Текст книги "Бедствующая земля"

Автор книги: Кэри Мак-Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

2. Птицы перелетные

До 1935 г. Оклахома была краем, способным поглотить новые группы населения, но с 1935 г. она стала краем убывающего народонаселения. Трудно назвать какой-нибудь решающий фактор нынешней миграции жителей из Оклахомы. Причины этого коренятся глубоко и носят сложный характер. Но если разобраться в этой «головоломке», можно в какой-то мере понять характерную для этого района неустойчивость положения. «Оклахомцы, – пишет д-р Пол Тэйлор, – не пустили глубоких корней в земледелии… По странному, но знаменательному совпадению Оклахома оказалась краем самых страшных суховеев, где равнины красной глинистой почвы подверглись наибольшей эрозии, а население меньше, чем в любом другом штате, пустило корни в земледелии».

Прежде чем перейти к анализу эмиграции из Оклахомы, следует остановиться на массовой миграции, происходящей внутри штата, а также между Оклахомой и соседними штатами. На протяжении более чем 25 лет фермерские семьи Оклахомы, как заявляет д-р Отис Дункан, снимались с места с необычайной легкостью, что свидетельствовало о «серьезном экономическом напряжении и социальном недовольстве». Уже к 1935 г. 61,2 % всех ферм в Оклахоме обрабатывались арендаторами. Ежегодно около 40 % этих арендаторов «снимаются с места и бредут через прерии, пока не наткнутся на очередную ограду из колючей проволоки, где устраиваются на год, чтобы потом снова брести дальше»[185]185
  Tolan Transcript, pt. 5, р. 1933.


[Закрыть], – гласят протоколы комиссии Толана. В 1938 г. было подсчитано, что 275 тыс. человек, или 28 % земледельческого населения штата, перебрались на новые земли в течение года[186]186
  Current Farm Economics, Oklahoma, February – April, 1940, p. 24.


[Закрыть]. Более 7 млн. акров земли обрабатываются в Оклахоме ежегодно новыми арендаторами. Годовой убыток от этого движения арендаторов, по подсчетам, составляет 1 499 377 долл., считая при этом, что расходы по переезду арендаторской семьи составляют только 27 долл.[187]187
  Farm Tenancy in Oklahoma, by John H. Southern, December 1939.


[Закрыть]. Этот постоянно обращающийся поток фермерских семей, который свидетельствует о тревожном и тяжелом положении, стал приобретать угрожающие размеры по меньшей мере лет за двадцать до «великого исхода», начавшегося в 1935 г.

Но, кроме этого общего движения земледельческого населения, после начала депрессии в 1929 г. имело место также значительное движение населения из деревни в город в пределах Оклахомы. В 1907 г. здесь началась добыча нефти, достигшая своего высшего уровня приблизительно в 1928 г. Тысячи рабочих пришли в движение, привлеченные на территорию Оклахомы расширением этой новой отрасли промышленности. Некоторые подались на новые нефтяные поля в Иллинойс, Луизиану, Калифорнию и Техас. Иные попытались заняться земледелием для обеспечения собственных нужд. В связи с ограниченными возможностями получения работы в горной промышленности после 1930 г. избыточная рабочая сила двинулась отсюда в другие центры горной промышленности или, подобно нефтяникам, занялась земледелием, для того чтобы прокормиться. С 1930 по 1935 г. Общая численность фермерских хозяйств в Оклахоме фактически не менялась главным образом вследствие того факта, что на смену одной части сельского населения на покинутые земли приходили новые семьи. Этот внутренний поток населения в основном двигался из городских районов в уже перенаселенные земледельческие районы и из районов более плодородных – в районы менее плодородных земель.

Фермеры-арендаторы не только бесцельно бредут по территории Оклахомы от одной фермы к другой, – тысячи этих людей на зиму отправляются в долину реки Рио-Гранде и на техасское побережье Мексиканского залива. Установлено, например, что в Техасе в настоящее время проводят зиму около 50 тыс. жителей Оклахомы. «Большинство этих мигрантов, – писала газета «Дейли оклахоман» в ноябре 1940 г., – весной направляется на север и влачит жалкое существование, еле перебиваясь заработками на хлопковых плантациях. После уборки хлопка люди эти возвращаются на свою зимовку, в край, где овощи произрастают круглый год, где фрукты дешевы и мягкий климат позволяет мало тратить на топливо и одежду»[188]188
  Daily Oklahoman, November 19, 1940.


[Закрыть]. Каждый год эти мигранты, большинство которых составляют семьи фермеров, проходят этот путь с юга на север и обратно. Они находятся в стадии превращения в профессиональных или постоянных мигрантов, причем поток этих людей на дорогах с каждым годом приобретает все более устойчивые формы и направления.

Происходят также другие любопытные и поучительные движения людского потока, направляющегося из Оклахомы и в Оклахому. При посещении небольшого городка в восточной Оклахоме я установил, что около 50 семей каждую весну покидают свои дома или мелкие фермы и отправляются в поход в район Вествуда в Калифорнии, где нанимаются на лесопильные заводы. Поздней осенью они возвращаются в Оклахому, где, живя на пособие по безработице и возделывая небольшие огороды, они дотягивают до следующей весны. Из графства Чероки люди отправляются в Детройт, где, в зависимости от расширения или сокращения производства автомобилей, им достаются случайные заработки. При посещении Оклахомы я читал рекламные листовки, распространяемые в восточной части штата, с помощью которых производится вербовка 500 сборщиков урожая кукурузы для плантаций, расположенных в районе Ролла в Канзасе. Сотрудники Бюро труда в городе Мускоги рассказали мне, что, по имеющимся у них официальным данным, за последние несколько лет многие местные семьи по 5–6 раз отправлялись в Калифорнию на заработки. Эти подробности упоминаются лишь для того, чтобы показать наличие значительного кругового миграционного движения населения, масштаб которого в настоящий момент неизвестен.

Объем миграции из Оклахомы, начиная с 1935 г., был весьма значительным. С 1 июля 1935 г. по 30 июня 1939 г. 70 857 жителей Оклахомы прошли через территорию Аризоны, направляясь в Калифорнию на поиски работы и куска хлеба. Кроме того, тысячи бывших оседлых жителей Оклахомы перебрались в Орегон, Вашингтон и Айдахо. Не менее 100 тыс. людей участвовало в «великом исходе» из Оклахомы, который начался в 1935 г. Цифра эта полностью подтверждается при ознакомлении с данными переписи, которые свидетельствуют о катастрофическом сокращении количества ферм в Оклахоме. С 1935 по 1940 г. число ферм в Оклахоме сократилось на 33 274, или на 15,6 %; это означает, что из земледелия ушло 133 тыс. людей[189]189
  Farmer – Stockman, Auguit 1 and 15, 1940.


[Закрыть]. За это пятилетие число ферм в Оклахоме сокращалось в среднем на восемнадцать в день. Каким же образом происходила «убыль» этих фермерских хозяйств? Очень просто: они исчезли из данных переписи в качестве фактически действующих хозяйств. Большей частью эти фермы, повидимому, сливались с другими посредством аренды или покупки другими хозяевами. Но так или иначе, сокращение числа ферм свидетельствует об общей убыли действующих фермерских хозяйств и земледельческого населения в целом. С 1935 г. в ряде графств штата Оклахома убыль действующих ферм составила 20 %, а убыль земледельческого населения – 40 %. Факт ухода населения не подлежит сомнению. Число земледельческих семей в штате сократилось с 213 тыс. в 1935 г. до 180 тыс. в 1940 г.

Не нужно, однако, думать, будто одни только земледельческие семьи ринулись по дорогам в поисках работы и куска хлеба. Благотворительные общества других штатов устанавливают местожительство бывших оклахомцев через существующую в городе Оклахома организацию «Юнайтед провидент ассошиэйшн». В 1940 г. эта организация собрала сведения по 1000 таких запросов; из них 844 поступили, кстати сказать, из Калифорнии. Наибольшую долю в этой группе составили фермеры, за ними шли батраки и рабочие, занятые на общественных работах. Интересно отметить разнообразие профессий людей этой группы, бывших жителей Оклахомы на новых местах. Среди них были мясники, парикмахеры, библиотекари, шоферы, столяры, сапожники, домашняя прислуга, дворники, механики, машинисты, горняки, музыканты, маляры, полицейские, печатники, чистильщики ковров, приказчики, учителя, официантки. Основная масса мигрантов-оклахомцев двинулась из наиболее густо населенных графств центральной части штата[190]190
  Bulletin No. 88, Oklahoma A. and M. College, May 1940, p. 18.


[Закрыть]. За исключением графства Кэддо, остальные три района густо населены и имеют сравнительно крупные городские поселения. С 1935 г. происходил массовый уход населения из Оклахомы. Оклахомцы, однако, не двинулись единой массой на тихоокеанское побережье. В этом потоке есть много водоворотов и ответвлений, захватывающих тысячи мигрантских семей. Небольшие островки оклахомских переселенцев можно наблюдать в западном межгорье, в Нью-Мексико, Колорадо и Айдахо. Любопытный пример поселений этого типа встречается в графстве Долорес штата Колорадо. В 1930 г. это графство отличалось самым низким для Колорадо материальным уровнем жизни земледельческого населения[191]191
  The People of Dolores County, Amarillo, 1940.


[Закрыть]. В период между 1930 и 1939 гг. более половины населения этого графства перебралось в другие места и на их место стали приходить оклахомцы. В 1939 г. было установлено что 57,4 % жителей Долореса поселились там только после 1930 г. За 9 лет в этом районе произошла почти полная смена земледельческого населения; оклахомцы заменили колорадцев. Например, в селении Дов-Крик этого графства проживает около 300 бывших оклахомских земледельческих семей, в большинстве обосновавшихся на засушливых землях, которые только недавно стали обрабатываться[192]192
  Daily Oklahoman, August 11, 1940.


[Закрыть]. В селении Кахоун проживает около 200 земледельческих семей из Оклахомы, причем большинство переселилось в северную часть Колорадо после 1935 г. В этом далеком и нищем крае произошло любопытное превращение: средний возраст нынешнего земледельческого населения этого района ниже, а средняя численность семьи выше, чем у семей, проживавших здесь до 1930 г. Наличие в то время в графстве Долорес свободной для поселения земли особой загадки не представляет. По словам сотрудника Администрации по охране фермерского хозяйства Хазарда, на территории этого графства за последние 44 года урожай удалось собрать только 11 раз. «Если там поселится слишком много людей, – говорит он, – и все начнут обрабатывать землю, тогда все разорятся, и произойдет еще одна трагедия пыльной бури, потому что верхний слой почвы сюда заносит ветрами, следовательно, ветры же могут и развеять его». Весьма вероятно, что не пройдет и нескольких лет, как пионеры Дов-Крика и Кахоуна превратятся в беглецов из нового «пыльного котла» и снова побредут по дорогам страны.

Причины массового ухода населения из Оклахомы и движения земледельческого населения в пределах штата настолько тесно между собой связаны, что отделить одни от других по существу невозможно. Это становится особенно наглядным при изучении таких факторов, как эрозия почвы, механизация земледелия и укрупнение земельных владений.

Чрезвычайно трудно в полной мере осознать, какие масштабы приобрела проблема эрозии почвы в Оклахоме, равно как в Арканзасе и Техасе; в западной части Оклахомы это происходит от действия сильных ветров, в восточной части – от действия воды. В зависимости от степени эрозии требуются либо мероприятия по восстановлению плодородия почвы, либо мероприятия по охране ее плодородия. Специалисты считают, что в условиях разрушения более чем 25 % верхнего слоя почвы необходимо для сохранения плодородия принять решительные и дорогостоящие восстановительные мероприятия. Если же разрушение плодородной почвы составляет менее 25 %, могут оказаться достаточными сравнительно недорогие мероприятия по охране плодородия. С этой точки зрения данные об эрозии почвы в названных трех штатах выглядят следующим образом:

Площади, требующие применения к ним мероприятий по восстановлению плодородия почвы

Оклахома	25 268 034 акра	или 62 % земельного фонда штата
Арканзас	12 215 609 акров	или 36,1 % "
Техас	97 297 316 акров	или 38,1 % "

Площади, нуждающиеся в мероприятиях по охране плодородия почвы

Оклахома	5 664 207 акров	или 13,9 % земельного фонда штата
Арканзас	3 285 827 акров	или 9,7 % "
Техас	51 163 507 акров	или 36,4 % "

По подсчетам специалистов, масштаб разрушения почвы в одной только Оклахоме равноценен потере 3 млн. акров обрабатываемой земли. Численность земледельческого населения Оклахомы, Арканзаса и Техаса на площадях, подлежащих восстановительным или предупредительным антиэрозийным мероприятиям, составляет 6 545 302 человека. Семьи эти живут на землях, верхний слой почвы которых уносится каждый день в течение круглого года. Этот процесс выветривания или вымывания почвы влечет за собой все большее ослабление связи между человеком и землей. С течением времени люди и сами оказываются «выветренными» – им нехватает ни средств для вложений, ни образования, ни медицинской помощи.

Но это еще не все: проблема эрозии почвы еще более сложна. Естественно, что наиболее дешевы земельные участки с истощенной почвой, и они, как магнит, притягивают к себе безработных нефтяников, горняков, разоренных фермеров – землевладельцев и арендаторов, которые из-за нехватки средств не могут обзавестись хозяйством на более плодородных землях. В районах, где эрозия происходит особенно интенсивно, образуется избыточное население. Постоянное давление этого избыточного населения на районы с истощенными землями приводит ко все большему дроблению фермерских хозяйств, а это, в свою очередь, способствует хищнической эксплоатации земли и еще большему ускорению процесса эрозии. Прежде чем удастся осуществить мероприятия по восстановлению плодородия почвы, нужно убрать с земли еще тысячи и тысячи семей, причем в одной только восточной Оклахоме таких семей, как полагают специалисты, наберется 30 тыс.

Эрозия почвы влечет за собой целую цепь мелких, но губительных последствий. Робертс рассказывает про одну ферму, которая когда-то была продана за 4800 долл. из расчета 30 долл. за акр. Потом, когда началось выветривание почвы, владельцу пришлось бросить ферму, и она пошла с молотка за 532 долл. 45 цент. В течение ряда лет ферма совсем не фигурировала в списках налоговых учреждений, а в настоящее время снова внесена в списки хозяйств, подлежащих налоговому обложению, но оценена всего лишь в 700 долл. – такова ее нынешняя цена, которая удержится еще много лет. Тем временем ставки налогового обложения других ферм в этом же районе возросли, что привело к росту недоимок. Для того чтобы избежать повышенных налогов, землевладельцы, не обрабатывающие сами землю, ликвидировали всякие мероприятия по улучшению агротехники и сдали свои земли в аренду крупным предпринимателям. Таким образом, мелкий фермер-арендатор оказывается лишенным земли и крова. Конкуренция между крупными землевладельцами в погоне за новыми земельными приобретениями вызывает рост арендных ставок, вследствие этого арендатор, согнанный с одного участка, лишается возможности арендовать какой-либо другой участок и вынужден либо отправиться в странствие в поисках случайных заработков, либо перебираться в такие районы, где почва еще более истощена и арендная плата сравнительно невысока. Стоит этому процессу только начаться, как за ним тянутся неизбежные и фактически не знающие границ последствия. Уход сельского населения подрывает устои местных органов власти. Лишившись необходимых налоговых доходов, местные органы власти лишаются вместе с тем возможности финансировать строительство дорог, школ, больниц и т. д. С уходом земледельческого населения исчезает и сельскохозяйственный городок. Еще несколько лет назад городок Гофорт в Техасе процветал. Там было несколько крупных магазинов, мясной рынок, парикмахерская, кузнечная мастерская, аптека, почта и большой хлопкоочистительный завод. Из-за эрозии почвы земледелие в этом районе прекратилось. В настоящее время, как заявляет один из сотрудников управления по охране плодородия почвы, район Гофорта «совершенно опустел; Гофорт превратился в город-привидение с заброшенными зданиями с унылыми, обветшавшими стенами, в город покосившихся домиков и лавок, в место свалки ржавых машин на хлопкоочистительном заводе, крыша которого провалилась и являет собой мрачный памятник эрозии почвы и гибели человеческих жизней»[193]193
  Tolan Transcript, pt. 5, p. 1974.


[Закрыть].

Эрозия почвы тесно связана с процессом укрупнения фермерских хозяйств. Юго-восточная часть Оклахомы отличается особенно интенсивной эрозией почвы и концентрацией «избыточного» земледельческого населения. Многие фермы слишком малы для обеспечения нужд семьи, но тем не менее в некоторых случаях число фермерских семей превышает чуть ли не на одну треть число самих ферм.

Так создался этот порочный круг: дробление земельных наделов способствует эрозии почвы, а эрозия почвы ведет к дроблению ферм. Для того чтобы осуществить капитальную программу восстановления плодородия почвы, нужны средства; даже в масштабе небольшой фермы это требует расходов в размере до 600 долл. Мелкий фермер, конечно, не может вложить такие средства; как это не сможет сделать кто-либо еще, пока не будет придуман способ надлежащего использования избыточного населения. В связи с этим большое значение приобрела проблема правильной организации фермерского хозяйства. Возникло острое противоречие между земледельческим и животноводческим хозяйством. В период восстановления плодородия почвы земельные наделы можно использовать только под пастбищные земли, но, для того чтобы создать рентабельную животноводческую ферму, нужно от 1800 до 3 тыс. акров земли. Ввиду этого происходит укрупнение и слияние ферм с одновременным их превращением в животноводческие. Очень часто кроппер или фермер-арендатор, покидая свое жилище, сжигает его, для того чтобы помешать приходу на это же место другого арендатора. Многие землевладельцы продают свои наделы или сливают их с другими, как только им удается избавиться от арендаторов. Как следствие наблюдается значительное замедление роста населения в районах крупных полеводческих и животноводческих ферм. В то время как средний размер ферм увеличился, число фермерских семей и численность каждой семьи уменьшаются.

Механизация земледельческого труда, в свою очередь, также тесно связана с описанными выше тенденциями. С 1930 по 1940 г. тракторный парк в Оклахоме увеличился приблизительно с 10 до 60 тыс. машин. Но распространение трактора было в значительной мере ограничено территорией западной Оклахомы, где он послужил мощным фактором укрупнения ферм. В итоге на тех наделах, на которых раньше землю обрабатывали четыре семьи, теперь насчитываются одна-две. Это приводит к уменьшению численности населения в районах более плодородных земель и перенаселению районов наименее плодородных. «Маловероятно, – пишет Робертс, – чтобы распространению трактора что-либо могло помешать. Машина побеждала во всех отраслях промышленности, и земледелие едва ли составит исключение из этого правила. Вследствие этого окажутся разоренными сотни тысяч ныне экономически самостоятельных фермерских семей, владеющих мелкими земельными наделами. Таким образом, земледелию приходится мучительно приноравливаться к стальному коню»[194]194
  Daily Oklahoman, February 26, 1939.


[Закрыть].

Впрочем, трактор представляет собой не более чем символ. По существу трактор олицетворяет неспособность фермера, которому нехватает свободных средств, конкурировать со своим соседом, располагающим свободными средствами. За последнее десятилетие произошло изменение характера фермерского хозяйства в Оклахоме. «В настоящее время встречаются два типа фермерского хозяйства, – пишет Робертс, – коммерческое земледелие и хозяйство, рассчитанное на удовлетворение нужд самой фермерской семьи». Вот как Робертс описывает процесс дифференциации этих двух типов земледелия: «В конкурентной борьбе за землю человек, располагающий средствами для капиталовложений, успешным опытом и напористостью, имеет огромное преимущество перед человеком, у которого ничего этого нет. Когда располагающий достаточными средствами, оборотистый фермер вступает в конкурентную борьбу за землю с другим фермером, чьи средства ограничены, нетрудно догадаться, каков исход такой борьбы… Коммерческое земледелие обнаруживает тенденцию к распространению и захвату более плодородных земель; вытесненные с этих земель фермеры способствуют увеличению общей численности ферм тем, что переходят на более мелкие наделы или на менее плодородную землю, пытаясь прокормиться на них хотя бы временно»[195]195
  Daily Oklahoman, August 2, 1939.


[Закрыть].

Процесс изменения типа фермерского земледелия сопровождался за последнее десятилетие изменением характера землевладения. «Фермы переходят из рук тех, кто непосредственно обрабатывает землю, – отмечает Робертс, – в руки других людей». Как уже указывалось выше, в 1935 г. 61,5 % фермерских земель в Оклахоме обрабатывались арендаторами. «Невозможно установить, – говорит Робертс, – какая доля этих арендованных ферм принадлежала тем, кто обрабатывал землю, и какая доля владельцам, сдававшим свои наделы в аренду. Можно все же с достаточным основанием предположить, что от одной трети до половины всех фермерских владений в Оклахоме принадлежали корпорациям, трестам и индивидуальным владельцам, проживавшим в городах и селах, широко разбросанных на территории Оклахомы и других штатов»[196]196
  Ibid., November 5, 1940.


[Закрыть]. Отсюда и ряд других явлений. В Оклахоме, как и в других штатах, было отмечено, что в результате перехода земельной собственности к горожанам страдает также сельский торговец, так как новые землевладельцы закупают инвентарь, семена, удобрения и т. п. не у него, а у более крупных, городских торгово-промышленных предприятий.

Администрация по охране фермерского хозяйства смогла удовлетворить только 20 % фермерских заявок на кредиты, субсидии и другие виды помоши. Немногим больше удалось добиться и другим государственным учреждениям. В 1940 г. на территории Оклахомы насчитывалось 136 660 нуждавшихся в помощи фермеров-арендаторов, между тем как Администрация по охране фермерского хозяйства смогла удовлетворить только 16 тыс. заявок. В то же время в списках Администрации общественных работ насчитывалось 93 810 семей (422 145 человек), причем 64 % этого списка составляли батраки и арендаторы, но реально удалось предоставить работу только 31 тыс. человек. Кроме того, около 20 тыс. жителей Оклахомы в тот период проходили регистрацию для дальнейшего включения в тот же список[197]197
  Tolan Transcript, pt. 5, p. 2180.


[Закрыть].

Если учесть указанные выше тенденции в области сельского хозяйства, то станет понятным почему в аграрной экономике Оклахомы не находится места для многих тысяч фермерских семей, оставшихся без средств к существованию; их присутствие по существу мешает стабилизации земледельческого населения на новом уровне и еще больше мешает осуществлению программы охраны плодородия почвы.

Не подлежит сомнению, что джоуды продолжают уходить из Оклахомы большими группами. С 1 января по 31 марта 1941 г. 3628 оклахомских мигрантов пересекли территорию Аризоны, направляясь в Калифорнию в поисках заработка. В 1940 г. в том же направлении проследовало 14 464 оклахомца, причем поток этот не прекращался ни на один месяц.

3. Сельское гетто

В январе 1931 г. произошло нашествие на Оклахома-Сити вытесненных с земли кропперов и арендаторов. Встревоженные этим явлением местные власти стали строить для них на окраине города, на берегу реки Норс-Кэнэдиен, «общинный лагерь» на участке размером в 65 акров. Окончив постройку лагеря, власти приступили к его заселению; многие переходили туда добровольно, к остальным пришлось применить силу. Кое-кто из них даже грозил оружием чиновникам органов здравоохранения, принимавшим участие в операции по заселению лагеря. Вначале в лагере было поселено 350 разоренных семей; с тех пор численность его населения менялась, но в среднем, с 1931 г. по сей день, там насчитывалось от 1500 до 2000 жителей. После того как лагерь уже был заселен, горожанам не понравилось название «общинный Лагерь» или «поднадзорный поселок», и его переименовали в «Лагерь оленьей рощи». Обитатели этого поселения платят за аренду земельной площади от 25 цент, в неделю до 5 долл. в месяц и сами строят свои лачуги. Лагерь представляет собой копию убогих калифорнийских мигрантских лагерей. Жилища в них построены из жести, картона, обрезков досок и рогожи[198]198
  Ряд фотографических снимков этого лагеря помещен в Tolan Transcript, pt. 5, pp. 2066–2071.


[Закрыть].

За время существования описанного выше лагеря его несколько раз обследовали студенты-выпускники Оклахомского университета. Во время одного обследования, проведенного в 1934 г., было установлено, что половина обитателей лагеря в свое время занималась земледелием, но только один из них когда-то действительно владел фермой. Из числа 100 обследованных семей 49 никогда не владели собственностью вообще, а имущество остальных 51 семьи состояло из одного воробья в клетке, одного фургона, одной козы, 2 кроликов, 8 собак, 12 кур, 40 поломанных «рыдванов» и 17 страховых полисов на оплату похорон. Более половины взрослого населения лагеря имело образование не выше 4 классов начальной школы. Три четверти обследованных семей насчитывали не менее, чем по 5 человек, живущих в одной лачуге. В большинстве жилищ были земляные полы, почти полностью отсутствовали стулья, печи и какое-либо кухонное оборудование, причем во многих случаях одна постель служила 5 людям и больше. Медицинское обследование обнаружило в лагере 54 случая воспаления легких, 43 случая брюшного тифа, 12 больных сифилисом, 16 душевнобольных, 13 эпилептиков, 4 случая туберкулеза, 3 случая пеллагры и многочисленные случаи заболевания гонореей (в том числе у 6 девочек в возрасте до 10 лет). При обследовании, произведенном два года спустя, было установлено, что наряду с бывшими кропперами и фермерами-арендаторами среди жителей этого лагеря были и представители многих других профессий, в том числе священнослужитель, учитель, адвокат, врач, почтовый чиновник, столяр, лесоруб, коммивояжер, преподаватель музыки и стенографистка. «Лагерь оленьей рощи» отлично известен оклахомским мигрантам. Они знают, что если у них нехватит средств и решимости, чтобы отправиться в поход по дороге № 66, их поместят в этот лагерь. В глазах многих из них это «тупик» – последняя ступень социальной деградации. Знают они также и то, что, однажды очутившись в этом лагере, люди остаются там надолго.

Дальше, вниз по течению реки, расположен аналогичный негритянский лагерь, известный под названием «Песчаного городка».

В свой последний приезд в Оклахому – это было в теплый, ясный воскресный день октября – я побывал в «Лагере оленьей рощи». Пройдя одну из извилистых грязных улочек лагеря, я наткнулся на молитвенный дом секты «евангельского союза». Это был длинный, узкий, с нависшим потолком сарай, в одном конце которого было устроено возвышение. Земляной пол был уставлен скамьями из нетесаных досок. Было около десяти утра. На скамьях в дальнем конце святилища сидело с десяток девиц, болтавших ногами под скамейкой, ловивших мух и жевавших резину. Впереди них горько плакал мальчишка лет двенадцати; он стоял на коленях на грязном, пыльном полу, с молитвенником, прижатым к груди. Компания девиц не обращала ни малейшего внимания на горестно рыдавшего мальчика. Чуть подальше на скамье сидели рядком дети помоложе – русоголовые босые, грязные детишки в лохмотьях. Поближе к помосту, вдоль стены, сидело десятка два невозмутимых, беззубых старух, занятых вязанием и шопотом обменивавшихся сплетнями. Они не обращали ни малейшего внимания на ход службы и только время от времени восклицали: «Аминь, брат наш!» На помосте трое кающихся грешников – женщина и двое мужчин – производили большой шум. Вопя и стеная, они ползали по грязному полу и клали истовые поклоны, ударяясь лбами о доски. Свое раскаяние в совершенных грехах они выражали неумолчным, резким и нечленораздельным завыванием. Единственное, что мне удалось разобрать в этом вое, после того как я долго и напряженно прислушивался, были слова: «Взгляни же, о владыка, какие у них души!»

На обратном пути я видел бывших кропперов и арендаторов, дремавших на полуразвалившихся крылечках, бесцельно стоявших на порогах своих хижин, копошившихся в своих автомобилях-развалинах, кормивших крошками приблудших кур. Ни яркий солнечный свет, ни ясное небо не могли рассеять впечатление от этого ужасного молитвенного дома. Этот образ не покидал меня еще долго; для меня он стал чудовищным, гнетущим символом. И о населении «Лагеря оленьей рощи» я всегда вспоминаю с чувством стыда и ужаса. В этом сельском гетто, образ которого никогда не изгладится из памяти, были собраны «солдаты, отставшие от разгромленной армии».