Текст книги "Рикошет (ЛП)"
Автор книги: Кери Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
– У моего мужа есть связи. Он найдет тебя. И тебя убьют, если он сам этого не сделает. – Мне становилось плохо от мысли о том, что я придавала Майклу могущественности, чтобы получить пользу, но, возможно, упоминание об этом ублюдке могло привести к тому, чего хотел от меня этот парень.
Эти глаза во всей их красоте содержали пугающую пустоту – абсолютное отсутствие чувств, пока парень пялился в ответ со зловещим блеском, молчаливо предупреждая меня о моей бестолковой болтовне.
– Я не боюсь твоего мужа.
Значит, мне нужно бояться. Почему же я не боялась?
Может, я просто не могла больше испытывать страх. Возможно, я смотрела в глубокие глаза дьявола уже многие годы. Я познала жгучую боль хлыста, прожигающее прикосновение лезвия, и неуверенность в том, что я переживу следующий день. Я жила в постоянной готовности к обороне, и приняла такое количество ударов в темноте, что мое тело всегда находилось в состоянии напряжения и тревоги.
Выражение лица парня было чистым спокойствием, и палящая власть исходила от него волнами. Его красивые черты лица не совпадали с лицами серийных убийц, мелькающих у меня в голове. Банди. Гейси (прим. пер. – Тэд Банди – американский насильник, серийный убийца похититель людей и некрофил. Между 1975 и 1978 признался в совершенных 30 убийствах. Джон Уэйн Гейси – американский серийный убийца, изнасиловавший и убивший 33 молодых человека, в том числе и подростков. Также известен, как «убийца-клоун»).
Не будь дурой, Обри.
В своем состоянии готовности, его черный капюшон и темная, загадочная личность напоминали мне Ахиллеса Х – мужчину или женщину, о ком я фантазировала месяцами.
Красота, которую я могла созерцать на лице незнакомца, одновременно и вводила меня в заблуждение и выводила из себя, что я заметила в густом тумане кошмара, словно красная Шапочка восхищалась красивыми зубами Большого Серого Волка. Мужчина, пялившийся на меня в ответ, был незнакомцем в буквальном смысле слова – таким, от которых мать с раннего детства предупреждает своих детей держаться подальше. Таким, который похищает молодых женщин и превращает их в ужасную статистическую находку для телешоу о расследовании и для уроков по вскрытию тел. Он был также тем, о ком, скорее всего, цыпочки со странностями будут фантазировать в своих извращенных фантазиях об изнасиловании, благодаря его темному капюшону и глубокому голосу. А, возможно, он украл меня для круглолицего мужика с плохим зачесом волос на лысеющей голове, и оказалось так, что он просто красивый палач, задача которого успокоить меня прежде, чем я полностью сойду с ума.
И все-таки. Я не могла отвернуться от этих глаз, как бы сильно каждая частичка в моем теле не кричала: «Отступай!». Я видела их прежде. Под маской.
– Ты… ты был там… – понимание ударило меня с двойным «черт меня дери», и кое-что во мне тут же воспламенилось. – Мне нужно в ванную. Или мне обделаться прямо здесь перед тобой?
Он молча уставился на меня, его левый глаз подергивался. Я могла лишь вообразить, что он представлял, какое это будет чувство – задушить меня. Словно подтверждая мои мысли, мужчина провел руками по своим черным перчаткам, будто убеждаясь, что они достаточно хороши и упруги, и не порвутся, когда его ладони сожмут мое горло.
Мое тело от чего-то подергивало – от какого-то странного ощущения, которое я хотела оттолкнуть и расплющить здравым смыслом, но не могла. Я ненавидела то, что этот непоколебимый взгляд вытаскивал какую-то первобытную, животную часть моего мозга на поверхность, и мне было стыдно признавать, но для похитителя он был красив – красивый подонок, привязавший меня к кровати на всю ночь, пока увильнул в какой-то бар. И как я представляла, этот бар для таких, как он, где он напивался и болтал со своими друзьями похитителями.
Я прочистила горло и поерзала в кровати, пальцы обмякли, словно сосиски, пока я ждала.
Спустя вечность, он наклонился вперед и начал развязывать мои лодыжки. Пальцы на ногах подогнулись от холодной кожи его перчаток на моем теле.
– Есть хоть шанс, что ты бы мог начать с рук? Все это неудобно… понимаешь?
Сузив глаза и едва заметно скривив губы, он дал мне понять, чтобы я «заткнулась нахер, потому что я не собираюсь устраивать тебе комфортную жизнь», но он все же передвинулся к моей правой руке. Даже с лицом достойным «GQ» и красивыми глазами, парень излучал огненные волны враждебности, словно рой акул под ровной поверхностью воды.
Напряжение стрелой спустилось вниз по позвоночнику, пока я, встревоженная повреждениями, наблюдала за его обволоченными черной кожей пальцами, расстегивающими наручники, из-за чего в желудке появилось закручивающее ощущение тяжести. Как только мое запястье было свободно, рука упала на кровать.
Булавки и иголки, булавки и иголки. Вот черт.
Я поворочала запястьем, сжимая и разжимая пальцы, сжимая и разжимая снова и снова. Словно училась контролировать свое тело. Если бы в фильмах походку ходячих мертвецов изображали правильно, они должны были бы меньше заботиться о том, чтобы рыскать в поисках мозгов, и больше сфокусировались на том, чтобы избавиться от покалывания в той ноге, которую они постоянно влачили за собой, и которая замедляла их ходьбу. К тому времени, как парень отковал вторую, рука пульсировала в такт биению сердца, и теперь я сражалась с иголками в обеих руках, чувствуя себя зеленым монстром из Yo Gabba Gabba (прим пер. – детский анимационный мультфильм про монстров, где у зеленого из них были самые толстые пальцы).
– Может быть, в следующий раз ты продумаешь более правильное похищение и установишь вытяжные цепи в стене вместо того, чтобы устанавливать их на кроватном столбе. – На мой комментарий он ответил недовольным взглядом. – Просто предположение. – Чувствуя тянущую плотность в конечностях, я еще раз размяла руки и приподнялась с той стороны кровати, которая была подальше от него.
Мужчина был огромным, возможно, метр девяносто три или метр девяносто пять, и, если эти бугры и мышцы под его майкой о чем-то говорили, он также был очень накачанным. Боец, как я могла предположить. Я получу свой шанс на побег, лишь перехитрив его.
– Я не знаю, что ты планируешь, леди. Но если думаешь, что сможешь проскочить мимо меня, ты в двух секундах от того, чтобы столкнуться с реальностью. – У него был акцент детройца. Тяжело было разобрать его вчера ночью, но, как пить дать, я слышала в его речи резкость звонких согласных и глотание в словах. Ему, по всей видимости, нужны были деньги, что означало, что они могли быть фактором переговоров.
Словно парень мог читать мои мысли, он схватил мою сумочку со стола, вытряс ее содержимое на кровать и взял флешку, которую я украла из офиса Майкла. Скорее всего, ему заплатили, чтобы получить ее обратно.
– Я возьму это. – Он сунул ее в карман и скрестил руки, словно головорез на детской площадке после того, как вытряс с кого-то деньги.
Отлично, Обри. Возможно, можно было использовать эту флешку в качестве торга. Заметка на будущее: прятать важные вещи в лифчик, а не в сумочку. Я даже не знала, что на ней, но зная Майкла и его офис, безопасность которого могла посоперничать с Пентагоном, любой объект, содержащий информацию, был важен.
Незнакомец поднял руку, подзывая меня к себе, но я была полностью уверена, что этот жест означает абсолютно другое. Мой взгляд метался между ним и дверью.
– Я… разве это не гардеробная?
– Была.
Мое сердце ухнуло вниз от понимания, и неохотными шагами я приблизилась к двери в комнату, которую посчитала гардеробной. Какая спальня, черт возьми, не имела гардеробной?
Я открыла дверь и обнаружила уборную из области «сделай сам», с фанерным полом и раковиной, встроенной в тумбу. Никакого зеркала. Вешалка в дальнем углу маленькой комнатушки стояла пустая и бесполезная. Никакого окна. Никакой вентиляции. И не единого шанса на побег. Я была уверена, что единственное место для облегчения будет моим единственным выходом из этой тюрьмы-комнаты, с входной дверью перед глазами и со свободой за плечами.
– Выглядишь разочарованной, – близкое звучание его голоса напрягло во мне каждую мышцу.
– Ты планируешь составить мне компанию в ванной, или что-то в этом роде?
– Делай свое дело. И поторопись.
Я ступила внутрь, закрыв за собой дверь, и, наверное, впервые с тех пор, как оказалась здесь, реальность происходящего начала просачиваться в мой крепко сотканный кокон отрицания. Это была не шутка. Я вполне могла умереть в заколоченной крысиной дыре с психом-поклонником Боба Вилы (прим пер. – Боб Вила – ведущий американского шоу по улучшению своего дома своими руками), и его загадочными черными перчатками, которые явно были надеты, чтобы скрыть отпечатки пальцев.
Борясь с порывом скрутиться в калачик и закричать, я ухватилась за край раковины и включила воду, отчаянно хлебая просто из-под холодного крана, жадно наполняя рот водой, которая едва ли не зашипела от сухости у меня во рту.
– Давай, Обри, – прошептала я. – Пора выработать план «Б». Ты выжила. Ты выдерживала и худшее, чем это. – Может быть. Кто, черт возьми, знал, что таила от меня остальная часть дома? Я подняла глаза вверх, пялясь на стену, где должно висеть зеркало, и была даже благодарна, что мне не придется смотреть на себя сейчас. – Ты хорошо научилась читать людей. – Я выдохнула, но безнадежность заскулила где-то на задворках моего разума. Я быстро отбила ее своим поразительным умением обманывать логическую сторону моего разума.
Быстрый анализ. Он был высоким, темным и подавленным. С накинутым на голову капюшоном. Может, он что-то прятал? Чувство юмора – ноль. Я имею в виду, вообще ноль. Может, был зол. На меня?
Может быть, сексуальное неудовлетворение. Нет, он слишком хорошо выглядит.
– Но его отношение – дерьмо, – пробурчала я в ответ на свои мысли.
Я накрыла лицо руками. Если парень не был полным типом из рода «я пытаю детей и животных», лучшей попыткой будет воззвать к его сопереживающей стороне. Чувствовал ли наемный убийца вину? Было ли у киллера вообще раскаяние?
Если это не сработает, останется лишь один способ.
Соблазнить подонка. Ты уже делала это прежде и выжила. Ты сможешь сделать это снова.
Меня похищал хищник с самой верхушки пищевой цепочки, будучи в самих дебрях функционального расстройства, и я выбралась. Не окончательно освободилась, но выбралась. Но парень с другой стороны двери был временным засором на моем пути к свободе. Пехотинец, наверняка лично нанятый главарем тиранов – моим мужем.
Быстрый осмотр ванной не показал мне ничего, что я могла бы использовать как оружие. Парень очистил все до самого основания, зайдя настолько далеко, что убрал даже зеркало, которое я могла разбить и использовать осколки, чтобы напасть. Дерьмо.
От двух стуков в дверь я подпрыгнула, чуть ли не шлепнувшись на задницу.
– Секунду! – я быстро подняла платье, справила нужду и выпила две пригоршни воды из-под крана.
Когда вышла, он стоял возле двери, со скрещенными руками, практически рыча, когда я проскользнула мимо него к противоположной стороне кровати.
– Тебя нанял мой муж? – спросила я.
Его челюсть двинулась, будто он пережевывал мой вопрос мгновение, прежде чем выплюнуть ответ:
– Если бы меня наняли убить тебя, ты бы уже была мертва.
Правда, и позор мне, как похищенной, что моей дедукции не хватило, чтобы самой додуматься до этого.
– Но это не означает, что я не собираюсь убить тебя… в итоге.
Я слышала эту фразу прежде. Множество раз. Отсрочка способствовала хитрому мышлению и тому, чтобы оставаться в игре на шаг впереди. Все-таки, однажды мой отец сказал мне, что мир был площадкой для охоты, и единственный способ определить хищника, это сбросить всю наживку в кучу.
Научившись делать это по желанию, я вызвала у себя слезы и села на край кровати.
– Пожалуйста. Я не… я не знаю, есть ли у тебя семья… или... заботишься ли ты о ком-то. Если да, значит… ты знаешь, насколько опустошительно потерять их.
Я посмотрела назад, ожидая увидеть бездеятельность от моего жалкого представления. Вместо этого, он выглядел разъяренным, будто вот-вот вырвет мне глотку и сожрет ее у меня на глазах.
Дрожь пробрала все мое тело, пока я медленно поднималась на ноги.
Готовься бежать.
Глава 12
Ник
Только кровать отделяла мои руки от глотки Обри Каллин, пока я смотрел на нее в изысканном дорогом платье и с трехкаратным бриллиантовым кольцом на пальце. Я попытался переварить выплюнутую ею херню о потере любимого, будто у нее было хоть какое-то понимание, как, бл*дь, заботиться о ком-то, кроме себя.
Рациональная сторона моего разума пыталась убедить меня, что она не знала ни черта о моем прошлом. Не знала, кем я был. Как она вообще могла насмехаться надо мной?
Нерациональная сторона моего разума подталкивала меня использовать этот комментарий, чтобы списать ее со счетов. Может, она все-таки знала. Может, она и ее муж сидели в горячей ванне, попивая шампанское, смакуя каждый момент жизни, которую они украли ради их собственной жадности. Может, эти двое трахались, чтобы сделать снимки, достойные сцены преступления, чтобы деньги постоянно капали в их кошельки – их личная порнография для богатых и беспощадных.
– На кровать. Живо. – Слова протолкнулись сквозь мои стиснутые зубы, пока поток пистолетных выстрелов поднимался из глубины моего горла. Стоит ей сказать одно гребаное слово.
Одно слово.
Шея Обри дернулась, когда она сглотнула и скользнула на кровать.
Да уж, я знал все о потере любимого. Я проживал это дерьмо изо дня в день на протяжении трех лет, но я не паду жертвой ее манипуляции. Даже если я мог увидеть, что она стала мастером двух обличий – яркой белоснежной улыбки на камеру, скрывающей раздвоенный язык пресмыкающегося.
Стоя возле кровати, я наклонился над ней, крепко удерживая ее руки по обе стороны от головы. Подо мной она, казалось, вжалась головой в матрас, словно пытаясь исчезнуть. Я бы рассмеялся, только ее коленка впечаталась мне в пах, а голова врезала по носу.
Удары электричества прокатились по моим яйцам, и я ухватился за нос одной рукой.
– Бл*дь!
Игнорируя боль, я отбил в сторону ее молотящие руки и удары ног, вразнобой сыпавшиеся по моему боку, и заломил оба ее запястья у нее над головой, с силой припечатывая их к кровати.
– Отпусти меня, бл*дь! – Женщина корчилась подо мной, врезав коленом мне по боку.
Удерживая оба ее запястья в плену правой рукой, я пригвоздил ее атакующую ногу бедром к кровати, залез на нее и оседлал ее тело, охваченный желанием вырубить. Подо мной она билась и выгибалась другой с большей силой, чем, я думал, у нее есть, пока я не вжался в нее, пришпиливая ее лоб своим, и она наконец-то не замерла.
С трудом дыша, я уставился в ее глаза и, стиснув зубы, слушал прерывистое дыхание. Именно в этот момент я понял, что ее грудь в ходе борьбы выскочила из-под платья и вжималась в мое тело. Соленый привкус крови обволакивал язык, пока она стекала мне в рот. Приподнимая голову над ней, я опустил взгляд на ее идеально круглую сферу, изящно торчащую из-за положения ее руки над головой. Я облизнул губы и с трудом сглотнул, пока ее голая кожа манила мой рот так близко.
Обри сделала жалкую попытку оттолкнуть меня.
– Даже, мать твою, не смей! – прорычала она, и я резко пришел в себя.
– Не переживай, солнышко. Ты меня не возбуждаешь, – я натянул ткань платья обратно на ее грудь, так и удерживая ее запястья, и оттолкнулся от нее. – Хочешь жить? Делай именно то, что я тебе говорю. Не выделывайся.
Широко раскрыв глаза, она задрожала, ноздри затрепетали от быстрых вдохов, будто она ожидала, что я причиню ей боль. Страх на ее лице пробудил волну адреналина в моем теле, которая согрела мышцы.
Я наклонил голову в сторону, склонился к ней, смеясь внутри себя при виде подергивания ее глаза.
– Ты боишься меня, Обри? – Ее ответный рык скривил губы в усмешку. Женщина хорошо держалась, нужно отдать ей должное. – А стоит, – вытягивая ее руку к изголовью кровати, я замер. Один длинный шрам тянулся вертикально по ее предплечью, края неровные, закрученные. Поперек запястья была татуировка. Я не заметил ее прежде, когда привязывал Обри первый раз. Не надо быть гением, чтобы узнать попытку суицида.
Мой взгляд метнулся к ее, и она сузила глаза, выпятив подбородок в защитной манере, будто не намеривалась объяснять.
Какая мне была разница до того, хотела ли она покончить с собой? Только чем дольше я пялился, тем больше она, казалось, чувствовала себя неудобно на обозрении, отвернувшись от меня.
– Что это?
Она дернула головой назад в мою сторону.
– Что? Уже не такая идеальная, когда начинаешь снимать слои?
Очевидно, было что-то глубже, но у меня не было ни желания, ни интереса узнать. Насрать. Обри служила мне лишь одной целью – отомстить. Ну, и что, что один фрагмент из ее прошлого не совпадал с идеальностью ее настоящей жизни?
– У всех есть шрамы. Что делает тебя особенной?
– Я никогда не говорила, что они особенные. По факту, они мое ежедневное напоминание о том, что я не являюсь ничем особенным в отличие от того, что привыкли думать люди.
Все тревожные кнопки в моей голове сработали одновременно – покинуть миссию к чертям собачьим. Мне не нужно было, чтобы Обри Каллин, подобно змее, забралась мне под кожу со своим вопросом о найме меня ее мужем с целью убить ее, а теперь и шрамом, но что-то темное, более глубокое нашептывало мне сквозь шум в моей голове.
Я быстро привязал ее руки к кровати, игнорируя грызущую мысль, но она все равно не исчезала. Скорее всего, я упустил что-то за все эти часы наблюдения за Каллинами, изучения их более года, изо дня в день.
Может быть, Обри Каллин не была тем, кем я ее считал.
Убирайся нахрен отсюда.
Я вытащил свой зад из той комнаты. Не позволю ее дерьму оказать на меня влияние. Она была улыбающейся мордашкой за пропагандой «Отбора».
Верная любящая Степфордская женушка, поддерживающая любую морально коррумпированную прихоть своего мужа. В шрамах или нет, она оставалась врагом, по той же причине, по которой каждый солдат под руководством Гитлера заслуживал отправиться вслед за диктаторским ублюдком – они верили в ложь.
Мы с Алеком готовили заговор слишком долго, чтобы позволить манипулирующей личности разрушить его фальшивыми слезами и мольбами о сочувствии. Я уже давно потерял способность сопереживать.
Все еще кипя, я ушел на кухню и ухватился руками за столешницу. Обуздай гнев. Часть меня хотела никогда не подписываться на ту часть плана, которая заключалась в ее похищении. У меня было чувство, что проводить много времени с Обри было плохой идеей. Не помогало и то, что она владела естественной красотой – длинными каштановыми волосами, кожей медового оттенка, золотыми глазами и теми ямочками на щеках, которые придавали ей своего рода игривость, молодость – чем-то, что камеры и репортажи не уловили в полной мере.
Рванув дверцу навесного шкафчика, я схватил бутылку текилы, открутил крышку и опрокинул жидкость себе в горло. Проглотив огромную порцию, я хлопнул бутылкой по столешнице и потряс головой, чтобы избавиться от жжения в горле. Из раковины рядом я выхватил тряпку, включил кран и смочил уголок, после чего поднес ее к своему носу, вытирая кровь там, где сучка меня ударила.
– Хорошо играешь в свою чертову игру, миссис Каллин, но я на твою херню не поведусь. – Прижимая тряпку к носу, вытер остатки крови и втянул воздух носом. Схватил бутылку со столешницы и сделал еще один глоток. Затем, поставив бутылку, оглянулся в направлении лестницы. Думаю, мне нужно чем-то ее покормить. Как бы сильно мне не хотелось заморить ее голодом, Алек, вероятно, чокнется.
Давно же я готовил для женщины, и понятия не имел, что они едят.
По цветовой гамме я разложил на тарелке порезанную клубнику, яйца, сальсу, авокадо, тост и колбаску. Все продукты, которые по утверждению Алека, он видел, что она ела. Вернувшись наверх, я вошел в комнату, схватив по пути стул у стены, и уселся рядом с Обри.
Я мог говорить только благодаря алкоголю. Наколов клубнику на вилку, поднес к ее губам.
Она отвернулась от меня.
– Я не голодна.
– Я не спрашивал, голодна ли ты. Ешь.
– Пошел нахер, – выплюнула она.
Я провел языком по зубам, когда от ее жалкого акта сопротивления на моих губах расплылась улыбка.
– Тебе это нравится, не так ли?
Женщина стрельнула в меня взглядом, снова выпятив подбородок, и я знал, что что-то дерзкое так и напрашивалось сорваться с ее губ.
– Я лучше пройду милю с огурцом в заднице, чем трахнусь с тобой.
– Это можно устроить. – Черт, я бы заплатил, чтобы увидеть это. – А ты нечто другое, револьверные губки.
У нее задергался глаз.
– Как ты меня назвал?
– Револьверные губки.
– Это еще что, бл*дь, значит?
– Стреляешь словами из своего рта. Кажется, это твоя отличительная черта. Нужно было прихватить намордник вместо цепей.
– Я…
Как только она открыла рот, я сунул в него клубнику.
Ее ноздри затрепетали, она прожевала и проглотила.
– Ты…
Еще одно слово и следующая клубника проскользнула между ее губ, и она зарычала, поднимая голову с подушки, жуя со злостью и скрежеща зубами.
Клубничный сок, вытекший из уголка ее рта, заставил сдержать смешок, словно я увидел какое-то бешеное животное внутри ее, готовое разодрать меня в клочья.
– Есть еще что сказать? – Я наколол целую вилку яичницы.
Уголок ее губ приподнялся, глаза метали кинжалы, и она кивнула:
– Ты сраный чл…
И яйца отправились вслед за клубникой.
Женщина молчала, пока я скормил ей остаток еды с тарелки, и после последнего кусочка подняла глаза:
– Почему я? Почему я здесь?
Я ожидал этого вопроса – удивляюсь, почему она не задала его раньше. Это не означало, что я планировал отвечать ей.
– Открой рот.
Ямочка между ее бровей стала более заметной всего лишь на мгновение прежде, чем ее глаза смягчились от грусти, и она широко открыла рот, закрыв глаза. Вид был невероятно эротичный, когда кончик ее языка подался навстречу последней клубнике.
Завороженный, я положил ее ей на язык, молча коря себя за стояк, прижимающийся ко шву на моих джинсах. Какой же садистский ублюдок… Тот тип эрекции, которую я чувствовал к ней, не имел ничего общего с эмоциями или любым уровнем влечения к женщине. Я хотел получить возможность отнять что-то у Обри Каллин – что-то, что порежет ее так же глубоко, как был порезан я.
Трахнуть бы ее из ненависти, после чего оставить в боли и рыданиях утопать в презрении к самой себе, как я и провел первый год до того, как Алек пришел ко мне с идеей о мести.
Я хотел, чтобы она почувствовала себя маленькой, ранимой, слабой.
Обри открыла глаза, и только тогда я заметил, как моя рука дрожала перед ее лицом. Я быстро опустил вилку и подскочил со стула.
Я может и был киллером, безжалостным сукиным сыном, но я не был насильником. Чтобы не сделать ничего опрометчивого, мне нужно было убраться подальше от нее.
– Я хочу увидеть его, – выпалила она.
– Увидеть что? – Я не мог скрыть отвращение в своем голосе, зная, что она поймала меня в момент слабости.
– Твой шрам. Ранее, ты сказал, у всех есть шрамы, – она опустила голову назад на подушку. – Позволь мне увидеть твои.
Эта женщина думала, что она меня смягчила.
– Отвали, – ответил я, выходя за дверь.
Глава 13
Ник
После ланча для Обри, мне удавалось держаться подальше от нее большую часть дня, запершись в комнате, рыская в подпольной сети. Ничего так не омрачало день, как доза желчи из самых темных недр «кишечника сети», и я выиграл джек-пот, когда наткнулся на сайт «Голубая Орхидея» – имитатор оригинального сайта по детской порнографии, который власти раскрыли несколько лет назад. Только идиот мог предположить, что это дело имело большую важность, но опять-таки, люди могли выйти сухими из воды с дерьмом подобным этому.
Это здесь я нашел следующую жертву в обличии двенадцатилетней по имени Сапфира, данное предположительно за ее синие глаза.
Флешка, которую я украл у Обри, оказалась бонусом, что натолкнуло меня на вопрос – зачем ее отдали ей? На ней предварительные планы и контракты, одобренные президентом городского совета для застройки жилыми домами Брайтмура, были перечислены вместе с контактной информацией некоторых самых злосчастно известных преступников города, включая Анжело Донати, главу банды преступной семьи Донати. Казалось, Брайтмур будет выведен на новый уровень и вокруг торгового комплекса будут построены жилые дома. В чем проблема? Множество старожил до сих пор называли эту крысиную дыру своим домом – некоторые жили там годами и не могли себе позволить просто сорваться с места и переехать.
Казалось, я наткнулся на план Дьявольской ночи, что дало мне больше причин подозревать женщину. Почему Каллин доверил ей такую важную информацию? Информацию, которая, я и не подозревал, могла бы быть на флешке – достаточно транспортабельной, чтобы выбросить, если понадобится.
В своей комнате я как обычно проверил свое оружие: два «Глока», стянутые ремнем у меня на груди, кинжал в сапоге, охотничий нож с крюком для вспарывания, покоящийся в ножнах на бедре. Сунув маску в карман джинсов, я вернулся в комнату Обри и поставил на стул ее обед.
Она прошлась по мне взглядом с головы до ног и обратно.
– На прогулку собрался?
Игнорируя вопрос, я расковал ее руки и ноги, наблюдая за растущим интересом в ее глазах, перерастающим в недоумение.
– Ты оставляешь меня отвязанной?
– Ага, – я посмотрел на тарелку с курицей, рисом и овощами. Ни вилки, ни каких-либо других приборов, что означало, ей придется есть руками. – У меня нет времени кормить тебя.
Она уставилась на меня широко распахнутыми глазами.
– Веселая ночка планируется, да?
Развернувшись на пятках, я направился к двери.
– Можно сказать и так.
Выйдя за дверь, я запер ее и свистнул Блу, который послушно поднялся по лестнице. Без единого слова от меня, он уселся у двери, и, ухмыляясь, я присел перед ним.
– Не выпускай ее никуда. Понял? – Касание его языка к моей щеке подтвердило его понимание, и я встал перед ним, вытирая собачьи слюни со своей кожи.
По пути вниз я проверил свои сообщения. Я отправил первое два часа назад, заказывая час с Сапфирой.
Получил ответ: три сотни, и делайте все, что хотите.
Рвота забурлила у меня в горле. Гребаные двенадцать лет. Наркотики, может, и властвовали на улицах, но с такими частыми рейдами «Управления по борьбе с наркотиками» многие преступники обратились к торговле сексом. В отличие от однократной выручки от крэка или кокаина, они могли выручать деньги всю ночь напролет благодаря одной девочке. Групповое изнасилование могло увеличить доход в три или четыре раза.
Я уставился на адрес, высвечивающийся на экране моего телефона – почасовой дешевый мотель, где свирепствовала проституция и наркотики, в сраной стороне от Касс Корридор.
– Буду через минут двадцать, – произнес я вслух, когда написал ответ, затем сел в мой любимый, полностью восстановленный черный «Мустанг» 67 года, и сорвался в направлении отеля «Пантеон».
Ублюдки и понятия не имели, какой шторм надвигается на них.
***
Я прибыл менее чем за полчаса и оставил машину на маленькой парковке сбоку здания, защемленного между двумя испещренными пулями крысиными дырами. Я поднял файлы, лежащие сбоку от меня, на Рика «Темного Жнеца» Харриса, его брата Джонатана «Поджигателя» Харриса, их общую девушку Терезу Круз, вербовщика для круга поставки, и Юлия «Казанову» Мелоуна, чей брат руководил командой «Мили-7». Сообщения, которые я получил, были от Рика, старшего брата Джонатана.
Когда команда стала более известной, операции распространились, задевая разные сферы – проституцию, поставки оружия, убийства по найму. По какой бы там ни было причине, эти четыре марионетки решили держаться друг друга, и для меня это было просто прекрасно. В мешках окажутся еще четверо ублюдков.
Адреналин стрелой пронесся по моим венам, как и каждый раз, когда я кого-то убивал. Не будет никакой пощады. Эти трое мужчин не только насиловали и сексуально измывались над девочками и мальчиками минимум десяти лет, но они также участвовали в этом на камеру, снимали, пытали и в итоге увечили тех, кто заканчивал после этого смертью или беременностью. Младенцев, родившихся в результате, продавали на черном рынке, а процент от дохода набивал карманы Майкла Каллина так долго, пока он молчал и не влезал в их бизнес.
Я натянул маску на голову и накинул капюшон поверх нее, вышел из машины и прошел к парадной двери трехэтажного мотеля. Граффити покрывало отколотый кирпич, а некоторые из окон были закрашены черной краской. Складывалось впечатление, что какое-то гнусное дерьмо творилось за этими окнами – это было такое место, при виде которого родители крепче прижимали к себе своих детей, когда проходили мимо. Номер 335 был на верхнем этаже и оказался одной из самых больших комнат в крыле – скорее всего, две комнаты соединили в одну. Я поднялся по лестнице на верхний этаж менее чем за минуту и постучал в дверь.
Всего несколько секунд прошло прежде, чем худой белый мужчина, которого я узнал, как Джонатана «Поджигателя» Харриса, появился в дверном проеме. Бледный и с косяком травки в зубах, он осмотрел меня с ног до головы, из-за чего у меня задергался указательный палец, которым я всегда спускаю курок.
– Нэш?
Я скормил ему фальшивое имя. Также сказал ему, что хотел абсолютной анонимности, так что маска, по всей вероятности, его не удивила. Естественно, в этом месте никто не удивлялся гребаному чудаку. Ублюдку, разгуливающему в лыжной маске.
Я кивнул в ответ на его вопрос, и он дернул головой, приглашая меня войти.
Будто войдя прямиком в преисподнюю, я увидел нижайший уровень человеческой порочности. Две клетки, выставленные у стены в ряд, внутри которых сидело по маленькой девочке, скрутившейся и обнявшей свое избитое до синяков тело. Ни одной из них не было больше шестнадцати или семнадцати лет, и мой желудок скрутило тошнотворным узлом ярости, закипающей внутри.
Бл*дь. Соберись.
Мне стоило знать, сколько жалких мудаков собралось в этом месте. С третьего этажа было тяжело убежать, и, если в этой крысиной дыре были и другие участники этого круга, у меня было минимум две девочки, которых нужно провести через преграды, какие только могли появиться на моем пути – что потенциально увеличит количество тел по сравнению с тем, на что я рассчитывал.
На диване рядом с клетками брюнетка с темными глазами и светлой кожей курила сигарету перед телевизором, будто в ситуации вокруг и отдаленно не было ничего из ряда вон выходящего.
– Сапфира как раз заканчивает. – Джонатан указал головой на закрытую дверь в коридоре у него за спиной. – Наличка с собой?
Я потянулся в карман, вытаскивая пачку денег. Когда он вытянул руку, я увидел татуировку, которая при сжимании им кулака открывала слова «трах с кулаком», и воспоминание продрейфовало в моей голове, а голос прорезался сквозь туман.
