Текст книги "Короли Падали (ЛП)"

Автор книги: Кери Лэйк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 31

КАЛИ

Клетка снова поднимается, на этот раз немного выше, чем раньше, показывая весь ужас неудачной попытки Кенни добраться до другой стороны.

Мне приходится отвернуться от этого, и когда я это делаю, я замечаю Кадмуса, дергающего за веревку, мышцы на его руках подергиваются от тяжелого труда.

– Я подержу это, – говорит он, скрипя зубами от усилия.

– Поторопись!

Я не думаю, что кто-то хочет рисковать на данный момент, но у нас нет выбора. Альтернатива – быть разорванным на части безликими разбойниками, которые скрываются где-то позади нас.

Сделав три глубоких вдоха, Титус перекатывается под ним на другую сторону.

Брэндон следует его примеру, благополучно катясь за ним.

– Направляйтесь к люку! Я не знаю, кого он предупредил, но Легион может прибыть в любую минуту, так что всем нужно убираться. Валдис подталкивает меня локтем и занимает свое место рядом с Кадмусом, который заметно пытается дрожащими мышцами ухватиться за веревку.

– Поторопись, Кали. Ты следующая.

Взявшись за один из многочисленных узлов на веревке, Валдис тянет Кадмуса за спину, предлагая Альфе некоторое облегчение.

Я падаю на колени и перекатываюсь под ними, переводя дыхание, когда добираюсь до другой стороны барьера. Мутанты напротив нас гремят прутьями клетки, некоторые взбираются по металлическим перекладинам, как будто взволнованные моим присутствием, и мурашки ужаса пробегают по моему позвоночнику, когда я смотрю вниз на то, что осталось от Джеда. Куски, которые они не смогли протащить через решетку. Заставляя себя не обращать на них внимания, я сосредотачиваю свое внимание на мужчинах, которым еще предстоит добраться до этой стороны.

Рис следует за ними и подбирает сумку, которую уронил Джед, прежде чем пнуть остатки его руки и плеча под дыру, где коллективное рычание сигнализирует о том, что мутанты оценили пищу.

– Все на поверхность! – командует он.

– Я не верю, что эти придурки не запрут нас всех здесь.

Аттикус подтягивается под клетку, и как только он оказывается с другой стороны, я оборачиваюсь и вижу, как они с Брэндоном поднимаются по лестнице к люку, а Титус следует за ними по пятам.

Валдис свистит, подзывая собаку, но животное остается начеку, уставившись в противоположную сторону туннеля.

– Давай!

– Валдис! Кричу я, чувствуя себя слишком нетерпеливой из-за того, что он и Кадмус все еще находятся не по ту сторону решетки. Каждое нервное окончание подобно живой проволоке, которая не успокоится, пока они не окажутся в безопасности на этой стороне.

Он поворачивается к Кадмусу и дергает головой.

– Вперед!

Качая головой, Кадмус наматывает веревку на руку и подтягивает ноги.

– Я разберусь с этим, старик. Ты иди первым.

Возможно, не желая тратить время на споры, Валдис кивает.

– Я подержу для тебя рычаг с другой стороны.

Все еще пытаясь удержать ворота, Кадмус стискивает зубы, его руки заметно дрожат.

– Просто уходи!

Визг из конца коридора посылает волны ужаса через меня.

– Вы оба! Поторопитесь!

Валдис проскальзывает под ним, и как только он оказывается тут, Кадмус отпускает веревку, снова захлопывая ворота. Он встряхивает рукой, обвивая ее вокруг и вздрагивая при этом, как будто ему очень больно.

Собака рычит позади него, держа мои нервы на пределе, в то время как Валдис поднимается на ноги и снова нажимает на рычаг.

Клетка не сдвинулась с места.

– Какого хрена? Валдис опускает его во второй раз, придерживая, точно так же, как Кадмус делал раньше.

Он не поднимается.

– Должно быть, сломалась рукоятка, когда он отпустил ее, и она снова захлопнулась. Голос принадлежит Грегору через камеру, которую Рис снял со своей маски и прикрепил к какому-то ремню безопасности у себя на груди. Он нажимает одну из кнопок на камере, которая, кажется, регулирует громкость.

– Как нам открыть это снова? Спрашивает Рис, его брови хмурятся.

Следует долгая пауза и раздраженный выдох.

– Я не думаю, что вы сможете.

Потирая череп, Кадмус заходит с другой стороны.

– Ах, черт. Черт!

Паника взрывается в моей груди, и я бросаюсь к решетке, дергая ее вверх, как будто у меня есть сила поднять ее.

– Нет! Мы должны вытащить его!

Рядом со мной Валдис присаживается на корточки и берется за перекладину, мышцы напрягаются, когда он пытается поднять ее. Титус, который, должно быть, спустился обратно по лестнице, пытается поднять ее с другой стороны от меня. Рис тоже присоединяется, но клетка вообще не двигается. Даже с учетом мощи всех трех Альф, стоящих за этим. Такая мощь, как я себе представляю, могла бы поднять танк.

– Там есть запирающий механизм. Вы не можете открыть это. Голос Грегора подобен предвестнику смерти, и я хотела бы поджечь воздух и сжечь его слова, которые остаются обескураживающей реальностью.

– Нет. Нет! Я стучу в ворота, гнев и разочарование так напрягают мои мышцы, что кажется, они вот-вот лопнут.

Визг позади Кадмуса становится громче, и пес бросается вперед, его рычание превращается в предупреждающий лай.

– Уберите это. Уберите это. Пожалуйста!

Валдис дергает прутья, как будто ищет слабое место, но такового нет. Эта клетка была спроектирована так, чтобы не дать вырваться самым буйным созданиям.

Кадмус оглядывается через плечо, и когда он оборачивается, отводя от меня пристальный взгляд, в его глазах светится печаль. Он стоит задумчивый, тихий, несмотря на рычание и постоянный гул от мутаций позади меня. Снова оглядываясь через плечо, он почесывает раны на предплечье.

– Знаешь, на этот раз я мог бы спасти ее.

– Нет. Не делай этого. Не сейчас. Мне нужно, чтобы ты подумал. Подумай о том, что мы можем сделать. Как мы можем вытащить тебя. Ты знаешь эти туннели лучше, чем кто-либо другой.

Собачий лай яростный, возбужденный, и я уверена, что кто бы ни приближался, он уже близко. Когда он кренится в том направлении, я хватаю Кадмуса за руку через решетку.

– Подожди! Что ты делаешь? Ты не можешь спасти ее. Ее никогда там не было, Кадмус! Это у тебя в голове.

– Она никогда не была только в моей голове, Кали.

– Она была. Галлюцинация, которую выдумали доктора, чтобы поиграть с твоим разумом.

Сияющие глаза, он поднимает свой пристальный взгляд на меня и качает головой.

– Я не говорю о девушке из моих кошмаров. Я говорю о тебе. Сейчас. На этот раз я смог спасти вас. Он торжественно улыбается, беря мою руку в свою, и я с трудом вижу его лицо из-за раздражающего тумана слез в моих глазах.

– Правдоподобие.

– Нет. Не надо. Не делай этого. Мои слова дают выход безумию внутри меня, дрожи в груди, которая угрожает расколоть меня в любой момент. Разбитое сердце, которое ждет, чтобы уничтожить меня.

– Скажи мне, как тебе помочь.

– Ты думаешь, я бы стоял здесь, если бы знал? У него вырывается слезливый смешок, но я не разделяю его юмора. Гнев и разочарование внутри меня борются за голос.

– Я сказала тебе держаться подальше. Мое горло подрагивает от слез.

– Я сказала тебе быть свободным!

– Я не жалею, что пошел с тобой. Я не жалею об этом. Протягивая руку через решетку, он обхватывает мою челюсть, хмурясь, когда проводит большим пальцем по моей щеке.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Кали.

Я накрываю своей рукой его руку, проглатывая рыдание, которое сжимает мое горло. Несмотря на надвигающуюся опасность, рычание и грохот мутаций, готовых вонзить в нас свои зубы, хаос этого момента, как будто вокруг нас больше ничего не существует.

– Помнишь… там, в комнате гибернации… когда я сказал, что ты и Титус мне не нужны? Я была неправа. Ты нужен мне. Я протягиваю другую руку через решетку, прижимая его как можно ближе к себе, отчаянно желая удержать его здесь, обеспечить его безопасность. Паника поднимается в моей груди, вытесняя воздух.

– Ты нужен мне.

Он фыркает от смеха, и слеза скатывается из уголка его глаза.

– Я знал, что ты просто разозлилась. Вот какие мы, Солнышко. Я тебя бешу, а ты говоришь дерьмо, которого не имеешь в виду.

Рис подходит ко мне и передает что-то через решетку, которую Кадмус берет в свою ладонь.

– Паслен. Он улучает момент, чтобы схватить другого Альфу за плечо, и кивает, его брови хмурятся, как будто он представляет себя на другой стороне.

– Нет. Отчаяние в моем сердце не позволяет мне принять это. Оно не позволяет мне отключить принуждение вытащить его. Я не могу уйти. Я не оставлю его здесь одного.

– Мы просто не… мы не думаем. Достаточно усердно. Есть способ.

Кадмус фыркает и улыбается, качая головой.

– Не в этот раз.

Тит тянется, чтобы схватить Кадмуса за руку, брови сведены, и они сжимают предплечье друг друга. Между ними не произносится ни слова.

Слева от меня Валдис стоит с плотно сжатыми челюстями, тоже нахмурившись.

– Кадмус… Он задыхается от этого слова и тянется через стойку, чтобы положить руку на плечо другого Альфы. Одно грубое пожатие показывает его молчаливое разочарование, то же самое разочарование, которое сейчас пронзает меня.

Сдвинув брови, Кадмус смотрит на меня и обратно на Валдиса.

– Ты позаботься о ней, хорошо? Позаботься о нашей девочке.

Валдис скользит рукой вверх, чтобы провести ладонью по затылку Кадмуса, сжимая губы, когда он резко кивает.

– Я всем тебе обязан.

– Ты мне ничего не должен. Мы братья. Всегда были.

В следующей паузе в воздухе повисает жуткая тишина, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, что мутантов позади нас больше нет. Они отступили, не оставив ничего, кроме костей Джеда на полу, где они когда-то собирались. Если только у меня в голове не помутилось настолько, что я вижу всякое. Или, скорее, то, чего там нет. Но затем Валдис поворачивается, на его лице такое же замешательство, и я снова сосредотачиваю свое внимание на Кадмусе.

Тени мелькают на заднем плане, издавая визг, который становится громче, чем раньше.

Кадмус разворачивается, зажигая одну из сигнальных ракет из своего рюкзака, и когда он бросает ее в темноту, освещая туннель позади себя, группа безликих Рейтеров карабкается к нему.

Воздуха в моих легких не хватает для вздоха, который вылетает из меня. Нет. Их, должно быть, сотни, они карабкаются к нему по стенам на четвереньках, как пауки, вылупляющиеся из яйца. Низкое гудение их коллективного рычания эхом разносится по туннелям, напоминая мне пчел в улье.

Пес бросается к ним, исчезая в толпе, и только пронзительное эхо его визга возвещает о его судьбе.

– Давай, ублюдки! Ты хочешь кусочек меня? Кадмус ударяет себя кулаком в грудь.

– Давай, возьми это!

Крики разрывают мою грудь, агония разрывает меня изнутри. Я хватаюсь за прутья и царапаю его, пока меня оттаскивают.

– Нет! Кадмус!

Я смотрю, как он запихивает в рот таблетки паслена. Голова опущена, его глаза устремлены на меня, в то время как безликие гуманоиды окружают его, оттаскивая от клетки.

– Нет! Нет!

Раскинув руки в обе стороны, он напоминает мне крест, когда они толпятся вокруг него, окружают его, затягивают на дно. Блеск его рабской повязки тускнеет в тени монстров.

– Кадмус!

При его первом крике я с криком закрываю уши руками и падаю на землю. Зажмурив глаза, я чувствую, как мое тело поднимают, но я не могу заставить себя смотреть, как меня уносят. Прочь от этого кошмара. Прочь от этих звуков.

Подальше от Кадмуса.

Тусклый свет согревает мою кожу, но это не смягчает боль, пульсирующую в моей груди. Я не могу дышать из-за стеснения, охватившего мои легкие. Как только мои колени касаются земли, я ползу вперед, к люку, который захлопывается прежде, чем я успеваю до него дотянуться.

– Нет. Нет, мне нужно увидеть его. Еще раз. Пожалуйста!

Валдис приседает рядом со мной, тянется к моей руке, но я отбрасываю его руку.

– Он ушел, Кали. Требуется всего минута, чтобы таблетка подействовала, и я уверен, что до этого его организм испытал шок. Он не чувствовал особой боли, я обещаю.

– Я не могу оставить его там одного. Рыдания разрывают мою грудь, и я кладу руку на люк, вход в гробницу, в которой теперь хранится частичка моего сердца.

– Кадмус…

Руки скользят подо мной, поднимая меня, и я прижимаюсь к Валдису, как ребенок, пока он несет меня. Боль, которая проходит через меня, как густой яд, говорит мне, что я никогда не буду прежней. С Валдисом я ни разу не теряла надежды увидеть его снова. Я ни разу не думала, что он потерян для меня навсегда. Даже когда я смотрела, как закрываются эти двери, запечатанные без надежды попасть внутрь.

На этот раз я знаю наверняка. Я больше не увижу Кадмуса в этой жизни.

ГЛАВА 32

КАЛИ

Я мрачно возвращаюсь к дому Грегора. Все мы избиты. Измучены. Боль за моими ребрами никогда не пройдет. Я прокручивала последний час так много раз, как будто в моей голове материализуется другой результат – Кадмус отправится обратно со всеми нами, делая по пути свои обычные остроумные комментарии. Физическая боль – это та, которая часто обещает конец. Но боль потери вечна. Это способ сердца напомнить нам, насколько оно хрупкое. Как легко оно может разбиться.

Обвив руками его шею, я крепко прижимаюсь к Валдису, вспоминая все ночи, когда я плакала, пока не уснула из-за него. Это были ночи, когда Кадмус спал рядом, сохраняя дистанцию. Он отвлекал меня какой-нибудь приятной беседой о деревьях, или небе, или о ком-то, кого мы встретили в наших путешествиях в тот день. Разговоры, которые я находила раздражающими в то время, но чего бы я только не отдала, чтобы услышать их снова сейчас. Его разум всегда был встревожен, всегда искал отвлечения, но в такие моменты он отбрасывал свои собственные заботы в сторону. Ради меня. Быть рядом со мной – единственный возможный для него способ.

Я надеюсь, что таблетка, которую он проглотил, наконец-то принесла ему покой.

– Я помню точный момент, когда я понял, что мы заперты в той больнице. Звук голоса Валдиса – желанное отвлечение.

– Все, о чем я мог думать, это ты. Как я никогда больше не смогу обнять тебя. Слышать твой голос. Видеть твое лицо. Защищать тебя. Он прочищает горло, и я знаю, что слова даются ему тоже с трудом.

– Но я вспомнил, что оставил тебя с Кадмусом у того водопада. Я знал, что он скорее умрет, чем позволит кому-либо причинить тебе вред. Это было единственным утешением, которое я взял с собой. Единственное, что поддерживало мою жизнь. Было знание, что ты будешь в безопасности с ним и Титусом.

По мере того, как в моих глазах собирается все больше слез, я задаюсь вопросом, сколько человек может выплакать, прежде чем они высохнут. Будет ли агония бесконечной, или все это когда-нибудь закончится.

– Он оберегал меня.

– Как бы сильно они ни заморочили ему голову, я думаю, что его чувства к тебе были для него источником ясности. Возможно, единственной ясности, которую он когда-либо знал.

Я утыкаюсь лицом в грудь Валдиса, позволяя его словам впитаться под мою кожу, мимо ребер, где они вонзаются в мое сердце. Возможно, со временем его чувства ко мне ослабли бы, и мы отдалились бы друг от друга. Но теперь они – постоянная часть меня, запертые в месте, которое я когда-нибудь посещу, когда боль от его отсутствия не будет так мучительна. Когда я не буду терпеть, когда меня раздавливает этот ужасный вес.

Мы наконец добираемся до дома Грегора, и Валдис ставит меня на землю. Рис поднимается по лестнице, и прежде чем он успевает хотя бы постучать, дверь распахивается перед солдатами Легиона.

– Где Рен? Рис рычит и бросается вперед, где его резко останавливает шеренга охранников.

Валдис и Титус стоят у него за спиной, но при звуках сзади они разворачиваются, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть еще больше солдат Легиона, собравшихся во дворе Грегора. Их десятки. Все вооружены пистолетами.

– Что, черт возьми, ты наделал? Где Грегор? Рис пробивается сквозь солдат Легиона, собравшихся в фойе дома, которые в конце концов отходят в сторону. Все мы следуем за ним, и Валдис переплетает свои руки с моими, его тело массивно рядом с солдатами, мимо которых мы проходим.

– Гребаный предатель, – говорит сзади один из солдат, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как он плюет в Брэндона.

– Перешел на сторону гребаных повстанцев.

– Вы, ублюдки, позволяете им умирать там! Голос Брэндона срывается, когда он срывает с шеи собачьи жетоны и швыряет их в лицо солдату, где они со звоном падают на пол. Он замахивается на него, ударяя солдата в лицо, и еще двое охранников хватают его.

Валдис проходит мимо меня спокойным и легким шагом, прижимая одного из двух солдат за горло к стене.

– Отбой! Тот, кого Брэндон ударил, кричит на него.

– Чертов Дикарь! Его слова не оказывают никакого эффекта на Альфу, который стискивает челюсти, наблюдая, как охранник задыхается в его хватке. Когда другой солдат поднимает пистолет, я бросаюсь вперед и кладу ладонь на вытянутую руку Валдиса.

Он отпускает солдата, который падает на пол, задыхаясь.

Подталкивая Брэндона сзади, Валдис подталкивает его вперед и не спускает глаз с окружающих офицеров Легиона, пока мы следуем за Рисом.

Один солдат Легиона, достаточно смелый, чтобы встать перед строем Альф, стоит с пистолетом, пристегнутым ремнем поперек тела. Он дергает головой, призывая Риса следовать за ним, и у меня возникает ощущение, что если бы он немедленно не сдвинулся с места, Рис бы пронзил и его тоже.

Он ведет нас в библиотеку, где Грегор и Рен сидят, привязанные к стулу, с кляпами во рту.

– Рен, ты ранена? Рис задает вопрос сквозь стиснутые зубы, и то, как ссутулены его плечи, а руки сжаты в кулаки, говорит мне, что он обрушил бы ад на этих мужчин, если бы она ответила «да».

Она качает головой.

Мужчина выходит из-за спины нескольких солдат Легиона, охраняющих Рена и Грегора. Его одежда модная, слишком чистая и новая для того, чтобы он прожил хотя бы минуту на Мертвых Землях. Его лицо бледное, в тени бороды цвета соли с перцем, которая, наряду с несколькими сединами в волосах, говорит мне, что он старше. Изо рта у него торчит сигара, похожая на те, что время от времени курил доктор Эрикссон, и ее аромат наполняет комнату насыщенным удушающим ароматом, который у меня стал ассоциироваться со злыми людьми.

– Ты знаешь, кто я? – спрашивает он Риса.

– Человек, которого я собираюсь убить до наступления темноты.

Офицеры Легиона пошатываются, но когда мужчина поднимает руку, они снова замирают. С недоверчивой ухмылкой он встает по другую сторону стола, позади того места, где сидят Рен и Грегор.

– Я построил это место. Мечтали об этом задолго до того, как началась Драга, когда мир был простым, а я был никем иным, как сыном безжалостного миллиардера. Он смеялся надо мной, мой отец. Над моими идеями. А теперь? Я предполагаю, что он переворачивается в той неглубокой могиле, в которой его оставили Рейтеры, потому что даже смехотворно богатые не были застрахованы».

– Чего ты хочешь?

Он прекращает расхаживать и пристально смотрит на Риса, прежде чем затянуться сигарой.

– Я хочу единственную вещь в этой богом забытой выгребной яме мира, которой у меня нет. Лекарство.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ну, у тебя должна быть какая-то идея, учитывая, что ты убил моего первого курьера.

– Я никого не убивал. Карма укусила его за задницу. Буквально.

Мужчина вздыхает и фыркает от смеха.

– Итак, вы великая и могущественная Шестерка. Лидер повстанцев. Внушающий страх убийца Черепов. Самый почитаемый Альфа во всем Калико.

– Я слышал о нем, – шепчет Валдис рядом со мной.

– Он нечто вроде странного явления среди Альф в блоке S.

– За что?

– Предполагается, что его альфа-ген самый чистый из всех.

– Я не знаю почему, я думал о вас как о более отвратительных, – продолжает незнакомец, его глаза оценивают Риса с того места, где он сохраняет дистанцию.

– Жаль разочаровывать.

– Действительно. Я заключу с тобой сделку. Ты отдаешь лекарство. Я освобождаю твою женщину. Ты свободен идти.

– Или как насчет того, чтобы я просто убил всех в этой комнате, кроме моей женщины и тех, с кем я прибыл.

Указывая сигарой на Риса, незнакомец улыбается и качает головой.

– Я верю, что ты мог бы. Но тебе пришлось бы убить целую армию Легиона, чтобы выбраться из этого сообщества живым. А затем пройдите мимо стражи у ворот. Я не сомневаюсь, что вы хорошо разбираетесь в бою, но, несомненно, у вас достаточно здравого смысла, чтобы распознать глупый план, когда он бросается вам в лицо. Тебя превосходят в вооружении, мой друг.

– Здесь три шприца. Я дам тебе два из них в обмен на Грегора и Рена.

– Боюсь, этого недостаточно. Я хочу все или ничего. Таковы мои условия.

– Я не отдам тебе их все.

Заложив руки за спину, он вздыхает во второй раз, снова расхаживая за спиной Рена и Грегора.

– Ты мужчина, которому нужны доказательства намерений другого мужчины. Я понял. Взяв со стола длинный тонкий кусок металла, который использовался для вскрытия конвертов, он кладет сигару в ближайшую пепельницу и проводит пальцами по краю открывалки.

– По-настоящему могущественные люди не часто руководствуются словами, а не действиями. Без предупреждения Шолен вонзает металл в верхнюю часть черепа Грегора.

Разинув рот, я смотрю на старика, который поворачивается лицом к Рену, в его глазах нет ничего, кроме замешательства. Как будто он не заметил, что его ударили ножом.

– Гомосексуалистам больше не место в этом мире. Предателям тоже. Шолен пытается извлечь металлический стержень, но он глубоко засел в черепе мужчины. Вместо этого он щелкает пальцами, и один из ближайших солдат вкладывает ему в ладонь подходящий клинок. Один резкий удар в горло мужчины, и глаза Грегора, наконец, расширяются от ужаса, его голова откидывается в сторону, где он оседает, в то время как кровь из раны стекает по шее.

– Итак, как я уже говорил. Лекарство. Оно принадлежит мне.

Брови плотно сдвинуты, глаза Риса сверлят мужчину, и я уверена, что если бы в комнате осталось только двое, тело Шолен лежало бы на полу рядом с его головой. Проходят секунды, воздух густеет от напряжения и потрескивания силы между двумя противоборствующими силами, как две молнии, готовые ударить.

– Очень хорошо. Шолен дергает головой, и один из охранников прижимает дуло своего пистолета к виску Рен.

Рис бросается вперед, и трое охранников направляют на него оружие.

– Я разорву каждого из вас на части голыми руками.

– Вы умрете, прежде чем получите шанс.

Валдис рядом со мной расцепляет свои пальцы с моими, и я знаю, что у него на уме, когда он смотрит на людей с оружием.

Я хочу сказать ему «нет», не рисковать собственной жизнью, но это бесполезно. Этот человек создан для того, чтобы рисковать своей жизнью. Он был создан, чтобы бросаться с головой в опасность, и если он думает, что я могу подвергаться риску во всем этом, никакие мои слова его не остановят.

Грудь Риса сжимается и быстро расширяется, вены на его шее вздуваются, кулаки прижаты к бокам.

– Отлично. Ты победил. Я дам вам лекарство.

То самое, ради чего он рисковал своей жизнью. Передали. Просто так?

– Рис? Имя слетает с моих губ прежде, чем я успеваю остановить себя, но он не утруждает себя тем, чтобы посмотреть на меня, когда надевает ремень сумки на голову, как будто уже смирился с идеей передать ее мне.

Валдис бросается вперед, и когда он останавливается рядом со мной, я поворачиваюсь, чтобы увидеть офицеров Легиона, стоящих позади нас, все они направляют оружие на оставшихся Альф.

Протягивая сумку Джеда, Рис предлагает ее так, как будто вся цель спуска туда внезапно потеряна для него.

Мой взгляд перемещается на Рен, чьи глаза наполняются слезами.

Мужчина кивком головы приказывает одному из своих солдат забрать сумку, и Рис без колебаний отдает ее.

Солдат роется в сумке и достает маленькую черную коробочку, открывая ее на трех шприцах, спрятанных внутри. Достав один из стеклянных шприцев, Шолен поднимает его, крутя в насмешку. Она выскальзывает из его пальцев, падает на пол, и он раздавливает ее своими слишком блестящими черными ботинками. Смех, который следует за этим, должно быть, режет нервы Риса, как лезвие. Второй шприц поднят, и он снова позволяет ему упасть, где он разбивается о деревянный пол, и он раздавливает его ботинком.

Рис пошатывается, его останавливает дуло пистолета, приставленное к его груди.

– Какого хрена ты делаешь?

– Ты действительно думаешь, что лекарство от болезни сделает тебя лучше? Или что я буду сидеть сложа руки и позволю кучке дикарей пытаться очиститься? Стать одним из нас? Чистым. Незараженные. Единственный истинный человеческий вид, оставшийся на этой планете.

Он поднимает последний шприц, его прозрачная жидкость не указывает на силу, которой он обладает. Власть, которую человек, подобный тому, что стоит перед нами, готов захватить и уничтожить.

– Пожалуйста. В голосе Риса слышится дрожь, неподходящая для такого сильного и непроницаемого на вид мужчины.

– Я храню последнюю надежду для вашего вида. Без этого у вас нет шансов выжить. Мне сказали, что третье поколение не произвело жизнеспособного потомства, а это значит, что ваш грязный, зараженный, дикий вид умрет вместе с вами. Он наклоняет голову, изучая содержимое шприца, и мое сердце учащенно бьется при мысли о том, что он с ним сделает. В горле пересохло, руки дрожат, я молюсь, чтобы в этом человеке осталась хоть капля порядочности, и он приберег последнюю дозу для Рен.

Вместо этого он не сводит глаз с Риса, позволяя шприцу упасть на пол.

– Это больно, не так ли? Наклоняясь, он улыбается и поднимает маленький кусочек разбитого стекла.

С того места, где я стою, я вижу, как глаза Риса следят за человеком, который поднимается на ноги, поднимая осколок шприца, насмехаясь над его надеждой.

– Возможно, это могло бы спасти тысячи из вас. Но это хорошее напоминание о силе, которой я обладаю, о том, что я мог бы… Его слова прерывает кашель, и он прочищает горло, роняя осколок стекла.

– Что я мог бы… Очередной кашель заставляет его наклониться вперед, и он хватается за спинку стула Грегора.

– Что я мог бы раздавить… твои шансы… под своими… ногами.

– Сэр, с вами все в порядке? Один из офицеров Легиона делает шаг вперед, предлагая ему стакан воды, который он отбрасывает. Стакан вылетает из руки солдата, разбиваясь о стол.

Шолен кашляет мужчине в лицо, вытаскивая из кармана костюма носовой платок, который он прижимает к губам.

– Я не буду пить из стакана дикаря!

Из его носа сочится кровь, и когда он снова кашляет, красная слюна попадает на его накрахмаленную белую рубашку. Он прикладывает тыльную сторону ладони к носу, оставляя полоску крови там, где вытирает.

– Что ты наделал?

Рис улыбается, глядя на него в ответ, и качает головой.

– В тот момент, когда ты назвал это лекарством, я понял, что ты понятия не имеешь, что это такое. Вы создали оружие, о котором ничего не знаете. В его голосе звучит уверенность, которая говорит мне, что он все это время знал, что делал. Должно быть, он узнал что-то о заразе за время, проведенное с Джедом.

– В тот момент, когда ты достал шприц из футляра, ты обнажил свою драгоценную иммунную систему. Правда в том, что эта зараза повсюду. Вам удавалось избегать ее, пока вы жили в своем герметичном пузыре. Но теперь? Она, наконец, проникла и в ваше идеальное маленькое сообщество.

Солдат Легиона, который забрал сумку, тоже кашляет.

– Вы, ребята, все это время ошибались. Все вы ошибались. Вы не можете избавиться от этой болезни… или от больных. Рис поворачивается лицом к солдатам Легиона, которые остаются на страже, и когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них, их лица, искаженные страхом, выдают верность, в которой они поклялись.

– Если вы не хотите заразиться, я предлагаю вам убираться отсюда к чертовой матери. Сейчас же.

Сначала возникает некоторое колебание, обмен взглядами. Несколько человек в задних рядах отступают, возможно, надеясь остаться незамеченными своим начальством, но создается впечатление, что они не знают, что делать.

– Распространение по воздуху занимает всего пару минут. У большинства из вас не будет иммунитета, – добавляет Рис.

– Убейте их! – кричит Шолен позади нас, прежде чем рухнуть на пол. Что-то красное и мясистое вылетает у него изо рта при кашле и приземляется на пол перед ним. Густой и студенистый, от одного его вида у меня выворачивает желудок, и, кажется, этого достаточно, чтобы остальные мужчины отступили из комнаты с оружием наготове.

Комната пустеет от всех солдат Легиона, кроме одного на полу, кашляющего кровью рядом с Шолен.

– Джед рассказал мне кое-какие секреты. Я предполагаю, что ты бы убил их, чтобы не распространять повсюду. Но в этом опасность вирулентных существ – их трудно сдержать. Возьмем тебя, к примеру. Вы создали оружие. Оружие, которое вышло из-под контроля и убило миллионы людей.

– Мы… изучали… древнюю… инфекцию.

– Тот, который был практически безвреден, пока вы не сделали его заразным.

– Мы не… знали.

– Ты этого не делал. Я верю в это. Ты облажался с тем, чего не понимал. Рис присаживается на корточки перед мужчиной, наклоняя голову, чтобы привлечь его внимание.

–Дерьмовая штука с кармой, не так ли? Ей наплевать на то, чего ты не знал.

Со стоном Шолен падает вперед, снова закашлявшись, и когда он поднимается на колени, его глаза черны, а белки залиты кровью. Он издает рычание, и Шесть хватает его сзади за шею.

Титус и Валдис хватают другого солдата, удерживая его, пока он рычит и извивается в их хватке. Как и у Шолена, его глаза налиты кровью и черны.

Рис поднимает Шолена на ноги и заставляет его встать рядом с Реном.

Все мы смотрим на это, на лицах застыло замешательство. Я бросаю взгляд на Валдиса и обратно, задаваясь вопросом, должна ли я выйти вперед, задаваясь вопросом, возможно ли, что Рис сошел с ума. Возможно, его укусил один из них.

Шолен вцепляется в Риса когтями и щелкает зубами, в то время как Альфа хватает его, как котенка за шкирку.

– Теперь вы заражены, и вы умрете. Но мы нет. Мы захватим это сообщество. Мы будем жить в ваших домах. Есть вашу еду. Некоторые погибнут, пытаясь сразиться с нами в этом. А другие узнают то, что мы пытались рассказать вам все это время. Надавливая на плечо Шолена, он одной рукой ставит его на колени, одновременно протягивая руку за спину Рен, где ее руки удерживаются за спинкой стула.

– Эволюция – единственное средство выживания в этом мире.

Как только ее руки освобождаются, она вытаскивает кляп изо рта и откидывается на спинку стула.

– Шестой? Что ты делаешь?

Он щелкает пальцами, призывая ее руку.

Качая головой, Рен хмуро смотрит на него.

–Нет, укус – это…. Это опасно. Я могла бы обернуться.

– Пожалуйста, доверься мне, Рен. Он снова взмахивает запястьем, и после долгой паузы она кладет свою руку в его ладонь. Напрягая руку, он приближает лицо Шолен к ее руке, и Рен зажмуривает глаза, отводя взгляд, когда мужчина погружает в нее зубы.

Она вскрикивает, но Рис разжимает челюсть, и все, что остается, – это кровавый отпечаток его зубов. Рука дрожит, она открывает глаза, уставившись на рану.