Текст книги "Бедствующая земля"

Автор книги: Кэри Мак-Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Часть четвертая

Глава XV
"Наша сельскохозяйственная революция"

Предыдущие главы были посвящены изучению двух типов сельскохозяйственных мигрантов: «постоянных» мигрантов (мигрирующих сезонных рабочих) и «вытесненных» мигрантов (лишившихся своей земли из-за кризиса). По существу обе эти группы мигрантов стали жертвами основного процесса, происходящего в сельском хозяйстве США. Как мексиканский рабочий – уборщик свеклы, – уже двадцать лет «отправляющийся на свеклу», так и последний из отправившихся по шоссе № 66 в Калифорнию «оки» (где он, вероятно, займет место мексиканского рабочего), сознают они это или нет, являются жертвами быстрых изменений, происходящих в сельском хозяйстве. «Наша сельскохозяйственная революция», как ее называют, не началась вчера. Она представляет собой многолетний процесс изменений. В некоторых районах процесс этот более активен, чем в других. Выращивание одних культур индустриализовано полностью, других – еще лишь частично.

Сельскохозяйственная миграция – симптом неприспособленности и социальных перемен – также не может рассматриваться лишь как преходящее явление. Так, например, во многих районах, из которых за последние годы выехало больше всего народа, уже в 1915 г. ощущалось заметное беспокойство и неустойчивость. Но за последние несколько лет промышленная революция в сельском хозяйстве ускорилась и приняла новые формы. Доказательством этому служат взаимосвязанные явления интенсивной миграции из сельских районов и все увеличивающегося использования труда мигрантов. Подобно тому как изменения, происходящие в сельском хозяйстве США, в свое время в значительной степени породили продолжающуюся и сейчас интенсивную миграцию, так они в своем теперешнем проявлении создают серьезные препятствия к проведению реформ и улучшению положения сельскохозяйственных рабочих. Мигрирующие семьи больше не имеют возможности «достать работу где-нибудь в другом месте», а городские районы не могут поглотить дальнейшее «излишнее» сельское население (разве что временно, в связи с осуществлением военной программы). Темп сельской миграции усиливается каждый раз, с ускорением процесса изменения в сельском хозяйстве. Если раньше разрушительные последствия вышеуказанного процесса могли быть смягчены, то теперь это стало уже невозможным, в результате чего создалось кризисное положение. Не пытаясь определить полностью степень изменений или же статистически обосновать их темпы, посмотрим, какие перемены произошли в сельском хозяйстве США за последние 50 лет, и выясним, являются ли они столь коренными, чтобы считаться революционными по своему характеру.

Основное, что произошло за этот период в сельском хозяйстве Соединенных Штатов, заключается, как сказал д-р Карл Т. Шмидт, в том, что «фермеров втянули в вихрь индустриальной системы». Это изменение было вызвано целым процессом, а не единичным фактором. Поэтому невозможно указать на какую-либо одну причину с приклеенным ярлыком «механизации» или «индустриализации» и сказать: «Вот именно в этом-то и кроется движущая сила». Сельское хозяйство США изменяется во многих направлениях, и именно совокупность этих перемен и составляет вышеупомянутый процесс. Я не преследую цель дать исчерпывающее описание всех происшедших изменений, а лишь пытаюсь показать, что промышленная революция нанесла смертельный удар фермерам, что прогноз, сделанный в результате обследования положения в Калифорнии комиссией Ла Фоллета, правильно отражает будущее сельского хозяйства Соединенных Штатов.

1. Взгляды меняются

Пожалуй, первое изменение в сельском хозяйстве США, которое следует отметить, заключается в изменении нашего взгляда на проблему фермерства. Вплоть до последнего пятидесятилетия сельское хозяйство, как указывает проф. Рой Хинман Холмс[308]308
  American Journal of Sociology, May 1919.


[Закрыть], было единственной крупной отраслью, не захваченной преобразовательной силой промышленной и социальной революции XIX столетия. Система заселения и возделывания земли покоилась, как и на заре американского сельского хозяйства, на семье в качестве экономической единицы. Вследствие обособленности ферм в сельских местностях семейные отношения были более тесными, чем в городах. Фермеры отправлялись на Запад не для того, чтобы сколотить состояние, а для того, чтобы создать себе домашний очаг. Идеал, правда, часто не высказанный, заключался в том, чтобы ферма была «вне поля конкуренции». Доктор Тэйлор цитирует слова члена конгресса от штата Индиана Холмана, определившего в 1862 г. этот идеал следующим образом:

«Вместо создания крупных феодальных поместий будем лучше способствовать увеличению количества независимых гомстедов. Пусть плуг останется в руках его собственника. Каждое новое хозяйство, независимый владелец которого обрабатывает свою собственную землю, создает новую республику в рамках старой и закладывает еще один крепкий камень в здание государства».

Этот идеал лег в основу американских законов о гомстедах. Именно в соответствии с этими убеждениями фермер рассматривался в качестве «лица, обрабатывающего силами своей семьи ферму для удовлетворения своих насущных нужд, а не для того чтобы нажить себе в будущем состояние», и был основной экономической предпосылкой системы сельского хозяйства США. Эта идеализация фермера продолжает до сих пор влиять на образ мышления наших законодателей, когда они берутся за проблему фермерства, несмотря на тот факт, что, как заметил Бернард Шоу, в наше время три акра земли и корова так же не в состоянии сделать из человека фермера, как один акр и телескоп не могут сделать из него астронома.

В настоящее время представление о «ферме на одну семью» – о ферме как об экономической единице – сильно подорвано не только в Калифорнии, но также и в западном хлопковом поясе, плантационном хлопковом поясе, пшеничных поясах Оклахомы, Вашингтона и Дакот, в плодоовощных районах, в Мэне, Теннеси и Монтане. «Мы больше не выращиваем здесь пшеницу, – сказал в 1932 г. Эдвину Бэтсу из министерства торговли один крупный фермер, – мы фабрикуем ее». «Определение «ферма» в старом и общепринятом смысле этого слова, – показал в Калифорнии Дж. Элиот Койт в ходе расследования, предпринятого Бюро трудовых отношений, – давно отжило свой век применительно к исключительно специализированному разведению таких культур, как цитрусовые, грецкие орехи, авокадо и многие другие культуры, выращиваемые на тихоокеанском побережье. Теперь имеются фермеры, – добавил он, – которые вообще не занимаются на своих фермах физическим трудом».

Некоторые культуры, вроде картофеля, почти повсюду выращиваются индустриализованным методом – от Арустока в штате Мэн до Флориды, от Айдахо до Теннеси. «Ферма, – писал в 1927 г. Самуэль Крауер, – это только промышленное предприятие, в котором главную роль играет химия и правильное обращение с материалами». Наш взгляд на ферму изменился в такой степени, что профессор Стэнфордского университета Вильям С. Гопкинс назвал прежнее представление о ферме «мифологическим». Теперь на ферму смотрят точно так же, как на любое коммерческое предприятие. Дело поставлено на ней так, чтобы в первую очередь получать прибыль и уже между прочим дать возможность фермерским семьям существовать. Эта радикальная перемена воззрения влечет за собой, как указал в 1919 г. д-р Холмс, исчезновение фермерского сообщества, существовавшего «скорее благодаря географической близости ферм, чем духовному родству фермеров». Это также означает, что фермерский класс, как таковой, гибнет под напором «нормальной конкуренции», от действия которой фермеры были в течение долгого времени более или менее защищены. Зрелище миллионов фермерских семей, не лучше обеспеченных материально, чем беднейшие городские рабочие, сильно поколебало нашу веру в «фермерство, как средство к существованию». «В наши дни, – пишет д-р Тэйлор, – развитие механизации и другие экономические факторы принесли теперешнему поколению сельских хозяев зависимость и неуверенность в завтрашнем дне».

До последнего времени продуктивность работы среднего американского фермера была исключительно низкой по сравнению с уровнем продуктивности в других областях. Экономика, базировавшаяся на использовании рабочих рук семьи, не давала возможности провести значительное разделение труда. Фермер должен был быть экспертом по всем вопросам, а его работник – «мастером на все руки». «Мы воображаем, – пишет Бернард Шоу, – что каждый фермер в состоянии один не только пахать и мотыжить, сеять и жать, но и одновременно быть сельскохозяйственным химиком, ветеринаром-биологом, калькулятором, статистиком, умелым покупателем материалов и продавцом продукции, следящим за последними работами лорда Бледислоу и научных исследователей, и экспертом по другим вопросам, чуждым его предшественникам. На деле же, для того чтобы лишь посеять и собрать урожай, он вынужден, засучив рукава, работать по 16 час. в день, чтобы оплатить ренту и проценты по закладной да прокормить и одеть свою семью»[309]309
  London Times, October 1, 1940.


[Закрыть]. Благодаря созданию кооперативных обществ многие специализированные проблемы, как, например, сбыт, переложены с фермера на фермерский коллектив. Но все же эти мероприятия способствовали улучшению положения крупных ферм за счет мелких. Кроме того, кооперативное общество имеет тенденцию подпадать под влияние крупных предпринимателей. Консультант по сельскохозяйственным вопросам слишком часто становится консультантом лишь богатой верхушки фермеров, так как только они имеют требуемый капитал и оборудование, чтобы претворить в жизнь вносимые этим консультантом предложения.

Продуктивность производства крупных фермеров, специалистов по отдельным культурам, все время увеличивается не только по сравнению с мелким фермером, но и по сравнению с промышленностью. Упор на выращивание отдельных специализированных культур привел к развитию особых навыков в каждом отдельном случае. Прославленный в рассказах, стихах и народных сказаниях «работник» заменяется теперь современным сельскохозяйственным рабочим. Мы имеем теперь не работников, но сборщиков персиков, резчиков спаржи, сборщиков салата и т. д. Большинство из этих занятий требует особой специализации. Даже «оросители» выделились в Калифорнии в отдельную профессию. В то же время выращивание массовых, т. е. экстенсивных, культур пошло другим путем. В этом случае замена специализированного ручного труда машинами дала, как отмечает Питер Дракер[310]310
  «The Industrial Revolution Hits the Farmer», Harper’s, January 1940.


[Закрыть], возможность производить массовые культуры на промышленной основе в крупных механизированных поместьях, используя труд мигрантов. Теперь отпала необходимость содержать круглый год работника, чтобы использовать его по мере надобности. Увеличение применения труда мигрантов, оплачиваемых сдельно или поденно, служит дальнейшим доказательством того, что в сельскохозяйственном производстве внедряется система разделения труда, дающая большую экономию.

Перемена взгляда на ферму и фермера привела к резкому изменению в отношениях, существующих на ферме между работодателем и работником. Раньше работник считался членом фермерской семьи. Недаром в рассказах о фермерской жизни всегда повествовалось, что работник вступал в брак с дочерью фермера и получал от него в наследство ферму. А в 1926 г. представитель сельскохозяйственных кругов Калифорнии говорил: «Работник в прежнем смысле этого слова – дело прошлого… Для него больше нет места, и фермер, не постигнувший того, что на ферме должен существовать строгий кастовый подход к труду, отдает рабочим чрезмерную долю своего доллара. Мы не землепашцы, мы не фермеры, мы производим товар для продажи». Чтобы отметить значение подобного изменения отношений, достаточно указать лишь на то, что между 1930 и 1940 гг. в Соединенных Штагах имело место более 250 забастовок сельскохозяйственных рабочих.

Подобно тому как между владельцем фермы и его работником вбивается клин, происходит также быстрое размежевание между собственностью на ферму и управлением ею. В настоящее время принцип передачи управления фермы специалисту столь же прочно усваивается в сельском хозяйстве, как он уже усвоен в промышленности. Все же этот новый принцип не получил развития до 1919 г., когда впервые стали появляться «профессиональные» управляющие фермами[311]311
  History and Growth of the American Society of Farm Managers and Rural Appraisers by D. Howard Doane, April 1937.


[Закрыть]. В результате кризиса 1929 г. банки, страховые общества и другие кредитующие организации стали владельцами тысяч ферм, бывшие собственники которых не смогли выполнить свои финансовые обязательства. Неприспособленные к ведению сельского хозяйства, новые собственники начали использовать для этого специальные компании по управлению фермами.

В своей диссертационной работе, представленной в Огайский университет, И. С. Кук проследил зарождение нескольких типичных компаний по управлению фермами. Первой компанией этого типа была Омахская национальная компания фермеров, основанная в штате Небраска в 1926 г. Вскоре после своего образования компания взяла на себя управление 103 фермами, принадлежащими одному банку. Через несколько лет эта компания уже управляла 700 фермами, занимающими более 252 297 акров земли на территории 7 штатов Среднего Запада. Компания имела свои филиалы в Эмсе и Каунсил-Блафсе (Айова) и в Норфолке и Сиднее (Небраска). Кук указывает, что значительная доля успеха этого первого предприятия по управлению фермами может быть отнесена не за счет правильной эксплоатации земли, а за счет других факторов. Банки нашли, говорит он, что местные управляющие вели себя чересчур «по-провинциальному». Иногда бывшие фермеры приходились им родственниками, или же они были склонны предоставить арендатору в память старой дружбы «отсрочку». Главное возражение против использования такого управляющего заключалось в том, что «он не решается проявить достаточной твердости вследствие непроизвольного влияния на него общественной среды». Вскоре на свет появились другие компании по управлению фермами, что помогло разрешить создавшуюся проблему «заочной» собственности. Созданная в 1932 г. в Сент-Луисе компания «Доан агрикалчюрел сервис» теперь управляет 200 тыс. акров фермерской земли, «Декатур фарм мэнеджмент К°» в Иллинойсе управляет почти 17 тыс. акров, а Ирвинская компания в Огайо – почти 22 тыс. акров, принадлежащих 80 фермам. 27 мая 1929 г. управляющие фермами создали профессиональное объединение, именуемое «Американское общество управляющих фермами и сельскохозяйственных экспертов». Достаточно лишь заглянуть в издаваемый этим обществом журнал, чтобы убедиться в том, как рьяно эти управляющие служат своим предпринимателям.

В некоторых случаях кредитующие организации сами начали управлять принадлежащими им землями. Такой путь избрал «Бэнк ов Америка» в Калифорнии, который через свою дочернюю компанию «Калифорния лэндз» управляет сотнями тысяч акров земли, доставшимися ему из-за просрочки платежей по закладным. Эта компания имеет центральную контору, ведающую отчетностью, продажей, сдачей в аренду и эксплоатацией земли. При данной «системе» штат разделен на районы, во главе которых стоят районные управляющие, имеющие, в свою очередь, в своем подчинении многочисленных инспекторов. Каждый инспектор управляет с помощью подчиненного ему бригадира примерно 40–50 фермами. Я полагаю, что подобная система использования ферм весьма далека от замысла, положенного в свое время в основу закона о гомстедах[312]312
  «Problem of the Bank – Owned Farm», by Howard Whipple in the American Bankers Association Journal, November 1929.


[Закрыть].

2. Технологические перемены

Еще в 1831 г. фермеры как в США, так и за границей преимущественно пользовались техникой 3000-летней давности. Вообще говоря, огромный технический прогресс, происшедший за последние сто лет в сельском хозяйстве, может быть разбит на два периода. В первый из них, между 1831 и 1900 гг., появились: жнейка, стальной плуг, молотилка, сеялка, гнездовая кукурузная сеялка, борона, культиватор, сноповязалка и многие другие машины. Все же это были более или менее специализированные сельскохозяйственные орудия, требовавшие применения энергии животных и увеличивавшие производительность фермера, не уменьшая одновременно потребности в его труде и опыте. Поэтому этот период можно скорее назвать «механической», чем «промышленной» революцией в сельском хозяйстве. Второй же период, с 1900 по 1940 г., характеризуется совершенно другими моментами. Применение двигателей внутреннего сгорания, автомашин и тракторов произвело революцию в сельскохозяйственном процессе. Легковые автомашины и грузовики нарушили обособленность сельской жизни и открыли дорогу силам, стремящимся подорвать былую сплоченность фермерской семьи. Возможность быстрого передвижения произвела переворот в средствах и методах сбыта сельскохозяйственной продукции. Все же основным фактором промышленной революции в сельском хозяйстве явился трактор.

Изобретение универсального трактора не только сделало возможным механическую обработку междурядных культур, но также вызвало «коренной пересмотр конструкций основных сельскохозяйственных машин». Новые типы машин в корне подрывают экономическую базу мелкого, независимого фермерства. Ибо, по словам Питера Дракера, они сводят на-нет единственное преимущество, которое при экстенсивном методе земледелия имел владелец или арендатор мелкой фермы по сравнению с крупными поместьями, а именно, использование дешевой рабочей силы его семьи. Именно это резкое отличие в характере использования машин, появившихся после 1924 г., по сравнению со старыми машинами заставило наблюдателей отметить, что в сельском хозяйстве происходит промышленная революция. Применение новых машин не только повлекло за собой значительное технологическое вытеснение, но также значительно ускорило переход от старой системы сельского хозяйства к новой.

В усовершенствовании сельскохозяйственных машин за последние годы произошло еще одно качественное изменение, повлекшее за собой крупные последствия. Ранее основной силой, диктующей усовершенствование сельскохозяйственных машин, была величина фермы[313]313
  Tolan Transcript, pt. 10, p. 4063.


[Закрыть]. При проектировании машин инженеры имели в виду их эффективное использование на крупных земельных участках. Поэтому они производились из расчета применения их для сельскохозяйственных работ крупного масштаба. Эти машины, правда, сделали возможным подобные крупные операции, но не повысили заметно относительную эффективность крупного землевладения и не увеличили в какой-либо значительной степени его способность конкурировать с фермой, обслуживаемой силами одной семьи. Теперь же появляются иные типы сельскохозяйственных машин, способные выполнять большее количество операций и более подвижные. Одно время много говорилось о том, что этот новый тип машин выручит мелкого фермера, так как машины можно использовать для обработки небольших площадей. В действительности же было отмечено противоположное явление. Теперь уже машина стала господствующим фактором, диктующим размер сельскохозяйственных операций, а не наоборот, как было раньше. Поэтому современный тип машин несет с собой полный переворот в методах и размерах сельскохозяйственных работ. «Наступило время, – писал в 1931 г. А. Г. Блэк, – когда методы производства на крупных фермах настолько отличаются от методов производства на мелких фермах, что становится желательным укрупнять фермы, хотя бы лишь для того, чтобы воспользоваться преимуществами крупного производства».

Механизация влечет за собой многочисленные, различные и далеко идущие последствия. Увеличение размера капиталовложения, необходимого в механизированном сельском хозяйстве, ведет к объединению ферм и создает решающее преимущество крупной ферме. Чем непрерывней могут быть использованы машины, тем сильнее снижаются издержки производства. Например, средний мелкий фермер в Калифорнии, сеющий всего лишь одну культуру, может употреблять трактор лишь в течение 250 или 300 час. в год, а на крупной ферме, применяющей многоотраслевую систему земледелия, трактор работает в год 3 тыс. час.[314]314
  Agricultural Engineering, September 1931.


[Закрыть]. Большинство исследований по этому вопросу подтверждает этот вывод. «Первоначальные затраты, инвентарная стоимость и расходы на ремонт машин уменьшаются на акр земли с увеличением размера фермы»[315]315
  Tolan Transcript, pt. 10, p. 4083.


[Закрыть]. По мере увеличения размера фермы достигается заметное ускорение амортизации капиталовложений и экономия в расходах на акр земли[316]316
  Ibid., pt. 8, p. 3247.


[Закрыть]. Эти соображения, естественно, диктуют необходимость наличия более крупных сельскохозяйственных единиц, а новейшие типы машин дают возможность одному человеку обрабатывать большие участки земли. Для того чтобы снизить накладные расходы производства и использовать рабочие руки, ставшие свободными благодаря применению механической энергии и крупного оборудования, многие фермеры начали обрабатывать дополнительные участки земли, купив или арендовав их, и тем самым увеличили размер фермы[317]317
  Ibid.


[Закрыть].

По мере того как механизация приводит к концентрации ферм и этим заставляет многих фермеров покидать свои участки, она одновременно увеличивает трудности, с которыми приходится сталкиваться фермерам при поисках новых участков земли. Механизация не только увеличивает размер капитала, потребного для сельскохозяйственного производства, но также и увеличивает производительность земли и тем самым повышает земельную ренту.

Так как количество хорошей земли ограничено, то концентрация ферм в плодородных местах вытесняет многих фермеров в менее плодородные районы. Эти последствия механизации теперь признаются всеми. «В Соединенных Штатах теперь почти нет такого места, – сказал в 1940 г. один свидетель, выступивший перед Временной национальной экономической комиссией, – где человек, капитал которого состоит лишь из пары лошадей да нескольких сельскохозяйственных орудий, мог бы заняться земледелием. Арендатору очень трудно получить в аренду землю, в особенности в кукурузных и пшеничных районах страны, если он не имеет полного тракторного и конного оборудования. Невозможность приступить к занятию земледелием без наличия соответствующего капитала является одним из факторов, объясняющих концентрацию рабочих на низшей социальной ступени сельскохозяйственной лестницы». Последствия концентрации ферм даже в таком пересеченном горами сельскохозяйственном штате, как Иллинойс, «оказались не вполне удовлетворительными», так как «увеличение размеров отдельных ферм сократило общее количество ферм и заставило некоторых арендаторов покинуть их в такое время, когда было трудно получить другую работу»[318]318
  Tolan Transcript, pt. 10, p. 3247.


[Закрыть].

Совершенно понятно, что в течение многих лет продолжалась ожесточенная полемика относительно того, какая степень механизации сельского хозяйства приведет к полному вытеснению ручного труда рабочих. Что механизация ведет к вытеснению с земли фермера совершенно очевидно: согласно данным Администрации по охране фермерского хозяйства, 25 тыс. фермеров Среднего Запада не в состоянии найти себе ферм для аренды. Но крупнейшие компании, производящие сельскохозяйственное оборудование, используя субсидируемый ими научно-исследовательский институт по вопросам сельскохозяйственного оборудования, стремятся доказать, что механизация вызывает лишь незначительное или же случайное вытеснение рабочих. Вполне справедливо, что применение машин увеличивает спрос на рабочих, но только лишь на квалифицированных индустриальных рабочих, а не на сельскохозяйственных. Кроме того, новые возможности получения работы обычно создаются в местах, очень удаленных от районов, где происходит вытеснение рабочих. Также справедливо утверждение, что механизация предоставляет новое поле деятельности для ручного труда на ферме, но обычно это касается только специально обученных механиков. Но в общем итоге непосредственный результат механизации заключается в вытеснении со своих мест фермеров, арендаторов ферм и фермерских рабочих. Рабочие руки, ставшие ненужными из-за механизации сельского хозяйства, представляют такую же серьезную проблему, как и безработные в промышленности. В сущности это аграрная безработица – наиболее безнадежный вид безработицы. Это «выброшенное за борт население».

Дело не только в том, что вытесненным сельскохозяйственным рабочим гораздо труднее найти работу, чем квалифицированным индустриальным рабочим, а и в том, что внедрение машин в сельское хозяйство ведет к полному вытеснению сельскохозяйственных рабочих. Более того, в прежние кризисы сельские районы всегда обладали стабилизирующим воздействием и служили убежищем тем, кто «спасался из города». Когда наступит следующий кризис, этого убежища больше уже не будет.

Подобно тому как положение фермеров, еще не вытесненных со своих земель, в результате механизации становится все более и более шатким, так и положение фермерских рабочих по той же причине быстро ухудшается. Применение ручного труда на фермах уменьшается; рынок труда переполняется; остаются лишь случайные и нерегулярные возможности заработка. «По сравнению с постоянным работником, – говорится в отчете комиссии Толана, – временные или сезонные рабочие не имеют ни уверенности в завтрашнем дне, ни надежды на продвижение. Они совершенно не в состоянии достичь такого уровня жизни, который дал бы им возможность стать равноправными членами городского или сельского общества. Большинство из них зажато между городом и деревней»[319]319
  Tolan Transcript, pt. 10, p. 4073.


[Закрыть].

Переключение на использование труда поденщиков увеличивает количество сельскохозяйственных рабочих, имеющих лишь сезонный заработок и нуждающихся часть года в общественной помощи. Увеличивается применение рабочих рук мигрантов, использование которых серьезно снижает существующий уровень жизни рабочих. «Достоинства машины, – пишет д-р Тэйлор, – частично реальны, а частично зависят от того, с какой стороны вы на них взглянете». Если исходить из приходо-расходных книг крупной товарной фермы, механизация, вероятно, представляет собой доходное дело, но если подходить к ней с социальной точки зрения, то более вероятно, что она причиняет убыток. Если считать людскую энергию активом нации, то неспособность использовать полные сил, но бездействующие людские ресурсы на американских фермах следует рассматривать как крупную потерю. Время, которое теряют мигранты в ходе бессмысленной миграции, вероятно, обходится неизмеримо дороже, чем сумма средств, затрачиваемая на их поддержку общественными и частными организациями.

За последние годы имело место не только быстрое развитие механизации ферм, но и другие исключительно важные технологические изменения[320]320
  См. «The Influence of Technical Progress on Agricultural Production»– Farmers in a Changing World.


[Закрыть].

Эти изменения имеют двоякое последствие: с одной стороны, они ведут к увеличению количества крупных, товарных ферм, а с другой стороны, способствуют также и увеличению количества мелких, нетоварных ферм. Это означает, что тот же процесс, который повышает техническую эффективность одной фермерской группы, одновременно снижает техническую эффективность другой группы. «В общем кажется, что при существующих условиях промышленной безработицы, недостаточного спроса на многие продукты земледелия и наличия излишнего сельскохозяйственного населения механизация будет способствовать тенденции к увеличению количества мелких, нетоварных ферм повсюду, где это окажется возможным… Товарное сельское хозяйство организовано так, что оно вынуждено поставлять продукцию на рынок, чтобы продолжать свою деятельность. Механизация и другие нововведения, увеличившие зависимость фермеров от денежного дохода, также повысили их чувствительность к переменам в экономической жизни»[321]321
  Yearbook of Agriculture, 1940, p. 532.


[Закрыть].

3. Вытеснение мелкого производства крупным

Вышеописанный парадоксальный процесс обогащения одной группы людей и обнищания другой графически иллюстрируется изменениями, происшедшими в объеме и масштабе сельскохозяйственных операций. В свое время было много шуму в связи с появлением крупных доходных так называемых «бонанза» ферм во многих районах США. Но эти крупные землевладения начали постепенно распадаться на более мелкие земельные единицы. Комиссия по вопросам сельскохозяйственного производства отметила в 1901 г., что «почти во всех штатах идет разукрупнение ферм, а большие доходные владения распродаются по частям». Все же эти крупные доходные фермы никогда не были индустриализованы в современном смысле этого слова. Как говорит Мак-Миллен, «это были лишь собранные вместе крупные участки земли, на которых применялся обычный для мелких ферм экстенсивный метод обработки». Несмотря на это, некоторые крупные поместья пережили рост цен на земельные участки, вызвавший почти повсюду разделение и распродажу ферм. Еще в 1919 г. «Землевладение Скалли» – типичное поместье этого рода – имело 211 тыс. акров пахотной земли, оцененной в 20 млн. долл. Вся эта земля сдавалась в аренду. Земли этого поместья находились в разных штатах: 40 тыс. акров в Иллинойсе, 64 тыс. акров в Небраске, 60 тыс. акров в Канзасе и 47 тыс. акров в Миссури. Большинство из них были в свое время приобретены ирландским лендлордом Томасом Скалли, скупившим на Среднем Западе на деньги банкиров Ротшильдов тысячи акров земли по 2 и 3 долл. за акр[322]322
  Current Opinion, September 1919.


[Закрыть].

Все же после распада большинства этих доходных поместий дискуссия о крупных землевладениях прекратилась и не возобновлялась до начала 20-х годов, когда в сельском хозяйстве деятельность сельскохозяйственных корпораций стала обычным явлением. В 1929 г. в Соединенных Штатах имелось 9211 сельскохозяйственных корпораций. Вопрос всегда заключался в том, увеличивается ли вообще крупное сельскохозяйственное производство вне зависимости от того, осуществляют ли его корпорации, или нет. Количество крупных ферм, принадлежащих индивидуальным владельцам, более чем в два раза превышает количество крупных ферм, которые принадлежат корпорациям. Деятельность сельскохозяйственных корпораций не получила большого распространения отчасти потому, что законы многих штатов запрещают владение землей корпорациям или же ограничивают такое владение определенными сроками. В отношении крупного сельскохозяйственного производства мы имеем следующие факты: количество средних ферм сокращается, количество очень мелких ферм растет, а крупные фермы не только увеличиваются в количестве, но также и в своих размерах и объеме производства.

В отчете о результатах переписи 1940 г. Вержиль Д. Риид указывает, что по сравнению с 1930 г. количество средних ферм (площадью от 20 до 175 акров) сократилось на 8,8 %, в то время как количество ферм в 1000 и больше акров земли возросло на 24,7 %, а карликовых ферм потребительского типа, имеющих 20 акров земли и менее, стало на 41,3 % больше. Увеличение количества потребительских ферм не равносильно росту количества «ферм», но означает лишь увеличение количества сельских поселений. Это видно из того, что наибольший рост количества ферм в 20 акров и менее был преимущественно отмечен в промышленных и горнорудных районах, в которых благодаря улучшенному транспорту стало возможным сочетать занятие сельским хозяйством с другой работой. Тот же отчет отмечает «общую тенденцию к концентрации земли в более крупных сельскохозяйственных единицах почти во всей стране, кроме Новой Англии и Средне-Атлантических штатов… На Юге значительное увеличение количества земли, обрабатываемой собственниками или же управляющими, наряду с резким сокращением количества кропперов и арендаторов указывает на тяготение к образованию крупных сельскохозяйственных единиц». В 1940 г. в стране имелась 100 531 ферма в 1000 акров земли и более по сравнению с 80 620 фермами такого же размера 10 лет назад и 5471 ферма в 10 тыс. акров и более по сравнению с 4033 подобными фермами в 1930 г.