Текст книги "Бедствующая земля"

Автор книги: Кэри Мак-Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Такие бригады с небольшими комбайнами на резиновом ходу и крупными комбайнами, перевозимыми с помощью грузовиков, быстро передвигаются из штата в штат, из одного района-в другой. На долю сборщиков урожая почти не остается никакой работы. Ибо комбайн применяется теперь для уборки овса, ржи, ячменя, клевера и других культур. Рабочих не используют даже для доставки пшеницы к элеваторам. Огромные шестиколесные грузовики с прицепами, с длинными кузовами перевозят теперь примерно 600 бушелей пшеницы и разгружаются на элеваторах с помощью гидравлических подъемников. Толпа людей, обычно «вертевшаяся около зерновых элеваторов» и использовавшаяся для разгрузки грузовиков, исчезла[107]107
  Report of the Texas Farm Placement, 1939, p. 29.


[Закрыть].

Отмечая, что применение комбайна привело в 1927 г. к вытеснению огромного числа рабочих, журнал «Нью – рипаблик» поместил 31 августа 1927 г. передовицу под заголовком: «Будут ли у нас фабрики-фермы?» Как бы в ответ на этот вопрос 3 сентября 1927 г. в Канзасе была зарегистрирована компания «Уит фарминг». К 1933 г. эта компания обрабатывала 64 тыс. акров земли, засеянной под пшеницу и разбросанной по десяти округам Канзаса. При первоначальном капитале в 150 тыс. долл. компания вскоре увеличила свой акционерный капитал до 2 млн. долл. Это была ферма, принадлежавшая 1200 акционерам, машины и оборудование которой стоили 234 тыс. долл. и которая через свое дочернее предприятие «Хэйс трэктор энд эквипмент К°» производила сельскохозяйственное оборудование. Это был «фермер», владеющий всем необходимым оборудованием, производящий прицепы, грузовики и тракторы, располагающий ремонтными мастерскими и имеющий свои собственные элеваторы и склады. К 1931 г. «Уит фарминг К°» использовала на своих полях 40 тракторов катерпиллеров, 30 комбайнов и несколько сот других сельскохозяйственных машин и грузовиков. Рабочие отмечали время прихода и ухода на работу на автоматических часах и работали в две смены, «освещая ночью прерии мощными прожекторами». С 1926 по 1931 г. число пшеничных фабрик на Среднем Западе неуклонно возрастало, причем многие компании обрабатывали каждая от 40 до 75 тыс. акров земли.

В горах Монтаны некий Кэмпбелл обрабатывал в 1930 г. 95 тыс. акров земли и получал 500 тыс. бушелей пшеницы в год. «На его участке работы полностью механизированы, – указывается в отчете Техасского бюро трудоустройства в сельском хозяйстве, – и многокорпусные плуги приводятся в движение 52 тракторами. Этот метод позволяет вспахивать до 1000 акров земли в день, и применение его уменьшило стоимость вспашки до 2 долл. за акр. Сев производится 100 рядовыми хлебными сеялками, которые могут за один день засеять до 3 тыс. акров земли. Благодаря использованию 23 комбайнов, 80 ординарных сноповязалок и 11 молотилок в день производится жатва и обмолот пшеницы с участка в 300 акров. Пшеница отправляется на рынок в специальных фургонах, которые тянут тракторы»[108]108
  «Agriculture’s Industrial Revolution», by Wayne Gard, Current History, September 1931.


[Закрыть].

Глубоко обеспокоенные происходящими переменами фермеры Канзаса, следуя примеру «уобли», начали проводить свою собственную агитацию против деятельности корпораций в сельском хозяйстве. Сохранение мелких семейных ферм было основным вопросом на выборах 1930 г. в Канзасе. Победу на выборах одержали фермеры, и в 1931 г. в свод законов Канзаса был включен раздел 17–202 а. Целью нового закона было объявить нелегальной деятельность земледельческих корпораций в Канзасе путем запрещения корпорациям заниматься «производством, посевом, выращиванием и уборкой пшеницы, кукурузы, ячменя, овса, ржи или картофеля или содержанием коров в целях создания молочного хозяйства». Генеральный прокурор немедленно возбудил судебное дело против «Уит фарминг К°» и «След фарминг корпорейшн». 10 июня 1933 г. верховный суд Канзаса постановил, что эти корпорации должны «так устроить свои дела, чтобы в течение разумного периода времени ликвидировать свою недвижимость и другое имущество». Не останавливаясь на дальнейшей судьбе этих компаний[109]109
  Rural Roads to Security, 1940, Chapter V, by Ligulti and Rawe.


[Закрыть], следует лишь отметить, что законодательному собранию штата Канзас не удалось приостановить процесс индустриализации сельского хозяйства. «Выращивание пшеницы в Канзасе, – заявил свидетель комиссии Толана в 1940 г., – находится в руках крупного капитала»[110]110
  Tolan Transcript, pt. 4, p. 1485.


[Закрыть].

5. Остатки разгромленной армии

В Техасе, Канзасе, Оклахоме и Небраске сейчас работает около 110 тыс. комбайнов и использование труда сборщиков урожая «прекращено почти полностью»[111]111
  Report of the Bureau of Labor Statistics, Texas, 1929–1930, p. 52.


[Закрыть].

В Канзасе, где комбайны убирают 90 % пшеницы, применение труда сезонных рабочих сведено почти к нулю[112]112
  Tolan Transcript, pt. 4, p. 1494.


[Закрыть]. Но в таких районах, как Северная Дакота, где земледелие механизировано только на 25 %, все еще широко используются мигрирующие рабочие. Считают, что в период уборки урожая в 1938 г. в Северной Дакоте получили работу 25 тыс. мигрирующих рабочих. В этом штате предложение рабочей силы превышало спрос в три раза[113]113
  La Folette Committee, Supplemantal Hearings, pt. 2, p. 419.


[Закрыть]. Около 40 % потребной рабочей силы в Северной Дакоте обеспечивается постоянными обитателями ферм (самим фермером, бесплатным трудом его семьи и взаимопомощью фермеров). Фермеры уходят также на период урожая из западных частей штата в восточные графства. Помимо того, во время проведенного в 1938 г. обследования было обнаружено, что на уборке пшеницы здесь используются рабочие из 41 штата США; в большинстве случаев, однако, это уроженцы Висконсина, Айовы, Иллинойса и Миссури.

Оказалось, что из вышеупомянутых 25 тыс. приезжих сборщиков урожая большинство были сельскими рабочими без какого бы то ни было имущества, «пытавшимися где-нибудь осесть и заняться земледелием». Поскольку период работы в настоящее время исключительно непродолжителен (в Северной Дакоте он составляет всего лишь около 17 дней), сезонные заработки сейчас значительно ниже, чем были 15 лет назад. В среднем за период уборки урожая рабочий зарабатывал в 1938 г. 45 долл. Примерно 322 опрошенных сборщика урожая сообщили, что они потеряли в среднем 14 дней между работой на различных полях, а за 4,5 дня работы им вообще не было заплачено. При средней сумме расходов на переезды и поддержание существования, составляющей 14 долл. на рабочего в сезон, оказалось, что ни один рабочий не заработал 100 долл. и что в среднем чистый заработок сборщика урожая составил около 30 долл. на человека. Эти еще оставшиеся в пшеничном поясе сезонные рабочие вскоре также будут устранены. Когда уборка урожая в Северной Дакоте будет полностью механизирована, потребность в них со вершенно исчезнет. Фактически они могли быть устранены уже и теперь, если бы местный рынок труда был достаточно хорошо организован. В большинстве случаев все это молодые люди из сельских местностей, которые все еще с большим упорством пытаются найти себе место в сельском хозяйстве. Остатки разгромленной армии, они вскоре окажутся на дороге. Ибо с исчезновением «черных дроздов» новая тень упала на равнины – тень, которая, повидимому, не исчезнет.

Глава VI
Колорадская карусель

«В Колорадо, – пишет д-р Р. У. Роскелли из Колорадского сельхозяйственного института, – происходит человеческая трагедия, почти не уступающая по своей силе той, что описана в «Гроздьях гнева». В эту трагедию вовлечено 25 тыс. мексиканских рабочих свекловичных плантаций. Вот уже более 20 лет их вертит одна из самых головокружительных каруселей в Америке. Трагедия эта служит новой иллюстрацией к сложным социальным отношениям, установившимся в так называемых «сельских» районах, где прочно укоренилось индустриальное земледелие. Появление сельских трущоб в этом, сравнительно недавно колонизованном, западном штате и развитие кастовой системы под сенью Скалистых гор ставят под сомнение одно из наших глубочайших представлений о том, будто демократия возродилась на новых землях. Проблема эта возникла в начале нашего века, когда Колорадо еще во многих отношениях был типичным краем пионеров Запада. Несомненно, что повесть об этой человеческой трагедии имеет значение для всей страны, ибо она связана с развитием важной отрасли американской экономики и с материальным благосостоянием тысяч американских фермеров – землевладельцев и арендаторов. Эта человеческая трагедия затрагивает интересы каждого американского потребителя, так как он, сам не сознавая того, так или иначе, в ней участвует. Впервые плантации сахарной свеклы были созданы на государственные средства и из тех же средств субсидируются в настоящее время в размере 350 млн. долл. в год. Именно благодаря этой субсидии и удалось сохранить в сельских районах систему потогонных мастерских. Каким же образом возникла эта головокружительная колорадская карусель? Какая сила ее вращает? В чьей власти ее остановить?

1. «Охотники за черепами»

Возникновение свекловичных плантаций в Колорадо относится еще к 1900 г., когда в г. Ловленде был построен первый завод для переработки сахарной свеклы. Вслед за ним быстро появились и другие заводы, еще до того как окончательно выяснилась практическая возможность выращивать сахарную свеклу в орошаемых долинах Колорадо. Но так как в районе свекловичных плантаций не было резервов дешевой рабочей силы, ее приходилось доставлять издалека. Доставленные в Колорадо свекловодческими и железнодорожными компаниями немцы Поволжья вскоре стали основной рабочей силой в этом районе. Однажды для пополнения резерва немецких рабочих были доставлены 3 тыс. японцев, но по разным причинам они в Колорадо не осели. Вследствие прекращения иммиграции во время первой мировой войны приостановилось и пополнение резервов труда в свекловодческой отрасли за счет волжских немцев. Кроме того, те из них, кто к тому времени работал в этой отрасли, довольно скоро сами принялись разводить свеклу на правах землевладельцев или арендаторов, а их дети направлялись в города. Приблизительно в 1916 г. свекловодческие компании приступили к вербовке рабочих-мексиканцев, сперва в южных районах Колорадо, а начиная с 1918 г. – в самой Мексике[114]114
  См. Mexican Labor in the United States, Valley of the South Platte, Colorado, 1929, by Dr. Pauls. Taylor.


[Закрыть]. Первые мексиканские батраки, появившиеся на свекловичных полях, принадлежали к так называемым «испанским колонистам», уроженцам южного Колорадо и Нью-Мексико, но уже в скором времени через Ларедо и Эль-Пасо стали прибывать большие партии мексиканцев.

Наиболее крупным импортером мексиканской рабочей силы в Колорадо была «Грейт вестерн шугар К°», которая уже давно фактически приобрела монополию на переработку сахарной свеклы в этом штате. С 1916 г. компания стала рассылать своих агентов в отдаленные районы для вербовки рабочих-мексиканцев. Двумя главными источниками рабочей силы были мексиканские поселения в пограничных штатах (северная часть Нью-Мексико, Канзас, Небраска и Миссури) и южная часть Техаса, которая в те ранние годы непрерывно заселялась мексиканскими иммигрантами. В течение многих лет компания содержала свои вербовочные конторы в Эль-Пасо, Форт-Ворте и Сан-Антонио и имела дело непосредственно с «шакалами», которые занимались нелегальной переброской мексиканских рабочих через границу. В начале каждого сезона собирали группами тысячи мексиканцев и отправляли их в Колорадо. Техника организации отправки очередной партии рабочих на север хорошо описана д-ром Тэйлором. «Для того чтобы перебросить партию мексиканских батраков на расстояние тысячи километров, – писал он, – нужно проделать ряд операций, не считая приобретения железнодорожных билетов. Кондукторами таких составов назначаются 2–3 агента компании. На каждом перегоне они вместе с представителем администрации железной дороги проверяют наличие пассажиров и соответственно производят расчет за их перевозку. Первейшая обязанность агента компании состоит, естественно, в том, чтобы полностью доставить на место всю завербованную партию рабочих»[115]115
  Taylor, op. cit., p. 132.


[Закрыть]. При этом всегда применялся такой прием: платили за проезд только в один конец, чтобы люди были вынуждены провести весь сезон в районе работы. Следует отметить, что, несмотря на все предосторожности, около 2 % рабочих дезертировало в течение каждого сезона, еще не доехав до места назначения. Начало движению рабочей силы на север положили те вербовщики, которые, организуя набор мексиканцев, устраивали собрания, размещали объявления, распространяли рекламные листовки и авансом оплачивали проезд в одном направлении. С 1916 по 1938 г. компания широко применяла метод распространения рекламных листовок с целью привлечения сезонной рабочей силы. За один только 1921 г. на север было перевезено 10 тыс. мексиканцев, а за двадцатилетие с 1910 по 1930 г. – не менее 30 тыс. Мексиканские рабочие вместе с вербуемыми от случая к случаю индейцами из резерваций, расположенных в Нью-Мексико, удовлетворяют потребность сахарной промышленности Колорадо в рабочей силе, начиная с 1916 г. и по сей день. Впрочем, «Грейт вестерн шугар К°» всегда явно предпочитала пеонов из Мексики, этих «неиспорченных» мексиканских батраков, «привозимых свеженькими, в широкополых сомбреро, в одежде из легкой бумажной ткани и в сандалиях».

Следует подчеркнуть, что рабочих доставляли не сами свекловоды, а «Грейт вестерн шугар К°». Вскоре установился следующий обычай, о котором Ч. Догерти рассказывал на национальной конференции по вопросам благотворительной работы в 1925 г. «По обоюдному согласию вербовка и распределение привозной рабочей силы для обработки свекловичных полей были делом сахарозаводчика». Обычай этот бесспорно существовал. Так, в 1920 г. компания израсходовала 360 тыс. долл., а в 1926 г. – 250 тыс. долл. на вербовку мексиканских батраков. Фирма хотя и признавала, что издавна занималась вербовкой и распределением мексиканских рабочих, но упорно отказывалась от какой-либо ответственности за их материальное положение.

Само собой разумеется, что «Грейт вестерн» старалась по возможности избавиться от расходов на вербовку, которая с 1916 по 1926 г. проводилась регулярно. В эти годы рабочая сила, занятая в свеклосахарной промышленности, преимущественно принадлежала к категории мигрантов. Ежегодно весной они появлялись в этом районе, работали в течение сезона и в конце ноября исчезали. На следующий год повторялось то же самое. Так как ежегодная вербовка вызывала значительные материальные потери и снижение рентабельности предприятия, компания стремилась закрепить рабочих на месте. Уже давно было установлено, что некоторая часть рабочих по окончании сезона оседала в Колорадо. Постепенно этот источник постоянной рабочей силы увеличивался, и в конце концов около 25 тыс. мексиканцев стали в силу необходимости оседлыми жителями штата. Рабочие из среды этой группы мексиканцев не только удовлетворяют потребности колорадской свеклосахарной промышленности, но их хватает еще и на то, чтобы покрыть часть спроса на рабочую силу в Монтане, Вайоминге, Небраске и Канзасе. По отношению к северным районам свеклосахарного производства Денвер играет такую же роль поставщика дешевой сезонной рабочей силы, какую Сан-Антонио играет по отношению к Миннесоте, Висконсину, Мичигану и Огайо.

Немалого труда стоило создать преграды, которые помешали бы пришлым мексиканским рабочим уходить из Колорадо. Зимы здесь суровые, народ малоприветливый. К концу ноября мексиканец начинает подумывать о переезде в Сан-Антонио или Ларедо, где климат теплый и где отношение к нему более доброжелательное. Кроме того, на юге всегда и в зимнее время можно раздобыть кое-какую работу. Одно время в Колорадо предпринимались попытки перебрасывать мексиканских рабочих на зимние месяцы в район горной промышленности, но от этого пришлось отказаться из-за резкого сопротивления со стороны местных профсоюзов. Натолкнувшись на эти трудности, компания прибегла к более простому способу, к ограблению мексиканцев, чтобы по окончании сезона они не могли сняться с места. «Пеонаж», или кабальная контрактация, – слово ужасное, да к тому же это запрещено законом, однако есть много различных способов, позволяющих закабалить батраков, формально не нарушая при этом закона.

Один из простейших способов заключается в том, чтобы в конце сезона затягивать расчеты по заработной плате. Бывший мексиканский консул в Денвере рассказывал мне, что в период с 1933 по 1938 г. к нему ежегодно обращалось не менее 500 мексиканских батраков со свекловичных плантаций с жалобами на то, что им не заплатили за работу. Во многих случаях людям приходилось тратить по 2–3 года на то, чтобы добиться через консула удовлетворения своих требований. Компания, конечно, пыталась снять с себя всякую ответственность, но при настойчивом нажиме выдавала жалобщикам авансы в счет окончательного расчета. А пока дело тянулось, мексиканские батраки оказывались прикованными к месту. Подобного рода практика засвидетельствована и официальными документами[116]116
  Report for the Committee on Labor Conditions in the Growing of Sugar Beets, by W. Lewis Abbott, March 1934, p.4.


[Закрыть]. Другой способ состоит в том, что рабочих-мексиканцев на зимние месяцы удерживают на месте посредством такой приманки, как бесплатное жилье и небольшой кредит в продовольственной лавке. Правда, они могут весной сбежать, предоставив компании оплатить счет за провизию, но не так-то легко мексиканцу, желающему работать на свекловичных плантациях, вырваться из сетей «Грейт вестерн шугар К°». Беглеца нетрудно выследить в каком угодно свекловичном районе страны. Далее, для закрепления мексиканской рабочей силы создаются колонизационные поселения, где мексиканцев поощряют строить собственные жилища на землях, принадлежащих компании в районах свеклосеяния. В Колорадо было организовано более 10 таких поселений. Как правило, под такие колонизационные поселения отводятся участки в самых неплодородных и безводных районах, где колонисты не могут разводить садов и огородов для удовлетворения собственных потребностей. Кроме того, мексиканцы вскоре убедились в том, что фактически они не могут оформить свое владение земельным участком. Дело в том, что по договору право собственности на каждый земельный участок остается в руках компании впредь до полной выплаты задолженности всеми колонистами. Достаточно хотя бы одному из них не выплатить своей задолженности, чтобы никто из колонистов не мог стать собственником участка. Трудно представить себе, каким иным способом можно в такой мере подорвать самую идею обзаведения собственным хозяйством. Однако простейший и самый верный способ создания лишенной средств к существованию и закрепленной на месте рабочей силы состоит в том, чтобы подорвать всякую возможность упрочения материального положения людей. Заработки в районах свекловичных плантаций всегда настолько низки, что к концу сезона рабочим не только не удается сделать какие-нибудь сбережения, но они оказываются даже не в состоянии расплатиться с долгами. Это заставляет рабочих долгие годы оставаться на месте. Вот каким способом от сезона к сезону, от одного контракта к другому, от одной семьи к другой приводится в движение веселая карусель. Однажды завертевшись на этой карусели, с нее уже невозможно сойти.

Для того чтобы наверняка закрепить рабочих в данном районе, компания принимает меры к обеспечению постоянного излишка рабочей силы, иначе предложение труда слишком приблизилось бы к спросу на него, ставки заработной платы могли бы повыситься и забастовки оказались бы действенными. Наряду с закреплением кадров оседлой рабочей силы компания продолжала привозить дополнительную сезонную рабочую силу. Благодаря излишку рабочей силы заработная плата удерживалась на низком уровне и создавались местные резервы труда для использования их вне границ Колорадо – на свекловичных плантациях на севере, где эта компания владела также сахарными заводами. Нечего и говорить, что перевозка рабочих из Денвера в Биллингс обходится дешевле, чем из Сан-Антонио в Биллингс. Компания систематически занимается также переброской рабочих с места на место в пределах территории штата. Мексиканский батрак никогда не знает, на кого ему придется работать («законтрактоваться») в следующем году. Хотя контракт подписан непосредственно со свекловодом, но «распределением» рабочей силы занимается компания. По словам д-ра Роскелли, 69,5 % контрактов представляют собой устные соглашения, 50 % контрактов – коллективные. В период составления настоящего обзора 51 % батраков впервые работали на полях у своих нанимателей. В результате подобных методов мексиканцы лишены возможности осесть в той или иной местности. Их держат в состоянии постоянной материальной нужды и неуверенности в завтрашнем дне и поныне с ними обращаются, как с «иностранцами». Косвенным последствием подобной политики является также подрыв профсоюзной работы среди сельскохозяйственных рабочих.

В Колорадо не удалось натравить одну национальность на другую, зато удалось добиться раскола внутри одной и той же национальности. В настоящее время там проживают две резко отличающиеся друг от друга группы мексиканцев: «манитос», т. е. местные уроженцы, и «цуруматос», т. е. пришлые. Мексиканцы первой группы гордо называют себя «испанскими колонистами» и к мексиканцам, привезенным издалека, относятся как к непрошенным гостям и конкурентам. Между этими двумя группами нет почти никакой солидарности, сотрудничества и общественных связей. Положение усугубляется еще и тем, что каждая группа упорно селится в обособленных трущобах и относится к другой группе как к низшей касте. Нелепость положения этим не ограничивается. Стоящие на нижней ступени социальной лестницы «цуруматос» воспринимают появление каждой новой группы батраков как угрозу собственному «материальному благополучию»; таким образом возникает вражда между оседлыми и сезонными «цурумато».

Весною 1937 г. «Грейт вестерн шугар К°», следуя своей обычной практике вербовки сезонной мексиканской рабочей силы, распространила рекламные листовки по штатам Нью-Мексико и Аризона. Но на этот раз «манитос» обратились с ходатайством к губернатору Колорадо, чтобы он прислал войска национальной гвардии и не допустил привоза новых групп батраков. Их ходатайство было удовлетворено. На границе Нью-Мексико были расставлены войска, и нашествие сезонных рабочих было остановлено. Весьма знаменательно, что эта мера была предпринята по требованию одной группы мексиканцев для того, чтобы помешать появлению новых групп мексиканцев.

Итак, механизм карусели оказывается еще более сложным, и карусель продолжает вращаться. На выездной сессии комиссии Толана в Линкольне (штат Небраска) один батрак со свекловичной плантации в своем показании рассказал о том, как трудно стало мексиканцам контрактоваться на работу в Колорадо из-за появления разорившихся американских фермерских семей из Канзаса[117]117
  Tolan Transcript, pt. 4, p. 1700.


[Закрыть]. Таким образом, среди мексиканских батраков на свекловичных плантациях стала развиваться неприязнь к оклахомцам и арканзасцам. Ныне компании уже не приходится расходоваться на привоз рабочей силы, потому что по дорогам страны странствуют тысячи разоренных американских фермерских семей, готовых по первому требованию занять места мексиканцев.

Проблема мигрантской рабочей силы в Колорадо не ограничивается свеклосахарной промышленностью. На западном склоне Скалистых гор, недалеко от Гранд-Джонкшон, расположен один из центров фруктовых плантаций – Палисэйдс. В былые времена к уборке урожая сюда стекались мексиканские рабочие, теперь их вытеснили оклахомцы. Каждый год в район Палисэйдс стекается около 5 тыс. сезонных рабочих. Район этот сравнительно небольшой, фруктовые плантации организованы плохо, и рабочие живут здесь в исключительно скверных жилищных и санитарных условиях. Пришельцы расселяются вдоль дорог, на полях и по берегам рек. Ежегодно очередное нашествие мигрантов сопровождается вспышкой обычных здесь эпидемий, что стало уже привычным явлением. Каждый сезон население района глубоко возмущается при виде этого зрелища «горя на колесах», но ничего не предпринимается, чтобы предотвратить его. Большинство рабочих прибывает из Оклахомы, однако встречаются рабочие, прибывшие из Техаса и Арканзаса, а в 1940 г., например, на некоторых из «рыдванов» этих странствующих батраков были отмечены автомобильные номера, выданные в штатах Иллинойс, Канзас и Калифорния. Небольшое число мигрантов ежегодно оседает на месте и влачит жалкое существование, пока не получит права на пособие по безработице. Одним из свидетелей, выступавших перед комиссией Толана, был некий Марвин Шокли, ранее проживавший в Оклахома-Сити. В июне 1940 г. он с женой отправился в путь на стареньком «плимуте», следуя на Гранд-Джонкшон. По прибытии в Палисэйдс им удалось на две недели наняться на сбор урожая вишни. Зарабатывая в течение сезона в среднем менее 2 долл. в день, они застряли там, «на самой окраине городка, едва сводя концы с концами». К моменту приезда комиссии Толана супруги Шокли перебрались в город Линкольн (штат Небраска), где в качестве жилья им служил их «плимут»[118]118
  Tolan Transcript, pt. 4, p. 1604.


[Закрыть]. Палисэйдс – типичный для Соединенных Штатов небольшой район фруктовых плантаций. Каждый из таких районов сам по себе большого экономического значения не имеет, но общая практика всех этих районов показывает, что проблема мигрантской рабочей силы касается обширных территорий.

2. Голодная улица

С наступлением общей экономической депрессии сама собой решилась и проблема закрепления мексиканской рабочей силы на свекловичных плантациях и сахарных заводах Колорадо. Вследствие огромного роста безработицы в промышленности и сельском хозяйстве и падения заработной платы до самого низкого уровня в истории свекловодства мексиканцам пришлось осесть в Колорадо. Тем самым отпала необходимость не только в обычных ежегодных затратах на вербовку рабочей силы, но и в целом ряде других расходов. В былые годы «Грейт вестерн шугар К°» иногда выдавала рабочим свекловичных плантаций денежные ссуды на зимнее время или устраивала для них отпуск продуктов в кредит из продовольственных лавок. При этом обычно оговаривалось, что кредит распространяется только на некоторые из продуктов, например на бобы и кофе. В связи с организацией системы государственной помощи безработным компании удалось избавиться даже от этой обузы. На протяжении всей истории своего существования компания в той или иной форме пользовалась государственными субсидиями; теперь же ей удалось добиться того, чтобы общество приняло на себя также и расходы на социально-бытовые нужды сезонных рабочих.

Самый характер отношений между нанимателями и рабочими в этой отрасли экономики навсегда обрекает мексиканцев на положение сезонных рабочих, следовательно, лишает их возможности стать материально независимыми. Агенты администрации сахарного завода распределяют рабочих-мексиканцев среди свекловодов. По условиям контракта, который составлен и отпечатан заводоуправлением, но подписывается свекловодом, рабочий обязывается обработать и собрать урожай свеклы на определенной площади. При помощи либо поощрительной премии, либо системы задержки расчетов по заработной плате до окончания сезона мексиканца заставляют выполнить условия контракта, требующие, чтобы он работал в течение всего периода уборки урожая. Мексиканца, закрепленного по контракту за определенным участком земли на период от 6 до 7 месяцев, обычно обязывают проживать на территории данной плантации. Общая фактическая продолжительность труда рабочего на свекловичных полях составляет за сезон не более 60–80 дней, в зависимости от размеров порученного ему участка. Однако в течение срока действия контракта он фактически лишен возможности воспользоваться какими-либо дополнительными заработками на стороне. В течение 6 месяцев в году он является фактически крепостным, прикрепленным к определенному участку земли, который под страхом расторжения контракта он не смеет покидать даже на то время, когда работы нет. В течение же остальных 6 месяцев ему чрезвычайно трудно получить работу из-за своего приниженного общественного положения.

Фактически рабочий-мексиканец, вынужденный работать почти исключительно на свекловичных плантациях, никогда не может добиться экономической независимости. Обычно рабочий может управиться с участком размером приблизительно в 10 акров, и платят ему, конечно, пропорционально обрабатываемой площади. Но так как всегда существует избыток рабочей силы, а сахарозаводчики и плантаторы требуют максимально ускоренной уборки свеклы, то средний размер участка на каждого рабочего-мексиканца постепенно уменьшается. Ныне считается, что рабочему повезло, если удалось законтрактоваться на обработку и уборку участка размером хотя бы в 6 акров. В одном из последних исследований, проведенных д-ром Роскелли в 1938 г., указано, что годовой доход целой семьи батраков свекловичных полей составляет 568,49 долл. Из этой суммы 412,46 долл. заработаны трудом непосредственно на свекловичном поле, 132 долл. составляют другие заработки, и 24,12 долл. получены в виде общественных вспомоществований. Но так как рабочие-мексиканцы отличаются многосемейностью, то весьма сомнительно, чтобы их доходы составляли более 70 долл. в год на каждого работника. Совершенно очевидно, что с таким заработком добиться экономической независимости невозможно. Действительность подтверждает, что эти рабочие никогда в прошлом не обладали экономической независимостью, как они не обладают ею и сейчас. С 1922 по 1930 г. число мексиканских семей, оседавших в Колорадо после окончания каждого сельскохозяйственного сезона, постепенно возрастало. И каждую зиму этим семьям приходилось обращаться за помощью к источникам частной благотворительности. Так, зимой 1927 г. насчитывалось 2038 семей, лишенных средств к существованию. Во всех этих отчетах, подготовленных Томасом Магони из Лонгмонтона (штат Колорадо), подчеркивается все увеличивающаяся нищета среди мексиканских батраков, работающих на свекловичных полях, ужасающие жилищные условия, плохое медицинское обслуживание и гнусная социальная дискриминация. Магони установил, что в то время как колорадские власти тщательно следят за состоянием хлевов для скота, они никакого внимания не обращают на жилищные условия 25 тыс. мексиканских батраков. Даже и теперь в многочисленных городках свекловодческого района мексиканцу не разрешено входить в рестораны или парикмахерские. Повсюду бросаются в глаза специальные объявления – «Только для белых».

Вследствие существующей в этих районах системы оплаты чиновников из местных доходов судебные и полицейские работники облагают мексиканцев всевозможными поборами, чтобы обеспечить себя заработной платой. Практика эта зашла настолько далеко, что местная коллегия адвокатов города Пуэбло выступила с заявлением, резко осуждающим подобные методы.

Хотя подавляющее большинство рабочих мексиканцев в Колорадо исповедует католицизм, не более 10 % связаны с церковью. Труд на свекловичных плантациях строится почти исключительно на основе контрактации всей семьи рабочего. Редко встретишь на полях человека, который работал бы в одиночку. Там, где существует эта система, труд женщин и детей эксплоатируется бесплатно. Магони установил в 1929 г., что вопреки законам штата 5 тыс. мексиканских детей не посещали школу. Половина семей батраков ютилась в однокомнатных или двухкомнатных лачугах по 5, 6, 7, 9 и даже 11 человек в одной комнате. Детская смертность среди мексиканцев в Колорадо с 1920 по 1930 г. достигла ужасающих размеров. В одном из отчетов указывалось, что в 187 семьях умерло 443 ребенка. В отчете, охватывавшем данные по Арканзасской долине за 1930 г., указывалось, что обследованная группа в составе 140 семей потеряла 308 детей. Частные благотворительные организации, например «Католическое благотворительное общество города Денвер», сообщали, что уже с 1922 г. им приходится нести бремя помощи семьям мексиканских батраков в зимние месяцы. Подобные условия возникли в Колорадо с тех пор, как там появились мексиканские батраки со своими семьями, причем в настоящее время положение нисколько не лучше, чем в 1920 г.