Текст книги "Девушка, которой не было (сборник)"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Глава 6

Я распрощался с Джеки Эриксон в десять часов утра, когда прибыло заказанное такси. Единственный предмет моего гардероба, в который ей удалось втиснуться, – полосатые шорты, – не слишком удачно сочетался с сапожками и стетсоновской шляпой. Но я с завидным терпением раз пятьдесят повторил ей, что в шортах участок ее тела между шляпой и сапожками смотрится значительно лучше, чем он выглядел бы, если бы на нем вовсе ничего не было. Когда такси наконец исчезло за поворотом, я вернулся в дом, набрал номер санатория “Вид на холмы” и попросил к телефону сестру Демнон.

– Это говорит Рик Холман, – представился я, услышав в трубке ее хрипловатый голос.

– Слушаю вас, мистер Холман.

– Я подумал, что, пожалуй, есть смысл принять ваше предложение и окончательно закрепить наш уговор. Сегодня пятница, и, насколько я понимаю, вы свободны весь уик-энд. Так почему бы вам не собрать чемоданчик и не приехать ко мне домой часиков в пять вечера?

– Я просто в восторге, – без малейшего колебания ответила сестра. – Но если позволите задать вопрос, хотелось бы знать, почему вы переменили свое первоначальное мнение?

– Просто я представил себе, как вы расхаживаете по моей квартире в этом вашем прозрачном нейлоновом чуде.

– Если вы не поставите свой кондиционер на холод, то горячка вам обеспечена, – промурлыкала она. – Где вы живете?

Я продиктовал ей свой адрес, попрощался и повесил трубку.

Сама мысль, что эта рыжеволосая красавица будет расхаживать по моей гостиной в прозрачном нейлоне, – и это после ночи, посвященной демонстрациям патентованного средства “Холман против икоты”, – подействовала на меня не лучше, чем перспектива освежиться стаканом теплого лимонада. Я решил, что теперь самое время навестить психоаналитика. Нашел номер его телефона в списке Пакстона. Доктор Шумейкер не выказал ни малейшего удивления, когда я назвался и сказал, что хочу побеседовать с ним о Кармен Коленсо. Спросил только, будет ли мне удобно встретиться у него в конторе в одиннадцать часов. Я повесил трубку и несколько минут размышлял о том, что с сегодняшнего утра мир, похоже, настолько изменился, что впредь все, с кем мне придется иметь дело, будут беспрекословно выполнять любые мои пожелания!

Бюро Шумейкера находилось на десятом этаже высотного здания на Уилшир-бульваре. Элегантная блондинка в приемной одарила меня теплой улыбкой, словно я был любимым психом доктора, и плавным движением руки указала мне на дверь кабинета Шумейкера.

Психоаналитик оказался высоким и почти лысым парнем лет тридцати пяти. Его голубые глаза с тяжелыми веками глядели пронзительно и в то же время сохраняли непроницаемое выражение, как нельзя лучше сочетавшееся с синим орлоновым свитером и белым пиджаком в рубчик. Наверняка любой пациент, страдающий тяжелым неврозом, при одном лишь взгляде на Шумейкера чувствовал себя наполовину излеченным, настолько самоуверенно выглядел психоаналитик. Видно, даже самые тяжелые случаи для него не представляли ни малейшего затруднения.

– Садитесь, мистер Холман, – сказал Шумейкер, выпустив мою руку из своих железных тисков. – Рэй Пакстон говорил мне насчет вас еще вчера вечером. – Он криво улыбнулся. – Беспокоился, что вы ему не позвонили, а я ответил, что даже гению понадобилось бы больше двенадцати часов, чтобы найти пропавшую девушку. Особенно если это – Кармен Коленсо.

– Джеки Эриксон рассказала мне кое-что о ваших отношениях с Пакстоном. О том, например, что Кармен резко переменила свое мнение о брате за время пребывания в санатории.

Шумейкер разлегся на кушетке, стоявшей в нескольких футах от кресла, в котором я сидел, заложив руки за голову, и тихо вздохнул.

– Это интересный факт, – продолжил я. – Но мне хотелось бы узнать об этом подробнее. Насколько я понял, Кармен через несколько недель пребывания в санатории перестала ненавидеть своего брата и стала считать, что он всегда был прав по отношению к ней. Маятник полетел в обратном направлении, и теперь братец превратился в самую большую привязанность ее жизни и, значит, стал, по ее мнению, не способен ни на что дурное?

– У Джеки очень хорошая память, – сказал он.

– Вам известно, почему Кармен сбежала из санатория?

– Нет. – Доктор решительно замотал головой. – Я очень удивлен ее крайне нелогичным поступком. Конечно, любой психопат может совершать неразумные поступки. И все же я очень удивлен!

– Кто-то передал ей сообщение, что Митфорд охотится за ее братом, а Пакстону ничего об этом не известно.

– Ах вот в чем дело. – В голосе Шумейкера послышалось нечто похожее на облегчение. – Это все проясняет. – Он опустил ноги на пол и выпрямился. – Что еще вам известно, мистер Холман?

– Немногое, – проворчал я. – И все – с частицей “не”. Она не поехала к своему брату, потому что не сомневалась, что он снова упрячет ее в санаторий, как это сделали бы и вы. Не отправилась она и к своей подружке Джеки Эриксон. А вот куда же она отправилась, как вы думаете?

– Искать Митфорда, – не задумываясь ответил Шумейкер.

– А как насчет ее бывшего мужа, Тайлера Уоррена?

– Для психопата, находящегося в сильном нервном напряжении, нет ничего невозможного. – Он едва заметно пожал плечами. – Но все же я считаю, что это в высшей степени маловероятно, мистер Холман. Ведь основным мотивом, побудившим ее к бегству, было желание защитить брата. Она не попыталась предупредить его, потому что считала: он ей не поверит. Поэтому вряд ли она направилась куда-либо помимо Митфорда.

– Вы считаете ее снова способной на насилие? Как тогда, когда она всадила Митфорду в спину ножницы? – спросил я.

– Почему бы и нет? – небрежно бросил он.

– А что за врач этот Дедини?

– В высшей степени неэтичный вопрос, мистер Холман. – Синие глаза психоаналитика приняли еще более непроницаемое выражение. – Но поскольку вы все равно взялись выполнять не менее этичное поручение, я отвечу. Дедини – хороший врач, который любит деньги. А все его пациенты – люди состоятельные. Однако если вы считаете, что он мог бы способствовать побегу Кармен, то позвольте вас заверить: Дедини честный человек, его невозможно подкупить.

– Это я просто так спросил, – сказал я как можно спокойнее. – Не могли бы вы описать внешность Кармен Коленсо? Как она выглядит? Я имею в виду, чисто физически.

– Ей двадцать пять лет, она брюнетка с темно-карими глазами, под правым глазом небольшой шрам – память о днях, которые она провела с Тайлером Уорреном. Высокая девушка, примерно пяти футов восьми дюймов ростом, весит на пятнадцать – двадцать фунтов меньше нормы, так что кажется истощенной и сутулой. Три года назад она была довольна красива, но нельзя жить так, как она жила эти годы, и ничем не поплатиться за это. В последний раз я видел ее четыре дня назад; выглядела она на добрых десять лет старше своего возраста.

– Какие психологические проблемы мучают Рэймонда Пакстона? – спросил я.

– Вот еще один в высшей степени неэтичный вопрос! – Он усмехнулся кончиками губ. – Но уж ладно, я продолжу. У Рэя те же проблемы, что и у любого в его положении. Он ведь все время на виду и подвергается вдесятеро большему психологическому давлению, чем обычный человек. В настоящий момент он пребывает на самой вершине славы, поэтому самое плохое, что может с ним произойти, – падение. Все, чем я могу помочь, – это время от времени подбадривать его, а он отчаянно нуждается в ежеминутной поддержке. Он кажется крайне неприятным человеком, но вызывающее самодовольство всего лишь маска, скрывающая его внутренние сомнения и страхи.

– О, ради Бога, прекратите! – взмолился я. – Иначе я не выдержу и зальюсь слезами.

– Как ни нелепо это звучит, но это святая правда! – Он снова усмехнулся. – Я занимаюсь психоанализом уже восемь лет, и за все годы он – единственный человек, к которому я не могу испытывать хоть какую-то профессиональную привязанность. Иногда мне кажется, что я с удовольствием взял бы в руки первый подвернувшийся стул и разломал бы о его голову!

– Он не был женат? – спросил я.

– Когда ему приспичивает удовлетворить свой сексуальный аппетит, он выбирает любую женщину из толпы красавиц, жаждущих его общества, – ответил Шумейкер. – Но дело в том, что сколько-нибудь серьезные отношения с любым существом любого пола – понятие, абсолютно несовместимое с Рэем Пакстоном. По его мнению, люди существуют на земле лишь для того, чтобы угождать ему.

– Следовательно, вы утверждаете, что он исключительно неприятный человек?

– Вы всегда так интересуетесь психологией своих клиентов, мистер Холман? – мягко спросил он.

– У меня такое чувство, что он ищет свою сестру с единственной целью: засунуть ее обратно в санаторий, чтобы она больше не смущала его покой, – сказал я. – И все! Ему ровным счетом наплевать на ее безопасность и благополучие. Найди мы ее мертвой, это бы нисколько его не тронуло, ведь никому не известно, что она его сестра. И только мысль о возможной огласке приводит его в крайнее беспокойство. Но почему?

– Я не знаю. – Он снова пожал плечами. – Не забыть бы спросить его об этом при нашей следующей встрече.

– Знает ли Пакстон, что его сестра изменила свое отношение к нему, пока находилась в санатории?

– Я не говорил ему, поскольку не был уверен, что состояние Кармен достаточно стабильное, – ответил он осторожно. – Наркотик – я имею в виду ЛСД – настолько отразился на ее рассудке, что перемена могла явиться результатом какого-то иного извращения. К тому же на девушку могло повлиять осознание своей вины: ведь она едва не заколола Митфорда. Психоаналитик, знаете ли, подобен забеременевшей слонихе: приходится долго ждать, прежде чем убедишься в своей правоте.

– Уж это точно, – вздохнул я, поднимаясь со стула. – Благодарю вас за столь увлекательное катание на качелях мысли, доктор. Было так забавно скользить вокруг да около и в результате никуда не добраться!

– Наиболее вероятный способ решить вашу проблему – это найти Митфорда, – заметил он ровным голосом. – Найдите его – и тут же обнаружите Кармен. Ведь это очевидно. И сами вы наверняка думали об этом задолго до того, как вошли в мой кабинет. Но вы почему-то старательно избегаете даже упоминания о такой возможности. Интересно, почему?

– Если мы сейчас приступим к сеансу психоанализа, то буду вам очень признателен, доктор, если вы перешлете счет за свои услуги моему клиенту, – парировал я.

– Что вы, это просто мысли вслух, – сказал он и поскреб лысую макушку, издав удовлетворенное урчание. – Вы старательно пытались выяснить, кто мог бы заменить Кармен Митфорда, – пусть даже Тайлер Уоррен. И теперь уже я вынужден полюбопытствовать: с чем это связано?

– А если бы я вам сообщил, что нашел Митфорда? – холодно спросил я. – Притом мертвого и в спине у него торчали глубоко всаженные ножницы?

Лицо Шумейкера под густым загаром вдруг побледнело как мел.

– Я бы решил, что это дурная шутка, – пробормотал он. – И постарался бы забыть о ней в ту же секунду, как только вы переступите мой порог.

– Я считаюсь опытным консультантом, и у меня лицензия частного детектива, – заметил я. – И если я хочу сохранить эту лицензию, то обязан уведомлять полицию всякий раз, как обнаружу труп. Но, судя по выражению вашего лица, я заявил нечто крайнее неэтичное. А если в своих делах я не буду ставить на первое место интересы клиентов, то в течение месяца окажусь без куска хлеба. Но дело в том, что рано или поздно труп Митфорда обнаружат и сообщат в полицию. А ведь вполне вероятно, что Кармен купила еще одну пару ножниц. Кто же может оказаться – тут я взываю к вашему профессионализму, доктор! – ее следующей жертвой?

Он вскочил с кушетки, подбежал к окну и на несколько минут застыл, стоя спиной ко мне. Кулаки его были сжаты за спиной, и я заметил, что костяшки побелели – так сильно пальцы одной руки впились в ладонь другой.

– Вы ведь не уверены, что убила именно Кармен? – спросил он внезапно. – Или знаете это наверняка?

– Нет, – согласился я, – но, пользуясь вашими словами, именно она – наиболее вероятный подозреваемый. Теперь-то вы поможете мне выбрать линию поведения, доктор? Если я хочу сохранить верность моему клиенту, то должен продолжать разыскивать его сестру. Если же сообщу полиции все, что мне известно, то вполне возможно, они найдут ее скорее, чем я, и тем самым предотвратят еще одно убийство. Так что бы вы сделали на моем месте?

Он повернулся ко мне, его глаза так и впились в мое лицо.

– Ну, если вы решили впутать меня в это дело!.. – Плечи его внезапно опустились. – Нет, конечно. У меня нет ни малейшего желания задавать вам абсурдные вопросы, Холман. Это ваша личная проблема, вы и должны решать ее. Но мои профессиональные соображения сводятся к следующему: если даже Кармен и убила Митфорда, то совершенно невероятно, чтобы она решилась еще на одно убийство. Она убеждена, что уже отвела беду от Рэя, на том все и кончится. Я нисколько не удивлюсь, если после всего происшедшего она сама вернется в санаторий.

– Когда я рассказал вам о том сообщении, которое получила Кармен, у вас не могли не возникнуть какие-то вопросы по этому поводу, но вы их не задали мне, доктор, – сказал я холодно. – Ну, например, кто передал ей это сообщение или кто оказался связующим звеном между санаторием и источником информации. Так все же, почему вы меня ни о чем не спросили?

– Вероятно, я настолько заинтересовался причиной, по которой она покинула санаторий, что ничего иного мне просто не пришло в голову, – пробурчал он. – И вот что, Холман! Примите мой совет. Никогда не пытайтесь откопать то, чего и в помине не было, иначе вы снова вернетесь туда, откуда начали.

– Я счастлив, что свой совет вы дали мне бесплатно, – сказал я. – Иначе я потребовал бы у вас деньги обратно.

Адамово яблоко на его шее судорожно подскочило, он едва не подавился.

– Извините меня, Холман. Я просто потрясен тем, что вы только что сообщили мне о Митфорде. Кармен ведь моя пациентка, и если она на самом деле убила его, то я считаю себя наполовину ответственным за это!

– Понимаю, – сказал я.

– Вы сообщили об этом Рэю?

– Нет еще, – покачал я головой. Он нервно откашлялся.

– Я бы на вашем месте ничего и не сообщал, по крайней мере до тех пор, пока вы не найдете Кармен. Это может вызвать у него нервное потрясение. – Шумейкер вымученно улыбнулся. – Мне бы не хотелось, чтобы и он оказался в санатории.

– О'кей! – согласился я. – Давайте остановимся на версии, что Кармен действительно отправилась на поиски Митфорда и нашла его. Пока что она не вернулась в санаторий, иначе вам бы сообщили об этом. И все же, каковы ваши предположения относительно того, куда она может направиться теперь?

– Единственный ответ, который приходит мне в голову, – Джеки Эриксон, – сказал он. – Другой близкой подруги у Кармен не было и нет.

– Значит, она не поедет на свою старую квартиру, как вы считаете?

– Это почти абсолютно исключено. – Профессиональная уверенность вновь вернулась к нему. – Это уж самый крайний случай. Единственное, что может толкнуть ее на такой шаг, – воспоминание о первом покушении на Митфорда. Но она всегда стыдилась своего поступка.

– Пакстон рассказал, что, когда все это произошло, он сразу же вызвал вас, – вспомнил я. – В каком состоянии был Митфорд?

– В тот раз ему на самом деле удивительно повезло, – сказал Шумейкер. – Лезвие прошло всего лишь в дюйме от легкого. К счастью, у Рэя хватило соображения не вытаскивать ножницы из раны. К тому моменту, когда я приехал, Митфорд потерял довольно много крови и был в шоковом состоянии. Я позвонил Дедини, попросил прислать его собственную карету “Скорой помощи” и пригласить в санаторий опытного хирурга.

– А что же Кармен?

– Она была в состоянии классической каталепсии, стояла посреди комнаты в полном оцепенении, в так называемом ступоре. Ее мускулы были так напряжены, что нам пришлось просто поднять ее в вертикальном положении и отнести в карету “Скорой помощи”.

– Ситуация для Пакстона оказалась дьявольски сложной, не так ли?

– Рэй очень хорошо перенес всю эту историю и неплохо вышел из положения, – ответил доктор. – Для человека, все время находящегося в состоянии крайнего внутреннего напряжения, он действовал просто великолепно. Я считал, что он буквально развалится на части, но Рэй повел себя очень мужественно.

– Еще один вопрос, можете считать его праздным любопытством, – усмехнулся я. – Ева Байер. Она из тех девиц, которые время от времени готовы удовлетворить сексуальные потребности Пакстона?

– Не могу сказать, – разозлился он. – Хотя вполне возможно. Пожалуй, она лучшая секретарша, которая у него когда-либо была. А это значит, что большую часть своего времени она проводит рядом с ним. Вы не считаете, что ваше любопытство довольно низкопробно, Холман?

– У вас просто дар подбирать точные определения, – не стал возражать я.

– Если вы найдете Кармен Коленсо... Я видел, как нелегко ему просить об одолжении столь скабрезного типа, как я.

– ..то был бы вам весьма обязан, если бы вы сначала уведомили меня.

– Почему это?

– Потому что я, ее психолог, смогу оказать Кармен большую помощь, чем кто-либо другой! – Он сверкнул глазами. – Кажется, это понятно всякому, кто не обладает извращенным умом и воображением.

– Парень, что содержит продуктовую лавочку напротив моего дома, – медленно проговорил я, – меня на дух не выносит, но даже он умеет сохранить видимость уважения ко мне всякий раз, когда я захожу купить банку томатов!

На щеках Шумейкера проступили багровые пятна, в глазах медленно загорался яростный огонь.

– Почему бы вам немедленно не убраться вон? – спросил он грубо. – Прежде чем я схвачу стул и размозжу вам башку?

– Ухожу, – усмехнулся я, – но впредь выбирай выражения, Шумейкер, иначе я сообщу о твоем состоянии твоему психоаналитику.

Закрывая дверь кабинета, я услышал за спиной слабый мяукающий звук.

Элегантная блондинка в приемной одарила меня теплой улыбкой, когда я приблизился к ее столу.

– Для первой встречи вы провели в кабинете у доктора слишком много времени, – сказала она, смеясь. – Зато сейчас у вас, мистер Холман, вид человека, избавленного от многих докучливых забот и пристрастий.

– Доктор Шумейкер велел мне спросить у вас, не согласитесь ли вы сотрудничать со мной в одном вопросе? – сказал я возбужденно. – Но Боже! Я так смущен!

– Разумеется, я согласна помочь, чем смогу, если таково желание доктора, – ответила она благосклонно. – Не смущайтесь, мистер Холман. Скажите, в чем дело?

– Ну... – Я нерешительно затоптался на месте. – Он сказал, что есть единственная возможность проверить, не утратил ли я влечения к женскому полу. И потому не будете ли вы так добры.., не соизволите ли раздеться?

– Раздеться? – Она так широко открыла рот, что у меня появилась возможность убедиться: тот, кто в свое время вырезал ей гланды, был отличным специалистом своего дела.

– И если после этого я не брошусь ловить вас по всей приемной, значит, мои дела безнадежны. Так он сказал! – произнес я убито.

– Он сошел с ума! – прошипела блондинка. – Насмотрелся на психов, которые толпами приходят сюда, и теперь сам свихнулся.

– Я было тоже так подумал, – признался я. – Особенно когда он вдруг принялся раскрашивать портрет Буффало-Билла и занимался этим добрых пятнадцать минут.

Она бросила через левое плечо испуганный взгляд на закрытую дверь кабинета Шумейкера.

– А что он делал, когда вы выходили? – прошептала она.

– Как раз подрисовывал черные усики на верхней губе и пристраивал черную фуражку на голову, – сообщил я. – А потом блеснул на меня глазами и произнес что-то вроде: “Сегодня моя секретарша – завтра весь мир!” Я предположил, что это тест такой, но ответа так и не нашел. И тогда он сказал, что я должен выйти к вам и попросить вас раздеться. – Я с виноватым видом улыбнулся ей. – А еще он добавил, чтобы я не слишком расстраивался насчет моих сексуальных эмоций, потому что всегда найдется способ все уладить.

Она выскочила в коридор на добрых три секунды раньше меня, но поспешила не к лифту, а вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки разом. Если не считать психоаналитиков, которые употребляют слова типа “низкопробно”, мстительно подумал я, больше всего на свете не переношу элегантных блондинок в приемных!

Глава 7

Магазин “Бравури” в Вествуд-Виллидж выглядел именно таким заведением, где следует покупать бюстгальтер с чашечками, чтобы надеть его под прозрачную блузку. Угрюмого вида брюнетка в шерстяном вязаном платье с длинной “молнией” спереди едва соблаговолила поднять брови, когда я облокотился о стойку.

– Я бы хотел видеть мистера Уоррена, – вежливо произнес я.

Она медленно покачала головой:

– Сегодня пятница.

– Я знаю.

– Так зачем же вы потратили время и пришли сюда? – фыркнула она.

– Это вроде секретного кода? – с надеждой спросил я. – Если я правильно понял, то ответ должен быть таким: “Завтра – воскресенье”. И тогда я смогу увидеть шефа тайного отделения организации “Бравури”?

Она выразительно закатила глаза:

– Я встречала немало психов-оптовиков на своем веку, но вы, похоже, особенный! Мистер Уоррен никогда не ведет разговоров с оптовиками по пятницам, для этого существуют дни с понедельника до четверга. Поэтому, может быть, вам прийти на следующей неделе, а?

– Я не оптовик, – ответил я резко. – У меня к мистеру Уоррену личное и очень срочное дело.

– С этого и надо было начинать! – Она откинула боковую доску стойки и мотнула головой. – Он в заднем помещении, пройдите в ту дверь.

Я открыл дверь и сразу же больно ударился, наткнувшись на манекен в человеческий рост с нелепо застывшей улыбкой на лице, облаченный в пурпурное бикини из парусины.

– Осторожно! – взвизгнул чей-то пронзительный голос. – Эти вещи стоят немалых денег!

Обладатель голоса сперва бережно поставил манекен на место, а потом смерил меня взглядом. На вид ему было лет тридцать, плотного сложения. Жесткие каштановые волосы коротко подстрижены, карие глаза навыкате, что в сочетании со слегка отвисшими щеками придавало лицу поразительное сходство с заколдованным принцем, который должен вот-вот превратиться в лягушку. Светло-голубой свитер с глухим воротом совершенно не сочетался с плотными брюками болотного цвета и белыми ботинками на шнурках.

– Какого дьявола вам здесь нужно? – накинулся он на меня.

Я принял тот холодный, присущий копам вид, который неоднократно выручал меня в подобных ситуациях. И я действительно тут же произвел на принца-лягушку должное впечатление.

– Вы – Тайлер Уоррен? – спросил я бесцветным голосом.

– Конечно. – Он беспокойно захлопал глазами. – А вы кто такой?

Я достал из кармана бумажник и раскрыл его с видом фокусника, чтобы перед его глазами лишь мелькнула моя лицензия частного детектива, а времени разобраться, в чем дело, ему не хватило.

– Капитан Шумейкер, – буркнул я. – Лос-Анджелес, отдел убийств.

– Ох! – Он скривил мокрые губы. – Извините, капитан. Все дело в том, что у нас здесь постоянно бродит всякая шантрапа, хотя им отлично известно, что они не имеют права заходить сюда.

– Вы бывали когда-нибудь в Венеции? – резко спросил я.

– Однажды, несколько лет назад, – сказал он. – Ездил вместе с отцом по делам, связанным с нашим бизнесом. Мы тогда объездили всю Европу.

– Очень интересно, мистер Уоррен, – оскалился я. – Но я имею в виду другую Венецию.., ту, что в Калифорнии.

– Конечно, капитан. – Он растерянно улыбнулся. – Это, конечно, глупо с моей стороны?

– Глупо, – согласился я. – Но вы не ответили на мой вопрос.

– Ну конечно, бывал несколько раз, – сказал он торопливо. – Почему вас это интересует?

– Вчера вечером, например?

– Нет. Я не был там ни разу за последние пять-шесть недель. – Он засунул руки глубоко в карманы брюк и попытался выпятить челюсть, которая начала предательски дрожать. – А почему вы этим интересуетесь, капитан? В чем дело?

– Обычное расследование. – Я процитировал стандартную строку из стандартного сценария допроса, столь часто воспроизводимую по телевизору:

– Итак, где вы были вчера вечером, мистер Уоррен?

– В гостях у приятеля. Послушайте, капитан, я полагаю, что имею право...

– Вы знаете человека по имени Росс Митфорд?

– Митфорд? – Он поморгал, потом покачал головой. – Что-то не припоминаю.

– Как вы относитесь к своей бывшей жене, мистер Уоррен? – Я уставился ему прямо в глаза. – Сколько времени прошло после вашего развода? Восемнадцать месяцев, кажется?

– Кармен? Эта сука! – Голос его окреп. – Я отношусь к ней точно так же, как в тот вечер, когда застал ее в кровати с моим так называемым лучшим другом!

– Ну и что вы тогда чувствовали? – Я мог бы убить эту продажную шлюху!

И вы по-прежнему сохраняете к ней такие же чувства?

В его выпученных глазах внезапно появился испуг.

– Оставьте, капитан! Я совсем не то имел в виду! Я хотел сказать, что даже и не вспоминал о ней с тех пор, как нас развели.

– До недавнего времени ваша бывшая жена жила с Россом Митфордом. – Я стал неторопливо раскуривать сигарету, а Уоррен глядел на мою спичку так, словно она вот-вот выкинет грибовидное облако атомного взрыва. – Тело Митфорда было обнаружено в жалкой трущобе на первом этаже дома в Венеция-Бич вчера ночью, – сказал я ровным голосом. – Его закололи.

– Какое это имеет ко мне отношение? – спросил он хрипло.

– Похоже на убийство из ревности, – пожал я плечами. – Ревность и ненависть – две самые сильные страсти после жадности. К тому же ограбления при убийстве не произошло. И потому мы ищем кого-то, кто либо ненавидел, либо ревновал Митфорда. Быть может, этот кто-то – бывший муж Кармен, который сохранил к своей прежней жене такие чувства, что не смог себя превозмочь, зная о ее жизни с другим?

– Вы с ума сошли! – Голос его сорвался на визг. – Мне ровным счетом наплевать, даже если Кармен изобразит Белоснежку и станет жить с семью карликами разом.

– Вы знаете человека по имени Луи? – прервал я его.

– По-моему, я знаю двух-трех парней с таким именем, – стал успокаиваться он.

– Этот Луи – лысый, высокий, похож на живой труп, – сказал я.

– Мне кажется.., кажется, я не знаю такого. – Он машинально стал покачивать головой из стороны в сторону, словно это был маятник на стенных часах.

– Но вы не уверены? – давил я на беднягу.

– Трудно припомнить все в точности. – Он быстро облизнул мокрые губы. – Я хочу сказать, что в моем бизнесе приходится сталкиваться с уймой парней, капитан. Может быть, я когда-нибудь и встречал человека, о котором вы говорите, но, даже если это и так, я совершенно не помню его.

– У него приятели – Чарли Лошадь и Бурундук, – уточнил я.

– Вы шутите? – Глаза его почти вылезли из орбит, когда он понял, что я не шучу. – Никогда не встречал никого из них, это точно. Да еще с такими идиотскими именами...

Какого черта тянуть, подумал я. Почему бы не выложить перед ним все козыри сразу?

– Приятеля, у которого вы были вчера вечером, зовут Джеки Эриксон?

– Ну и дела! – закричал он. – Лучшая подружка Кармен! Послушали бы вы, что она несла на нашем бракоразводном процессе! По ее словам, я один виноват, что Кармен залезла в постель к моему другу!

– Вы знаете девицу Айрис Демнон?

– Айрис Демнон? – Глаза его, казалось, готовы были лопнуть, настолько они вылезли из орбит. – Я не уверен...

– Помните вы хотя бы собственное имя? – разозлился я. – Пожалуй, пора освежить вашу память. Айрис Демнон – рыжеволосая красотка с великолепной фигурой, и работает она сестрой в частном санатории.

За моей спиной раздались чьи-то тяжелые шаги, и резкий повелительный голос произнес:

– Тайлер! Какого дьявола тебе тут нужно? Или ты считаешь, что наше предприятие – это бордель, где ты привык околачиваться? Я мог бы вынести на улицу половину товаров, а твоя глупая сучка так и не оторвалась бы от зеркала!

– Угу, папа! – Тайлер Уоррен слабо кивнул. – Это капитан Шумейкер из отдела убийств Лос-Анджелеса.

Каждый дюйм из более чем пяти футов внушительной фигуры Уоррена-старшего дышал энергией, умом, несгибаемой волей и решительностью. Его густые седые волосы были гладко зачесаны назад, усы выровнены в ниточку с чисто военной аккуратностью, широко расставленные серо-зеленые глаза были холодны, как океанские просторы. Костюм его наверняка шил мастер своего дела: это было настоящее произведение искусства, где все детали подобраны самым изысканным образом и составляют настоящую поэму в коричневых тонах. Хотя он стоял на изрядном расстоянии от меня, я сразу почувствовал ледяной холод недовольства, веявший от него.

– Отдел убийств? – отрывисто переспросил он. – Какого черта ему здесь нужно?

Сынок, путаясь в словах и захлебываясь слюной, истерическим тоном изложил папочке историю о том, что его бывшая жена жила с человеком, которого убили прошлой ночью, и теперь капитан Шумейкер собирается арестовать его по обвинению в убийстве.

– Выйди отсюда вон и проследи, чтобы та глупая гусыня в зале занялась каким-нибудь делом, – приказал Уоррен-старший. – Я сам все улажу.

– Ну конечно, папа, – благодарно пролепетал Тайлер и бросился к двери.

– Видите ли, капитан, мой сын – ничтожество и дурак, – сказал Уоррен-старший презрительно – Он теряет сознание от страха при малейшем нажиме на него. Но если бы он вообще был способен на убийство, то уж в первую очередь прикончил бы меня.

– Да я ведь ему всего-то и сказал, что начато обычное расследование. А поскольку бывшая жена вашего сына до последнего времени жила с Митфордом и расстались они незадолго до его гибели, я решил задать ему несколько вопросов. Вот и все.

– Понимаю. – Уоррен-старший нетерпеливо фыркнул. – Хорошо, что я вовремя пришел. Еще пять минут – и, весьма возможно, мой сыночек признался бы в убийстве, решив, что это самый легкий способ избавиться от вас. Он не то чтобы идиот, просто начисто лишен мужества. Я с самого начала знал, что их брак – несчастье. Они ведь одного поля ягоды, Тайлер и эта девушка! Оба искали опору в жизни, так "то буквально с первых минут своего супружества потерпели полный крах. И это мой единственный сын, капитан. – Он презрительно фыркнул. – Иногда я вообще сожалею, что он появился на свет.

– Я беседовал с некоей мисс Эриксон, – сказал я. – Она...

– Помню ее, – прервал Уоррен-старший. – Подруга Кармен. А вот у этой силы воли хоть отбавляй! Если бы Тайлер женился на ней, это был бы его единственный разумный поступок. – Холодная усмешка промелькнула под аккуратными усиками. – Полагаю, она вам сообщила, что я с самого начала не давал им жить? И что я один виноват в их неудачном браке?

– Нечто в этом роде, – признался я.

– Мне кажется, тут все зависит от точки зрения. Да, я в самом деле изводил Тайлера и в то же время в глубине души молился, чтобы он хоть раз взбунтовался и послал меня к черту, запретив лезть в его личную жизнь. Но этот день так и не наступил, да он никогда и не наступит! – Его губы скривились в горькой усмешке. – В конце концов я стал даже жалеть эту девушку. Не думаю даже, что она улеглась в чужую постель в поисках развлечений. Мне кажется, ей в конце концов так все опостылело, она настолько от всего устала, что ей легче было принять предложение от любого мужчины, чем высказать возмущение.