Текст книги "Агнес на краю света (ЛП)"

Автор книги: Келли Маквильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– 26-

АГНЕС

Душа наша избавилась, как птица,

из сети ловящих: сеть расторгнута, и мы избавились.

– Псалом 123:7.

Надежда горела в груди Агнес невыносимо ярко. Она ехала по этим незнакомым дорогам в темноте, и вот наступил заслуженный ею рассвет – рассвет в городе под названием Гила.

«ГИЛА» – как было написано на карте и на знаке при въезде.

Какое красивое и чужеродное для слуха название. После удушливого воздуха Ред-Крика она жаждала всего захватывающего и нового.

Так вот каково Извне.

По дороге в город она увидела здание почты, рестораны, ферму и школу. Теперь все это было заколочено и покинуто, а тротуары вокруг были усыпаны зловещими листовками, словно осенними листьями – «НЕМЕДЛЕННО СООБЩАЙТЕ О ПРИЗНАКАХ ИНФЕКЦИИ, НЕ ЖДИТЕ!», – но Чужаки скоро возьмут Петру под контроль. В этом она была уверена. Затем люди вернутся, а Агнес с Иезекиилем смогут сделать Гилу своим домом.

Агнес припарковалась у библиотеки. Карту она развернула на коленях спящего брата. Тот бормотал что-то, мучаясь кошмарами даже во сне.

– Иезекииль. – Она потормошила его, заставляя проснуться. – Мы на месте.

– Где?

– В библиотеке, помнишь? Мы приехали встретиться с нашими друзьями.

Она помогла Иезекиилю выйти из машины. Он спотыкался, неуклюже покачиваясь, словно бегство из бункера состарило его бедную душу.

– Сэм, – настаивал он. – Мне нужен Сэм.

Горе рокотало у нее в груди.

– Я знаю. Будь храбрым.

Он вытер нос рукавом.

– Так, подожди, – сказала она. – Пока мы не вышли из грузовика. Что ты забыл?

На лице мальчика отразилась растерянность.

– Помолиться?

Она покачала головой.

– Ты забыл свой холодильник с инсулином. Теперь, когда мы Извне, мне нужно, чтобы ты за него отвечал. Ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать: это вопрос жизни и смерти.

Он полез на заднее сиденье и сунул холодильник себе подмышку.

Потом они вместе уставились на старое кирпичное здание библиотеки.

Оно было больше, чем их церковь, величественное. На лужайке развевался на ветру американский флаг. Символ, который Пророк достаточно ненавидел, чтобы описывать в деталях. На вершине крыши вращался флюгер. Он был похож на какую-то темную птицу – скворца или ворону.

– Можно мне подождать в машине? – попросил Иезекииль.

– Что? Нет, – отрезала она. – Мы здесь, чтобы найти новый дом. Как евреи, вышедшие из Египта.

– Евреи никогда не увидели земли обетованной, – напомнил он ей. – Они ели манну в пустыне, а потом они умерли.

«Ладно, с этим не поспоришь».

– Я просто упростила. Дети их детей нашли свой дом.

– И это мы?

Она напряглась, потому что не знала. Помимо веры, которая их воспитала, кто они такие?

– Идём, Иезекииль. Давай.

Рука об руку, они поднялись по гранитным ступеням, ведущим к двойным дверям библиотеки.

Агнес подняла кулак, чтобы постучать, но не успела она коснуться дерева, как дверь сама со скрипом отворилась, заставив их подпрыгнуть. На пороге стоял Чужак. Не Дэнни и не Матильда.

Незнакомка.

Стоя лицом к лицу с хорошенькой девушкой в шортах и синем топике на бретельках, Агнес понимала, что она должна что-то сказать, но вид голых плеч лишил ее дара речи. Грех. Страшный грех, по меркам Ред-Крика.

«Опасность», – подумала она.

Иезекииль дернул ее за руку, затягивая назад, в безопасное пространство отцовского грузовика.

– Ты Агнес?

Чужачка знала её имя – но где были Дэнни и Матильда? Неужели эта девушка что-то с ними сделала? Зарезала их во сне?

Она улыбнулась, показав самые белые и ровные зубы, какие Агнес когда-либо видела. Она не могла прочесть улыбку Чужачки, потому что эти манеры были такими чуждыми. Она не была похожа на убийцу – ее блестящие губы были ярко-розовыми, – но кто знает?

Извне Агнес чувствовала себя беспомощной, как ребенок, и была этим возмущена.

– Дэнни сказал, что ты, возможно, придешь. Он обходит с Матильдой периметр, проверяя, нет ли зараженных. Хочешь зайти внутрь?

Это звучало вполне разумно… Дэнни и Матильда охраняют здоровых. Только глаза Иезекииля умоляли: «не заставляй меня делать это».

Она оглянулась на сельскую дорогу, размышляя. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь был здесь и сказал ей, что делать. Но если она надеялась когда-нибудь жить среди Чужаков, то должна привыкнуть принимать решения самостоятельно.

Во время семейных поездок в Уолмарт отец всегда приказывал им отводить глаза от посторонних женщин. Разноцветные одежды и яркие белые зубы – вот и все, что она знала о них. Теперь, освободившись от контроля отца, она могла рассмотреть Чужаков более внимательно.

Несмотря на яркую одежду, глаза незнакомки были мягкими, приятного цвета кленового сиропа. Она была ровесницей Агнес, только худее и более угловатая. И выглядела она очень мило. Как будто она поможет тебе сложить белье или испечь печенье.

«Чужаки коварны, как змеи», – прошептал Пророк.

«Убирайся из моей головы», – подумала Агнес в ответ.

– Мы зайдем внутрь. Спасибо.

Эта фраза была её личной маленькой победой, но как только она попыталась переступить порог, Иезекииль снова дёрнул ее за руку.

Глядя на встревоженное лицо брата, она подумала о пространстве молитвы. Разве оно не предупредит ее, если опасность будет рядом? Она скользнула в него, на мгновение закрыв глаза. Это становилось все легче. Какая-то таинственная духовная мышца крепла с каждым разом.

Тишина города Гила захлестнула ее. Она чувствовала лужайку позади библиотеки, а за ней – сухой шелест не сосен, а кактусов и мескитов. Где-то на севере она услышала ровное журчание бегущей воды.

Она также почувствовала Гнездо. Оно окружало город полукругом, вибрируя и гудя, как вороны Ред-Крика, только это гнездо было человеческим, состоящим из десятков и десятков людей. Она ощущала их дрожащие человеческие очертания.

Она старалась не обращать внимания на нарастающий страх. Гнезда не могли причинить прямой вред… в отличие от ходячих тварей. Если то, что сказал Дэнни, было правдой, половина Юго-Запада, вероятно, уже превратилась в Гнездо.

И Гила все еще мог быть хорошим местом. Безопасным местом.

Ей только хотелось убедить в этом Иезекииля.

– Я хочу домой, – настаивал он, пока Чужачка смотрела на него.

Он прижал овечку к груди, широко раскрыв глаза.

Агнес сглотнула.

– Я знаю, тебе непривычно быть среди Чужаков, но…

– Я хочу к папе. Я хочу к Сэму.

– Мы можем начать здесь все с начала. Новую жизнь. Может быть, однажды, ты даже сможешь пойти в школу.

Это была мечта хрупкая, как сахарная вата. Она произнесла ее тихо, словно молитву.

– Я не хочу встречаться с Чужаками! Я просто хочу домой.

– Ты можешь довериться мне, Иезекииль? – отчаялась она. – Пожалуйста.

Он пристально посмотрел на нее. На какое-то ужасное мгновение она представила, как он бросается вниз по лестнице и бежит, сломя голову, в пустыню.

– Эй, ребята, вы любите макароны с сыром? – вмешалась Чужачка.

Иезекииль склонил голову.

– Это его любимая еда, – прошептала Агнес.

Девушка уперла руку в бок, так что ее топ подтянулся вверх, обнажая ещё дюйм голой кожи.

«Грех», – снова подумала Агнес и возненавидела себя за это.

– У нас макароны на завтрак, так как закончилась овсянка. Будем рады поделиться.

Иезекииль внимательно посмотрел на Агнес, которая старательно сохраняла нейтральное выражение лица. Ему тоже нужно было научиться принимать решения.

Он вошел в библиотеку, как приговоренный к смерти, но, по крайней мере, шел вперед, не оглядываясь.

Чужачка поймала взгляд Агнес и подмигнула.

«Спасибо», – проговорила она одними губами, и девушка пожала плечами.

«Не переживай», – говорил ее жест.

Это был краткий миг взаимопонимания между ними, мимолетный, как летний ветерок. Но для Агнес, переступившей порог третьей муниципальной библиотеки Гила с братом, его инсулином и всеми своими надеждами в руках, это означало целый мир.

– Это не правильный цвет, – проворчал Иезекииль, глядя на свои макароны.

– Да ладно? Это же «Крафтс», – сказала девушка, представившаяся Джазмин.

Джаз, если коротко.

Ее парень, Макс, сгорбился рядом с ней. Даже прихлебывая макароны, он оставался самым привлекательным мужчиной, которого Агнес когда-либо видела. По сравнению с ним красавчик Кори Джеймсон был похож на грязный кроссовок. Она бы покраснела, если бы он взглянул на нее, но он не проявлял никакого интереса ни к чему, кроме еды.

Она заморгала, глядя на свою еду, которая была поразительно оранжевой – неонового, неестественного цвета. Агнес наколола пару кусочков на вилку, прожевала и проглотила.

– Это потрясающе.

Она посмотрела прямо на Иезекииля, желая, чтобы он не был груб. Голод взял верх, и он с сомнением попробовал первый кусочек. Затем улыбнулся своей милой, мальчишеской улыбкой, и узел в ее груди ослабел.

Они ели в самодельной кухне – алькове, бывшем некогда кабинетом, заставленным шкафами и проволочными мусорными корзинами. Чужаки наполнили его приборами – походной плитой, кофемашиной, фильтром для воды – и перевернули шкаф на бок, сделав из него стол.

– Конечно, здесь нет электричества, – пояснила Джаз. – Но у Матильды есть походная печка на аккумуляторе. Мы используем ее, чтобы заряжать наши телефоны, включать кофемашину и все такое. Ты тоже можешь подзарядить телефон, если хочешь.

– Будто в этом есть какой-то толк, – пробормотал Макс с набитым оранжевыми макаронами ртом.

Агнес вопросительно посмотрела на Джазмин.

Джазмин ткнула в него большим пальцем.

– Макс убежден, что сотовая связь отключится со дня на день. Но пока башни стоят… – Она замолчала, внезапно забеспокоившись. – Неважно. – Она стряхнула с себя оцепенение. – Никто толком не знает, что произойдет, так что лучше смотреть на происходящее с хорошей стороны, верно?

Верно.

Но Агнес казалось, что она плывет в каком-то сюрреалистическом сне. Все в их окружении было просто немного не так – от гладких, блестящих полов до проколотых ушей Джазмин и очень не похожей на Ред-Крик нерасторопности Макса.

Но самым странным была сама библиотека.

Когда Дэнни упомянул о ней, Агнес представила себе небольшую коллекцию учебников миссис Кинг – «Н» для Ноя, который спас Плохой мир. Но в этом здании было столько книг, что ей и не снилось. И она, и Иезекииль разинули рты, но девушка-Чужачка продолжала болтать, как ни в чем не бывало.

Тысячи книг. Тысячи.

Теперь Джаз налила себе чашку кофе. Она предложила Агнес, но та отказалась. Ее нервы и так уже были на пределе.

– Мы приехали сюда несколько дней назад. – Девушка-Чужачка, казалось, была полна решимости поддержать разговор. – Мы прошли пешком весь путь от Арида и случайно встретились с Дэнни и Матильдой. К счастью, у нас у всех одновременно кончилась еда. Откуда ты знаешь Матильду? Вы приехали издалека?

Агнес оторвалась от еды, не зная, как много стоит рассказывать.

Красавчик Макс сонно смотрел на них. На его огромной футболке красовалась загадочная фраза «СКРОМНАЯ МЫШЬ²».

Агнес молчала довольно долго, и Чужаки обменялись взглядами.

– Мы приехали из… места, рядом с Холденом, – поспешила ответить она. – Мы никогда не были в Гиле. Как много людей здесь живёт?

– Ты шутишь? – фыркнул Макс. – Это же очевидно, что мы отставшие. Все ушли уже давным-давно.

Давным-давно.

Агнес подавила дрожь.

Она старалась изо всех сил, пока они мчались мимо амбаров, водонапорных башен и заброшенных одноквартирных домов, представляя себе будущее здесь. Но ее нервировало то, что тишина окутывала все вокруг, тяжелая, как шерстяное одеяло.

«Они ели манну в пустыне, а потом умерли», – недавно произнёс Иезекииль.

И еще Агнес тревожили сваленные в углу в кучу припасы. Консервы, палатки, фонарики, спальные мешки. Все, что нужно, чтобы спать и путешествовать. Все, что понадобится, если наступит конец света.

Ужас лизнул ее, как льдистый холод.

– Итак…, – не удержалась она от вопроса. – Когда все вернутся?

Ещё один быстрый, нечитаемый взгляд.

– Разве вы не слышали об эвакуации?

Пока Иезекииль подчищал свою тарелку, Агнес пыталась понять прозвучавшее слово. Эвакуация. У нее было лишь смутное представление, что оно могло означать.

Глаза Джазмин распахнулись.

– О, Боже, вы из Ред-Крика, верно?

Откуда она знала?

Было ли что-то в лице или в глазах Агнес, что выделяло ее среди нормальных людей?

– Я писала доклад по фундаменталистским культам для школы, – продолжила Джаз. – Я читала про одежду, которую вы носите.

Агнес посмотрела на свое длинное платье, мятое и покрытое пятнами пота после бессонной ночи, и коснулась растрёпанной косы, доходившей ей до пояса. Так не похожей на мальчишескую, короткую стрижку девушки.

Макс, теперь слегка заинтересованный, поднял точеную бровь.

– Что случилось? Инфекция выкурила тебя?

Перед глазами Агнес вспыхнул бункер. Она почувствовала, как подступают слезы, но Иезекииль опередил ее, разразившись беспомощными, дрожащими рыданиями. Ему было семь, он был измучен и близок к полной истерике. Она знала, что через мгновение он будет корчиться на полу.

– Тише, Иезекииль, Тише.

– Я хочу домой, – хныкал он. – Я хочу домой, я хочу домой!

Пока подростки-Чужаки наблюдали за происходящим, в сердце Агнес родилась ужасная мысль: куда бы ты ни пошел, Ред-Крик всегда будет с тобой, и ты никогда не убежишь по-настоящему.

А затем в дверях появилась Матильда, одетая в бледно-зеленый хирургический костюм и с винтовкой на плече. Иезекииль заметил медсестру, которая спасла ему жизнь – ровесницу матери, но смотревшую на него с безумной нежностью – и его слезы остановились.

Он безмолвно бросился в ее объятия.

– Зик, малыш Зик. – Матильда обняла его. – Ты выбрался. Ты здесь.

Агнес уставилась на них, прижав руку ко рту. Потом она вскочила и обняла пожилую женщину, от которой пахло лавандой и хорошим душистым мылом. Матильда плакала, но старалась скрыть это, глядя куда угодно, только не прямо на их лица.

«Она не думала, что нам это удастся, – осенило Агнес. – Матильда думала, что Ред-Крик поймает нас и убьет, как и должен был сделать. Или, если не он, то красные существа».

– Где Дэнни?

Матильда отстранилась с серьезным лицом, и по спине Агнес побежали мурашки. Макс и Джезмин насторожились.

– Это был зараженный? Они здесь? – мрачно прогремел голос Макса.

– Нет, ничего подобного, простой грипп. Дэнни проверяет температуру. Скоро подойдёт.

Агнес взволнованно заерзала. Дэнни был Чужаком, которого она знала лучше всех, и сила ее страха потрясла ее. Она не могла представить себе мир Извне без него. Если бы он исчез…

– Агнес?

Она резко обернулась, словно ожидая увидеть призрака, но это был Дэнни: немного осунувшийся и похудевший, но все тот же. Со звездным мостиком веснушек на носу.

И он улыбался.

Для ее лишенных сна глаз он выглядел полной противоположностью бункеру. Противоположностью тьме. Ей пришлось сжать кулаки, чтобы не броситься в его объятия… нелепое и до смешного неприличное желание.

Поскольку они виделись только в стране ее пленения, их встреча в третьей муниципальной библиотеке была словно наэлектризована. Она представила себе яркий звук ломающегося железа.

– Я знал, что ты справишься. – Он просиял, глядя на нее. – Я знал, что ты придешь.

А затем он рухнул в кресло, кашляя так, словно вот-вот умрет.

– 27-

БЕТ

Враг преследует душу мою, втоптал в землю жизнь мою,

принудил меня жить во тьме, как давно умерших.

– Псалом 142:3.

Магда Джеймсон менялась.

Бет оказалась запертой в маленьком чулане почти на сутки без еды и питья. С момента, как она вправила плечо, жажда стала постоянным голосом в ее голове, угрожая свести с ума.

В полнейшей темноте она видела только мрак, но точно знала, где находилась Магда – девушка излучала жар, словно печка. Всю ночь она дрожала и корчилась от лихорадки, пока, наконец, полностью не перестала шевелиться. Она настолько притихла, что с виноватым облегчением Бет решила, что та наконец-то умерла.

Но Магда не умерла. Бет вздрогнула от глухого зарапающего звука, похожего на скрежет зубов. Широко раскрыв глаза, она смотрела, как тени в углу сжались в хищную линию.

Магда – или существо, которое было Магдой – больше не была обращена внутрь своей агонии.

Бет замерла, думая о собаке в церкви… как ее когти стучали по полу, как она со змеиной скоростью неслась на миссис Кинг. Пророк застрелил собаку, но если никто не остановит Магду, что тогда будет? Неужели она просто передаст свою болезнь и оставит все, как есть? Или она будет продолжать кусаться и кусаться? Проглотит ли она то, что откусила?

За дверью их тюрьмы Пророк перестал проповедовать, и уже это было, по крайней мере, удачей. Было бы слишком легко поверить в его успокаивающие слова – «демоны не могут причинить вреда праведникам» – и снова погрузиться в сон Ред-Крика. Несколько часов назад она с хрустом вставила плечо обратно в сустав и чуть не упала в обморок, когда её ослепила дикая боль. Все это было бы напрасно, если бы она не продолжила бороться сейчас.

Затем Магда издала звук – нечеловеческое рычание, – и Бет прижалась к двери.

«Пожалуйста, скажите, что мне это привиделось».

Скрежет по деревянному полу подвала. Существо-Магда неуверенно подошло ближе, потом еще ближе. Бет увидела смутные очертания головы, наклонившейся – ужас из ужасов! – чтобы понюхать пальцы ног Бет. Бет пошевелила ногами под свадебной юбкой.

Магда вскинула голову. Ее глаза казались двумя тлеющими угольками в темноте.

Дыхание Бет было прерывистым.

Сэм как-то спросил, можно ли умереть от кошмара – упасть в обморок от одного только страха. Она сказала ему «нет», но теперь сомневалась.

– Магда. Не подходи ближе. Я тебя предупреждаю.

Жалкая угроза. Но, должно быть, в этой скорлупе осталась какая-то искорка девушки, потому что Магда снова опустилась на пятки.

«Продолжай говорить. Лучше продолжай говорить».

– Послушай, мне очень жаль Кори. Но нечестно было заставлять твоих друзей называть меня шлюхой. Это было очень больно. Это заставляло меня чувствовать себя гнилой изнутри, хотя я никогда ничего не делала. Совсем ничего.

Некоторые слова были шепотом, некоторые – криками, и по крайней мере два были откровенной ложью, потому что она многое делала с Кори Джеймсоном.

Но это не имело значения. Магда внимательно слушала.

– Я не понимала этого, пока твой отец не попытался оторвать мне руку, но слова, которые он и Пророк используют – праведный, святой, демон, шлюха – они хуже лжи. Они рисуют все черным и белым и уничтожают то, что находится между ними. Они заставляют нас чувствовать такой стыд, что мы готовы сделать все, чтобы снова почувствовать себя чистыми. – Бет не дышала с тех пор, как начала говорить, и от нехватки кислорода у неё начала кружиться голова.

– Девушки выходят замуж за того, за кого им говорят, и лезут в бункер, когда им говорят. Но это ловушка, Магда. Агнес знала это. Она…

Магда снова зарычала. Бет замолчала. Напряженный взгляд существа сказал ей, что это бесполезно. Она умрет здесь.

Эта тварь, которая когда-то была Магдой, собиралась убить ее.

«Мне нужна Агнес, – подумала она. – Боже милостивый, мне нужна Агнес».

Даже в момент, предшествующий кровавой смерти, ее сестра осталась бы непоколебимой. На ее лице появилось бы мудрое выражение – такое, будто она видит слои глубже, чем кто-либо другой. Бет готова была выцарапать себе глаза, только чтобы вновь почувствовать рядом с собой успокаивающее присутствие Агнес.

Существо начало дрожать, почти вибрировать, и, глядя в лицо смерти, Бет начала вспоминать. Она вспомнила, как Агнес смотрела на свой сад, в то время как воздух вокруг нее мерцал, как жар, и Агнес склонила голову в молитве. Она вспомнила, как Агнес плакала, спорила, а потом согласилась остаться в Ред-Крике, чтобы присутствовать на свадьбе Бет, прекрасно понимая, на какой риск идет.

Агнес.

Охваченная мечтательным ужасом, она поняла странную, тревожащую ее правду. Она не могла сказать как – у нее не было доказательств – но это была своего рода Вера. Чистая и правдивая.

Она знала: этот монстр-Магда не смог бы навредить Агнес.

Неужели она ничего не чувствовала до свадьбы? Разве она не почувствовала какую-то силу в том шокирующем, электрическом поцелуе?

«Я даю тебе свое благословение, Бет Энн. Да благословит тебя Бог в трудную минуту».

Бог улыбнулся ее сестре. В глубине души Бет всегда это знала. Если бы она была здесь, то была бы похожа на Джозефа в плаще грез. Неприкасаемая.

Но Бет – нет.

Существо готовилось к броску.

Бет бросилась к двери. Она била по ней кулаками и кричала:

– Выпустите меня! Помогите!

Она ударила в нее здоровым плечом, но дерево не поддалось.

Было слишком поздно молиться, но Бет все равно попыталась. Она дошла уже до Бога, который пребывает на Небесах, когда дверь распахнулась, и кто-то зажал ей рот рукой.

Кто-то втащил ее в большую комнату бункера – единственная лампочка была болезненно яркой для ее изголодавшихся по свету глаз – и прижал спиной к двери. Магда с обратной стороны навалилась на дверь, чтобы тоже вырваться.

– Помоги мне закрыть!

– Кори?

– Толкай, – прошипел он.

Она была невероятно сильной, эта измененная Магда, и они изо всех сил старались удержать ее в мрачной тишине. Нога Бет скользнула по опилкам, и дверь приоткрылась. Она надавила сильнее, прибавляя свой вес к весу Кори.

Дверь захлопнулась.

Руки Кори дрожали, когда он вставлял ключ в замок. Засов поддался, и Магда в бешенстве бросилась на дверь. Бет очень жалела, что вообще услышала звук ногтей, щелкающих и ломающихся о щепки дерева.

Кори вытаращил глаза.

– Это моя сестра?

Она коснулась его руки, дрожа.

– Больше нет.

– Тоби такой же. С каждым часом ему становится все хуже. – Кори глубоко вздохнул и выпрямился. – Все спят. Сиди тихо и не высовывайся.

Он лёг на живот и пополз. Бет последовала за ним в похожий на пещеру лабиринт. В воздухе пахло сыростью и землёй, их колени оббивались о корни и камни. Но Кори, казалось, знал, что делать. Никогда в жизни она так не радовалась, видя грязные подошвы туфель.

Они свернули в узкий туннель. Кори включил фонарик, осветив комнату, заставленную консервами. В отличие от туннеля, здесь они могли выпрямиться. Серебряная паутина покрывала щели между банками, но Бет так хотелось пить, что ей было все равно. Она схватила с полки банку, отвинтила крышку и сделала большой глоток персикового сока. Ее горло судорожно сжалось, но она осушила всё до дна. Сироп был сладким облегчением.

– Мои матери почти все это законсервировали, – прошептал Кори. – Еда на четыреста дней.

Бет боролась с волной боли – ее вывихнутая рука безумно жгла после ползания в туннеле.

«Не думай об этом, пока мы не выберемся отсюда».

Но хотел ли Кори вообще выбраться отсюда? С тех пор, как мальчишки обозвали ее шлюхой, она избегала сына Мэттью Джеймсона, как чумы. Может быть, он и не собирался бежать. Возможно, он просто не мог смириться с мыслью, что она станет обедом Магды.

Она посмотрела ему в глаза, ища разгадки, и тоска в них смутила ее. Как ни странно, его глаза были точь-в-точь как у отца… только мистер Джеймсон никогда не тосковал по Бет.

Во время свадебной церемонии он то и дело поглядывал на свои наручные часы, то оглядывался через плечо в сторону бункера – теперь она это поняла. В этом был какой-то нездоровый смысл. В конце концов, он десятилетиями ждал конца света, того единственного захватывающего момента, который докажет, что его жизнь праведна. Когда время, наконец, подошло, он смотрел на бункер, как влюбленный. Как сейчас на нее смотрел Кори.

Она вытерла сироп со рта.

– Какой у тебя план?

– Спасти тебя, а потом выбраться отсюда к чертовой матери.

– Я думала, ты хочешь быть патриархом с одиннадцатью женами, – съязвила Бет.

Его лицо скривилось. Реальность бункера и ужасная темнота тоже изменили его.

– Я был невежественным маленьким засранцем, не так ли?

Бет хотела кивнуть, но сейчас было не время дразнить Коди.

– Как мы отсюда выберемся?

– Я знаю способ.

Никто не препятствовал им, пока они ползли по поднимающемуся кверху, сужающемуся проходу. Люди спали, измученные за день. Никому и в голову не пришло установить охрану… в конце концов, кому захочется бежать в огнедышащее Вознесение?

– Смотри. – Кори указал на маленький аварийный люк, скрытый в темном туннеле.

Они оба смотрели, вдыхая землистый воздух дольше, чем это было разумно.

– Моя сестра постаралась бы найти детей, – тихо сказала Бет. – Забрать их отсюда.

Она скорее почувствовала, чем увидела, что Кори смотрит на нее.

– Это то, что ты хочешь сделать?

Да поможет ей Бог, но она этого не сделала: ужас пронзил ее сердце, опустошил его. Она отогнала от себя образ детских лиц, гадая, пожалеет ли когда-нибудь об этом выборе.

– Мы не можем вернуться, – сказала она. – Тогда нас точно поймают.

– Я пытался убедить своих братьев, что то, что случилось с тобой и Магдой, было неправильно. – Кори кашлянул. – Даже нечестиво.

– И что же? – прошептала она.

– Они сказали: «две своенравные девушки не стоят твоей души». – Голос у него был сломленный. Потерянный. – Я думаю… я думаю, что больше никогда их не увижу.

Она взяла его за руку. Сжала ее. Он удивил ее, протянув руку и стряхнув грязное пятно с ее щеки большим пальцем. Затем он повозился с люком и толкнул его.

Бет жадно глотала свежий воздух огромными благодарными глотками. Он был слаще персикового сока. Слаще всего на свете.

Кори выбрался наружу и она последовала за ним, путаясь в своём измазанном грязью свадебном платье. Ей хотелось бежать и не останавливаться до самого Холдена.

Люк с лязгом захлопнулся, навсегда отрезая их путь к старой жизни.

Они бросились бежать к деревьям.

Кори был быстр, но Бет, видевшая, во что превратилась Магда, была быстрее. Под темным покровом леса она прижимала свою больную руку к груди.

«Не оглядывайся».

Среди деревьев она ощутила весь ужас брака и красной смерти, дышащей ей в затылок. Она вспомнила Магду и Мэттью, и жестокое осуждение со стороны праведников. Она почувствовала стекающее по лицу яйцо и бормочущий вслед ветер – «шлюха, шлюха, шлюха».

Оглушительный щелчок, громкий словно выстрел, заставил ее застыть на полпути.

– Бет! – взвыл Кори, и она уже интуитивно поняла, что произошло.

Кори Джеймсон попался в одну из ржавых, едва видимых ловушек Ред-Крика.

Она оглянулась. Между ними лежала густая тень, и в эту ночь не было луны, чтобы осветить предательство.

«Я могла бы бежать дальше. Мне не нужно останавливаться».

Позорная мысль, но что поделаешь. Ей не нужно было останавливаться. Позднее, когда ее поглотило бы чувство вины, она могла бы сказать себе, что не слышала его крика – что они разделились в лесу.

Выросшая в Ред-Крике Бет знала, как заставить себя поверить в ложь, чтобы выжить.

Она колебалась еще мгновение. Потом подумала об Агнес… об Агнес, о ее непоколебимой любви… и не могла бросить его. На обратном пути к Кори они прижимала свою руку к груди, и, увидев его, согнувшегося пополам в кустах, заплакала… но не из-за него.

Она была близко, так близко, может быть, в полумиле от дороги. Но «близость», в конце концов, ещё ничего не значит.

– Думаю, у меня нога сломана.

Его удерживал капкан, полный острых железных зубов, и она не знала, как его оттуда вытащить. Даже если бы ей это удалось, судя по неестественному сгибу его ноги, им не суждено было далеко уйти. Кори истекал кровью на лесном суглинке. Она чувствовала привкус меди на языке.

Она еще раз с тоской посмотрела в темноту, затем повернулась лицом к жестокой железной ловушке, пытаясь избавиться от ощущения, что Ред-Крик наконец-то прикончил их.

От ночного кошмара можно умереть. Очень даже можно.

Хотелось бы ей сказать это Сэму.