Текст книги "Чабан с Хан-Тенгри"
Автор книги: Касымалы Джантошев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
5
– Вот, джигит, смотри! – Кенешбек показывал Темирболоту только что построенный двухкомнатный дом, скирды сена и новый сарай. – Мы побаиваемся тетушку Айкан, да и тебя, конечно, и как следует приготовились вас встретить! – Председатель колхоза улыбнулся. – Это я говорю в шутку, что побаиваемся, Темиш! Просто мы стараемся создать для работы и жизни чабанов хорошие условия. Все должны понять, что чабанский труд в нашей стране очень уважаем. Человек, который не оставляет свою отару ни в палящий зной, ни в снежную пургу, достоин уютного и удобного жилища. А как ты думаешь, Темиш?
Темирболот согласно кивнул головой.
– Что можно требовать от человека, – продолжал Кенешбек, – если одежда у него ветхая, а ночью его не ждет теплая, покойная постель для отдыха? И ясно, если чабан ничем не обеспечен, он больше будет думать о себе, чем об общем деле…
– Правильно, – подтвердил Темирболот. – Мы, чабаны, работаем для общего благополучия. Так же, как я, уверяю вас, ответит каждый чабан, не задумываясь. Это как дважды два – четыре! Но и чабанам нужно ставить задачи поконкретнее. К сожалению, не все чабаны понимают свои задачи… Иные рассуждают так: «Политику проводят партия и правительство, а мое дело исполнять то, что велит председатель…» Я не могу согласиться с этим. Это недальновидные люди, которые не могут дальше своего носа ничего разглядеть… Чабаны должны также участвовать во всей жизни колхоза… Иначе чем такой бедняга будет отличаться от овцы, которую он утром выпускает из загона, а вечером водворяет обратно?
– Ты умно говоришь, хорошо рассуждаешь, – заметил Акмат. – Конечно, всем ясно, что каждый чабан должен участвовать в жизни колхоза, но не всегда так бывает… Да и не удивительно! Ведь далеко не все еще хорошо умеют читать… Но это до поры до времени. А к концу семилетки почти все чабаны у нас будут со средним образованием, сам знаешь, мы ведь стремимся к этому!..
– Тогда Темиш уже закончит институт, – сказала молчавшая до сих пор Жанаргюл, – станет зоотехником…
– Не просто зоотехником, а кандидатом сельскохозяйственных наук, – поправил Кенешбек. – Но для этого Темишу надо поднатужиться! А я сил не пожалею – помогу. Кстати, из тех книг, что ты просил меня достать, я нашел пока только три. Не забудь, захвати, когда поедешь в горы…
– Из сельскохозяйственного института прислали для тебя материалы, – вставила Жанаргюл. – Ты тоже не забудь их взять с собою. Я тебе напомню.
– Вот видишь, все хотят тебе помочь, – улыбаясь, сказал Акмат. – И как же тебе не стать профессором по выращиванию овец?
Жанаргюл и Кенешбек, довольные, переглянулись.
Темирболот натянуто улыбнулся.
«…Кандидат… Профессор… – размышлял он. – Легко сказать: работа, успехи. А мне все кажется, что я иголкой копаю колодезь. Из всего, что наметил себе, успел выполнить так немного. Сколько еще осталось!»
Возвратившись из Пржевальска с совещания животноводов, Темирболот попросил у Кенешбека разрешения задержаться с отъездом на зимовку, чтобы осмотреть недавно выстроенный сарай для его отары.
– Завтра дядя Сергей повезет корм в горы, захватит меня с собою! – сказал молодой чабан.
Кенешбек, разумеется, дал свое согласие. Пригласив Жанаргюл и Акмата, в этот день свободных от занятий в школе, председатель колхоза отправился вместе со всеми на место недавней стройки. Темирболот остался неудовлетворенным таким совместным осмотром и захотел еще раз все оглядеть.
Председатель колхоза и преподаватели прождали его на холоде довольно долго.
– Видно, обнаружил много недоделок на строительстве у Кенешбека, – засмеялся Акмат.
– Пусть только найдет! – отозвался Аманов. – Нелегкая это задача… Кажется, мы все вместе приходили принимать работу. Все недоделки, найденные комиссией, давно исправлены, – он приосанился с видом человека, уверенного в своей правоте.
Кенешбеку колхозное хозяйство было знакомо до мелочей – Акмату и Жанаргюл ничего не оставалось, как поверить ему на слово.
– Я ни разу не видела, как ягнята на свет появляются, – с улыбкой сказала Жанаргюл, – поэтому о недоделках в сарае для овец, у которых скоро будет потомство, мне рассуждать трудно. Темирболот – другое дело. Он-то все рассмотрит.
– И я, как вы! – подхватил Акмат. – Недаром я говорю все время, что секретарем партбюро надо избирать человека, который знаком с колхозным производством. А я даже и на местах бываю мало. Нельзя же мне бросать уроки и уходить на поля…
– Может быть, я и грубо выражаю свою мысль, – задумчиво заговорил Кенешбек, – но я должен вам напомнить, что школа тоже в некотором роде… как бы сказать? – одна из отраслей нашего колхозного хозяйства. Ведь там мы воспитываем подлинных строителей коммунизма. В школе у нас двадцать пять преподавателей, из них девятнадцать – коммунисты. И именно вы, Акмат, отвечаете, как член бюро колхоза, за воспитание школьников, за своих товарищей преподавателей, и нет ничего удивительного, что на вас же лежит воспитание всей колхозной молодежи. А остальные четыре члена бюро занимаются производственными вопросами…
– Дядя Кенешбек, – сказал Темирболот, выходя из сарая. – Все подготовлено отлично. Строительной бригаде от чабанов Хан-Тенгри огромное спасибо! Сами знаете, что приедем мы сюда не позже чем через неделю. Как только установится хорошая погода, присылайте за нами в горы. Мы с матерью все заранее приготовим…
– Ну, об этом мы уже давно договорились! – перебил Кенешбек. – Придет время, возьму три машины, человек пять в помощь и сам за вами приеду. На одну машину положим вещи, а на две другие – слабых овец…
– Слабых овец?.. – удивленно переспросил Темирболот.
– Ну, если нет у вас слабых, то положим овец, у которых ожидаются двойни…
– A-а, такие овцы найдутся, – улыбнулся Темирболот.
– Одна машина с прессованным сеном будет ждать с той стороны Чон-Ашуу, другая – на перевале, а третья – по эту сторону. Ближе и не надо, ведь там рядом на Ак-Кие есть база, – рассудительно сказал Кенешбек и посмотрел на Темирболота, как бы спрашивая: «Ну, что еще мы не предусмотрели?»
– Внутри все очень хорошо распланировано, – похвалил Темирболот, понимая и приподнятое настроение Кенешбека и его гордость выполненным делом. – Одно только плохо продумано… Овец, у которых будет по два, а то и по три ягненка, ведь надо особо подкармливать…
– Ну, еще бы! – снова перебил Кенешбек. – Для этого есть специальные кормушки. Или ты не видел?..
– Спасибо, видел. Но мастера поленились, что ли, или просто не знали…
– Да говори ты толком! – опять Кенешбек не дал договорить Темирболоту.
– По стенам кормушек доски прибиты слишком высоко – это будет мешать нормальной кормежке. Следовало бы спустить пониже да получше остругать… Матки непременно обдерут себе губы и десны и жевать потом не смогут.
– Вот тебе и Темирболот! – воскликнул Акмат, довольный, что его бывший ученик так хорошо знает дело, и в глубине души опять досадуя на свою неосведомленность.
– А еще что ты заметил? – спросил Кенешбек уже менее бодрым тоном. Он был сконфужен: ждал от Темирболота бурной радости и восторгов, а молодой джигит был спокоен, деловит – и ничего больше!
– Стены следовало бы еще постругать, – продолжал высказывать свои соображения Темирболот. – О шершавые стены овцы всю шерсть обдерут… Кроме того, я посоветовал бы для ягнят выделить особые кормушки – двух, я думаю, будет достаточно. Да, еще надо не забыть! Следует на мельнице размолоть помельче центнер соли… Вот теперь, кажется, все. Остальное станет яснее потом…
Акмат и Жанаргюл были очень горды Темирболотом, они опять пожалели, что так мало знают колхозное хозяйство. Оба внутренне искали себе оправдания и не находили.
Закаленное на морозе лицо Кенешбека побагровело, на лбу, несмотря на холод, выступил пот. Ему и в голову не приходило, что Темирболот, молодой еще чабан, сможет найти какие-нибудь упущения. Если же недоделки какие и есть, думал он, их можно будет исправить в дальнейшем.
Он изо всех сил старался скрыть смущение, помолчал, снял шапку, вытер пот со лба. Никак не мог подобрать слов, чтобы подостойнее ответить Темирболоту. Хотел было уязвить: «А что, дедушка, ты знаешь обо всем этом с самого детства?», но не решился. Ведь всем было известно, что Темирболот действительно много знает, горячо относится к своей работе, советуется с опытными чабанами, читает много книг по животноводству.
Однако раздражение против молодого всезнайки не проходило. Можно сказать так: «Чудак человек! Зачем размалывать столько соли на мельнице? Не блины ли хочешь своим овцам из соли печь?!» Кенешбек опять удержался, боясь, что Темирболот найдет ответ и поставит его, знаменитого председателя колхоза, в неудобное положение. Что поделаешь? Привык Аманов, что работники из района ни разу не обнаружили в колхозе, где он был председателем, существенных недостатков. Наоборот, ему постоянно приходилось слышать на собраниях: «Берите пример с товарища Аманова», «В искусных руках и кривое дерево будет полезным – так и у Кенешбека!», «В колхозе под руководством Аманова кипит работа…»
Молчание затягивалось.
А Кенешбек уже не думал о том, как бы половчее осадить Темирболота, он огорчался по другому поводу. «Да, да, – размышлял он, – все старался не зазнаваться, не заноситься, а оказывается, и зазнался и занесся…»
И, взвесив все, Кенешбек спокойно произнес:
– Обещаю, к твоему приезду все будет в порядке, джигит.
…Председатель колхоза разрешил Лизе поехать в сырты повидаться с матерью, а ее подруге Джаркын – проведать сестру.
Как только стало рассветать, Сергей усадил в кузов еще с вечера загруженной машины обеих девушек и Темирболота.
– Папа, ты нас что-то уж очень рано поднял, – сказала Лиза, сверху глядя на отца.
– Лучше быть на морозе днем, чем ночью, говорит народный опыт, – усмехнулся Сергей в заиндевевшие рыжие усы. – День короткий, а путь длинный! Вдруг придется где-нибудь остановиться: пурга поднимется или баллон лопнет. Тогда нам несдобровать. А боишься мороза, сиди спокойно дома!
– Нет, папа, я поеду! – испуганно возразила Лиза.
– Лучше оставайся, замерзнешь, – улыбаясь, посоветовала Джаркын.
Лизу почему-то слегка задели слова Джаркын. Ей почудился в них какой-то скрытый смысл. Кроме того, Лизе было неприятно, что ее подруга подсела очень близко к Темирболоту.
Поведение подруги Лизе почему-то не нравилось, а внимание Джаркын к Темирболоту вызвало боль в сердце. Вдруг Лизе почудилось, что у нее отнимают самого близкого человека. Девушка решила пойти на хитрость.
– Темиш, я боюсь сидеть с краю, может, возьмете меня в середину? – попросила она нерешительно.
Джаркын на слова Лизы, казалось, не обратила внимания, а Темирболоту они пришлись по душе. Близкое соседство Джаркын Темирболота и так стесняло, а она еще схватила его за руку! К тому же в голосе Лизы прозвучала, как ему показалось, просьба о защите и помощи, и Темирболот почувствовал себя мужественным и крепким, обязанным оказать поддержку.
– И правда, почему ты села с краю? – тихо спросил он и, не договорив, вскочил на ноги, почти приподнял Лизу и передвинул на свое место. Рядом с Лизой ему сразу стало как-то удобнее и теплее.
Лиза с облегчением вздохнула. Ей было приятно, что Темирболот сам перенес ее, тронули мягкость и нежность молодого джигита.
Она прижалась щекой к плечу Темирболота, как бы пряча лицо от резкого ветра, и ощутила во всем теле покой и тепло.
После сенокоса Лиза впервые видела Темирболота. При встрече они спокойно поздоровались, пожали руки друг другу.
Они не стали много говорить, не делились новостями и впечатлениями. Встретились так, будто видятся каждый день. Они не были похожи ни на старых школьных друзей, ни на влюбленных.
А как много думал один о другом все это время! Но они не считали возможным сейчас, при свидании, раскрывать сокровенное. Молодыми, нежными и честными сердцами они тянулись друг к другу, но оба проявляли сдержанность, стыдясь на людях показать свои чувства.
У Джаркын был другой характер.
В аиле все чаще и чаще говорили, что Темирболот на сыртах проявил удивительное геройство. «Архаров он гоняет, как овец своей отары. Однажды пошел поохотиться за диким козлом и помог пограничникам поймать злоумышленника».
Когда вести о подвиге Темирболота дошли до Джаркын, она почувствовала, что влюблена в молодого джигита.
«Темирболот и мальчишкой был очень умный, – говорила себе девушка. – А теперь стал отличным охотником, бесстрашным храбрецом. И работает он хорошо. Слышно, что отара его одна из лучших в колхозе… Если председатель где-нибудь выступает, то из двух слов одно обязательно о Темирболоте. Да и тетя Айкан – хороший человек. Если бы молодой джигит полюбил меня!» А потом девушка уже мечтала о том, чтобы Темирболот стал ее мужем.
Джаркын искала встреч с Темирболотом, но это никак не удавалось. Когда летом она работала на маковом поле, ей сказали, что Темирболот спустился из сыртов на сенокос. Джаркын в эти дни часто забегала к бабушке Темирболота, но молодого джигита ни разу там не заставала.
Чабаны, приехавшие косить траву, как назло, уговорились ночевать прямо на месте. Тогда Джаркын тоже стала проситься на сенокос, но бригадир отказал ей.
Она обратилась к Кенешбеку – он тоже был против. «Оставайся у мака, – распорядился он. – На сенокосе людей и так достаточно».
Джаркын все-таки решила во что бы то ни стало встретиться с Темирболотом, но он, закончив сенокос, вместе с другими чабанами вернулся в сырты.
Вчера, услышав о приезде Темирболота из Пржевальска, она раз пять заходила к его бабушке и, наконец, застала. Но ей опять не повезло. Жанаргюл и бабушка Темирболота хлопотали в кухне, а молодой джигит вел оживленную беседу с Кенешбеком и Акматом – они о чем-то спорили, чему-то смеялись.
И тогда, убедившись, что поговорить с Темирболотом один на один ей не удастся, Джаркын попросила у Кенешбека разрешение съездить к сестре в сырты. Тот не возражал. Джаркын потолкалась в доме и вынуждена была уйти.
«Съездить к сестре» – конечно, только предлог. Джаркын мечтала по дороге откровенно поговорить с Темирболотом. И что же? Она была почти у цели, но ей неожиданно помешала Лиза.
Джаркын очень обиделась, когда Темирболот поменялся с Лизой местами, но ей стало совсем горько, когда та прижалась щекой к плечу молодого джигита.
Когда Джаркын сидела рядом с Темирболотом, в ее сердце как бы горел светлый огонек. Сейчас он потух. Возникла ноющая боль; стало холодно, в лицо подул ледяной ветер. Может быть, это от быстрого бега автомашины? Или дышит холодом белое лицо Лизы и это дыхание пронизывает Джаркын до костей?
Лиза и Темирболот время от времени обменивались словами, улыбались друг другу, и эти слова и улыбки разрывали сердце Джаркын.
Ей порою казалось, что она не выдержит этой муки. Она хотела даже выпрыгнуть из грузовика, но вовремя раздумала. Они проехали уже ущелье Турген, далеко оставив за собою село Ак-Булун. Очутиться одной вдали от человеческого жилья в такой мороз было опасно. А когда машина пойдет обратно, Джаркын не знала, может быть, только через несколько дней… Выбора не было – приходилось ехать дальше.
Воды реки Турген, тяжело дыша паром, то бурлили, как бы стремясь пробить толщу льдов, то прятались, глухо ворча, под покровом льда и снега, и этот ропот был подобен шуму работающего жернова мельницы…
Деревья, будто стыдясь, что лишились своих зеленых одежд, кутались в белые пушистые меха. Они сплошной стеной стояли вдоль дороги. Не зная, чем одарить нежданных гостей, они осыпали их колючей снежной пылью.
Мотор машины трудолюбиво гудел, то тише, то громче, как бы приговаривая: «Спешим, спешим! Стоять опасно!»
– Ой, Темиш! Какой ты фантазер и как красиво все выдумываешь! – сказала Лиза. – Джаркын, ты слышала, что сказал Темирболот? Он говорит, что эти березы, ивы, рябины летом, подобно девушкам, одеваются в зеленые шелка, а зимою – в белые, как сама красавица Ай-чурек[14]14
Ай-чурек – лунная красавица, героиня народного эпоса «Манас».
[Закрыть]…
Джаркын притворилась, что не слышит слов Лизы. Ласкательное «Темиш» копьем вонзилось ей в сердце. Ей хотелось закричать: «Не смей разговаривать со мной! Не называй его Темиш! Он мой любимый!»
Но Джаркын промолчала. Остановила ее любовь к молодому джигиту. Она еще не могла бросить вызов бывшей подруге – Джаркын не знала, что думает и чувствует Темирболот. А пока она решила не расстраивать себя и, не желая ничего больше видеть и слышать, закуталась с головой в тулуп.
Темирболот сразу догадался, что Джаркын на что-то обиделась, но не понял, на что именно. Лиза, бросив взгляд на Темирболота, недоуменно пожала плечами – она, мол, тоже заметила недовольство Джаркын, но не знает причины.
Внезапно горы осветились лучами солнца, выглянувшего из-за высокого хребта, все вокруг засияло серебром. Грузовик поднялся на перевал Ак-Кия.
Шофер выключил мотор, машина остановилась.
Сергей выскочил из кабины, ударил ногой по баллону и, приподнявшись, заглянул в кузов.
– Ну, дорогие мои! Замерзли, наверно, изрядно. Слезайте. Вот здесь магазин! Дочка, захвати с собою мешочек с едой… А я пойду попрошу растопить печку, – с этими словами Сергей вбежал в дом.
Темирболот, спрыгнув на землю, тоже направился к одиноко стоявшему домику, а когда открывал наружную дверь, услышал недовольный мужской голос:
– Ну что ты за человек!? Если уж так вам холодно, остановились бы на своей базе! Нет, проехали мимо! Почему мой дом должен быть для всех караван-сараем? – ворчал человек средних лет, высунув голову из-под одеяла.
– Поднимайся, старый гриф, да не минует тебя отцовское проклятье! Спишь до самого обеда! Ничего не случится, если один раз встанешь пораньше. Слушай, женщина, затопи печку. – Сергей поближе подошел к постели.
– Эй, слышишь, отойди! Чтобы ноги у тебя отнялись, чтобы стать мне свидетельницей твоей смерти! – запричитала хозяйка, но тут же, не выдержав, засмеялась.
– Останешься без кормильца, тогда возьму тебя в младшие жены, – весело пообещал Сергей и направился к большой железной печке.
Если бы не молодежь, уже входившая в дом, то шутливая перебранка не кончилась бы так скоро.
Сергей, растапливая печь, сказал Темирболоту:
– Дорогой мой, если есть у дома дрова, тащи сюда!
Женщина, берясь за ичиги, буркнула:
– Нет дров ни полена!
– Тогда в ход, пойдут твои ноги, – пригрозил Сергей и шагнул к хозяйке. Та так пронзительно взвизгнула, что девушки заткнули уши.
– Ой, чтобы твои руки покрылись язвами, – смеясь, пожелала хозяйка дома. – Да это ты, Лиза? Как выросла – не узнать! – Она звонко чмокнула девушку. – Заступись за меня. Если бы у самой хватило сил, сожгла бы твоего отца в печке.
– Давай попробуем – кто кого? – Сергей снова сделал вид, что направляется к хозяйке.
Та снова пронзительно вскрикнула и спряталась у Лизы за спиной.
Темирболот внес в комнату охапку дров.
– Что бы меня ждало на нашей базе у молодежи? А здесь мои сверстники приготовили вкусную еду! – Сергей по-хозяйски поставил на огонь большую кастрюлю с лапшой. Потом взял с полки тарелку с вареным мясом и бросил его в лапшу.
– Ну, Сергей, подавиться тебе камнем! А что нам останется? – притворно забеспокоилась хозяйка.
– Пойдешь подаяния просить, – отрезал Сергей.
Женщина пробормотала в ответ что-то неразборчивое.
Хозяин взирал на действия Сергея совершенно спокойно. Лиза не раз наблюдала подобные сцены и сейчас с улыбкой следила за происходившим. Темирболот посмеивался, а шофер хохотал от души. Только Джаркын не было весело. Если бы она была волшебницей, она превратила бы всех в камни. А Лизу и Темирболота – первыми, и упрятала бы их на самое дно реки, чтобы никто их никогда не нашел.
Да… Джаркын молчала, и никто не мог понять, почему она так бледна и сердита.
Лиза и Темирболот удивленно переглядывались…
Сергей всех торопил, и с едой скоро было покончено.
– Не дал детям поесть как следует, – сокрушенно говорила хозяйка Сергею. – Спешишь как на пожар.
– А ты пробовала по зимней дороге добираться до Сарыджаз? – спросил ее Сергей.
– Чего тогда разговаривать?! Быстрей отправляйтесь в путь! – Хозяин хлопнул Сергея по плечу. – Да выбирай, что тебе надо…
– Нет ли у тебя батарей для карманных фонариков?
– А зачем они тебе?
– Просто боюсь заблудиться, когда ночью выхожу из дому, чтобы подложить коню сена…
Сергей и Темирболот купили себе несколько батареек.
Простившись, гости поспешили к машине.
Застывший мотор загудел.
Грузовик, отъехав с полкилометра на юг, свернул к северу: впереди был перевал Турген. Чтобы подняться на четыре километра, машине надо было одолеть шестнадцать витков обледеневшей и заснеженной дороги. Передние колеса то и дело скользили в сторону, и шофер снова и снова выправлял ход грузовика.
Мотор вздыхал, скрипели переключатели скоростей, гремели цепи на задних колесах. Машина с трудом поднималась все выше. Шофер знал: если заглохнет мотор, внезапная остановка грозит всем смертью. Малейшая неосторожность – и будь на машине не только пять, а все пять тысяч жизней, все равно она неумолимо полетит вниз.
– Ну и сила у этого мотора! – сказал Сергей и улыбнулся шоферу.
Шофер, напряженно глядя вперед, пожал плечами.
– Я считаю, – проговорил он, – что эта дорога страшнее того моста пыток, которым нас пугали муллы.
Путь становился все опасней. Днем здесь, высоко в горах, пригревало солнце, снег таял, а когда снова подмораживало, крутые витки дороги покрывались гладкой и скользкой ледяной коркой.
Передние колеса все чаще и чаще съезжали к краю обрыва. Уже три раза, как казалось Сергею, только мастерство шофера удержало машину на самой кромке дороги.
Над головами нависала скала… Узкая дорога вся заледенела… Местами на ней не могли бы разъехаться две машины. Совершенно отвесный скат вел куда-то вниз, в пропасть.
«Эх, дорогие мои шоферы, – размышлял Сергей. – Все вы хорошие люди. Но не всякий шофер может ездить по перевалам! Ведь это удивительное геройство вести машину по такой крутой, заледенелой дороге. Я не способен на такое геройство! Посмотришь вниз: где там она, долина! Полетишь с этой кручи – не только твоих костей, даже обломков от машины не найдут! Все разлетится, как отруби по ветру… Может, и удастся разыскать какую-нибудь косточку, но чья она, узнать даже сам аллах не поможет… Шоферы, работающие в сыртах, как говорят киргизы, „держат смерть в зубах“».
Сергей тяжело вздохнул и посмотрел на своего соседа.
Шофер вел машину, весь собранный, готовый к неожиданностям. Он сидел, выпрямив спину и вытянув шею, кажется, даже не моргал.
Вдруг передние колеса опять скользнули к обрыву.
Шофер нажал на тормоз, крикнул:
– Сергей, слезайте скорее, подложите камней под колеса!
Сергей не смог сразу сообразить, что от него требуется, и замешкался.
Очевидно поняв опасность, которая им угрожает, Темирболот спрыгнул на землю и молниеносно подкатил под левое колесо камень, а правое колесо само чудом удерживалось на краю утеса. Еще бы немного – и грузовик слетел бы вниз, вдребезги разбившись о скалы.
Сергей понял, когда вылез из машины вслед за шофером, что они сейчас избежали неминуемой гибели. Он не сразу нашелся, что сказать шоферу.
– Я-то прожил долго, – наконец вымолвил отец Лизы. – А им, молодым… Спасибо тебе, что сохранил… – он не договорил, крепко обнял удивленного шофера и поцеловал его. – А теперь приказывай, что надо делать! – уже другим, спокойным тоном сказал он.
Девушки выбрались из кузова и стояли в сторонке, притопывая замерзшими ногами.
– Темиш! Достань из кузова лом и лопату, – распорядился шофер. – Девушки, беритесь за дело! Если не натаскаем песку и не засыплем дорогу, то выше, пожалуй, и не поднимемся.
Мерзлая земля уступала с трудом. Но все-таки общими усилиями удалось снять верхний слой земли и засыпать часть дороги.
Оставалось самое трудное – сдвинуть с места грузовик так, чтобы он ни на пядь не подался назад. Все снова зависело от сноровки и выдержки шофера.
– Шагайте вверх пешком, – сказал он.
Он завел мотор, осторожно отпустил тормоза.
Правое колесо шаркнуло по шатавшемуся камню, и грузовик вышел на дорогу.
Лиза, увидев колесо на самом краю обрыва, крепко ухватилась за плечо Темирболота. Она даже сама не заметила, как это сделала. Когда машина уже набирала подъем, Лиза от радости захлопала в ладоши и помахала рукой шоферу.
Сергей вслушивался в равномерное гудение мотора. Джаркын, не беспокоясь о судьбе шофера, была уже далеко за поворотом.
Темирболот неотрывно следил за движением колес. Когда опасность миновала, он вскрикнул:
– Да здравствуют шоферы!
Через часа два машина взобралась на перевал, тяжело дыша облаком пара.
– О дорогой мой, дай тебе аллах долгих лет жизни! – прочувствованно проговорил Сергей и похлопал шофера по спине. – Спасибо тебе за все!
– Да здравствуют шоферы! – повторил Темирболот.
– Надо немного остыть мотору, – спокойно сказал довольный шофер, глядя веселыми глазами на Темирболота.
