Текст книги "Кроссовер масок (СИ)"
Автор книги: Катти Карпо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Аркашу, сидящую между Роксаном и Лакриссой, прошиб холодный пот, когда Ровен уперся ладонями в парту и, подпрыгнув, уселся на столешницу.
– Очумел, демоненыш? – Зашипела на него Лакрисса.
Проигнорировав ее, Ровен крутанулся прямо на парте и, продолжая сидеть на столешнице, с грохотам поставил ноги по обе стороны от Аркаши.
– Ну привет, Шмакодявка.
«Опасность! Критический уровень!»
Если бы Аркаша была роботом, в ее голове наверняка замигала бы какая-нибудь предупредительная лампочка и натужно бы взвыла сирена, а так она просто по-человечески пугливо дернулась в обе стороны. Но все пути отхода были перекрыты – ногами Момо и телами Лакриссы и Роксана.
Замуровали.
– Слезь со стола! – Сердитое шипение Лакриссы уже мало чем отличалось от змеиного.
Никакой реакции. Внимание демона сузилось до крошечного пространства, которое он сам себе обозначил. И к величайшему ужасу Аркаши, ее персона умудрилась полностью втиснуться в этот привилегированный клочок пространства.
А Ровен просто смотрел на нее. Безотрывно. И с нервирующей мрачностью – как на последствия смерча, для устранения которых потребуется безграничное количество ресурсов.
– Рошик, а ты чего в бинтах? – Роксан обеспокоенно заерзал на месте, грозя из-за излишней активности уронить сладко посапывающего на его плече Данила.
– У Пятнашки неожиданно зачесались башкосшибательные части тела, – ответил демон, так и не удостоив дикого кота взглядом.
– Полез в драку с Пятнашкой? Это ты-то? – не поверила Лакрисса. – Хорош заливать. Да ты в носу не поковыряешься, если выгоду для себя в этом не увидишь.
– Слышал, что в конце обеденного перерыва кто-то устроил разгром в столовой. – Константин приподнялся со скамьи. – Значит, твоя работа, Шарора? И слез бы ты уже со стола.
– Я лишь пытался устранить суть проблемы. По настоянию Кэпа. А с Пятнашкой в пятнашки играла она. – Ровен наклонился и, согнув пальцы так, словно обладал когтистой лапой, сделал резкий взмах.
Аркаша отпрянула, решив, что тот хочет ее ударить. Пальцы Ровена скользнули в густоту девичьей челки и нырнули вниз, едва коснувшись лба.
– Эй, осторожнее с ней, Рошик! Не пугай ее! Она с Пятнашкой связалась? Кошмар! Зефиринка, ты как?!
Боковым зрением Аркаша видела, что Роксан повернулся к ней всем корпусом, ожидая ответа, но так и не решилась отвести взгляд от демона.
– Вервольф сделал бо-бо нашему демоненышу. – Лакрисса с довольной ухмылкой оперлась локтями о стол и водрузила подбородок на сложенные руки. – Жаль, что я не видела этой потрясающей сцены. Похихикала бы в кулачок.
– Лакрисса… – В тоне Константина было больше укора, чем песка в пустыне.
– Что?! Демоненыш нарвался, скажешь нет? Давно пора было ему пинка дать по одному месту.
– Лакрисса...
– Да помню я, как меня зовут! Помню!
– Свою порцию боли я уже получил. – Ровен с неприкрытой насмешкой посмотрел на Лакриссу. – Уж поверьте, ваша страсть к садизму была бы полностью удовлетворена, первый помощник старосты.
– О-хо-хо, не приписывай мне гадкие характеристики, демоненыш. Я лишь порадовалась тому, что справедливость все-таки существует. И тот, кому суждено было получить по морде, свою долю ласки получил.
– О да, обласкали с ног до головы. – Ровен легонько тронул повязку на лбу, поморщился и тюкнул Аркашу по бедру ребром подошвы кроссовка. – Не правда ли, Шмакодявка?
– Это не моя вина, – выпалила она.
Ухмылка исчезла с лица юноши. Мрачная серьезность, пришедшая на смену насмешливому настроению, удивила Аркашу.
– Я знаю, – буркнул Ровен.
«Чего?» – Аркаша недоуменно вскинула брови и даже пару раз наклонила голову то в одну, то в другую сторону, будто надеясь, что под каким-нибудь из углов просмотра увидит на лице демона набор из иного эмоционального спектра. Он что, не собирается рвать и метать? Мстить? Огненными шарами ее закидывать? В каком бы полусонном состоянии ни была Аркаша в момент конфронтации с Пятнашкой, последнюю сцену помнила четко. Искренних «спасибушек» от Момо за спасение она точно не ждала, но вот ответную бяку за выставление его в унизительном свете – это как пить дать. И вдогонку за пафосное цитирование его самого – о, как же Аркаша радовалась, что в тот момент Момо не мог шевелиться. А ведь взгляд так и вещал, что открутить ей голову и использовать вместо мяча, – меньшее, что ему бы хотелось с ней сотворить. И тут на тебе – знает, что она не виновата. И как это понимать? Новый изощренный способ пытки? Жертва проникнется пониманием мучителя, успокоится, расслабится, а потом получит кинжальчиком между лопаток? Не мог же демон всего за один час резко подобреть?
– А что там вообще случилось-то? – Роксан с любопытством оглядывал ребят.
– Не твое собачье дело, Котяра, – огрызнулся Ровен.
– Не куксись понапрасну, котейка, – посоветовала расстроившемуся Роксану Лакрисса. – Потом зажмем в уголке Грегори и выведаем что к чему. Староста у нас всеведущ и вездесущ.
– Молодой человек. Кхем-кхем... прошу прощения.
Ровен нехотя обернулся и остановил на обратившемся к нему Шестаковиче тяжелый взгляд.
– Не могли бы вы занять ученическое место… так сказать... нормально?
– Не мог бы.
– Но… но… – растерялся Шестакович и в спешке начал открывать свой зонтик. Видимо, аксессуар служил ему средством успокоения.
– Шарора! – Остановившийся у края парты Грегори стукнул костяшками пальцев по столешнице. Шипеть у старосты получалось даже лучше, чем у Лакриссы. Был бы коброй, всенепременно харкнул бы в Ровена ядом. Тем более что с лицом, не обремененным даже намеком на раскаяние, Момо сильно напоминал бабуина, который только что упер у собрата-мартыхана вкуснейший из бананов. – Оседлай, пожалуйста, скамейку.
– А может вместо скамейки мне оседлать...
– Быстро!
Ровен растянул рот в неестественной улыбке и клацнул зубами.
– Ясно, Кэп.
Однако выполнить указание демон не успел. Грегори вновь стукнул кулаком по столу.
– Теньковская, ты-то тут как оказалась?! После всего что случилось. Совсем с головой не дружишь?!
Аркаша открыла рот, но тут же его закрыла.
«Если подвергнуть анализу все мои действия за последние дни, то да – с головой я явно не дружу. Как-то очень незаметно мы стали функционировать отдельно друг от друга».
– Теньковская!
– Э, Грегори, не делай поспешных выводов. – Лакрисса, давясь виноватыми смешками, помахала перед лицом старосты обеими руками.
– Вот именно, – пробурчал Константин. – Лакрисса, любовное зелье, эксперименты. Знакомая ассоциативная цепочка?
Грегори мгновенно побагровел и рассержено уставился на своего первого помощника.
– Лакрисса-а-а-а-а-а...
– Ой, не шипи на меня. Жить и так страшно. А тут всю дыхалку для творчества перекрывают и вообще губят инициативность на корню.
– Не понял, ты на меня наезжаешь?
– Лучшая защита – нападение, – жизнерадостно сообщила Лакрисса.
Грегори сердито куснул губу.
– Позже с тобой разберусь.
– Прошу прощения, староста-маг. – Димитрий Шестакович застенчиво выглянул из-за зонтика. – Я бы хотел уже спокойно приступить к занятию.
– Конечно, профессор. Сейчас все организую. Выпровожу первогодку, которая здесь случайно оказалась, и тогда...
– Нет. – Шестакович испуганно взмахнул зонтиком. – Слишком много передвижений. Немаги тоже будут двигаться? Нет, пусть лучше вообще никто не двигается.
– Но, профессор, мне нужно отправить девочку.
– Рюпей... правильно? Займите ваше место, пожалуйста... о, нет-нет, не ходите выше. Присядьте прямо за первую парту. Я хочу, чтобы вы были вблизи.
– Извините, но парта рассчитана на четырех студентов.
– Нет, нет, нет, ничего мне не говорите. И демон пусть много не шевелится. Просто сделайте так, чтобы никто не двигался! Умоляю.
«Да он параноик», – тихо хрюкнула Лакрисса, скользя по скамье, чтобы освободить место для Грегори.
«Тс-с!» – Юноша бухнулся на сиденье и выжидательно уставился на Ровена, который все еще «седлал» столешницу.
Пожав плечами, Ровен привстал. Аркаша напряглась, почувствовав, как прогнулась под дополнительным весом скамейка. Смущение не ускользнуло от внимания демона. Он сощурился и резко опустился вниз. Аркаша, совершенно не ожидавшая этого неуклюжего падения, охнула. Теперь Ровен опирался на колени по обе стороны от девушки, грудью вжимая ее в спинку скамейки.
Снова обездвижена демоном. В голове вспыхнуло воспоминание о мерзких прикосновениях Томаса Багро и о его удушающем приторном аромате. Тогда в лифте она могла лишь беспомощно ждать, пока демон начнет вытягивать из нее жизненные силы в этой своей отвратительной манере, и ощущать, как он касается ее – беспорядочно и злобно, как куски ледяной грязи босых ног.
Но это пленение было совсем иным. Аркаша не могла шевельнуться, однако отчего-то не чувствовала ни малейшего страха. Блейзер Ровена был расстегнут, и девушка, успевшая повернуть голову в сторону, прижималась щекой к багровой футболке.
Аромат персиков. Легкий душистый. Спелая мякоть под только что снятой кожицей. Если прикрыть глаза, можно представить, что нос упирается в тарелку с персиками, разрезанными на малюсенькие ломтики. Сладковатый аромат источало все тело демона. Приятная сласть просачивалась сквозь ткань футболки и нежно щекотала обоняние. Рот наполнился слюной. Аркаша крепко сжала зубы, прислушиваясь к бесшумным стонам желудка. А ведь она так и не пообедала. Шоколадный рогалик не считается. Ведь половину захавал. Аркаша вздрогнула, чувствительно ударяясь виском о грудь Ровена.
Демон шевельнулся, отстраняясь от девушки настолько, насколько позволяло узкое пространство между ней и краем столешницы, и бесцеремонно уселся прямо на ее колени. Аркаша опасливо вернула голову в прежнее положение, взгляд уперся в подбородок Ровена. Как же близко! Снова некстати вспомнился злополучный рогалик, а точнее, капельки растаявшего шоколада на юношеских губах, плавно подрагивающих, пока демон дожевывал чужое лакомство. Прикосновение длинных малиновых локонов, скользнувших по щеке, когда Момо наклонился, чтобы помочь ей избавиться от шоколада на лице. И дыхание, согревшее краешек верхней губы.
Затылок опалил жар. Аркаша вжалась в спинку скамейки, ощущая, как сердце обращается стальным маятником, грузно ударяющимся о ребра. Предательский нос продолжал делать шумные вдохи, упиваясь персиковой сластью, которая, кажется, пропитала каждый кусочек пространства вокруг них. Персиковый тортик, персиковое пирожное, большой персик на ее коленях. Боясь, что слюна вот-вот потечет из уголка рта, Аркаша изо всех сил сжала губы. Не хватало еще, чтобы Момо увидел, как она исходит слюной от одного взгляда на него. Конфуз не иначе. В следующий раз точно нужно наесться до отвала, а то не ровен час, можно и демона сожрать.
Отчаянные мысли придали сил, и на пристальный взгляд Момо Аркаша ответила со столь же отчаянным вызовом.
«Не ручаюсь за себя, Момо. Сам будешь виноват. А не фиг так вкусно пахнуть!»
Судя по всему, безмолвный вызов был услышан. В алых радужках глаз вспыхнул интерес. Ровен потянулся вперед. Его руки, задев девичьи плечи, уперлись в спинку скамейки позади нее. Аркаша задержала дыхание, поняв, что еще чуть-чуть и кончик носа Момо заденет ее.
«Чума рогатая, придержите кто-нибудь мои чертовы слюни!!!»
Справа послышалось тактичное покашливание.
– Стесняюсь спросить... а нет, не стесняюсь! – Лакрисса развела руками, демонстрируя степень своего возмущения. – Какого лешего ты творишь на глазах у всего честного народа?!
– Я спускаюсь со стола, – невозмутимо отозвался Ровен, между тем продолжая удерживать съежившуюся Аркашу в кольце рук.
– Обтираясь о первогодку? Ты что, кот, вытирающий задок? – горячилась Лакрисса. Похоже, принцип женской солидарности требовал от нее защиты попранной чести Теньковской. – Ты уже секунд пять от нее не отлипаешь!
Пять секунд? Аркаше показалось, что это все длилось не меньше часа. От количества разом нахлынувших мыслей и воспоминаний разум был измучен не меньше тела. А еще эти взгляды со всех сторон. Тишина давно отвоевала себе главенствующую позицию, превратившись в декорации спектакля, одна из главных ролей которого вновь была отведена Аркаше.
Как же у нее получалось быть незаметной в человеческом мире? В Блэк-джеке она уже который день терпела полное фиаско. Старалась, как и раньше прилагала мыслимые и немыслимые усилия, но результат оказывался совершенно иным. Она словно угодила в зазеркалье, где слилась со своей абсолютной противоположностью – броским и плохо контролирующим себя антиподом. Хорошие девочки так себя не ведут.
– Слышать сравнение с котами лично мне неприятно, – обиженно заметил Роксан. – Но к возмущению присоединюсь. Я молчал, когда ты ее ногами касался, но сейчас молчать не стану! Рошик, неужто ты пытаешься соблазнить мою Зефиринку?!!
– Чушь не мели. – Ровен в упор глянул на Аркашу и, раздраженно нахмурившись, оттолкнулся от спинки скамейки, чтобы в следующее мгновение бухнуться на сиденье между ней и Роксаном. – Она меня бесит.
Аркаша отодвинулась от демона. К сожалению, уменьшить их соприкосновение не получилось: теснота ограничивала двигательную активность.
– Демоненыш, ты меня удивляешь. – Лакрисса задумчиво очертила пальцем полукруг на столешнице. – Откуда столько прыти? Ты ж ленивый звереныш. Тебя заставить что-то делать просто нереально, а тут прямо столько грации показал. Я едва– едва успела изловить давшую деру челюсть. Ах ты маленький извращенец.
– Заткнись.
– Рошик, я ее первый увидел!
– И ты заткнись, Котяра.
– Грегори, один из твоих сладких мальчиков сегодня сладок настолько, что у меня аж зубы заныли, – пожаловалась Лакрисса. – Щелкни ему по клювику, чтоб не конфузил больше невинных барышень.
– Давайте мы все дружно захлопнемся, чтобы профессор наконец начал пару, – предложил Грегори, который старательно делал вид, что его нисколько не смутил поступок Ровена. – И разбудите кто-нибудь Данила.
– Ой, не надо, пусть подремлет еще, – испугался Роксан. – У него сегодня слишком любвеобильное настроение.
Грегори оглянулся на Константина, надеясь получить внятные объяснения.
– Небезызвестная девушка, страстно обожающая зелья, любовное зелье, эксперимент, Данил, – перечислил второй помощник старосты, не вдаваясь в подробности. Как он и ожидал, Грегори все понял.
– Лакрисса, твою ж кочерыжку!
– А что я? Я слаба, ведома и люблю поболтать ковшиком в кастрюльке с забористыми эликсирами. И вообще, идти на поводу у своих желаний не зазорно.
– Знай меру. Профессор, мне очень жаль, что мы безосновательно заняли время от пары. Порядок наведен.
Димитрий Шестакович, удерживающий стратегически выгодную позицию «за зонтиком», отважно приподнял аксессуар, но наткнувшись на взгляд Ровена, полный презрительного равнодушия, с ужасом отпрянул, запутался в собственных ногах и пару раз неуклюже крутанулся на месте, как балерина, под воздействием ромовых пирожных подзабывшая надеть пуанты.
– Порядок… да... славно... дело нужное, – бормотал обретший наконец равновесие мужчина, спиной вперед отступая к преподавательскому столу. – Тогда... раз вы закончили... завершили беседу... начну, пожалуй...
Профессор с подозрением осмотрел пространство между стеной, на которой висела ученическая доска, и преподавательским столом, словно ожидая, что какой-нибудь злобный немаг устроил ему каверзную ловушку, и она вот-вот сработает.
– Кли-и-и-и-иника, – прошелестела Лакрисса.
– Тихо. – Грегори хоть и старался держать марку образцового старосты, от здорового скептицизма по отношению к новому преподавателю полностью избавиться тоже не смог.
Шестакович, водрузив зонтик на плечо, зашуршал мелом, аккуратно выводя на доске замысловатые дуги букв.
– Ди-мит-рий Шес-та-ко-вич, – бубнил мужчина, медленно вырисовывая хвостик у первой буквы своего имени. – В имени ударение на втором слоге. В фамилии – тоже на втором. А не на третьем! Ударение на третий слог – это уже явное оскорбление. На второй. Всецело на второй… и уж точно не на четвертый.
И этот монотонный бубнеж все продолжался и продолжался. А букв на доске еще нужно было вывести ого-го как много.
– Разбудите меня, когда эта пытка кончится, – вполголоса попросила Лакрисса, прижимаясь лбом к прохладной столешнице. – Если он будет вести все пары в подобной манере, то, господа, смилуйтесь и удавите меня прямо сейчас.
– Легкую смерть еще надо заслужить, – туманно изрек Грегори. – Лакрисса, ты не сверялась со списком? Есть отсутствующие?
– Не-а. – Девушка помотала головой, сметая со стола волосами последние пылинки. – Даже и не приступала к сверке. Я была серьезно занята, влюбляя убежденных гетеросексуальных самцов друг в друга.
– Гадость какая. А ты не боишься, что народ от тебя шарахаться будет?
– Боюсь. Но тягу к экспериментам не пересилить, так что прямо сейчас я успокаиваю себя тем, что в последнем заходе все получилось совершенно случайно. В котейку должен был влюбиться вовсе не Данилка. А эта... как ее там... Теньковская.
Взгляд Момо на Аркашу был почти осязаемым. Она еле сдержалась, чтобы не провести ладонью по левой щеке, счищая невидимые следы этого метафизического прикосновения. Вместо этого Аркаша быстро-быстро распушила пальцами волосы и спрятала за ними лицо. Пусть пялится сколько влезет, ходячий пронырливый персик!
– А я еще не сдался. – Роксан подтянул к себе поближе Данила, голова которого потихоньку съезжала с его плеча. – И без зелья завоюю Зефиринку.
«Ну хоть обливать больше ничем не будут», – порадовалась Аркаша. Позитивный подход к жизни ей сейчас был необходим как дыхание.
– Грегори, возьми на заметочку. – Лакрисса повернула голову. Божья коровка в ее волосах скрипнула, соприкоснувшись с поверхностью стола. – Девчонка, похоже, имеет устойчивость к воздействию некоторых зелий. Ты говорил докладывать тебе обо всех необычностях учащихся Сириуса. Ну так вот, по моему мнению, это очень даже необычная способность.
– Согласен.
Чтобы защититься от пристального взора Грегори, Аркаше пришлось укрыть волосами и правую сторону лица.
«Слишком большой ажиотаж вокруг какого-то зелья. – Разум Аркаши требовал четкого анализа. – Почему был сделан вывод, что зелье на меня не подействовало? Может, у меня возникла влюбленность в Роксана, но в менее диковатой форме? Или же единственный результат воздействия должен был заключаться в бездумном порыве? Я что, тоже должна была повалить его наземь и откусить пару лишних ушей в любовном экстазе? Честно говоря, желания такого у меня не возникло. Стало быть, зелье не подействовало именно на меня?» – Аркаша утомленно прикрыла глаза. Было бы неплохо найти логичные объяснения этому феномену и хотя бы на пару процентов уменьшить ее «необычность». Она итак уже слишком выделялась, будучи полукровкой и носителем голубой метки. Нельзя давать Грегори повод вновь заинтересоваться ею и нельзя позволить ему снова поднять вопрос о вступлении в чарбольную секцию. Потому что... Потому что она уже решила, что стараться бессмысленно. Легче оставаться деформированной скорлупкой. Она никогда не ощущала себя по-настоящему цельной, а уж здесь стать такой уж точно не получится. Лучше просто сосредоточиться на выживании. С другой стороны, если она исчезнет, вряд ли кто-то расстроится... сильно расстроится... или будет горевать. Тетя Оля не стала бы горевать, это точно. А ведь она самый близкий человек для Аркаши. Была.
– Значит, по отсутствующим разбираться придется снова мне. – Грегори с надеждой глянул на Константина, искренне веря, что он не согласится с его выводом. Шторм, как всегда, не подвел.
– Кюнехелма нет, – сообщил он.
– Джадин помогает чинить дверь, которую вчера вынесли шиша... точнее, он вынес, – быстро исправился Грегори. Всего несколько учащихся знали истинное развитие событий, поэтому для тех, кто грел уши, требовалось придерживаться менее катастрофичной версии, по которой вину на себя всецело взял нефилим. – Еще кто-нибудь отсутствует? Стоп, а Шаньян где?
– Отсутствует. – Константин был само спокойствие. Ради старосты он готов был озвучивать очевидное хоть сотню раз.
– Лакрисса. – Грегори потряс девушку за локоть. – Где она?
– А я откуда знаю? – ворчливо отозвалась первый помощник.
– Я просил следить за ней! В прошлом году Шани уже допускала пропуски. Мы же с тобой договорились.
– Вот именно, в прошлом году. В этом ты ни о чем таком не просил. О пролонгации договора даже не заикайся. Я девушка с девичьей памятью. Мне надо периодически повторять и закреплять информацию пряничными похваляшками по типу «Лакриссочка, какая же ты лапочка. Лакриссочка, ты самый лучший помощник из всех, кого я…»
– Ты к ней в комнату не заходила? – перебил Грегори.
– Сам зайди. – Лакрисса сердито глянула на юношу.
– Не могу. Я парень, в женское общежитие мне путь заказан.
– Ну и я не могу.
– В смысле?
– У нее там вся комната в паутине. И сотни маленьких пауков с такими малюсенькими лапками... буэ-э-э... мерзость! А вдруг бы они заползли на меня?! И отложили бы яйца под кожу?!!
– Во-первых, пауки чисто физиологически не смогут ввести яйца под кожу. Во-вторых, для сохранения потомства они будут искать более защищенные места. Короче, ты представляешь для них большую угрозу, чем они для тебя.
– Да что вы говорите! – От возмущения громкость голоса Лакриссы увеличилась, и Шестакович, увлеченный рисованием букв на доске, едва не выронил мел. – Сам к ней иди! Переодевайся девчонкой – паричок, юбчонку – и вперед! Флаг в руки. А я пас.
– Потише. Не горячись. У тебя просто слишком богатое воображение.
– У меня просто отлично развит инстинкт самосохранения. В отличие от вас, чарбольные обожатели!
Пресекая дальнейший спор, Грегори тихонько встал и быстро оглядел всю аудиторию. Во время осмотра его губы шевелились, словно он что-то просчитывал в уме.
– Так, – староста вновь присел, – еще нет Артемия.
– Здесь он. – Константин похлопал по столешнице справа от себя. – Как обычно, дрыхнет на паре. Вон, лежит на скамейке, мирно посапывая.
Удостоверившись, что Шестакович все еще занят вычерчиванием букв собственного имени, Грегори осторожно приподнялся и побарабанил пальцами по столу второго яруса.
– Подъем, Артемий.
Никакой реакции. Константин пожал плечами.
– Бесполезно. Он даже не шевельнулся.
– Что ж, ему же хуже, – раздраженно пробормотал Грегори. – Не хочет нежно, будет жестко.
– Ох, я прямо возбудился, Кэп, – съязвил Ровен. – Ты такой откровенный.
Игнорируя демона, Грегори протянул руку Лакриссе.
– Маленький твердый предмет, – скомандовал он.
Девушка мгновенно исполнила указание, сбросив на ладонь юноши заколку с божьей коровкой.
Грегори взвесил заколку на руке, удовлетворенно кивнул и подбросил ее вверх. Божья коровка взмыла к потолку, а затем рухнула рядом с Константином. Из-под столешницы на втором ярусе кто-то глухо ойкнул.
– В яблочко. Двухочковый. – Константин показал Грегори большой палец.
– Бли-и-и-ин… – Артемия все еще не было видно, но доносившиеся шуршание и поскрипывание подтверждали, что получившая по кумполу «спящая красавица» соизволила пробудиться.
– Встать, солдат. Война началась, – патетично приказал Грегори.
Из-под стола донесся страдальческий вздох.
– Мобилизуйте лучше девок. Они выцарапают противнику глаза и откусят носы.
– Заметано, Артемий, – промурлыкала Лакрисса. – Чур, я у тебя первому носяру оттяпаю. Я страсть какая боевая.
На втором ярусе Константин слегка подвинулся в сторону, позволяя Артемию спокойно выкарабкаться из объятий сна. В поле зрения сидящих уровнем ниже появилась голова, единственный волосяной покров которой представлял собой пушистый гребень серых локонов, местами окрашенных в белый и багряный оттенки – этакий зачаток будущего ирокеза. Гребень делил голову на две ровные чисто обритые части, покрытые черными треугольными татуировками. Судя по всему, вызывающая прическа служила элементом, отвлекающим взгляд от основного образа, а именно, от лица юноши. Уж больно детское оно у него было. Большие голубые глаза, розовые губки, кремовые щечки, курносый носик. Да, с такой внешностью и правда следовало прибегать к чему-то шокирующему, чтобы сохранить брутальность.
– Не спать. – Грегори погрозил Артемию кулаком и развернулся к доске, где Шестакович все еще млел от самолюбования.
«Ну и типажи тут встречаются», – оценила Аркаша и снова спряталась за шевелюрой.
Она так сильно взлохматила себе волосы, что теперь напоминала обросшего домового. Остатки летнего солнечного сияния вторгались в аудиторию сквозь стекла. От света собственные волосы казались девушке раздражающе яркими и ослепляющими. Болезненно щурясь, Аркаша смотрела сквозь них на окружающие предметы, как сквозь тонкую вуаль, представляя, что они утопают в эссенции оттенков разгорающегося пламени.
Каждый предмет. И эта рука тоже. Аркаша скосила взгляд, наблюдая за тем, как пальцы Момо лениво шевелятся, бесшумно отбивая на поверхности стола медленный ритм. Такие изящные и длинные. Эти пальцы прекрасно бы смотрелись на клавишах пианино. Хотя они столь же красиво ложились и на поверхность мяча. Касались, изгибались, напрягались, придавая мячу идеальное направление – бесподобную траекторию полета.
Аркаша даже не заметила, как поднялась по изгибу рук Ровена и начала наблюдать за выражением его лица. Сейчас он находился к ней даже ближе, чем тогда, в поезде Бездны, когда она лежала на его коленях.
В горле внезапно пересохло. Аркаша поборола желание коснуться кончиков ушей, которых вдруг лизнул жар.
– Ты смотришь на меня так, как будто хочешь укусить, Шмакодявка.
Аркаша резко отвернулась. И как она не заметила того момента, когда Момо обнаружил, что она пялится на него?! И сколько уже можно благоухать на всю округу! Аркаша потрогала пальцами губы, проверяя, не зажила ли ее слюна самостоятельной жизнью.
«Хотя утопить всех в слюнях лучше, чем попробовать демона на вкус. – Последняя мысль показалась Аркаше какой-то странноватой, и она поспешно замотала головой, будто это помогло бы вытряхнуть из разума все чуждое и непонятное. – Ну... имеется в виду, демона...»
– Укусить.
Аркаша взвилась и с ужасом уставилась на Момо. Столь сильно ее поразила складность их совместных мыслей.
– Укусить, – бесстрастно повторил юноша. – Снова.
– «Снова»? – Над плечом Аркаши появилась голова Лакриссы. Прижавшись к соседке, девушка уместила подбородок на ее плече и принялась сверлить Ровена любопытным взглядом. – А что значит, снова?
Юноша повернулся к ним вполоборота, распахнул блейзер и оттянул ворот футболки, демонстрируя четкие покраснения кожи на ключице.
– Шмакодявка уже впивалась в меня своими зубищами. Вчера дело было.
– Надо же. – У Лакриссы округлились глаза. – Это что у вас за игрища такие? Или... Нифигаська! У вас что, эти самые отношения?!
– Что за «эти самые»? – За спиной демона замаячил Роксан. – Нет у них никаких отношений! Уж я-то знаю!
– Раскрой глаза, лопух! – Лакрисса водрузила ладонь на голову Аркаши и, чуть ли не искрясь от пришедшей на ум догадки, потрясла ее из стороны в сторону. – Он зажимает ее в тесном пространстве и чуть ли не раздавливает, а она, в свою очередь, периодически цапает его за шейку. Чуешь призрачный намек?
«Ну, допустим, Момо не раздавил бы меня, потому что сел на колени не всем весом... А что вообще происходит?» – Аркаша совсем растерялась. Столько движухи вокруг нее никогда раньше не организовывалось. Она едва поспевала за ходом мысли этих личностей.
– Не может быть! – Роксан, позабыв о Даниле, вскочил с коленями на скамью, протянул руки к сидящему к нему спиной Ровену и, обхватив его подбородок ладонями, заставил демона откинуть голову назад. Невозмутимость на лице Момо тут же пропала. Он разъяренно закатил глаза до упора, чтобы лучше видеть этого ушастого самоубийцу, и чертыхнулся, когда Роксан прижался лбом к его носу. Золотистые радужки глаз встретились с алым багрянцем демонских глаз. – У вас же с Зефиринкой не такие отношения? Скажи, Рошик, не такие?!
– В ад сгинь. – Ровен, не заботясь о собственной ране, лбом с силой вдарил дикому коту по его подставленному лбу, заставив последнего тонко пискнуть.
– Парни, легче, – сердито попросил Константин. После удара отшатнувшийся Роксан задел локтем ножки стола Константина и Артемия, и тот закачался. – Не будьте свиньями. Деретесь вы, а отвечает за всех Грегори. Забыли?
– А они не дерутся. – Лакрисса, которую такое развитие событий успешно отвлекло от скучной пары, сияла и от полноты чувств не переставала трясти Аркашу. – У них беседа в стиле «пацык не пацык».
– Если что, рекомендую хук справа, – зевнул Артемий, умудрявшийся одновременно подремывать в сидячем положении, прислушиваться ко всем разговорам и давать недельные советы.
– Никаких хуков. – Рассерженный Грегори пытался вытереть стекла очков, но его так потряхивало от злости, что он больше проводил тряпочкой по пальцам, нежели по стеклам. – Всех вытурю из команды. К чертям!
– Кэп, у нас все чики-пуки. – Ровен сладко улыбнулся старосте и переместил взгляд на Аркашу. Его улыбка тут же пропала. – Я уже говорил, что у нас особые отношения, да, Шмакодявка? – Он ткнул пальцем себе в шею. – Ты вчера меня еще и расцарапала всего.
– Мама моя! – Голос Лакриссы от изумления обратился гортанным басом. – Чем же вы, ребят, занимаетесь наедине?
Работа мысли, отразившаяся на лице первого помощника старосты, Аркаше решительно не понравилась. Воображение Лакриссы создавало картинки, которые уж точно были далеки от реальности.
– Это тебе за дело. Ты ударил Снежка. – Аркаша рассержено нахмурила брови.
– Что за Снежок? – Лакрисса мгновенно отключилась от абсурдных фантазий, чтобы поглотить еще пару-тройку информативных фактов из первых уст. – Твой домашний любимец?
– Да. – Ровен откинулся на спинку скамейки и недобро усмехнулся. – Ее маленький снежный песик.
«Вот же ты гад, Момо!»
– Эй, эй, эй! – Грегори обхватил Лакриссу руками и сделал вид, что душит ее. – Остановись.
– Ого, жаркие объятия! – Лакрисса с готовностью оперлась спиной на грудь юноши, чиркнув макушкой по его подбородку. – Но если что, Рюпей, заставлю жениться.
– Ну-ну… – Грегори снисходительно тюкнул костяшкой пальца в щеку раззадорившейся девушке. – Отстань от них. Ты провоцируешь обоих: что Теньковскую, что Шарора.
– Да они и без меня пылкие. Гляди, как воздух от них искрится.
Грегори недобро покосился на Ровена поверх головы Лакриссы.
– Фол, Шарора. Инцидент со Стопроцентными – первый фол. Вчерашняя «Саламандра» – второй. За пять фолов удаляют с площадки. Аналогия и намек понятны или разжевать?
– Без тебя в курсах, – буркнул Ровен.
– Вот и умничка.
Пронзительный скрип, донесшийся со стороны ученической доски, заставил всех замолчать.
– Ух, прошу прощения, – пролепетал Шестакович. – Мел соскользнул. Но зато я завершил написание своего имени. Не ленитесь и основательно его выучите. Итак, с этого года я буду преподавать вам «Сотворение». В сущность предмета большой частью входит создание зелий... К моему величайшему сожалению! – Мужчина стукнул зонтиком по столу и втянул голову в плечи. Так он постоял пару секунд, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. А затем принялся дубасить преподавательский стул. – Терпеть! Не могу! Зелья! Я же лучший специалист Академии Магических Искусств при Достославном Гнезде! Как они могли послать меня в эту дыру?!
