консервная фирма господствует в процессе переработки, а компании по производству консервных банок подчиняют своему господству консервные предприятия. За этими же компаниями, в свою очередь, стоит уже ничем не прикрытая власть финансового капитала. При такой системе сельскохозяйственной экономики фермер становится пешкой в руках промышленности, а ферма превращается в сельскую потогонную мастерскую. В самом же низу этой экономической пирамиды находится бесправный мигрирующий рабочий. Медленно передвигаясь по дорогам в своей допотопной, изношенной машине, карабкаясь на фруктовые деревья, живя в придорожном лагере, он имеет лишь самое смутное представление о том комплексе сил, жертвой которых он является.

3. Промышленники-«союзники»

В период с 1 мая 1935 г. по 31 октября 1939 г. в фонд Фермерской ассоциации поступило 178 542 долл., причем непосредственно от «фермеров» было получено лишь 26 % этой суммы. Вот список организаций, внесших наиболее крупные суммы, начиная с 1934 г.: «Саузерн калифорнианс, инкорпорейтед» (группа промышленников), «Саузерн пасифик К°», «Санта-Фе рейлроуд К°», «Пасифик гэз энд электрик К°», «Индастриал ассошиэйшн ов Сан-Франциско», «Кэннерс лига ов Калифорния», «Холли шуар корпорейшн» «Сан-Хоакин коттон ойл К°», «Спрекелс инвестмент К°». Комиссия Ла Фоллета обнаружила, что, передавая Фермерской ассоциации средства для финансирования ее разнузданной деятельности, большинство этих компаний считало необходимым дать следующее наставление: «Для того чтобы Ассоциация могла сохранить свое собственное лицо, как организация «фермеров», мы считаем целесообразным, чтобы имя нашей компании ни в коем случае не упоминалось».

Почему же компании, владеющие предприятиями общественного пользования, железные дороги и консервные заводы так ревностно и вместе с тем столь скрытно поддерживают антирабочую организацию сельскохозяйственных предпринимателей? Объясняется ли это лишь желанием скрыть подлинный характер этой организации и тем самым ввести в заблуждение общественное мнение или же это делается для того, чтобы избежать необходимости открытого признания факта господства промышленности над сельским хозяйством? В действительности в каждом отдельном случае существуют разные причины, зависящие оттого, является ли данная компания лишь одним из членов «группы промышленников-союзников» или же она сама имеет непосредственное отношение к сельскохозяйственному производству.

Многие промышленные компании, субсидирующие Фермерскую ассоциацию, относятся к числу фирм, составляющих, по определению торговой палаты штата Калифорния, «группы промышленников-союзников», т. е. промышленные группы, якобы являющиеся союзниками сельского хозяйства. Сюда относятся компании, которые за свои услуги и поставляемые ими материалы в течение долгого времени облагают большими поборами сельское хозяйство. К этой категории, по существу, относится «любая группа, имеющая дело с сельскохозяйственными продуктами на их пути к рынку, как-то: железные дороги, предприятия общественного пользования, компании, снабжающие электроэнергией, поставляющие бумагу, ящики и другие материалы, используемые для упаковки». Характер союза этих групп с сельским хозяйством весьма нетрудно продемонстрировать. Хотя компания «Краун Вилламет пейпер» не занимается сельским хозяйством, тем не менее она жертвует крупные средства в фонд Фермерской ассоциации. Характер ее заинтересованности в сельском хозяйстве очевиден: компания ежегодно продает садоводам южной Калифорнии различных изделий из бумаги на сумму в 3 млн. долл. Компании, владеющие предприятиями общественного пользования, также вносят крупные суммы в фонд Ассоциации. Ведь одна лишь такая компания ежегодно выжимает из фермеров Калифорнии 17 млн. долл. (причем мелкие фермеры платят примерно в 2½ раза больше за киловатт-час энергии, применяемой при ирригационных работах, чем крупные предприниматели). Сборы, которые взимают железные дороги, также огромны. Они состоят не только из стоимости транспортировки, но также из крупных сумм, ежегодно получаемых за замораживание и хранение продуктов в холодильниках. Во многих местностях местные холодильные предприятия косвенным образом также чрезвычайно тесно связаны с сельским хозяйством. Список различных видов предприятий, входящих в эту категорию, может быть еще значительно расширен.

Осуществляя свои экономические интересы, подобные компании не только не находятся в союзе с сельским хозяйством, а, наоборот, они враждебны ему. Эти компании продают фермерам свои услуги и материалы. Они черпают свою долю из общей суммы дохода сельского хозяйства. Поэтому весьма понятно, что они хотят скрыть свое благожелательное отношение к Фермерской ассоциации. Фактически они являются «молчаливыми» партнерами в этом деле. Сознавая, что превосходство на стороне этих групп, фермеры вынуждены были согласиться на те различные поборы, которыми они облагают сельское хозяйство – подобно налогам, взимаемым с промышленности. Это тяжелый и жесткий налог, не поддающийся никакому контролю. Поскольку нет почти никакой возможности снизить расходы, связанные с платежами за эти услуги и материалы, давление на доступные изменению эксплоатационные расходы, а именно: расходы на рабочую силу, становится все более интенсивным. «Союзные» промышленные группировки, естественно, дружественно относятся к любому движению и к любой организации, которая согласна руководить волнениями среди фермеров, направленными не против них, а против рабочих. Поэтому они готовы финансировать деятельность виджилянтов, подстрекающих фермеров ненавидеть рабочих. В связи с этим встречающееся в изданиях Фермерской ассоциации упоминание о «красной опасности» преследует лишь цель отвлечь внимание фермеров от основного вопроса.

Итак, все грубые, разнузданные действия против сельскохозяйственных рабочих Калифорнии направляются крупными сельскохозяйственными предпринимателями, образовавшими между собой союз, и «союзными» промышленными группами. Ознакомление с составом советов директоров местных отделений Фермерской ассоциации показывает, как осуществляется этот союз. В 1938 и 1939 гг. в правление отделения этой организации в графстве Кинг входили директор банка «Ферст нейшнел бэнк ов Коркарен», представитель бостонской земельной компании «Бостон лэнд К°» (владеющий в этом округе земельной собственностью на сумму в 957 518 долл.), представитель одной из упаковочных фирм и представитель крупной хлопкоочистительной компании «Дж. Г. Басуэлл К°». В графстве Керн в состав правления входили представители компаний «Керн каунти лэнд К°», «Бэнк ов Америка», «Коттон ойл К°», «Фарм имплемент энд энджин К°», «Эрл фрут К°», «Ферст нейшнел бэнк ов Делано» и «Сан-Хоакин коттон ойл К°». В графстве Сан-Хоакин в правлении местного отделения этой ассоциации были представлены компании «Хант бразерс пэкинг К°» (владеющая земельной собственностью на сумму в 503 016 долл.) и «Андерсон орчард К°» (владеющая земельной собственностью на сумму в 235 953 долл.). В числе предприятий, отпускавших крупные суммы в фонд местного отделения Фермерской ассоциации, были также такие «фермеры», как «Калифорния дельта фармс» (владеющая земельной собственностью на сумму в 750 425 долл.), «Эмпайр фармс, инкорпорейтед» (владеющая земельной собственностью на сумму в 960 840 долл.) и «Гринфилд К°» (принадлежащая Герберту Гуверу), владеющая земельной собственностью на сумму в 196 803 долл. Как установила комиссия Ла Фоллета, просмотр состава правления почти любого отделения Фермерской ассоциации вскроет аналогичную картину. Поэтому, хотя многие мелкие владельцы ферм являются членами Фермерской ассоциации и иногда даже выдвигаются на руководящие «роли», фактически всем заправляют крупные сельскохозяйственные предприниматели и субсидирующие Ассоциацию промышленные предприятия (часто также одновременно являющиеся сельскохозяйственными предпринимателями). Джентльмены, сидящие в своих конторах в Сан-Франциско и Оклэнде и выписывающие чеки для Фермерской ассоциации, не носят нарукавных повязок, свидетельствующих об их членстве, не подстрекают толпу запугивать и чинить насилия над сельскохозяйственными рабочими. Они очень ловко превратили фермеров и горожан в свои штурмовые отряды. Тем не менее подлинный штаб виджилянтов Калифорнии находится не в сельских местностях, а на Монтгомери-стрит в Сан-Франциско.

* * *

В какую сторону ни обращала бы своего внимания комиссия Ла Фоллета, повсюду она обнаруживала тот же комплекс сил. Прослеживая ли трудности, с которыми сталкивались бежавшие от пыльных бурь мигранты из засушливых районов, изучая ли забастовки, в которых они участвовали, – будь то при уборке абрикосов, персиков, винограда или хлопка, – каждый раз выявлялись те же направляющие силы. Во всех случаях, когда забастовки были безжалостно подавлены, а гражданские свободы грубо нарушены, Фермерская ассоциация выступала лишь в роли координирующего механизма подавления, что служило лишь ширмой, прикрывающей подлинные цели этой «фермерской» организации. Расследуя забастовку сборщиков хлопка, вспыхнувшую за несколько недель до начала работы комиссии, сенатор Ла Фоллет обнаружил, что она была вызвана теми же силами. Несмотря на то, что в Калифорнии имеется примерно 8700 хлопководов, только 204 из них, состоящие членами Фермерской ассоциации, получили в 1938 г. 1 107 544,72 долл. поощрительных премий на основе закона о регулировании сельского хозяйства. Другими словами, 2,34 % всех хлопководов получили 33 % всех премий. В 1939 г. в графстве Фресно два крупных хлопковода получили 71 543 долл. премий. Здесь, также как и в других земледельческих отраслях, за фасадом «сельского хозяйства» скрываются всемогущие силы. За хлопководом стоит хлопкоочистительная компания. В Калифорнии одна такая компания «Андерсон, Клейтон энд К°» очищает около 35 % всего производимого хлопка. Эта компания имеет 46 хлопкоочистительных заводов в долине Сан-Хоакин и 28 в Аризоне. Отпуская крупные суммы Фермерской ассоциации, эта компания в то же время предоставила в 1939 г. 1986 калифорнийским хлопководам займы на общую сумму свыше 6,5 млн. долл. Путем использования своего финансового контроля эта компания в состоянии косвенным путем диктовать ставки заработной платы и определять условия существования 35 тыс. мигрантов, в своем большинстве бежавших от пыльных бурь из засушливых районов страны и собирающих хлопок в Калифорнии.

Комиссия Ла Фоллета отправилась в Калифорнию не для того, чтобы выяснять вопросы, связанные с наличием промышленной революции в сельском хозяйстве. Однако характер проводимого ею расследования выдвинул на первый план весь комплекс экономических сил, действующих в современном американском сельском хозяйстве. Ибо без вскрытия основных проблем было невозможно понять, что произошло с джоудами в Калифорнии, а также понять причину той жестокости, с которой подавлялись их попытки самоорганизоваться. Когда же эти тенденции были вскрыты, стало ясно, что в сельском хозяйстве Калифорнии произошли глубокие изменения; что в процессе индустриализации земледелие обрело новую движущую силу, что силы, находящиеся вне сферы самого сельского хозяйства, через сложную систему экономических взаимоотношений диктовали характер социальных взаимоотношений в сельских местностях. При ознакомлении комиссии с печальной участью джоудов в Калифорнии стало очевидным, что они стали наряду с тысячами профессиональных кочующих рабочих жертвами коренных изменений, происходящих в самом сельском хозяйстве. Согнанные с земли процессом индустриализации на Юго-Западе, джоуды очутились в Калифорнии в вопиющем противоречии с развитой системой индустриализированного сельского хозяйства. Те же самые силы, которые вытеснили их с земли в тех штатах, откуда они пришли, также лишили их возможности закрепиться, а тем более снова стать фермерами в Калифорнии.

Глава II
Вестники прибывают

 
Помни, житель Оклахомы:
Коль на Запад держишь путь,
Захвати побольше денег,
Приодеться не забудь!
 

(Народная песня оклахомцев)

С 1 июля 1935 г. по 1 июля 1939 г. около 350 тыс. бежавших от пыльных бурь мигрантов из засушливых районов страны – фермеры и потомки фермеров – перешли границу Аризоны и вступили в Калифорнию, надеясь вновь стать тем, чем они были на протяжении многих лет – мелкими независимыми американскими фермерами. Эта армия мелких фермеров вошла в Калифорнию не сразу и не под барабанный бой. Она двигалась на запад почти незаметно, одна старая, разбитая машина следовала за другой с неравномерными интервалами, днем и ночью. Хотя это было одно из величайших в американской истории массовых переселений фермерских семей, звуки фанфар не возвещали прохождения этой армии через пограничную станцию сельскохозяйственного карантина. Даже те, кто видели этих диковинных людей на шоссе, не понимали, что они являются свидетелями не только драмы человеческих лишений и тяжкого труда, но и распада системы фермерства, в течение долгого времени считавшейся основой американской экономики.

Сначала Калифорния не понимала значения той «вести», которую несли с собой эти мигранты. Но спустя некоторое время жители штата внезапно осознали, что в Калифорнию вступила армия мигрантов, и обнаружили, что эти современные «пионеры» во многих отношениях отличались от мигрантов, двигавшихся на запад на протяжении многих десятилетий. Первая реакция штата носила чисто оборонительный характер. Штат хотел защитить себя от этих «жертв происходящих перемен». Но когда, несмотря на пограничные патрули и бурный протест населения, мигранты все же продолжали тысячами вливаться в штат, население штата, объятое негодованием, попыталось изгнать «чужеземцев» из своей среды. Когда и эта тактика окончилась неудачей, Калифорния обратила взоры за пределы своих границ и начала отчаянно взывать к федеральному правительству о помощи. Однако никто, повидимому, не хотел принять к себе этих беженцев и никто не знал, что с ними делать. Все ощущали, что в Калифорнии что-то неладно, но смысл происходящих там событий едва ли был кому-либо ясен.

В ходе проведенного затем расследования было, однако, обнаружено, что коренные изменения произошли во всем сельском хозяйстве США. Казалось, что восстала сама земля. Выяснилось, что эти мигранты были лишь первой крупной армией обездоленных, что происходит процесс формирования других таких же армий мигрантов и что некоторые из них, возможно, уже двинулись в путь. Движение мигрантов не только выдвинуло такие проблемы, касающиеся участи нескольких сот тысяч американских фермерских семей беженцев, как проблемы крова, образования, здравоохранения и обеспечения работой, но также поставило ряд вопросов, затрагивающих будущую судьбу американского сельского хозяйства. Однако расследование никогда не продвинулось бы так далеко, и земельные вопросы не были бы, наконец, изучены, если бы появление мигрантов не вызвало в Калифорнии социальных волнений.

Мигрирующие семьи, вытесненные из Оклахомы, Техаса и Миссури процессами, происходящими в земледелии под влиянием внедрения новой техники, прибыв в Калифорнию, вскоре обнаружили, что в сельском хозяйстве этого штата для них нет иного места, кроме места подсобных поденных рабочих, выполняющих случайные работы. Глубоко привязанные к земле привычкой, выработавшейся у них на протяжении многих поколений, они никак не могли примириться с этим фактом – об этом свидетельствует ряд забастовок, изученных комиссией Ла Фоллета. Конфликты и трения, вызванные столкновением мигрантов с индустриализированной сельскохозяйственной экономикой Калифорнии, предвещают борьбу, которая, вероятно, вспыхнет в других районах, когда живущие там фермеры поймут, что им тоже грозит участь мигрантов. Поэтому «инциденты», расследованные сенатором Ла Фоллетом, свидетельствовали не только о том, что индустриализованное сельское хозяйство вызывает конфликты, характерные в промышленности: по существу это было восстание обездоленных против новой системы сельского хозяйства, не предоставлявшей им права на существование. Пытаясь найти в Калифорнии возможность снова стать фермерами, мигранты пришли в столкновение с совершенно зрелой системой индустриализированного сельского хозяйства. Все их попытки выразить свое возмущение были с самого начала обречены на провал. Прежде чем закончилась их борьба, мигранты уже оказались в плену системы, против которой они протестовали, и были вынуждены работать не как фермеры, а лишь как простые сезонные рабочие. Это обстоятельство также имеет далеко не случайное значение.

1. Попытка мигрантов стать фермерами на новом месте

Из 350 тыс. сельскохозяйственных мигрантов, прибывших в Калифорнию в период с 1935 по 1939 г., большинство являются выходцами из штатов, расположенных в южной части центра Великих равнин. Не менее половины этих мигрантов родом из Оклахомы, Техаса, Арканзаса и Миссури; другая половина по большей части родом из Канзаса, Небраски, Колорадо, Айовы и Южной Дакоты. Опрос 6 тыс. семей показал, что 42 % семей – выходцы из Оклахомы, 16 % – из Техаса, 11 % – из Арканзаса и 7 % – из Миссури. Хотя значительное число мигрантов прибыло в городские центры, не менее 190 тыс. двинулось непосредственно в то или другое из 12 графств долины Сан-Хоакин – сердца сельских районов Калифорнии. За 5 лет – с 1935 по 1940 г. – население некоторых из этих графств возросло на 40–50 %, а одного графства даже на 70 %. Поэтому в сельских местностях последствия появления мигрантов ощущались значительно острее, чем в городских районах, и наиболее серьезные трения, естественно, возникли там, где число мигрантов по сравнению с числом местных жителей было наибольшим.

Следует иметь в виду, что уже на протяжении более четверти века в сельских районах Калифорнии не было «жизненного пространства». В Калифорнии земледелие в основном носит характер крупного механизированного производства, требующего больших капиталовложений; такое производство связано со значительными эксплоатационными расходами. Хотя за последние десятилетия объем сельскохозяйственного производства значительно возрос, фактическая площадь обрабатываемой земли почти не увеличилась. Калифорния уже давно герметически закрыта для дополнительного сельскохозяйственного населения. Несмотря на то, что с 1920 по 1930 г. в этот штат прибыло около 2 млн. людей, сельское фермерское население Калифорнии возросло лишь на 0,2 %[28]28
  Bureau of the Census release, July 24, 1935.


[Закрыть]. Фактически сельское население Калифорнии никогда не составляло более 10 % всего населения штата, несмотря на то, что сельское хозяйство является здесь основной отраслью экономики. Индустриализация сельского хозяйства неуклонно ведет к сокращению численности сельского фермерского населения, так как не предоставляет ему почти никакого поля деятельности. Вследствие наличия подобной экономической системы человеку, стремящемуся стать фермером, уже давно стало чрезвычайно трудно подняться по социальной лестнице сельского хозяйства до положения собственника. «Поскольку при интенсивном коммерческом земледелии, являющемся отличительной чертой высоко развитых орошаемых районов этого штата, – указывает торговая палата штата Калифорния, – на каждого человека, занятого здесь в сельском хозяйстве, требуются очень крупные капиталовложения, возможности размещения на калифорнийской земле крупных партий мигрантов из южных районов центра Великих равнин весьма ограничены». Когда 350 тыс. изголодавшихся по земле мигрантов неожиданно приходят в соприкосновение с подобным типом сельской экономики, то между этими новыми пришельцами и представителями монополистических интересов в земледелии, естественно, возникает ожесточенная борьба.

Нет сомнений, что основная масса сельскохозяйственных мигрантов отправилась в Калифорнию в надежде там осесть и вновь стать фермерами. В большинстве случаев мигранты прибывали в Калифорнию именно с таким твердым намерением. Это подтверждается тем, что 60 % семей мигрантов держали путь непосредственно в Калифорнию и в 1939 г. безвыездно жили именно в тех округах, куда они вначале прибыли. У них почти не наблюдалось тенденций передвигаться по Калифорнии, и даже наоборот – большинство из них проявило явную склонность осесть в каком-либо определенном районе. Некоторые из них, примерно 5 % общего числа, совершали одну поездку домой, обычно для того, чтобы прихватить с собой родных и затем навсегда поселиться в Калифорнии. Незначительное количество мигрантов покинуло Калифорнию и возвратилось в район Южных равнин, но в своем подавляющем большинстве мигранты совершенно не собираются возвращаться обратно. Они стали постоянными жителями Калифорнии.

Национальный состав этой массы сельскохозяйственных мигрантов теперь хорошо изучен. Это «исконные белые американцы». Негры, мексиканцы и лица, родившиеся за границей, составляют менее 5 % общей цифры. По своему возрастному составу мигранты в среднем несколько моложе местных жителей, а дети их моложе детей средней семьи, издавна проживающей в Калифорнии. В большинстве случаев глава мигрантской семьи находится в расцвете сил. Хотя в целом уровень их образования невысок, это все же отнюдь не безграмотные люди. О том, что они не являются социально опасными, свидетельствует тот факт, что в районах, где сосредоточены мигранты, несмотря на существующую нищету и тяжелые условия жизни, не отмечено роста преступности. Несомненно, что мигранты горят желанием работать и мечтают приспособиться к своему новому окружению. Этого сейчас никто не отрицает даже в Калифорнии. Однако, несмотря на то, что они пришли в Калифорнию работать, а не бездельничать, и хотя они представляют собой исключительно легко приспособляющуюся группу, все же для них, как фермеров, места в штате не оказалось.

В отличие от некоторых более ранних мигрантов беженцы из засушливых районов страны не обладали достаточным капиталом, чтобы по-настоящему утвердиться в Калифорнии. При изучении положения одной группы в тысячу семей было найдено, что в среднем все достояние семьи в момент ее прибытия оценивалось в 265 долл. Из этой суммы 111 долл. было наличными, а 101 долл. представлял собой стоимость автомобиля; остальное имущество состояло из домашней утвари и личных вещей.

He имея возможности с таким ограниченным капиталом снять в аренду, а тем более купить ферму, мигранты делали самое лучшее, что могли, а именно – покупали дешевые участки в «ветошных городках». В настоящее время долина Сан-Хоакин усеяна множеством таких мигрантских поселений, большинство которых возникло после 1933 г. Почти в каждом крупном населенном пункте в долине Сан-Хоакин имеется своя «маленькая Оклахома» или свой «маленький Арканзас». Сперва поселения мигрантов появились на окраинах уже существовавших населенных пунктов. Большинство таких поселений возникло стихийно, без всякого плана; по существу это походные лагери. Быстро ориентирующиеся земельные компании разбили новые участки и продавали их мигрантам на льготных условиях. Многие из этих поселений находятся в самых неблагоприятных районах – на непригодной для обработки, бросовой земле или же возле общественной свалки. Большинство таких дешевых участков не только имеют очень скудную почву, но многие из них расположены в районах, где почти нет канализации, или же в местах, где часто случаются наводнения. Где бы вы ни увидели в Калифорнии хотя бы небольшой участок каменистой земли, вы там, вероятно, встретите мигрантов. Ибо, помимо подобных участков негодной для обработки земли, им не было предоставлено нигде места для поселения.

На таких участках они и селились тысячами. Обычно они должны были внести единовременно 5 долл. наличными за участок стоимостью в 200 долл., а оставшуюся сумму погашать периодическими взносами. После первого взноса мигранты первым долгом сооружают себе на участке какое-нибудь жилье, которое, естественно, носит весьма импровизированный характер. Здесь можно найти любые типы жилищ, начиная от палаток, передвижных домиков, пристроек с односкатной крышей и лачуг и кончая маленькими хижинами в 1–2 комнаты. Хижины, построенные из сучковатой сосны или букса, в большинстве случаев обходятся не более чем в 75 долл. В этих трущобах почти полностью отсутствуют необходимые санитарные условия. Преобладают открытые уборные, нет тротуаров, а дорогами служат обыкновенные тропинки. За воду часто берут столько же, сколько мигрант должен ежемесячно вносить за свой участок. Разведение огородов почти невозможно из-за плохой почвы. Однако большинство мигрантов героически пытается озеленить свои участки и развести цветы. Результаты, естественно, далеко не ободряющие. Для строительства используется любой кусок дерева, выброшенный за ненадобностью, – доски, планки, железнодорожные шпалы, а также листовое железо, ящики, кузова и дверцы машин. Некоторые поселения мигрантов представляют собой довольно большие общины, насчитывающие от 4 до 8 тыс. жителей. Поскольку большинство таких поселений не имеет юридического лица, у них отсутствует пожарная охрана и полиция и они не имеют также никакого местного самоуправления. Они существуют на окраинах крупных населенных пунктов лишь как их побочные придатки, как потенциальные трущобы[29]29
  Tolan Transcript, pt. 6, pp. 2541–2554.


[Закрыть].

Многие из этих поселений мигрантов фактически представляют собой прежние общины, пересаженные на новое место. Очень часто можно обнаружить, что большинство семей, обитающих в каком-либо «ветошном городке» или на одной из его улиц, жили раньше в одной общине. Мигрантский поселок в Гринфилде (Калифорния) состоит примерно из 200 бывших жителей графства Карол (Арканзас).