Текст книги "Бедствующая земля"

Автор книги: Кэри Мак-Вильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Увеличение одних лишь размеров ферм только частично характеризует происходящее явление. Концентрация контроля над сельскохозяйственными работами может быть достигнута также многими другими способами: путем аренды, заключения соглашений о закупке урожая, участия в сельскохозяйственных работах на акционерных началах и аналогичными методами. Возможно, что наиболее знаменательным примером в отношении тенденции к концентрации контроля в сельскохозяйственном производстве служит, как указывает Нурз, «промышленная или торгующая организация, осваивающая сельскохозяйственное производство для того, чтобы иметь свое собственное сырье или же сельскохозяйственные продукты особого требуемого ей качества. Так, компания по выработке консервов в Нью-Йорке сама выращивает овощи на 1000 акров земли; крупная резиновая компания разводит в долине реки Солт-Ривер на 1100 акрах земли египетский хлопок для производства кордной ткани для шин; крупная чикагская торговая компания отвела в Висконсине 1300 акров земли под картофель; конкурирующая с ней питтсбургская торговая компания имеет в долине Импириал громадную дынную бахчу, а третья торговая компания владеет целым рядом крупных фруктовых садов». Эта тенденция сильнее всего проявляется в высоко индустриализованных сельскохозяйственных районах. Так, в долине Импириал из 141 727 акров земли, находившихся в 1939 г. в руках владельцев, имевших каждый по 640 акров и больше, 70 061 акр принадлежал 26 компаниям упомянутого типа. Согласно указанию Временной национальной экономической комиссии объяснение этого явления «заключается в том, что многие из этих владельцев – предприниматели, торговцы или заготовители, приобревшие землю, чтобы иметь постоянный источник снабжения соответствующим сырьем»[323]323
  Agricultural and the National Economy, Monograph, No. 23, 1940.


[Закрыть].

Итак, существует много путей, ведущих к концентрации сельскохозяйственного производства. Но что еще гораздо важнее, это возрастающий разрыв между производительной способностью «крупных» (вне зависимости от их номинальной величины) и «мелких» ферм, определяемый стоимостью их продукции. Если мы сравним распределение сельскохозяйственного производства страны в 1899 г. и в 1929 г., то обнаружим резкое увеличение удельного веса продукции самых крупных ферм, снижение удельного веса продукции самых мелких и бедных ферм и соответствующее уменьшение пропорциональной значимости средних ферм всех размеров. В этом факте, а именно в разрыве между крупным и мелким производством, и кроется основная суть проблемы, гораздо более значительная, чем любая разница в характере обработки земли или размере обрабатываемой площади. Ибо, как установил Ленин, основной ход развития капиталистического земледелия заключается в концентрации производства на крупных фермах к вытеснении мелкого производства. Согласно данным д-ра Карла Т. Шмидта, половина американских фермеров дала в 1929 г. 89 % всего товарного производства сельского хозяйства Соединенных Штатов. «Совершенно бесспорно, – пишет Шмидт, – что эти фермеры смогли бы легко произвести и остальные 11 %, если бы их хоть немного поощрили к тому цены на продукты. Это означает, что менее производительная половина наших ферм не нужна, для того чтобы кормить и одевать городское население, – по крайней мере при теперешнем уровне потребления». Но вряд ли теперешний «уровень потребления» имеет шансы повыситься, пока менее продуктивная половина ферм будет давать лишь 11 % стоимости всех сбываемых сельскохозяйственных продуктов.

Хотя основной вопрос заключается в развитии и осуществлении системы крупного производства, тем не менее «фабрики-фермы» возникают во многих районах, помимо Аризоны и Калифорнии, где в прошлом было сосредоточено большинство крупных ферм. Хазел Гендрикс описывает много таких ферм. Так, «Стокли бразерс энд К°» владеет 7545 акрами земли в Теннеси и 27 заводами в Индиане, Делаваре, Висконсине, Теннеси, Вашингтоне, Флориде, Техасе и Калифорнии. Компания «Аплкресторчард ов Хэмптон Фоллс» в Нью-Гемпшире, выращивающая в Новой Англии больше яблок, чем кто-либо другой, и имеющая свое собственное упаковочное производство, выпустила в 1942 г. на рынок более 70 тыс. бушелей яблок. «Старки фармз К°» имеет обширные плошади под спаржей в Пенсильвании, Нью-Джерси, Делаваре, Мериленде и Южной Каролине, а в Нью-Джерси расположена крупная молочная ферма «Уокер – Гордон»[324]324
  Atlantic Monthly, October 1940.


[Закрыть]. 25 декабря 1940 г. в Ноксвиле (Теннеси) была опубликована газетная статья о новой «картофельной фабрике» в графстве Кэмберленд.

4. «Вихрь индустриализации»

В результате все увеличивающегося разрыва между крупным и мелким производством, вызванного происходящими в сельском хозяйстве Соединенных Штатов коренными переменами, совершенно неправильно говорить теперь о единой «фермерской группе» или же о «классе земледельцев». «Высший слой» – выражение Уиплера Мак-Миллена – фермерской группы не только почти полностью доминирует в производстве, но также контролирует заключение торговых соглашений, цены и ставки заработной платы и работу комитетов по регулированию сельскохозяйственного производства. Учрежденные для проведения в жизнь различных мероприятий, связанных с осуществлением программы Администрации регулирования сельского хозяйства, эти комитеты бурно приветствовались как «несущие фермерству хозяйственную демократию»[325]325
  Achieving a Balanced Agriculture, a bulletin issued by the Department of Agriculture, April 1940.


[Закрыть]. Наблюдая работу этих комитетов в Калифорнии, я был далек от того, чтобы притти в восторг от их «демократизма». Почти в каждом графстве они наводнены представителями или подставными лицами крупных фермеров. То, что в других районах существует аналогичное положение, полностью подтверждается показаниями, данными д-ром Шмидтом комиссии Толана. В Калифорнии фермеры разделены на два враждующих лагеря. Они имеют совершенно противоположные взгляды на социальные и политические проблемы и непрерывно ведут борьбу по каждому крупному аграрному вопросу.

В 1901 г. Комиссия по вопросам сельскохозяйственного производства не могла найти доказательства правильности «вывода, что класс фермеров когда-либо уступит место классу арендаторов или же что владение землей перейдет полностью в руки богачей». Но в 1937 г. комитет, созданный президентом Соединенных Штатов по вопросу об аренде ферм, установил, что: «За последние 55 лет, т. е. в течение всего периода времени, за который имеются статистические данные об аренде земли, шло постоянное значительное увеличение удельного веса арендаторов. С 25 % в 1880 г. количество арендованных ферм возросло до 42 % в 1935 г.». Собственник мелких ферм оказался не в лучшем положении, чем арендатор. Это видно по резкому уменьшению собственности мелких землевладельцев. Если в 1880 г. принадлежавшие им земли составляли 62 % стоимости всех земельных участков страны, то в 1935 г. они составляли лишь 39 %. В самом низу социальной лестницы сельского хозяйства стоят сельскохозяйственные рабочие. Наилучшее представление об их теперешнем положении дают выборочные цифры годового заработка рабочего, приведенные Карлом К. Тэйлором в показаниях перед Временной национальной экономической комиссией по следующим культурам: табак – 188 долл., зерновые – 206 долл., товарные овощи (Нью-Джерси) – 265 долл., кукуруза (Иллинойс и Айова) – 308 долл. и сахарная свекла – 340 долл.

В течение многих лет делались попытки рационалистически обосновать эти явные признаки неблагополучия (увеличение количества арендаторов, сокращение земельной собственности мелких фермеров, нищенские заработки). Не мало томов было написано о «проблеме арендаторства», которая, как правило, рассматривалась изолированно от всех других действующих факторов и почиталась некой таинственной болезнью, возникающей из взаимоотношений между землевладельцем и арендатором. Все силы были направлены на то, чтобы отграничить и изолировать причины, обусловливающие проблему фермы. Высказать предположение, что эта проблема является лишь одним из проявлений неполноценности экономической системы США, – означало вызвать глубокое возмущение и гнев бюрократов. Для того чтобы не дать возможности царившему в сельском хозяйстве недовольству вылиться в активную форму и для того чтобы сохранить нашу иллюзию о «фермерстве, как о способе существования», мы встали на путь подкупа и заплатили в 1939 г. фермерам больше денег, чем ушло в 1916 г. на содержание государственного аппарата[326]326
  Speech of Dr. Ira Cross, University of California, March 20, 1940.


[Закрыть]. Но, несмотря на все наши усилия уберечь фермера от влияния присущих современному обществу сил конкуренции, его безудержно закрутил «вихрь индустриализации».

Глубокие перемены, происшедшие за последние 50 лет в экономике сельскохозяйственного производства, заставили фермеров превратиться в дельцов. Раньше ферма была в значительной степени независимой экономической единицей. Почти все продукты питания, потребляемые фермерской семьей, были домашнего происхождения. Большую роль в жизни фермы, на которой жила лишь одна семья, играла также меновая торговля. Но многие события вскоре заставили фермера познакомиться с экономикой, базирующейся на деньгах. Головокружительный рост земельного долга, вызванный частично увеличением стоимости земли, заставил фермеров перейти полностью на товарные культуры, увеличить производство и снизить расходы. Суммы, выплачиваемые фермерами неземледельческим группам, возросли с 561 млн. долл. в 1910 г. до 829 млн. долл. в 1937 г. В 1909 г. фермеры заплатили около 200 млн. долл. в виде процентов по закладным, а в 1937 г. эта сумма возросла до 400 млн.[327]327
  Agriculture in Modern Life, 1939, pp. 46 and 50.


[Закрыть]. В связи с увеличением задолженности фермеров начала исчезать меновая торговля, так как страховые общества не заинтересованы получать пшеницу или свиней в счет уплаты процентов или погашения основного долга. Упор на товарные культуры повлек за собой упадок домашнего производства других продуктов. Производство, преследующее цели домашнего потребления или же продажи на местном рынке, уступило место производству для обмена на мировом рынке. Уже в 1929 г. продукты, которые «продавались или запродавались», составляли 87 % всех сельскохозяйственных продуктов. По мере того как одна отрасль сельскохозяйственного производства за другой постепенно переносилась из деревни в город, зависимость фермера от денежного дохода все увеличивалась. В настоящее время в Соединенных Штатах на денежные расходы, необходимые для ведения сельского хозяйства, уходит более половины валового сельскохозяйственного дохода[328]328
  Why Farmers Are Poor, by Anna Rochester, 1940, p. 79.


[Закрыть].

Лучшей иллюстрацией происшедших перемен служат фермеры, покупающие на ближайшем базаре масло, яйца и хлеб. Фермер становится с каждым днем все более заинтересованным в производстве продуктов для продажи. Необходимость в этом не только была осознана им на горьком опыте, но также беспрестанно внушалась ему повсюду, где он мог бывать, – от сельскохозяйственной школы до страхового общества, от местного отделения банка до ближайшего агронома.

Еще более разительны перемены, происшедшие в отношениях между фермерами и неземледельческими группами. В 1915 г. в Соединенных Штатах было 503 компании по производству тракторов. К 1937 г. их количество сократилось до 25[329]329
  The Cavalcade of Farm Mechanization by Harry G. Davis, Chicago, January 13, 1937.


[Закрыть]. Раньше имелось множество производителей сельскохозяйственного оборудования, теперь же в этой отрасли производства существует только 8 очень крупных и 200 менее крупных компаний. Все, что касается сельскохозяйственного оборудования, согласно сообщениям Временной национальной экономической комиссии представляет собой «почти законченную олигополию»[330]330
  Олигополия – господство немногих (греч.). Термин буржуазной политической экономии, понимающий под этим господство небольшого числа крупных конкурирующих между собой компаний. Буржуазные экономисты не понимают диалектически связанного сочетания монополии и конкуренции, считают эти понятия взаимно исключающими друг друга. В этом смысле термин «олигополия» противопоставляется ими монополии. (Прим. ред.)


[Закрыть]. В производстве сельскохозяйственного оборудования господствуют две фирмы; от 8 до 10 фирм контролируют продажу 90 % оборудования восьми типов, от 80 до 90 % оборудования четырех типов и от 70 до 80 % оборудования пяти типов. Результаты высокой степени концентрации совершенно очевидны. «С 1929 г. по 1933 г. производство сельскохозяйственного оборудования сократилось на 80 %, а цены снизились лишь на 6 %. В противовес этому сельское хозяйство сократило свое производство на 6 %, а цены на его продукты упали на 63 %»[331]331
  Achieving a Balanced Agriculture, p. 41.


[Закрыть]. Как было указано, «единство цели и организации финансового капитала и его компонентов резко контрастирует с многомиллионной раздробленностью фермеров». С одной стороны мы имеем 6 млн. конкурирующих друг с другом фермеров, а с другой стороны – двух производителей сельскохозяйственного оборудования, работающих в полном согласии. В то время как фермеры не в состоянии эффективно контролировать цены на свои продукты, олигополия прекрасно это делает в отношении своих изделий. Поэтому не следует поражаться, что 5 крупнейших компаний сельскохозяйственного оборудования в 1936 г. получили 46 млн. долл чистого дохода[332]332
  Facts for Farmers, August 1937.


[Закрыть]. Важность подобного рода изменений, поскольку дело касается фермеров, совершенно очевидна. В 1939 г. расходы на сельскохозяйственное оборудование (отчисления на амортизацию и эксплоатационные расходы) доходили до 21 % денежного дохода фермеров по сравнению с 7 % в 1913 г.[333]333
  Louis H. Bean, testimony before the TNEC, April 1940.


[Закрыть].

Вследствие отсутствия правильной организации сельскохозяйственного производства фермеры уже давно находятся в невыгодном положении по сравнению с их контрагентами – неземледельческими группами. Однако раньше бичом фермеров были преимущественно банки и железные дороги, а теперь в результате индустриализации сельского хозяйства появились другие группы, отхватывающие значительную долю дохода фермеров. К числу этих групп относятся компании, изготовляющие сельскохозяйственное оборудование, фабриканты автомобилей, тракторов и грузовиков, заводы по очистке бензина и масел, консервные заводы, заготовительные организации и другие предприятия, перерабатывающие сельскохозяйственную продукцию, электрические компании, экспортеры, спекулянты, крупные торговые дома с разветвленной сетью магазинов, фабриканты удобрений и т. д. «Фермер, – пишет д-р Шмидт, – занимает весьма слабую позицию и как покупатель, и как продавец, не говоря уже о возможности жульнических манипуляций с ценами со стороны групп предпринимателей благодаря их монопольному положению». Взаимоотношения между средним садоводом или овощеводом и консервным заводом, с которым они имеют дело, между средним свекловодом и сахарным заводом, с которым он связан, и другие аналогичные взаимоотношения сейчас резко отличаются от тех, которые существовали 20 лет назад. Монопольная структура промышленности стимулирует появление крупных предпринимателей и в сельском хозяйстве.

5. Кукурузный пояс

Чтобы понять далеко идущие последствия вышеописанных изменений, следует также рассмотреть перемены, происходящие в самом сердце сельскохозяйственной территории Соединенных Штатов – кукурузном поясе Среднего Запада. Именно здесь зародились и существуют наиболее характерные и стойкие американские традиции.

Все же, несмотря на это, и здесь промышленная революция влечет за собой социальные преобразования.

В 1934 г. в 8 штатах Среднего Запада было сосредоточено 75 % первосортной посевной площади Соединенных Штатов, исчисляющейся в стране в 100 млн. акров, и 36 % из 211 млн. акров имеющейся в стране земли второго сорта. И все же на этой богатой территории находилось лишь 24,7 % всего сельского населения страны. Это значит, что половина лучшей почвы страны возделывалась лишь одной четвертью всего сельскохозяйственного населения Соединенных Штатов. Да и общественное и материальное положение живших там фермеров было очень шатким и неустойчивым. Так, за последние 5 лет громадное количество фермеров лишилось своих ферм в 5 штатах кукурузного пояса (Айова, Миссури, Иллинойс, Индиана и Огайо). Согласно показанию П. Г. Бека из Администрации по охране фермерского хозяйства в этих штатах между 1935 и 1940 гг. «исчезло» 70 000 ферм, из коих 16 145 в Миссури, 16 197 в Индиане, 17 681 в Огайо, 12 853 в Иллинойсе и 10 000 в Айова. «Здесь, на Среднем Западе, – пишет Бек, – сельскохозяйственная пресса и газеты подымают вопрос о том, стоим ли мы перед угрозой выбора, как образно выразилась одна газета, между мелкой, «семейной» фермой и «Гроздьями гнева».

Современная технология превращает кукурузный пояс в крупный фабричный район. На Среднем Западе сейчас работают 65 тыс. кукурузных механических початкосрывателей. Говорят, что кукурузный початкосрызатель заменил в 1937 г. в штате Айова от 15 до 20 тыс. рабочих, собиравших раньше кукурузу вручную. Так как расходы на энергию и труд составляют 52 % стоимости производства кукурузы, то введение машин означает не только удобство, но и выгоду для тех, кто может воспользоваться новыми методами. Владельцы зерновых элеваторов и скупщики зерна, отмечает д-р Тэйлор, уже теперь нередко закупают хлебные злаки и кукурузу на корню, а затем сами снимают урожай (машинами) или же поручают сбор урожая кому-либо на аккордных началах[334]334
  Harper's May 1941.


[Закрыть]. Подобная практика показывает, что и здесь коммерческая сторона вторгается в сферу сельскохозяйственных работ. В недалеком будущем фермеры, производящие кукурузу, подобно садоводам Калифорнии и свекловодам Колорадо окажутся работающими по контракту на элеваторные и зерновые компании.

Концентрация сельского хозяйства за счет поглощения мелких ферм была вызвана в кукурузном поясе главным образом механизацией. На крупных фермах значительно ниже первоначальные затраты на энергию и машины на акр земли. Применение машин не только вытесняет рабочих, но также дает возможность обрабатывать с меньшим количеством людей большие площади. Поэтому укрупнение сельскохозяйственных единиц неизбежно. С 1936 по 1939 г. в штате Айова свыше 6 % всех фермерских семейств были вытеснены с земли. Комиссии Толана было сообщено, что в кукурузном поясе около 25 тыс. фермеров не могут найти себе ферм для аренды. Доктор Тэйлор рассказывает об одном фермере в штате Айова, который три года назад начал расширять свое поле деятельности. Он арендовал 40 акров земли в 5 км, 440 акров в 10 км и 320 акров в 120 км от своего участка. Теперь он засевает 1000 акров плодороднейшей земли, имея всего лишь двух батраков, оплачиваемых им помесячно. Временная национальная экономическая комиссия установила, что механический кукурузный початкосрыватель используется именно там, где ранее во время сбора урожая нанимались сезонные рабочие.

Вытесненные фермерские семейства (в штате Айова в 1940 г. на проезжей дороге очутилось еще 2 тыс. семейств) не в состоянии выдержать конкуренции в отношении аренды земли и вынуждены уехать. Они либо переезжают в более бедные сельские районы, либо в города, либо становятся мигрантами. Механизация, снижая расходы и увеличивая производительность, приводит к появлению ожесточенной конкуренции в погоне за земельными участками, а конкуренция влечет за собой повышение земельной ренты. Не имеющий достаточных капиталов фермер не может, конечно, выдержать подобной конкуренции. Механизация также стимулирует работу на аккордных началах, которая, в свою очередь, вытесняет постоянно живущих на ферме рабочих. Владелец фермы имеет теперь возможность договориться с бригадой рабочих о выполнении ею аккордно почти любой сельскохозяйственной работы. Компании, берущие на себя управление фермами, процветают. Иметь земельную собственность, обрабатываемую чужими руками, стало очень выгодным делом, и многие горожане приобрели себе фермы. В своем показании д-р Тэйлор цитирует следующее замечание: «Сейчас очень модно покупать фермы отчасти для забавы, взамен гольфа, а отчасти в качестве верного места помещения капиталов». В некоторых городах Среднего Запада приобревшие себе фермы дельцы основали «клубы-кафе фермеров», где они, потягивая кофе и дымя сигарами, обсуждают свои «фермерские проблемы». Раньше капитал вкладывался в сельское хозяйство преимущественно в виде займов под закладные, теперь же считается, что именно фермы, как таковые, служат выгодным источником капиталовложения. В районе развивается деятельность земельных корпораций. Так, на 1 января 1931 г. компания «Коллинс фарм» в Седар Рапидз (Айова) имела 150 ферм с общей площадью в 27 496 акров, разбросанных по 31 графству северной части штата Айова[335]335
  The New Agriculture by Orville Kile, 1932, p. 90.


[Закрыть]. Рабочие этой компании отмечают время прихода на работу и ухода с нее на автоматических часах.

Результаты изменений в кукурузном поясе четко сформулированы в передовой статье «Дэс Мойнес Рэджистер» от 3 марта 1940 г., цитированной д-ром Тэйлором в его показаниях Временной национальной экономической комиссии: «Концентрация означает уменьшение общего количества ферм; сокращение же количества ферм и рост механизации означает уменьшение числа фермеров и их семейств. А это, в свою очередь, означает обострение конкуренции среди арендаторов в борьбе за фермы, рост не устойчивости положения тех, кто отвоевал себе ферму, и значительное увеличение численности безземельных фермеров. Это означает увеличение неоседлого населения, передвигающегося из графства в графство, из штата в штат… Это означает увеличение класса сельскохозяйственного пролетариата».

Происходящий сейчас в сельском хозяйстве Соединенных Штатов процесс, к которому изменения, имеющие место в кукурузном поясе, служат лишь одной из иллюстраций, весьма похож на процесс, приведший в свое время к «огораживанию» в Англии. Социальные и политические последствия подобного процесса вряд ли требуют особого объяснения. «Сейчас идет революция, – сказал профессор Вильям Гопкинс комиссии Толана, – ее не направляют из темных подвалов усатые, бросающие бомбы революционеры. Ее движущая сила более значительна и динамична. Эту революцию нельзя ни остановить, ни загнать в подполье никакими правительственными мероприятиями. Она все время с нами вне зависимости от нашего желания. Эта революция призвана полностью изменить наш образ жизни, наши традиции и наше представление о фермере как о столпе американской демократии».