Текст книги "Агнес на краю света (ЛП)"

Автор книги: Келли Маквильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– 32-

БЕТ

Горе строящему город на крови

и созидающему крепости неправдою!

Аввакум 2:12

– Ты дурак, Кори Джеймсон, – сказала Бет после того, как он в тысячный раз объявил, что отправится в ад за предательство Пророка.

Его голова покоилась у нее на коленях. Он поднял на нее свои голубые глаза, взгляд его был полон неприкрытой боли. Она сорвалась, но это была не совсем ее вина. Они провели в церкви три дня, забившись между скамьями и питаясь только тем, что она нашла в подвале: разбавленное вино, черствые крекеры, заплесневелый сыр. Она могла бы пойти за добавкой, но Кори не мог вынести разлуки даже на мгновение… с тех пор, как запах гнили начал клубиться вокруг него, как туча смертельных мух.

В течение трех ужасных дней она делала все, чтобы помочь ему. Она промывала его рану мылом и уксусом, но края все еще скручивались, становясь болезненно зелеными. Когда вены под ними стали черными, как чернила, она облила рану кипятком, оглушая себя его мучительными криками. Она ухаживала за ним, как могла, но это не имело значения.

Лихорадка не отступала. Он явно умирал. Она не могла винить его за то, что он не хочет встретить конец в одиночестве.

– Почему я такой дурак? – спросил он.

Она беспомощно махнула рукой, понимая, что не может сказать правду. Больно, когда твоя вера разбита вдребезги… больно, как при смерти, а он уже был на краю. Почему она должна делать его последние дни еще более мучительными?

По крайней мере, дети ничего не знали. Эта мысль неслась к ней, как метеор, неудержимая. Что бы ни случилось с ними после того, как они с Кори ушли, им никогда не приходилось задумываться о том, что вся их жизнь построена на лжи.

Кори фыркнул.

– Я не понимаю, что с тобой такое. Ты жестока и угрюма, хотя это я пострадал. Я не понимаю, с чего ты начинаешь вести себя так…

– Я ненавижу это место, ясно? – крикнула она, и его глаза расширились. – Ненавижу эту церковь! Я не могу дышать, зная…

– Что? Что ты можешь знать?!

Это был вызов, и он сработал. Мысли о детях, которые она так отчаянно старалась не допускать, толкнули ее на край пропасти.

Она взорвалась.

– Чертовски больше, чем ты! Я имею в виду, что ты нарушил законы Ред-Крика. Какая разница? Они были придуманы только для того, чтобы мучить нас.

– Бет… – предупредил Кори.

– Не говори так, – прошипела она. – Только не говори мне сдерживать душу слабой женщины. Я читала дневники Пророка и его деда, эти ужасные люди лгали своему народу почти восемьдесят лет.

– Что ты сделала?

Она слегка покраснела.

– Я хотела понять, как Джейкоб Роллинс мог заманить верующих в эту… эту гробницу. Кори, я не думаю, что они когда-нибудь выйдут снова. Только вопрос времени, когда Тоби или Магда распространят свою болезнь.

Она ненавидела картины, которые рисовал ее разум. Сэм с твердой как камень кожей и близнецы…

«Остановись, – приказала она себе. – Остановись или закричишь».

– Они ждут Бога, – сказал Кори. – Это полная противоположность смерти. Мне не следовало сбегать…

Она заставила себя посмотреть ему в лицо, которое осунулось до самых костей. Она вспомнила, как они впервые поцеловались на краю каньона. Каким жизнерадостным, золотым и откровенно дерзким он был.

– Я хочу быть человеком веры, – сказал он ей, пока ветер пустыни развевал его волосы. – Но не сейчас.

А потом он поцеловал ее, чиркнув спичкой, от которой по всему ее телу разлетелись искры. Они не могли расстаться до заката, когда холод заставил их вернуться домой, и после этого они уже не могли держаться порознь.

В церкви от странной смеси тоски и печали у нее закружилась голова.

– Кори, Ред-Крик – это не то, что ты думаешь.

Дневники были спрятаны в рюкзаке, который она нашла. Она чувствовала ненависть внутри этих страниц, тлеющую, как угли.

– Тогда расскажи мне.

– Ты уверен, что хочешь знать?

В его молчании она почувствовала трещину – тонкую трещину в его вере. Но, скорее всего, она никогда до него не доберется. У неё просто не было времени.

«Мне так повезло, что я его не люблю».

Если бы она его любила, а он бы стал отрицать правдивость ее рассказа – а он, несомненно, так и сделает – ее сердце разбилось бы вдребезги.

– Не вздумай меня прерывать. Как бы безумно ни звучал рассказ. Если ты скажешь хоть слово, Кори, я не буду говорить с тобой до конца твоей жизни.

Последовала долгая неловкая пауза.

– Я не имею в виду, что ты…

Кори посмотрел на нее.

– Ты можешь сказать это.

– Хорошо. – Они встретились глазами. – Мы оба знаем, что ты умираешь.

– Верно, – сказал Кори, одарив ее своей самой сексуальной улыбкой.

Бет поймала еще одно смутное воспоминание мальчика, которым он был – раздражающим, бесящим, неотразимым – и почувствовала, что готова расплакаться.

«Не думай о прошлом и не думай о детях. Не думай о том, что случится после его смерти… как тогда ты будешь по-настоящему одинока».

Она набралась храбрости и начала:

– Давным-давно жил на свете молодой охотник по имени Иеремия. Он был очарователен и красив, но беден, как земля. Ему удалось найти себе жену, дочь фермера, которая следовала за ним по всему Западу, пока он продавал шкуры. Но он всегда верил, что его судьба – стать Пророком, потому что он родился с особой силой.

Она рискнула взглянуть на Кори. Его лицо оставалось бесстрастным.

Она продолжала:

– Сила была… странная. Он слышал, как гудит земля и поют звезды. Он держал это в секрете, потому что не хотел показаться глупым. Больше всего на свете он хотел, чтобы его уважали, боялись… и почитали.

Бет могла представить его себе: этот молодой Пророк с зарождающейся силой, точно такой же, как у ее сестры; она видела, как воздух, должно быть, мерцал вокруг него, как он был очарователен и мил, когда пытался.

Не то чтобы Агнес когда-нибудь пыталась быть очаровательной. Она была слишком хороша… слишком ответственна.

– В любом случае, ничего примечательного в жизни Иеремии не случилось бы, если бы не девушка, дочь констебля из городка под названием Гила. Иеремия подрабатывал случайными заработками. Строил заборы, стелил крыши. Ему было тридцать два года. Девушке было всего четырнадцать, но он все равно влюбился в нее. Когда он не смог перестать хотеть ее, он решил, что Бог хочет, чтобы он украл ее.

Голос Бет стал слабым и тонким. Она могла так легко скользнуть в кожу этой девушки и почувствовать то, что чувствовала сама.

– Он похитил ее среди ночи. Зная, что ее отец не остановится ни перед чем, чтобы повесить его, он бежал. Но у него была проблема. Ни одна посторонняя церковь не позволит ему жениться на этой девушке, потому что жениться более чем на одной женщине – преступление Чужаков.

Кори фыркнул.

– Но мы-то лучше знаем, верно? Многожёнство – Божья воля.

– Откуда ты знаешь? – спросила Бет. – Кроме того, что Пророк говорил тебе это снова и снова?

– Это заставляет людей чувствовать себя святыми, – сказал Кори. – Мужчин и женщин.

– Нет, – отрезала она. – Это заставляет мужчин чувствовать себя святыми, а женщин – никчемными. Каково это, когда женщине говорят, что один мужчина стоит шестерых женщин? Говоря как шестая жена, я могу тебе сказать. Это похоже на ад.

Кори дернулся, как будто она ударила его ножом. Тень пробежала по его лицу, и из Бет словно выпустили весь воздух.

Она страстно хотела Кори. Но она вышла замуж за его отца. Согласно церковным обрядам, она будет замужем за ним вечно. Даже после смерти.

– Прости, что перебил. Пожалуйста, не останавливайся.

Она подняла палец.

– На первый раз прощаю.

Он кивнул, соглашаясь.

– В любом случае. Иеремия убедил себя, что Бог хочет, чтобы он женился на этой девушке, но Бог был лишь предлогом. Слышать землю, деревья, звезды – все это выворачивало его наизнанку. Это делало его эгоистичным, ведь он считал достойным лишь себя.

«С юных лет я знал, что должен быть величайшим человеком на свете», – писал он.

– Иеремии удалось уйти от закона. В конце концов, он добрался до места, где земля пела громче, чем где-либо еще. Место силы.

Эту часть она тоже могла себе представить. Юный Иеремия улыбался при виде фантастической земли, защищенной с одной стороны лесом, а с другой – каньоном.

– Иеремия совершил свою вторую брачную церемонию на земле, где планировал построить свою церковь. – Бет сглотнула. – Девушку звали Сара Шайнер. Хотя она плакала, умоляя вернуть ее домой, то, чего она хотела, никогда не имело значения.

«Она была ничтожным созданием, но прекрасным. Ее величайший грех состоял в том, что она не смогла увидеть мою силу такой, какой она была… знаком того, что Бог поддержал мою волю».

Кори не шевелился.

– Но вот в чем загвоздка. Где-то во время их первой брачной ночи сила Иеремии исчезла. Он не слышал, как гудит земля, даже когда опустился на колени. Звезды не пели. Женившись на Саре, он потерял свой дар. Из-за этого сила покинула его… Хотя он никогда не связывал это с похищением Он вымещал свое разочарование на Саре. В конце концов, она больше не могла этого выносить. Много лет спустя она бежала, как Агарь, в пустыню. Иеремия поклялся, что все ее потомки будут вечно страдать от ее позора. На протяжении десятилетий Иеремия молился о том, чтобы его сила вернулась, в то время как он накапливал все больше жен и последователей. Но земля больше не издавала ни звука. В последние годы своей жизни он гнил изнутри. Судя по тому, как он писал… – она беспомощно развела руками. – В конце концов, Иеремия сошел с ума.

Она многозначительно посмотрела на Кори.

– Дело в том, что Бог никогда не говорил с ним напрямую. Ни разу за всю свою жизнь. И Иеремия до самой смерти оставался жалким, ненавистным человеком. Он подумывал о том, чтобы загнать своих людей за край каньона или заставить их принять яд… но он этого не сделал. Он цеплялся за последнюю надежду: что один из его сыновей родится с силой, которую он потерял.

Ее голос упал до шепота.

– Но этого так и не произошло. А вот у внука – да. Его звали Джейкоб Роллинс.

Кори глубоко вздохнул. Она украдкой взглянула на его лицо, опасаясь, что он скорее будет драться, чем услышит, как поносят его Пророка. К ее удивлению, он выглядел печальным.

Ей тоже было грустно. Но правду нужно было рассказать.

– Как и его дед, Джейкоб стремился стать самым титулованным, самым ужасным человеком, на которого только был способен, продолжая всю ложь Ред-Крика и добавляя кое-что из своей собственной. Насколько я знаю, он даже сам во всё поверил. Люди, похоже, убеждают себя в том, что они хотят быть праведными.

– Джейкоб долго сохранял свою силу. Затем он начал избивать одну из своих менее послушных жен – свою четвертую жену – и сила исчезла. Он лишился ее, как и его дед.

Она опустила глаза, внезапно почувствовав усталость.

– Бет, посмотри на меня.

Она вспомнила все случаи, когда избегала смотреть на него: в те дни, когда ее называли шлюхой, а потом еще раз, в день свадьбы.

Теперь она чувствовала отчаянное желание не бежать… или отрицать, уклоняться. Она посмотрела ему прямо в глаза, как это сделала бы Агнес.

Его губы дрогнули.

Она моргнула.

– Ты не расстроен?

– Я читал дневники, пока ты спала, – признался он. – В общем, я уже знал эту историю. – Его голос стал жестче. – Эти «Пророки» были парой грязных ублюдков.

Она толкнула его.

– Тогда зачем ты заставил меня рассказать об этом? Почему ты поднял такой шум?

– Бет, ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, что я никогда не мог оставаться верным, как бы мне этого ни хотелось. Думаю… потому что в глубине души я всегда знал, что должно быть что-то не так с любым местом, которое будет держать нас порознь. Раньше мне снились ужасные кошмары…

– Но когда я просыпался, то думал, что совершенное послушание порождает совершенную веру. – Он облизнул губы. – Мне нужно было услышать, как кто-то скажет вслух, что Пророк солгал. – Он нежно посмотрел на нее. – Я должен был догадаться, что именно ты, в конце концов, это скажешь.

Она прикусила губу.

– Тебе помогло, когда ты услышал это, сказанное вслух?

– Я все еще боюсь ада, – сказал он. – Я все еще вижу озеро огня, ясное, как день.

Она чуть не сказала: «Тебе нужно время». Но у Кори Джеймсона не было времени.

– Я боялась, что ты мне не поверишь, потому что ты мужчина, – призналась она. – После Пророков я думала, что все мужчины в душе могут быть разрушителями.

– Пророки были сумасшедшими, – горячо сказал он. – Вся эта чушь насчет магической силы и слышимости звезд – очевидно, они были не в своем уме.

– Кори, – медленно произнесла она. – Эта часть была правдой.

Он усмехнулся.

Бет знала, как безумно это звучит. Но она помнила, как отличалась ее сестра, как рассказывала ей истории о мистических, невозможных звуках.

– Я серьезно, – сказала она. – Моя сестра тоже слышала звезды.

Он повернулся к ней лицом.

– Какая? Из близнецов?

Она разинула рот. Как могла Агнес так долго оставаться незамеченной в этом месте, которое считалось пристанищем духовной мудрости?

– Нет, Агнес. – Она произнесла это имя как молитву. Она могла бы поклясться, что церковь встала по стойке смирно. Прислушивалась.

И кто знает? Может, так оно и было.

– Ладно, ладно, – сказал Кори. – Пророки, безусловно, верили в свои силы… и, черт возьми, может быть, именно поэтому их власть над верующими всегда была такой сильной. Но, Бет, ты кое-что упустила.

Она отвела взгляд, потому что упустила одну деталь из своего рассказа. Учитывая его положение, она считала, что так будет лучше.

«Не нужно, Кори. Просто оставь это в покое».

– Сила Джейкоба отличалась от силы его деда, – Кори пристально смотрел на нее, заставляя чувствовать себя виноватой и немного испуганной. – Она была уникальной.

– Это не имеет значения, – сказала она в панике. – Он потерял ее, помнишь? Она исчезла.

Он приближался, как крушение поезда. Исказившееся лицо Кори и беспомощное страдание в его глазах. Он был силен, пока играл в свою игру, пытаясь выжать из нее правду, как воду из тряпки. Но теперь правда вышла наружу. Игра окончена.

– Если то, что ты говоришь об Агнес, правда… – задумчиво произнес он. – Тогда Иеремия мог слышать звезды, а Пророк – наш пророк – мог исцелять прикосновением. Он написал об этом в своей книге. – Его голос сорвался. – Он мог бы исцелить меня. Разве нет?

Бет вспомнились слова Пророка: «Сила исцеления принадлежит мне и Богу. Таким образом, я запрещаю своему народу получать лекарство из любого другого источника».

Какой жестокий закон написал Пророк, запрещая медицинскую помощь. И все потому, что он хотел почувствовать себя более могущественным… более богоподобным.

Бет никогда не видела, чтобы он исцелял через веру. Но когда люди болели, они все равно шли к Пророку за его молитвами. Она думала, что это всего лишь желание. Она и представить себе не могла, что когда-то он был способен действительно, по-настоящему избавить их от болезни. Как Иисус в Евангелии.

«Женщина умирает, – писал он в своем дневнике. – Но я положил руки ей на голову, и они засияли багрянцем, благословенным, святым цветом. Я видел, как боль исчезла из ее глаз. Ее болезнь, как демон, была изгнана».

– Нет, – мягко поправила Кори Бет. – Пророк не может исцелить тебя. Может быть, когда-то и смог бы. Но Агнес была последней силой в Ред-Крике, и она ушла.

Она не упомянула, что Агнес перестала говорить о звуках, которые она слышала. Ее сестра тоже могла потерять свою силу. Но она не могла в это поверить. Если кто и мог сохранить Божью милость, так это Агнес.

– А что, если она вернется, Бет? – Глаза Кори метались, отчаянно ища хоть малейший проблеск надежды. – Что тогда?

Она не думала, что Агнес может исцелять, иначе она вылечила бы Иезекииля. Но, возможно, она просто еще не научилась этому. Возможно, она была способна на тысячу видов чудес, если бы попыталась.

Бет вздохнула. Она не хотела думать о сестре. Она всегда подозревала, что Агнес была особенной, но полная уверенность в этом заставляла ее нервничать и раздражаться.

В конце концов, никто никогда не преподносил ей судьбу на блюдечке с голубой каемочкой. Никакие силы не облегчали ей жизнь. У нее не было выбора, кроме как бежать из бункера тяжелым путем, не было выбора сейчас, кроме как смотреть, как Кори умирает, так медленно и мучительно.

И что потом? Что она будет делать потом?

Почему Богу все равно, что с ней будет?

«Нечестно, – подумала Бет, глядя, как Кори погружается в лихорадочный сон. – Это просто нечестно».

– 33-

АГНЕС

Прежде чем я создал тебя во чреве, я познал тебя;

прежде чем ты родился, я отделил тебя;

я назначил тебя пророком для народов.

– Иеремия 1:5

Агнес проснулась посреди ночи, задыхаясь от видения того, как бункер становится красным – видение всех ее людей с твердыми, похожими на драгоценные камни шкурами, завернутыми в зараженные объятия, и они дрожат, как башня ворон. Этот образ опалил ее, опалил душу. Никогда еще кошмар не пугал ее так сильно.

Она отстранилась от Иезекииля, ее кожа покрылась мурашками. Она потянулась за рюкзаком и дневником Бет, быстро пролистывая секреты своей потерянной сестры до первой чистой странице.

Слова собирались в ее голове, как грозовые тучи.

Ручка. Ей нужна была ручка.

Она зажгла свечу и прокралась в вестибюль. Все было тихо, если не считать тиканья часов. В библиотеке, как всегда, пахло бумагой и пылью.

На кухне – экстренные запасы: сухие пайки, палатки, спальные мешки, дополнительные одеяла, рюкзаки, вода. Матильда была готова ко всему. Даже готовилась к какому-то ужасному дню, когда им придется расстаться с библиотекой.

Агнес схватила ручку из банки и села за стол, потирая руки от холода. Желание писать было настолько сильным, что руки сжимались. Оно потрясло ее, желая, чтобы мышцы расслабились.

Агнес нацарапала:

«Мне снятся человеческие гнезда. Я вижу сны так неотступно, что знаю: в них есть некое послание. Но, Боже, какое?»

Ее сердце сильно билось, думая обо всем, что она видела; обо всем, что знала.

Церковь, которую построил Иеремия Роллинс, должна была объединять людей в утешении единения. Вместо этого он оцепил их стенами страха и ненависти. Но в пространстве молитвы все было наоборот. Пространство молитвы, богатое силой взаимосвязи, было светом. Оно медленно рисовало ей портрет Бога. Только вместо мазков кисти и цвета его носителем был звук.

Держа ручку, ее рука начала дергаться и дрожать.

В Библии только горстка людей знала Бога так лично.

Все они были Пророками.

«Так вот почему я должна была сбежать? Ты спас меня, чтобы я могла быть твоим Пророком?»

Ей хотелось выплюнуть эту мысль, как кусок прогорклой пищи. Это казалось слишком жестоким. И все же с каждым днем эта вера в ней все больше укреплялась. С учётом её снов и пространства молитвы это казалось неизбежным.

Но это вовсе не означало, что ей это должно нравиться.

Она задрала подбородок к потолку и закричала:

– Ответь мне только на один вопрос: почему ты не спас детей?

Потом она уронила ручку и зарыдала.

Агнес кое-что знала о Пророках – этих страшных созданиях, оставивших тяжелые следы в Ветхом Завете. Они появились во времена кризиса, когда отношения между людьми и Богом были напряженными, и когда люди боролись с последствиями своего существования. Слыша так, как другие не могли слышать, Пророки истолковывали Божьи послания для мира.

И ещё, все они были мужчинами.

«Господи, – взмолилась она. – Ты же меня знаешь. Ты же знаешь, что я недостаточно сильна».

Потом она вспомнила, как бежала за пекари с садовой лопатой в руке. Ее живот затрепетал от болезненного, нервного страха.

– Агнес?

Она подняла глаза и с удивлением обнаружила, что Дэнни наблюдает за ней с учебником подмышкой.

– Что случилось, Агнес?

Она покачала головой, желая, чтобы он не видел ее слез.

Он придвинул к себе стул.

– Послушай, мне очень жаль. Я был совершенно не в себе, крича на Макса от твоего имени. В свою защиту скажу, что дело было не только в тебе. – Его губы дрогнули. – Знаешь, я не выношу этого парня.

На мгновение у Агнес перехватило дыхание. Мужчина никогда прежде не извинялся перед ней, и она знала, что он говорит это от всего сердца. Импульсивно она положила свою руку поверх его ладони.

– Все в порядке. Я плачу не из-за того, что ты сказал.

Он взглянул на их руки и покраснел. Но не шевельнул ни единым мускулом, и она тоже. Поразительно, как немного темноты могло подбодрить одинокий дух.

Глаза Дэнни, как всегда, внимательно следили за ней.

– Ты боишься? Тоскуешь по дому?

– У меня сердце за них болит, – призналась она. – И я боюсь.

– Что я могу сделать?

Она вспомнила расстояние, которое почувствовала между ними, когда впервые приехала сюда. Как остро она ощутила, что он всегда будет Чужаком, а она – девушкой из Ред-Крика. В мерцающем свете свечей она поняла, что расстояние было иллюзорным. Разве они оба не проснулись и не испугались посреди ночи? Разве они оба не чувствовали себя одинокими и неуверенными в будущем?

– Дэнни, – прошептала она. – Ты веришь в Бога?

Он виновато посмотрел на потолок.

– Нет. Я бывал в церкви. Но никогда не верил.

Она моргнула, пытаясь представить себе такое.

– Разве это не одиночество?

– Не совсем так. – Тени ярко заплясали на его лице. – Я верю в людей, в доброту и в важность облегчения страданий.

Агнес просияла.

– Я тоже. Я тоже во все это верю.

Он кивнул, бросив взгляд на учебник.

– Вот почему я хочу стать врачом.

Теперь она поняла, почему он не спит.

– Тебе опять приснился кошмар. О необходимости кого-то спасать?

– Если возникнет какая-то чрезвычайная ситуация, когда моей мамы здесь нет…, – она почувствовала, что его беспокойство усиливается.

– Когда придет время, ты будешь готов, – сказала она ему. – Я знаю, что так и будет.

– Ты действительно все еще веришь в Бога? – удивленно спросил он. – Даже после Ред-Крика?

Она улыбнулась.

– Мне очень легко в Него верить. Я слышу его повсюду.

– Неужели? – Он поднял бровь. – И даже здесь?

Вздрогнув, она поняла, что их лица были очень близко. Если бы она захотела, то смогла бы пересчитать веснушки на его носу.

«Господи, грех ли это?»

Она закрыла глаза и погрузилась в пространство молитвы. Время остановилось, и ночь расширилась. Она слышала нежный шепот книг и пение луны снаружи. Она слышала, как Чужаки овеяны снами, ка Бенни надеется, что этот новый мальчик будет теперь его хозяином. Все звуки покоя и краткого забытья.

И она слышала Дэнни. Его сердце бешено колотилось.

Она открыла глаза. Что-то изменилось в лице Дэнни, в самом воздухе.

Она вдруг поняла, что он собирается ее поцеловать.

«Относитесь к другому полу, как к змеям».

Слова Пророка хлестнули, как плеть. Она отодвинулась, громко стукнув стулом об пол. Дэнни вздрогнул.

– Я не хотела…, – начала она.

– Все в порядке, – сказал он слишком быстро. – Я понимаю.

Он схватил книгу и, покраснев, встал.

– Дэнни. – Она была в панике, отчаянно желая удержать его рядом. – Ты можешь мне кое с чем помочь?

Облегчение разгладило его лоб. Помогая ей, он ступил на знакомую почву.

– В чем угодно.

Она дернула себя за воротник платья, не желая показывать всю глубину своего невежества.

– Ты можешь показать мне, как пользоваться библиотекой? Как искать что-то?

– Конечно. – Если ее невежество и удивило его, то он хорошо это скрывал. – Но я должен предупредить тебя, что я не пользовался библиотекой, чтобы посмотреть что-нибудь с начальной школы. Всё всегда было… ну, в интернете.

– Что ты хочешь знать?

Боже, этого было так много. Почему её наделили пространством молитвы? Почему ей позволили покинуть свой смертоносный культ только для того, чтобы войти в разрушающийся, страдающий мир?

Она знала: чтобы по-настоящему понять это, ей придется встретиться с Гнездом Гила.

Человеческим.

Ее интуиция, когда-то подавленная, была силой, которой она постепенно училась доверять.

Но она еще не была готова увидеть Гнездо.

– Агнес? – мягко подтолкнул Дэнни.

– Я хочу знать историю Гила, – сказала она; ее мысли были заняты колодцем и криком, который вырвался из нее – человеческим криком. – Я хочу знать, что здесь произошло в 1922 году.