Текст книги "Рикошет (ЛП)"
Автор книги: Кери Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
– Она позволила мне спрятаться, – слезы скользнули по ее щекам. – От них.
– Теперь это не имеет значения, Лорен. Ничего из этого не имеет, ты слышишь? Теперь заткнись нахрен. Мы убираемся отсюда.
– Это я… была виновата. Мне так... жаль, Ник. Я была глупым... ребенком с улицы. Ничего не имела. Ты изменил… мою жизнь. Прости... за то, что я сделала. Я... люблю тебя... Ник. – Слова слетали с ее губ при каждой возможности между ее отчаянными попытками дышать.
– Не смей мне, бл*дь, умирать на моих руках, Лорен. Просто держись. Я собираюсь перекинуть тебя через плечо, хорошо? Просто держись.
– Ник... они сделали... так много плохого, – слезы текли по щекам, собираясь в маленькой луже под головой, которая смешивалась с кровью, пролитой из ее ран. – Мне так страшно.
– Я... я поднимаю тебя. Просто... Я не хочу причинять тебе боль, но я должен вытащить тебя отсюда.
Ее слабая хватка на моей руке заставила меня замолчать, и я уставился на ее опухшие, избитые глаза, мерцающие от отражения света, резко контрастирующего с ее бледным лицом.
– Кто охраняет... стадо?
Внезапная легкость в ее голосе наполнила меня страхом. Я опустил плечи и склонил голову, понимая, что не вынесу ее из этого места живой.
– Пастух, – прошептал я в ответ.
– Кто такой... пастух?
– Твой брат.
– Мой... брат. – Ее веки затрепетали, перед тем, как мышцы смягчились в моей хватке, и она обмякла на моих руках.
Я уткнулся лицом в ее волосы, мышцы натянуты словно тетива лука, и мои проклятия отскочили от стен.
– Как трогательно.
Голос прозвучал сзади.
Я натянул маску на лицо и повернулся, наставив АК на Каллина.
За ним стояла дюжина головорезов, некоторые со своими АК, и все оружие было направлено на меня.
Неважно, насколько быстрым я бы оказался, они казнили бы меня, как чертова команда, снаряженная для расстрела.
Глава 48
Обри
Открыв глаза, я увидела перед собой размытость, словно слишком близко смотрела через увеличительное стекло. Смогла разобрать детали – дверь в ванную, свет, прилегающую стену. Все остальное было слишком широким для моих глаз, и я прищурилась, пытаясь сморгнуть ощущение. Голова запульсировала тупой болью, когда я уселась на кровати. Кровать. Это кровать Ника. Почему я не могла вспомнить, как сюда попала?
Вспомнила, что направила на Ника пистолет. Зачем? Он причинил мне боль? Я не чувствовала боли, кроме легкой головной. Он угрожал мне?
Я ломала мозг, пытаясь вспомнить последние несколько минут. Крики отдавались внутри черепа, заставляя меня слегка ударять руками по обе стороны от моей головы.
Видео.
Кусочки собрались вместе, пересказывая историю всего за несколько минут до того, как я отключилась. Девушка. Пытки. Ник пошел за ней.
О, боже. Он пошел за ней!
Он пошел за Майклом.
Я хлопнула бугорками ладоней по вискам.
– Давай же! Вспоминай! – Я поймала его за просмотром видео в... в... его гардеробной!
Подпрыгнув на кровати, я снова упала на матрас. Головокружение превзошло мою настоятельную необходимость вспомнить, что случилось. Я встала, на мгновение улавливая равновесие, а затем бросилась к шкафу.
Вешалки, развешанные с идеальным промежутком между ними, две кожаные куртки на них, а также толстовки, белые майки и множество джинсов и футболок разных по цвету. В стойке для обуви были четыре пары тяжелых черных сапог.
На правой стороне, минимум дюжина костюмов – выглаженных и нетронутых – висели на деревянных вешалках. Обувь из крокодиловой кожи заполняла вторую стойку, а фетровые шляпы лежали ровным рядком на верхней полке.
Словно два разных человека разделили одно и то же пространство.
У задней стенки гардеробной стоял письменный стол. Я вошла внутрь и ринулась к открытому ноутбуку. Когда повернулась, что-то бросилось мне в глаза, и я развернулась к двери, закрыв ее достаточно, чтобы осмотреть висящий внутри объект. Черный постер с белой надписью: «Никогда не следует молчать».
Ахиллес X.
Я нажала клавишу на ноутбуке, который запросил пароль.
Звук разбитого стекла заморозил мои конечности, и я выбежала из гардеробной.
На тумбочке мой пистолет лежал поверх большого запечатанного конверта с надписью «Обри» на нем.
На один короткий момент я забыла, где находилась, словно время остановилось, когда мои глаза сосредоточились на написанном курсивом слове на ширину всего пакета. Я проследила по нему кончиками пальцев, прежде чем оторвать один конец. Внутри был ключ, письмо, серия номеров, записанных на листке из блокнота, и черная флешка с серебряной надписью: «Если хочешь узнать правду».
Правду?
Первая часть письма содержала подробные инструкции, что-то о банковском счете, доме. Я не смогла сделать больше, кроме как пробежаться по словам глазами, словно что-то, настолько лишенное эмоций, не могло задержаться в моей голове в тот момент. Я искала слова Ника, его искренние слова. И нашла их на второй странице.
Дверь возможностей открыта, Обри. Ты держишь ключ, а я порву твои цепи.
Ты стала именно тем, что мне было нужно, но я эгоист. Я хотел большего для нас обоих. Больше возмездия. Ты дала мне представление о том, что могло бы произойти, но это страдание – мое проклятие.
Он не может победить, иначе мы оба проиграем. Я должен положить этому конец.
Высшая месть – это не убийство моего врага. Это шепот правды с моим последним украденным вдохом.
Я люблю тебя, револьверные губки. Больше никогда не пропускай закатов.
Ник
Приглушенный удар снизу привлек мое внимание к настоящему и звуку разбитого стекла, который и привел меня обратно в спальню.
Мои мышцы дрогнули, руки дрожали, когда я засовывала письмо обратно в конверт. В поисках места, где его нелегко будет найти, я пересекла комнату, направившись к старому камину, сунула его за треснутый кирпич за старой медной выгравированной заслонкой от огня и зарыла его в пепле.
Прихватив пистолет по пути, я тихо направилась к двери, которая выходила в фойе.
Ничего.
Ни единого движения. Снова искатели железа? Может быть, это был тот ребенок, который сбежал? Тот, который закричал, предупредив мужчин, когда я пыталась украсть их грузовик. Он вернулся? Решил поискать мести? Хотя, он выглядел таким молодым. Не большая угроза.
Я подняла пистолет, выставив его на уровне глаз, и направилась к лестнице. Любой ублюдок на моем пути получит дозу свинца.
Звук тяжелых шагов на нижнем этаже тянул вниз мой позвоночник, превращаясь в ледяные кристаллы на моих нервных окончаниях. Шаги приближались, и я отступила в тень комнаты Ника, присев на корточки, чтобы не попасться на глаза.
В фойе появилась лысая голова, рассматривающая все из стороны в сторону. Пистолет возник перед парнем, и, когда его взгляд метнулся вверх, к тому месту, где я пряталась, я присела еще ниже.
Кокс.
Я видела его в редких случаях, когда Майкл предпочитал проводить встречи в своем кабинете. Не знала его имени, пока одна из домработниц не опознала его, как шефа полиции Кокса – коррумпированного ублюдка. Сомнений не было – он пришел за мной от имени Майкла. Они оба были тесно связаны.
Я опустила пистолет ниже и прицелилась в член Кокса, пока тот стоял у подножия лестницы. Я не доверяла ублюдку с того момента, как увидела. Он всегда казался скользким и подлым – одним из тех мужчин, с которым вы бы не осмелились оставить маленького ребенка. Я чувствовала, что сделаю миру одолжение, убив его.
Он поднимался по лестнице по ступеньке за раз, его пистолет все время был выставлен перед ним. У меня было преимущество. Я могла убить его прямо на месте. Или ранить. Оставаясь в тени, я устойчиво держала руку на спусковом крючке. Прицелься. Выстрели. Убей. Прицелься. Выстрели. Убей. Слова снова и снова повторялись в моем сознании.
Прицелься. Выстрели. Убей.
Я выровняла руку, пальцы сжали рукоять. Сухость карабкалась вверх по горлу, но я проглотила ее.
Я едва сделала вдох, когда он приблизился ко мне. Когда он достиг вершины лестницы, то направился влево в сторону моей комнаты.
Из комнаты Ника я присушивалась к звукам его шагов, слышала скольжение ящиков, которое звучало, как поиск чего-то в основном пустой тумбочке рядом с кроватью, где я хранила свои принадлежности для рисования. Скрежет и звук разрыва бумаги сообщили мне, что он добрался до моего альбома.
Вдох, выдох. Я никогда раньше не убивала человека.
Мне не нравилась его связь с Майклом. Тесная. Слишком тесная. Это говорило мне, что ублюдок с его приятелями имели даже больше информации, чем, возможно, Ник ожидал, потому что никоим образом он не оставил бы меня без сознания, если бы знал, что этот ублюдок поблизости. Тошнота наполнила мой желудок от ужаса при мысли, что Ник отправился прямо в засаду, и, возможно, не выживет. Хотя, скорее всего, именно так он и планировал все это время.
Высшая месть – это не убийство моего врага. Это шепот правды с моим последним украденным вдохом. Слова из его письма.
Последним украденным вдохом? Мой желудок перевернулся, когда волосы на затылке встали дыбом. Он вообще никогда не планировал возвращаться.
Тот конверт, вероятно, содержал ответы на каждый вопрос, который вращался у меня в голове, включая и то, что, черт возьми, могло бы заставить его пойти навстречу с верной смертью.
Я оглянулась туда, где спрятала конверт за заслонкой, но, услышав звук ботинок Кокса по деревянным половицам, мое внимание вернулось назад к моей спальне.
– Где ты, сука? Я найду тебя, и этот гребаный кошмар закончится. – В тишине можно было услышать его бормотание.
Я выглянула из-за угла, а затем подперла запястье коленом, чтобы зафиксировать мишень.
Прицелься. Выстрели. Убей. Прицелься. Выстрели. Убей.
Он вошел в поле моего зрения. Передо мной не было ни единой преграды для выстрела.
И я сделала его.
– Твою ж, сука, мать! – Кокс врезался в дверь соседней спальни, прежде чем упасть на пол.
Через несколько секунд выстрелы полетели в стены рядом со мной, заставив меня уклоняться.
– Я убью тебя, мразь! Ты, черт возьми, попала мне в ногу!
– Я предупреждаю тебя, Кокс. Убирайся нахрен отсюда, или я убью тебя.
– Мне было приказано вернуть тебя живой, но ни слова не было о невредимой.
Мои руки задрожали сильнее, и я напрягла мышцы, чтобы оставаться собранной, не сводила взгляда с человека, чья напряженная нога была задрана в воздух.
– Это твой последний шанс. Проваливай!
– Пошла ты!
Больше выстрелов с быстрой вспышкой.
Я откинулась на пол и направила пистолет на его голову.
– Один выстрел. Одна мишень, – прошептала я.
Он ухмыльнулся, глядя на меня, в ответ нацелившись пистолетом в мою голову.
– Что, теперь чертовым снайпером заделалась?
– Не делай этого. Кокс, я снесу твою чертову голову. Клянусь Богом, я сделаю это.
Его глаза сузились.
– У меня вопрос. Ты совершенно одна в этом доме. Почему ты не сбежала? Не позвала на помощь?
Когда его губа дернулась вверх, я выстрелила ему в плечо.
– Черт побери! – Пистолет выпал из его хватки, и он прижал свою здоровую руку к ране и бросился на меня.
Он резко протянул ко мне руки, лишившись опоры, и я ударила кулаком в его лицо, его голову повело в сторону. Я оттолкнулась от пола, чтобы встать, не выпуская его из виду и вырвала телефон, что был прикреплен к его бедру.
Пролистывая номера, я нашла Майкла.
– Звони ему.
Часть меня не могла поверить, что я собиралась сделать что-то настолько опасное и глупое. Броситься обратно на колени ублюдка. На этот раз я, вероятно, не выберусь живой. Но я не могла позволить, чтобы Ника убили. Не после того, как он спас мне жизнь, заботился обо мне и освободил меня. Я полюбила его. И какая бы ни была причина, уйти было не вариантом.
Если что и можно было сказать о стойкости сердца: оно отказывалось принимать поражение и бросить то, чего оно больше всего желает. Возможно, это была моя воскрешенная вера в любовь, которая заставила меня бороться за то, что я хотела, хотя знала, что игроки на поле гораздо сильнее меня.
Или, может быть, я просто выжила из ума.
– Пошла ты.
– Черт возьми, Кокс. Не заставляй меня стрелять в другое плечо. Ставлю на то, что с такого расстояния я, как пить дать, попаду.
Его глаз дрогнул, и он вырвал телефон из моей руки.
– С твоего мелкого парня, вероятно, уже заживо содрали шкуру.
Я проигнорировала его слова и желание ударить его по лицу.
– Я хочу, чтобы ты сказал ему, что нашел меня. И Ахиллеса X. Понял? Нас обоих. – Пока Кокс лежал подо мной, я вдавила дуло пистолета в его лоб. – Облажаешься, будешь собирать свои мозги вместе с пальцами рук и ног по полу.
Глава 49
Ник
Темнота. Холод. Я открыл глаза, туман заволакивал мой взор, и увидел перед собой комнату, двигающуюся и никак не обретающую фокус. Потянув руки, понял, что меня связали.
Острый угол вжимался в мою спину, и я сморгнул туман, чтобы увидеть сверло над головой. Что-то врезалось мне в лоб, когда я попытался посмотреть вниз. Я был привязан веревками.
К промышленному вертикальному фрезерному станку.
Лицо Каллина появилось в поле зрения, и та чертова улыбка, которую я так ненавидел, растянула его губы.
– Печально известный киллер Око за Око, – он поднял черную лыжную маску, прежде чем бросить ее через плечо. – Добро пожаловать! Я очень долго ждал тебя. Скажи, как мне к тебе обращаться? Око за Око? Алек Вон? Что предпочтешь?
– Ник. Ник Райдер.
Его глаза сузились.
– Ник Райдер мертв, мой друг. Очень доверенный источник уверяет меня, что его застрелили в голову.
– Ну, твой доверенный источник – дерьмо. Или так, или ты видишь мертвецов.
Его губы сжались на мгновение.
– Жив ты или нет, твое имя для меня несущественно. Мой начальник полиции рассказывал, что ты принес хаос команде «Миля-7».
– Мужик, нахер эту команду, – по голосу справа от меня стало ясно, что в комнате есть еще головорезы.
– Меня беспокоит не команда, – продолжал Майкл. – Меня беспокоит то, что ты украл мою жену! – Его губа скривилась, когда он зарычал. – И я хочу ее вернуть!
Мой разум пробежался по тем пыткам, которым меня могли подвергнуть, пока я был в отключке. Проблем с дыханием не было. Несмотря на туман, я мог видеть, так что глаза не выкололи. Тошноты, онемения или покалывания в любом месте не было.
– Боюсь, не того ты взял. Видишь ли, я не скажу тебе ни хрена.
Его рык преобразовался в злобную усмешку, которая предупреждала о боли.
– Знаешь, у разметочно-сверлильного станка, говорят, точность до десяти тысячных дюйма. Я мог бы сделать тебе лоботомию прямо здесь.
– Превосходно. Уверен, что после этого у меня останется возможность вспомнить, куда я сунул твою жену.
С силой зажмурив глаза, Каллин размял плечи, и его ноздри задрожали.
– Знаешь, мой отец был машинистом. Фактически, он работал на этом самом заводе, когда был ребенком. Синий воротничок самого низшего ранга.
– Да что ж это за пытка такая? Решил убить меня уроком твоей чертовой родословной?
Я поймал вспышку белого прежде, чем боль прорезала мою челюсть.
Каллин размял кулаки и стряхнул рукой, пока тупая боль пульсировала в моих зубах.
– Как я уже говорил... мой отец много лет работал на заводе. Когда возвращался домой, напивался, пока едва мог удержаться на ногах. Каждую. Е*аную. Ночь. И когда он был пьян, ему нравилось находить мою мать или меня, если я оказывался у него на пути. По любой причине, которую он только мог найти, чтобы выбить дерьмо из нас двоих, он это делал, – он помолчал мгновение, прищурив глаза. – Однажды мне подарили подарок. Это было колечко от молодой девушки, с которой я подружился. Ничего особенного, кроме того, что я никогда не получал подарков. У меня никогда не было друга. Я даже не понимал, что такое «дружба», пока она не появилась. Даже тогда я изо всех сил старался отыскать в этом выгоду, но нашел... любопытство, – наклонив голову, он расхаживал рядом со мной. – Мой отец, задира, как и всегда, нашел кольцо и забрал его у меня. Когда я начал драться, чтобы вернуть его, вошла моя мать. Он убил ее у меня на глазах. После, в течение недели, он держал меня привязанным к машине в сарае, где он проводил свои пьяные ночи, избивая меня. Пытая. Делая все, что хотел, потому что всем в этом сраном районе было плевать на очередного ребенка ублюдка.
Понимание ударило по внутренностям, как кувалдой.
– Ты... тот мальчик, о котором мне рассказала Обри.
Его брови взлетели вверх, губы растянулись в слабой улыбке.
– Ах, вы с моей женой вели интимные разговоры обо мне. Польщен, – он фыркнул, облизнул губы. – Знаешь, в чем проблема этого города? Не преступность. Не недостаток денег. Даже не проблема черных или белых, – пальцы сжались в кулак, пока он стоял рядом со мной. – Это отсутствие амбиций. Целый класс ленивых, лишенных амбиций у*бков, у которых нет ничего лучше, чем каждый день ходить на одну и ту же сраную работу, а потом возвращаться домой и пить, выбивая дерьмо из своих семей, – вдохнув, он покачал головой и снова принялся расхаживать. – В конце концов, меня нашли. Спустя недели ада кто-то наконец заметил, что я пропал без вести. Меня увезли от отца и перевезли в пригород, где меня вырастил стоический, но успешный мужчина – адвокат – и его жена. До чего же это была другая жизнь. Раньше я никогда не мечтал о колледже. Никогда не надеялся достичь большего в жизни, чем стать гребаным стажером в механическом цехе. И все же посмотри на меня, – проведя руками по бокам, он наклонил голову и улыбнулся. – Теперь я управляю этим гребаным местом. Я владею этим городом. Насколько это иронично? Магазин, который принадлежал моему отцу, которому принадлежал я, теперь мой! – Улыбка на его лице сменилась серьезным выражением. – За все это время я никогда не забывал об Обри. Никогда не забывал ту маленькую суку, которая утверждала, что она – мой лучший друг, и все равно не сказала ни слова, когда я пропал без вести. – Его взгляд, направленный за меня, сказал мне, что он погрузился в воспоминания. – Я вернулся за ней. Нашел ее. Преследовал ее ночь за ночью. Записался на один из ее уроков терапии. Я решил отдать ей то, что чувствовал каждую ночь, когда мой отец приходил воплотить в жизнь мое наказание, пока она уютно лежала в своей постельке, не задумываясь о том, что со мной произошло, – от дьявольской ухмылки на его губах меня омыло желанием разорвать веревки и разбить его чертово лицо. – Это безнадежное чувство, когда ты хочешь, чтобы кто-то попросту убил тебя.
Должно быть, он каким-то образом манипулировал ею, чтобы вызвать к себе жалость. Чувством вины заманил ее в ловушку под названием «брак». Ни одна другая причина не могла объяснить того, что, черт возьми, должно было произойти, чтобы заставить такую женщину, как Обри, такую сильную и упрямую, выйти замуж долбанутого психопата, вроде Каллина.
– Первая работа, которую я получил после колледжа, была интернатурой в юридической фирме моего приемного отца. Заработав денег, я заплатил человеку в тюрьме за убийство моего биологического отца. На одного синего воротничка, на одного жалкого алкаша в мире стало меньше. И тогда мне в голову пришла блестящая идея – уничтожить весь средний класс вместе взятый, – его палец указал в воздух, подчеркнув его слова. – Разделить город на богатых и бедных. А потом они убьют себя на улицах. Почему хорошие люди должны платить, чтобы сидеть взаперти? Кормить кого-то из рук в их тюремных камерах. Я хотел прекратить размножение самодовольства и открыть двери для процветания и инноваций.
– Очень в стиле Гитлера
– Да! Хотя признаю, его казнь была упущением... сама же идея – гениальность!
– А я думал, это я чокнутый. – Как бы мне не хотелось сейчас покачать головой, я не мог. – Да ты ж, бл*дь, рехнулся.
– Да. Я – да, – его глаза сузились. – Я понимаю, что твоя жена и сын были убиты в этот день три года назад, – он оглянулся на одного из своих людей. – Как их звали, Тони?
– Лена и Джеймс.
– О, да. Лена и Джеймс, – он покачал головой. – Теперь, если и есть одна вещь, которую поймет садистский, гнилой ублюдок, вроде меня, это его месть. У меня ее с избытком. Мне жаль твою утрату, друг мой, но большие идеи требуют небольших жертв.
Ярость вспыхнула в моих венах, полыхая огнем в мышцах. Мне нужно было освободиться. Нужно было услышать, как он завоет от боли, наблюдать, как его лицо скривится в агонии. Боли, которую я жаждал причинить. Я расслабился под веревками, что удерживали меня на месте, потребность разорвать ублюдка доминировала над моими чувствами, говорила мне игнорировать огонь, вспарывающий мои запястья с каждым движением.
– Я убью тебя! Я убью тебя к чертям собачьим!
Ухмылка на его лице, заслуживающая удара, затеяла игру с последней нитью моего здравомыслия, и я дернул веревки, отчаянно пытаясь освободиться, даже если мне придется лишиться руки в процессе.
– Я хотел бы заключить с тобой сделку. Мне бы очень хотелось иметь человека с твоими талантами и ловкостью уходить, но преданность управляет движением, а доверие – кораблем, – с хлопком сжимая руки, он переплел пальцы. – Боюсь, от тебя я не получу ни того, ни другого. Так, как насчет этого? Ты говоришь мне, где найти мою жену? А я закончу твою жизнь пулей в голову. Быстро. Безболезненно. Акт милосердия с моей стороны, за все, что ты выстрадал.
– Уже проходил это, у*бок долбаный. И могу тебе сказать, это не быстро и не безболезненно. Итак, почему бы тебе не взять свой акт милосердия, не сунуть себе в задницу и не трахнуть себя им.
Еще один удар пришелся на губу, и последующее жжение сказало, что она рассечена.
– Боже, а у тебя не слабый болевой порог. Не больше, чем просто хрип с каждым моим новым ударом.
– Если ты надеялся услышать, как кто-то кричит, тебе стоило привязать к скамейке одну из этих сучек, – я указал головой, туго привязанной под веревками на того, кто стоял слева от меня. Один из мужчин зарычал.
– Не в моей природе быть добрым, и я должен сказать... ты делаешь это чертовски невозможным, – Каллин подал сигнал одному из мужчин за пределами моей периферии, и вдоль машины, к которой я был привязан, покатили тележку. На ней лежала маленькая болгарка с проволочным кругом с одной стороны и наждачным шлифовальным диском с другой.
– Тебе повезло, что токарный станок полностью вышел из строя. Я так понимаю, что у тебя ловкий указательный палец правой руки.
Моя рука ослабела от ремней, и я врезал кулаком в бок придурошному жирдяю, который пытался меня удержать. Схватившись со вторым головорезом, я еще два раза качнулся в воздухе, прежде чем моя рука была прижата к металлической платформе тележки весом обоих мужчин, сокрушающих мои кости. Я изо всех сил боролся с их хваткой, используя всю силу в руке, но так как остальное мое тело было связано, мне не удалось избавиться от них.
– Я спрошу тебя еще только раз. По-хорошему, – нацепленная фальшивая улыбка Каллина насмехалась над моими кулаками, и, если бы они не были привязаны, я бы выбил красивые чертовы зубы прямо из его рта. – Где моя жена?
– Хорошо, хорошо, – я сделал глубокий вдох. – Если бы я мог предположить… прямо сейчас, твоя жена... греется в сиянии экстаза после того, как я дал ей то, чего не смог дать твой короткий член.
Завизжала болгарка.
Огонь и лед разорвали мне руку, от резкого укуса электричества мои мышцы напряглись, а после заледенели от расползающегося оцепенения. Мои проклятия были заглушены визгом аппарата, и запах жженой плоти ужалил в мой нос.
– Ах! Один момент. Пожалуйста, – подняв палец в воздух, Каллин поднял телефон к уху.
Аппарат замолчал, и онемение поползло вверх по моим запястьям, локтям, груди, сокрушая каждый вдох.
– Кокс, как же замечательно, что ты с новостями. Где ты, черт возьми, был? – Каллин сделал паузу. – Обри? Интересно. Веди ее ко мне, – он убрал телефон от уха, затем приложил его обратно, его самодовольная усмешка превратилась в хмурость. – Погрузочный док. Здание Айронворкс. Этвотер. – Сунув телефон в пиджак, он вернул свою улыбку на место. – Ну, это уже необычно. Я надеялся немного помучить тебя, выпытать о местонахождении Ахиллеса Х, но, похоже, Кокс его уже обнаружил, а также нашел мою жену, и они уже здесь. Поэтому, боюсь, тебя я использовать не буду, мой друг, – он обошел машину и приблизился губами к моему уху. – Я накажу Обри за то, что она трахалась с тобой. Я надеялся, что она оказалась всего лишь жертвой, но мне стоило знать лучше. Однажды став шлюхой, навсегда ею и останется.
Я плюнул ему в лицо.
– Это еще не конец. Я прикончу тебя, ублюдок.
– Думаю, единственный, кто будет кончать сегодня, это я. Когда вы*бу тебя, – он поцеловал меня в лоб. – Ты привнес некое волнение в мою жизнь, Ник. Я действительно буду скучать по тебе, – он взглянул на часы. – Теперь, если извинишь, моя жена должна быть здесь в любую минуту.
Он выпрямился и указал на мужчин, которые все еще удерживали меня.
– Я хочу, чтобы с этим вы все сделали медленно. И когда перейдете к дрели, снимите видео, чтобы мы с Обри смогли позже потрахаться под него. – Его взгляд вернулся ко мне. – Между ее и твоими криками я кончу жестко.
Каллин развернулся, двое мужчин вышли в поле моего зрения из-за спины и пошли следом за ним, а болгарка снова завизжала.
Жгучая боль превратила руку в дрожащий беспорядок. Я зажмурился, тихий крик раскалывал мой череп, пока рваные вспышки света взрывались под веками. Мой желудок сжался от напряжения, мышцы настолько скованны, что начали болеть. В эти моменты я думал о Лене, Джее, Лорен, Обри – всех людях, которых я подвел. Они стали жертвами Каллина, и я стану всего лишь очередной статистикой для садистского ублюдка. Зубы застучали друг о друга, когда болгарка достигла кости, и вибрации помчались вверх по моим рукам.
Громовой удар сотряс здание, и мои нервы взорвались, а рука дернулась.
Остаточный шок волнами хлестал вниз по позвоночнику, рассеиваясь порывами мелкой дрожи по моим мышцам. Вспышка боли превратилась в тупое жжение, и болгарка умолкла. Завитки пыли и дыма дрейфовали надо мной, когда мои глаза метались вверх-вниз, ища на потолке признаки обрушения.
Из-за спины послышался звук битого стекла и взрывной грохот разрушенного кирпича. Двое мужчин рядом со мной рухнули на пол, как мертвые мухи. Краем глаза я увидел, как еще два тела врезались друг в друга в мгновение ока.
Какого хера?
Я не мог пошевелить головой, но моя рука была свободна, и я поднял ее ко лбу, пытаясь разделаться с веревками на голове. Глубокая рана вдоль моего указательного пальца обнажала кость, но я проигнорировал ее, и, используя другие рабочие пальцы, сместив кожаный ремешок, принялся развязывать левую руку.
В здании гремела стрельба. Мое тело содрогалось от каждого удара грома, что отскакивал от стен, когда пули вокруг меня отлетали от металла с характерным звоном. Звон ударил и по дрели, и мои мышцы сжались, когда пуля отскочила.
Разверзлась перестрелка, а я был беспомощно привязан к машине.
С бесполезным указательным пальцем и расползающимся онемением, узел, который я пытался развязать одной рукой, оказался неподвластным. Я не мог поднять голову, опасаясь заколоть себя сверлом, что висело надо мной. Впиваясь пальцами в толстое переплетение узла, я скользил по волокнам, неспособный ослабить петлю.
– Давай же! – Раздражение накатывало все сильнее, пока я мучился с узлом, руки все еще дрожали от пыток и взрыва минуту назад. Вонь бензина обожгла мне нос, а запах пистолетного дыма заполнил комнату, словно петарды на четвертое июля.
Секунды тикали, и стрельба стихала, пока не остался звук лишь двух пистолетов, что вели дуэль с длинными паузами между выстрелами.
Один последний выстрел, и комната погрузилась в жуткую тишину.
Бросив попытки справиться с узлом, я откинул голову назад, ища признаки жизни в перевернутом вверх ногами мире. Патрульная машина стояла посреди открытого пола. Она, должно быть, врезалась в дверь-турникет погрузочного дока. На водительском сиденье я едва смог разглядеть фигуру мужчины в черной маске. Той же маске, что носил я.
Почувствовав дергание у лодыжки, я опустил голову вниз.
Обри стояла, развязывая веревки, АК-47 свисал с ее руки – возможно, самое, мать вашу, сексуальное зрелище, которое я когда-либо видел.
Облегчение и гнев пронзили мое тело, так как до меня дошло, что единственный человек с пульсом в этой комнате, кроме меня, это она.
– Какого хера ты здесь делаешь? – Я снова откинул голову, подсчитывая тела вокруг меня, лежащие в лужах крови. – И ты попросту расправилась с четырьмя головорезами за пару минут?
Улыбка приподняла уголок ее рта, когда она освободила правую ногу и бросила веревку.
– А я тебе не говорила? Я знаю, как пользоваться пистолетом. Мой отец научил меня. Стреляла из тридцать шестого в пять лет. По мишеням, в основном.
– Ты чертовски хороший снайпер, – мое внимание вернулось к моему связанному запястью. – Есть ли шанс, что ты развяжешь мне руку… Узел… мудреный.
Ухмылка превратилась в полномасштабную улыбку, но быстро исчезла, когда она подняла пистолет, прицелившись, как проклятый снайпер-ниндзя, и выстрелила во что-то позади меня.
Я вытянул шею, чтобы увидеть еще одно тело, кучей рухнувшее на пол.
– Ты... уф, не хочешь рассказать мне, что здесь, черт возьми, происходит?
– Позже. – Все еще тяня веревки, она нахмурила брови, и в ее глазах появилось много боли. – Никогда никого не убивала. Сейчас я стараюсь много не думать об этом.
Через несколько минут все четыре мои конечности были освобождены, и я выскользнул из-под дрели, мгновение прижимал к телу свою искореженную руку, когда Обри обогнула машину и подошла ко мне. От пощечины мою голову повело в сторону. Я повернулся к ней в полном и абсолютном исступлении.
– Это за то, что снова опоил меня наркотиком, – сжав мой затылок, она притянула меня к своим губам и обрушила их на мои так, что ее язык ворвался в мой рот. – А это за то, что оставил мне пистолет на тумбочке.
– Не хочешь сорвать эту вечеринку и найти где-нибудь темный уголок?
– Я хочу найти Майкла.
Разрывающий звук привлек мое внимание вниз к тому, где она разорвала часть моей футболки и крепко обмотала мою руку.
– Если ты так хороша в том, чтобы надрать кому-то задницу, как вышло, что ты оставалась в заключении все эти годы?
– Ублюдок никогда не давал мне пистолет, – она завязала последний узел, выдавив поток крови от раны. – Я не так хороша в рукопашном бою, так что тебе придется прикрыть мою задницу.
Моя бровь приподнялась.
– Идем найдем этого ублюдка и прикончим.
Я схватил ее за руку.
– Обри, я не могу позволить тебе пострадать в этом. Я найду его. И прикончу.
Она закатила глаза, вырвав запястье.
– Не будет этого.
– Я серьезно, – моя хватка усилилась на ее предплечьях. – Хватит вые*ываться.
Она выкрутила запястье, освободив руку.
– Все будет хорошо.
Ни в коем случае я не стану убеждать эту женщину следовать моей команде. Она снова и снова доказывала, насколько упрямая. Все, что я мог сделать, – это защитить ее.
