Текст книги "Рикошет (ЛП)"

Автор книги: Кери Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Зверское убийство на Теодор. Это то самое долбаное видео, что только что попало на главный новостной канал ​​около часа назад?

Кокс нахмурился.

– Извините, сэр. Что?

– Этот звонок только что был от моего начальника штаба, который сказал мне, что город придет в ярость из-за истории, которая, по-видимому, сегодня словно вирус расползлась в социальных сетях и оказалась в вечерних новостях. Пошел слух, что на Дьявольскую ночь планируется массовый протест. Они даже ласковое имя для него придумали – «Конспирация Каллина». – От удара кулаком по рабочему столу Кокс вздрогнул. – Я как-то должен ответить тысячам жителей, желающим узнать, как я мог упустить из виду и закрыть глаза на такое зверство. Они оспаривают мои методы понижения уровня преступности в этом городе, а когда задаются вопросом, то начинают копать. И когда они докапываются, то начинают бунтовать. А когда бунтуют, ты получаешь гребаную анархию и Детройтский Бунт подобный тому, что был в 1967, и все это коснется меня! Каждый король в этом городе у меня под ногтем, готовый помочь мне убрать некоторые из этих, похожие на крысиные дыры, районы, которые сосут жизнь прямо из этого чертового пятна на гребаной карте, и теперь мне нужно найти что-то блестящее, чтобы отвлечь неугомонную стаю безработных хиппи, которым заняться больше нечем, кроме спасения человечества между своими коротким затяжками в курении трубки мира! Это все написал Ахиллес Х. Может, теперь ты мне объяснишь, как неприметное видео распространилось вирусом в тот же день, когда ты его обнаружил?

Словно раскат грома внутри головы Кокса, слова Каллина встряхнули подсказки, которые плавали в его мыслях последние пару дней. Вон. Ахиллес X. Могла ли здесь быть связь?

– Мы получили подсказку от парня, который владеет квартирой, где мы нашли видео. Некто Алек Вон. Я еще не знаю, как он связан с Теодор-стрит, или почему, но этот Вон... он больной на голову сукин сын. Может быть связан с Ахиллесом Х. Типа какой-то группировки или что-то в этом роде.

– Тогда, я полагаю, тебе стоит вытащить палец из своей ублюдочной задницы и убедиться, что ты найдешь его первым. Кто-нибудь еще знает об этом Воне?

– Еще один полицейский. ДеМаркус Корли. – Ярость завладела Коксом при упоминании имени копа.

– Удостоверься, что он держит свой гребаный рот на замке. Тебе понадобится элемент неожиданности, чтобы поймать его, если он такой же скользкий, как Ахиллес X.

– Я удостоверюсь, что ДеМаркус не скажет ни слова.

– А пока мне нужно найти способ отвлечь весь город.

Кокс посмотрел на Каллина.

– Чем могу помочь?

– Дьявольская ночь на носу. Они увидят меня такой же жертвой, какой может стать любой из них. Устрою им до охерения слезливое шоу и расскажу, что моя жена была похищена и, возможно, убита их героем, их возлюбленным Ахиллесом X. В конце концов, он действительно угрожал, что мне стоит присмотреть за тем, что мне важно больше всего. И я собираюсь предложить вознаграждение всем, у кого есть информация о ее местонахождении. Ты найдешь ее. И когда сделаешь это, я хочу, чтобы их обоих привели ко мне живыми.

– Я найду их.

– Хорошо, – Каллин расправил манжеты и фыркнул. – Потому что, если ты этого не сделаешь, город вскоре начнет искать кого-то нового на место шефа полиции, который встретит свою неудачную и несвоевременную кончину, пока будет мирно спать в своей уютной маленькой постельке.

Глава 42

Ник

Рассвет раскрывал свои объятия над городом, проливая свет на темные шпили, которые я видел со смотровой площадки здания Пенобскот. Глядя на город с высоты ста семидесяти метров над землей, я ждал, пока Алек прибудет в нашу старую обитель, добраться в которую можно по лестнице, ведущей к парапету у меня за спиной, за которым мигает знаменитый красный маяк. Все главные достопримечательности города казались красивыми и гордыми вокруг меня, граффити и разбитые окна были невидимые с этой высоты.

Всю свою жизнь я никогда не имел ничего против того места, где вырос. Детройт жил в моих венах, заражая кровь. Неважно, где я жил, он всегда был моим домом.

Здание Пенобскот было идеальным местом для наших встреч, и мы с Алеком часто сидели за пивом, балансируя на узкой стенке парапета. Вид напоминал нам, почему месть заключалась не только в том, что случилось с моей семьей. Дело касалось того, чтобы стать голосом тех, кто не может высказаться.

Странно, но пока я стоял там, меня начало мутить от высоты.

– Все еще думаешь, что у тебя хватит смелости прыгнуть?

Я повернулся, обнаружив Алека позади меня, с сигарой, повисшей между его губ, но снова вернул свое внимание к краю здания и посмотрел на крыши внизу. Я, вероятно, даже не долечу до асфальта.

– Может быть.

– Мне не нравится, как это звучит.

– Это имеет значение? Даже если Каллин не выполнит свою часть первым, ты все равно убьешь меня. Такова сделка, помнишь?

– Как я мог забыть? – ответил он, но я заметил, как дернулся его глаз.

– Конечно, если ты пришел сбросить меня с здания, по крайней мере, позволь мне сначала выбрать сторону, – я взглянул на перила. – Кажется, упади я с восточной стороны, будет слишком грязно.

– Значит, ты все еще хочешь пройти через это? До конца?

Я повернулся к нему лицом.

– Я должен.

– Можно предположить, что ты провел две недели с женщиной, но так и не трахнул ее?

Несмотря на серьезное выражение на его лице, от его вопроса на моих губах появилась улыбка.

– Неправильно предполагаешь.

Зажав сигару между губами, он переплел пальцы за спиной и начал расхаживать.

– И секс, которым ты занимался с ней, каким он был?

Почесав щеку, я не смог скрыть широкую улыбку, и отвернулся от него, глядя на великолепный вид на город.

– Хорошим. По-настоящему хорошим.

Я переплел пальцы, положив их на стену.

 – И у тебя так и не появилось желания исследовать ее тело? Чтобы увидеть, насколько темной и развращенной она готова стать по твоей команде? Вместо этого ты предпочтешь смерть?

– По моей команде? Она могла бы стать милой и послушной, но эта женщина делает то, что хочет, – дернув головой в сторону, я увидел напряженную позу Алека боковым зрением, и улыбка на моем лице поблекла. – Она жена моего врага, Алек. Ее муж уничтожил все, что что-то для меня значило. Он также уничтожил человека, который мог бы полюбить такую ​​женщину, как она. От меня ничего не осталось. Почему ты продолжаешь испытывать это? Чего ты, черт возьми, хочешь от меня?

– Правды, Ник. Никто не знает тебя лучше, чем я. И мне кажется, что ты влюбился в нее.

Его смелое заявление заставило меня вжать голову в плечи.

– Любовь слишком сильное слово для того, что я чувствую. Она была хорошим отвлечением, здесь я с тобой соглашусь.

Боль взорвалась в затылке, когда я ударился о стену позади себя, и обрел равновесие, в то время как Алек стоял, с сигарой во рту и пальцами, сомкнутыми на моем горле.

– Какого хера?

– Упрямый придурок! Я теряю терпение. – Он отпустил меня, и мои колени почти подогнулись, когда я сделал вдох, так отчаянно нуждаясь в воздухе.

Я потер затылок и издал грудной рык, потому что по мне пронеслось стремление ударить его.

– У нас есть более глобальнее темы на повестке дня, тебе не кажется? Например, план того, как вывести проклятого мэра города из игры? Кому какое дело до бабы?

Он прыгнул на меня, хватил за горловину моей футболки, отводя кулак отступил назад, но я перевернул его, и мы оба выровнялись.

Я ринулся вперед, но он пригнулся, и мой кулак врезался в окно двери за ним.

– Бл*дь! – Стекло разрезало тонкую кожу, оставив языки пламени плясать по моей плоти.

Ноги потеряли землю под собой, и гравий врезался мне в позвоночник, сметая поле моей видимости то вправо, то влево, увеличивая, затем затмевая его, прежде чем я смог нормально видеть. Алек оседлал меня, эта чертова сигара торчала из его рта, словно жвачка.

Я поймал его возвращающийся удар в воздухе, крепко удержав за запястье, готовый отбить следующий удар.

– Что, черт возьми, на тебя нашло? Какое это имеет значение? – Он молчал, а я продолжил: – Чтобы ты знал, я думал, что ты будешь злиться за то, что у меня появились чувства к ней, но ты ведешь себя так, словно готов убить меня, если бы я не чувствовал к ней ничего.

– Значит, у тебя на самом деле есть чувства к ней.

– Да. Есть, – вздохнул я. – Она делает меня чертовски сумасшедшим, и мое тело парализует напряжением рядом с ней. Но мои чувства не помешают нашему плану, так что остынь, бл*дь.

Он опустил кулак и отпустил мою футболку, словно я удовлетворил его.

– Скажи мне кое-что, Алек. Похищение Обри Каллин никогда не было частью первоначального плана. Что заставило тебя передумать?

Оттолкнувшись от гравия, он поднялся на ноги и вытер грязь с брюк.

– Это не важно, – он протянул мне руку. – Давай обсудим конечную часть этого плана.

Глава 43

Шеф Кокс

Кокс поднес бумажный стаканчик к губам, но, когда холодный кофе скользнул по его языку, то сморщил нос. Поставив кофе обратно в держатель для чашки рядом со своим сиденьем, он снова сосредоточил внимание на входе в многоквартирный дом Боянских. Скорее всего, пустая трата времени – слежка за местом из машины, – но Кокс был не в настроении получать больше смертельных угроз от Каллина.

Через окно лестничной клетки у него был хороший обзор на квартиру Алека Вона. Казалось, что урод был полной тайной – о нем нигде не нашлось ни единой записи – и, поскольку Боянский не заставлял своих арендаторов подписывать договора о съеме жилья, Кокс не мог быть уверен, что гребаный владелец дал ему настоящее имя.

Да ну нахер. Он ждал на углу, в квартале от здания, большую часть дня. Помимо какого-то пьяного куска дерьма, который, должно быть, вырубился где-то на лестнице, он не увидел ни одного человека, который пришел бы или ушел.

Кокс завел свой Бьюик, готовясь сорваться, но замер, когда, молодая девушка, или даже подросток, подошла к лестнице. Упругие черные кудри были стянуты назад в хвостик, и поверх свитера на ней была жилетка, джинсы, разорванные на коленях, и черные берцы, благодаря чему она выглядела скорее, как студентка, чем как уличная крыса. Красивая, по тому, что он мог видеть, с ее медово-коричневой кожей и стройной осанкой. Если бы Юлий был рядом, Кокс мог бы срубить за нее денег.

Она поднялась по лестнице и забралась через окно лестничной клетки. Кокс почти подавился, когда она остановилась перед квартирой 103.

– Так, так. Что же, бл*дь, это у нас такое? – пробормотал он, хватая бинокль, лежащий рядом с ним.

Она вытащила руку из кармана и постучала в дверь. Один раз. Два. Приложила ухо к двери и снова постучала.

Прошла минута, и девушка проскользнула вниз по лестнице, оглянувшись через плечо, как будто ее научили оглядываться, и пошла по тротуару.

Кокс подъехал вперед, оставаясь на приличном расстоянии, наблюдая, как она надела шлем, запрыгнула на скутер и сорвалась с места.

Он последовал за ней по улицам, держась на расстоянии около дюжины автомобилей позади, пока она не доехала до того, что казалось старой церковью. Она спрыгнула со скутера, размахивая шлемом в руке, дошла до двери и исчезла за ней.

Знак, висящий на здании, гласил «Прибежище», что было написано большими буквами на староанглийском, а под ним «Молодежный хостел». Улыбка скользнула по лицу Кокса, он поднял сотовый телефон рядом с собой и набрал номер.

– Чего тебе? – намек на презрение в голосе Брэндона говорил Коксу, что он все еще таил сильную злобу после их последней встречи.

– Услугу.

– Я знаю, что ты не просишь об е*аной услуге просто так.

– Тогда, наверное, тебе все равно, кто убил твоего младшего брата.

Последовала долгая пауза, прежде чем Брэндон наконец сказал:

– Я слушаю.

– Мне нужно, чтобы ты нашел девушку. Выглядит, как результат смешения рас. Кожа светлая. Вероятно, студентка. Как-то связана с убийцей. Она в «Пристанище». Я не знаю, одна она здесь живет или с кем-то. Избавься от других. Ее приведи ко мне. Живой.

– Считай сделано, – без колебаний ответил Брэндон.

– О, и просто смеха ради, попроси кого-нибудь заснять это на видео. Пожалуй, отправим собственное послание этому ублюдку.

Кокс улыбнулся презрительному смеху на той стороне трубки.

– Черт, да, – ответил Брэндон.

Глава 44

Обри

– Мои дорогие жители Детройта... – На экране Майкл, чьи губы образовали жесткую линию, и камера сфокусировалась на его дрожащем подбородке. – С тяжелым сердцем и... – он прочистил горло, – ... такой болью, что я... – закрыв лицо рукой, он покачал головой так, что меня саму потрясло. – Я потерял кого-то настолько... дорогого мне. Моя жена, Обри Каллин, была похищена и считается... – голос мудака дрожал, пока он говорил. Театральная показуха, должно быть, истощила его. – Мертвой. Я предлагаю большую сумму денег любому, у кого может быть информация о ее похитителе, коим считается Ахиллес Х. В предыдущем видео он угрожал забрать то, что я ценю больше всего. И… – Каллин разразился рыданием, достойным смеха. – … он сделал это. И я хочу справедливости. Моя жена не умерла зря. Она принесла так много в этот город, и я прошу вас, мои замечательные жители, помочь мне найти ее убийцу. Помогите принести ей справедливость, которой она заслуживает.

– До чего же конченый душевно больной придурок, – сказала я, лежа рядом с Ником на кровати, пока мы смотрели новостной отчет на его ноутбуке. – Как будто ему было не насрать на меня! – Я положила руку на грудь Ника, сжав ладонь в кулак. – Ооох! Если бы у меня был пистолет... – Я впилась в его живот, но хлопнула рукой по своему рту, когда поняла, что сделала. – Прости.

– Полегче, револьверные губки, – на его щеках появились ямочки от усмешки, глаза сверкали от юмора. – Мне нравится, когда ты злишься. Это как прелюдия.

Я улыбнулась.

– Так тебе нравится агрессия, а? – спросила я, крадя возможность заглянуть ему в голову. – Хочешь, чтобы я связала и отшлепала тебя?

Он вздрогнул, хотя не могла сказать, притворяясь или нет.

– Не дразни меня.

– Ник... когда мы были вместе на днях, я хотела спросить тебя. Был момент, когда... – Мой желудок сжался, когда его взгляд дернулся в сторону от меня. – ...ты казался другим. Словно... что-то еще... что-то темное было внутри тебя, и ты… пытался спрятать его от меня. – Тем не менее его взгляд увильнул от меня. – Я чувствую, что в тебе есть что-то еще. – Развернув свой сжатый кулак, я схватила его за руку. – Я хочу, чтобы ты знал, Ник. Мне понравилось то, что я увидела. Я не боюсь этого.

– Что именно ты видела? – интерес в его голосе сказал мне, что я на правильном пути, и невинное движение его языка по губам включило мои датчики хищницы. Я хотела взять эти сладкие губы в рот и укусить.

– Я увидела страдающий разум. Конфликтующий. Знаю, что часть тебя хочет причинить мне боль. Наказать меня за то, что произошло. Другая часть тебя... спокойная, гуманная сторона хочет отбросить эти мысли и коснуться меня нежными руками. – Я подняла его костяшки пальцев к губам, закрыв глаза, когда поцеловала их. – Я хочу их обе. – Возможно, объединение двух желаний может исцелить его разорванный разум.

– Я же сказал тебе, Обри. Ты больше не мое возмездие. Я не хочу причинять тебе боль.

– Я не говорю, что ты сознательно хочешь причинить мне боль. Но думаю, что в глубине души, что-то внутри тебя жаждет положить конец твоей боли.

Грудь Ника поднялась, и он отвел глаза от меня, как будто просьба заставила его нервничать.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, что не хочу, чтобы ты прятался от меня. Если это то, что удерживает тебя на расстоянии. Если поэтому ты надевал перчатки, когда впервые коснулся меня. Зачем сдерживаться, когда ты внутри меня. Я хочу, чтобы обе стороны соединились – ненависть и нежность. Хочу показать тебе что… я понимаю обе стороны. – Я мгновение пожевала внутреннюю сторону губы, пытаясь тщательно подобрать слова. – Что бы ни случилось в конце этого... Я дала тебе всю себя. Свои страхи. Свои желания. Это все твое. И теперь я хочу всего тебя.

Он толкнул меня на спину и оседлал мое тело. Руки по обе стороны от меня, он поймал меня в ловушку своим массивным телом, зажимая меня между мощными бедрами.

Я не сопротивлялась ему. Не хотела. Вместо этого ждала его – скажет ли он, отвалить, или нет, ждала хотя бы толики намека на то, что я была права. Что он сдерживался.

– У меня есть более темная сторона, Обри. Не уверен, что ты захочешь влезть в это дерьмо.

– Но я хочу.

Было ли это во мне с самого начала или являлось результатом моей испорченной жизни с Майклом, но часть меня тянулась к темноте. Жаждала тот вид секса, который повышал мой адреналин. Я хотела, чтобы мы оба распадались на кусочки, разрушались, погибали до тех пор, пока не открылись бы полностью. Я хотела сломить с ним неуверенность и пасть пред жаждой его грубых рук на моей плоти. Секс с ним был идеален, но я хотела его хаос. Хотела, чтобы он оскорбил меня страстью, выпустил свой гнев на волю. Но не был таким грубым и жестоким, каким был Майкл, или те мужчины со своими грязными лапами. Мне нужен неукротимый секс. Первобытный. Мощный. Раскованный. Красивый, но смелый. Я хотела почувствовать его глубоко внутри себя.

Стон Ника отдался вибрацией на моих губах, стал громче, когда мои руки скользнули по его животу. Прижав подбородок к моему, он раздвинул мои губы, и в мгновение наше дыхание смешалось. Живот стянуло от ожидания того, что должно было произойти. Захватив мои волосы, Ник провел языком по моему рту, прежде чем протолкнуть язык между моими зубами и станцевать танго с моим, из-за чего волны жара бросились прямо к моему центру, так как этот мужчина уничтожил все мои представления о поцелуях.

Похороненное под броней, сталью, которая охраняла его сердце и держала в клетке его душу, было что-то более глубокое, темное. Болезненное. Я хотела разорвать это и разоблачить его секреты, приласкать их, чтобы я могла их успокоить.

Угроза в его глазах оживляла меня. Я понятия не имела, чего ожидать. Открыла коробку с надписью «Опасно!» со всех сторон, и, возможно, щелкнула выключателем детонатора, угрожая разорвать себя на миллион кусочков. Однако, какая бы тьма ни скрывалась в его тенях, я хотела ее. Я поймала ее искру вчера, когда мы впервые занялись сексом. Тогда Ник связал мне руки, как будто что-то еще сражалось внутри него, и освободил меня, предпочел заставить меня коснуться себя. Мне нужно было знать, как далеко он зайдет. Как далеко простирается его глубина?

– Ты уверена в этом? – спросил он.

А чертово небо голубое? Конечно, я была уверена. Я хотела, чтобы он увидел что-то еще, что-то, кроме размытых краев его будущего.

– Да.

Я провела языком по внутренней стороне зубов, когда Ник наклонился к тумбочке и вытащил из ящика черную ткань – возможно, ту же черную ткань, которую он использовал, чтобы завязать мне глаза в ночь, когда похитил.

– Это насилие, оно... оно в моей крови. Я не хочу причинять тебе боль, Обри.

– Я думаю, мы убедились, что ты не способен причинить мне боль, Ник.

Его грудь вздымалась с каждым вдохом, интервалы между которыми становились короче, его зрачки расширялись, как будто он каким-то образом получал кайф от этой мысли. Боже мой, какой терзаемой и оскорбленной женщиной это сделало меня, раз я испытываю восторг от того, что грядет? Возможно, у меня была уверенность, что мужчина не причинит мне вреда, но это была единственная карта, которую он пока показал мне. Что за извращенные удовольствия скрывались за этой улыбкой, за уверенным голубым взглядом, еще предстояло увидеть, и я не могла дождаться, чтобы сделать себя желанной жертвой.

Раньше я никогда не отдавала руководство мужчине, никогда не позволяла полностью контролировать себя. Это приходило с доверием. Его было тяжело заработать, и после опыта в ванной я решила, что Ник был единственным человеком на планете, за которым я последую в воду так, как и последовала.

Меня беспокоило, что он держал свои желания на коротком поводке – чувствовал, что не может полностью отпустить себя со мной. Это было тем, что я могла вернуть ему.

Меня нельзя было назвать хрупкой женщиной. Я была ожесточенной. Обученной противостоять даже самым мрачным желаниям. Маленькой части меня было стыдно признаться, что я находила утешение в этой темноте. Что я жаждала порочности и боли. Не глубокой, проникающей боли, как порезы, которые я переносила от ножей Майкла, или кнутов, которые он использовал на моей спине, а животное желание впиться когтями, кусать, ударить, разорвать его на части, не в силах выдержать мысль о том, что его не будет во мне. Вот что я думала о Нике.

Если я правильно его прочитала, он тоже этого хотел.

Ник снова открыл ящик рядом со мной, и звон у меня над ухом заставил меня повернуться, чтобы увидеть длинное лезвие, которое он положил на ночной столик. Я заставила себя сглотнуть, мое сердце подпрыгивало в грудной клетке, кровь стыла от паники. Возможно, он неправильно понял.

Мне нужна была страстная боль. Не увечье.

С края кровати жар от его взгляда прожигал дыры на моем лице, а я изучила острые зубцы ножа и подняла свой взгляд на Ника. Я подозревала, что могущественные, хищные глаза изучали меня, ища какие-то признаки страха.

Я правильно прочитала его. Я оказалась права на его счет и собиралась доказать это. Даже если бы на мгновение он подумал, что может причинить мне боль, в моем сердце я знала, что он не мог. Эта темнота под поверхностью была яростью от его боли, и я намеревался дать ему освобождение – то самое освобождение, которое он показал мне в ванной. Эйфорию от победы над страхом, призраками, которые держали нас на расстоянии. Я хотела, чтобы он сломил тьму, как и я сломила страх перед водой.

Я откинулась на подушку и, сдавшись, кивнула.

Резкий рывок его брови вверх был последним образом, который я унесла в темноту, что пришла с повязкой на глаза.

Только звук разрыва, движение холодной рукояти по моей груди и слабая прохлада на коже были кратким предупреждением, прежде чем он зажал мои руки за спиной, используя рукава рубашки, которую я позаимствовала.

– Мне нравится срезать с тебя одежду. Я хочу купить тебе целый гребаный гардероб из рубашек и трусиков, которые я смогу разрывать, когда захочу. – Он прикусил мою нижнюю губу, втянув ее в рот, прежде чем отпустить.

– Или я могу продолжать заимствовать твою одежду.

Пока рубашка удерживала меня в плену, он снял с меня бюстгальтер, и зубами мягко провел по твердому пику моего соска, прежде чем укусил меня.

Застонав от радости от того, что мои руки связаны, пока он играл с моей грудью, я наклонила голову назад, приподняв оба пика вперед, и позволила ему сделать то же самое с другой грудью.

– Посмотри, как твое тело реагирует на меня. Словно создано специально, чтобы я мог сыграть на нем. – Он был другим по сравнению с тем, что было ранее, звучал спокойно, но властно.

Теплая рука Ника скользнула по моему бедру и внутрь свободных боксеров, пока он не нашел мое влажное лоно. Боксеры скользнули к моим лодыжкам, сковывая ноги, когда он затягивал ткань вокруг них, и двигая руками вверху, я раздвинула колени в стороны, давая ему разрешение поиграть с моим клитором.

Он удерживал меня там, ерзающую и извивающуюся, ожидающую его прикосновения.

– Пожалуйста, Ник, – облизывая губы, я приподняла задницу с кровати, покрутив бедрами, поскольку боль тянула глубоко внутри.

– Почему, Обри? Разве ты не видела, на что я способен? Почему ты хочешь дразнить эту сторону меня?

– Потому что, – сказала я, – я хочу всего тебя. И если это то, кем ты являешься, то я жажду именно этого. – В темноте я представляла себе черты Ника – глаза, подбородок, лицо, натянутое и жесткое, его тело, напряженное, когда он всматривался в меня с такой интенсивностью и любопытством. Мои ноги раздвинулись под ним. – Пожалуйста, прикоснись ко мне. Сделай что-нибудь. – Тепло пульсировало по моему телу – потребность почувствовать, как его руки заставляют меня сходить с ума. Я бы коснулась себя, если бы не связанные запястья.

Он едва касался своим телом моих сосков, пока его губы ласкали мое горло, и я издала долгий, гудящий стон, который, вероятно, напоминал раненое животное. Его пальцы скользнули в меня, входя и выходя, словно два поршня.

– Ник, дай мне больше.

– Ты хочешь больше?

– Да, дай мне больше.

– Хорошо. Я сделаю это. Да простит меня Бог, если я причиню тебе боль.

Он освободил руки от рубашки и вытянул их над моей головой, где они были прикованы к постели, хоть он и не снял повязку.

Тепло его тела покинуло меня, и щелчок закрывшейся двери заставил меня поднять голову с подушки.

– Ник? – Я потянула за цепи, ударившись о матрас, пока лежала обнаженной. Уязвимой. Умирающей от ожидания и необходимости быть заполненной.

Еще один щелчок, и я втянула губу в рот. Откинула голову назад и издала болезненный вздох, потираясь о холодную простынь на кровати.

– Пожалуйста, Ник.

Хватка за затылок оторвала мои плечи от подушки, и запах виски ужалил в нос.

– Выпей это. Поверь мне, тебе понадобится.

Виски заполнило мой рот, обжигая, скользя мне в горло.

Лоб прижался к моему, сладкий запах ликера в дыхании Ника ударил по моему лицу, и он потянул волосы затылок.

– Как далеко ты хочешь, чтобы я зашел?

– Пока не почувствуешь себя свободным.

Его хватка окрепла.

– Как ты можешь быть тем, кого я все время жаждал?

– Потому что я знаю, что чувствуешь, когда прячешься за маской. – Я выпустила дрожащий выдох, вытянув шею. – Теперь покажи мне, что ты прячешь за своей.

Щекотка ударила по моей груди, выстреливая удовольствием прямо к моему лону. Я приподняла бедра. То, что я приняла за перо, спустилось ниже на мои босые ступни, и я засмеялась, брови сошлись вместе как от боли, так и от нужды и щекотки, которую он усиливал.

Подняв мои лодыжки, Ник провел по ним пером, затем по моим бедрам, и я закричала, изогнув спину:

– Ник!

Когда он добрался до моих ребер, я громко смеялась, извиваясь от мучительного покалывания.

Мягкие перышки танцевали по моей коже, когда он снова подобрался к груди, оставив мой рот открытым, когда ощущение поглотило меня, втянуло в отчаяние. Я хотела, чтобы каждым дюймом своего тела он прикасался ко мне, его член наполнял меня, толкнул меня через край в стратосферу. Мне так отчаянно нужно было кончить, что боль зарождалась в моем животе.

– Если это... твоя темная сторона... не стесняйся... втянуть меня... в любое время, – произносила я между тяжелыми вдохами.

Схватив мои бедра, он перевернул меня, и мои руки скрестились между собой, натянув цепи, когда я встала на колени.

Кожа скользнула по внутренней части моих бедер, и твердая сила коснулась внутренней части моих коленей.

– Оседлай мое лицо.

О, черт возьми, его слова!

Когда он скомандовал, мои бедра задвигались на щетине его подбородка, и я почувствовала сильную щекотку против моих складок.

– Господи!

Влажный «исследователь» прошелся вдоль моего центра, проник в меня, и я изогнула спину, пока его язык извивался, как у мастера по вылизыванию кисок. Наполовину смеясь, наполовину желая расплакаться, я сдалась ощущению – узелку, затянутому глубоко в моем желудке, зудящему от желания взорваться вокруг него.

Цепи зазвенели у изголовья – звук удара и скрип кровати. Мои мышцы потянулись, руки оцепенели от напряжения, пока я объезжала его быстрее с абсолютной несдержанностью. Неумолимый кончик его языка, посасывание, вылизывание, дуновение, вибрирующий звук напротив моего лона заставили меня нестись к финишу.

Пламя лизнуло бедра, и мой живот втянулся, пока спина выгнулась в дугу. Рот открылся от боли и удовольствия, когда я свернулась в плотный, готовый лопнуть, шар напряженности.

Его пальцы вонзились в мои бедра, два из них погрузились в меня, трахали, пока Ник вылизывал и сосал.

От пальцев на ногах вспышка молнии взобралась по моим ногам к позвоночнику, пробралась выше и врезалась в заднюю часть голову ослепительной волной света.

Тепло разлилось по мышцам, покалывая, когда каждый дрожащий вздох протискивался через приоткрытые губы.

– Вот… черт!

В комнате раздался шлепок его руки по моей заднице, и я выкрикнула проклятие, лениво покачивая бедрами, пока он вырывал из меня мой последний оргазм.

Раздвинув колени в стороны, я опустилась, коснувшись лобковой костью его подбородка, пока пыталась отдышаться.

– Черт возьми.

Я едва могла говорить.

Ник выскользнул из-под меня, и он схватил меня за бедра, снова поднимая мою задницу вверх.

Рука сжала мою грудь и ущипнула, и я воспротивилась ему.

– Ник!

– Ты просила тьмы. Я собираюсь дать тебе ее. – Его член вошел в мою задницу, и мой крик отскочил от стен. – Ты и есть насилие внутри меня, Обри. Мое самое изящное разрушение.

Глава 45

Ник

Я лежал рядом с Обри на кровати: наши пальцы переплетены, тела, запутавшиеся в простынях. Ее левая рука покоилась на моей груди, как будто она боялась, что я мог подняться и уйти.

Она умоляла об извращенности внутри меня, и, когда моя совесть восстала против меня, я отдал ее ей. Она принимала всего меня, часами, пока мы оба не рухнули. В экстазе. Никаких отключек. Никаких криков от страха. Никакой боли. Только Обри и я, лежащие в крови и поту от того, чего мы оба так жаждали.

Прошло два дня после звонка от Боянского, и Дьявольская ночь наступила. Финальное шоу. То, из которого я не собирался возвращаться.

Мою голову наводнили вопросы, на которые у меня вдруг не было ответов. Например, что теперь?

Стоит ли мне преследовать свою месть? Окончательный план уничтожить Майкла Каллина и все банды сразу? Взорвать их всех к чертовой матери, и позволить Алеку наставить на меня пистолет.

Или мне лучше уйти?

Хотя, что бы сказал Алек? Вся работа. Планирование. Наблюдение. Годы, которые мы вложили в финальный акт мести – все это – выбросить в окно из-за какой-то женщины?

Не какой-то женщины.

Обри.

Ее пальцы мягко сжали мой подбородок, и она направила мой взгляд на себя.

– Ты сейчас где-то в другом месте.

– Просто думаю.

– Что тебя беспокоит?

Я покачал головой и перекатился на нее, пока не заключил ее в клетку под собой, поцеловал ее, мысленно унесся не более, чем на час назад, когда цепи растворялись в моем сознании. Я был свободен. Не поглощен ничем, кроме темной тяги к этой женщине. Когда отстранился, ее опущенный вниз взгляд сказал мне, что ее что-то смутило.

– Ник... Я знаю, что это не то, что мы планировали, – ее взгляд вернулся ко мне. – Я не стану загонять тебя в ловушку. Но я не могу позволить тебе сбежать на верную смерть. Не теперь. Я слишком много вложила в тебя.

– Вложила? – Я выдохнул и снова упал на спину. – Обри...

Боже, чувство такое, словно я только что провел такую ​​же беседу с Лорен. Мне ненавистно было снова произносить эти слова, но в моей жизни было слишком много риска. Даже если бы я решил не следовать этому плану и умчаться с ней в закат, я разозлил слишком много людей, которые скоро встанут на тропу войны ради мести. Обри станет идеальной мишенью.