Текст книги "Агнес на краю света (ЛП)"

Автор книги: Келли Маквильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– 11-

АГНЕС

Женщина, повинуйся мужу и отцу своему,

как если бы они были Господом Богом.

– ПРОРОК ИЕРЕМИЯ РОЛЛИНЗ

В тот день Агнес снимала белье с веревки, когда снова услышала жужжание.

Бет отвела остальных детей к Кингам, но Иезекииль остался с сестрой. Действительно, это было к лучшему. Игра в Апокалипсис всегда вызывала у него кошмары.

– Можно мне нарвать одуванчиков на холме? Можно, пожалуйста?

Агнес заколебалась. Но после тяжелого рабочего дня предупреждения Чужака казались глупыми и туманными.

В любом случае, Пророк не вымолвил ни слова об опасности, и, конечно, не могло быть ничего плохого в том, чтобы позволить ребёнку играть. Ей было жаль Дэнни и Матильду, столкнувшихся со столькими бедами в своём мире – но, чего ещё они ожидали, живя вдали от Бога?

Ветер шумел, развевая белые простыни. Её первой мыслью было, что гудение оказалось обычным порывом ветра, проносящимся сквозь сосны, но оно становилось всё громче, всё настойчивее, и у Агнес кровь застыла в жилах.

«Ты должна держать своих братьев и сестер дома, – сказал тогда Дэнни. – Иначе они могут заразиться».

Иезекииль. Где Иезекииль?!

Она прищурилась, глядя против солнца, но так и не смогла найти его.

Вместо этого она увидела одинокого пекари – дикого пустынного кабанёнка, поднимающегося вверх по холму; он был маленьким, недавно родившимся. Что он делал так далеко от матери?

Пекари задрал мордочку, принюхался и поскакал в сторону Агнес.

Все ближе и ближе. И с каждым подпрыгивающим шагом все причудливее.

Шерсть поросёнка была колючей и бурой, но отблески заката окрашивали это существо в коралловый, медный и красный цвета. Он выглядел так, словно его окунули в лак. Красный цвет проглядывал даже в его глазах.

Потрясённая, Агнес не могла пошевелиться. Даже не могла помолиться. Пекари никогда не появлялись на людях; к тому же, бег поросёнка был неестественным, машинальным, как у заводной игрушки.

«Дьявол, – подумала она. – Выглядит, как дьявол».

Животное продолжало бежать, до жути решительно. Горло Агнес сжалось, и она даже не могла закричать. Потустороннее гудение усилилось, и девушка зажала уши ладонями. Она чувствовала, как этот звук, словно жар, волна за волной прокатывается по ее телу. Когда пекари оказался всего в нескольких дюймах, гудение переросло в оглушительный визг.

Существо отшатнулось от нее, как будто ударилось о стену. Мир замер, а пекари остался таращиться, оглушенный этим звуком.

Всего за мгновение до этого он был агрессивен и полон решимости наброситься. А теперь просто таращил глаза. Агнес подумала, что дело в гудении – звуке, каким-то образом удерживающим животное. Это было похоже на призрачную броню, плащ, который вздымался и не подпускал никакое зло.

– Святой Господь наш небесный, – вздохнула она.

Как только поросёнок отступил назад на мраморных копытах, звук сменился зловещим стоном.

Если бы не Иезекииль, они бы так и остались надолго в ступоре – красно-мраморное существо и Агнес, – глядя друг на друга во взаимном ужасе.

– Агнес? – его голос эхом отозвался где-то в горах.

«Нет, – резко подумала она, пока гудение едва уловимо парило рядом с ними. – Просто смотри на меня. Продолжай смотреть на меня».

Голова пекари повернулась, по-совиному слишком сильно. Ему хватило одного взгляда на Иезекииля, чтобы позабыть о девушке.

– Иезекииль!

Пекари стремительно набирал скорость.

Её брат оцепенел, овечка беспомощно повисла в его руке. Агнес бросилась к садовой лопате, воткнутой в землю, прося Господа дать ей сил обогнать животное.

Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь двигалась так быстро, но все же, тяжелое платье замедляло ее движения, цепляясь за ноги, как сеть. Наконец, она схватила лопату с земли – Боже, она убила бы сейчас за ружье! – и дико рванула за существом и Иезекиилем. Луч солнца сверкнул по спине животного, осветив его окаменевший блеск. Странный. Красный. Неестественный.

Глаза его были как пламя огня, а ноги – как тонкая медь…

Что она делает, преследуя эту красную, нечестивую тварь? Ей следовало бы позвать кого-нибудь. Ради Бога, или отца, или мистера Кинга.

И все же она чувствовала звуковую броню вокруг себя, чувствовала, что занимает какое-то святое, защищенное пространство, поэтому не кричала. В последнем усилии Агнес скользнула по траве, оказавшись между братом и больным существом. Как и прежде, жужжание усилилось, ревя в ушах девушки.

Она пнула и услышала костлявый треск, когда ее ботинок соприкоснулся с мордой. Пекари был поражен. Девушка посмотрела в красно-мраморные глаза существа, и снова, быстро, как тень, увидела страх, промелькнувший в этих сверкающих глазах.

Он боялся ее. Почему?

Существо беспомощно смотрело на нее, но Агнес не дрогнула. Она взмахнула лопатой, как охотничьим ножом, и вонзила острие между головой зверя и позвоночником.

Тот вздрогнул и обмяк.

Гудение прекратилось.

Агнес надела пару тяжелых садовых перчаток, чтобы оттащить рыжую тварь с ужасной хрустальной кожей на опушку леса.

Теперь, присмотревшись внимательнее, она увидела, что это вовсе не мех. Вирус превратил щетину в крошечные шипы, придавая ей ужасающий блеск. Неестественная туша казалась покрытой эмалью, как нечто из Книги Откровения.

На лугу Иезекииль истерически бормотал о Вознесении.

– Демон означает, что наступил апокалипсис. Нам придется отправиться в бункер. Агнес, я боюсь темноты, я боюсь…

Выбившись из сил, она бросила тяжелую тушу, которую волокла за копыто.

– Послушай меня. Ты будешь хранить это в секрете. Как свое лекарство.

Мальчик отшатнулся.

– Но Пророк…

Агнес сжала губы.

Несмотря на свои обещания, Пророк не смог защитить их. Он утверждал, что является всеведущим глашатаем Бога. Так почему же она и Иезекииль чуть не оказались подвержены этой болезни чужаков? Почему он не предупредил их о животных, выходящих из леса? Почему же именно мальчик-Чужак предупредил ее?

Что-то здесь было не так.

Кто-то лгал.

– Довольно, Иезекииль. – Погруженная в свои мысли, она снова подняла тварь за копыто.

Болезнь, вирус, гудение.

Инсулин Иезекииля – грех.

Секреты, мелочи, гнилой запах лжи.

Пекари разорвал бы Иезекииля на куски, если бы не гул. Сама по себе Агнес не смогла бы его остановить. Теперь все ее тело вибрировало вокруг ядра раскаленного добела гнева, задаваясь вопросом, как много Пророк знал об этой угрозе – ужасной, красноглазой, которая галопом пронеслась через ее луг в середине дня.

Если Дэнни говорил правду, болезнь бушевала повсюду. Если Пророк читал газету, или разговаривал с кем-то Чужаков, или даже слышал новости от Самого Бога, то он лгал своему народу. Пророк всегда говорил, что Бог укрыл их в Ред-Крике. Но если это неправда… Боже, если это неправда…

В ней вскипел гнев.

Если она и научилась чему-то, получая инсулин Иезекииля, так это тому, что если лгут в одном – могут солгать и в другом.

Так о чем ещё лгал Пророк?

– Агнес? – простонал Иезекииль. – Агнес?

На краю леса деревья прошептали ответ, который она не хотела слышать.

В ту ночь, лежа в постели, Агнес увидела сияющее красное существо, словно видение, и услышала волнующее гудение в своем сознании.

И увидела себя – но совсем не беспомощную девушку, а женщину, бегущую, чтобы пронзить копьем чудовище, защищающая себя и Иезекииля, когда Пророк не мог… или не хотел.

Она подумала о бунтарском списке законов Ред-Крика, составленном Бет. А что, если эти законы исходят не от Бога? Что, если они существуют не для того, чтобы держать их в святости, а для того, чтобы держать их в узде? Она так долго сдерживала столько вопросов. Теперь они затопили ее неудержимым потоком.

Почему ее жизнь была труднее, чем у мужчин?

Почему она всегда должна была поступать, как ей велено?

И почему жизнь Иезекииля была куда важнее для Чужаков, вроде Дэнни и Матильды, чем для его собственного народа?

Ее хорошо натренированный разум жительницы Ред-Крика попытался отгородиться от мыслей.

«Тихо, – скривился он. – Что ты можешь знать?»

Но ее душа отказывалась это принимать, после всего того, что ей пришлось сегодня сделать.

Годами она, стиснув зубы, терпела лихорадки и сломанные кости; никогда не касалась денег; посещала бесчисленные проповеди; говорила только тогда, когда к ней обращались; стирала, гладила, и безропотно заботилась о детях, соглашаясь выйти замуж, как приказано, – ради Господа, она была готова на все это и даже больше.

Но только ради Господа.

«Послушание и вера – не одно и то же», – сказала ей Матильда.

Праведная, покорная Агнес. Будущая миссис Мэттью Джеймсон.

Но вдруг Господь хотел от нее чего-то большего?

И этот звук…

– Господи, это был ты? – прошептала она в потолок дрожащими губами.

«Прежде чем я создал тебя в утробе матери, я знал тебя», – сказал Бог Иеремии в Библии, и эти слова всплыли в душе Агнес, как ответ.

Она выскользнула из постели. На крыльце мотыльки жужжали вокруг слабого света лампы, падая и умирая. Она взяла садовую лопату, решив раскрыть все свои секреты.

Пока она копала, жужжание вернулось. На этот раз оно не стало яростно предупреждать. На этот раз земля удовлетворенно и выжидательно гудела под ее руками.

Агнес отбросила лопату, не в силах отрицать, что уже слышала этот звук.

На лугу, будучи ребенком.

Земля гудела тихим гимном под ее ногами, а звезды пели древнюю серебряную песнь.

Она называла его пространством молитвы, представляя, что это не вещь, а место, в котором она обитала. Это было равносильно тому, чтобы стоять перед святым алтарем или преклонять колени на вечерней молитве. Казалось, будто нечто святое – нечто большее – терпеливо наблюдает за тобой.

«Я познал тебя прежде, нежели Я образовал тебя во чреве, и прежде, чем ты родился, Я освятил тебя…»

Ее искореженный сустав загудел воспоминанием о боли.

«Справедливое наказание за богохульство», – сказала тогда миссис Кинг.

Несомненно. Потому что ни одна маленькая девочка не могла иметь такой власти в Ред-Крике – земле, в которой они во всём зависели от отцов и мужей; в мире, где есть Бог. Поэтому Агнес похоронила «пространство молитвы» глубоко внутри себя. В конечном счёте, она вообще перестала слышать звук.

До сегодняшнего дня.

Она подобрала лопату.

Она бы никогда не забыла, как жужжание переросло в душераздирающий рев при встрече с диким поросёнком. Звук сделал больше, чем было необходимо, чтобы обезопасить её от Пророка, Отца, и законов Ред-Крика вместе взятых.

Она ударила по холодильнику Иезекииля, зарытому в землю, чтобы сохранять его холодным, но копала она не ради инсулина. Она потянулась за телефоном – запрещенным устройством, плотно завернутым в кухонную тряпку, – который ей отдал Дэнни.

Бунт.

Она не могла больше этого отрицать. Несмотря на то, что по её лицу хлынули слёзы, трауру придётся подождать. Она посмотрела на небо, не удивившись, что слышит звезды, поющие, как это было всегда.

– Господь, – сказала она с тихим изумлением. – Это ты.

Пространство молитвы, настоящее и истинное. А что до Ред-Крика…

Разозлённая Агнес начала считать количество всей его лжи.

– 12-

АГНЕС

Технология – путь к греху.

– ПРОРОК ДЖЕЙКОБ РОЛЛИНЗ

На следующий день, в понедельник, Агнес забеспокоилась.

Пекари придётся закопать, желательно до того, как от него начнёт вонять. Думая об уродской, красной туше, спрятанной возле леса, она страшилась хоронить её одна. Но чем дольше она тянет, тем больше вероятность, что кто-то из Ред Крика обнаружит труп, и она не была к этому готова. Не говоря уже о том, что Пророк мог об этом подумать, и она не хотела, чтобы Вознесение пришло раньше, чем это было необходимо.

Придётся позвать Чужаков.

Трусливая часть Агнес все еще хотела убежища в жизни, которую она всегда знала, и в Законах, которые она старалась любить так сильно. Но если Господь призвал её, игнорировать Его голос было бы опаснее, чем что-либо еще, ранее ею сделанное.

«Агнес, ты должна быть сильной».

Уложив детей спать, она закрылась в ванной и включила душ. Затем она скрючилась под раковиной, молясь, чтобы проточная вода перекрыла её голос.

Но телефон – черный прямоугольник с единственной кнопкой и запретным экраном – оказался коварнее. Агнес возилась так долго, что начала в нём сомневаться.

Затем в её сознании возник образ: Подземный Храм, погребенный на склоне холма. Конечная точка игр в Апокалипсис и кошмаров Иезекииля. Пророк всегда говорил, что когда чума и разрушение настигнут Чужаков, они уйдут глубоко под землю, чтобы дожидаться Божьей воли.

Но если Ред-Крик был ложью, они бы дожидались не Божьей воли, а воли Пророка.

В холодной темной ванной Агнес задрожала.

Она еще раз щелкнула пальцами по экрану и увидела, как он превратился в грубый квадрат ослепительного белого света. Прищурившись, она продолжила щелкать, иногда постукивая по экрану ногтем.

Как кто-либо использовал эти маленькие прямоугольники для греха, или чего-то еще, для какой цели? Может, она просто слишком отсталая? Слишком тупая, чтобы понять?

Внезапно, имя Матильды волшебным образом высветилось на экране. Ей нужно было только коснуться его кончиком указательного пальца, и телефон установил вызов.

– Алло? Агнес?

Голос не Матильды. А Дэнни.

Её щеки вспыхнули.

– Привет, – неловкая пауза. – Мне нужно поговорить с твоей мамой, пожалуйста.

– Она только закончила сорока восьми часовую смену. Она спит. – Его тон изменился. – В чём дело? У тебя неприятности?

«Никогда не говори с Чужаками. Относись к другому полу, как к змеям».

Агнес чуть не повесила трубку.

Было бы так легко сдаться сейчас. Закопать телефон и все её заботы в землю и выйти замуж за Меттью Джеймсона через две недели. С ним она бы жила в хорошем доме с его детьми и супругами и никогда бы больше не принимала тяжелых решений.

Просто сдаться, и стать снова покорной Агнес – это все равно, что погрузиться в теплую ванну.

И утопиться там.

Она перевела дыхание, вспоминая гудение. Нет, не гудение. Божий глас.

– Я убила пекари. Думаю, он был заражен. Вирусом, о котором ты мне рассказывал.

Молчание Денни напугало её. Пророк всегда говорил, что Чужаки эгоистичны и жестоки. С чего бы ему помогать ей?

– Жди меня, – сказал он. – Я скоро приду.

Агнес взяла с собой фонарик и две лопаты и отправилась на кладбище Кингов. Дожидаясь Дэнни, она то включала, то выключала фонарик, стараясь не представлять красно-мраморных животных, крадущихся к ней в темноте.

Она не смогла бы справиться с этим без помощи Бога.

«Твоё искусство – моё убежище; ты должен защитить меня от бед; ты должен окружить меня песнями освобождения».

– Песнями освобождения, – повторила она вслух, гадая, знал ли псалмопевец собственное пространство молитвы.

Дэнни встретил ее через час. Его размеры снова поразили ее… широкие плечи, огромный рост. Что-то внутри нее напряглось и сжалось, когда он встретился с ней взглядом. Она была так рада его видеть, что чуть не заплакала от облегчения. Но в его покрасневших, уставших глазах она сразу разглядела тревогу.

– С каждым днем становится все хуже и хуже, – объяснил он, пока они шли к опушке леса. – Этот вирус… говорят, такой пандемии еще не было. Она уже распространяется по всем континентам. Люди устанавливают военные контрольно-пропускные пункты. В наиболее пострадавших городах введён карантин.

Ей так много нужно было узнать.

– Что такое пандемия?

– Болезнь, которая распространяется по всему миру.

– Каким образом?

– Твой пекари… его кожа была красной и блестящей, верно? Как рубин?

Она кивнула, думая об Откровении, в котором святые кожи сияли, как драгоценные камни, но затем подавила эту мысль.

– Этот блеск создаётся крошечными нитями. Зараженная кожа выглядит гладкой, как мрамор, но эти нити щетинистые и острые, как бритва. Как акулья кожа. Если тебя порежут, ты заболеешь. Несколько дней лихорадки, и будешь точно такой же, как они… Будешь вынуждена заражать других, пока не найдешь Гнездо. Каждый вид может быть подвержен инфекции. Птицы, рептилии, люди – неважно. Все, что им нужно сделать – это ранить тебя.

Они подошли к опушке леса.

«Женщины, которые пойдут в лес, столкнутся с гневом Божьим».

Агнес застыла, не в силах сделать больше ни шагу.

– В чем дело? – Дэнни включил фонарик, осветив крепкие стволы сосен.

– Нам запрещено ходить в лес. Пророк говорит, что если женщины войдут в него, то Бог поразит их.

Он склонил голову набок.

– Ты в это веришь?

Она посмотрела на звезды, пытаясь найти дорогу в то место, где весь мир отзывался эхом сверкающих звуков. Пространство молитвы.

Вот оно. Войти в лес было все равно, что войти в Его сад. Мирный, спокойный, зеленый.

«Ты в это веришь?»

– Нет, – тихо ответила она. – Больше нет.

И Дэнни улыбнулся.

После того, как они закопали пекари, Дэнни научил Агнес пользоваться телефоном более эффективно.

Показал, как включить, как набрать номер матери и свой, который он добавил заново. Затем он рассказал ей, как подключиться к Интернету и как вводить вопросы в пустое пространство и получать взамен миллион ответов.

Чудо. Все это казалось чудом.

– Ты можешь прочитать о Вирусе, Петра, в новостях, – сказал он. – Си-эн-эн, Эн-пи-ар, Би-би-си… они ведут репортажи о нём днём и ночью. Ещё могу научить тебя пользоваться социальными сетями, например Пангеей. Туда люди постят картинки происходящего.

– Как много людей инфицировано?

– Миллионы, и болезнь быстро распространяется.

За время разговора он пролистал фотографии зараженных животных всех видов и зараженных людей. Все они были покрыты красным блеском, похожим на драгоценный камень. Агнес склонилась над экраном, заставляя себя посмотреть внимательно. По словам Дэнни, как только существа каменели, они стали очень агрессивными – даже бешеными.

– Но это не самое удивительное, – продолжал он. – Будучи инфицированными, существа разыскивают друг друга и сливаются в Гнезда. Погляди.

Агнес увидела группу людей, но они стояли слишком близко друг к другу. Прищурившись, она увидела, что они сплелись в нечто вроде статуи. Конечности изогнуты под неестественными углами. Лица и тела хаотично слиплись. А из-за твердой красной кожи они выглядели так, словно превратились в камень.

И там были дети.

Она изо всех сил отпихнула телефон.

– Знаю, что мерзко. – Дэнни посмотрел ей в лицо. – Обычно Гнёзда быстро сгорают. Поэтому то, которое ты видела в лесу, является необычным.

Ее разум затуманился от первых проблесков темноты Извне, но что действительно ошеломило ее, так это проблески света. Согласно Пророку, грех давным-давно вышел наружу, и все, что можно найти Извне – это грязь. Теперь Агнес поняла, что это была жалкая ложь. Кроме гнезд, она видела людей всех форм, размеров и цветов, живущих на землях, о которых она никогда не слышала, и делающих тысячи невероятных вещей. Она видела великолепные мосты и изящные здания, очаровательную одежду и детей, улыбающихся, смеющихся или плачущих. Это не было похоже на адский мир. Это было похоже на реальный мир.

– Ты в порядке? – за стеклами очков, Дэнни выглядел скептичнее, чем когда-либо. – Ты очень бледная.

– Я в порядке, – соврала она. – Продолжай.

– Вот это – Пангея.

Он щелкнул, чтобы открыть новое окно. Включилось видео. Агнес не могла оторвать глаз от тройки подростков, танцующих в глупых костюмах и поющих во всё горло. Даже сквозь экран телефона она чувствовала их жизнерадостность. С тоской она приложила кончик пальца к одному из улыбающихся лиц.

В Ред-Крике Агнес держала себя в ежовых рукавицах, никогда не забывая о Законах. Но эти подростки были другими. Они не боялись.

– Это мои друзья, – застенчиво произнёс Дэнни. – Мы сняли видео в прошлом году. Кучка идиотов, знаю.

– Вовсе нет. Они прекрасны.

Он робко усмехнулся, и Агнес неожиданно почувствовала, как наполняется радостью. Пространство молитвы привело её к этому моменту, и, возможно, это значило, что Господь хочет показать ей нечто большее. Лучшее. Но она не могла представить, с какой целью…

Её взгляд затуманился восторгом и признательностью.

– Что-то не так?

– Почему ты мне помогаешь? – поинтересовалась она.

– Эй, я просто ответил по телефону. И как уже говорил, моя мама беспокоится за тебя. Если ты когда-нибудь захочешь отсюда выбраться, ты знаешь, кому позвонить. – он замолчал, поджимая губы. – И я хочу помогать людям, как могу. Хочу однажды стать доктором.

Доктором. Агнес никогда в жизни не видела доктора.

Скрепя сердце, она позволила свету экрана погаснуть. Она поблагодарила Денни, понимая, что никогда бы не смогла оставить свою семью. Несмотря на то, что она знала правду всю свою жизнь, только сейчас она почувствовала, как в ней растёт боль.

Сожаление.

– Агнес, – спешно сказал Дэнни. – Петра не исчезнет. Если ваш Пророк не примет никаких мер против Петры, вирус станет слишком опасным. Вам нельзя будет здесь оставаться.

«Мне нужно больше времени», – думала она, поднимаясь по холму после того, как они попрощались.

Самое время, чтобы задать вопросы в кристально чистый воздух и узнать ответы. Время подумать и, конечно же, помолиться.

Дэнни уже ушёл, когда поздно ночью по дороге пронесся белый пикап.

И направлялся он прямо к трейлеру.

Агнес спрятала телефон в карман платья и бросилась обратно, чтобы пролезть в окно ванной. Подтягиваясь, она поцарапалась ладонью о ржавый гвоздь и едва сдержала крик. Если патриарх поймает ее ночью на улице, ее боль все равно не будет иметь значения.

Она больше не чувствовала Бога. Только холодный, душераздирающий страх.

Бум! Бух! Хрясь!

Из ванной комнаты она услышала мальчишеские голоса и как что-то забарабанило по трейлеру. Она открыла дверь как раз, когда отец в кальсонах неуклюже спешил по коридору.

– Кто это? Кто там?

Глаза детей были затуманены сном. Отец споткнулся об игрушечный грузовик Сэма, и Бет добралась до двери первой.

Она резко ее распахнула и вскрикнула, отшатываясь внутрь комнаты.

По лицу Бет растекалось сырое яйцо. Она сжимала записку, привязанную к камню, и выглядела такой испуганной, какой Агнес ее еще никогда не видела.

«Ох, Бет, – подумала она, падая духом. – Что же ты наделала?»

– Дай сюда, – рявкнул отец.

Бет замешкалась, и тогда Агнес поняла.

Она дурачилась с кем-то. Поэтому и пропадала. Это было наихудшим проступком для девушки, и Ред-Крик с удовольствием ее накажет. Когда пойдет молва, патриархи могут даже решить ее изгнать. Если же ей разрешат остаться, она станет изгоем.

Так или иначе, жизнь Бет была окончена.

«Я подвела свою сестру».

Отец прочитал записку, и на его виске запульсировала вена.

Он с размаху ударил Бет по лицу, а затем вылетел из дома, крича, что идёт за своим ружьём. Никто и не заметил, что рука Агнес закапала кровью весь пол.

Дети плакали, а Бет оцепенела и не двигалась, словно труп. Записка выпала из руки отца и приземлилась на пол.

«Бет распутничает с Кори Джеймсоном.

Гори в аду».

– Мне жаль. Мне так жаль, – шептала Бет, не шевелясь. – Теперь я буду праведной. Клянусь.

Агнес не могла говорить. Она не могла даже думать. Поэтому просто опустилась на колени и обняла сестру. Ей было плевать, что там сделала Бет. Она всегда будет ее любимой сестрой.

– Я не хотела… – бормотала Бет. – Я просто…

– Это вина Ред-Крика, – твердо сказала Агнес. – За все стоит винить Ред-Крик.

Но сестра не слышала ее, потерянная в пучине своей боли.