Текст книги "Агнес на краю света (ЛП)"

Автор книги: Келли Маквильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

– 56-

АГНЕС

В конце концов, каждый должен спросить:

чем я готов пожертвовать, чтобы сделать мир лучше?

АГНЕС, РАННИЕ СОЧИНЕНИЯ

Агнес не была уверена, что ночь перед возвращением в Ред– Крик станет для нее последней на земле, но подозревала, что это так.

Матильда предупредила ее, чтобы она держалась подальше от пространства молитвы. Но ей придется воспользоваться им, чтобы попытаться спасти людей в бункере. Она не хотела умирать – не тогда, когда было так много, ради чего жить: новый город, который нужно построить, ее любовь к Дэнни, которую нужно исследовать, и Зик, который растет с каждым днем. Но если бы она могла обменять свою жизнь на семью? Она согласится на эту сделку в мгновение ока. В этом был какой-то элементарный смысл: дыхание за дыхание. Жизнь за жизнь. Песня за песню.

Но что ей делать с книгой, которую она написала на последних страницах дневника Бет? Она заполнила каждое пустое место своими мыслями о Боге, Петре, о своем опыте в пространстве молитвы. И не только ее мысли.

Некоторые, как она поняла по мурашкам на руках, были святыми.

Дэнни. Он сохранит ее письмо в безопасности. И если случится самое худшее, он будет знать, что с ним делать… как вернуть его в мир.

Пока Зик мирно спал в их палатке, Агнес пересекла палаточный лагерь.

Все триста ее людей разбили палатки на травянистом лугу на окраине Холдена. Путь из «Милосердия» был мучительно медленным: два дня пыльного путешествия на грузовиках и внедорожниках. Капитан был измотан до предела. Теперь он беспокоился, потому что еды становилось все меньше, а беременная Чужачка приближалась к сроку родов.

Агнес предупредила капитана, что в Ред-Крике не будет изобилия еды, но в домах верующих она найдется. К тому же, какая-то группа могла обыскать Уолмарт, заправочные станции, продуктовые магазины.

А когда они, наконец, устроятся, то смогут засеять поля семенами надежды. Ей снились тыквы, люцерна, кукуруза – даже фруктовые деревья. Через год или два земля может процветать.

Так много палаток, раскинутых под звездами. Так много спящих Чужаков. Гуляя, она любила отблески тлеющих костров, обрывки ночного смеха. Ее глаза наполнились слезами.

Ее народ.

Было бы очень трудно попрощаться.

Агнес зашуршала палаткой Дэнни. Когда он не ответил, она вошла сама.

– Агнес? – Он вслепую нащупал очки. – Что-то случилось?

Она села, скрестив ноги, рядом со спальным мешком, от которого приятно пахло парнем. Она хорошо знала его запах. Всякий раз, когда они вываливались из капитанского «Хаммера», стремясь размять ноги, они направлялись прямиком в укромное местечко – дерево, канаву, русло реки – и там начинались поцелуи. Прижимаясь и обнимаясь, крадучись, хотя Джаз подмигивала и хихикала, давая ей понять, что она знает.

Какая бы сила ни притягивала их, она только усиливалась, когда они шептали друг другу глупые секреты и заветные мечты. Особенно им нравилось спорить о существовании Бога – почти греховное развлечение.

«Если Бога нет, то кто же создал этот мир?»

«Ну, есть теория, которая называется «Теория Большого взрыва»…»

«Ты думаешь, что Бог не может сделать взрыв?»

«Я не говорю, что Бог не может, просто нет никаких доказательств, что это сделал Бог».

«А как насчет правильного и неправильного? Откуда это взялось?»

Какими бы жаркими ни были споры, они всегда заканчивались новыми поцелуями. И это было похоже на слияние, соединение, радость. Иногда казалось, что они делят одну великолепную кожу.

В палатке, Дэнни изо всех сил старался сесть. Она протянула ему очки – он действительно был слеп, как летучая мышь, – и он обхватил колени длинными руками.

– Что случилось, Агнес?

Она показала ему свою книгу.

– Я собиралась с мыслями. Но завтра я не знаю, что произойдет. Я хочу, чтобы ты держал эту рукопись в безопасности.

Дэнни пристально посмотрел на неё.

– Ты думаешь, что завтра умрешь.

Палатка колыхалась на ночном ветру.

– Матильда велела мне держаться подальше от пространства молитвы, – тихо сказала она. – Но я не могу.

– А почему нет, черт возьми?

– Ты же слышал Бет. Она думает, что я могу спасти свою семью. Как еще я могу это сделать, Дэнни?

Он бросил на нее вызывающий взгляд.

– Итак, твой план состоит в том, чтобы… что? Воскресить их?

– Они не мертвы. Просто заражены.

Он всплеснул руками.

– Это все равно что умереть, и ты это знаешь!

– Может быть, – спокойно ответила она. – Это мы еще посмотрим.

Он встал и начал сердито перебирать свои вещи.

Она держала книгу в здоровой руке. Матильда обещала, что, как только они устроятся, она вправит сломанные кости в правой руке, чтобы костяшки пальцев зажили должным образом. Но Агнес не знала, проживет ли она так долго.

– Что ты делаешь, Дэнни?

Трубки, провода, пузырьки с таблетками, иглы, резиновые пакеты, эти химически-синие пакеты со льдом. Он запихивал их в рюкзак, пока тот не стал выглядеть так, будто вот-вот лопнет.

Агнес ущипнула себя за переносицу.

– Дэнни. Скажи мне, что ты позаботишься об этой книге. Это очень важно. Пожалуйста.

Он повернулся к ней, его взгляд был жестким.

– Разве имеет значение, что я не верю, что ты можешь помочь своей семье? Что ты можешь убить себя напрасно?

– Нет, – честно ответила она.

Он раздраженно фыркнул.

– Конечно, я присмотрю за твоей книгой. Но ты не умрешь.

Она прищурилась.

– Ты ведь не станешь меня останавливать?

Он сухо рассмеялся.

– Как только ты решишь что-то сделать, никто не сможет тебя остановить.

– Тогда почему ты так уверен?..

– Агнес, – твердо сказал он. – У тебя есть твоя вера. А у меня – своя.

– Тебе все еще снятся кошмары, – сказала она с пониманием.

Его взгляд скользнул в сторону.

– И они всегда заканчиваются одинаково.

– Плохо? – спросила она, больше беспокоясь за него, чем за себя. Сострадание – забавная штука, мощное противоядие даже от смертельного страха.

Он опустил голову.

– Я никогда не бываю достаточно хорош. Никогда не бываю достаточно быстрым или умным.

Она тихо сказала:

– Твой кошмар… он может не иметь ко мне никакого отношения.

– Мы оба знаем, что это всегда было из-за тебя.

Его голос звучал так сокрушенно, что на мгновение она пожалела о времени, которое они провели, целуясь и любя. Но если она начнет сожалеть о чем-то столь чудесном, как это, она потеряет нить, которая все распутала. Когда дело касалось любви, не было никаких сожалений.

Агнес с дрожью протянула ему свою книгу… с другой стороны – дневник Бет. Это было все равно что отдать ему пустой холодильник для лекарств, когда она была пленницей Ред-Крика.

Он придвинулся ближе и обхватил ее лицо ладонями.

– Я люблю тебя. Я влюблен в тебя. Пожалуйста, скажи, что ты тоже меня любишь.

Она отстранилась. Она действительно любила его, но сказать ему сейчас, в эту, возможно, последнюю ночь на Земле… было ли это состраданием? Добротой?

Его лицо исказилось от печали и удивления. И, увидев это, она рассыпалась в прах. С самого начала их души узнали что-то друг в друге. Неправильно это или нет, но она не могла оттолкнуть его.

Она прижалась к нему, позволив его подбородку легко опуститься на ее голову.

– Прости, – сказала Агнес. – Конечно, я люблю тебя. Ты был так терпелив со мной на каждом шагу. Я никогда не думала, что мужчина может быть таким, как ты: внимательным, бескорыстным и добрым.

– Не настолько бескорыстным, – пробормотал он и обнял ее за талию.

Она поцеловала его, и это произошло снова: мощное слияние, которое потрясло каждый нерв в ее теле. Это было похоже на стояние посреди пространства молитвы… только на этот раз они сами гудели, вибрируя. Священные существа, двое, вместе.

Воздух разорвал пронзительный крик.

Агнес отпрыгнула от Дэнни, думая: «Красные твари. Что, если одна из них пробралась в лагерь, несмотря на колючую проволоку, которую натянул капитан?»

– Все в порядке, – успокоил Дэнни. – Мама сказала, что у Эмбер сегодня могут начаться схватки.

Роды. Все ее тело напряглось от полузабытого страха. Рождение означало кровь, боль и – слишком часто – смерть. Она представила себе зубастые камни кладбища семьи Кинг.

– Здоровые женщины теперь почти никогда не умирают при родах, – сказал Дэнни, прочитав выражение ее лица.

– Ты серьезно?

– Да.

Она выдохнула.

– Слава Богу.

– Слава науке. – Он печально усмехнулся. Затем его лицо снова стало серьезным. – Агнес. Я имел в виду то, что сказал. Я не позволю тебе умереть.

– Просто оставь книгу себе, – сказала она. – По-моему, кое-что из этого даже неплохо.

Он протянул руку и потрогал ленту в ее волосах.

– Мне не терпится обсудить это с тобой позже.

Покидая его палатку, Агнес испытывала муки сожаления о тех годах, которые она могла бы разделить с ним. Она вытерла глаза, потрясенная силой чувств. Она была глубоко благодарна Богу за то, что он дал ей возможность испытать этот новый вид любви до конца. Хотя, конечно, Дэнни сказал бы, что Бог никогда ничего им не давал. Он сказал бы, что они создали каждую унцию этого сами. В книге, которую она написала, Агнес пыталась объяснить, что, как это ни парадоксально, обе истории происхождения были одинаково правдивы. Истина – в глазах верующего.

Под звездами она остановилась, чтобы позволить своему духу петь, потому что даже в такой тяжёлый час рождался ребенок.

Ребенок, открывающий новую эру.

– 57-

АГНЕС

Ненависть к женщинам – это заразная болезнь.

Я видела, как она разрывает семьи, сердца, умы.

АГНЕС, РАННИЕ СОЧИНЕНИЯ

Агнес вышла из палатки еще до рассвета, пока остальная часть их разношерстного каравана беженцев спала. Она одолжила у капитана грузовик, но не стала подниматься на нем до самого холма. По причинам, которые она не могла объяснить, она хотела пройти последнюю милю пешком и преодолеть последний крутой холм до Ред-Крика и его железных ворот в одиночку.

Под рассветным небом воздух пах домом, соснами и мускусным лесным суглинком. После стольких лет в пустыне, вид такого количества вечнозеленых растений был сладким облегчением.

И все же Агнес чувствовала себя неуютно. Она нервничала из-за возвращения домой больше, чем ожидала. Воспоминания Ред-Крика преследовали ее, как призраки: отец хлестнул Бет по лицу; Пророк выстрелил из пистолета в зараженную собаку; лестница бункера, такая ужасающе темная.

Она никогда не имела значения здесь… женщины никогда не имели значения. Но теперь она вернулась не просто женщиной. Она вернулась Пророком, полным решимости спасти невинных от разрушительного действия вируса.

Если бы в бункере сливались в Гнёзда только взрослые люди, она оставила бы их на произвол судьбы. Каждый из них был причастен к чудовищу, в которое превратился Ред-Крик. Но дети… у них никогда не было даже шанса.

Агнес позаботится о том, чтобы близнецы и Сэм снова жили в лучшем мире, даже если это убьет ее.

Как было написано в Книге пророка Иезекииля: я удалю от них их каменное сердце и дам им сердце из плоти.

– Аминь. – Она запыхалась, приближаясь к вершине холма. – Аминь.

Она добралась до ворот, железных, ржавых, ненавистных. Она приложила руку к металлу, впитывая его холод. Сквозь железные прутья она увидела жутко пустынные улицы. Она стиснула зубы, собираясь с мыслями.

Тишину нарушил топот ног. Она обернулась и увидела оленя с красной шкурой, сияющего, как живой драгоценный камень. С удивлением, но не со страхом, она рассматривала его. Может быть, это олень, которого она видела в ту ночь, когда они с Зиком сбежали?

– Ты меня знаешь?

Алые глаза горели голодом. Олень ускорился, торопясь заразить ее, как того требовала его извращенная биология. Взяв себя в руки, она вызвала пространство молитвы.

Копыта оленя с визгом остановились.

Агнес рассматривала его изможденное тело. Петра сохранила животному жизнь, но оно так и не нашло своего Гнезда. Он блуждал по кругу.

Она шагнула к нему, вытянув вперед пылающие руки.

Испугавшись, он попятился назад.

– Мне жаль, что ты так и не нашел свое гнездышко, – сказала она, и это прозвучало убедительно.

Полосатая шея животного вытянулась.

– Ты же знаешь, что я – лекарство. Я узнала это во время испытания Богом.

Но олень не хотел, чтобы его лечили. Он цеплялся за свою красную жизнь, такую холодную и твердую. Он поднял голову, фыркнул и бросился в лес.

Агнес неохотно отключилась. Она любила тепло и связь пространства молитвы. Она будет скучать по нему, если умрет. Она мало что знала о загробной жизни, но полагала, что нельзя взять с собой свои дары, так же как нельзя забрать любовь.

По ее затылку пробежали мурашки.

– Агнес.

По другую сторону ворот стояла Бет.

На ней было светло-голубое платье, волосы аккуратно заплетены в косу. Она выглядела худой, измученной и еще более красивой, чем когда-либо.

Агнес хотела подбежать к ней, но ноги налились свинцом. Она чувствовала себя виноватой за те секреты, которые хранила, за то, что ее окончательно бросили. Какой была жизнь Бет после этого? Какие ужасы пережила она одна?

– Агнес? – голос Бет был тихим и неуверенным, как у ребенка.

Агнес побежала. Она проковыляла через сломанные ворота, протягивая руку к сестре – человеку, который знал ее лучше всех на свете. Они обняли друг друга, дрожа, трясясь и бормоча.

Она верила, что ее сестра мертва – она горевала о ней – и поэтому было чудесно обнимать ее сейчас – чудесно, как воскрешение.

Но кто кого воскресил?

Если бы не голосовая почта Бет, она бы никогда не вернулась в Ред-Крик. Если бы не Бет, она могла бы потерять Иезекииля.

– Я получила твое сообщение, – прошептала Агнес ей на ухо. – Спасибо.

– Получила? Ты правда получила? – Голос Бет звучал изумленно.

– Это спасло меня, Бет. Ты спасла меня.

Бет закрыла свой тонкий носик обеими руками, прижалась головой к шее Агнес и зарыдала. Агнес страдала, потому что сестра нуждалась в ней, тосковала по ней… но никогда по-настоящему не ожидала ее возвращения. И все же каким-то образом они обе выбрались из туннеля на свет. Они были дочерьми Ред-Крика, но также и дочерьми Сары Шайнер – девушки, которая набралась смелости бежать к свободе. И они были дочерьми Евы, распахнувшими Врата Эдема и шагнувшими в незнакомый новый мир.

Слова песни «О благодать» сонно проносились в ее голове.

«Когда-то я был потерян, но теперь я нашелся…»

– Кошмар почти закончился, – пообещала она Бет. – Мы почти в самом конце.

Она долго обнимала сестру, вдыхая запах ее чистых волос, чувствуя ее теплую щеку, пушистую, как у ребенка.

В объятиях сестры Агнес вернулась домой.

– 58-

БЕТ

Прощение – это недооцененная, часто игнорируемая сила.

АГНЕС, РАННИЕ СОЧИНЕНИЯ

Находясь в безопасности в объятиях сестры, Бет не смогла бы вырваться, даже если бы захотела. От Агнес пахло пылью, потом и выхлопными газами. И все же обнимать ее было все равно что погружаться в сон. Тепло сестры и ее глаза были такими же, как всегда.

Агнес отстранилась первой. Как изголодавшийся по комфорту ребенок, Бет жаждала, чтобы ее снова обняли. Ей хотелось протянуть руку и погладить атласную ленту, вплетенную в волосы Агнес. Ей хотелось поцеловать ее, поблагодарить за благословение, которое она ей дала.

– Пророк здесь, – сказала Агнес, заставив ее замолчать. – Я чувствую его. – Ее глаза с пугающей быстротой метнулись к лицу Бет. – Почему он не в бункере?

– Я нашла его на дороге. – Бет съежилась под безжалостным взглядом сестры. Она ошиблась насчет глаз. Они не были такими же.

– Я сбила его грузовиком мистера Кинга, – объяснила она. – Мы держим его в церкви. Кори говорит, что он не представляет угрозы. Во всяком случае, теперь.

Взгляд Агнессы был прикован к церковному шпилю.

– Отведи меня к нему.

– А ты не думаешь… может быть, лучше к бункеру? Агнес, ты можешь спасти детей?

– Да. Но сначала я должна увидеть Пророка, – сказала она. – Он должен ответить за свои преступления.

Бет удивилась свирепой незнакомке-сестре, которая сейчас стояла перед ней. Где она нашла эту уверенность, эту решительность?

Туча закрыла солнце, и мрачное предчувствие поселилось в ее сердце.

Она стиснула зубы, решив быть рядом с Агнес, что бы ни случилось дальше.

Кори сидел в дальней части церкви, его ноги непочтительно лежали на скамье. Всю неделю он играл в сторожевого пса и тюремного сторожа. Он не смел выпускать коварного Пророка из поля зрения, разве что запирая его в кабинете на ночь.

Когда Бет вошла в церковь вместе с Агнес, Кори сделал судорожный вдох.

– Твою ж мать! – Он вскочил на ноги, но тут же попятился. – Я имею в виду, святые угодники, Агнес. Мы так долго тебя ждали!

Сапоги Агнес со щелчком остановились.

– Кори Джеймсон. Я никогда не думала, что это будешь ты. Спасибо, что помог моей сестре. Где Роллинз?

Он ткнул большим пальцем.

– Я починил старое кресло-качалку, поставил на нее колеса. Она за кафедрой.

– Он что-нибудь сказал?

Кори ошеломленно покачал головой.

– Он не произнес ни слова с тех пор, как оказался здесь. Весь день он просто… пялится.

– Хорошо. – Агнес кивнула, как будто это что-то значило.

Кори и Бет обменялись взглядами.

Неужели ее сестра сошла с ума в пустыне?

По дороге в церковь она заявила, что с Иезекиилем все в порядке, и что она привела с собой группу Чужаков. Но Бет вообще никого не видела. Только Агнес, идущую впереди.

Бет погасила свои сомнения, словно они были дурно пахнущим пламенем. Она верила в сестру. Она должна была верить. И вообще, сговор с Богом должен был изменить человека.

«Моя сестра – пророк». Она с трудом могла в это поверить.

Агнес направилась к главному алтарю церкви. Бет и Кори последовали за ней. Все трое стояли под висящим бронзовым крестом, глядя сверху вниз на убийцу в его импровизированном инвалидном кресле.

Роллинс не обратил на них внимания. Даже не пошевелился.

Медленно и осторожно Агнес начала разматывать бинты, которыми была перевязана ее рука.

– Ты помнишь меня?

Он бросил на нее быстрый взгляд. Отвел глаза.

Плечи Бет напряглись, вспомнив, как бесило ее то, что он не узнал ее на дороге. Она не хотела видеть эту новую Агнес в ярости.

– Все в порядке. – Агнес опустилась на колени рядом с ним, достаточно близко, чтобы коснуться жестких волос на его предплечье. Бет почувствовала, как Кори напрягся. – Меня зовут Агнес, Джейкоб. Моя сестра говорит, что сбила тебя машиной. – Ее тон оставался мягким, почти ласковым. – Что ты делал на дороге, пока твои люди оставались в ловушке?

– Мои жены зовут меня Иаков, – ответил Пророк хриплым от негодования голосом. – Можешь звать меня пророк Роллинз. Теперь я тебя вспомнил. Ты – та девушка, которая сбежала от Вознесения.

– Она бежала ото лжи, – выплюнула Бет. – Она бежала от верной смерти, несчастный ты…

Агнес подняла руку, на костяшках которой виднелась темно-фиолетовая полоса синяков.

Бет глубоко вздохнула, и Кори положил руку ей на плечо, прошептав:

– Погоди.

Агнес взяла руку Пророка в свою распухшую ладонь.

– Я так рада, что ты меня помнишь. У нас много общего.

В сердце Бет вспыхнул гнев. Как смеет ее сестра сравнивать себя с этим чудовищем?

– Бог открыл нам обоим свое присутствие. Для меня божественность проявляется в звуках, которые слышу только я. Самые нежные, самые любящие песни.

– Ты лжешь, – неуверенно сказал Роллинс. – Я могу исцеляться одним прикосновением. Я изгоняю демонов из тела. Я получал прямые послания от Самого Господа…

– Нет. – Агнес покачала головой. – Больше никакой лжи. Я верю, что когда-то у тебя была какая-то сила. Но Бог никогда не говорил с тобой. Он не мог этого сделать, потому что ты провалил испытание.

Глаза Пророка расширились.

– Какое испытание? О чем ты говоришь? – Он умоляюще посмотрел на Кори, единственного мужчину в комнате. – Убери от меня эту сумасшедшую!

Роллинс попытался вырвать свою руку из руки Агнес, но она не ослабила хватку. С таким же успехом Пророк мог попасть в железный капкан.

«Хорошо, – подумала Бет. – Не дай ему сорваться с крючка».

– Джейкоб, я понимаю. Для меня это испытание было ужасным. Я чуть не провалила его. – Агнес погладила ленту здоровой рукой, словно это успокаивало ее. – Но когда ты потерял свою силу, ты выместил свое разочарование на своем народе? Когда ты отправил их в бункер, ты пытался отомстить Богу?

В ее голосе не было злости, только печаль.

– Нет. – Его голос был хриплым. – Я пытался привлечь его внимание. Я подумал, если бы он увидел, насколько многим я готов пожертвовать…

Кори со свистом втянул воздух сквозь зубы.

– Бог отвергает всесожжения, – мягко сказала Агнес. – Ты же знаешь.

Его глаза, полные благоговения и ужаса, были прикованы к ее лицу. Она крепко держала его за руку и, казалось, собиралась с мыслями. Наблюдая за ней, Бет почувствовала укол настоящего страха.

– Роллинз. – В отчаянии взорвался Кори. – Куда ушел мой отец, когда покинул бункер? Ты собирался встретиться с ним? Ты не знаешь, где он?

– Мэттью? – Пророк моргнул, глядя на Кори. – Он умыл руки и покинул это место. Сказал, что все это было ошибкой. Я был червем, сказал он, я жил в грязи и утащил его за собой. Я не знаю, куда он пошел.

– Но тогда… – Бет наблюдала, как Кори борется с этой новой информацией. – Он хоть пытался спасти моих матерей, моих братьев?

Равнодушный взгляд.

– Он ушел. Это все, что я знаю.

– Нет. – В голосе Кори звучала паника. – Это не может быть все.

Бет коснулась его руки.

– Возможно, мы никогда не узнаем, что было у него на сердце. Ты совсем не похож на него. Вот что важно.

Он обнял ее, прижимая к себе. Агнес тактично отвела глаза.

– Я немного поспал в лесу, – мечтательно продолжал Пророк. – А потом, однажды ночью, я решил уйти. Искать новое счастье. Посмотреть мир.

Бет захотелось пнуть его за тоску в голосе. Пророк мог уйти, когда ему вздумается. Он и его дед – они изобрели смертоносные законы Ред-Крика. Что давало этим людям право считать, что они, как никто другой, заслуживают второго шанса?

Мечтательный взгляд испарился.

– Но что ты здесь делаешь, девочка? Почему ты вернулась?

Агнес сжала его руку, хотя ей, должно быть, было больно.

– Я пришла простить тебя. – Она испуганно понизила голос. – Джейкоб, ты прощен.

Пророк воспринял эти слова как удар. Его бело-рыбья кожа стала мертвенно-бледной.

Бет вытаращила глаза.

– Ты не можешь этого сделать, Агнес! Ты не можешь простить то, что он сделал!

– Я никогда не смогу простить этого преступления. – Она повернулась к Бет, ее глаза блестели, как расплавленный металл. – Но я могу простить этого человека. И я прощаю.

Пока она говорила, воздух в церкви изменился. Свет, льющийся через открытую дверь, незаметно смягчился, и атмосфера стала туманной. Впервые в жизни Бет увидела красоту в церкви. Увидела, как свет мерцает в сложном контрасте с тенями, перемещаясь и танцуя по твердой древесине, как листья на лесной подстилке.

Рука Кори, обхватившая ее за талию, напряглась.

Пророк рыдал над своей рукой, все еще переплетенной с рукой Агнес.

А затем в церковь вошел незнакомец.

Чужак, держащий за руку Иезекииля.