Текст книги "Рикошет (ЛП)"
Автор книги: Кери Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Я прошла в ванную, Ник шел сразу за мной. Вдоль кафеля стояли свечи. Лепестки плавали поверх горячей воды. Теплый запах жасмина внедрился в мои легкие в успокаивающей манере попытавшись победить дрожь в мышцах.
Обстановка должна была быть прекрасной и идеальной. Вместо этого я стояла и дрожала, а мое сердце трепетало, как крылышки у колибри, пока я уставилась в глубину ванны. Она была огромной, размеров наружного джакузи, в которое спокойно могло поместиться три человека, и глубина ее была не менее полутора метров.
Мои пальцы впились в пальцы Ника, и взгляд поднялся от ванны к его глазам.
– Я… я не могу, – сделала шаг назад, и его хватка усилилась, пробуждая панику, которая заставила меня вывернуть свое запястье из его руки.
Я боялась глубокой воды с тех пор, как мне исполнилось двенадцать.
– Расскажешь мне? – спросил он.
Я не смогла прекратить сильно мотать головой.
– Я… я не… – Мне всегда было тяжело признать страх, это практически единственное, от чего я чувствовала себя по-настоящему уязвимой. Слабой. Ледяной холод карабкался вверх по позвоночнику, пробуждая дрожь по пути.
Ник пальцами приподнял мой подбородок, оторвав мой взгляд от зачаровывающей спокойной воды.
– Я не стану заставлять тебя, но обещаю, что не наврежу.
Мой взгляд спустился вниз к неровному шраму на коже, что тянулся вверх.
– С тобой что-то случилось. Поэтому ты порезала себя. – Это не было вопросом.
Я кивнула, не желая продолжать тему из-за страха сломаться прямо перед ним. И все же в тот момент я не могла остановить слова.
– Когда… когда мне было двенадцать лет, я пошла к реке с детьми, живущими по соседству, – я прочистила горло. Инстинкт указал мне метнуть взгляд к двери, чтобы проверить, есть ли у меня возможность убежать. – Я выросла в Ривер Рог, и мы часто играли неподалеку от моста. Какие-то мальчики, больше и старше нас, появились и прыгали в реку. Они шумели и дурачились. Они… они толкнули меня и мою подругу под воду. Я не смогла набрать достаточно воздуха. Это была паника. – Сухость ползла вверх по моему горлу от воспоминания, и мне пришлось втянуть воздух, пока я вспоминала ужас от солнечного луча, который видела из-под воды. Он казался таким далеким, и к нему невозможно было дотянуться. – Тогда появилась моя мама. Она искала меня, – я улыбнулась от воспоминания о моей прекрасной спасительнице. – Она спустила всех собак на тех ребят и сказала им, что, если еще хоть раз увидит их у реки снова, отрежет их яйца и им же скормит, – смех зародился в моей груди, желая сбежать, но со следующих вдохом, я нахмурилась. – С того дня у меня развилась боязнь воды. Случались ночные кошмары из-за представления о том, что произошло, если бы мама не пришла. Три года спустя моя семья переехала к бабушке, которая жила на озере. – Дергая край своей футболки, я сделала вдох, несмотря на боль в груди, которая всегда появлялась при следующей части истории. – Мама решила сплавать к маленькому островку посередине озера, как она делала, когда была моложе. Она устала на пути назад и исчезла под водой. К тому моменту, когда папа добрался до нее, она уже утонула, – я ощущала бугристость шрама под моими пальцами, пока водила по нему вперед и назад. – Я помню, как хотела прыгнуть за ней, но меня парализовало. Я была слишком напугана, чтобы ступить в воду. Я не смогла спасти ее. Она была отличным пловцом, а из жизни ее забрал мой самый жуткий страх, – вытирая слезу со щеки, я шмыгнула носом, пялясь на красный ореол вокруг моего шрама, где я натерла его слишком сильно. – Я чувствовала себя бесполезной. Трусливой.
– Ты не трусиха, – ладонь Ника обхватила мою щеку, тепло его кожи проникало в мои кости, и я сжала глаза, чтобы сдержать слезы.
– Моя мама была… невероятной. Я так отчаянно хотела быть похожей на нее, – я посмотрела вверх, успокоенная немым сожалением в его глазах. – Но красота была создана не для того, чтобы быть желанной. Она лишь для того, чтобы ею восторгались.
Казалось, он изучал мое лицо некоторое время.
– Что? – спросила я.
– В таком случае, я в полном ступоре, – подушечка его большого пальца прошлась по моим губам. – Мне не нравится видеть страх на твоем лице. Тебе не нужно делать ничего из того, что ты не хочешь, Обри. Но я хочу доказать тебе, что ты можешь доверять мне.
Не в силах выдерживать его взгляд, я отвернулась. Он, скорее всего, мог бы убедить меня сделать что угодно этими проницательными глазами – даже то, пред чем во мне от ужаса застывала кровь.
– Я не могу залезть в воду, Ник.
– А со мной залезешь?
Мои мышцы напряглись, и я рьяно затрясла головой.
– Не могу.
– Я не буду заставлять, – он снял свои трусы и ступил в ванну, хлопая по краю. – Просто посиди со мной.
Неохотно я подошла к краю, мгновение пялясь на свое отражение, прежде чем сесть рядом с ним. От близости к воде, мои руки стали холодными и липкими, тошнота забурлила в желудке, порываясь вернуть последнюю мою пищу обратно этому миру. Я подавила ее, самым лучшим своим способом пытаясь скрыть тот факт, что Ник наткнулся на мою слабость настолько сокрушающую, что это почти убивало меня.
Свесив ноги снаружи ванны подальше от воды, я сидела возле него.
– Ну, а что насчет тебя? Какое у тебя было детство? Было что-то травматическое? – нервный смешок, похожий на икоту, сорвал с моих губ.
Его губы изогнулись в полуулыбку.
– Не настолько травматическое.
Прошло несколько секунд, и я приподняла бровь, наклонив голову вперед, тошнота все еще держала в плену мои внутренности.
– Собираешься мне рассказать?
Он почесал подбородок, улыбка на его лице задрожала.
– Мои родители игнорировали меня по большей части. Вот поэтому я ушел с головой в игры. У меня было много времени наедине с собой, – поднимая колени над поверхностью на какую-то невидимую планку, которую я не смогла увидеть под водой, он обнял их руками. – Я вырос в трейлере в Хайленд Парк. Отец много работал. Мама много пила. Потому я держался подальше от дома. Знаешь, меня нельзя назвать плохим ребенком, я просто делал то, что делают все дети. – Он полил воду на руки, и я впилась взглядом в блеск, который оставила после себя вода. – Моя мама бросила нас, когда мне было десять или одиннадцать. Свалила с другим мужиком. Мой отец всегда винил в этом меня, – кивая головой, он хлопнул обеими руками и погрузил их под воду, водя ими, словно ему нужно было отвлечение, чтобы суметь продолжить свою историю. – Так что в шестнадцать я ушел на улицы, не оборачиваясь. Ввязался в какое-то плохое дерьмо с ребятами, которые отирались с бандами, – он наклонил голову, и его губы натянулись от улыбки. – И тогда я встретил Лену.
– Она вытащила тебя из передряг. – Ощущение веселости сквозило в моих словах, зеркально отражая мои мысли о молодой девочке, которая выбила из парня все проблемы.
Он кивнул.
– Да. Поначалу ее отец меня ненавидел. Думал, я развращу его маленькую девочку.
– И ты развратил?
От того, как он пожал плечами, мне захотелось улыбнуться.
– Возможно, – он повернулся, пока не сел лицом ко мне и положил теплые руки мне на бедра, заставив мои мышцы напрячься от страха перед тем, что он может затащить меня к себе. – Расскажи мне больше о себе.
Напряжение спало, и мое тело расслабилось от облегчения.
Мы разговаривали примерно полчаса в основном о моем детстве, о том, как я росла с матерью, и он ни разу не попросил меня забраться к нему в ванну, хоть каждая косточка в моем теле хотела оказаться в воде рядом с ним. Чем дольше я сидела возле него, тем больше спокойствия я ощущала, находясь в такой близости с моим самым большим страхом, до такой степени, что я почти решилась опустить стопу в воду.
Ник начал привставать, словно собираясь вылезти из нее.
– Что ты делаешь?
– Нет смысла оставаться здесь, если ты ко мне не присоединишься.
Не знаю почему, но я внезапно почувствовала желание доказать ему, что могла доверять ему точно так же, как и он доказал мне, что не предаст моего доверия.
Что-то охватило меня, и я схватила его за руку.
– Подожди, – я не смогла посмотреть на него в случае, если передумаю. – Я хочу попробовать.
– Я обещаю, что не наврежу тебе, Обри. Я не отпущу тебя, – он протянул мне руку.
Мне понадобилось добрых пять минут, чтобы избавиться от одежды, пока Ник терпеливо ждал, ни разу не поторопив.
Оставшись обнаженной, я стояла у края воды, пялясь на место, которое он освободил для меня, чтобы я села рядом с ним. В глубине желудка закручивалась тошнота – словно этим я предавала маму. Как я могла с такой легкостью зайти в воду к нему, когда не смогла заставить себя спасти собственную мать от утопления?
– Почему ты пыталась покончить с собой? – вопрос Ника казался слабым звуком среди шума, витающего в сию секунду в моей голове.
– Потому что устала чувствовать себя беспомощной. Мне надоели бесконечные кошмары.
Слова моего отца проплывали в голове, и благословлен он будет за то, что пытался пощадить меня от моего собственного самопрезрения. Он пытался облегчить мое чувство вины и научить меня встречать страхи по-другому.
«Я бы никогда не позволил тебе зайти в воду, Бри. Я не мог потерять вас обеих в тот день».
В сердце я знала, что не могла спасти маму, но вот что самое дерьмовое, когда чувствуешь себя беспомощным, – разум ищет вину. Нерациональную вину, которая, возможно, могла была оправдать слабость перед тем, что ты чувствуешь себя неспособным сделать что-то, и, пожалуй, стереть ужас того, что я видела в тот день. Мой отец, будучи умелым пловцом, вытащил ее бездыханное тело на берег, и даже он тогда не мог ее спасти.
Я ненавидела ее за то, что она умерла. Ненавидела за то, что она наслаждалась чем-то, чего я боялась, чем-то, от чего я не смогла ее спасти. Чем больше я думала об этом, тем больше ярости ощущала в себе оттого, что нечто насколько злостное захватило меня на годы. Это давало Майклу рычаг, который можно использовать против меня.
Взяв Ника за руку, я ступила в теплую воду, пуская волны по поверхности, которые возвращались к моим лодыжкам, заменяя собой холод на тепло. Сердце колотилось о ребра, и когда комната начала вращаться, я поняла, что задыхалась.
Ник встал из воды, возвышаясь надо мной и притянул к себе. Горячие, скользкие руки путешествовали по моему телу, вниз по бокам и по спине, пока он не сжал меня крепко и не прижался губами к моим.
Туманность в голове от приступа дала о себе знать, и я схватилась за руки Ника, чтобы найти защиту себя в его объятиях. Когда я закрыла глаза, комната стала вращаться бесконтрольно, и Ник схватил меня за затылок, усиливая поцелуй, требуя. Внезапная грубость и страсть поглотили меня, украли тревогу от того, что я стою в ванне. Его эрекция у моего живота сказала мне, чего он хотел, и когда жар из его тела перелился в мое, мои мышцы расслабились, плавясь перед ним.
Я открыла глаза.
Уровень воды достал мне до груди, когда я оседлала тело Ника. Делая глубокий вдох, я обвила его шею руками, держась за него, как за свою жизнь, а он обнял меня в ответ, притягивая к себе. Холод одеялом накрыл мою грудь, и я втягивала краткие вдохи, забираясь выше на его бедра.
– Шшшш, – он рукой погладил мои волосы и поцеловал ухо. – Расслабься, Обри. Я прямо здесь. Я держу тебя.
Снова эти три слова. Я держу тебя.
С силой зажмуривая глаза, я напряглась, отгоняя картину синей кожи моей матери, ее безжизненные карие глаза и открытый рот, через который мой отец пытался вернуть ей душу с помощью искусственного дыхания. Я видела, как солнечный свет отражается на поверхности воды, пока моя маленькая ручка тянется к нему, борясь с давлением над головой. Я ненавидела уязвимость – место внутри, где каждый мог меня достать.
Поэтому я отпустила.
Я открыла глаза, глядя на лазурь, что смотрела на меня в ответ. Ник погладил мой висок большим пальцем, пока держал мое лицо в своих ладонях. Выпуская дрожащий выдох, я расслабила мышцы, делая длинные, поверхностные вдохи, позволяя ему держать меня.
– Вот так. Просто дыши, – его шепот эхом разнесся по просторной комнате.
Погруженная под воду, прижатая к его телу, я замерла. Просто дышала.
Его губы спускались вниз по моему горлу, отвлекая мое сосредоточенное внимание, пока все, что я могла чувствовать, было желание. Я желала его так сильно, ощущала нужду почувствовать его спокойствие внутри себя.
Он сместился подо мной и скользнул в мое тело.
Я опустилась на него, упираясь коленями в сидение внутри ванны, и медленно скользила по его члену, пока не достигла основания. Мой тихий стон эхом отбился от стен, и я качнула бедрами по кругу, прежде чем начать с рвением насаживаться на него с каждым толчком.
Его рот клеймил мой сосок, и я выкрикнула, когда его зубы впились в мою чувствительную горошину. Покалывание выстреливало под кожей с каждым гладким скольжением его тела под моим. Прежняя напряженность, так крепко скрутившаяся внутри меня, превращалась в новый вид давления, которое росло, чтобы восстать против моих страхов.
Его стоны отдавались эхом от стены таким красивым звуком, что я жаждала их, когда он замолкал. Мне нужно было слышать хриплые маленькие подтверждения его удовольствия. Стоны Ника, мычание и рычание пробуждало первобытную нужду удовлетворить его. Насытить его. Набирая ритм, я объезжала его с яростью, безудержно, пока вода расплескивалась вокруг нас в оживленном празднике страсти.
Ник потянул меня за волосы назад, запрокидывая мою голову, и продолжил пытать мои напухшие соски. Мое тело оживало в воде, и несмотря на мое положение, каждое движение ощущалась, словно в замедленной съемке. Эйфория от победы над своим страхом вместе с прикосновением Ника, его голосом, послала меня за грань.
Я впилась ногтями в его голову, мое тело напряглось, расслабилось, затем напрягаясь снова и снова, удерживалось за грань, пока я не открыла рот, чтобы выпустить из груди разрывающий меня крик его имени, который раздавался у меня в голове.
Ник набросился на моей рот своим и притянул к себе. Глубже и глубже, я падала в тишину и отдаленно понимала, что погрузилась под воду с головой. Скользя по его телу, чувствуя остатки оргазма, отвечая на поцелуй, которым меня брал Ник, мне не нужен был воздух. Я не боялась тишины. Мое желание переступило пределы моих потребностей и того, что пугало меня больше всего. Я могла бы навечно остаться с ним под водой, прямо до тех пор, пока за нами не придет смерть, в безопасности и окруженная спокойствием его рук, пока бы мы не заснули вечным сном.
Когда мы вынырнули на поверхность, я почувствовала его улыбку у своего рта, и открыла глаза навстречу голубым радужкам, которые немного отстранились от меня.
Он снова взял мое лицо в ладони.
– Это было чертовски незабываемо. – Смешок убежал из моей поднимающейся груди, и я обвила руками его напряженную шею, целуя его, словно собиралась поглотить его прямо там.
– Ты потрясающая, – пробурчал Ник мне на ухо, прежде чем его зубы едва ощутимо прошлись по моему подбородку. Улыбка в его глазах поблекла от чего-то серьезного, болезненного. – Ты заставляешь меня мечтать о вещах, о которых я не должен мечтать. Делать то, что я не должен желать. Ты – моя слабость, – его губы припали к моим в поцелуе, который украл у меня дыхание. – Ты разрушишь меня, Обри. И я не стану тебя останавливать.
Я чувствовала то же самое, словно мы пробили брешь в темное место, откуда не было возврата. Я была в ловушке в руках киллера, беззащитна, точно котенок перед львом, и в тот же момент сильнее, чем когда-либо чувствовала себя в жизни. Ник ничего у меня не отнял, он вселил в меня надежду, показал мне какой женщиной я могу быть – той, которой я всегда хотела стать.
Сексуальной. Яростной. Бесстыдной.
Той, которая брала, что хотела, без извинений.
Бесстрашной.
Может, он и нашел во мне слабость, но в нем я обнаружила силу.
Опыт не лечил меня от моего страха. По факту, даже тогда мое тело дрожало, а воды колыхалась у моей груди. Это лишь доказало, что я не позволю своим тревогам встать на пути к тому, чего я хотела.
Глава 37
Шеф Кокс
Закрывшись в своем офисе, Кокс перечитывал досье Юлия «Казановы» Мелоуна. Он знал парня со дня, когда тот научился ходить. Юлий оказался младшим братом самого беспощадного наркобарона в городе, со связями во всем мире, поэтому любой, кто бы решился нае*ать его, как пить дать мог попрощаться с жизнью.
Человек, которого Кокс знал годами, вырастил обоих мальчиков. Некоторое время назад он оказался в центре расследования, в котором всплыла пропавшая девушка из их окрестностей. Господи, было неудивительно, что Юлий вырастил бы из них проституток. Среди дерьма, в которое вляпался его отец, было удивительно, что он не съел их после.
Юлий пропал без вести после переворота в «Пантеоне», и у Кокса имелось прекрасное представление о том, что скоро будет иметь место еще одно убийство. Старший брат, Брэндон, угрожал каждому членососу из банд штата выследить ублюдка, который его похитил – именно серийного убийства этому городу и не хватало.
От стука в дверь Кокс убрал файл в ящик рядом с ним.
– Да!
Берк заглянул внутрь.
– У Корли появилась подсказка. Нашли Юлия.
– Корли? Где, черт возьми, Корли нарыл подсказку?
– Он вышел на связь со всеми бездомными ублюдками. По-видимому, один из них был пьян, сболтнул о чуваке, которого нашел в подвале старого железнодорожного вокзала. Он забирал каких-то детей из пригорода, которые рыскали по городу, ища что-то, за что позже можно получить наличку. А нашли бедного ублюдка.
– Бедного ублюдка? – Кокс скрестил руки на груди. – Полагаю, в живых его больше нет?
– Нет. Как раз еду проверять.
Отодвинувшись от стола, Кокс закрыл ящик рядом с ним.
– Я этим займусь.
– Конечно, шеф. Я предоставлю вам отчет.
– Нет, я хочу лично участвовать в этих расследованиях. – Его истонченные волосы скользнули между пальцами, когда Кокс потер голову. – Город сходит с ума от этих убийств. Я – не остальные, и не собираюсь просто сидеть и читать доклады о них, как последнее дерьмо.
***
Рычание зарождалось в горле Кокса, когда они прибыли в подвал под старым железнодорожным вокзалом на Мичиган, куда указывала подсказка о нахождении Юлия. Судмедэксперты, окружной прокурор, заместитель окружного прокурора, следователь и его помощник, агенты ФБР, в том числе Джим Райли и Корли, уже прибыли. Работники суетливо толкались вокруг окровавленных останков Юлия Мелоуна, который был подперт на стуле в центре комнаты. Резкий запах мочи и гниющей плоти подавлял запах плесени и затхлого воздуха стареющего здания.
Сомнений не было, Корли связался с Райли, и гнев закипел в костях Кокса, потому что двое из них беседовали со специалистом по криминалистике, который прочесывал место преступления, освещенное, словно гребаный футбольный стадион.
– Похоже, кто-то изрядно повеселился. – Вода хлюпала под сапогами Кокса, когда он пробирался через комнату.
– Шеф Кокс, только что нашел еще один номер. – Райли помотал пластиковым пакетиком, что лежал рядом с сумкой судмедэксперта, на том, что выглядело, как картонный столик. – Это напечатано на обратной стороне салфетки из бара в Вест Сайде. У них там несколько квартир наверху. На обыск мне нужен ордер.
Кокс посмотрел на салфетку через пластик. На ней кроваво-красные буквы, выделенные жирным шрифтом, говорили: «Гриль Бар «Пуанты Дьявола», и он внутренне застонал. Господи Боже. Два брата-поляка, из-за которых мафиози выглядели святошами, владели этим местом. Ордера на обыск будет мало. Коксу понадобится чертова команда «Черные Опалы» для противостояния Боянским.
– Похоже на «30.10». Может быть, номер квартиры, – сказал Райли.
– Или дата.
– Простите?
– Тридцатое октября. Дьявольская ночь, – пояснил Кокс.
Райли кивнул, положив пакетик с уликой на стол.
– А, верно. Никогда бы не подумал об этом.
Кокс погладил подбородок и оглянулся на Берка и Корли, которые стояли в стороне, а следователь по судебной экспертизе вытащил из воды фиолетовый, мясистый кусок чего-то. Поджав губы, Кокс повернулся к Райли и понизил голос:
– Мне нужно кое-что тебе поручить. Не хочешь прогуляться?
***
Кокс уставился на знак на старой лестнице, что вела в квартиру над баром «Пуанты Дьявола». «Квартира сдается в аренду» было нацарапано большими черными буквами на плакате, прибитом поверх облущивающейся со стены краски.
– Квартира пустая. – Кокс покачал головой от раздражения, кипящего внутри него, сгибая пальцы и желая ударить по чему-либо. – Этому ублюдку лучше не водить нас за нос, иначе покатятся головы.
– Хотите, позову владельца, шеф?
Наглость Берка заставила Кокса провести ладонью по лицу, когда он начал подниматься по лестнице.
– Нет. Я не хочу, чтобы ты звал сраного владельца.
Новички-полицейские часто ошибались, думая, что полиция может пробраться в любое место города. Ошибка новобранцев. У некоторых общин имелись свои собственные законы, свои собственные способы борьбы с правоохранительными органами, а районы, граничащие с Хамтрамком, оказались как раз из таких. Состояли они преимущественно из поляков, и были сплоченным сообществом с давними корнями, а Боянские были словно короли проклятого бала. Их связи могли соперничать со связями мэра, и ворваться в их собственность, даже имея ордер на обыск, было достаточно, чтобы убить человека.
Махнув рукой, Кокс дал сигнал Берку и Корли следовать за ним на верхний этаж. Как и большинство баров Пейлтауна – словно так было заведено – «Пуанты Дьявола» был маленьким, вероятно, вместил бы максимум с полсотни человек, и то с трудом, и служил чем-то вроде водопоя для общин. Только одна квартира находилась над баром, где, вероятно, жил прежний владелец. Ни в жизни Боянские не станут жить в такой крысиной дыре. Оба брата заработали больше денег, чем весь проклятый район вместе взятый.
– Где Райли? Думал, что это его работенка? – спросил Берк, ступая тяжелыми шагами, словно играя с нервами Кокса, которые и так были на пределе.
Господи, Кокс, вероятно, должен был бы убить Берка и Корли, если бы они наткнулись на то же дерьмо, что и в мотеле «Палмс».
– Сказал, что что-то всплыло. – По правде говоря, Кокс поставил перед ним ультиматум – или он остается в стороне, или рискует тем, что однажды по дороге домой с работы ночью его кое-кто подберет и выбросит в реку Детройт с пирса. Настойчивый ублюдок все еще был убежден, что Ахиллес X и киллер Око за Око были связаны, и Коксу не нужно было, чтобы любопытный агент совал свои руки в дерьмо и наткнулся на то, что Кокс имел все намерения держать сокрытым. Кроме того, Майкл Каллин и все его политические связи поддержат его угрозу, что означало, что гнилой сукин сын может легко потерять свою уютную работу, на которой мог покуривать травку.
Растущая потребность найти мелкого сосунка, ответственного за убийства – того, кто четко дал понять, что Кокс станет следующим, – поглотила Кокса настолько, что ему было насрать, если даже Каллин не поддержит его. Ему нужно было найти убийцу, пока убийца не нашел его. Еще немного, и Кокс начнет срать динамитными палочками, учитывая то количество таблеток «Нитро», которое он принял. Если это означало, что в процессе нужно вывести из игры любопытного агента ФБР, он это сделает.
Цифры все еще оставались загадкой. С убийством каждого члена из «Мили-7» не нужно быть гением, чтобы понять, что дело имеет что-то общее с «Отбором» и Дьявольской ночью. Но какое отношение это имеет к нему?
Все трое поднялись выше по лестнице, ордер на обыск торчал из заднего кармана Берка.
– Странно, – усмехнулся Берк, а придыхание, с которым он произнес слово, доказало, что у него началась отдышка, пока он поднимался. – Здесь разворачивается главное дело, а этот ублюдок… что? Уехал к парикмахеру, запись к которому не мог пропустить?
Кокс ударил ногой по двери квартиры, и та распахнулась.
– Я не спрашивал, – с пистолетом наготове Кокс прошел первым. Мышцы напряжены, он приготовился выстрелить в первого ублюдка, который попадется в его поле зрения.
Голоса доносились из соседней комнаты, и замерев, он выпрямился и сконцентрировался на звуке. Похоже на смех, не так ли? Он жестом указал Берку и Корли молчать и тихо направился через комнату к двери спальни. Приглушенные голоса доносились из-за двери, и он ударил и по ней, пистолет направлен на практически пустую комнату, где кроме ноутбука на столе ничего не было.
Быстро осмотрев пустое пространство, Кокс приблизился к темному экрану, на котором видео, по звукам напоминающее новости, было поставлено на повтор. Он вытащил пару перчаток из пальто, быстро натянул их, затем пошевелил мышку. На экране появилась иконка, запрашивающая пароль.
– Что думаете по поводу пароля? – Кокс уставился на клавиши, теряясь в мыслях о том, что ввести первым.
– 30.10? – голос Берка ожил рядом с ним.
Кокс вводил цифры медленно. Осторожно. Иконка исчезла, и на экране появилось два одновременно запущенных на проигрывание видео. Одно показывало новости, а Пулитцеровский призер, журналист Билл Уорден рассказывал об убийстве на Теодор-стрит. Вторым оказалось какое-то снятое дома видео, продолжительностью всего десять секунд, где мальчик и женщина говорили на камеру. В нем она улыбалась, пока шептала что-то на ухо мальчику, а малыш рассмеялся, откинув голову назад, и сказал: «Иди за ними, папочка!»
– Проклятье, – скрестив руки, Берк покачал головой, пока смотрел видео. – Кажется, была убита вся гребаная семья. Я не помню этих, а вы, шеф?
– Нет, – солгал Кокс. – Понятия не имею, кто они такие.
– Я имею. – Опустив руки на бедра, Корли хмыкнул, глазами приклеившись к экрану, а затем посмотрел на Кокса. – Я очень хорошо их помню.
Внутри Кокса закипела ярость. Корли тогда назначили расследовать то дело. Вынюхивающий подонок когда-то пытался покопаться в делах Кокса – действие, после которого Кокса немного понизили в должности. Он уволил бы мелкого самоуверенного уе*ка, если бы парнишка не был копом во втором поколении и сыном высокоуважаемого шефа полиции – предшественника Кокса. Его увольнение подняло бы бунт, и хуже – стало бы причиной визита отдела Внутренних Расследований.
Кокс вкинул голой в сторону, где стоял Корли.
– Напомни мне имя того парня?
– Ник… Райдер. Это его жена Лена. Мальчик – их сын Джей, – добавил Корли, подливая бензина в пылающее внутри Кокса пламя.
Кусочки пазла сошлись вместе. Райдер. Теодор-стрит. Дьявольская ночь. «Отбор».
Черт, Кокс едва ли мог вспомнить детали, кроме того, что дал зеленый свет Юлию Мелоуну, который ворвался в дом этой семьи, неся с собой хаос. Что конченый хрен заставил их делать, Кокс не знал.
Отморозки могли опуститься до примитивной дикости, или они могли разозлиться из-за того, что их навар с последней сделки с Каллином урезали, где двоих их ребят подстрелили в наркосделке, которая была сорвана.
Смерть семьи могла подорвать политическую репутацию Каллина, став признаком поддержки им агрессивных мер по усмирению уровня преступности в городе. Смерти должны были быть скрыты и заметены под ковер. Это был последний раз, когда Каллин собирал команду для работы, и с тех пор она наконец была распущена, они скрывались от врагов, которых нажили себе за то время.
– Вам помочь, джентльмены?
Хриплый голос за спиной напряг мышцы Кокса, и он повернулся к группе из троих мужчин в белых рубашках и черных штанах. Стоя в дверном проеме все трое казались одинаковыми на лицо.
– У нас есть ордер, – сказал Берк, подступая к мужчинам, словно его не могли в ту же секунду начинить свинцом.
От порыва закатить глаза у него зачесались глазницы. Новички. Прерывая копа, Кокс выступил вперед:
– Мы следовали за подсказкой. Парень, которому принадлежит это место, привел нас сюда.
– Я владею этим сраным местом. – Мужчина потяжелее сделал шаг вперед, потирая руки, словно они зудели от желания затеять драку. Кокс узнал в нем одного из Боянских. – И я, как пить дать, уверен, что не впускал вас сюда.
С рукой на рукояти своего пистолета, Кокс стал, немного расставив ноги.
– Арендатор этой квартиры.
– Эту квартиру никто не арендует, пи*орас. Знак снаружи видел? – Улыбка растянулась по лицу Боянского. Был ли он Леоном, или его печально известным братом Френком, Кокс не знал. Оба мужчины славились плохой репутацией в Вест Сайде Детройта, и большинство копов держались от них подальше.
– Тогда, кто, мать вашу, оставил компьютер? – Берк указал через плечо.
Взгляд Боянского стрельнул в Берка.
– Без понятия.
Кокс кивнул Берку.
– Встретимся внизу.
– Извините… что? Мы уходим? Нам нужно снять отпечатки. Собрать улики. Это такое же место преступления…
– Закрой свой сраный рот, Берк, – рявкнул ему в ответ Кокс. – Вниз. Сейчас же.
– Какого хера? – губы Берка скривились, когда он прошел мимо, и махнул на Корли, стоящего рядом с Коксом. – Ну, а он?
– Корли останется.
У Корли имелись связи почти с каждым не подчиняющимся закону ублюдком, слоняющимся по улицам, словно он был дудочником, за которым бежали крысы криминального мира. Они уважали его, что обычно действовало Коксу на нервы, но прямо сейчас он сделал исключение.
Берк протолкнулся через группу мужчин, сбегая из квартиры словно обиженный младенец.
– Теперь мы превосходим вас в количестве, – Боянский склонил голову набок и улыбнулся, словно угроза шефу полиции была для него такой же обычной вещью, как смена трусов.
– Мне нужно его имя. – Смелая просьба, но Кокс ступил на путь неправильных решений с тех пор, как его выбрали следующей жертвой.
– Пошел на хер, гнида. Я не следую указам копа.
Кокс ухватил Боянского за горло, пришпиливая его к стене внутри спальни.
Затворы трех пистолетов щелкнули одновременно, два из них были направлены на шефа.
– Воу! Погодите! – голос Корли прогремел поверх шума крови в ушах Кокса. – Просто, бл*дь, остановитесь! Мы здесь, чтобы расследовать серию убийств. У нас есть причина полагать, что убийца живет здесь.
Боянский фыркнул, когда хватка Кокса исчезла с его горла.
– Киллер. Больше похож на героя. Убирает все то дерьмо, которым вы, копы, слишком ленитесь заниматься.
– Послушай, этот человек немного неординарный, я не буду с этим спорить. – Спокойствие в тоне Корли пробудило у Кокса желание ударить ублюдка. Сосунок, наверное, надеялся, что Боянский пришьет Кокса прямо здесь на месте, чтобы Корли мог захватить трон и править в полиции в качестве шефа. – Кто бы это ни был, он охотится на больших игроков, без сомнений. Но он карабкается по пищевой цепочке, и рано или поздно, он доберется до самой большой шишки. Он приходит за психопатами. Не такими, как ты и Рев, Леон.
– Ты знаешь Рева?
– Да, я знаю Рева. Нас очень многое объединяет. – Как Кокс и подозревал, Корли знал всех теневых ублюдков.
