Текст книги "Первая после бога (СИ)"

Автор книги: Катерина Снежинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Надо будет спросить у Шеллера: ощущение, что ты очень дорогая проститутка должно утешать? – буркнула Кассел себе под нос выходя.

– Знаешь, тот генерал, у которого я раньше работала, любил говаривать: «Трахнуть не трахнули, но отымели знатно!» – сообщила леди Эр, сочувственно глядя на Диру сквозь хищные очёчки.

– Спасибо, утешила! – огрызнулась неблагодарная доктор Кассел.

Секретарша обижаться не стала. Только вздохнула понимающе.

***

Кто откажется посмотреть, как снимают иллюзион-постановки? Да не каждый эти спектакли и видел-то. Всё-таки развлечение не для бедных. Что нисколько не мешает его популярности. Актёров иллюзиона знают и любят заочно. Точнее, не совсем заочно, а по открыткам, календарям с их портретами, коллекционным карточкам. Порой даже и на конфетной упаковке или спичечной коробке звёздные физиономии можно увидеть. Но это редко. На таких мещанских товарах чаще пресветлые лики девы Луны с лордом Ночью печатают. Боги – это только Боги, а не прелестная Тер Бачет или красавец Эрлан Кор с мужественными усами.

Ещё бы кто рассказал, что мужественного в усах. Но так принято писать в модных журналах, поэтому приходиться верить.

На этих самых небожителей и Кассел бы не отказалась взглянуть. Откуда-нибудь издалека. Но прежде ей пришлось познакомиться с оголтелой толпой совершенных безумцев: каких-то мужиков, больше всего смахивающих на грузчиков. Бледных, доедаемых крайним измождением девиц. Крикливых тёток и романтических, общающихся исключительно матом юношей в шарфах. И весь этот орущий, вопящий, и, кажется, в истериках бьющийся бардак среди гор непонятной аппаратуры, стоек, кронштейнов ламп, верёвок и зонтов.

Кто бы сказал, зачем им зонты понадобились?!

Окончательно деморализовали доктора шестеро магов-техников, вступившие в отделение с поистине императорским величием. Один из них велел Дире подать кофе, назвав её «милочкой». А другой, глянув на Кассел мельком, брезгливо скривился и бормотнул, что, мол, никакой фактуры нет.

Ну а в центре этого бедлама юлой крутился толстенький, похожий на мячик коротышка с абсолютно лысой головой и бородищей-веником. Правда, главным его достоинством была не растительность или её отсутствие, а зычный бас, напоминающий трубный рёв самца лося по весне. Трубил же колобок, не замолкая. Доктор из его призывов ни слова не поняла. Зато для остальных он, вроде как, и являлся главным побудителем деятельности. Бестолковой, но шустрой.

Естественно, и пациенты тут же набежали. Да что там пациенты? Кажется, весь персонал больницы, не обращая внимания на честь жёлтых халатов, собрался. А от призраков, в дверных проёмах и на лестничных площадках столпившихся, воздух рябил, будто маревом подёрнутый.

– Пойду-ка я чайку дерябну, – насмотревшись на царившее веселье и даже попытки не сделав народ к порядку призвать, буркнула Дира. – А, может, чего и покрепче.

– А ординаторская занята! – счастливо блестя глазищами, радостно сообщила интерн, – там у них гримёрка.

– Что там у них? – искренне не поняла Кассел.

– Ну, гримёрка, – с энтузиазмом пояснила чудо, зачем-то ещё и руками взмахнув. – Они там… гримируются!

– Ну надо же! – поразилась доктор. – А я думала, оперируют.

– Нет, оперировать они в коридоре будут, – ничуть не смутилась Анет.

– Почему в коридоре? – обалдела хирург.

– Так по сценарию положено, – с эдакой снисходительной улыбочкой пояснила интерн. Мол: «Где тебе, темноте деревенской, такие тонкости знать?». – Я познакомилась с помощницей режиссёра, и она мне всё-всё рассказала. Жена главного героя приходит в больницу, чтобы умолять его не подавать на развод. Тут ей становится плохо, врач пытается её спасти…

– Она умирает, и главный герой в расстроенных чувствах подаётся в ветеринары, – хмыкнула Дира.

– В сельские врачи, – разочарованно протянула дива. – А вам тоже рассказали, да?

– Угу, рассказали. Классики.

– Да нет, что вы, – замахала руками Анет. – Сценарий новый, написанный очень модным автором. Он этот… Ну, как его? Модернист[1]!

– Раз модернист, тогда ему не в сельские врачи надо, а в гинекологи, – фыркнула Кассел, засовывая руки в карманы. – Вот это будет ново и свежо.

Интерн возражать ничего не стала, только покосилась на доктора обиженно и губу надула.

А в коридоре начиналось самое интересное. Из ординаторской выплыла дама, почему-то в вечернем платье, мехах и бриллиантах. И… ну, наверное, врач. По крайней мере, халат на нём жёлтый был. Правда, практикующие доктора под него обычно ещё и рубашки поддевали, а не только брюки. Но логику в выборе костюмеров Дира видела: рубашка могла и помешать созерцанию шикарных литых мускулов.

– Тишина на площадке! – рявкнул кто-то. – Начинаем!

Над головой с оглушительным лязгом скрежетнуло. Под потолком, распялившись на верёвках птицей, просто-таки источая ауру достоинства и спокойствия, проплыл маг. Видимо, собирался сверху происходящее фиксировать.

Кассел, засмотревшись на это чудо, пропустила начало представления и спохватилась только тогда, когда дама в мехах аккуратно упала в обморок.

– Пресветлый лорд День! – вскричал «врач», даже не пытаясь женщину подхватить. – У неё напряжённый пневмоторакс[2]!

– Да ну? – подивилась Дира иллюзионической способности с одного взгляда диагнозы ставить. – С чего бы это вдруг у неё пневмоторакс приключился?

– Немедленно нужна трахеотомия[3]! – тем временем надрывался «доктор». – Дайте мне нож, любой! Бритву, осколок стекла, ну что-нибудь! Срочно!

Госпожа Кассел подавилась и закашлялась. Но на её реакции никто внимания не обращал. Все делом заняты были. Доктор не рассмотрела, что «спасателю» подали – осколок стекла или крышку от консервов, но красавец-врач сноровисто, с целеустремлённостью опытного маньяка полосовал «пострадавшей горло». По крайней мере, кровь ручьём текла.

– Теперь нужна трубка, – устало просипев и вытерев трудовой пот, сообщил доктор. – Есть здесь у кого-нибудь вечное перо? Может быть, обрезок шланга? Скорее же, скорее! Мы её теряем!

– А разве это не коникотомия[4] называется? – неуверенно пискнула интерн, глядящая на набирающие обороты трагедь с куда меньшим энтузиазмом, зато с нарождающимся скепсисом.

– Да какая разница, как это называется? – пожала плечами Дира. – Думаешь, зрители отличат одно от другого? Зато смотри, как зрелищно! Осколком по горлу хрясь! А потом в дырку перьевую ручку… Странно, и чего это жена померла? Нет, в гинекологи его, пожалуй, нельзя. Пусть уж лучше ветеринаром.

– Сельским врачом, – машинально поправила Анет. – В ветеринары тоже нельзя. Животных жалко.

– Правильный подход к делу, – серьёзно кивнула Кассел, наблюдая за рыдающим героем, укачивающим, по всей видимости, уже хладный, щедро измазанный кровью труп угробленной супруги. Кстати, рыдал он гораздо убедительнее, чем резал. – Нечего людей жалеть. Расплодилось их.

– Вы вот сейчас серьёзно? – интерн косо глянула на доктора. – Или опять шутите?

– Я? Шучу? – поразилась Дира. – У меня вообще чувства юмора нет. Пойду, попробую больных по палатам разогнать, раз уж даже чая выпить мне не светит. Впрочем, разогнать тоже не светит. Но, по крайней мере, вид сделаю. Проявлю, так сказать, административное рвение. Надо же когда-нибудь учиться?

Естественно, никого к порядку призвать у Кассел не получилось. Какие палаты, когда сцену сейчас второй раз играть будут, с другого ракурса запечатлять? И какое, ради лорда Дня, лечение, когда тут ракурс?

***

Кошмар закончился лишь к вечеру. И то пришлось-таки главврачу вмешаться. Только когда он увёл чересчур активного колобка коньяк пить, мужики-грузчики собрали часть аппаратуры и куда-то унесли, оставив вторую, видимо, дожидаться следующего безумного дня. Отбыли матерящиеся молодые люди, прихватив с собой измождённых девиц, исчезли маги. И в отделении повисла благословенная тишина. Почти такая же, как ночью на озере. Больные без напоминания разошлись по кроватям – умаялись за день, бедные. А Дира решилась-таки заглянуть в ординаторскую.

К сожалению, докторскую вотчину оставлять в покое если и собирались, то не сию минуту. Когда Кассел дверь открыла, дама-«труп» как раз переодевалась. То есть, стояла по пояс голая. На вторжение она отреагировала до странного меланхолично – ни визжать, ни прикрываться не стала. Спокойно так обернулась через плечо, глянула, кто её покой нарушает.

– Извините, – непонятно с чего смутилась доктор.

– Ничего, – вполне мирно отозвалась дама. – Вы сейчас не заняты?

– В данный момент нет, а что?

– Не могли бы вы мне платье зашнуровать? – приветливо поинтересовалась актриса. – А то там дырочки такие металлические, боюсь маникюр попортить.

– Не настолько я не занята, – сообщила Дира, захлопывая дверь.

И едва не боднула лбом красавца-«доктора», прямо за её спиной стоявшего. Актёр оказался невысок, по крайней мере, для мужчины – почти вровень с самой Кассел. А со стороны выглядел гигантом. Вот она, великая сила искусства!

– Простите, – буркнула хирург, на шаг в сторону отходя.

– За что вы извиняетесь? – лучезарно улыбнулся «врач». – Это же я к вам подкрался, милая леди.

– А зачем? – поинтересовалась доктор.

В принципе, вблизи «врач» тоже неплохо смотрелся. Светленький такой, голубоглазенький. Нос породистый, подбородок мужественный, с ямочкой. Даже родинка на скуле. Если б не эта «милая леди», так и вовсе хорош.

– Познакомиться хотел, – интимно понизил голос красавчик. – Вот вас, к примеру, как зовут?

– Обычно: «Доктор, пациенту плохо!» – честно призналась Дира. – А вас?

Актёр ответил не сразу, даже ресницами похлопал – то ли соображая, что Кассел имела в виду, то ли не веря, что его имени врач не знает. Кстати, ресницы у него дивные были: длинные, тёмные, пушистые. Как у коровы.

– А разве… – промямлил «врач», напоминая молодого бычка.

Телёнка то есть.

– Что разве? – уточнила хирург.

– Мне казалось…

– Вам казалось, что?.. – Дира попыталась подстегнуть мучительный, по всей видимости, мыслительный процесс.

– Нет, это, наверное, неважно, – мотнул головой блондин, картинно откидывая длинную чёлку. – Хорошо, будем знакомы. Разрешите представиться: начинающий, но подающий большие надежды актёр Берн Сертар.

– Будем, – согласилась Кассел, покосилась на протянутую руку, но пожимать её не стала.

Она, конечно, ничего против равноправия не имела. Но предлагать женщине рукопожатие? Ещё бы для поцелуя лапку протянул.

– И что мы будем? – загадочно опустив ресницы, томно поинтересовался Кто-то-там.

– Знакомы будем, – кивнула доктор. – А сейчас мне идти пора.

– А как же ужин? – оторопел «врач».

– Какой ужин?

– Ну как же, милая леди? Я заказал столик в ресторане. Прекрасная обстановка, хороший оркестр, всё по-домашнему: уютно и камерно…

– Уже заказали? – уточнила Дира.

– Ну… – красавчик явно растерялся. – Просто я хотел проконсультироваться. Понимаете, убедительно играть специалиста, не зная специфики профессии, невероятно тяжело. Вот я и думал обсудить кое-какие сцены. Вы посмотрите на них с точки зрения настоящего врача, подскажите мне ходы…

– Вы какая звезда? Начинающая? – не выдержала Кассел. Ну, в конце концов, он не пациент и даже не родственник. А в бумаге, пришедшей из департамента, вряд ли написано, что врачам запрещается хамить актёрам. Наверное, дополнительное финансирование больницы не пострадает, если одного-единственного недоумка чуть-чуть осадить? Это ведь даже и не хамство. – Так вам очень повезло! Как раз сейчас у нас в отделении находятся аж две уже вполне состоявшиеся знаменитости. И одна из них в последнее время даже поднаторела в вопросах медицины. По крайней мере, справочники штудирует усердно. Обратитесь к нему, поможет! Очень отзывчивый человек.

Дира за плечи развернула слегка опешившего красавца в сторону люкса. И понятное дело, тут же увидела того самого отзывчивого человека, стоявшего рядом с сестринским постом и явно всё сказанное слышавшего.

– Вы за мной следите, что ли? – прошипела Кассел, как только сердце в горле прыгать перестало.

– Да, – просто, ясно и очень доходчиво ответил громила.

– Зачем?

– Вы самый подходящий объект для подкупа, – шевельнул плечищами бугай.

«Объект для подкупа» доктор всё же переварила. Не без труда, но сумела.

– Могу узнать, почему именно я вызываю такие подозрения? – осторожно поинтересовалась Кассел.

– Можете, – мотнул головой блондин. – Но отвечать вам не стану.

– Ну и отлично! – порадовалась Дира. – Ищите шпионов дальше. Удачи!

– А почему вы на всех мужчин эдак свысока глядите? – бухнул Варос, загораживая доктору дорогу.

Благо, никаких чрезмерных усилий для этого ему не потребовалось. Всего лишь в сторону шагнул – и всё, за сутки на ящере не объедешь.

– В смысле?

– Да в том самом, – вполне миролюбиво прогудел гигант. – Стоит к тебе подойти, как сразу: этот придурок, этот идиот, а тот вовсе кретин.

Вот при слове «кретин» Кассел про актёра и вспомнила. Оглянулась, но того уже и след простыл. То ли передумал насчёт ужина, то ли разговору мешать не посмел, то ли просто звездуна испугался.

– Так как? – напомнил о своём существовании блондин.

– А никак, – решительно ответила Дира, одёргивая халат. – Во-первых, это не ваше дело. Во-вторых, не помню, чтобы мы на ты переходили. В-третьих, вы мне надоели! В конце концов, я не веду вашего брата – это геморрой доктора Шеллера. Хотите, подозревайте кого угодно в чём угодно. Но перестаньте действовать на нервы и везде следом таскаться.

– А если хочется? – ни с того ни с сего развеселился бугай. Усмехнулся даже. – То есть, за вами таскаться хочется?

– Это ваши. Личные. Трудности, – отчеканила Кассел. – И дайте мне пройти.

– Дура ты, – неожиданно тихо, даже нежно, сообщил Варос, нависая над хирургом пугающей громадиной. – Таких рано или поздно обламывают. Или подставляют по-чёрному. Мявкнуть не успеешь, как окажешься по уши… в этом самом. И будешь расхлёбывать. Вся из себя гордая. И на фиг никому не нужная.

– Это угроза? – холодно поинтересовалась Дира, отступая на шаг.

Не потому, что испугалась. Просто шею выворачивать, на него снизу вверх глядя, позвоночник свернуть можно.

– Это так как оно есть. Делать больше нечего, угрожать тебя. Не меня бояться надо.

– Спасибо за предупреждение, – вежливо поблагодарила доктор, раздумывая: пнуть его всё-таки или стоит собственную ногу поберечь? А то пальцы ещё поломаешь. Жаль, ни одной табуретки в пределах досягаемости не оказалось. – Я обязательно учту.

– Ну-ну, – непонятно пробасил гигант, но в сторону подвинулся.

Между прочим, спасая собственное здоровье. Жаль, что он б этом даже и не подозревал.

Помечтать-то о таком исходе можно?

***

Кассел давно убедилась в справедливости утверждения, будто от всего плохого можно получить хорошее. Главное, шанса не упустить. На больницу, переполненную дневными впечатлениями, после девяти вечера будто заклятие дрёмы навалилось. В приёмнике наверняка жизнь била ключом. Но и в нейрохирургии, и в кардиологии царила тишина.

Пациенты, безропотно скушав полагающиеся порции лекарств, мирно почивали по койкам. Сёстры дремали, накрыв лампы газетками. Призраки собрались кружком в сестринской, обсуждая впечатления от иллюзионистов. И уговорить их не шляться по отделениям ещё пару часиков никакого труда не составляло. Хирургу они почему-то благоволили. Ну а поладить с дежурным кардиологом вообще не сложно. Одно обещание бутылки хорошего коньяка – и дело в шляпе.

Правда, перед тем как в аферу ввязаться, Дира дедушку лично проверила и убедилась, что путешествие ему вреда не причинит. Ну а само свидание… Тут как лорд День решит. Стресс, конечно, и риск. Причём не слишком оправданный. Но судя по запискам, нацарапанным на обратной стороне анализов, пациент и так находился не в самом приподнятом настроении.

– Держите, доктор Кассел, – сестра передала Дире кристалл, поддерживающий проекцию сердца. Ничего хорошего, честно говоря, она не показывала. С другой стороны, доктор её прихватила не для того, чтобы любоваться. – Может, мне лучше с вами пойти? Неудобно, наверное, с коляской одной. Хоть двери подержу.

– Так и скажи, что своими глазами всё увидеть хочешь, – усмехнулась врач. – Нет уж, сиди тут, на стрёме. Позовёшь, если кто больным заинтересуется.

– Вы доктор Кассел? – удивился старик, до этого только на прямые вопросы отвечавший. – А мне сказали…

– И что же вам сказали? – спросила хирург улыбнувшись.

Что поделаешь, нравился ей старик. Крепкий, весь такой кряжистый, как древний дуб. Глаза хоть и мутные, но прежняя яркая синева всё равно заметна. Наверное, в молодости красавец был писанный. А ещё упрямство его импонировало. Стойкость, что ли? Ну, не собирался дед пасовать ни перед больничными правилами, ни перед собственными недугами.

Господин Штейлер смущённо кашлянул в артритный кулак и ничего отвечать не стал.

– Ну, дайте угадаю, – предложила Дира, толкая коляску вперёд. – Доктор С всё узнала, лавочку прикроет, всем по шапке даст и увидеть жену никакой возможности больше нет?

– Так примерно оно и есть, – хмыкнул старик. – Моя Ильра точно такая же всю дорогу была. Не женщина – генерал в юбке. Учительница она у меня, с молодости в приюте с мальчишками уличными возилась. К ней по первой подойти боялся, ждал, когда внимание обратит. А я ведь тоже неробкого десятка, до майора дослужился.

– Почему-то я так и подумала, что вы военный, – буркнула Кассел, с натугой затягивая кресло на пандус. В лифте она ехать не решилась – маги-техники обязаны все передвижения регистрировать. В реальности-то они, конечно, интересовались только тем, на какой этаж ехавшего доставить надо, да и то частенько путали. Но кто знает? Может, у них внезапно любовь к дисциплине проснётся? – И как же вы со своей генеральшей всю жизнь прожили?

– Как у девы Луны за пазухой, – смущённо усмехнулся дед. Видно, неудобно было перед доктором: таскает его девчонка, надрывается. Но и сам идти не порывался, сознательный. – Это она с виду вся из себя грозная. А внутри-то мягонькая, сердечная, да ласковая. Говорю же, как ты. Сама-то, чай, лучше знаешь.

– Это точно! Я мягонькая и ласковая, – пропыхтела Дира, спиной открывая дверь в отделение. – Сейчас болею просто, потому коростой и покрылась.

– Да ладно тебе, колючка ершистая, – отозвался старик, но как-то рассеянно. Да и проекция зачастила, бумкая не в лад. – Мужика тебе просто нужно хорошего…

– Как вы себя чувствуете? – насторожилась Кассел притормаживая.

– Да хорошо я себя чувствую! – отмахнулся от неё дед. – Чую просто, рядом Ильра-то моя. Поехали уж быстрее.

Доктору оставалось только плечами пожать. Кто его знает, может, действительно чувствует? Вон, подобрался весь, будто хочет с кресла спрыгнуть да вперёд бежать.

Он и впрямь чуть не сиганул, как только в палату въехали – Дира едва на место усадила, пригрозив, что немедленно обратно отправит. Но со своей Ильры старик взгляда больше не отводил, смотрел, словно на чудо какое, даже глаза посветлели и морщины разгладились, улыбался. Стоило коляску к кровати подвезти, взял руку жены – осторожно, как хрустальную – щекой в ладонь ткнулся, да так и замер.

Кассел отошла к дверям, чтобы не мешать. Стоять без дела было не слишком комфортно, минуты тянулись, как резиновые. Но и занять себя нечем. Кроме бабушки в коме других пациентов-то и нет. Пришлось набраться терпения, с ноги на ногу переминаясь.

– Неужели так бывает? – протянула Хэлс, напугав доктора едва не до икоты.

– А неужели бывает, что призраки держат своё слово и остаются там, где обещали? – отдышавшись, тихонько рыкнула Кассел.

– Нет, ну правда, – бессменная реанимационная сестра благополучно проигнорировала начальственный гнев. – Вот я и жизнь прожила, и после смерти уж не один десяток лет прошло, а никогда такого своими глазами видеть не доводилось. Чтоб любовь на всю жизнь и до самой смерти… Это как так, доктор?

– Значит, бывает, – проворчала Дира. Ругаться шёпотом – идиотизм полный, но голос повышать не хотелось. – Да не таращись ты на них, дай попрощаться спокойно. А лучше сделай что-нибудь полезное. Иди, например, Спящую царевну проведай. Там тоже любовь.

– Да какая там любовь! – отмахнулась Хэлс. – Молодо-зелено. Может, если бы она здорова была, то уж разбежались. А вот тут… Завидки берут. А вас?

– Не берут. Каждому своё. А чудеса на то и чудеса, чтобы не каждый день случаться.

– Берут, – констатировала призрак. – Что и не говори, а есть и в вас что-то человечное, – доктор глянула на прозорливицу через плечо. – Ладно-ладно, ушла. Нечего меня глазами палить, всё едино не сгорю. А вы поторопитесь, а то про ваши подвиги вся больница судачит, не нагрянул бы кто.

Кассел только лицо потёрла устало: сохранить в этой богадельне что-то в секрете – мечта абсолютно несбыточная. Но Штейлера она всё равно дёргать не стала. Чудесам мешать нельзя.

Но долго Дире ждать и не пришлось. Старик поцеловал ладонь жены и так же аккуратно, как и брал, положил её руку на постель.

– Ну всё, – шепнул тихо. Не усиливай стены ремпалаты каждый звук – доктор ничего бы и не услышала. – Ты иди. А я догоню скоро.

И откинулся на спинку кресла, глаза прикрыл. Проекция сердца билась ровно, размеренно, как у совершенно спокойного человека.

– Поедемте, господин Штейлер, – негромко предложила Кассел.

– Поедем, – согласно кивнул дед.

Доктор отлипла от стены, берясь за ручки коляски, сердито толкнула дверь. Всё слишком сентиментально, чересчур мелодраматично, не в меру слащаво! Но почему так плакать-то хочется?

[1] Модернизм – направление в искусстве, характеризующееся разрывом с предшествующим историческим опытом художественного творчества, стремлением утвердить новые, нетрадиционные начала в искусстве.

[2] Пневмоторакс – скопление воздуха или газов в плевральной полости.

[3] Трахеотомия – хирургическая операция. Вскрытие просвета трахеи, введение в трахею канюли или подшивание стенки трахеи к коже.

[4] Коникотомия – рассечение/прокол гортани с последующим введением трахеотомической трубки.

Глава девятая

Глава девятая

Гарантию на проведённые процедуры может дать только время и патологоанатом

Когда утро начинается с родственников – это не плохо. Это отвратительно. Вот выходишь ты вся такая уставшая на крылечко родного корпуса. Вдыхаешь прохладный ещё воздух, пахнущий вовсе не стерильными тряпками, антисептиками и особым, грозовым запахом проекций, а зеленью и травой мокрой. Умильно смотришь на дворника, вяло шаркающего метлой по брусчатке. В голове пусто и свободно, как в ночном омнибусе.

А тут – бац! – муж. Бывший. Стоит себе у ярко-алой коляски, руки на груди сложил, смотрит, как хорошая хозяйка на заблудившегося таракана. И, главное, припарковался то так, что не заметить его невозможно. Обойти тоже. В такие минуты и умирает в корчах врачебный альтруизм и просыпается глубокая ненависть ко всему миру.

– Нам нужно поговорить, – заявил нежно любимый супруг, по своему обыкновению приветствиями не утруждаясь. – Леди Ван’Кассель сказала, что письма ты даже не вскрывала. Пришлось самому ехать.

Многоуважаемый лорд Ван’Риссель замолчал, выдерживая паузу. Видимо, давая Дире время выразить восторги его самоотверженностью. Не дождался, к сожалению. Кассел вообще ничего не сказала. Да, собственно, сообщить мужу и нечего было. Никаких посланий доктор в глаза не видела. Прислуга давно знала: корреспонденцией, напрямую с работой не связанной, молодая хозяйка не интересуется, а потому и не докучали с письмами. Матери она старательно избегала. Ну а то, что Меркера в такую рань к больнице принесло, искренне считала его личной проблемой.

– Нужно поговорить, – надавил Ван’Риссель, ответа так и не получивший.

Он всегда отличался завидной назойливостью. Хотя сам лорд это качество ошибочно принимал за настойчивость и умение своей цели добиваться.

– Говори, – обречённо согласилась Дира.

Хотела было по привычке руки в карманы сунуть, да вот беда: не снабдили швеи лёгкий плащ карманами. Да и сумочка мешала. За неимением альтернативы, пришлось ручки покрепче стиснуть.

– Я предпочитаю более приятную обстановку, – оповестил Меркер. – Думаю, ты не откажешься от чашки кофе и приличного завтрака.

Ван’Риссель, ничуть не сомневаясь, что супруга пребывает в полном восторге от такого щедрого предложения, отвернулся, открывая дверь коляски. Кассел с интересом наблюдала за мужем, даже шага с крыльца не сделав. Пауза затягивалась.

– Я жду! – напомнил Меркер.

– Жди, – щедро разрешила доктор.

– Насколько я понимаю, от завтрака в моём обществе ты предпочтёшь воздержаться? – догадался Ван’Риссель, которому снова оборачиваться пришлось, да ещё и дверцу закрывать.

Хлопнул лорд ею громко, от души. Злился, наверное. Потому что обычно к дорогим игрушкам он очень трепетно относился.

– Меня всегда восхищала твоя прозорливость, – призналась Дира.

– Так, где мы можем поговорить?

Кассел кивнула на липовую аллею перед посадочной площадкой и сама же вперёд пошла. Отделаться от супруга она и не мечтала даже. Приходилось следовать проверенному совету: «Раньше сядешь – раньше выйдешь», переделанному развесёлыми студентами медакадемии в: «Раньше ляжешь – раньше встанешь!». Чтобы под этим не подразумевалось.

Меркер доктора быстро догнал, рядом пошёл, легко подстроился под её шаг. Он, вообще, очень легко подстраивался. И всегда Ван’Рисселю было удобно. Завидный талант, если подумать.

Дира не удержалась-таки, глянула искоса на бывшего супруга. Ну ведь хорош, чтоб ему в Хаосе застрять. Высок, широкоплеч, но в меру. Приталенный пиджак сидит как влитой, демонстрируя, что проблем с избыточным весом у лорда нет. Консервативная причёска без изысков волосок к волоску. Над левым виском седая прядь появилась, но и это ему идёт, солидности придаёт. Весь из себя государственный муж. Даже не знай Кассел, на каком поприще Меркер карьеру куёт, сразу бы сказала: чиновник!

– Мне нужно, чтобы сказанное ты выслушала предельно внимательно, – начал Ван’Риссель, видимо, с мыслями собравшийся. – Вопрос крайне серьёзный. Дело в том, что осенью нам предстоят выборы в нижнюю палату парламента…

– Нам – это кому? – уточника Дира.

– Всему государству в целом и мне в частности, – едва заметно поморщился Меркер. – И давай обойдёмся без неуместного сарказма.

– Я просто выполняю твою просьбу, – пожала плечами Кассел. – Слушаю предельно внимательно, боюсь упустить важную информацию. Вот, например, какое отношение ты к парламенту имеешь? Если память не изменяет, вроде, в помощниках министра числишься?

– В заместителях, – щека Ван’Риссель дёрнулась раздражённо, но тоже чуть заметно. Дал понять, что дировская неосведомлённость ему не нравится, но и достаточно. Незачем серьёзным мужчинам свои эмоции публично демонстрировать. – Но я ещё и лидер партии…

– Достаточно, – подняла руку доктор. – Слишком много информации вредно для здоровья. Про партию я ничего слышать не желаю. Давай сразу к делу. Что от меня требуется?

– Скоро пройдёт церемония награждения тех, кто в Ире был. Медали вручит сама Регент, потом банкет. Я хочу, чтобы ты там присутствовала в качестве моей жены.

– То есть, медаль мне не достанется? – расстроилась Кассел.

– Ради Близнецов! – чуть повысил голос Меркер. – Прекрати эту клоунаду! Я с тобой говорю о серьёзных, важных для меня вещах! Крайне необходимо, чтобы наградили не просто какую-то там доктор Кассел, а леди Ван’Риссель.

– Для карьеры необходимо? – предположила Дира, останавливаясь. – А нет, прости. Я же внимательно слушала. Выборы же! Поправь, если ошибаюсь. Эта… – доктор покрутила пальцем, пытаясь подобрать слово поприличней, – это мероприятие только начало. И мне до самых выборов предстоит играть роль верной жены, во всём поддерживающей своего умницу-мужа?

– В целом, ты права, – не слишком охотно отозвался Меркер, глядя куда-то в сторону. – Но детали…

– Давай пока обойдёмся без деталей, – перебила его Кассел, вцепившись в ручки сумки с такой силой, что ладони зачесались. – И мне казалось, что хороший политик должен уметь врать, глядя в глаза. Но это тоже частности. Один вопрос: помнится, в этот самый Ир-на-Льене ты запрещал ехать. Боялся, что я тебе репутацию испорчу. И что изменилось?

– Дира, те самые детали, которые неважны! – вот теперь Ван’Риссель по-настоящему разозлился. Даже кулаки в карманы брюк сунул, чего никогда себе не позволял.

– Да ладно тебе, свои же люди, зачем кокетничать? – усмехнулась доктор. – Мол, леди, которая вместо того, чтобы по балам скакать людей спасает, народу понравится. Что там дальше у меня в программе намечается? Опека над детским домом? Трогательная забота о всеми брошенной сиротке? Раздача бесплатного супа нищим? И всё это, конечно, под воркование о том, как я восхищаюсь политической программой дорогого супруга.

– Ещё раз прошу: прекрати балаган! – прошипел Меркер. – Это крайне важно для меня.

Честное слово, лучше бы уж он пощёчину дал. С чего именно эта фраза Диру допекла, она и сама не понимала. Сиятельный Ван’Риссель только про то, что для него важно, ему нужно, и для его драгоценной карьеры требуется и токовал. Но вот сейчас проняло до печёнок, аж в глазах от бешенства потемнело.

– Уйди, ради милосердной девы, – процедила Кассел сквозь зубы. – А то я ведь опять не сдержусь. Только рука у меня тяжелее стала.

И сама пошла, плохо понимая, куда и зачем. Деревья перед глазами туманились, будто акварелью нарисованные. И руки тряслись.

***

Скажи кто Дире, тогда ещё леди Ван’Риссель, уверенной в себе, сильной женщине двадцати лет от роду, что она ударит мужчину – не поверила бы. Нет, никаким особым пиететом перед штанами она никогда не страдала. Наоборот даже. Совсем ещё недавно числилась в лидерах кружка «Дев эмансипе[1]» – довольно решительной, можно сказать, радикально настроенной организации с весьма прогрессивными взглядами.

И «Девы», между прочим, не только рассуждали о судьбах современных дам. Однажды они в акции протеста поучаствовали, их – практически в полном составе – забрали в полицию, где завели личные дела, а сам кружок занесли в список, нуждающихся в особом присмотре. Вот так-то! Никакого тебе рабского подчинения супругу, даже если он лорд, а само замужество ещё и полугода не продлилось.

Нет, дело вовсе не в пиетете. Просто рукоприкладство – это удел существ низкоорганизованных, интеллектуально неразвитых, примитивных. Любой, кто наделён разумом, способен отстоять свою точку зрения без применения силы. И уж, конечно, не дело будущему врачу, адепту самой гуманной профессии в мире, целителю тел, а, главное, душ страждущих, кулаками махать.

Так что нет, не поверил а бы Дира, скажи ей кто. Но говорят же: не зарекайся!

Все вокруг требовали от неё дома остаться и на казни не появляться. Положа руку на сердце, приходилось признать: скажи кто-нибудь хоть что-то похожее на: «Это слишком страшное зрелище, а у тебя и так нервы издёрганы! Незачем такое смотреть, пусть родные останутся светлым воспоминанием!» – ни за что бы не пошла. Потому как сама думала подобное. Да и страшно до ужаса.